Текст книги "Что предпочесть? (К вопросу о сожжении трупов)"

Протоиерей Александр Введенский
Что предпочесть?
(К вопросу о сожжении трупов)

В последнее время все чаще и чаще, все громче и настойчивее раздаются голоса в пользу сожжения трупов. Говорят в обществе, говорят в Государственной Думе (в Третьей Думе, по сообщению газеты «Колокол» от 19 августа 1908 года, один из депутатов, некто Оппенгейм, намеревался внести на обсуждение Думы вопрос об устройстве крематориума хотя бы в С.-Петербурге), говорят в печати. Прислушиваясь к этим частым и разнообразным мнениям, мало-помалу выясняешь, что погребение потому дескать нежелательно и должно уступить место сожжению, что оно антигигиенично, вредным образом сказывается на здоровье людей, на их экономическом положении, на их эстетическом чувстве и т.д., и т.д.

Такие упорные и настойчивые речи о полной непригодности в наше время древнейшего христианского обычая – погребения порождают великий соблазн в среде православных христиан, вызывают в их сознании рой самых разнообразных и тревожных мыслей, а в их душе будят самые тяжелые и неприятные чувства. Такого рода положение вещей поставило пастырей церкви в необходимость выступить на защиту древнейшего, освященного веками и церковью обычая и показать всю ложь и неосновательность распространяемых мнений и слухов.

Первым апологетом погребения считается архиепископ Харьковский Амвросий. В своем письме к попечителю Московского учебного округа, князю Николаю Петровичу Мещерскому, он писал следующее:

«Тело христианина, запечатленное и освященное святыми таинствами, составляющее вместе о душою храм Духа Святаго, предназначенное к воскресению и воссоединению с обитавшим в нем духом для блаженной жизни в вечности, и по смерти чествуется в православной церкви (да и не в ней одной) внесением в храм и молитвами об упокоении души, с ним разлучившейся. Тело наше умирает естественною смертью во исполнение суда Божия, изреченного падшим прародителям: смертию умреши и через погребение в земле оно предается естественному разложению в точное исполнение той же воли Божией: земля ecu, и в землю отыдеши. Посему, если умерщвление живого тела есть преступление, то и сожжение усопшего тела христианина есть по меньшей мере своеволие, противное воле Божией, которая иногда являет себя в нетлении телес святых и чудодействиях чрез их останки. Скольких сокровищ веры и благодати лишилась бы православная церковь и наша русская земля, если бы из христианской древности мог быть введен обычай сожигать тела усопших! И как нельзя между людьми живыми в настоящее время различить, кто из них праведник, так нельзя узнать и между усопшими телами, чье тело мы назначаем к сожжению. Поэтому сожигание христианских тел должно быть признано делом кощунственным. Обычай сожигать тела идет из древности языческой, когда еще не имели и понятия о санитарных условиях, и стоял в близком отношении к культу огнепоклонническому. Восстановлять этот обычай во времена христианские может только наука, потерявшая идею о разумном и духовном значении предметов вещественных. Храня дух и воззрения христианские, и наш русский народ останки предков почитает священными, и погребете их в родной земле делает для него эту землю еще более драгоценною. Живущее поколение русских людей всегда дорожит возможностью по смерти лечь рядом со сродниками и друзьями, смешать свой прах с их прахом. Поэтому, как мне хорошо известно, одна мысль о введении у нас обычая сожигать тела усопших не одних простых людей, но и христиан просвещенных, приводит в ужас и негодование».

Вот мысли покойного маститого архипастыря русской церкви по интересующему нас и все наше общество вопросу. Как видно, они недостаточно полны, не касаются многих весьма сильных и сложных возражений, не решают многих недоуменных вопросов, не освещают данную тему с главнейших точек зрения. Вот как бы в дополнение изложенного рассуждения архиепископа Амвросия мы и пытаемся раздвинуть несколько шире рамки столь интересного современного вопроса и осветить его по возможности со всех точек зрения.

