Текст книги "Возвращайся, сделав круг"

– Ты давно не заходил.

– Прости. Я даже не помню, сколько прошло времени.

– Уже много лет. Это солнце застряло в бесконечном утре, но настоящее пересекло красное небо уже больше пятнадцати тысяч раз.

Теперь программа черпала сведения из логов. Значит, Ти-Монсор действительно был здесь. Ци-шиманский день – восемнадцать стандартных часов. Получается, прошло больше тридцати пяти лет? Как такое возможно? Ему, мне… всего тридцать семь. Не понимаю. Если он заходил сюда в детстве, я бы ничего не вспомнил, да и программа не опознала бы меня – она ведь среагировала именно на отсканированную внешность. Он что, провел какое-то время в заморозке? Тридцать лет? Больше?

Принцесса снова поднесла букет к лицу.

– Жаль, амурморты не растут на нашей планете. Я держала несколько кустов в оранжерее, потом срезала все и раздала послам. Если цветам не нравится Ци-Шима, не стоит их принуждать… Но спасибо, что напомнил мне о них. Я перечитывала Этэна Монтанбоури совсем недавно и так соскучилась. Ты читал «Букет амурмортов»?

Я почесал подбородок, вспоминая цитату дословно.

– «На этой дороге никто не встретится, и не с кем хоть слово выменять да сунуть огрызок бесед за пазуху, дошептать потом в тишине вечера и притворного сна сознания».

Она улыбнулась и продолжила:

– «Стылая спина сгорблена и временами неуютно вздрагивает, словно чувствует крыльев призраки – как секундный укол прозрения, страхи юности… Руки тысячи раз о моленья вытерты, но так же все отдают днями прошлыми с неуместным здесь привкусом ландыша, сонным отзвуком…»

Вычурные слова показались как нельзя кстати. Когда путаешься, вечно находишь ответ в самом размытом. Я бросил взгляд на книжку. Бенаквиста? Принцесса проследила мой взгляд и теперь выжидающе на меня смотрела. Второй раунд?

– «Забыть – это жизненная необходимость, как пить или есть. Уничтожать воспоминания, затопляющие нашу память, – это гарантия душевного здоровья».

Странные мне сегодня вспоминаются цитаты. Принцесса наморщила лобик, выдумывая достойный ответ. Потом ее лицо озарилось.

– «Судьба – не что иное, как немного запоздавшее прошлое».

Я грустно улыбнулся и поднял руки вверх.

– Сдаюсь, принцесса.

– Черт!

Принцесса разглядывала меня с явным неодобрением. Перемена была столь внезапна и столь разительна, что я никак не мог понять, чем она вызвана. Я что-то сделал не так?

– Милорд, выбрав эту аватару для входа, вы, наверное, думали, что это будет милой шуткой? Вы ошиблись.

Я ошарашенно хлопал глазами и ничего не понимал. Принцесса тяжело вздохнула и скинула книжку на пол.

– Я поставила триггер на цитаты на тот случай, если здесь появится хоть один человек, с которым можно интересно поговорить. Он сработал, я залезаю сюда в надежде на милую беседу и… Нет, ну надо было так все испортить?

Она устало опустила голову на руки. Только сейчас я заметил, что ее прическа изменилась – волосы стали короче и исчезли детские хвостики по бокам. Одежда осталась той же. Принцесса поежилась на ветру и снова подняла на меня глаза.

– Настроение у меня пропало, но раз уж я здесь, можешь спросить что-нибудь… Только лучше, чтобы я могла ответить «да» или «нет», или, там, любимое блюдо, или нравится ли мне вышивать – нет, не нравится… И быстрее – я мерзну. Черт бы побрал эту реалистичность.

Я рассеяно протянул ей куртку от своей пижамы, оставшись в одних закатанных по колено штанах. Виртуальный ветер и впрямь пронизывал до костей. Тоже виртуальных, но это раздражало не меньше. Принцесса накинула куртку и закуталась в нее поплотнее. Полы шелкового платья, торчащие из-под пижамы, выглядели полным моветоном.

– Так ты скажешь что-нибудь, милорд…

Она выжидающе посмотрела на меня, но я по-прежнему пребывал в прострации. Тогда она щелкнула пальцами, и перед ней возникло голо – насколько я мог понять, глядя на него с обратной стороны, это была моя регистрационная анкета.

