Текст книги "Темный лик двойника"

– Молодой человек… Ну где я его разыщу?

– Через друзей, знакомых, коллег. Поверьте, дело крайне серьезное. Не исключено, что он замешан в преступлении.

Илья Иванович сразу насупился, слово «преступление» отбило в нем всякое желание продолжать разговор. Но я отступать не мог, все просил о помощи. Он пожал плечами и безразлично сказал:

– Хорошо, попробую.

– Я оставлю свой телефон.

…Итак, я получил первое подтверждение того, что доктор Савельев – реальная фигура. Совпадение? Маловероятно. Не случайно автор рукописи упоминает это имя дважды! Чтобы мы запомнили его. Психологи говорят о трехкратном упоминании, но Непряев мог не знать таких тонкостей.

Я попытался нарисовать для себя хоть какие-то штрихи возможного портрета доктора Савельева. Пожалуй, одно обстоятельство сразу бросается в глаза: он не стремится быть на виду. Любой другой ученый уже трезвонил бы о себе, открыл собственный сайт, бывал на симпозиумах, а он… Даже имени не назвал. Савельев и все!

Это его настоящая фамилия?

Глава седьмая
Визит к минотавру

Последовали два дня вынужденного бездействия, когда все мои попытки хоть как-то продвинуться в расследовании натыкались на непроходимую стену. Но вдруг позвонил Илья Иванович.

– У меня для вас новости, – сказал он.

– Когда и где встретимся?

– С удовольствием повидаюсь, но для этой новости достаточно общения по телефону.

– Слушаю.

– Один мой бывший аспирант знал интересующего вас человека. Только пути их давным-давно разошлись. Зовут Савельева Кириллом, отчество не помнит, по профессии он врач… «Отлично – врач!»

– …Но еще в институте увлекся паранормальными явлениями и биоэнергоинформацией… «Все совпадает!»

– Мой аспирант не смог с ним связаться, потерял его телефон.

– Телефон можно выяснить.

– Безусловно. Но он помнит домашний адрес Савельева. Только это старый адрес. «Проживает он там сейчас или нет?»

– Хотя бы старый!

– Правильно, вдруг он не переехал? А нет, так, может, жильцы подскажут.

– Диктуйте…

– Весенняя, дом 22, квартира 90.

– Огромное спасибо!

– Заглядывайте на огонек. Я вам столько интересного расскажу.

– Еще раз спасибо. Только не побеспокою ли?

– Какое беспокойство! Я ведь один. Супруга год как умерла. Дети разъехались, да и разве дождешься нынче детей! Заходите, но заранее предупредите, чтобы я приготовился.

– Вы замечательный человек, Илья Иванович…На сегодня попрощаемся?

– Как? А мой адрес не записали!

Пришлось записать и его адрес, а потом еще некоторое время уверять, что обязательно к нему загляну. Тоскливо старику, но спасибо ему! Я узнал главное: место возможного проживания доктора Савельева. И, горя от нетерпения, решил тут же отправиться на Весеннюю. Оставалось решить: что сказать доктору? С какой целью наношу ему визит?.. Варианты в голове рождались разные, к сожалению, ни один из них не выглядел достаточно правдоподобным. Буду действовать экспромтом, кто-то из знаменитых авантюристов (то ли Наполеон, то ли Ленин) говорил: «Главное – ввязаться в драку, а там будет видно».

Когда спешишь, любая минута вынужденного промедления ассоциируется с концом света; я попал в дорожную пробку, в этот московский ад! Вокруг вонь и гарь, доводящие до тошноты; машины ревут, железный поток совсем остановился. Из кабин выглядывают полные отчаяния лица водителей, их глаза жадно вглядываются в царящее столпотворение. В такие минуты хочется припарковаться где-нибудь, выскочить и нырнуть в метро, чтобы там, пусть в дикой толчее, но все-таки ехать, а не беспомощно стоять, наблюдая, как рядом, по пешеходной дорожке тебя обгоняет даже обвешанная сумками пожилая женщина.

Так два часа я добирался до нужной улицы. Наконец остановился перед длинным серым домом, вероятно еще сталинской постройки, с множеством подъездов. «И все же, как я начну разговор?». Однажды Светлана сказала мне: «Когда дело касается вранья, ты весьма изобретателен. Потому и стал писателем».

