Текст книги "Год наоборот"

– К сожалению, нет.

– Что ж, придется записать ваши данные со слов, а завтра Света мне заверит копию вашего паспорта.

– Хорошо, – быстро, очень удивив Свету, согласился за обоих Арсений.

Михаил продиктовал Светлане безумный, по мнению девушки, текст. Арсений так же быстро назвал паспортные данные, и Михаил, казалось, оставшись довольным самим собой, подвел гостей к выходу.

– Простите, у меня к вам просьба, не сочтите за очередную наглость в этой ситуации, не могли бы вы не ставить в курс дела вашу супругу, – дрожащим голосом произнесла Света.

– Ну что вы, Светочка, я хотел бы, учитывая некую альковность нашей сделки, просить у вас того же.

Света лишь молча кивала, в ее голове отчетливо повторялось «альковность». Где и слово-то такое взял!

– Темно-сливовый, – было первое, что произнесла девушка, сев в машину.

– Это ты о чем? – не понял Арсений.

– О розах, у них дом золотисто-песочного цвета. Стелла хотела что-то поярче, поэкзотичнее. Я долго думала над основным цветом для роз у парадного входа. Сейчас поняла: темно-сливовый в этой ситуации оптимальный результат.

– А-а-а, ну если оптимальный результат…

– Сень, а ведь опять сработало!

– Что сработало?

– Со мной. Я же там, в ловушке, успела перехотеть на какое-то время, чтобы нас нашли, и именно в этот момент появился Михаил.

– Да уж, не вовремя, согласен.

– Причем здесь не вовремя? Ну как ты не понимаешь?

– Свет, давай потом поговорим о твоих суперспособностях. Сейчас я безумно рад, что мы живы и, кажется, обошлись без судимости.

– Пожалуй, но в первую очередь нужно поделиться сомнительной радостью с близкими. Мой телефон проснулся, и на нем пятьдесят непринятых вызовов. Кстати, где твой автомобиль?

– А вот здесь за углом.

– Ты продолжаешь меня удивлять еще больше, хотя каждый раз я думаю, что хуже просто некуда. Ладно, беги в свою машину и звони родителям, а я постараюсь успокоить бабушку с мамой и Митьку. Кстати, не забудь позвонить Кристине и верни ей уже то, на поиски чего она потратила весь день.

– Ты вот так отпускаешь меня без вопросов?

– Нет, я тебя никуда не отпускаю. Думала, что мне свойственно впутываться в нестандартные истории, но, оказывается, тебе это присуще куда больше, и вообще, в моей голове один большой вопрос: что, черт возьми, происходит и куда ты меня втянул? – в голосе Светланы слышался гнев.

– Поехали ко мне. Спокойно все обсудим.

– Да хоть к тебе, хоть к черту на рога, но без объяснений я от тебя не отстану.

– Хорошо, сейчас я выйду, позвоню маме, потом Кристине завезу ее бумаги и заеду за тобой. Не жди!

– А-а-а, поверил!.. Не буду!

В ее квартире Свету дожидалась только Зоя Алексеевна.

– Бабушка, ну ты просто все продымила!

– Это вместо доброго вечера?

– Да какой он добрый?

– Жива, молода, здорова, хороша собой – и это у тебя не добрый вечер? Значит, проблемы в голове. Что, натворил твой Обезьян делов? И ты в пучину с головой?

– Да, наверное, хотя сама еще ничего не знаю. Переделка была серьезной. – И Света вкратце, без лишних сцен, рассказала бабушке, как провела вечер.

– Да, Света, дура ты темная! Почти вся в меня!

– Почему почти?

– Порядочная очень. Девять из десяти баб взяли бы с твоего Обезьяна контрибуцию, чтобы убытки перекрыть и материальные, и моральные, а ты будешь, как ангел, просто помогать. Я бы тоже так сделала из азарта, вот этим ты в меня, а то мать твоя – ну точный ее отец: холодная, как рыба. То-то я смеялась, когда твой папанька ее рыбонькой называл. Ох, Танька не в те сети попала, а все почему? Мать не слушала! А у меня опыт! Богатый!

– В чем?