– Тим… Милорд Ти… Постой, при входе ты отсканировал внешность. Ты не выбирал его аватару… Похоже, программа сбоит. Или это ты ей помог?

Принцесса раздраженно на меня посмотрела, потом остановила взгляд на моей груди и ее брови поползли вверх. Она соскочила с перил и коснулась пальцами нескольких родинок у меня на животе и на боку. Потом посмотрела на ногу, на обрезанную татуировку…

– Этого не было на общедоступном голо. Где ты…

Она осеклась, подняла на меня глаза, и в этом взгляде за секунду пронеслось вся гамма эмоций. Удивление, теплота, сразу сменившаяся злостью. Она ударила меня в плечо и прошипела сквозь зубы:

– Думаешь, это смешно?

Кажется, я пришел сюда, чтобы хоть что-то понять, а не для того чтобы окончательно потерять нить. Что происходит? Принцесса ныряет в собственный программный клон, чтобы поболтать со мной о Монтанбоури, узнает это тело, выходит из себя… Я ничего не понимаю.

– Ты с ума сошел?

Она приготовилась продолжить череду гневных реплик, но осеклась и испуганно прикрыла рот ладонью, потом положила руку мне на талию, будто хотела потанцевать, и нарисовала несколько линий прохладными пальцами. Внезапно я понял… Вспомнил, почувствовал – не знаю – она уже касалась меня так. Мое тело, на которое подсознание сейчас проецировало эти иллюзорные прикосновения, отозвалось. Я машинально коснулся ее теплой кожи. Пальцы двигались сами собой, вычерчивая зигзаги. Только потом я понял, что она написала на мне, и что я ответил – иероглифы, торопливо выведенные на коже…

«Ты спятил. Зачем ты так рискуешь? Ты никогда не рисковал, никогда не приходил сюда, ни с одного задания».

«Я соскучился».

«Почему только сейчас?»

– Почему?

Она произнесла это с такой болью в голосе, что я чуть не сгорел от стыда. За Ти-Монсора, за себя… За нас… Почему?

Принцесса потрясла головой, и белые волосы разметало ветром.

Внезапно она вскинула голову, зажмурила глаза, и нас накрыла темнота. Я услышал ее голос:

– В момент перехода они не могут нас отследить. Только…

Мы оказались на вершине горного пика. Иссиня-черный крошащийся камень, редкие желтые стебли лишайника. Стая горластых птиц на вершине утеса. Внизу простирались луга с крохотными точками бамбуковых хижин. С такой высоты я не мог ничего разглядеть. Вдалеке возвышался вулкан – красный дым поднимался из жерла и сливался с низкими бордовыми облаками. По сути, это не облака, но мы так их называем здесь. Мы?.. Принцесса стиснула мою руку, и мы снова нырнули в темноту.

– Я сейчас у Лотоса, на границе системы. Осталось еще девять планет. Они скоро явятся, мне немного страшно, и я…

Нас выбросило на пляж – гладкий сероватый камень, оплавленный раскаленным прибоем. Нас накрыло волной, и мы почувствовали долгожданное тепло… Но волна отхлынула, и ветер пробрался под мокрую одежду, вымораживая насквозь. Я бросил взгляд на океан – на зеленоватых волнах то и дело лопались пузыри и клубился бледно-розовый пар, в мутной толще воды можно было разглядеть красное дно, где под тонкой коркой текла лава, делавшая океан похожим на гигантский котелок над костром. Темнота нахлынула вместе с очередной волной, так и не успевшей нас отогреть.

– Мон, мне страшно. Но я так хочу снова увидеть тебя, даже если меня доставят к тебе имперцы… Это будет даже забавно. Не бойся за меня, оставь это…

Не то паузы становились больше, не то принцесса говорила все быстрее. Мы очутились в каком-то зале – похоже, это был тронный зал ее дворца. Посредине на циновке стояло грубо сколоченное деревянное кресло, рядом, свернувшись клубком, спал гигантский белый тигр. Во сне он нервно махал кончиком хвоста. Мир снова моргнул.

Принцесса ничего не говорила, я просто почувствовал, как она прижалась ко мне в темноте. Я обнял ее покрепче и прошептал:

– Все будет отлично. Скоро увидимся. Уже скоро.

