Текст книги "Великие страхи прошлого"

…членом ордена Приората Сиона, основанного в 1099 году и хранившего «главную тайну» Иисуса, с точки зрения глянцевых изданий – его любовную историю, тайну его сексуальной жизни с Марией Магдалиной (риторика же Иисуса, этого философа-моралиста, не вписывается в нынешние «форматы» и остается «за кадром»). Скрытая от глаз профанов чаша Святого Грааля освящает их плотский союз, символизируя лоно Марии Магдалины, восприявшее «кровь Иисуса», то бишь его семя.

Фантазией британских авторов Майкла Бейджента, Ричарда Ли и Генри Линкольна, выпустивших в 1982 году книгу «Святая Кровь и Святой Грааль» (рус. изд. 1993), «чернокнижник» Леонардо превратился чуть ли не в живописателя «черной мессы». Его фреска «Тайная вечеря» явно намекает на союз проповедника с блудницей, заключенный во время свадьбы в Кане Галилейской, где они соединились по обычаям своего народа. А еще Леонардо подделывает Туринскую плащаницу, запечатлев на этом куске ткани собственное лицо, чтобы весь мир поклонялся ему отныне, как Господу нашему Иисусу. Если бы церковные власти решились обнародовать все секретные материалы, хранимые ими, христианство оказалось бы в глубочайшем кризисе, ибо двадцать веков его адепты поклонялись самому знаменитому лицемеру на свете.

Американский беллетрист Дэн Браун, компонуя текст детектива, ввел туда многие из откровений позабытой книги, и, к удивлению самого автора-составителя, «Код да Винчи» стал бестселлером, низводящим библейского Христа до уровня Рона Хаббарда: он – благополучный семьянин и основатель тоталитарной секты («Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее», Мф. 10:35), мечтающий даже стать царем – царем иудейским.

Впрочем, на своей свадьбе он вел себя скорее, как героиня давнего фильма Джулия Робертс, – скорехонько сбежал оттуда. Едва на столах заплескалось сотворенное Им вино, «Сам и Матерь Его, и братья Его, и ученики Его» (Ин. 2:12) отбыли в Капернаум. «А свадьба пела и плясала…»

Враги произносят много хулений против Него, но Его безбрачие странно замалчивают. А ведь такой образ жизни правоверного иудея был явным вызовом, открытым нарушением традиции. Апостол Петр, например, Его преемник, и первый Папа Римский, был, согласно Библии, женат. Так что и в женитьбе Иисуса – о ней как об «историческом факте» упоминает один из вымышленных персонажей Дэна Брауна – не было бы ничего странного. Однако в Новом Завете нет ни малейшего намека на этот неканонический союз, второй участницей которого была…

…Мария Магдалина. История о том, как в канун въезда Христа в Иерусалим Мария, «взявши фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его» (Ин. 12:3), памятна многим – впору назвать ее символом самозабвенной, самоотверженной любви. Раскаявшаяся блудница Мария Магдалина во имя любви к Христу обрекает себя на служение Ему.

Нарушает идиллическую картину разве что евангельский текст. Согласно ему, героиней этой сцены на самом деле является другая женщина – Мария из Вифании, сестра воскресшего Лазаря. И раз уж мы взялись трактовать священную книгу как психологический роман, то Мария, наполняя дом «благоуханием от мира» (Ин. 12:3), спешит излить любовь к брату и восторг перед человеком, исцелившим его (впрочем, в католичестве Мария из Вифании отождествляется с Марией Магдалиной).

Напрасно и рисовать Марию Магдалину блудницей – в Библии нет ни слова об этом. Скорее она заслуживает прозвища «юродивая». Она из тех бесноватых, одержимых припадками, которые во множестве встречаются Ему и в Галилее, и в Иудее. Он исцеляет некоторых от злых духов и болезней: Сусанну, Иоанну, да вот и «Марию, называемую Магдалиною, из которой вышли семь бесов» (Лк. 8:2). Так что союз Христа с ней, манифестируемый Брауном, должен был бы напоминать мезальянс… Ставрогина и Хромоножки из «Бесов» (и тут романический Христос превращается в Антихриста…).