Лифт поднялся на шестой этаж, я оказался перед обитой черным дерматином дверью. «Как начать?..

Как?!». В который уже раз приказал себе: «По обстановке!» и ткнув пальцем в кнопку, услышал пронзительный звонок.

За дверью завозились, потом она приоткрылась, дальше мешала цепочка. Просунулось детское личико.

– Тебе, дядя, чего? – спросила девочка.

– Есть кто-нибудь из взрослых?

– Нет, – серьезно ответила она, – я одна. И ты уходи.

– Почему?

– Я тебя не знаю.

– Давай познакомимся. Я пришел в гости.

– Нечего незнакомым людям по гостям шляться, – назидательно изрек ребенок.

– Катя, с кем ты так некультурно разговариваешь? – послышался женский голос.

– Простите за беспокойство, я писатель Александр Павлов, или Алекс Павлович. Здесь проживает доктор Савельев? Мне нужно переговорить с ним. Вот мое удостоверение…

Невысокая худощавая женщина лет тридцати открыла дверь. Большие серые глаза глядели с откровенным любопытством.

– Я писатель… – повторил я, но хозяйка перебила:

– Я вас узнала. Обожаю ваши книги. А когда читаешь их по ночам… ух!

Всегда так! По ночам, по ночам… Недавно одна поклонница тоже сказала: «Первую половину ночи читаю ваш роман, вторую – кричу от ужаса».

– Проходите.

Я поблагодарил и вошел в небольшую прихожую;

теперь уже две пары глаз рассматривали меня, женщине было явно интересно познакомиться с тем, кто ее пугает, а дочке понять, – что это за дядька так настойчиво вломился к ним? Хозяйка сразу попросила:

– Подпишите мне книги.

– С удовольствием. Ваше имя?..

– Лиза.

Я написал несколько строк в самых возвышенных тонах, потом, посмотрев на девочку, добавил:

– Может, сударыня, и вам? Для истории?

«Сударыня» в ответ показала язык и кокетливо спряталась за спину матери. Время завязывания дружбы прошло, пора переходить к главному.

– Один мой приятель был знаком с доктором Савельевым и рассказал мне, что он занимается одной очень интересной проблемой. А я сейчас хочу написать новую книгу. Телефон Кирилла, по отчеству не знаю, он потерял. Вот только адрес…

– Наверняка Кирилл Евгеньевич занимался интересными исследованиями, – вздохнула Лиза.

– Занимался?

– Вы проходите! Я чай поставлю. Жаль, мужа нет. Обязательно ему расскажу, что с самим Алексом Павловичем чаевничала.

Она захлопотала, поставила чай, варенье. Девочка суетилась возле матери и постоянно показывала мне язык.

– Теперь готова ответить на ваши вопросы, – присела напротив хозяйка.

– Вы сказали «занимался». С ним что-то случилось?

– К сожалению, – вздохнула женщина. – Видите ли, я его дальняя родственница, седьмая вода на киселе. Но благодаря ему мы с мужем живем в этой квартире. У него просто не было более близких родственников;

родители Кирилла Евгеньевича умерли рано, старшая сестра погибла при пожаре. Квартира досталась нам по завещанию.

– А сам Кирилл Евгеньевич? Где сейчас он?!

– Он тоже погиб. Отправился на рыбную ловлю, решил искупаться и… утонул в реке.

– Вот как? Давно?

– Уже больше года.

Потрясенный исчезающей последней зацепкой, я, скорее механически, спросил:

– Где его похоронили?

Глупый вопрос, будто надгробие мне что-то расскажет. И вдруг услышал то, что меня обескуражило:

– Похорон не было, труп не нашли.

– Но если не нашли труп, то почему он обязательно мертв?

– На берегу остались его вещи… Двое рыбаков видели, как он входил в речку, он еще им сказал: «Поплыву вон до того берега». А один из них: «Осторожно, здесь сильное течение». Но Кирилл Евгеньевич махнул рукой и поплыл. Так, по крайней мере, нам рассказали в милиции. Рыбаки спохватились много позже, где, мол, тот товарищ? Забили тревогу, да поздно. Кирилла Евгеньевича искали, только знаете, как у нас сейчас ищут…

– Его должны были объявить без вести пропавшим.