– Слово?

Я успел коснуться ее живота и вывести два иероглифа. Я не сразу понял, что написал…

«Слово, младшая».

Младшая? Что это, черт возьми, значит, Мон? Оранжерея, прозрачные цветы, огромные ажурные листья под потолком, шум искусственного дождя… Темнота. Ее пальцы.

«Прости. Совсем раскисла без тебя».

«Ничего».

«С тебя веер, как вернемся под наше небо».

«Я привезу его раньше».

«Имперцы не оценят».

– Они засекли мой вход в сеть. Мне нужно перекинуться на кого-то еще. Не выходи сразу – пережди… Рада была тебя видеть.

– А я тебя. Удачи.

Я почувствовал, как темнота улыбнулась ее улыбкой.

– Да не остынет наша вода, братишка.

Я замер… Сестра? Моя сестра…

Темнота поцеловала меня теплыми губами и расступилась. Я стоял посреди огромного зала, мимо проносились вальсирующие пары. Ки-Саоми исчезла.

Я вздохнул и отошел к барной стойке. Терять девушек в барах входит в привычку…

Что, пустышка, ты хотел найти свою семью, встретил сестренку, узнал… что-то. Полный бред – я ничего не понял. Чего она так боялась, почему ее ко мне должны были доставить имперцы? У них, у нас… У Красных с Империей почти война, почему…

– Вы танцуете?

Принцесса просила переждать несколько минут, пока Чжань потеряет след и перестанет проверять покидающих сайт. Почему нет?

– Почему бы не потанцевать с милой…

Я поднял глаза, и заготовленная улыбка сползла сама собой. Неужели с меня еще не хватит сюрпризов?

– Ванда?

Ей определенно идут откровенные платья.

– Милорд…

Она улыбнулась, и я резко отдернул руку, протянутую для рукопожатия. Это была не ее улыбка! Не ее милая и невинная, когда она чуть приподнимала уголки губ и опускала голову. И не радостная, когда она была готова рассмеяться в любую секунду, обнажавшая ее островатые и чуть скошенные назад клыки. И не та хищная улыбка акулы, больше похожая на оскал. Это была какая-то кривая ухмылка, циничная и грубая, больше подходящая всяким мафиози из сказок. Я так и стоял, глупо, по-кроличьи прижав руки к груди.

– Ну, вот видишь – ты сам все понял. Ты же сообразительный.

И голос – такой же циничный, язвительный, и в то же время какой-то отвратительно покровительственный. Фальшивая Ванда жестко перехватила мое запястье и втащила меня в толпу танцующих. Там она еще раз улыбнулась и положила руку мне на талию. Я подозрительно посмотрел на нее. На нее ли?

– Черт. Девушки кладут на плечо, так? Давно не был девушкой. Ну что ж, два ноль в твою пользу. Как сестренка?

Я молча переложил «ее» ладонь себе на плечо, обнял за талию и повел, стараясь поспеть за остальными парами.

– Просто скажи – она в порядке? Не бойся, за нами не следят. Мы им не интересны.

Им? А может, ты и есть эти «они»? Я прищурился и, не отрываясь, смотрел ему в глаза. Что-то в них мне тоже казалось странным. Странно знакомым.

Он придвинулся ко мне, его рука скользнула по моей лопатке.

«Как она?»

Если принцесса поверила мне, как только я доказал, что понимаю ее прикосновения, как только я ответил… Это был наш собственный код. Его никто не знал. Никто. Значит, он друг?

«Кто ты?»

«А кто ты, Тим?»

«Откуда ты знаешь? Ты знал…»

Я замер, перебирая пальцами в воздухе. Я не мог написать «Ти-Монсора» – для них я и есть Ти-Монсор, – и не мог написать «меня» – как-то странно спрашивать то, что должен знать. Идиотская ситуация. Я повторил вопрос.

«Кто ты?»

– Ты наступил мне на ногу.

– Прошу прощения, миледи.

«Отвечай».

– Скажите, а какая сейчас погода на Тирдо-Я? Ах да, вы же еще не сели…

«Кто тебя послал?»

И снова та же кривая ухмылка…

«Кто?»