Впрочем, апокрифическое Евангелие от Филиппа прямо именует Марию Магдалину «спутницей (Сына)» (то есть Иисуса. – А.В.) и сообщает, что «(Господь любил Марию) более (всех) учеников, и он (часто) лобзал ее (уста)» (Евангелие от Филиппа, 55). Впоследствии ее вымышленная биография будет составлена по образу и подобию метаморфозы Савла. Сама идея ее чудесного обращения родилась в пору гибели бывшей Римской империи, в век, когда убийства, грабежи и жестокость стали повседневным бытом, а жалкий блуд нищенок – простительным грехом. Это ли не доказательство силы Иисуса, вопрошал в одной из своих проповедей в 591 году папа Григорий I Великий, что даже блудницу он превратил в святую? Блудницу, чей образ увековечила…

…«Тайная вечеря»? На фреске монастыря Санта-Мария делле Грацие справа от Иисуса, печально склонив голову, сидит безбородый, длинноволосый юноша, полный девичьей прелести, – апостол Иоанн, которому Браун и К⁰ (серия кивков в адрес Леонардо) дают новое имя: Мария Магдалина, супруга Христа. Вот как описывается фреска Леонардо на страницах «Кода да Винчи»:

«Он жестом указал на репродукцию. <…>

Софи подошла еще ближе. Женщина, сидевшая по правую руку от Иисуса, была молода и выглядела благочестиво.

Личико застенчивое, скромно сложенные ручки, волны вьющихся рыжих волос. И одна эта женщина способна пошатнуть церковные устои?

– Кто она? – спросила Софи.

– Она, моя дорогая, – ответил Тибинг, – не кто иная, как Мария Магдалина» (гл. 58).

Муж и жена – одна сатана, они и одеты почти одинаково: синее чередуется с красным. Тело Христа облегает красное одеяние – в Средние века этот цвет символизировал мужественность. Тело Иоанна-Магдалины обернуто синей тканью – это цвет женственности.

Фигуры Христа и юного апостола образуют «большую и изящно выписанную букву «М». По Брауну, это намек на Марию Магдалину (гл. 58).

Сидящий рядом с переодетой Магдалиной апостол Петр делает ей угрожающий знак рукой. «Во многих Евангелиях сказано, что именно в тот момент Иисус и заподозрил, что скоро Его схватят и распнут на кресте. И Он наказывает Марии, как править Его Церковью после того, как Он уйдет. Вот Петр и выражает недовольство тем, что играет роль второй скрипки. Лично мне кажется, Петр был женоненавистником», – комментирует этот жест один из персонажей «Кода да Винчи» (гл. 58). Как видите, началась операция «Преемник», втолковывает Браун, Христа еще не распяли, а его жена уже ссорится с лучшим другом за право быть во главе общины верующих. Разгорается «война ортодоксов-диадохов»…

Но, как ни странно было ожидать этого от могущественного конспиролога Леонардо, здесь он рабски плетется за буквой Книги книг. В Евангелии от Иоанна этот эпизод описывается так:

«… Иисус <…> сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. <…> Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит» (Ин. 13:21, 23–24).

Налицо, пусть и с некоторой долей фантазии, иллюстрация. Знак, сделанный Петром, в точности не описан даже в боговдохновенной книге. Нам остается лишь довериться наитию Леонардо.

Что касается буквы «М», то с таким же успехом можно утверждать, что центральные фигуры образуют… верхнюю половину буквы «X», и, если поднести зеркало к репродукции фрески (Леонардо, кстати, выводил слова «зеркально» – справа налево), появится начальная буква имени «Христос», написанного по-гречески (Хрютдр). На каждый код найдется свой толкователь…

Женоподобие Иоанна – секрет Полишинеля. Вспоминая век Леонардо, прежние комментаторы думали не о скандальном бытовом, а о мистическом, вышнем толковании фрески. Общим местом ученых схолий стала мысль о том, что любивший астрологию Леонардо уподобил 12 апостолов двенадцати знакам зодиака. Вопрос лишь, с какого знака начинать их отсчет, если мы, допустим, глядим на крайнюю левую фигуру.