– Так суд и решил.

– Жаль человека… А какой он был?

– Трудно сказать. Я его практически не знала, виделись несколько раз… Замкнутый, почти не улыбался, по словам соседей, никогда с ними не общался, да и с нами – тоже, просто не хотел. Даже странно, что квартиру он нам отписал, и сделал это почти перед самой своей гибелью… Помню, как в первое время после смерти Кирилла Евгеньевича следователь, разговаривая со мной, подозрительно косился. Сами понимаете, какое стечение обстоятельств…

Неожиданно Лиза резко поменяла тему:

– У него действительно были серьезные исследования?

– Да. Судя по всему, человеком он был неординарным. А ведь наверняка остался какой-то архив?

– И муж мне это же сказал! – воскликнула Лиза. – У человека, занимающегося наукой, должны остаться бумаги с записями, дискеты. А тут… Катя, не ешь так много сладкого, это вредно!

– Так что тут?

– Ничего!

– Вообще ничего?

– Вообще.

– Остается предположить, что кто-то приходил сюда и забрал их?

– До нас квартира была опечатана, а при нас – никто не явился.

– И никто не интересовался его судьбой?

– Вы прямо как следователь? – усмехнулась хозяйка. – Может, вы из органов? Следователь, похожий на писателя Павлова?

– Не до такой же степени. Подобная схожесть – только у астральных двойников.

Бросив фразу про астральных двойников, я буквально впился глазами в Лизу. Нет, она никак не отреагировала; или слыхом не слыхивала про них, или же прекрасная актриса?.. Чтобы пауза не затягивалась, я ей объяснил:

– Вы рассказали мне нечто новое, сразу возникает профессиональный интерес. Обратили внимание, что в моих романах часто присутствует линия расследования? Писатель должен ставить себя на место сыщика. Я не прав?

– Правы.

– Так интересовались им?

– Раза два звонили, спрашивали, что известно о Кирилле Евгеньевиче, но не допытывались.

– Не представились?

– Сказали – знакомые. И все.

У меня возникла еще одна идея; попробую на удачу? Я вытащил из кармана газету со снимком убитого Непряева, протянул Лизе:

– Он вам не знаком?

– Фу! Какой кошмар, – Лиза даже отвернулась, – Катя, не смотри.

Однако девочка выхватила газету и закричала:

– Мама, это же тот самый дядя!..

– Какой дядя? – сразу встрепенулся я.

– Отдай газету, – потребовала мать, и, пересилив себя, посмотрела на фотографию. – Да, он.

– Вы его встречали?

– Совсем недавно к нам позвонил мужчина, назвался представителем ДЭЗа, что он по поводу планового ремонта, походил, посмотрел и ушел. А через некоторое время снова являются из ДЭЗа. Я им: «От вас уже был человек», а они: «Нет, мы первые». Наводим справки: такой-то у вас работает? Описали подробно. Оказывается, нет. Мы решили – жулик, замки сменили.

– Он что-нибудь искал?

– Осматривал помещение…А тут еще подруга по телефону позвонила, я отвлеклась… Не знаю! – Лиза занервничала, видимо, опасаясь быть замешанной в неприятной истории, ее уже больше не радовала встреча с любимым писателем. Я почувствовал, что пора уходить, поблагодарил за чай, сказал, в каком магазине будет ближайшая презентация новой книги, пообещал автограф. Однако у самой двери остановился и, как бы между прочим, спросил:

– У вас нет фотографии Кирилла Евгеньевича?

– Есть.

По счастью снимок оказался цветным и очень хорошего качества; и еще: доктор здесь был без очков…

Рыжеватый мужчина с интересом взирал на меня с фото, честное слово, я ОЩУТИЛ его взгляд. Точно не я его изучаю, а он меня. В лице действительно ничего примечательного, запоминающегося, но вот глаза… Дело даже не в том, что они пронзительные, острые. Савельев не случайно прятал их за темными очками: они разного цвета – черный и зеленый. «А я ведь уже видел эти глаза!».

И тут я вспомнил свой сон, Ральфа Вернера, соблазняющего жертву на создание романа. Глаза Савельева и Вернера – глаза астральных двойников.