Вопрос о сожжении трупов, как о погребении, впервые поднять был на Западе в эпоху возрождения наук и искусств (Самарские епархиальные ведомости №21, 1910 г. «Погребение или сожжение?» стр. 1488). Под влиянием древне-классических идей, гуманисты пожелали, между прочим, восстановить и классический способ погребения, нередко практиковавшийся как в Греции, так и в Риме. За осуществление их идеи, их желания, особенно сильно ратовали реформаторы, но, как и следовало ожидать, все их усилия, труды и заботы не привели к желанным результатам в виду энергичного протеста огромного большинства по мотивам нравственным, религиозным, эстетическим и экономическим. После этой неудачи данный вопрос надолго затихает и всплывает на поверхность времени только в период великой Французской революции 1789 года, да и то ненадолго. Это потому, что новый способ погребения все еще был в высшей степени обременительным для народа и сверх того оскорблял эстетическое и религиозное чувство многих приверженцев старины. Вследствие всего этого, идея сожжения трупов была снова позабыта и теперь до тех пор, пока сожжение в 1821 г. трупа английского поэта Шелли на костре, по «римскому способу», не обратило на себя всеобщего внимания. Но на этот раз внимание к разбираемому нами вопросу не было таким глубоким и оживленным, как раньше. Об этом весьма красноречиво говорить тот факт, что сообщение, сделанное в Берлинской академии наук проф. Я. Гриммом в 1849 году, о преимуществах сожжения трупов пред зарыванием таковых в землю, прошло совершенно бесследно, равным образом безуспешны были и указания прусского врача Трузена на санитарные неудобства кладбищ и на преимущества в данном отношении трупосожжения. Только в последней четверти девятнадцатого века идея сожигания трупов получала некоторую устойчивость. И это произошло потому, что была достаточно подготовлена почва для введения крематориев (от лат. cremo, – сожигать), потому что благодаря техническим усовершенствованиям, удалось заменить костер печами, наконец, потому, что была выяснена роль, какую играют микробы в этиологии и распространении заразительных болезней, и стало известным, что при высокой температурь всякого рода бактерии, бациллы окончательно погибают.

Первый крематорий, или трупосожигательная печь, был устроен 22 января 1876 года в городе Милане. За Миланом в 1878 г. последовал г. Гота, крематорий которого долгое время был единственным во всей Германии. В 1892 году возникли крематории в Гейдельберге и Гамбурге, затем в Иене, Оффен-бахе, в Мангейме, Эйзенахе и Апольде. Наиболее широкое распространение сожигание трупов получило в Италии, где в настоящее время существует более двадцати крематориев. За Италией следует Швейцария, затем Франция, Англия, Швеция и Норвегия, и, наконец, Соединенные Штаты. У нас, в России, сожигание трупов, совершенно неизвестно и нигде не практикуется.

С появлением в западноевропейских городах крематориев началась усиленная, нескончаемая и повсеместная пропаганда нового способа погребения. Пропагандируют доктора, пропагандируют ученые, пропагандируют медицинские конгрессы (Напр., в Будапеште 1894 г., в Лондоне 1891 г. и др.), пропагандируют все «мнящие службу принести Богу своему». Появились далее специальные общества для распространения указанной нами идеи, напр., в Лондоне, в Париже, Дрездене, Цюрихе, Готе и др. Насколько продуктивна деятельность указанных обществ и как сильна и могуча существующая там пропаганда, видно из следующих статистических данных: во Франции до конца 1888 года сожжено всего только 7 трупов; в 1889 г. – 735; до средины 1890 г. – 2057. Со времени устройства там второго крематория сжигается до 4000 трупов. В Соединенных Штатах в течение 1881–1884 гг. было сожжено только 40 трупов, а за один 1892 год – 513. В г. Готе до конца 1888 года было всего 554 трупосожиганий, в Италии 998, в Америке 287, в Швеции 39, в Англии 16, а теперь эти цифры возросли до грандиозных размеров. Ранее кремационных печей в каждом государстве было по одной, – теперь же: в Италии 27, в Соединенных Штатах 20, в Германии 6, во Франции 3 и т.д., и т.д.