Как известно, мы можем составить об этой фреске лишь самое общее представление. Неумелые подмалевки, звавшиеся когда-то реставрациями, похитили многие детали, затрудняя понимание замысла Леонардо. Например, на копии, сделанной около 1800 года итальянским гравером Рафаэлем Моргеном, видно, что лучше всего прорисованы ступни ног апостола Варфоломея (он крайний слева), – теперь этого не заметить. Как известно, каждому знаку зодиака соответствует свой орган тела, например, Рыбам – ступни ног. Отсчет начат. По нему Иоанн символизирует Весы, которыми правит самая женственная из планет – Венера. Родившиеся под этим знаком, считалось, милы и женственны. В этом лице, и верно, столько нежности, что обманулся даже Дэн Браун, знающий все о всех за две тысячи лет, но знакомый с «Тайной вечерей», скорее, по растиражированной гравюре Моргена.

Искусствоведы давно отметили, что последний был не только копиистом, но и интерпретатором знаменитой

фрески, стараясь придать ликам ее загадочных персонажей вполне однозначное, подчас сентиментальное выражение. Именно на его гравюре, как выразился один из критиков, Иоанн «выглядит размягченно-женственным, слезливым».

Обратим внимание еще на одного апостола, второго справа. В его лице – много мудрости и печали. Это апостол Фаддей. Многие считают эту фигуру автопортретом маэстро из…

…Приората Сиона. Ни в одной из книг, посвященных сталинизму в СССР, не повествуется о деятельности в эти годы в Москве членов ордена доминиканцев. Следуя логике Брауна и Кº, из этого факта можно сделать один-единственный вывод: в те годы Москва кишела доминиканцами, но свои акции они тщательно засекречивали. Логично?

Бейджент, Ли и Линкольн признают, что ни в одном научном труде, посвященном эпохе Крестовых походов, не упоминается орден Сиона. Значит, он… засекречен, но существует. Логика и впрямь «зеркально» искажена, как строки, написанные Леонардо. Что ж, этим авторам, кстати, упорно отстаивавшим подлинность «Протоколов сионских мудрецов», не привыкать ждать от слова «Сион» заговора или подвоха. Вот и мировая религия кажется блажью еврея-прелюбодея, запрещавшего всем народам без разбору плодиться, а себе выбравшего лучшую из блудниц. Католическая церковь засекретила вплоть до второго пришествия все «семейные архивы» Христа и Марии Магдалины и проповедует свой «краткий курс истории христианства», который имеет так же мало общего с подлинными фактами, как сталинская экзегеза – с историей революции. Уф! Тут не помешала бы рюмка, стопка или хотя бы…

…Чаша Святого Грааля. Которая, по версии Дэна Брауна, неожиданно превращается, как в избитом анекдоте, непременно в женское лоно, да еще и еврейки Марии («Сосуд <…> напоминает чашу или вазу, но, что гораздо важнее, лоно женщины», гл. 56). Уф! Уф! Не почитать ли лучше о технике «сфумато» или «имприматуре» на картинах Леонардо – той странной живописной технике, что заставляла краски светиться изнутри, а предметы расплываться, словно в тумане? Подобные загадки ведь интересовали Леонардо куда больше, чем секреты неназванных книжников, что вот уже пятнадцать веков хранили «главную тайну мира» – кем-то засекреченный брак.

Фантазия на тему брачующегося Иисуса – последний судорожный вскрик Просвещения. Новые тираномахи не дремлют – ими в пух и прах раскритикован Христос. Чуткие к sexual harassment, сексуальным домогательствам, американцы однозначно толкуют любые проявления симпатии к женскому полу схваченного, кажется, с поличным Назаретянина.