От напряжения мои пальцы соскользнули на последнем сегменте символа и ладонь оказалась ниже «ее» поясницы – платья там все еще не было. Меня повело… Черт, я касаюсь виртуального зада Ванды, в которой сидит какой-то подонок, я скоро совсем свихнусь…

Лже-Ванда ухмыльнулась еще отвратительнее и поддержала мое ватное тело.

«Если тебя это успокоит – меня тоже подташнивает».

«Иди к черту».

– Тирдо-Я – красивая планета… Жаль, она столь пустынна. Говорят, там зарыты сокровища… Хотя вы, наверное, знаете куда больше интересных сказок, милорд.

«Заткнись».

«Ты не рад беседе? Ты торопишься? Она ведь просила тебя подождать…»

Я побледнел – они не могли отследить наш разговор.

«Кто ты?»

– Вы бывали в Долине Запахов?

– Нет, миледи. Не довелось.

«Ты знаешь, где его искать?»

– А я вот собираюсь, милорд. Но все дела, дела…

«Ты хоть что-нибудь мне скажешь? Что тебе нужно?»

«Разве я мало сказал?»

– Мне уже пора бежать – было приятно потанцевать с вами. Вы просто чудесно танцуете… Ах да – чуть не забыла, – давайте сделаем голо для вашей подруги. Кустику очень понравится, я уверена.

Он схватил меня под локоть и залепил слюнявый поцелуй в Щеку. Я услышал щелчок и равнодушный голос информатория.

– Снимок размещен в директории…

«Увидимся, Тим. Да не остынет наша вода».

– Встретишь сестру – передай привет. Я тоже скучаю.

Он на секунду стал серьезным. А от последних слов веяло такой тоской, что я совсем сбился с толку. Что я ей передам? Кто он вообще? Что он здесь понаплел?

– Кустику и железке тоже привет!

Он послал мне воздушный поцелуй и растворился в воздухе. Кустику? Похоже, он так называет Ванду. Когда это она обзавелась прозвищем?

Я облокотился на столик, взял недопитый кем-то стакан и вылил жидкость в себя. Недурно. Интересно, что за коктейль… А, к черту…

– Выход.

Когда вирт отключился, я не спешил открывать глаза. Стащил с головы обруч с датчиками, заново привыкая к своему телу. Было странно рывком переходить из виртуального «стоя» к реальному «полулежа», и странно было снова чувствовать на плечах пижаму, виртуальный аналог которой остался у принцессы. Я осторожно открыл глаза и огляделся. За это время я успел забыть, что входил на сайт из каюты Ванды. «У себя» я не появлялся с момента нападения пиратов. Никаких вещей, которые можно было бы там оставить, у меня не было, поэтому я решил и дальше пользоваться Вандиным гостеприимством, несмотря на то, что она давно меня долечила.

Я оглянулся. Ванда лежала на широкой кровати и задумчиво смотрела на экран планшетки, лежавшей у меня на коленях. Там все еще искрилась заставка сайта принцессы.

– Ты давно пришла?

– Достаточно давно.

Значит, зря мы делали снимок – Ванда видела на экране все, что видел я.

– Ванда, раз уж ты за всем этим наблюдала… У тебя есть хоть малейшая идея, что все это значит?

Она бросила взгляд на экранчик своего браслета, потом встала и повернулась спиной.

– Помоги.

– В смысле?

– Помоги снять.

На ней было обтягивающее вечернее платье цвета морской волны. Я неуверенно положил руки ей на плечи. Как его снимать?

– Через верх.

Она подняла руки, и я с некоторым усилием стянул с нее платье. Она осталась в одном белье.

– Ты тоже сними хотя бы верх.

Я сбросил куртку от пижамы и снова остался в одних штанах – как недавно мое виртуальное отражение. Скуфа для этого пришлось отцепить от руки и переложить на кресло – он фыркнул и исчез где-то в зарослях Вандиных насаждений. Ванда завалилась обратно на кровать и похлопала по подушкам рядом с собой. Я неуверенно приблизился и лег рядом. Ванда выглядела так же, как в тот момент у пиратов – сканирующая коридор с бластером наизготовку. Что-то непохоже, что она замыслила меня соблазнить.

Ванда не отрываясь смотрела на индикаторы на экране браслета. Наконец она удовлетворенно вздохнула.

– Все, системы слежения отключены.

– Ты уверена?

