Текст книги "Никогда не бросай начатое"

Часть тринадцатая

Проснулся с приятной мыслью: в расследование-то, связанное с аварией и хищением денег, мы с Докой влезли надежно. Вряд ли опер и дальше откажется от помощи после всего, что мы уже накопали. Это радовало.

Но лично мне принесло и негатив – после работы бежал домой, что бы тут же из него исчезнуть до вечера. И возникшая в рабочем коллективе напряженка ухитрилась развиться, до открытого противостояния между моими главными помощниками – поговорить с ребятами по душам не находилось времени.

Нужно было что-то срочно предпринять, и в поле диссидентов, не желающих понять друг друга, я привез к пятачку, хотя кое-кто еще раньше из салона подавал сигнал шоферу, предлагая остановиться. Вылезли из машины, и Владимир демонстративно возмутиться:

«Какого черта сюда привез?» – это мне, потом шоферу в кабину, – «Ты что, сигнала не слышал?»

Не видел, как отреагировал водила, а я улыбнулся, хлопнул оскорбленного по плечу:

«Не переживай, сейчас разберемся,» – и крикнул Паше, уже шустренько убегавшему, – «И ты не торопись, поговорить нужно!» Вернулся, но недовольным – говорить при Владимире ему не хотелось. Еще один член нашей команды – техник геолог Наташа – успела сделать от машины несколько шагов, но почувствовала близость словесной баталии между тремя мужиками, двое из которых уже излучают гнев и недовольство. И, как женщина любопытная, остановилась и приготовилась слушать. Просить побыстрее идти куда нужно – не для нее разговор – мне не хотелось. Знал отлично, что уже вечером жена напомнит о хамстве по отношению к человеку, с которым только вчера пил вино. Пришлось пойти на мягкий вариант:

«В сторонку отойдем, разговор серьезный,» – предложил коллегам. Паша промолчал, а Владимир отлично понял подоплеку просьбы и неожиданно для всех перевел ее на язык грубого мужлана:

«Чего уставилась?» – это он Наташе, – «Топай давай к своей канаве!»

Наташа удивленно хлопнула ресницами – такого от признанного организатора партийских праздничных мероприятий не ожидала – и покорно пошагала куда ее послали, конечно Владимира осуждая за грубость, не позволившую удовлетворить любопытство. Я вздохнул, посмотрел ей вслед, и повернулся к грубияну:

«Ну ты даешь! Зачем девушку обидел?»

«А ты сам хотел, что бы она отвалила!» – продолжал Владимир демонстрировать недовольство, – «Теперь и говори, зачем мы здесь время теряем попусту!» – и отвернулся в сторону.

«Ладно,» – не стал я препираться, – « с Паши и начнем,» – тот перестал рассматривать траву под ногами, поднял наконец голову, – «Больше в канаве с «березитами» я тебя видеть не должен. Хватит! Два дня камни колотишь, золото ищешь! А другие дела забросил!» Паша снова потупил голову, а Владимир в сторону от нас с нескрываемым сарказмом прошипел:

«Нечего в той канаве искать, нет там никакого золота!»

«Это пробы покажут», – проявил я необходимое в данный момент миролюбие, не поддержав пессимиста, и больше показав Паше, что в канаву верю и золото в ней есть, только не так много, что можно увидеть в образцах. И чтобы успокоить совсем, настроить на работу по большей части ногами, а не молотком, наметил общее с ним дело: «Я на обед подойду, а потом по пятачку пройдемся, покажешь все интересное. Может и канава не в лучшем месте – вот вдвоем и решим, что дальше делать.»

Паша продолжал стоять с опущенной головой, как провинившийся школьник, а я, видя готовность Владимира бросить очередную ехидную реплику, наставления продолжил, теперь для экстрасенса:

«А до обеда с тобой погуляем, канавы наметим, если есть что вскрывать!»

Владимир пробурчал в небо, вроде как я хозяин-барин, что хочу то и ворочу, а его дело подчиняться. И тут же двинул в нужную сторону. Я за ним, изредка переходя на рысь.