«Код да Винчи» воплощает навязчивую идею современности: за известными нам фактами, за их официальной интерпретацией учеными и СМИ скрывается некая тайная истина. Ее искатели высматривают на географической карте мистические треугольники неведомого и за руинами древних храмов чуют поступь атлантов, гигантов и залетных космических экстравагантов. Вот и за двумя тысячами лет поклонения Христу, двумя тысячами лет каждодневных обрядов, истово и не очень молящихся прихожан, фанатично или привычно читающих молитвы попов, за рутиной размышлений о вере, за церквями, крестами, иконами, изваяниями, тропарями и акафистами – за всем тем, среди чего живут простые верующие, скрываются несколько человек, не верующих ни во что, выдумавших с самого начала биографию Иисуса и теперь передающих свое тайное знание по наследству.

У любого исторического явления есть свои пружины, и они не имеют ничего общего ни с классовой борьбой, ни с экономическими факторами, ни с вождями и царями. Подлинные пружины истории, ее творцы – это несколько отпетых мошенников, плетущих нити заговора ради сбережения своих богатств и дурачащих весь мир.

В начале было не Слово Божие – в начале были козни и заговор людей, далеких от всякой идеи Бога. Бог умер. В его владениях хозяйничают «посвященные», не допуская к силе, власти, богатству никого из профанов. «Сионские мудрецы» начала XX века политкорректно преобразились и составили Приорат Сиона. Недовольны подменой разве что руководители католической церкви, внезапно превращенные фантазией Брауна и К° в дирекцию авгиевых конюшен.

И все же мы должны быть благодарны авторам фильма, телепередач и упомянутых книг за то, что они заставили нас, споря с ними, вновь вспомнить о той евангельской эпохе, что жила в ожидании спасительной веры, – эпохе, так похожей на нашу, эпохе империй, армий, царственных указов, политической власти, теснящей народы, сбивающей их в стада дрожащих агнцев, эпохе больших денег и ресурсов, сутолоки, смердящих трущоб, пьянящих зрелищ, резко сократившихся расстояний, эпохе, которая «кончилась в Риме от перенаселения».

«И вот в завал этой мраморной и золотой безвкусицы пришел этот легкий и одетый в сияние, подчеркнуто человеческий, намеренно провинциальный, галилейский <…> человек» (Б.Л. Пастернак. «Доктор Живаго», ч. 2, 10). Как полторы тысячи лет спустя в «завал» книжной мудрости, умерших языков, истолченных в ступе истин, затверженных с детства советов и заветов пришел другой человек – Леонардо.

В книге Дэна Брауна их маски надели какие-то персонажи. Сами маски оказались плохо прорисованы, но помарки и кляксы выискивают и успешно оттирают те, кто берется за «разгадку кода да Винчи». А я лишь еще раз удивлюсь, что на тысячи людей, державших черную книгу Брауна, не встречал еще никого, кто читал бы роман о Леонардо Д.С. Мережковского – «Воскресшие боги».

Что угрожает Давиду?

Это нам издалека Италия кажется страной безмятежной. О, эти цветущие поля, нежное море, старые горы! Здесь, думаем мы, если и заплутаешь, «земную жизнь пройдя до половины», то попадешь не куда-то, а в рай. Однако сейсмологи только поморщатся, прочитав о горах древних, как мир, идиллии вечной, как коловращение Солнца. Они-то знают, что Апеннинский полуостров, страна Италия, – это один из тех регионов Европы, где землетрясения происходят особенно часто. В Италии их угроза, пожалуй, выше, чем в любой другой европейской стране, исключая Гоецию. Но там очаги землетрясений часто располагаются в море, а потому ущерб, причиняемый ими, менее значителен, чем на Апеннинах.

Твердый камень становился все мягче, таял, как воск.