– В мужчинах! Знаешь, сколько у меня их было…

– Не хочу сейчас об этом.

– Ты никогда не хочешь! А вот жалко, что маловато…

– Чего, мужиков у тебя, что ли, маловато?

– Нет, времени у меня на твое воспитание!

– Понятно.

Во входную дверь позвонили. Светлана открыла соседу.

– Света! Я потерял голову! – начал с порога Митька.

– Неужели в первый раз? – спросила за внучку Зоя Алексеевна.

– Да, так впервые. Свет, а ты? Что, куда-то собираешься? Я надеялся на рассказ о том, где и как ты отыскала своего хахаля.

– Ну вы что, сговорились, что ли? «Хахаль», «обезьян» – ну зачем так? Тем более я сама еще не разобралась, – и в глазах Светы блеснули слезинки.

– Поезжай, внучка, разберись, а я за тебя Лампочку Ильича выслушаю и пару советов ему дам, чтобы голова на месте оставалась.

Убранство квартиры Арсения показалась Светлане очень лаконичным, и не то чтобы современным и не мужским, а просто функционально удобным. Не ускользнуло от Светы и то, что ничего не выдавало присутствия здесь ранее какой-либо женщины.

– Ищешь следы моих любовниц? – не удержался Арсений от вопроса, перехватив взгляд девушки.

– Любовниц? Их здесь было много? Я думала, вы жили с Кристиной.

– Нет. Она бывала здесь. Иногда. Редко. Но не жила никогда.

– Почему?

– Слушай, Голубева, только ты можешь задавать подобные вопросы своему мужчине о его бывших женщинах.

– А ты мой?

– Есть сомнения?

– Скорее, уверенность пошатнулась.

– Постараюсь ее зацементировать.

– Все будет зависеть от твоего рассказа.

– Пойдем на кухню. Поставим чайник.

Светлана пошла следом за Арсением. Они прошли через светлый коридор и вошли в следующее помещение, которое несколько поразило гостью. Вначале ее удивил не совсем обычный цвет стен и потолка. Словно красивейший закат оставил свою палитру – от темно-серого через сиреневый и нежно-оранжевый к едва уловимым оттенкам желтого и розового.

– Я видела такой закат только раз в жизни. Помнишь, мы всем классом в Питер ездили, и там в один из дивных вечеров…

– Я тебя поцеловал.

– Может, поэтому мне и запомнились все цвета незабываемого захода солнца.

– Как видишь, мне тоже.

– Сень, какая фотография! Зачем она на кухне? Ты открываешься для меня с какой-то новой стороны, – девушка кивнула в сторону висевшего на стене сделанного во время их школьных лет снимка. На нем они были впятером: Светлана, Ксения, Арсений и Максим с Настей.

– Свет, а ты не знаешь, как сложилась судьба у Макса с Настей?

– Знаю. Они живут где-то в Сибири. Давно и счастливо женаты, то есть у них общая семья. Они много путешествуют, бывают и в Москве. Мы с Ксюшей с ними встречаемся. Макс постоянно спрашивает о тебе! Почему ты с ними прервал общение?

– Боялся, что не удержусь и начну расспрашивать о тебе, а потом искать.

– Пытаюсь понять.

– Тебе и вправду неинтересно, что я делал в доме Ивановых?

– Интересно, но чувствую потенциал этой эмоции, и если бы я сейчас и прямо тогда дала волю своему любопытству, то навряд ли узнала бы суть происходящего. Без правды, без оправдания тебя мне было бы сложнее и даже, скорее, невозможно жить.

– Родная, как ты все усложняешь!

– Это не я. И сейчас не время говорить о моих особенностях. Неужели ты еще не убедился в их наличии?

– Хочу убеждаться бесконечно, – и Сеня потянулся к Свете для поцелуя, но девушка уперлась ему руками в грудь.

– Вначале рассказ полный и исчерпывающий!

– Может, чай или кофе? У меня, как видишь, даже свои лимоны растут, – и Сеня показал рукой на кадку с живым лимоном, стоящую в дальнем углу просторной кухни.

– Наливай крепкий и сладкий чай, – Светлана плюхнулась в плетеное уютное кресло. – Готова слушать!