Я вернул фотографию и быстро вышел из квартиры!

Вернувшись домой, я упал на кровать и некоторое время неотрывно глядел в одну-единственную точку. Это был мой любимый способ отключиться от всего второстепенного, сосредоточиться и внимательно проанализировать ситуацию. Почему мне нестерпимо захотелось убраться оттуда после того, как в руках оказалась фотография Савельева? Почему поддался эмоциям?! Ведь я не выяснил для себя важные детали: особенности в поведении Непряева, когда тот приходил в квартиру под видом сотрудника ДЭЗА? Или… Я многое не выяснил! Только-только начал узнавать первые неожиданные вещи, и вдруг… ушел?! Идиот!

Я пытался оправдать себя тем, что увидел страх и растерянность Лизы. Ее понять можно – женщина жила в своем маленьком тихом мирке, одно слово «убийство» привело ее в ужас, она явно захотела покончить с моим визитом. Я поступил правильно, вроде бы ушел, чтобы, по знаменитому методу Коломбо, остаться еще. А дальше – эта фотография! Глаза Савельева до сих пор гипнотизируют меня… Какое сходство! Господи, какое поразительное сходство с тем типом из сна!

И все же: как я мог сбежать, когда нужно было под любым предлогом договориться с Лизой о новой встрече!

Кое-что я, конечно, выяснил. Доктор Савельев – реальная фигура, в сферу интересов которого входили паранормальные явления и биоэнергоинформация; Непряев в своей рукописи, скорее всего, указал именно на него. Какие сомнения, если он еще и в квартиру к нему приходил под видом работника ДЭЗа?..

Но доктора больше нет! Он действительно утонул?

Труп не нашли. Предположим, всерьез не искали? А вдруг искали, но…не было никакого трупа? Лиза говорит, что Савельев привлек внимание рыбаков.

Знал он этих рыбаков или нет? Если они были приятелями, просто хорошими знакомыми – тогда поступок доктора объясним, но если он решил «отчитаться» перед случайными людьми, – это подозрительно.

Перед исчезновением он оставляет квартиру родственникам. Не готовился ли он исчезнуть? А зачем? Не потому ли, что им ЗАИНТЕРЕСОВАЛИСЬ? Тот же Непряев. Наверняка были и другие. Предположим, Савельев жив, где тогда он?

Вопросы налетали на меня роем растревоженных пчел; я делал выводы, исходя из той информации, которую имел. Но насколько ей можно доверять? Я предположил, что Илья Иванович или Лиза выдавали мне истину в последней инстанции, а что, если они солгали?

Теперь о глазах Кирилла Евгеньевича. Возможно, он прятал их под темными очками не только потому, что они разноцветные, сам взгляд его – тяжелый, неприятный. Глаза – зеркало души, не скрывал ли он таким образом свою сущность? Поэтому ее не заметили ни Хомский, ни, возможно, Непряев, ведь иначе последний прямо или косвенно указал бы на характерную природную особенность доктора Савельева.

ПУГАЮЩИЕ ГЛАЗА… Может, мой недавний сон был предупреждением?

Тупиковая стена разрасталась, в необъятной галактике загадок едва пробивалась световая дорожка… Казино «Золотой ливень», мафиози Галич… Надо ехать в Старый Оскол, там искать возможные зацепки к моему расследованию.

Но сколько времени прошло после тех событий? Сам-то Галич жив, или его прикончил другой мафиози?

Я взглянул в окно, белый свет постепенно растворялся во мгле короткой майской ночи, но еще просматривались очертания домов. И тут мне показалось, будто это ДРУГИЕ ДОМА! И ДРУГАЯ УЛИЦА, совсем не похожая на родную, московскую. Немного поменялся ландшафт, стал более южным, появились пирамидальные тополя.

Я протер глаза и только тогда понял, что ничего за окном не изменилось, видение вспыхнуло и исчезло. Может, это меня зазывает Старый Оскол?

Последние колебания ехать или нет, исчезли, я позвонил Светлане. Голос у моего редактора был грустным.

– Я только что выгнала Настену, – сообщила она. – Распрощалась, дав ей напоследок хороший пинок.

– Ты хотела этого. А вообще сочувствую…

– Да уж, посочувствуй. Скажи, Алекс, почему я так несчастлива в любви?