Прогресс замечается не только в количестве сожженных трупов, но и в самом способе сожжения. Прежде трупы сожигались на кострах, по древнеримскому обычаю, в настоящее же время костры заменены прекрасно оборудованными во всех отношениях удобными печами. Процесс испепеления в них человеческих трупов происходить следующим образом: нагревается печь, огнеупорные стенки которой накаливаются до бела. После этого посредством особых клапанов прекращается доступ горячих газов и пламени во внутреннюю часть печи, куда теперь поступает только атмосферный воздух, настолько нагревающийся при прохождении через раскаленные стенки, что, попадая в камеру, где производится самое сожигание, имеет температуру свыше 1000 градусов по Цельсию. В эту камеру, по окончании церковного церемониала, с помощью механических приспособлений, опускается гроб с трупом. Превращение его в пепел совершается исключительно благодаря постоянному притоку сильно нагретого воздуха. При господствующей в камере температуре, деревянный гроб исчезает моментально, цинковый – через несколько минут, потому что цинк плавится уже при 200–300 градусах. После этого труп падает на дно камеры, на прутья из огнеупорной глины, и, окруженный со всех сторон сильно нагретым воздухом, быстро превращается в пепел, который в силу своей тяжести, через узкие промежутки между упомянутыми выше прутьями падает в зольник, а легкая зола гроба, цветов, одежды, венков и т.д. рассыпается и улетучивается вследствие существующей в печи сильной тяги. Попавший в зольник пепел, состоящий, главным образом, из фосфорнокислого кальция и весящий в среднем от 3,5 до 5 фунтов, помощью особых приспособлений, без прикосновения руками, собирается в металлическую урну, которая моментально запаивается. Весь процесс сожигания трупа продолжается (разумеется, в печи с отличной конструкцией) 45 минут, много 1,5 часа. Лучшими из существующих печей считаются печи Сименса, Туазуля и Фриде, Клингенстьерна.

При чтении этих цифр, при обзоре кремационной пропаганды, при учете ее результатов, невольно возникает в нашем уме вопрос: что же, собственно, какие причины и соображения, какие условия и обстоятельства, какие исторические и современные данные побуждают наших новаторов к переходу от погребения к сожжению?

Защитники идеи трупосожжения ссылаются обыкновенно на данные древней истории, гигиены, экономики, даже Библии.

Хорошо, рассмотрим данный вопрос по возможности со всех точек зрения: и с древне-исторической, и с современно-гигиенической, и с общественно-экономической, с нравственной точки зрения и с православно-богословской. И посмотрим затем, насколько убедительны и основательны аргументы, приводимые сторонниками трупосожжения в доказательство своей мысли.

Начнем с разбора самого главного и самого серьезного возражения против сожжения трупов.

Сторонники сожигания трупов говорят сынам христианской веры:

«Погребение в высшей степени негигиенично, вредно и даже опасно. Разлагающиеся трупы заражают прежде всего окружающую атмосферу и потому служат причиной разнообразных эпидемических заболеваний. Затем, газообразными, жидкими и плотными продуктами трупного разложения заражается почва и почвенная вода, что вредным образом отражается на здоровье человека. Наконец, при помощи заразительных микробов, попавших в почву вместе с покойниками, умершими от той или иной заразной болезни, ускоряется возможность быстрого распространения инфекционных болезней среди окружающего населения».

Небезызвестный проф. Вернер таким образом аргументирует свою мысль о вреде погребения трупов:

«Через гниение трупов в почве отравляется грунтовая вода, а с ней и вода в колодцах населенных мест, и воздух над гробами. От этого отравления происходят всевозможные эпидемические болезни, особенно тиф, дизентерия, холера и распространяются другие болезни, заразные начала которых могли вместе с трупом проникнуть в почву. Это основание главным образом должно располагать большую часть публики, интересующейся делом, в пользу сожигания трупов. Можно вполне рассчитывать, что если трупы, вместо того, чтобы долгое время гнить в земле, быстро, за один прием будут разлагаться на свои органические начала, то исчезнуть и все те опасности, которые вполне справедливо происходят от действия гниения на живых».

«Таким образом, – делают вывод противники погребения, – если тела умерших будут сожигаться, то в гигиеническом отношении никому из живых не будет принесено никакого вреда. Посему следует предпочесть крематорий, тем более, что для умерших совершенно безразлично – будут ли их тела сожигаться или же предаваться погребению».

Что сказать нам по поводу приведенных аргументов? Неужели все это правда? Неужели основательны и правдоподобны все праведные сейчас доводы против погребения?

Совсем нет. Повсеместно раздающиеся речи о вреде в гигиеническом отношении погребения отличаются большою преувеличенностью, намеренною сгущенностью красок, тенденциозным освещением фактов, искусственным подбором материала. Что это так, что мы говорим правду, а не ошибаемся, видно, например, из того что подобные речи встречали всегда весьма сильную и энергичную оппозицию со стороны авторитетных медицинских светил. Так, антисанитарное положение кладбищ оспаривали в Италии такие выдающиеся ученые, как Пизани, Петтенкофер, ученик Либиха, Родольфи, Мантегацца; во Франции: Бyшарда, Лакассан, Дюбюиссон; в России: Клементьев, Колодезников; в Берлине Багинский, горячий приверженец кремации и мн. др.