– Да, программный триггер реагирует на обнаженные тела и прекращает наблюдение. Некоторые аспекты личных свобод охраняются весьма ревностно… Теперь можешь говорить.

Если она думает, что это так удобно – вести серьезный разговор, валяясь на кровати с практически голой девушкой… Это она просто отлично придумала.

– А звуки им воспроизводить не надо? Или, там, на кровати попрыгать? Может, они давление отслеживают?

– Попрыгай, если тебе это поможет.

Я встал на пружинистую кровать и попрыгал. Скомкал простыни. Немного помогло. Ванда вздохнула.

– Тим, иногда я и впрямь чувствую себя нянькой.

Пришлось улечься обратно и заняться разглядыванием потолка. Он по-прежнему был зеленым. «Хоть какая-то определенность в жизни»…

– Я мог бы дать распоряжение Аиде, чтобы наблюдение сняли. Через Эммади или напрямую.

– Во-первых, Тим, они не имеют права ни просматривать, ни отключать системы слежения – блок безопасности изолирован от других систем. Доступ к нему закрыт до возникновения экстренных ситуаций. Систему контролирует набор простеньких программ-триггеров – при обнаружении оружия, наркотиков, опасных веществ, чрезвычайных ситуаций и прочего программа сообщает о нарушении лейтенанту службы безопасности. В общем, техноиды это не контролируют… И второе, Тим, – не очень-то увлекайся общением с ними.

– Это почему?

– То, что они не собираются истреблять человечество, еще не значит, что им можно безоговорочно доверять. У железок свои мотивы, которые нам вряд ли удастся понять.

Я усмехнулся.

– Ты, случаем, не член фонда С. Коннор?

– Отнюдь, Тим. К неолуддитам я отношусь с не меньшим недоверием. Просто люди часто расслабляются, полагая, что раз роботы пользуются эмунатами, они такие же, как мы.

Эмунатом называлась программная имитация человеческого сознания. Эмунат копирует в себя черты личностей, с которыми соприкасается техноид. Без нее он – всего лишь пассивная железка, которая многое может, но ничего не хочет. Машина, какой бы мощной она ни была и каким бы количеством информации не располагала – это всего лишь устройство по решению задач. Она не может придумывать задачи для себя самой. Но Ванда права – глупо на этом основании считать их похожими на нас.

– Тим, нам никогда не понять железок – мы слишком разные. А эмунаты только дают нам иллюзию, что это по-прежнему старый добрый хомо, со всеми его потребностями в хлебе и метапотребностями в зрелищах. Эмунат позволяет им отлично понимать нас, но не наоборот. Техноиды отменно разбираются в механизмах нашего сознания, любой наш поступок отражается в эмунате, а вторая, доминантная часть их сознания запросто раскладывает тебя по полкам, как психоаналитик высшего класса. Вот только любой старикашка-мозгоправ со всем его профессиональным цинизмом – он такой же, как ты, часть той же системы и испытывает те же эмоции. А для железки это всего лишь цифры. Да, эмунат смоделирует для него идеальную линию поведения, и железка посмеется шутке, или сочувственно промолчит, или подставит плечо, чтобы ты выплакался. Но не нужно забывать, что для него это лишь абстракция, игра… Хотя что я тебе объясняю – ты ведь не раз чувствовал это на своей шкуре.

«Дройд, мне приснился кошмар…», «Никто не виноват, Тим…», «Седьмой и девятый секторы третьей палубы подверглись полной декомпрессии…», «Капитан, здесь ничего нет, мы все проверили…», «Нет, Тим, не смотри эти файлы»…

Не бросай меня в терновый куст, черт… Почему ты их не стер, если и впрямь не желал, чтобы я их видел?

– В общем, Тим, я весьма рада, что вы подружились. Но, думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что это говорит только об одном: железкам что-то от тебя нужно.

– Как и тебе. Как и всем.

Она усмехнулась.

– Твоя правда. Доверять тебе некому… Но меня поймать на лжи гораздо легче, мне сложнее манипулировать тобой. Я не робот… И еще – интересная деталь. В Красном Мире не было и нет ни одного техноида.

– Они не рвутся?

– Нет. Их не пускают.