Арсений, управляясь с чаем, начал свою историю.

– Как ты понимаешь, все началось практически сразу после нашего выпускного. Ты же помнишь мое отношение к родителям? Я же буквально их боготворил и слепо не замечал изменений, происходящих в нашей семье. Это теперь, обладая информацией, я понимаю, что неприятности у отца начались значительно раньше, но меня тщательно оберегали, ведь предстояли экзамены, поступление. Но одним ранним утром мама вызвала отцу скорую.

Я даже вначале не понял, что с моим всегда подтянутым жизнерадостным папой произошло нечто страшное и, как оказалось, практически необратимое. Маме довольно долго удавалось держать все в секрете. Она то ссылалась на усталость отца, то на то, что он совершенно не берег себя, и только когда в больнице нам врачи огласили свой окончательный вердикт, она дала волю чувствам, обвинив компаньона отца во всех бедах. Забегая наперед скажу, что от папы я так ни разу и не услышал ни одного упрека в чью-либо сторону. Он лишь постоянно повторял, когда снова научился говорить, что каждый человек только сам ответственен за то, что происходит в его жизни. Тогда был удар такой силы, что буквально превратил отца в овощ.

Все наши сбережения растаяли с какой-то фантастической скоростью, или они уже были катастрофически малы. Первое, что мы с мамой услышали от него, это были слова о необходимости срочного отъезда из Москвы в тихий провинциальный городок. Ошарашенные, мы молча возвращались домой, а потом начались звонки с угрозами. Мне было категорически запрещено подходить к домашнему телефону. Наша семья сменила номера сотовых телефонов. Дело закончилось тем, что нам, словно преступникам, пришлось тайно ночью покинуть столицу с больным отцом на руках.

Так закончилась наша спокойная, сытая, московская жизнь. Резко оборвали все связи. Я поступил в единственный вуз того городка, где мы оказались, и заочно в Высшую школу экономики, по ночам приходилось подрабатывать. Мама же была тоже не только сиделкой при папе, но и бралась за любую подработку: от переводов (она же в совершенстве владеет французским) до написания сочинений нерадивым школьникам. В общем, было лихо и невообразимо тяжело, а главное, страшно. Глаза отца перестали выражать эмоции, а в маминых был только страх.

Тогда я дал себе зарок разобраться со всем происходящим, чего бы мне это ни стоило. Постепенно, словно очищая луковицу, сквозь слезы обид, мне удалось, думаю, докопаться до сути. Оказалось, что моему отцу и его компаньону – Епифанцеву удалось завладеть неким старинным манускриптом еще в лихие девяностые. Вначале они его успешно использовали как залоговый инструмент. Затем их мнения разделились. Компаньону отца больше не хотелось рисковать реликвией и при этом постоянно напряженно работать. Уже в нулевых у него родилась схема не вкладывать заемные средства в собственный бизнес, а напротив, избавиться от него, а кредитные средства не без помощи работников банка инвестировать в другие, чужие, проекты. Отец был против. Он не мог расстаться с коллективом своей кондитерской фабрики, посчитав это предательством. Тогда Епифанцев предложил разделить сферу интересов. Папа согласился.

Очень скоро в нашей семье начались проблемы из-за сложностей в бизнесе отца. Несколько поставщиков одновременно поставили некачественное сырье. Мелкие оптовики стали заметно снижать товарооборот, ссылаясь на более низкие цены конкурентов. Крупные сети, только набиравшие силу, одна за другой отказывались от сотрудничества. Банк, мониторя ситуацию, стал страховаться, кредитные средства дорожали. Затем и вовсе был наложен арест и на имущество предприятия, и на реликвию. Страшное слово – банкротство – окончательно подкосило папу. Много еще разного рода неприятностей, откровенных пакостей, а главное, предательства ему пришлось пережить. Он, видимо, догадывался, что за всем стоит Епифанцев. Окончательно его добило известие о том, что теперь уже бывший компаньон выкупил залоговый инструмент за меньшую стоимость и это сделало неизбежным продажу фабрики с молотка, и даже не как производственного объекта, а по кусочкам, причем некоторое оборудование шло по цене металлолома. Банк был везде заодно с Епифанцевым.