Д. С. Мережковский. Микеланджело

Катастрофы в Италии заповеданы геологией, просто о них стараются забывать, молчать. Но их список в блаженном туристическом краю пугающе велик. В 1693 году на Сицилии и в Неаполе погибло более 100 тысяч человек. Это землетрясение опустошило Катанию. В другом сицилийском городе, Шикли, уцелело одно-единственное здание: церковь. В 1783 году снова содрогнулся юг страны. Около 50 тысяч жителей Калабрии погибли от удара стихии. В 1908 году подземной стихией был уничтожен еще один город Сицилии – Мессина. Бедствие довершила огромная волна – цунами. По разным оценкам, тогда погибло более 75 тысяч человек. «Безжалостный конец Мессины» стал для Александра Блока символом начавшегося XX века, когда «еще страшнее жизни мгла» («Возмездие», гл. 1).

И в центральной части страны нередко пробуждается подземная стихия. Заметные землетрясения случаются здесь чуть ли не каждое десятилетие. В минувшем веке самой опустошительной была катастрофа 1915 года (магнитуда 7,5), унесшая жизни 29 тысяч человек. В 1997 году пострадал город святого Франциска – Ассизи (магнитуда 6,4). В апреле 2009 года были разрушены памятники другого древнего города – Аквилы (магнитуда 5,8). Целая серия мощных подземных ударов сотрясла эту страну и в 2016 году.

Но Италия – еще и страна-музей. Множество памятников античности и эпохи Возрождения украшает этот музей под открытым небом. Древнеримские постройки, средневековые храмы, памятники скульптуры могут погибнуть от внезапного пробуждения стихии.

✓ Так, в 1997 году серьезно пострадала базилика Святого Франциска Ассизского, украшенная фресками Джотто и Чимабуэ.

✓ В 2009 году был уничтожен исторический центр Аквилы (Л’Акуилы) – города, основанного в 1240 году знаменитым императором Фридрихом II, героем средневековых легенд. От подземных толчков обрушилась башня церкви Сан-Бернардино. Серьезно пострадала базилика Санта-Мария-ди-Коллемаджо, где в 1294 году впервые за пределами Рима был возведен на престол папа римский. Частично был поврежден и собор Святых Георгия и Максима, сооруженный в 1703 году, опять же после разрушительного землетрясения.

✓ В августе 2016 года, после землетрясения в Центральной Италии, пострадало около 290 объектов культурного наследия в радиусе 20 километров от очага землетрясения, причем полсотни зданий были серьезно повреждены. В городке Аматриче, где были разрушены три четверти зданий, особенно пострадала базилика Святого Франциска – постройка XIV века с великолепными фресками. Поврежден городской музей, где хранились ценные памятники средневекового христианского искусства, а также Раннего Возрождения. Серьезно пострадала и церковь Святого Креста в Пескара-дель-Тронто, возведенная в IV веке, одна из старейших церквей Италии. В Кастеллуччо в Умбрии едва не рухнула башня романской церкви. По соображениям безопасности пришлось закрыть собор в Урбино. Его стены после подземных толчков растрескались.

✓ В октябре 2016 года в Центральной Италии произошло новое крупное землетрясение. Его эпицентр находился в 110 километрах от Рима, в окрестности Перуджи.

На многих старинных зданиях в Риме появились трещины. В базилике Святого Лаврентия, одной из семи паломнических церквей Рима, со свода сыпались камешки и куски штукатурки. Особенно сильно пострадала церковь Сант-Иво-делла-Сапиенца в районе Пьяцца Навона – площади, сооруженной в эпоху барокко на руинах античного стадиона. В этой университетской церкви, напоминающей скорее произведение искусства, чем храм (ее возвел виртуозный архитектор XVII века Франческо Борромини), осыпались фрагменты росписи, а также части свода. В общей сложности многочисленные подземные толчки повредили в 2016 году около 5000 церквей и других исторических памятников в Италии.

Каким еще шедеврам мирового искусства может угрожать взбунтовавшаяся земля?

Не спокойна Тоскана, историческая область, центром которой является колыбель Ренессанса, Флоренция. Здесь жили и творили такие выдающиеся мастера, как Джотто, Брунеллески, Донателло, Челлини и Леонардо.