И в самом деле, если мы глубже заглянем в суть вопроса, если мы возьмем на себя труд проверить приведенный суждения, то увидим, что кладбища находятся вовсе уж не в таком антисанитарном положении, как говорят и пишут об этом защитники сожжения трупов.

Указывают, например, на то, что разлагающиеся человеческие трупы заражают собою грунтовую воду, и вместе с нею и воду в колодцах.

Между тем химические исследования кладбищенской воды больших городов, как то: Берлина, Мюнхена, Будапешта, Дрездена и др. показывают совсем обратное, т.е. что в кладбищенских колодцах вода менее вредоносна, чем в каналах, цистернах и фонтанах. В крайнем случае, она, кладбищенская вода, содержит в себе азотной кислоты, аммиака, азотистой кислоты, хлора и вредных органических веществ не более, чем колодцы больших городов, питающиеся почвенной водой.

Замечательно еще то, что вода на некоторых кладбищах отличается доброкачественностью, чего, конечно, не было бы, если бы кладбища находились в антисанитарном виде. Такова, например, вода на Ваганьковском и Даниловском кладбищах в нашей древней столице Москве. При исследовании в данном месте воды выяснилось, что в одном метре заключается следующее количество граммов: хлора 0,0180; азотной кислоты 0,0476; аммиака 0,0002 и органических веществ 0,0320. Напротив, в одном метре воды городской колодезной оказалось: хлора 0,304–0,372; аммиака 0,015–0,030; аэотной кислоты 0,001 и органических веществ 0,310–0,370.

По всему видно, что суждение гигиенистов о вредном влиянии кладбищ на грунтовую воду страдает большим преувеличением и по временам является голословным, идущим в разрез с фактическими данными, научно проверенными.

Может быть, зараза распространяется не через воду, а через воздух? Другими словами, может быть, не вода, а воздух заражается от разложения трупов?

Посмотрим. Действительно, при разложении человеческих трупов образуются чрезвычайно вредные для человеческого организма газы, как-то: аммиак, сероводород, углекислота, болотный газ и мн. др. Но эти вредные газы не представляют большой опасности для общественного здоровья. Возьмем, например, углекислоту. Этот газ в большом количестве реет над кладбищем, но в еще большем количестве он распластался над большими городами и над всеми густо населенными местами. Это бесспорная, всеми признанная истина. Так что если бежать от заразы, то не из кладбища в город, а из города на кладбище. Что же касается других вредоносных газов, образующихся от гниения трупов, например: аммиака, сероводорода и других пахнущих газов, то все они отсутствуют в атмосферном воздухе кладбищ, потому что поглощаются элементами самой почвы и проникающей в землю дождевой водой.

Словом, на благоустроенном кладбище, разумеется, при отсутствии братских могил, воздух такой же, какой бывает в городах, в самых лучших, благоустроенных парках, если только не лучше. И это не только наше личное мнение, но и взгляд и многих серьезных ученых людей. Например доктор Колесников прямо заявляет, что болота и пустые окрестности Петербурга только благодаря кладбищам превратились в великолепные парки с чистым воздухом. А один французский исследователь, некто Микель, экспериментальным путем доказал, что в воздухе лучшего парижского парка Монсури столько носится микроорганизмов, сколько и в воздухе парижских кладбищ.

Как видно из приведенных данных и соображений, кладбищенский воздух совсем не представляется опасным для общественного здоровья. В этом каждому из нас можно убедиться на простом примере. Возьмем наших кладбищенских сторожей. Многие из них такие коренастые, крепкие, здоровые, с таким большим, во всю щеку, румянцем, что им позавидует любой деревенский житель. И живут они большею частью не до сорока – пятидесяти лет, а иногда до ста, до ста пяти, чего, конечно, ни в каком случае не было бы, если бы кладбищенская атмосфера была вредной, нездоровой для организма.

Последняя подробность разбираемого нами возражения. Защитники трупосожжения ссылаются еще на одно неудобство погребения трупов. Они говорят, что тела умерших от заразных болезней могут быть источником многочисленных народных бедствий, в виду того, что патогенные микробы, попавшие в землю вместе с покойниками, легко могут перейти либо в воздух, либо в грунтовую воду.

Спешим успокоить рассуждающих таким образом и показать, что их опасения совершенно напрасны. Дело в том, что требуемая русским законом глубина могил в два с половиною аршина исключает всякую возможность перехода микроорганизмов из почвы в воздух, особенно, если принять во внимание фильтрующую способность почвы, которая защищает грунтовую воду как от микробов, так и от могущих развиваться в трупе ядовитых веществ, например, токсинов, птомаинов, и т.п.