Настроение коллеги, когда начал показывать дудки БКМ, вскрывавшие песчаники с признаками изменения, немного улучшилось, грубые слова исчезли и разговор стал деловым, чего я и добивался. Ближе к обеду, когда пробежали с одного конца его площади до другого, пришла пора делать выводы. Владимир без подсказки и начал:

«Измененные породы и у меня есть, но это пятна, в одно тело не сливаются. Да и до «березитов» нормальных не доходит.»

Правильно подметил, но прекращать работу рано – все интересные образования тяготели к узкой полосе, а не встречались абы где. Сюда же с пятачка стрелял разлом, вскрытый там канавами, причем в одной не только с бурятиной «железной шляпы», а и с шикарными «березитами». Может оказаться, что здесь дудки БКМ, эти булавочные уколы до коренных, не попали в лучшие места, и мы не обладаем достаточной информацией для выводов. То-есть, нужно пройти одну-две канавы, и не ручные короткие, а длинные экскаваторные: полосу пород с пятнами изменения пересечь полностью, изменения между канавами увязать, и найти продолжение разлома.

«Без магистральной канавы не обойдешься,» – подтвердил Владимир схожесть наших мыслей, – «В старых пробах золотишко есть, миллиграммы, скоро из отобранных в дудках анализы придут, может что и определится. Вот тогда канавы можно и задавать».

Как геолог, сказал правильно, только невозможное. Потому что в партии экскаватор работает по четкому графику, и не только у нас на участке. И требует обслуживания, а кататься каждый день с одного места на другое не может. Как и дожидаться результатов анализа каких-то проб. То-есть, все мы – я, Паша и Владимир – должны обеспечить его работой в четко запланированное время, и минимум на десять дней – это пять канав по двести метров каждая. Пришлось в выводы Владимира внести коррективы:

«Ждать анализы не будем – канавы проходить придется во всех случаях. А потому не тяни, и намечай, сколько считаешь нужным, общей длиной метров четыреста. Паша у себя наметит столько же, я задам парочку – и можно экскаватор сюда гнать. Мне о нем каждый день напоминают!».

«Ну да, железки у нас на первом месте! Надо не надо, а скважину бури, канаву проходи. Даже если и в геологии не разобрались!» – по привычке вяло возмутился коллега, прекрасно знающий, что не экскаватор или буровая при геологе, а геолог при них, и спорить, возмущаться бесполезно.

К обеду вернулись на Пашин пятачек. В знаменитой канаве с «березитами» ковырялась Наташа, а сам он бегал по последним дудкам. Подошли к стоящей здесь же машине, покричали и помахали руками, приглашая всех перекусить.

Наташа подошла последней, когда шофер Николай устанавливал рядом с машиной специально возимый вместо стола ящик, и пару подушек от сидений заднего ряда салона, также специально не прикрученных к металлическому каркасу. С опаской поглядывая на «грубияна», устроилась от него подальше. Тот молчал, как и Паша, да еще и хмурился, что совсем для него было непохоже.

Молча начали есть, как на поминках, не иначе. Николай, наш шофер, с удивлением крутил головой, не понимая, почему нет обычного анекдота, прикольной истории и всего другого, чем обеды всегда сопровождались. Наконец не выдержал:

«Может, расскажишь что-нибудь? А то прямо здесь и заснем!» – попросил конечно Владимира.

«Пусть начальник развлекает!» – буркнул тот, переложив на меня ответственность за настроение коллектива, – «Ему и сказать есть о чем – два дня после работы непонятно где мотался, деньги бандитские искал!»

Публика проявила любопытство, а Наташа еще и улыбнулась.

«Хорошо вас жена знает, Юрий Васильевич,» – искоса посмотрела на меня, – «Сразу догадалась, чем вы после работы занимаетесь.»

«Да гадать нечего,» – малость оживился Владимир, – «к Паше или Леньке не зашел вечером – значит вляпался в очередную разборку, с криминалом связанную. А у нас криминал один – деньги у инкассаторов сперли!»