В недалеком прошлом природные стихии уже обрушивались на этот город. В 1895 году после сильных подземных толчков люди боялись заходить в свои дома и спали на улице. В ноябре 1966 года пришло наводнение. Почти вся центральная часть Флоренции была затоплена. Вода тогда поднималась до второго этажа. Десятки людей погибли, многие произведения искусства пострадали, а то и были уничтожены водой.

В декабре 2014 года в Тоскане, между Флоренцией и Сиеной, всего за три дня было зафиксировано свыше 250 подземных толчков магнитудой до 4,1. Пусть сила их была невелика и они не причинили заметных разрушений, но все равно капля камень точит. Микроскопические повреждения в исторических памятниках накапливаются.

И в районе Флоренции такая сейсмическая активность – не редкость. Как уберечь лучшие ее памятники? Галерею Уффици, где собраны выдающиеся работы итальянских художников? Или символ города – статую Давида работы скульптора Микеланджело Буонарроти (1475–1564)? Скульптуру, созданную пять веков назад и адресованную вечности?

Но вечность, тревожатся сейсмологи, возможно, будет хранить лишь память об этом шедевре, который, как некогда Колосс Родосский, может и рухнуть при следующем мощном землетрясении.

Ведь статуя Давида, которую считают идеальным воплощением мужского тела, символом доблести и отваги, только кажется идеальной многочисленным туристам, приезжающим во Флоренцию, чтобы увидеть и сфотографировать ее. Но время, словно «подземный крот», потихоньку подбирается к ней (в тревожный час не может не вспомниться цитата из «Гамлета»: «Ты славно роешь, подземный крот» (акт I, сц. 5), которую так любил применительно к истории повторять Георгий Плеханов).

Если внимательно осмотреть статую Давида, можно заметить, что голеностопы библейского героя покрылись мелкими трещинками. Еще в XIX веке ученые тщательно зарисовали их, но до недавних пор никто не мог сказать, насколько они опасны, быстро ли могут разрастись.

Лишь в 2014 году итальянские геофизики, использовав небольшие копии статуи, исследовали, как поведут себя эти трещины при больших нагрузках. Для этого статуэтки помещали в центрифугу и раскручивали ее под различными углами наклона, моделируя самые разные виды нагрузок. Результат был угрожающим. Как только статуя наклонялась на 15 градусов, ее ноги подламывались.

Вызван этот эффект уже имеющимся у статуи изъяном. Она, будто под тяжестью веков, немного наклонилась, Проекция центра ее тяжести не совпадает с центром тяжести постамента, а это значит, как сказано в отчете, что «создается эксцентрическая нагрузка». Пока статуя покоится неколебимо, эта дополнительная нагрузка невелика, но стоит ей наклониться (например, во время землетрясения), как нагрузка резко возрастает и становится запредельной для двух почти точечных опор, удерживающих гигантское тело, – для двух узких голеностопов.

Этот наклон – не «врожденная, а приобретенная болезнь». По местной легенде, статуя слегка накренилась пять веков назад, в 1511 году, когда во время жуткой грозы ударила молния. Бог-громовержец укротил гордыню Давида. Ученые смотрят на вещи более реалистично и считают, что статуя стала клониться после одного из землетрясений, которые так часто случаются здесь и рано или поздно могут повергнуть ниц любой памятник.

…По большому счету, для искусствоведов и реставраторов все это не стало новостью. Каждые три месяца проводится тщательный осмотр статуи Давида, и все скрытые от глаз посторонних слабости и изъяны мрамора хорошо известны специалистам.

Сам Микеланджело понимал, насколько уязвима статуя, и не его вина, что в чем-то он не сумел совладать с непокорным камнем. Давид был сотворен им вследствие целой череды ошибок, которые были совершены до того, как мастер взялся за резец, чтобы отсечь ненужное и создать шедевр. Микеланджело не ошибся ни разу. Но, кажется, судьба сделала все для того, чтобы он не приступил к этой работе.