– Завышенные требования. Ищешь идеал, которого нет.

– Настена на идеал не тянет.

– Тебе бы Джоди Форстер, Эллен ди Дженерис, на худой конец – Корин Клери.

– Фи! – возмутилась моя собеседница. – Фостер и ди Дженерис годятся мне в мамы, а Корин Клери – в бабушки.

– Есть поговорка: старый конь борозды…

– Знаю! – перебила Светлана, – но она касается мужчин. Про женщин говорят другое: на старой кляче далеко не уедешь. Женщина, увы, стареет раньше. И здесь никакого равноправия! У, проклятые мужики!

Излив всю возможную желчь на ненавистный пол, Светлана наконец сменила тему:

– Какие новости у тебя?

Я рассказал, что догадки насчет реальных людей и фактов в рукописи Непряева оказались верными: доктор Савельев существует, то есть, существовал и занимался он проблемой астральных двойников.

– …На вид самый обычный человек, рыжий, худощавый. Но есть в его внешности одна особенность: глаза разного цвета.

– Разного цвета?

– Один черный, другой зеленый.

– Надо же, как у Воланда.

Я чуть не поперхнулся, но о своем странном сне умолчал. То, что мне привиделось, мой отчаянный материалист-редактор истолкует не иначе, как шизофрению.

– Интересно, Алекс, куда он исчез? Есть его фотка?

«Какую глупость совершил! Не попросил у Лизы фотографию!»

Я продолжил повествование о том, как в квартиру Савельева под видом сотрудника ДЭЗа заходил Непряев и, скорее всего, что-то искал.

– Вот пока и все.

– Каковы дальнейшие планы?

– Надо ехать в Старый Оскол. Последняя надежда.

– Пожалуй, ты прав.

– Выезжаю завтра.

Едва я отключился, как телефон снова зазвонил, на крохотном экране вспыхнули слова: «Подавл. Номера». Наверняка Светлана. Что-то забыла…

– Алло!

В ответ – молчание, после которого звонивший отключился. Тогда я не придал значения этому звонку. Ошиблись…

Как показало ближайшее будущее, ошибался я! Начиналась страшная игра, где жизнь человека не стоит ломаного гроша.

Глава восьмая
Веселенькая поездка

Поезд до Старого Оскола идет двенадцать часов, вечером сел, утром – на месте. Я взял целое купе в СВ; во-первых, терпеть не могу, когда рядом незнакомые люди, во-вторых, я достаточно состоятелен, чтобы оплатить свою поездку по высшему классу, в-третьих, все равно ее оплачивает Светлана.

Я стоял в коридоре, наблюдая, как поезд мягко отходит от перрона. Рядом – немногочисленные соседи, судя по виду, менеджеры или руководители среднего звена, откомандированные в промышленный центр Черноземья. В соседнем купе ехал лысенький, щеголеватый мужчинка, посматривающий по сторонам с видом тренера, команда которого только что одержала сенсационную победу. Поскольку я уже вошел в роль Пуаро, рискну предположить: этот парень выторговал крупный контракт. Мужчинка тем временем решил подтвердить мой логический вывод, вытащил из папки какие-то листы, стал их любовно поглаживать. За щеголем расположилась гренадерского роста дама лет сорока, в строгом платье, и с таким же строгим взглядом обделенной мужской лаской начальницы. В самом конце коридора очень солидный товарищ по телефону властным голосом отдавал распоряжения. Думаю, он, в отличие от других, – точно не администратор средней руки, а большой начальник! И костюм куплен в дорогом бутике, и животик соответствует занимаемому положению, проводница еле протиснулась между ним и дверью в купе.

Хотя я понимал, что для сыщика наблюдение за людьми – важнейшая задача, мне это быстро надоело. Я отправился в свое купе, чтобы еще раз обдумать план действий в Старом Осколе. Необходимо найти гостиницу, где останавливался Непряев. Известно, что он находится недалеко от казино «Золотой ливень». Как говорила горничная (надо же, почти наизусть выучил рукопись!): «Выйдите из гостиницы и – направо. Наш микрорайон упирается в проспект Свободы, там еще раз направо, и сразу окажетесь возле казино «Золотой ливень». Минут десять пешком, а то и меньше». Пройду путь Непряева, надеюсь, гостиниц там не так много, а эта – ближайшая.

