Текст книги "Мертвые королевства: Годы гроз"

II

У храма святого Карха стояло тройное оцепление. На панцирях солдат сверкала серебряная молния, бьющая снизу вверх. Завидев подъезжающий отряд, латники инквизиции растолкали зевак, освобождая дорогу.

Во главе отряда ехал инквизитор, которого сразу можно было узнать по алому плащу. Белые волосы лотарца обрамляли смуглое лицо. В его чертах и всяком жесте инквизитора сразу угадывалась знатная кровь. Даже конь под ним вышагивал, как будто на параде, высоко поднимая копыта.

– Инквизитор Моллард, – сказал один латник другому. – Прибыл, наконец.

Дэнтон приказал спешиться – на площадь перед храмом нельзя въезжать на лошадях. Он прошел через оцепление и едва не столкнулся с каким-то юношей в сером рыцарском плаще.

– Инквизитор Моллард, я сир Бартон Кирби. Большая честь, – сладкозвучно представился юноша.

Дэнтон оглядел его и кивнул. Совсем молодой, с гладкой девичьей кожей и горящим, но наивным взглядом.

– Остальные уже здесь? – спросил он, снимая перчатки.

– Да, инквизитор. Идемте, я провожу…

– Я знаю дорогу, сир Кирби. Оставайтесь с другими рыцарями, – Дэн прошел мимо и направился в храм.

Статуя святого над входом с благородной суровостью взирала на всякого, кто входил внутрь. Высокие шпили с серебряными кончиками царапали подбрюшье облаков.

За высокими дверями Дэн зажмурился. Солнце било отовсюду. Лучи многократно отражались от стен, потолка и колонн, отделанных полированным стеклом. С рассвета до поздних сумерек по Залу небесной славы можно было пройти, только уставившись в пол.

Сияние Господа слепит.

Моллард почти пробежал по залу, толкнув пару человек, идущих навстречу, и оказался в молитвенной. После Зала славы здесь показалось темно, как в подземелье. Стоял густой запах ладана и мирры. Стены покрывали иконы, отделанные серебром – от небольших, размером с книгу, до тех, что были выше всадника. У изображений святых ликов и мест люди преклоняли колена и молились. Царила тишина, так что можно было услышать, как горят свечи.

Моллард направился налево, проходя мимо икон и алтарей. Он шел по привычке быстро и прихожане обращали на него внимание. Но завидев алый плащ, тут же спешили отвернуться. Только молодой клирик кивнул, не отводя взгляда. Дэн не удостоил его ответом.

Он взлетел по крутой винтовой лестнице и двумя руками распахнул широкие двери.

В темной, без окон, комнате возвышался стол из цельного камня, упавшего с неба в начале времен. В центре массивного круга искрился голубой металл. Жила ветвилась, будто молния, и не было сомнений, что камень этот выпал из Небесного дома.

Вокруг стола, объятые светом жаровен, сидели четыре человека. Во главе восседал архиепископ всей Америи Симон – его нелепо огромное тело нельзя было спутать с другим. Резкий запах святого пота тянулся по всей комнате, а тяжелое дыхание Дэнтон расслышал еще в коридоре.

По левую руку от архиепископа сидели два инквизитора. Одного Дэн узнал сразу – Эмонд Равель из Вилонии. Широкие плечи, серебристая щетина на голове и щеках, короткая и толстая бычья шея. Равель оторвался от кубка и посмотрел на Дэна. Казалось, будто инквизитор чем-то расстроен, но его обрамленный морщинами рот всегда выглядел так, будто Эмонд только что узнал о кончине матери. Он кивнул Дэнтону и вернулся к кубку.

– Мы заждались, инквизитор Моллард! – объявил мужчина рядом с Равелем. – Что-то случилось в пути?

Дэнтон узнал звонкий голос инквизитора Ангиля Ройса из Ривергарда. Ройс отрастил изящную бородку, а каштановые волосы собрал в хвост и заплел на висках тонкие косички. Если бы не голос и ярко-зеленые, как свежие луга Ривергарда, глаза, Дэн не узнал бы его.

– Ничего серьезного, инквизитор Ройс, – сказал Моллард. – Пришлось провести одного простолюдина путем искупления.

– В моих землях? – глухо спросил последний инквизитор.

Ричард Хейс по прозвищу Феникс был выше остальных даже сидя. Железная маска скрывала лицо, когда-то со всей страстью поцелованное огнем. Сквозь прорези смотрели холодные и острые, как обледенелый меч, глаза – один чуть больше другого из-за оплавленного века.

Пламя жаровен творило темно-красные узоры на маске Феникса. В игре мрачного света надписи на металле казались зловещим пророчеством о крови и огне. Хоть Дэн и знал, что это лишь первые строки Просвещения на древнем америйском, на мгновение ему стало жутко.