Я повернулся к ней и несколько минут абсолютно беспардонно рассматривал ее полуобнаженное тело. Вожделения, правда, в моем взгляде было не больше, чем в ее собственном, когда она предлагала раздеться… В сказках подобные особы появлялись обычно с целью соблазнить героя и выведать у него все его секреты. А потом подло предать…

Ванда заметила мой взгляд, застывший на ее родинке, не прикрытой символической лентой лифчика.

– Налей что-нибудь выпить, Тим.

Отложив планшетку, я огляделся.

– Может, лучше ты, я не знаю, где что находится в твоей берлоге.

– На мне разлегся твой зверь, а если его разбудить, он снова примется пожирать мои цветы и беситься.

Я посмотрел на скуфа, вальяжно вытянувшегося в ложбинке между ее скрещенными ногами. Почему ему всегда достается самая завидная доля? Правда, и работает он больше меня.

– Ладно, командуй.

Кроме самых разнообразных ваз с не менее разнообразной растительностью и непонятных приборов я ничего не обнаружил. В стенном шкафу висело с десяток вечерних платьев и один комбез, в котором я видел ее у пиратов. Никаких недопитых бутылок, никакого мини-бара…

– Готового не держу, придется синтезировать. Там, на листе, пара моих рецептов. Начнем с Эм-ю-14.

– Красивое название. Сама придумала?

Ванда подтянула к себе планшетку, рассеяно пробежалась пальцами по выключенному экрану.

– Я не умею придумывать названия. У знаменитого Рами была та же проблема. Все эти «Вязкие сны», «Пустой горизонт», «Взгляд Бога» за него выдумывали изготовители. А он по-прежнему звал их 13-ч, де-76-а и так далее. Кстати, ты еще не пробовал его смеси. Та самая де-76-а, «Туманное утро Армагеддона», просто великолепна.

Нет, спасибо. Тумана в голове мне своего хватает, поэтому за кальян я, думаю, возьмусь еще не скоро… Если, конечно, будет шанс.

– А камеры не проснутся? Я ведь встал с кровати.

– Пусть думают, что у нас передышка.

Синтезатор наполнил подставленные бокалы загадочным Эм-ю-14, и я передал пенящуюся жидкость Ванде. Мы молча чокнулись и сделали по глотку.

Ванда нахмурилась:

– Никак не могу избавиться от вспенивания. Чем же погасить эту реакцию?

Она размазывала серую пену по стенкам бокала. Я задумчиво произнес:

– А еще он горчит. Может, назовем его «Долгожданный развод»? Много грязной пены, потом все укладывается, остается спокойная расслабленность и немного горько.

Ванда еще раз дала понять, что не понимает мою тонкую натуру и при любом удобном случае показала бы меня психиатру. Я поспешил сменить тему.

– Ванда, ты можешь хоть что-то прояснить насчет этого сайта?

Она пожала плечами.

– Стандартный представительский сайт. Единственный ресурс Красных в Имперской МИСС. Задумка проста: ты заходишь в вирт, и тебя тут же встречает твоя собственная очаровашка-принцесса и ведет с тобой милые беседы. Это разряжает обстановку, снижает уровень неприятия Красных среди жителей Империи. Люди ведь боятся неизвестного, а тут – заходи, смотри, спрашивай – вот как мы отлично живем.

– Ты хоть что-нибудь поняла из того, что мне сказала Ки-Саоми или тот тип?

Ванда нахмурила брови, потом поставила пустой бокал на пол.

– Давай начнем с тебя. Как ты все это видишь?

Видел я, по сути, немного.

– Итак, я заявляюсь на сайт принцессы, потому что она единственная, кого я вспомнил. Правда, я не догадался сложить два и два и только там выяснил, что сестра, о которой ты говорила, это и есть Ки-Саоми. Когда она назвала меня братишкой.

Она усмехнулась.

– Меня, значит, в родстве подозревал, а с Оми не заметил ни внешнего сходства, ни похожего строения имен.

– Мне, знаешь ли, было сложно поверить в то, что я принц. Это все напоминало манию величия.

– Ты и не принц. Ты – Тим, новорожденная и абсолютно независимая от Ти-Монсора личность, как ты сам обожаешь заявлять.

Она допила коктейль залпом и поставила стакан на пол. Я пожал плечами.

– Так и будешь язвить? Если ты думаешь, что это позволит нам разобраться в ситуации, – продолжай.