Теперь за ящиком-столом заулыбались все, кроме Николая – тот смотрел на меня, словно я был тайным агентом другого государства.

Слава богу, ожил народ. Только как это Владимир догадался? После работы я мог и на охоту рвануть!

«И не думай, что мозги нам запудришь – ездил ты не на охоту. Видели, как на Минске с асфальта свернул возле железки, и ничего похожего на ружье с собой не вез!» – продолжил в уже вернувшемся желании быть среди всех на виду, да еще и во всем первым.

Я не стал отговариваться – давно все прекрасно знали, что о делах на криминальном поприще я никогда и никому не рассказываю, пока они естественным путем, с молчаливого разрешения кое-кого из милиции, не становятся достоянием гласности. Но очень нужный в данный момент разговор за «столом» начался, народ зашевелился, а к концу обеда был в должной мере и весел, и способен к нормальной в коллективе работе.

Владимира назад не отпустил, заставил вместе со мной сопровождать Пашу и слушать объяснения по геологии, колотить камни и сравнивать с похожими на собственной площадке. Получив в обед заряд положительных эмоций, в пререкания они не пускались, да и разговор золота, этого виновника раздора, не касался. Говорили о породах, о процессах гидротермального изменения и масштабах его развития – обязательное и привычное обсуждение для выработки единых подходов к оценке деталей общего дела.

Пашин пятачек был поинтересней. Не говоря о известных «березитах» и бурых образований «железной шляпы» в канавах, здесь из дудок БКМтоже поднимались знакомые песчаники, но не в пример участка Владимира, значительно варьирующие цветом – от светло зеленых до почти серых. Это значило, что процессы изменения развиты и масштабней, и интенсивней.

Про Пашу я не говорю – он был убежден, что золото здесь есть, и хотя ни разу не произнес это слово, уверенность свою демонстрировал повышенной подвижностью, излишней разговорчивостью и желанием всучить для детального визуального осмотра образцы чуть ли не из каждой дудки. Владимир, не хуже меня поняв геологическую ситуацию, наверное пришел к выводу, что Паша все же прав, и какое-никакое золотишко может оказаться. Камни тоже колотил, образцы рассматривал, но в обсуждение предпочитал не вступать, помня свое предсказание после общения с космосом, что «нет здесь ничего».

Пятачек я сравнивал и с его продолжением, где разбирался с геологией сам. Пришел к неутешительному выводу: как и у Владимира, нет масштабных и интенсивно проявленных процессов изменения – те же разобщенные пятна осветления в неширокой полосе, правда стреляющей на знаменитую Пашину канаву. Для полной ясности, полосу эту, как и у Владимира, придется канавой экскаваторной вскрыть, не больше.

Рабочий день подходил к концу, Паша с гордостью вдохновенно показал и рассказал все возможное, Владимир, уже не столь мрачный, все выслушал и все посмотрел без комментарий. Пришло время поинтересоваться, что на пятачке делать дальше.

«У тебя может и до руды дело дойти,» – для начала оптимистично настроенного гида похвалил, на что Владимир первый раз за последнии дни негативно не отреагировал, – «Вот и расскажи, что собираешься вскрывать, и какие объемы канав для этого понадобятся.»

Паша тут же принял озабоченный вид, отражающий работу извилин, и… молчал, из-за отсутствие на данный момент подходящих предложений. Ясно, вопрос индивидуально не прорабатывал, хотя должен был это давно сделать. Постояли молча с минуту, и Владимир не выдержал:

«Что телешься?» – это Паше, – «Каждый геолог всегда должен такие вещи знать! А у тебя никакого плана!»