– Чья же вина, если в ваших землях убивают младенцев в утробе, – сказал он и сел рядом с Ричардом, хлопнув перчатками о стол.

– Хм, – не глядя в сторону Дэна, хмыкнул Хейс.

– Последний инквизитор здесь, и мы закончили наши пререкания, я надеюсь, – сказал Симон и сложил руки на животе – до стола он не дотягивался. – Перейдем же к самому важному.

Архиепископ с великим трудом поднялся. Он осмотрел инквизиторов и распахнул короткие руки, как будто собирался обнять всех четверых.

– Наконец-то! – объявил он. – Наконец-то! Свершилось то, чего мы так долго ждали!

– Неужели? – Равель отставил кубок и вытянул короткую шею.

– Вы хотите сказать, что Великий Наместник у нас? – спросил Ройс, покручивая одну из своих косичек.

– Именно, инквизитор Ройс, именно! Люцио Третий прибыл в Америю месяц назад и не покинет ее, покуда не назовет приемника, – пышное лицо Симона раскраснелось, он сжал мягкие кулаки и потряс ими. – Наконец-то!

– Как отреагировали кальдийцы? – раздался железный голос Феникса.

Восторг Симона сразу поутих.

– Король Иларрио пока хранит молчание. Однако из Первого Града пришло возмущенное письмо – мол, никто не смеет пленить ставленника Господа.

– И что ответил наш государь? – поинтересовался Моллард.

– Что его не смеют обвинять в пленении Наместника те, кто держит его у себя уже несколько веков, – архиепископ перевел дыхание от столь длинной фразы.

– Так ли уж важно, кто займет Святой престол? – сказал Феникс. – Все мы служим лишь Господу.

Симон неудобно поморщился и сложил руки. Моллард едва заметно ухмыльнулся. Ричард, быть может, и хороший инквизитор, но плохой политик.

– Вы знаете, что кальдийцы погрязли в ереси, – начал Симон, ощупывая взглядом железную маску. – Святой престол давно стал игрушкой в руках Кальдириума. Много веков в Первом храме восседает не Божий ставленник, а кальдийский!

– Выходит, теперь будет америйский? – бесцветно поинтересовался Хейс.

Воцарилось краткое молчание, и раздался скрип. Сквозь маленькую дверь для слуг, скрытую во мраке, вошел виночерпий. Он испуганно огляделся и поклонился:

– Принести ли вина, ваше святейшество?

– Неси, – прежде Симона ответил Равель. – Разговор будет жарким, и нас замучает жажда.

Архиепископ кивнул. Мальчик скрылся во мраке. Ангиль задумчиво водил пальцем по краю кубка:

– Речь не только о церкви и воле Просветителя, конечно же, – произнес он. – Наш король Эсмунд – первый из новой династии, и хочет доказать, что Бог на его стороне.

Симон упал на каменное кресло, тяжело дыша. Речь, произнесенная стоя, явно утомила его.

– Учитывая претензии Илларио на трон Америи, это мудрый шаг, – продолжал Ройс. – Но учитывая силы объединенного Кальдириума, весьма рискованный.

– Династические споры нас не касаются, – отмахнулся архиепископ. – Как сказал инквизитор Хейс, мы служим лишь Господу.

– Будет война, – сказал Ричард и посмотрел на Симона. – Вот что нас коснется. Думаете, война за Святой Престол угодна Богу?

Архиепископ чмокнул губами и снова водрузил руки на пузо.

– Если Кальдириум решится напасть, Господь дарует нам победу.

– Откуда такая уверенность у вашего святейшества?

– Довольно, инквизитор, довольно, – устало проговорил Симон.

Вошел виночерпий с большим прозрачным кувшином, в котором искрилось янтарное вино, а на дне лежали четвертинки персика. Равель подозвал мальчика, поднимая кубок.

Моллард сделал первый глоток с тех пор, как вошел в зал. Споры Феникса и Симона случались на каждом Железном соборе, все успели к ним привыкнуть. Чтобы это закончилось побыстрее, нужно не вмешиваться.

– Какие бы сомнения не терзали америйскую церковь, держать Наместника в плену – плохое решение, – Ричард накрыл кубок ладонью, когда виночерпий попытался наполнить его.

– Не церковь держит его в плену, а король, – отозвался архиепископ. – Что вы предлагаете, инквизитор – оставить все как есть? Чтобы кальдийцы и дальше скрывали от нас волю Просветителя?

– Я предлагаю сделать, как в старину. Провести выборы нового Наместника.

– Другим епископам это бы понравилось, – хохотнул Ройс, поглядев на Равеля.