Допустим, его опознают, и что мне это даст? Я получу подтверждение: да, Непряев здесь останавливался.

Все равно придется искать Галича, выяснять: чем ему насолил Виталий? Для такой встречи нужна серьезная причина, а то доказывай потом мафиози, что нельзя плохо поступать с будущим классиком.

Более часа я тщетно продумывал варианты. А когда их не нашел, решил опять действовать по любимому принципу: «Главное ввязаться в драку…». Устав от одиночества, вторично вышел в коридор.

Народ рассосался по своим купе, в коридоре стояла только одна девушка. Но какая! Ей вряд ли больше 23-х, стройна, как богиня, бюст – сногсшибательный;

грудь при каждом ее вздохе колыхалась, как океанская волна при набегающем легком ветерке; так и хочется поднырнуть под нее, снова и снова омыть лицо, ощутить фантастический привкус соли на губах (я говорю исключительно о ласковой волне, а вы что подумали?!). Волосы незнакомки искрились чистым золотом, мне даже показалось, что будто бы над ней сияет необыкновенно золотая аура. Но больше всего привораживали ее зеленоватые глаза; едва она кинула небрежный взгляд в мою сторону, как сотни зеленоватых бесенят ринулись навстречу.

Одна половина моего «я» грозно предупреждала: «У тебя серьезное дело, отбрось любые увлечения!», другая коварно подталкивала: «Подойди к ней, подойди! Дорога далека, зачем томиться в одиночестве?». Спор решил независимый арбитр – логика. Она подсказала: «Что, если эта девушка из Старого Оскола? Можно получить у нее важные сведения о городе, гостинице, казино. А может, и о Галиче!».

«С ней следует познакомиться, – прошептал я первой половине. – Разумеется, ради дела».

Теперь, когда гармония и мир в душе восторжествовали, я неспешно двинулся в сторону прекрасной незнакомки. Рядом с ней – расписание движения поезда; я вдумчиво в него вглядывался, затем глубокомысленно произнес:

– М-да!

Это был один из важнейших приемов моего уникального метода знакомства с представительницами противоположного пола. Когда-то в юности все было гораздо проще, я подходил к очаровательному созданию и без обиняков спрашивал: «Девушка, могу я пользоваться успехом у женщин?». Пока очаровательное создание ошарашено хлопало глазищами, я подхватывал очередную «жертву» и уводил с собой… Но времена изменились, в моем возрасте не юноши, но мужа, прелестницу нужно заинтриговать не менее искусно, чем это проделывают с достопочтимой публикой профессиональные авторы и режиссеры. Вот такой интригой и является загадочное «М-да!». Так и есть, Зеленоглазая Звезда взглянула на меня с любопытством. Сейчас на этот маленький реагаж должно последовать новое действо. Я разговариваю сам с собой, и, одновременно, с ней.

– Мы прибываем в Старый Оскол в семь часов тридцать девять минут. Двенадцать часов в пути! А ехать шестьсот километров. Что за поезд-черепаха?

Зеленоглазая Звезда скучно зевнула и отвернулась к окну. Но я упорно продолжал закручивать сюжет пьесы под названием «Знакомство».

– Однажды я ехал поездом из Лондона в Глазго…

Я никогда не ездил из Лондона в Глазго и вообще не бывал в Великобритании, однако незнакомка сразу повернулась в мою сторону.

– …Так вот там скорость у поезда была вдвое больше нашей.

– Подумаешь! – хмыкнула девушка, – а у «Красной Стрелы» (Москва – Санкт-Петербург. – прим. авт.) она выше раза в три.

– Почему же наш едет так медленно?

– Пока еще ничего, а что будет после Ржавы! Поползет! Что делать, дороги не электрифицированы.

– Придется скучать. Спать что-то не хочется, рано.

– Поскучаем.

– А я так не люблю!

– Я тоже.

– Обычно в уединении придумываешь сюжет очередного романа, а тут… в голову ничегошеньки не лезет.

– Вы писатель? – интерес незнакомки начал расти как на дрожжах.

– Пишу, – скромно откашлялся я. – Разрешите представиться: Александр Павлов, часто пишу под псевдонимом Алекс Павлович. Может, слышали?..