«Ну,» – наконец в голове у того что-то промелькнуло, – «можно БКМом сеть сгустить, что бы дудки были в профилях через пятьдесят метров, и две канавы задать, где породы изменены сильнее всего,» – показал, что видения ситуации – можно сказать стратегического – бог ему не дал. Сейчас дополнительные дудки, эти точечные уколы, ничего в принципе не изменят. А двух канав ручных не просто мало – капля в море, потому что уточнят строение одного-двух пятен гидротермального изменения, но реальную картину общего развития по мощности и протяженности не дадут. Дальше слушать коллегу Владимир не мог:

«Опять на ерунду понесло!» – адресовал Паше, но высказал мне, – «Здесь магистральные канавы нужны, и не одна, а несколько! «Березиты» твои вскрыть на полную мощность, убедиться, что они не как горох пятнами рассыпаны, а два-три тела слагают! А еще лучше – одно большое!»

Паша с опаской отвернулся, поискал взглядом непонятно что в районе горизонта, и неуверенно сформулировал ответ на навязываемое ему почти готовое решение:

«Здесь можно пройти,» – жестом показал, что через лощину.И снова замолчал, как партизан на допросе.

Владимир обреченно махнул рекой – другого от нашего молчуна и не ожидал. Пришлось срочно гасить нарождающуюся перепалку:

«Так, мужики», – заставил обоих прислушаться, – «время подумать есть. Завтра четверг, день камеральный, вот и наметите канавы. И мне персонально покажете, что у вас получилось.» Паша в ответ кивнул, молча и серьезно – предложенное дело его не радовало и даже пугало. А Владимир усмехнулся – для него канавы намечать – что семечки щелкать.

Часть четырнадцатая

После поля в камералке не задержались. Завтра день решения накопившихся геологических шарад и загадкок, изучения отобранных образцов, закрепления тушью на планшетах подтвержденных элементов геологического строения. То-есть, сидячей работы край, и начинать ее сейчас резона нет – голову желательно освежить, освободить от накопившегося в поле. А у меня и дело впереди, не связанное с работой, да и Дока, с кем договорились прокатиться в долину, мог втихаря смыться из гаража раньше обещанного, и возле моего дома уже околачиваться.

В последнем я не ошибся, издали заметив мотоцикл возле калитки, а подойдя поближе – и лопату, черенок которой торчал из люльки. Сам Дока блаженствовал в тени на крыльце, при моем появлении бодро вскочил на ноги.

«Наконец-то!» – забыл поздороваться по человечески, – «Собирайся быстрей, у нас делов куча, можем не успеть!»

Я бросил в летней кухне термос и сумку для тормозка, ополоснулся под краном, и был готов к подвигам. Дока рысью подскочил к мотоциклу, и через пару минут мы катили в направлении к долине, с надеждой на многообещающие приключения. Чапа в люльку запрыгнуть не забыл.

До переезда через железку доскочили в момент, дальше по проселку вдоль нее скорость пришлось поубавить – пыль и песок не только тормозили, но и бросали мотоцикл из стороны в сторону. Еще раньше Дока попросил показать, где лихие ребята с мешком денег пересекли проселок, направляясь в сторону сопок, теперь он внимательно осмотрел их следы, вместе с Чапой – я постарался ничего не затереть.

«В кедах бежали, оба,» – сделал вывод, один к одному с моим вчерашним, – «у одного размер самый последний – лапа как у медведя, а у второго маленький, почти женский,» – поднял на меня голову, – «Теперь я их ни с какими другими не спутаю»

Конечно не спутает, потому что других нет, по крайней мере вчера я не заметил. Дока же надеялся разглядеть еще что-то, мною пропущенное, и когда покатили дальше, крутил головой как ненормальный, больше рассматривая обочины проселка, а не лучшие для проезда места. Так доехали до моста на железке, проехали под ним на другую сторону, и по второму проселку наконец-то добрались до конечной точки, где беглецы оставили следы еще раз, теперь в направлении от железки к областному шоссе.Дока ими тут же занялся:

«Точно они пробежали», – согласился, что и я вчера не ошибся, – «тот же медведь, и тот же пацан мелкий», – как и в первом случае, следы были разного размера. С деловым видом прыгнул – по другому не скажешь – на мотоцикл, с проселка проехал до ближайших кустов, спрятал технику за ними. И архаром взлетел на железнодорожную насыпь, куда я только-только взобрался.