Епископом Вилонии был его старший брат. Дэнтон видел Гортона Равеля пару раз – такой же могучий, как Эмонд, с таким же грустным лицом.

– Мой брат поддержал бы эту затею, – заставив мальчика оставить кувшин рядом с собой, сказал Равель. – Но он в любом случае на стороне вашего святейшества.

– Я ценю поддержку вашего брата, инквизитор Равель. То, что предлагает инквизитор Хейс, в любом случае невозможно.

– Почему же? – хмуро спросил Эмонд.

– Поймите, церковь и я лично поддерживаем традицию выборов, но увы, – Симон развел руками, – мы должны быть уверены, что следующим Великим Наместником будет именно америец. Только тогда мы и сможем возродить выборы.

– Все это плохо закончится, – сказал Феникс и отвернулся от Симона.

– Поймите, инквизитор, другого шанса не будет. Силы Запада растут, настроения обращаются против нас. Их проповедники говорят, что Америя погрязла в крови и ереси, что мы предпочитаем меч священной книге, – архиепископ перевел дух и утер взмокший лоб.

– Им легко так говорить, – вставил Моллард.

– Вот именно, – поддержал его Ройс. – Они, быть может, забыли войну с Дар-Минором, но мы нет. В Кальдириуме никогда не было столько зла.

– Вы правы, – кивнул Симон. – Америи досталась тяжелая судьба. Чужестранцам нас не понять.

Ричард застыл, как изваяние, и больше ничего не говорил. Дэнтон рассмеялся про себя: их споры с архиепископом всегда заканчивались именно так. Феникс упирался в своем мнении, но в итоге поступал, как велит церковь.

– До конца лета я отправлюсь в столицу, чтобы лично переговорить с Наместником. Когда он понял, что король не собирается его отпускать, то заперся в башне вместе со свитой. Его паладины охраняют вход и никого не впускают… Но со мной он не откажется говорить.

Феникс будто бы хмыкнул. Моллард поглядел на него, но Ричард продолжал изображать железноликую статую.

– Теперь о вас, мои инквизиторы. Вам следует стать еще более верными воинами Господа и дважды усерднее уничтожать врагов истинной веры.

– Мы и так не жалеем сил, ваше святейшество, – сказал Ройс.

– Безусловно, – кивнул Равель. – Я постоянно теряю людей. Недавно пироманты сожгли монастырь у границ Вилонии и Ривергарда – ты слышал об этом, Ангиль?

– Конечно, – улыбнулся Ройс. – И о том, как ты предал их капище мечу.

– Семь моих солдат осталось там на братском костре, – произнес Эмонд, и лицо его стало еще печальнее.

– Каждый из вас покинет Низарет с отрядом в две сотни человек, – сказал Симон. – Кроме инквизитора Молларда.

Дэнтон вопросительно посмотрел на Симона, игнорируя насмешливый взгляд Ройса.

– До меня дошли неприятные сведения, – нахмурился архиепископ. – О некой церкви Возрождения. Вам знакомо это название, инквизитор?

– Да, ваше святейшество. Эта секта уже несколько лет отравляет спокойствие северной Лотарии. Ходят слухи, что они обложили данью народ, и теперь вооружают армию.

– Ужасно, – покачал головой Ангиль. – Какой позор для Железной инквизиции.

– Вы по праву считаетесь лучшим, инквизитор Моллард, – продолжал хмуриться Симон. – Оттого мне еще более непонятно, как вы это допустили.

– Их ересь оказалась неожиданно сильна, ваше святейшество, – сказал Дэнтон, кривясь от необходимости оправдываться. – Я не придал ей нужного значения, к тому же, сведения из-за Шрама доходят медленно. Я готов понести наказание.

– Оставим это в ведении Господа, – Симон переплел толстые пальцы. – Расскажите нам, в чем их ересь.

– Они говорят, что Небытия не существует, и души грешников не умирают навсегда. Проповедуют о неком чистилище, где души подвергаются пыткам, очищаются от грехов, а затем рождаются заново и получают второй шанс.

– Любые души? – спросил Ройс.

– Я не вникал в их ересь, Ангиль. Должно быть, любые.

– Неудивительно, что их ученье так заразно, – проговорил Равель, отставляя пустой кувшин. – Если их слушать, то все устроено как нельзя лучше. Жил праведно – отправишься в Небесный дом. Жил грешно – перетерпишь муки и попробуешь снова.

– Потому не только простолюдины, но и более достойные люди подверглись этой ереси, – сказал Симон. – Как можно быстрее разберитесь с этой проблемой, инквизитор Моллард.

– Моих пяти десятков людей будет мало, ваше святейшество.