Вот как пишет о том, что произошло в 1464 году, за одиннадцать лет до рождения Микеланджело, автор самой известной его биографии Ромен Роллан: в тот год «соборным причтом была предоставлена Агостино ди Дуччо (флорентийский скульптор. – А. В.) гигантская мраморная глыба с тем, чтобы он изваял из нее фигуру пророка. Творение, едва начатое, оставалось незаконченным. Ни у кого не хватало смелости продолжить работу» («Жизнь Микеланджело», ч. I, гл. 1).

Ошибочен был сам выбор камня. И выбор сделал Дуччо, к которому обратились ткачи шерсти, представлявшие одну из самых влиятельных цеховых корпораций во Флоренции. Они заказали скульптору монументальную статую, которая должна была украсить городской собор, стать зримым воплощением мощи города и устрашить всех, кто помышляет на него напасть.

Однако задача была непосильна для Дуччо. Он никогда прежде не имел дело с такой громадной глыбой мрамора, да и никто во Флоренции тоже. Каменотесы Каррары также никогда прежде не вырубали из скалы такую глыбу – высотой более пяти метров и весом 12 тонн. Облюбованный ими кусок скалы изобиловал мельчайшими ямками. Виднелись и прожилки. Мрамор не был идеально белым.

Вырубали глыбу в вершине скалы. Прошло несколько месяцев, прежде чем с превеликим трудом обломок скалы спустили в долину. Расстояние от Каррары до Флоренции – 120 километров, пара часов на грузовике. Но в те времена прошли долгих два года, прежде чем камень довезли к месту назначения, то вытягивая его на волах, то переправляя на лодках. Хлестал дождь, палил зной – прообраз исполинского тела продолжал ползти как улитка в город мастеров. Однажды его не удержали, он рухнул в грязь. Тогда он, может быть, и покрылся крохотными трещинами, которые теперь предательски прорезали ноги героя.

Наконец скалу привезли и положили в саду возле собора. В небольшом городке, где все было залито желтыми и коричневыми красками, от этой глыбы исходило неправдоподобно белое сияние. Множество людей сбежалось посмотреть на это чудо.

Сведущие люди, придя сюда вместе с другими, ужаснулись. Они-то хорошо видели, что мрамор плох и еще хуже сделала его обработка. Выбирая кусок скалы, Агостино грубо наметил контур. Следуя его указаниям, кусок был вырублен, но при этом получился уже, чем полагалось, да еще посредине виднелась какая-то непонятная дыра, возникшая по недосмотру. Вот уж все по присловью! Единожды отмеренное, единожды отрезанное, это «чудо» могло лишь потешать простаков, но для работы оно не годилось. Городские власти посчитали, что сделать задуманное из этой скалы уже не удастся. Все старания были напрасны, а деньги… они закатились в бездонную пропасть, которых так много в горах. Агостино был обшикан и прогнан. Работа остановилась.

Почти сорок лет позади собора пролежала – в пыли, в грязи – белая мраморная глыба, которую разве только ленивый не потрудился насмешливо пнуть. Ее мочили дожди, пятнали птицы, задевали проезжавшие мимо повозки…

Лишь в 1501 году, в пору политических смут, охвативших Флоренцию, городские власти решили «общим делом» успокоить кипение народных масс. Задумано было из каменной глыбы, вросшей в землю городского сада, сотворить небывалую фигуру, которая заставила бы всех – и горожан, и чужаков – восхищаться Флоренцией.

Власти обратились к самому великому художнику, жившему тогда в ее стенах. Но Леонардо да Винчи было уже под пятьдесят; к тому же он не любил искусство скульптуры. Пришлось довольствоваться малым – поручить это важное дело молодому, честолюбивому Микеланджело Буонарроти, который успел прославиться своей статуей «Оплакивание Христа» («Пьета»), созданной в 24 года (в XVIII веке она была перенесена в одну из капелл в базилике Святого Петра в Ватикане).