«Куда дальше пойдем?» – дыша как лошать, выдавил между вдохами, уже обшаривая долину глазами.

Я на нее насмотрелся вчера, и сейчас решал, по какому из двух вариантов будем ее пересекать, понимая, что дело сегодня одним вариантом и ограничится – времени на второй уже не будет.

Напротив нас за долиной вздымался крутой склон сопки, можно сказать – обрывистый, на который и тренированному человеку взобраться не просто. В лоб на него беглецы не пойдут точно. Левый склон был пологим, и кончался довольно широкой лощинкой, за которой начинался очередной подъем. По первому варианту, беглецы могли бежать через долину в направлении на эту лощину, но …слишком хорошо она просматривалась даже отсюда, с железки. Мысленно представив в голове хорошо известную мне ситуацию на местности, в которую лощинка переходила за пределами поля зрения, посчитал, что все же могли преступники бежать и так – за долиной подход к областному шоссе был достаточно безопасным, если главным считать фактор скрытости от посторонних глаз.

Правый склон той же сопки был покруче, и в нижней части переходил в обрыв. Таким же обрывом начиналась следующая сопка, а все пространство между ними заросло кустарником, что говорило об обязательном там сухом русле, которое, как я отлично знал, в своем истоке областное шоссе пересекало. Скрытно добраться до него здесь было проще всего.

Сравнивая два варианта, предпочтение отдавал второму. Но я не провидец, как Владимир, и выбор должен был сделать самостоятельно, без помощи потусторонних сил. Однако подсказку все же получил:

«Туда побежали,» – развеял Дока остатки сомнения, продемонстрировав рукой предпочтение второму варианту, – «до шоссе кусты, в любой момент можно спрятаться».

«Тогда вперед,» – согласился с устраивающим решением, – «Далеко не разбегаться, вперед не забегать.. Заметил подозрительное –кричи, будем разбираться. Долину перескочим и ничего не найдем – сместимся в сторону, вернемся назад. Так и будем челночить, до победного конца», – начал я серьезно, а закончил на веселой ноте, на что Дока не ответил – он уже бежал с насыпи вниз. В желании не оставить в долине ни одного квадратного метра, где не ступала бы его нога.

Только зря он тратил энергию столь нерационально. Трижды перебегали долину туда и обратно, просмотрели все возможные закоулки, облазили все кусты, исследовали все звериные выкопы и раскопы, песок в руслах временных потоков исследовали не хуже, чем под микроскопом – ничего, и даже Чапа ни разу не подал голос. Не только денег – следов человеческих не нашли!

Дока, однако, оптимизм сохранил. Когда решили, что все, на сегодня хватит, и еще раз поднялись на железнодорожную насыпь, осмотреть с высоты изученную территорию и решить, стоит ли в этом месте поиски продолжить, работу нашу оценил на отлично:

«Нет, проглядеть мы ничего не проглядели. Значит, бежали они туда,» – и показал направление моего первого варианта, – «Что-то мы не учли,» – разделил поровну ответственность за недоработки, – «но завтра вернемся, никуда они от нас не денутся!»

Деться, конечно, не денутся, но сомнения все же в душу внесли, если не у Доки, то у меня точно. Домой вернулись в сумерках, соответственно, с вытекающими из этого последствиями в виде недовольства жен.

Часть пятнадцать

По привычке проснулся рано, хотя набегались вчера с Докой от души. А на работу нужно к восьми часам – пришлось, что бы не маяться от безделья, заняться в огороде. Успел и травку подергать, и кое-где грядки подрыхлить. Чапа сидел рядом, оценивая мои действия, и иногда посматривая в сторону грядки с помидорами, где прятался черный котенок, или совсем молодой кот. Собачухе я приказал его не трогать, и Чапа с сожалением вздохнул, прогонять не решался, но в его сторону посматривал. Котик же, как на охоте, осторожно и медленно к нему подбирался, и оказался в метре, не более, заставив заволноваться. Все это я наблюдал, и еще раз собачухе погрозил: «Нельзя!» Он еще раз вздохнул, и … кот прыгнул на него, обхватил лапами переднюю ногу и повалился на спину, как это они делают, играя с мышкой. Я испугался, что теперь охотнику достанется – но к счастью ошибся: Чапа вскочил, к котенку нагнулся и начал обнюхивать, виляя своим обрубком. А тот, оставаясь на спине, теперь теребил лапами его морду.