Не буду тебя утруждать опусом о том, чего мне стоило узнать все это, но некоторые факты меня просто шокировали. Кто-то подкупал поставщиков, подрядчиков. Я узнал, что уже в то время рыночная цена манускрипта сильно возросла, то есть мой отец стал жертвой жестокого обмана и получил банкротство вместе с инвалидностью.

Наверное, сейчас я должен сказать, что благодарен судьбе и получил необходимый жизненный урок, но мною все это время руководило желание восстановить справедливость. Со временем материальный вопрос стал не так актуален, но вот желание узнать все только росло. Постепенно к отцу вернулась возможность разговаривать и даже передвигаться в инвалидной коляске, но я по-прежнему не могу полезть к нему с расспросами. К сожалению, его сердце еще очень далеко от полного восстановления. Иногда меня просто накрывает отчаяние, и тогда я нахожу отдушину в работе. Видимо, поэтому мне оказалось многое по плечу. Идея торговать необходимыми бытовыми мелочами пришла, когда я еще был в достаточно юном возрасте. Тогда в том провинциальном городке для нашей семьи даже самая простая новая обувная ложка была роскошью. Мое расследование придавало мне сил, я иногда делился тем, что узнал, с матерью, но она никогда не разделяла моей радости от новой информации, с таким трудом добытой мной. В ее душе до сих пор жив страх.

– Сеня, извини, а что ты все-таки делал у Ивановых?

– Я тебя утомил своим рассказом. Хорошо, постараюсь излагать короче.

– Ты меня неправильно понял. Обидно, что ты лишил меня возможности разделить все трудности с тобой тогда, хочется помочь сейчас, а еще, мне кажется, тебе сложно об этом говорить.

– Действительно непросто… Спрашиваешь, что я делал у твоих заказчиков? Девичья фамилия Стеллы – Епифанцева. Догадываешься, чья она дочь?

– Не могу сказать, что удовлетворена твоим ответом. Конкретно сейф ты зачем пытался вскрыть?

– Недавно я узнал, что манускрипт изъяли из банка, причем вместе со всеми отчетами о его оценках, меня эти документы, как ты понимаешь, очень волнуют. Вот поэтому я там и оказался.

– Хочешь сказать, что я работала ландшафтным дизайнером в интересующей тебя семье, и ты мне сразу все не рассказал? Я возмущена!

– Света, прости, я действительно решил воспользоваться информацией об отсутствии хозяев дома, плюс к этому у тебя на столе случайно заметил схему системы расположения видеокамер в доме Ивановых. Решение пришло спонтанно. Знаешь, я долго и деликатно подбирался к ним, а тут и тебя встретил и к их дому, как мне показалось, «ключ» нашел, решил, что радости тоже по одной не ходят.

– На свадьбе Яковлевых ты был «условно приглашенным»?

– Да, сам напросился. Там пришлось выручать тебя, а дальше, как говорят, голова пошла кругом.

– Дальше? Сенечка, а вот мне интересно, а что действительно дальше, ну удостоверишься ты в том, что стоимость залога была искусственно занижена, там же на оценке того времени явно стоит подпись твоего отца. Я не совсем понимаю, что это тебе дает? Неужели за столько лет твоя боль не поутихла?

– Нет. Хочу добиться полного восстановления доброго имени моего отца, но и от причитающейся нашей семье стоимости реликвии не отказался бы, но это в последнюю очередь.

– Если бы я не знала тебя столько лет, наверное, не поверила бы ни одному услышанному слову, но где-то внутри меня есть уверенность в том, что тебе требуется мое участие, очень странное чувство предопределенности.

– Чувство предопределенности? Ты для меня тайный сундучок эмоций.

– Обо мне поговорим позже, продолжай свою историю, пока у меня гораздо больше возникает вопросов, чем я слышу ответов.