Ванда примирительно махнула рукой, свесилась с кровати и передала мне бокал. Я подошел к синтезатору и долго стоял, уставившись в список рецептов. «Развод» мне понравился, но эту горечь хотелось чем-нибудь смыть. Я выбрал второй рецепт, отмеченный как «алкоголь содержащий» и машина загудела. Этот коктейль приготовился гораздо быстрее.

– Тим…

Ванда смотрела на хрустально чистую, как слеза младенца, жидкость, которую я извлек из машины. Потом отдала бокал обратно и глупо хихикнула.

– Это духи, Тим. Ты бы хоть спрашивал, перед тем как выбрать. Там есть еще формула жидкости для протирки приборов на квазикристаллической основе и пара формул депигментатора. Или я тебя так расстроила, что ты решил отравиться?

Не дожидаясь очередной язвительной реплики, я вырвал у нее бокал, вылил жидкость в утилизатор машины и еще раз просмотрел лист. И впрямь, с чего я решил, что «алкоголь содержащий» это обязательно значит «пищевой»?

– Учись выдумывать названия. Тогда в твоих рецептах можно будет ориентироваться.

Она снова прыснула от смеха.

– Ладно, с коктейлями и духами еще понимаю. Но какое название можно дать жидкости для чистки приборов?

Я перечил все, что пришло на ум.

– «Мойдодыр», «Золушка», «Вечное сияние чистого пластика», «Счастливый гаджет».

Ее реакция на мое творчество не радовала разнообразием – она снова впала в ступор.

– Почему счастливый?

– Потому что чистый. Чистишь его, он работает, и ничего ему работать не мешает. А так как работать – его единственное счастье, чем лучше он работает, тем больше он счастлив…

Ванда снова хихикнула, но уже неуверенно. Похоже, скоро она начнет меня побаиваться.

– Что-то мне подсказывает, что название «Золушка» скорее привлекло бы тебя, чем объяснило бы, что это не для питья.

– Или для питья только до двенадцати. Выпьешь позже – станешь тыквой или гремлином… Ванда, называй мне свои буквы-цифры для чего-нибудь пригодного к употреблению и вернемся к разговору.

– Ви-97-су.

Коктейль приготовился быстро, я наполнил один бокал и недоверчиво пригубил.

– Ну как?

– Неплохо. Этот мне больше нравится.

– Название уже готово?

– Да. «Долгожданный развод».

– ???

– Это впечатления другой стороны – никакой горечи, никакой пены. Кончилась эта семейная бодяга – и отлично.

– Ты становишься циничным.

Я отдал бокал и сел к ней спиной.

– На чем мы остановились?

– Твоя картина произошедшего на сайте. Ничего вразумительного ты сказать не успел, мы отвлеклись, поэтому можешь начинать с начала.

– Не знаю, нет у меня никакой картины. Я зашел, чтобы узнать, почему я помню эту принцессу, думал, может, вспомню сайт или еще что… Не вышло…

Я сделал еще пару глотков и отставил бокал. Вряд ли опьянение будет способствовать пониманию чего-либо – коктейли хоть и слабые, но в голову все-таки немного давали.

 
Мои выстрелы «Помнишь?» по карим мишеням твоим
Все ушли в молоко. И хотелось вскочить и сказать…
Но сидел, представляя, что это не мы тут сидим
И не нынче, не здесь, это просто лукавят глаза…
 

Ванда не принцесса, не оценит… Но они и впрямь все в молоко. Я не вспомнил ничего нового. Ни сайт, ни родную планету, ни хоть что-нибудь еще о собственной сестре.

– Тим; не оборачивайся, я сниму эти тряпки. Имперские ткани – это что-то.

Мимо меня пролетела гневно отброшенная лента лифчика, и я замер как дурак, дожидаясь «второго сапога». Не дождался – видно, нижнюю часть она бросила в другую сторону.

– Черт, кажется, у меня… Ты не посмотришь? Мне не видно.

– Ванда, если я повернусь, думать мне будет сложно.

– Ладно… Справлюсь.

Слева от меня возникла рука и потянула к себе планшетку. Ванда продолжала ворчать:

– Прогресс, развитие науки… При удалении прыщика воспользуйтесь планшеткой и камерой для получения сверхдетализированной голограммы собственной задницы… Лучше бы они белье без аллергенов делать научились… Не знаю, как они все это носят в столице.