– Не только слышала, но и читала! – сказала незнакомка.

– Польщен…

– В одной газете вас называли наследником классических традиций в нашей литературе.

– Они загнули…

Рекламный трюк с «классиками» принадлежал Светлане, ясно – для лучших продаж. Но сейчас я ожидал, что незнакомка начнет убеждать, что я и впрямь новый Гоголь. Только получил иное.

– Конечно, загнули, вам до настоящих классиков, как мне до Марса.

(«Вот так-так!»).

– Но на уровне современных королей книжных развалов – вы классик. Извините за прямоту. Дело в том, что я заканчиваю факультет журналистики.

– В Москве?

– Нет, у нас в Старом Осколе.

– Вы из Старого Оскола?! Я никогда там не был. Расскажите о городе. Кстати, ваше имя?

– Люба.

– Прекрасно! Люба, Любовь! Любовь – самое совершенное чувство на земле. Однако почему мы стоим здесь? Пройдем ко мне, проводницу попросим скрасить наш вечер вином и хорошей закуской.

– Неудобно.

– Как так?

– Я буду наедине с молодым, красивым мужчиной, к тому же знаменитым. Ой, доведут такие посиделки до греха!

Я сделал обиженное лицо и торжественно заявил:

– Гоню все греховное прочь!

– Вы – может быть. А вот я боюсь своих опасных желаний.

– Обещаю: стол и светская беседа!

– Если так…

Мы – в моем купе, сделали заказ и нам соответствующим образом сервировали стол. Я разлил в бокалы красное вино:

– Предлагаю первый тост: за торжество затмевающей разум красоты. То есть, за вас!

– Что вы! – засмеялась Люба, – так нельзя.

– Почему?

– Речь мужчины – речь льстеца. Стремясь покорить женщину, он говорит изумительные слова: ты у него – и принцесса и богиня. А как только покоришься ему, пощады не жди. Из принцессы быстро опустят в рабыни.

– Ненавижу рабство! За вас!

Мы выпили, и романтическая Люба стала еще романтичнее, зеленые бесенята так и порхали. Сердце– затрепетало… Но стоп! Я еще и Пуаро.

– Люба, вы давно живете в Старом Осколе?

– Я там родилась.

– Наверное, знаете город вдоль и поперек?

– Немножко знаю.

– Какие в нем достопримечательности?

Люба в раздумье пожала плечами, я пришел на помощь:

– Уверен, главная достопримечательность – вы.

– Вот видите, с одной из них уже познакомились.

– А если бы я вас куда-нибудь пригласил? В ресторан? Или в казино? Там есть казино?

– Есть, – помедлив, ответила Люба, – только я не любительница азартных игр.

– Я сейчас вспомнил, как один мой знакомый рассказывал, что выиграл в оскольском казино крупную сумму. Как же оно называется?.. «Золотой ливень».

– Повезло.

– Еще он познакомился там с интересным человеком. Фамилия у него Галич. Не слышали?

– Нет.

«Откуда она может знать Галича. Студентка! Другой круг общения…».

Поскольку говорить с Любой об интересующих меня делах казалось бесполезным, деловой аспект общения уступал место романтическому.

– Второй тост: опять за вас!

– Ни в коем случае.

– Почему?

– Это начинает утомлять. На свете много вещей, за которые стоит выпить.

– Не откажите хозяину в маленькой любезности…

– Ну, хорошо, – милостиво разрешила прелестная гостья.

Бутылка пустела; я направился к проводнице, заказал еще. Когда вернулся, остатки вина были разлиты по бокалам. Наступила очередь Любы:

– За ваш талант, Александр!

– Не такой, как у классиков, – иронично напомнил я.

– Не обижайтесь: талант – он и есть талант.

Когда бокалы опустели, я, как бы ненароком, коснулся ее руки, Люба ее не отняла, лишь загадочно улыбнулась… В это время появилась проводница, принесла еще вина и закуски. Моя гостья все это благосклонно приняла и теперь уже сама хозяйничала за столом. Она что-то говорила, только слова проскальзывали мимо ушей. Я отчаянно вслушивался, но… не слышал! Я слабел и улетал…

Последнее, что помню, как прелестница укладывала меня на постель, опять что-то говорила, но уже не смеялась. Наоборот, лицо девушки стало сосредоточенным.