Для большей ясности и убедительности мы предпочитаем остановиться на мелочах, которые раскроют пред нашими глазами всю неосновательность и неправдоподобность приведенного нами возражения.

Холерные и тифозные микробы, как показали исследования Петри, погибают весьма скоро после погребения трупа, так что только в течение первых недель можно доказать присутствие их либо в трупе, либо в прилегающей к нему земле. Черея трехаршинный земляной пласт они не могут пройти но причине фильтрующей способности земли.

Туберкулезные палочки не так скоро погибают. Они годами сохраняются в земле. Тем не менее, они не причиняют никакого вреда и опасности для нашего здоровья, так как они быстро теряют свою злокачественность и становятся совершенно безопасными.

Совсем другое нужно сказать о сибиреязвенных бациллах. Они замечательно живучи и весьма долго сохраняют свою злокачественность. Опасность увеличивается еще оттого, что при помощи дождевых червей указанные бациллы выносятся на поверхность земли. Но ведь это не всегда бывает, а только в редких, исключительных случаях, а такие случаи не могут служить достаточным поводом к серьезным возражениям (Сведения эти почерпнуты нами из статьи великого гигиениста Эрисмана «Кладбища», помещенной в 29 т. энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, стр 281).

Таким образом, разлагающиеся трупы совершенно безопасны и безвредны как для воды, так и для воздуха. Для придачи большей убедительности нашему выводу, мы сошлемся на слова одного довольно известного французского доктора (Dictionnaire de Theologie Catolique, A. Vacant et Margenot, 1908. Cremation, стр. 2322): «воды, истекающие из земли, в которой погребены умершие, благодаря естественной силе очищения земли, которое совершается в течение их фильтрации сквозь геологические слои, не могут быть загрязняемы химическими продуктами разложения трупов или присутствием низших органических существ. Состав атмосферы кладбищ одинаков с составом атмосферы городов, к которым они имеют отношение, и никакого зараженного воздуха не может быть на кладбищах, которыми пользуются согласно принципам гигиены, ровно и воздушный слой, обнимающий их, не может служить приемником зародышей патогенных более ядовитых, чем в другом месте» (D. Maout).

Еще раз повторяем, кладбища для окрестных жителей безопасны. Разлагающиеся в могилах трупы не заражают ни воздуха, ни воды. Посему погребение трупов не вызывает никаких неудобств и опасений в гигиеническом отношении.

Совсем иначе обстоит дело с сожжением трупов. Тут больше вреда, кажется нам, и больше опасности! Не даром эпидемии господствовали так сильно и так долго в тех местах, где трупы предавались сожжению, а не погребению. Да иначе и быть не может. И вот почему. При сожигании трупов производится огромное количество газов, которое сразу появляется в окружающей атмосфере и эти газы заражают воздух и производят опустошительные эпидемические болезни.

Нам могут возразить, что различного рода бациллы, бактерии, микробы погибают при высокой температуре. Вместо ответа на это возражение мы напомним опыты Даллингера, который нашел, что низшие существа обладают поразительной и неразрушимой живучестью, так что некоторые из них не могли быть убиты, когда их подвергали действию огня (Проф. Друммонд: «Естественный закон в духовном мире». Москва, 1897 г., стр. 5).

В заключение критического разбора первого возражения против погребения трупов скажем еще два слова.

Если кладбища в санитарном отношении не представляют ничего вредного и опасного для общественного здоровья, то откуда сыр-бор загорелся? На чем основаны все вышеприведенные возражения и протесты против погребения трупов? Неужели на одном только недоразумении?

Нет, основания, конечно, были, и не только пустого, но даже серьезного характера, иначе серьезные ученые, люди большого ума и великих знаний, не разделяли бы их. Эти основания коренились, главным образом, в неправильном ведении кладбищенского дела, в переполнении кладбищ трупами, в устройстве общих, братских могил, куда трупы полагались не только десятками, но даже и сотнями, как это было в свое время на парижских кладбищах. При таких условиях кладбища были несомненно вредными и опасными для общественного здоровья. Но при правильном ведении дела они в санитарном отношении не заставляют ждать ничего лучшего, что подтверждает знаменитый гигиенист Ф.Ф. Эрисман в своей статейке «Кладбища», помещенной в 29 полутоме энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.