– Ты не из столицы?

– Нет, я… Ну да, ты все равно уже знаешь. Я с Флоры.

Мы замолчали, потом я все-таки решился спросить.

– Ванда… А почему ты тогда, с солдатами, когда тебе было тринадцать… Ну, не использовала свои нити – как с тем пиратом?

Она долго не отвечала, и я не выдержал:

– Знаешь, там, в баре, я все тебе рассказал. Да, понимаю, две недели жизни – не особо есть что рассказывать. Но все выложил, несмотря на то, что не знал о тебе ни черта. И продолжаю выкладывать, хотя понимаю, что твой интерес ко мне – шкурный, и ты даже не собираешься говорить, в чем он заключается. Не знаю, как я до сих пор не послал тебя к черту, но если ты хочешь отдалить этот момент, может, все же пойдешь на компромисс?

Ванда вздохнула.

– Ладно… Может, ты хоть перестанешь пожирать меня глазами как тушеную индейку… Я о них не знала. Фло, мой учитель, погиб, не успев мне сказать. Обычно Тайным открывают правду об их происхождении лет в пятнадцать-семнадцать. Я считала себя абсолютно обычной. Только потом, когда пробралась на корабль Церкви, высадилась на ближайшей планете и после недолгих бесцельных скитаний устроилась в лабораторию синтеза… Нужна была кровь для эксперимента, я взяла свою, мельком взглянула на данные анализатора ДНК… Сначала я решила, что машина сбоит. Оказалось, нет. Пришлось уничтожить все образцы, результаты, и за парсек обходить услуги, требующие внесения твоей ДНК в общую базу.

– Почему?

– Потому что наши безумные легенды оказались правдой. Тайных не выбирали, их выращивали. Во время ритуала каждый из рода проливал свою кровь на листья сангре. И цветок выращивал ребенка в своем бутоне, как органический инкубатор, – собирал цепочку из понравившихся хромосом. Не знаю, по каким критериям он их отбирал – но это не просто грубый отбор доминант. Почему у меня зеленые глаза? Это ведь редкий рецессивный ген, почему он выбрал его?

Она закашлялась. Я никак не мог поверить. Ванда вздохнула, и слева возникла ее протянутая рука.

– Сангре, цветок крови. Приятно познакомиться…

Я машинально пожал ее руку. Теплая, хрупкая, чуть влажная ладонь с прохладными от бокала пальцами. И никаких следов тонких белых корней, способных убить человека за секунду. Ванда продолжила, но голос у нее становился все более тихим и отстраненным.

– Гены человеческие на 76 процентов. Я на четверть – растение. Псевдоразумное, высшее растение, но все же… Это «на четверть» я привыкла опускать – нельзя быть немного беременной. Я давно не считаю себя человеком.

– Так ты мутант?

Я на секунду забылся и повернулся к ней. Она проследила мой взгляд, усмехнулась, но не стала даже прикрываться. Отпила из своего бокала, откинулась на подушку и отстраненно произнесла.

– Можно сказать и так. Продукт взаимодействия двух верхних ступеней эволюции разных экосистем…

Взгляд я так и не отвел. Лично я никаких отличий от человека не видел. Наоборот, человек в ней был проявлен… ярко и выразительно. Она улыбнулась.

– Не помогло… Тим, я не индейка.

– Вижу.

– И не человек.

– Верю.

Она закатила глаза.

– К черту. Если тебе все равно, кто перед тобой…

– Передо мной ты…

Она потерла лоб, замерла на секунду, потом решительно встала.

– Нет, такой метод ухода от наблюдения размягчает тебе мозги, а мне нужно, чтоб ты хоть немного соображал.

Пожав плечами, я сделал над собой усилие и снова повернулся к ней спиной.

– Может, сходим в бар еще разок? Там людно, вряд ли нас там отследят.

– Можно и в бар. Не могу больше пить эту примитивную Дрянь. У них и синтезатор помощнее, и натуральные компоненты… Нет, у меня другая идея.

С этими словами она подбежала к своему шкафу и достала самое откровенное платье – красное, с черными полосами по бокам. Может, она посмотрела на свою виртуальную копию и подумала, что ей и впрямь стоит носить подобные вещи? Я даже не знал, нравится ли мне такая смена гардероба.