«Молодцы!» – похвалил обоих, – «Вот и играйте вместе!» Они и играли, валяясь на земле и «кусая» друг друга. Так увлеклись, что не заметили, как я ушел завтракать.

На работу тащился рядом с супругой, стараясь держаться на четверть шага сзади, что бы ни в коем случае не определять скорость движения – у всех мужиков геологов она как правило запредельная, не для женских ног в туфельках, да еще и в узких юбках.

До обеда каждый занимался своим: просматривали образцы, записи в пикетажках, поднимали тушью на планшетах пройденные дудки, канавы, подрисовывали геологию. Как правило, дела я заканчивал быстрее коллег-подчиненных, и перед обедом успел сбегать к Игорю Георгиевичу. Доверенный эксперимент по извлечению золота из руды нетрадиционным методом, обещающий партии в будущем некую стабильность в плане кадровом и денежном, я не забывал, и было интересно, что в том деле новенькое. Главный геолог усмехнулся:

«На месте стоим. Перечень работ составили, потребные на все денежки посчитали, бумажки в город свезли. Теперь сидим и ждем,» – отразил на лице заинтересованность к вопросу в целом, – «с моря погоды».

«И сколько осталось ждать?» – не оставлял я шефа в покое.

«Спец из Москвы должен появиться, бумажки наши посмотрит и примет окончательное решение,» – это он высказал с мрачным видом, а дальше не мог скрыть надежды, – «Вдруг повезет и проект утвердят? Если и не геологам, то простым работягам в партии надежней будет!»

Я соглашался с Игорем Георгиевичем, все же считая, что меня эта бодяга мало коснется, если коснется вообще. С главного же геолога во всем спрос больше, как с заместителя начальника партии. Такая у нас система, и он ее понимал прекрасно.

«А у тебя как дела?» – ушел от темы, – «Говорят, с Евдокимом по сопкам бегаешь, деньги инкассаторов ищешь!»

Я даже не удивился: если кроме жены и Наташи, еще и Владимир, а стало быть и Паша, и наш шофер Константин знают, чем мы с Докой последние дни занимались, то что говорить об остальных? Да все в партии в курсе, не удивлюсь, если и придурками считают! Но Игоря Георгиевича, как надежного товарища, я мог посвятить в некоторые подробности.

«Бегаем,» – подтвердил участие в авантюре, – «деньги конечно не нашли, но кое в чем разобрались».

«Можешь сказать в чем?» – знал шеф, что я никого в лишние детали не посвящаю, но спросить все же не удержался.

«Бандиты с места аварии сделали крюк, и вернулись назад, только не на наш ведомственный асфальт, а к областному шоссе. По пути могли деньги спрятать.»

«Не устаешь после работы мотаться?» – посмотрел на меня с любопытством, – «Хотя что это я – ты же у нас внештатный сотрудник милиции,» – напомнил, что не в первый раз я участвую в делах не геологического профиля.

«Никогда!» – поднялся из-за стола, – «отдыхать время еще будет, в специально отведенном месте!»

После обеда на моем самом большом в комнате столе разложили персональные планшеты, образцы, и устроили коллективную говорильню. Естественно, с обязательными спорами, замечаниями полезными и бесполезными, демонстрацией полного неприятия, либо вынужденного согласия. Спорные вопросы слава богу решили, уточнили на что обращать внимание в дальнейшем, и пришло время проверить, где мои геологи наметили определенные каждому объемы экскаваторных канав. У Владимира все было готово:

«Я подумал, и решил, что магистральной, через всю лощину, хватит и одной. Это двести метров проходки. А еще две, по сто метров, наметил вот здесь», – показал на планшете, – «Они и разлом вскроют, который с Пашиного пятачка сюда стреляет, и максимально измененные породы».