– Затем было мое становление как бизнесмена. Понимаешь, мне везло нереально, иногда казалось, что все двери открыты. На пути встречались люди, способные дать советы, необходимые именно в тех жизненных обстоятельствах, которые у меня были. Банки всегда шли навстречу, кредитовали за минимальные ставки, а товар уходил чуть ли не с колес. Мои подчиненные говорят, что у меня «врожденная чуйка», будто мне кто-то шепчет, когда завозить швабры и веники с тазами, а когда дорогущие зеркала в позолоченных рамах, но я-то знал ответ: просто много работал. Изучал рынок, получал опыт, постоянно самообразовывался, иногда даже отступал на какое-то время от своего расследования, но потом брался с новой силой.

Со временем я стал в банке ВИП-клиентом, и мне стало тесно в моем городке, я начал заниматься поиском торговых площадей в Москве. Вначале арендовал, затем оформил очень выгодную коммерческую ипотеку. Можно было бы сказать, что я вернулся на белом коне, но состояние моих родителей, да плюс твое отсутствие в моей жизни не давали мне возможности быть счастливым.

Мне удалось максимально подружиться с работниками банка, с некоторыми, особенно нужными, я сошелся настолько близко, что мне удалось заполучить не только копию оценок, но и самого манускрипта. Представляешь, он называется «Ко мне всегда идут. Кругом светло». По крайней мере, мне так перевели, он написан на старославянском и представляет собой сборник древних молитв, объединенных настоль искусно, что получается некий сказ. Если говорить короче, то там есть смысл о неслучайности выбираемых нами целей.

– Судя из названия, скорее, уж путей.

– Наверное, можно и так сказать.

– А ты позволишь мне взглянуть?

– Нет. К сожалению, свершилось непредвиденное, обе копии из рабочего кабинета из дома родителей исчезли, как только я прочел перевод и просчитал умышленный обман в оценках. Пропажа документов стала одним из толчков к покупке собственной квартиры.

– Как это могло произойти?

– Знаешь, я всегда чувствовал чье-то дыхание себе в спину, на всем пути расследования. Не успевал я заговорить с одним сотрудником банка, как его переводили в другое отделение. Потом один знакомый айтишник сказал, что мои пароли на гаджетах периодически взламываются, а главное, когда исчезли документы из обоих сейфов, тогда и дома, и в офисе были и наличные, и карточки на предъявителя, но ничего больше не исчезло. При этом магазин круглосуточно находится под охраной и ведется видеонаблюдение. Дома у родителей преступнику было проще, мама в последнее время очень обрадовалась появившейся возможности гулять с отцом по Москве, и она может часами возить его по паркам и скверам.

– Понимаю, но как ты узнал, что интересующие тебя документы именно у Стеллы и Михаила? Как мне показалось, во всех злоключениях твоей семьи ты склонен винить старшего Епифанцева?

– Он не так давно отошел от дел и уехал жить в Швейцарию. Насколько мне стало известно, он все дела передал Михаилу, и именно после этого тогда неожиданно были возвращены займы, а сам документ изъят из банка после многолетнего хранения. Эти факты придали мне решимости, и если старший Епифанцев мог меня узнать, то с Михаилом и Стеллой я не виделся никогда.

– В век интернета?

– Не думаю, что я интересовал их. Дважды мне удалось подобраться к ним очень близко, но оба раза обстоятельства оказывались непреодолимыми. Меня словно держали за плечи. Первый раз, когда мы должны были «случайно» познакомиться на вечеринке, в моем торговом центре сработала пожарная сигнализация, и, срочно туда приехав, я выяснил, что кто-то действительно зажег дымовую шашку. Во второй раз отцу стало плохо, и я вынужден был ехать с ним в больницу, оставив свои планы.

– Свадьба была попытка номер три?

– Да, кроме того, я узнал, что Ивановы сливают часть своих активов, и у меня появилось опасение: уж не собираются ли они рвануть к папеньке Стеллы. Поэтому, услышав от тебя об их временном отсутствии, решился на проникновение в чужой дом, надеясь быстро завладеть тем, что принадлежит мне по праву, а главное, успокоить родителей.

– А ты по-прежнему видишь, что это им необходимо? Или это уже только для тебя стало некоей манией?

– Мы с ними не говорили об этом очень давно, отца нельзя волновать, а будоражить фобии мамы не хотел.