Он втайне и сам мечтал об этой работе – о Davide cholla fromba, «Давиде со своей пращой» (Микеланджело).

«Хотя было трудно высечь целую фигуру из одной этой глыбы, хотя ни у кого не хватало смелости взяться за нее, не добавляя к ней других кусков, Микеланджело, – сообщал биограф всех великих художников Возрождения Джорджо Вазари, – стал помышлять о ней и теперь сделал попытку ее получить» («Жизнь Микеланджело Буонарроти, живописца, скульптора и архитектора флорентийского»). За три года труда Микеланджело извлек из нее невиданную фигуру.

Как описать то неистовство зрителей, то удивление и те нескончаемые восторги, которые охватили собравшихся, когда в 1504 году покровы были сброшены и статуя явилась на всеобщее обозрение? Похвалы Вазари заменят нам умолкший шум времени:

«Поистине чудом было, как Микеланджело вернул к жизни бывшее мертвым. <…> По правде, она [статуя]отняла славу у всех статуй, современных и античных, греческих и римских, <…> Видевшему ее не к чему искать другого скульптурного произведения какого бы то ни было художника, наших ли времен или прошедших».

Статуя оказалась такой грандиозной, что невыгодно было (а может быть, и невозможно с технической точки зрения) размещать ее там, где она «стерегла место» долгие годы – у Флорентийского собора. Пришлось потратить четыре дня на то, чтобы с превеликой осторожностью перевезти ее к Палаццо Веккьо, где располагалась синьория (городская администрация). Церемония эта позабавила флорентийцев. Нашлись шутники, кидавшие по ночам камни в статую, чтобы – геростратовой славы ради – разбить чудо из чудес. К Давиду, такому доблестному при жизни, теперь, после превращения в камень, пришлось приставить стражу, чтобы спасти.

Спасти то, что и так лишь чудом было убережено от гибели. Ведь мрамор, как известно тем, кто имеет с ним дело, нужно обрабатывать сразу, едва его привезли в мастерскую ваятеля – иначе он понемногу начнет крошиться. Чем дольше мраморная глыба лежит под открытым небом, тем более хрупкой становится. Ее трудно теперь обрабатывать резцом. Она, как говаривали в Карраре, «выгорает»; ее иссушает солнце. К тому времени когда Микеланджело приступил к работе, многие считали, что спасти эту глыбу уже не удастся. Тем не менее он преодолел сопротивление материала, и для специалистов, знающих, с чем пришлось иметь ему дело, это лишь умножает славу великого мастера.

Однако четверть века спустя чернь все же расправилась со статуей. Когда в 1527 году во Флоренции начались беспорядки, из окон домов полетели камни, палки и даже мебель. Брошенная скамья угодила Давиду в левую руку и отломила ее. Молодой художник Джорджо Вазари собрал обломки разбившейся руки. Много лет спустя, в 1543 году, он передал их Козимо I Медичи. По приказу правителя города статуя была восстановлена в своем первозданном виде.

Но мраморный колосс и дальше продолжал испытывать судьбу. На протяжении столетий статуя Давида стояла под открытым небом, у входа в Палаццо Веккьо. Еще Микеланджело говорил, что Давиду нужен открытый воздух, «свет площади» (цитируется по Ромену Роллану).

Ветер и дождь, град и снег веками исподволь разрушали материал статуи. В XIX веке реставраторы, экспериментируя с химикатами, только ухудшили ее состояние: воск окрасил мрамор, а кислота разъела его поверхность, на которую с поврежденного водостока теперь непрестанно стекала вода.

Наконец, в 1873 году, когда изъяны, причиняемые Давиду дождями, начали внушать беспокойство, статуе пришлось покинуть привычное место. Для нее решили построить ротонду в Академии изящных искусств. Пока же зал возводился, статуя была заключена в деревянный короб – вроде того, в котором ее некогда привезли на площадь и явили свету. Давид пребывал в этом подобии гроба годами; там разрослись колонии микроорганизмов, словно он был не статуей, а громадной сырной головой.