Я посмотрел, где канавы заданы, хотя мог этого не делать – Владимир места задаваемых выработок определял идеально, не к чему было подкопаться. И сейчас я в очередной раз в этом убедился:

«Все нормально», – согласился с наметками, и отодвинул планшет в сторону. «Теперь, Паша, давай посмотрим, что ты предлагаешь».

Коллега, не отрывая взгляда от стола, неуверенно пододвинул ко мне свою портянку:

«У меня две канавы, как ты и говорил».

Я молча вздохнул – в поле мы намечали только предполагаемые места их проходки, как это делается всегда. А сегодня Паша должен был их уточнить, с учетом деталей строения пятачка, что мы тогда сделать не могли, на это не было времени. Зато оно было сегодня – сидели в камералке почти день.

Владимир краем глаза тоже видел намеченные приятелем канавы, и конечно безучастным оставаться не мог:

«Мог и не мучиться», – посоветовал с ехидством, – «сказал экскаваторщику, что может копать где хочет – и хорош, результат тот же!»

Паша совсем стушевался, и теперь упорно молчал.

«Так, мужики», – вспомнил я неоднократно применяемый мною очень действенный метод, – «сейчас я кое-куда сбегаю, а вы вдвоем посидите, и с канавами», – кивнул на планшет, – «разберитесь. И что бы без ругани.»

Паша продолжил молчать, а Владимир с достоинством потянул планшет к себе, – объяснять и подсказывать у него стояло на важном месте. Наверное, и про недавний раздор между ними тут же забыл.

Отсутствовал я минут пятнадцать, что-то вроде перекура, но без сигареты. А когда вернулся – канавы были намечены, и не две, а целых четыре, и Паша толково объяснил, для чего нужна каждая. Владимир стоял рядом, и слушал объяснения коллеги с важным видом, не оставлявшим сомнений, что он и есть в этом деле главный автор. С чем, как я понял, и Паша соглашался.

А в пять десять с Докой катили к знакомым местам. Правда, на этот раз решили не глотать пыль на проселке вдоль железки, а выехать на областное шоссе, и по нему добраться если и не до лощинки между сопками, куда по оставшемуся варианту могли бежать преступники с мешком денег, то все же к ней поближе прямо на мотоцикле.

Дока начал глядеть под ноги, как только мы с него слезли, не доехав до лощинки метров двести. Щебенка, мелкий баялыч, и никаких следов – все это тянулось, пока не спустились в долину. Здесь остановились, сориентировались по приметному месту на железнодорожной насыпи, где беглецы ее пересекли – и внимание удвоили.

Минут двадцать я раздвигал и осматривал кусты, изучал накопы и норы колоний крыс песчанок. Дока занимался тем же рядом – мы то сходились, то расходились метров на пятнадцать, стараясь не пропустить неисследованным ни одного квадратного метра.

«Гав!» – услышал я Чапу, и сразу вслед возбужденный голос Доки, – «Давай сюда!» – вместе с треском ломаемых кустов. Глянул в сторону звуков – силуэт напарника смутно проглядывал за удивительно густыми зарослями тамариска. Пошел в обход препятствия – наконец-то одному из нас пофартило! И мысль мелькнула приятная: неушто мешой с деньгами нашелся?

Дока что-то рассматривал под ногами, Чапа там же что-то вынюхивал. Наверное, мешок закопан – мелькнула мысль вторая. Следопыт ее отверг:

«Мотоцикла след», – обернулся ко мне, – «Похож на Восходовский».

«На тот, что с Михаилом в кашаре видел?» – вспомнил я мгновенно, что третий сообщник преступников был в ней при мотоцикле. Тот, кто как мы с Докой преполагали, подал сигнал, что к трамплину подъезжает машина с деньгами. И на данный момент вероятно еще живой, в отличии от двух других, главных исполнителей хищения. Остановился с Докой рядом, неожиданный след изучали теперь втроем.