… Очнулся я от толчка, очевидно вызванного резкой остановкой поезда; за окном царила темень, рассекаемая летящими и тут же исчезающими огоньками. Возле меня кто-то суетился… Я узнал мужчинку-щеголя из соседнего купе, в его руках был шприц.

– Скорее! – послышался знакомый голос.

– Люба… – пробормотал я.

Люба выглядывала из-за спины Щеголя. Что они собираются делать?

Щеголь закатал мой рукав; в обычной ситуации я бы прихлопнул его одним ударом, но сейчас все тело точно зажало тисками. Я не в силах был пошевелить ни рукой, ни ногой. Язык будто отсох. Я еле выдавил из себя:

– Что это?

– Не бойся, – подмигнул Щеголь, – возьмем твою кровь на анализ.

– Ммм! Ммм! – раздалось мычание с моей стороны, что, видимо, позабавило Щеголя.

– В следующий раз не будешь таким любопытным, горе-сыщик.

– Скорей! – взвизгнула Люба.

Острая игла вошла в вену. Возникло ощущение, что я падаю с большой высоты… Потом я услышал какие-то другие голоса. Меня трясли, пытались разбудить.

Что было дальше? Неведомые руки подняли меня, кажется, куда-то понесли… И все поглотила темнота.

Но вот вспыхнула разноцветная световая гамма, она осветила небольшое, убого обставленное помещение;

я увидел кровать и лежащего на ней бледного человека, рядом – женщину, которой он что-то диктовал. Потом замолчал, закрыл глаза, устало прошептав:

– Теперь все!

– О чем ты?!..

– Успокойся, родная. О романе. Только о нем…

Я сразу узнал его – Нашего Героя, он очень изменился, постарел. И виновата здесь не только его болезнь, но и время. Сколько же лет прошло?

– Ты считаешь, что роман закончен? – озабоченно спросила женщина.

– Я не закончу его никогда. Не надо иллюзий. Думаю… нет, уверен, его просто невозможно закончить.

Внезапно потухшие глаза болящего засветились огнем:

– Что я породил? Принесет ли он радость?.. Нет, скорее – горе. Я постоянно мучаюсь сомнениями: не сжечь ли его?

– Прекрати!

– И Гоголь сжег «Мертвые души», когда понял, что не может воплотить в жизнь задуманное.

– Я не хочу слушать! Не хочу!

– Нет, ты пойми. Мне сегодня трудно говорить, но я расскажу. Давным-давно я заключил страшную сделку с самим… Я не просил ни денег, ни славы, да он мне их и не обещал. Я жаждал создать великое творение, и я его создал. И только сейчас я понимаю, как тот, с разноцветными глазами, посмеялся надо мной. Теперь посмеюсь я. Роман будет уничтожен.

– Нельзя, нельзя! Он гениален!

– Он ужасен, ибо зло здесь стало вершителем судеб.

– Это свойственно человеческой природе.

– Но так не должно быть! И еще. Я приравнял зло к Добру, поставил между ними знак равенства. Я слышал шепот, который подталкивал к этой мысли, а я, опьяненный дурью собственной гениальности, позабыл о главном предназначении гения: служить Истине.

Он приподнялся, в сухих глазах вспыхнули молнии, дрожащая рука потянулась к женщине:

– Ты сожжешь его!

Та в ужасе отпрянула:

– Почему – я?

– У меня не поднимется рука. Ведь это мой ребенок, мой любимый сын; я не только подарил ему жизнь, но и душу в него вдохнул. Я надеялся, что появится титан, а возник монстр. Знаешь, чего боюсь более всего? Что мой роман станут зачитывать до дыр, выучивать абзацы и главы, выучивать все от первой до последней страницы. Иногда я вижу картины странные и жуткие: черные люди совершают черную мессу, держа в руках мое творение, нагие женщины, позабыв о морали, прилюдно, с радостным визгом танцуют. Вижу довольные лица тех, кто прорывается в новые пророки, подменяя Истину пасквилем на нее. Моим пасквилем… Так что сожги его, сожги!

– Я не могу! – рыдала возлюбленная Нашего Героя, – ведь роман и о нас с тобой.