– Кажется, начинаю понимать.

– Свет, ты меня удивляешь, не стала меня заваливать вопросами прямо там в машине. После всего произошедшего приехала сюда. Женщина-загадка…

– Постараюсь для тебя стать отгадкой. Думаю, что могу помочь.

– Как?

– Для начала выясним, кто тебя все эти годы сдерживал.

– Думаешь, это один конкретный человек?

– Веришь в приведения? Большенький уже. Это же очевидно.

– Да? И все-таки я поражен твоим спокойствием.

– Арсений, если я вот так запросто дам волю хотя бы одному своему спонтанному желанию, приду в реальности к нежелательному результату. В моей ситуации нужно было срочно почувствовать безразличие, как бы ни было сложно проходить весь спектр промежуточных состояний.

– Как тебе это удается?

– Так же, как и тебе. Работа. Начинаю срочно думать о новых проектах и тихонечко разворачиваю в это время свою эмоцию-намерение. Например, мне хотелось приобрести машину именно красного цвета, в салоне таких не было. Я представила себе белую, бежевую, черную и даже синюю. Решила, что серая не потребует такой частой мойки и, пожалуй, будет наиболее практичным вариантом. В итоге, приехав снова в автосалон, увидела, как с платформы выгружают единственную красную мою.

– Ладно, я понял, что ничего не понял.

– Ну ты же тоже иногда уходил в работу с головой, когда твое расследование давало очередной сбой.

– Иной раз я уже считал себя одержимым, а иногда мне даже виделись следы паранойи. Удачи в бизнесе давали необходимый допинг. А еще я самоед.

– Кто?

– Часто сам себя корю за малейшие неудачи.

– Зачем? Лучше тратить энергию на исправление того, что еще возможно, но то, что уже стало неисправимым, нужно принять и забыть. Жизнь, она же проходит сейчас, а не вчера и не завтра.

– Немного простенько, но верно… Ну, не обижайся. А ведь послезавтра нас должны были в очередной раз представить друг другу, Михаил выставил на продажу помещение, которое могло бы стать моим. После встречи я планировал с ним «сдружиться», но, боюсь, что после сегодняшних событий и этот план сгорел.

– Не вижу причин для беспокойства.

– Не понимаю.

– Иди и знакомься в очередной раз.

– Как?

– Очень просто. Знаешь, кем работает мой сосед Митька? Он первоклассный гример. Сделает так, что мама родная не узнает тебя послезавтра, и, главное, он сможет это повторять столько раз, сколько потребуется. Все-таки придерживайся конкретного плана, вот тебе мой совет. Да и мотивация для меня слабовата… Ну ладно, разберемся.

– Свет, нам нужно завтра пообедать у моих родителей. Мама очень хочет снова увидеть тебя.

– Не рановато ли?

– В нашем случае скорее поздновато.

– Хорошо. Только мне вначале нужно запытать Митьку, а то мало ли что они там успели наговорить Людмиле Михайловне и Аркадию Петровичу. Кстати, а как прошла твоя встреча с Кристиной?

– Прохладно. Я, конечно, как мог благодарил за беспокойство обо мне. Она ответила, что для нее главное, чтобы со мной все было в порядке. Ты ей понравилась.

– Так уж и понравилась?

– По крайней мере, она так сказала.

– Говорить можно все, что угодно. Слишком много странностей с нами в эти дни происходит, не находишь?

– Главное, мы снова обрели друг друга. Хотя да, твои эти бесконечные падения к моим ногам… Видимо, согласно твоей теории, уж сильно госпоже Светлане хотелось быть на высоте при нашей встрече, если каждый раз ты оказывалась ниц.

– Не стоит забывать, что при последнем моем падении господин Арсений тоже был не в лучшем свете.

– С тобою, Света, я всегда со светом.

– Неудачная шутка, терпеть ее не могу.

– Ну не злись.

Арсений обнял девушку и своей нежностью заставил забыть о вопросах, всплывавших в ее красивой голове.