«Сказать точно не могу,» – не решился напарник на категорический вывод, – «но можно у Михаила фотку взять, со слепка, что мы в кашаре сделали. И еще раз сюда вернуться.»

«Придется вернуться,» – одобрил я предложенное, все же с сожалением, что вопрос откладывается на «потом».

«Вернемся!» – вдохновлено пообещал Дока, понявший, что у нас есть железный повод для встречи с опером – попросить те фотки, а заодно показать необходимость нашего участия в расследовании дальше.

Мотоцикл нарушил покой колонии песчанок, и только благодаря их усердию – выброшенному при строительсте нор материалу на поверхность, оставил на нем хорошо различимый след. За пределами колонии в не нарушенном почвенном слое он исчезал, для подавляющего большинства прямоходящих. Мы же с Докой, учитывая громадный опыт не совсем законной деятельности по обеспечению семей дефицитными продуктами питания, могли кое-что разглядеть и в безнадежных местах. А потому, прикрыв травой самый лучший отпечаток (вдруг и опер вздумает его посмотреть?), по еле различимым признакам – отдельным смятым травинкам, мельчайшим углублениям на поверхности, можно сказать «поползли» по следу в направлении железной дороги – важно было узнать, куда мотоциклист прорывался, и где повернул назад. На проселке-то вчера мы его следов не обнаружили.

Очень медленно проползли метров двести по менее заросшей части долины. Дальше начинались сплошные заросли, куда с мотоциклом лучше не соваться. Внимание еще раз удвоили, и не напрасно – след техники кончался под саксаулиной, с содранной на стволе корой. То-есть, мотоцикл был к ней прислонен, а небольшая площадка рядом истоптана и несла следы побочной жизнедеятельности в виде трех окурков. Дока тут же их собрал:

«Два похожи на те, что мы на бугре нашли, возле трамплина», – обрадовал после осмотра, – «о третьем сказать не могу», – продолжил с сожалением, но тут же сменил его на очевидную надежду, – «Точно к Михаилу придется идти, у него же окурки из кашары, вот с ними и сравнить!» – и спрятал в карман целлофановый пакет с драгоценными находками.

Получалось, что здесь, возле саксаулины, к которой мотоцикл был прислонен, преступники встретились. А встреча обговорена заранее, как и само место – слишком легко нашли друг друга в этих зарослях, когда счет времени шел на минуты – вот-вот милиция должна была перекрыть все дороги. Только для чего? Непонятно, в нашу версию событий встреча не укладывалась – не находилась для нее причина. Но раз была, то можно попытаться ее отыскать, и нам не оставалось другого, как чуть ли не на четвереньках искать вокруг непонятно что, несомненно где-то рядом присутствующее.

«Сюда давай!» – опять пофартило напарнику, минут через десять.

Я ломанулся через кусты, не разбирая дороги. Дока стоял на небольшой прогалине, с лучезарной улыбкой:

«Закопано что-то!» – показал вниз рукой, – «Придется к мотику бежать, за лопатой!» – Чапа на его жест внимания не обратил, то-есть, посторонних запахов не учуял.

Я уже был рядом, смотрел вниз, и видел явные следы работы острым предметом – яма выкопана недавно, в диаметре меньше метра. И очень тщательно (для дилетантов) замаскирована.

«Хорошо бы мешок с деньгами,» – сейчас я в этом сомневался. Для чего мотоциклисту сюда прорываться, если не за мани-мани? Вот их и увез, может быть, вместе с одним из похитителей. А может и с обоими, что тоже выполнимо.

Во всяком случае, можно считать, что до этого схрона, то-есть от железки через большую часть долины путь беглецов мы проследили. И ясно, что делать дальше: вернуться к областному шоссе и найти, где с него мотоцикл вначале съхал, а потом на него же вернулся. Это не легкий человек, следы на обочине мы не пропустим. Но вначале нужно разобраться с ямой.