Странно были устроены отношения Светланы и Митьки. Звоня в его дверь, она поймала себя на мысли, что практически никогда этого не делала, он появлялся как-то всегда сам, в подходящие и часто не очень, моменты. Девушка чувствовала большую потребность в общении с ним именно сейчас.

– Привет, Свет, ты чего это? Я еще сплю. Проходи, – Митька, в полосатом шелковом халате, со смешно взъерошенными рыжими волосами, побрел на кухню. Девушка пошла следом.

– Я забыла, что ты сова.

– Вам, жаворонкам, это свойственно, я вчера вечером заходил к тебе, но мне никто не открыл. В последнее время это становится нормой, не находишь?

– Мить, ты мой друг, меня не было дома. Я ночевала у него.

– И спозаранку ломишься ко мне? Он что, тебя выставил на рассвете? Тебе не кажется, что с его приходом в твою жизнь проблемы добавляются в геометрической прогрессии?

– Я с математикой на вы, не понимаю, о чем ты говоришь.

– Все ты понимаешь, просто чувства преобладают над разумом, полностью затмевая твой рассудок.

– Ты не спишь еще? Что ты несешь?

– Свет, ты пришла меня оскорблять? Твой Арсений явно влияет на тебя и на наши отношения. Ты хоть выяснила, что за девицу он привез к своим родителям? – Митя, задавая вопрос, включил электрический чайник и достал заварку.

– На меня не заваривай, мне некогда, на работу пора. Про Мыку он сказал, что она буквально бросилась ему под колеса, когда он уезжал от меня, и, по его словам, ничего другого ему в голову не пришло, как отвезти ее под опеку своей матери.

– Очень странно, она вчера произвела на меня впечатление уставшего, если не сказать затравленного, человека.

– Ты о ком?

– О матери твоего жениха, немного жестоко вешать ей на шею еще и совершенно незнакомую девицу, не находишь?

– Что, Людмила Михайловна так изменилась?

– Не забывай, я не знал ее раньше, видно – она красавица, и от этого боль в ее глазах кажется еще более горькой.

– А Аркадий Петрович?

– Он в инвалидной коляске. Знаешь, было заметно, что хозяин дома с явными усилиями пытался задавать нам вопросы о своем сыне. Мне показалось, Аркадий Петрович всех вокруг себя в чем-то подозревает. Всех, кроме своего сыночка. Кристина долго ломала голову, как рассказать родителям об исчезновении Арсения. В итоге вылепила практически правду. Вот уж видно, человек совершенно не умеет врать, в отличие от некоторых.

– А ты не думал, что некоторым приходится?

– Ты же знаешь, я терпеть не могу фальшь.

– Ага, и при этом работаешь гримером.

– Ты путаешь. Это разные вещи, я, если хочешь знать, служу искусству.

– А ты можешь применить свое искусство на благо близкого человека?

– Близкого, да.

– Вот и помоги нам с Арсением.

И Светлана вкратце изложила Мите всю услышанную ей историю, попросила его ни с кем ею не делиться. От девушки не ускользнуло, как потеплел голос ее соседа, когда тот говорил о Кристине.

– Слушай, подруга, я, конечно, помогу. Хорошо, что заранее предупредила, придется кое-что с работы захватить. Вот только ты уверена, что ходу расследования мешает конкретный человек, может это выдумка нашего парнишки, знаешь, этакий фантом, который он выдумал и сам с ним борется?

– Ага, и фантом похитил документы, уволил людей, поджигал офис. Ты бы фэнтези заканчивал на ночь смотреть, дружок.

– А я бы на твоем месте не бросался вот так в омут с головой, без раздумий. Если бы ему конкретно хотели навредить, то, поверь мне, есть масса способов сделать это, влияя на его бизнес.

– В том-то и дело, что в бизнесе ему нереально перло, а вот в семье с этой реликвией все какое-то… Знаешь, я просто чувствую, что все там совсем не просто.

– Вот именно, подумай о себе! Или хотя бы пообещай мне быть аккуратнее, а то подключу тяжелую артиллерию, – в ответ на вопросительно поднятые брови девушки Митя добавил: – Я имею в виду Зою Алексеевну.

– Обещаю! И торжественно клянусь!

– Ты не была пионеркой, так что не считается! Просто обещай.

– Мить, ну не зуди!

Утро рабочего дня складывалось у Светланы очень продуктивно. Девушке удалось связать наработки техников по орошению с главными идеями обоих вариантов уже заготовленных черновых эскизов расположения насаждений. Ей одинаково нравились оба проекта, общим был только цвет роз в парадной зоне – темно-сливовый. Неожиданно ее вызвал к себе Геннадий Павлович.

– Заходи, дорогая. Понимаю, проект сложный и, напоминаю тебе, крайне важный для нас, поэтому прощаю тебе отлучки с рабочего места. Мне звонил Михаил и сказал, что ценит твой необыкновенно креативный подход к решению задач.

Светлана смотрела на шефа с вопросом во взгляде. Она сама не знала, чего ожидать в этой ситуации.

– Неси свои заготовки. Хочу лично ознакомиться, – продолжал руководитель.

– Сейчас, одну минуту.

Девушка вернулась с рабочей флешкой. Геннадий Павлович одобрительно цокал языком, рассматривая эскизы, усомнился только в необходимости присутствия огромной голубой ели, однако, заметив замену рождественского дерева на пихту во втором варианте, только ухмыльнулся, а вслух произнес:

– Ребята хотят увидеть на своем участке максимум. Непростая задача! А почву уже исследовали?

– Жду заключения лаборатории, но, по моему опыту, все там нормально – кислотность средняя, то есть под рододендроны и голубику нужно будет в качестве мульчи завезти хвойный опад, а в теплицу – доломитовую муку и стандартный компост.

– Дерзай, моя девочка… – с этими словами руководитель Светланы развернулся в кресле, открыл сейф, достал оттуда бутылку коньяка, открыл ее, наполнил два фужера, чем вызвал немалое удивление подчиненной – ей раньше никогда не оказывалось такой «чести». Разве что на корпоративах, которые зачастую, чтобы сэкономить на аниматорах, ей же и поручали организовывать и проводить.

– Я заметил, ты сегодня не за рулем, сейчас немного выпьем для поднятия жизненного тонуса и твоего, не постесняюсь сказать, уникального таланта, – закончив фразу непривычно сладким, лилейным голосом, Геннадий Павлович достал тарелочку с уже нарезанными фруктами и сыром. Светлана подумала о том, что он уже подготовился. К чему бы это? А мужчина меж тем продолжал: – Можешь воспользоваться моим транспортом с водителем.

Света была просто поражена, ибо знала, что никогда никто из подчиненных не смел покушаться на служебный транспорт начальника. Удивленная Света выпила первую порцию горячительного. Быть немного смелее ей сегодня не помешает: предстояло новое знакомство со старыми знакомыми – родителями Арсения. Геннадий Павлович, не теряя времени, снова и снова пополнял содержимое фужера девушки.

– Давай, для закрепления нашего успеха. И сейчас, когда поедешь после обеда к Ивановым, помни, будущее нашей фирмы в твоих руках! Света, дерзай!

И Светлана дерзнула.

В машину любимого человека девушка усаживалась, уже будучи в разрядном подпитии.

– Свет, что это за странное амбре? Запах спиртного только подчеркивает отдушка твоей жевательной резинки. Насколько я помню, ты никогда не была поклонницей ни одного, ни другого.

– Крокодил поил и посылал к Михаилу.

– Ну ни фига себе… дела, однако.

– Странно, это еще мой наивный руководитель не знает, что я и так уже задолжала его ВИП-заказчику романтический ужин.

– Свет, не порть настроение. Я обязательно решу эту головоломку, выйдешь без потерь.

– Ага, сначала втянул, а теперь с видом героя помогать будешь? Эх, мужчины…

– Ну скажи еще, что мы все одинаковые, или уподобься своей бабуле и обзови всех особей мужского пола мелкими рогатыми животными.

– Нет, у нее ты – Обезьян!

– Интересно, что это в ее понимании означает?

– Не знаю, не спрашивала.

– Любимая, у меня к тебе просьба. Пусть все наши проблемы останутся за порогом квартиры моих родителей, чтобы их не тревожить.