Перейдем теперь к разбору другого возражения. Приверженцы трупосожжения вооружаются против погребения в земле еще по мотивам общественно-экономического свойства. Они говорят: кладбища не только вредны и опасны для общественного здоровья, но и для общественного хозяйства, для народного благосостояния. Кладбища отнимают всегда самые лучшие, самые ценные и плодородные участки земли. Эти участки с каждым годом все растут и растут, мертвые постепенно отвоевывают да отвоевывают землю у живых, а между тем, какое огромное количество десятин земли получилось бы от кладбищенских участков, как много прокормили бы они бедных семейств, как сильно увеличили бы народное благосостояние! Возьмем к примеру только большие города. Вот хотя бы один Париж. В нем ежегодно приходится хоронить около 50000 человек. На каждую могилку требуется не меньше двух квадратных метров поверхности по таковому расчету: 2 м в длину, 0,5 м на ширину могилы, и 0,5 расстояния от соседней могилы. Приняв во внимание, что приблизительно для одной десятой части погребаемых родственники приобретают землю «на вечные времена», мы получим, что в одном только Париже каждый год устраняется из употребления 10000 кв. метров, или 2 десятины. Кроме того, еще каждые десять лет приходится бросать по 90000 кв. метров или по 17 десятин, ввиду того, что в одной могиле нельзя хоронить более 2–3 трупов. И вы теперь сосчитайте, какая огромная цифра десятин земли, земли, нужно заметить, весьма плодородной и ценной, ушла под одни только кладбища во всем мире! Страшно подумать! Тысячи, десятки тысяч десятин! А будь у нас крематории, все эти несколько сот тысяч десятин земли ушли бы, разумеется, на общественные нужды, на увеличение достатка, на прокормление многих бедных семей.

Так говорят сторонники трупосожигания. Посмотрим, насколько эти аргументы правдоподобны и основательны.

Прежде всего, необходимо сказать несколько слов о том, что ведь не каждый год требуется прибавка земли к кладбищенскому участку. Существуют известные, законом определенные сроки, по истечении которых роют могилы на старых местах и кладбища, таким образом, заполняются вторично. У нас, в России, этот срок ограничен 30 годами, во Франции 5 и т.д., смотря по тому, где какая почва и какой климат, где трупы скорее разлагаются и превращаются в прах, а где медленнее. При такой системе погребения не понадобится отводить новые участки земли под устройство новых и на расширение старых кладбищ. Так что опасаться того, будто мертвые все более и более отнимают места у живых, совсем не приходится.

Далее. Устройство крематориев и самое трупосожигание стоить больших денег. Вот, например, таблица Вейля (Мы будем указывать цены и стоимость трупосожигания без перевозки трупа к крематорию. С перевозкой же стоимость повышается более, чем втрое), показывающая стоимость сожигания трупов в различных местах и в печах различных систем; таблица весьма красноречивым образом показывающая несостоятельность и неосновательность того утверждения, что в экономическом отношении пальма первенства должна быть отдана сожиганию трупов, а не погребению.

Словом, в тех местах, где имеется крематорий, похороны, считая тут и сожжение трупа, обходится не дороже 150 марок, т.е. 45 р. 35 копеек. Между тем, погребение на кладбище стоит нашему крестьянину не более 6 рублей. Значит, сожжение трупа стоить в девять раз дороже погребения.

Если же трупосожигание обходится во столько раз дороже погребения, то неужели можно говорить о преимуществе нового способа погребения в экономическом отношении? Неужели можно сказать, что земля, отведенная под кладбища, приносит ущерб городскому и сельскому самоуправлению? Что, в материальном отношении лучше сожигание трупов, чем погребение? Нет, нет и нет. Кладбища значительно сокращают наши расходы по погребению, посему в экономическом отношении пальма первенства и удобства принадлежит им, а не крематориям. С этим соглашаются и некоторые сторонники трупосожигания, например, Магнус, Блауберг. Зачем же говорить после этого о преимуществах трупосожигания в общественно-экономическом отношении? Мы, право, не понимаем.

Остается последнее возражение, те историко-археологические данные, какие приводят нам сторонники трупосожигания в защиту своей идеи.

Мы, православные христиане, твердо верим и из древнейшей книги в мире Библии знаем, что первоначальным и общим обычаем древнейших народов было не сожжение трупов, а предание их земле. Вот, например, несколько исторических справок из патриархальной жизни еврейского народа.

«Умерла Сарра в городе Арвоце… И сказал Авраам сынам Хеттеевым, говоря: переселенец и пришелец я между вами, дайте мне приобрести гроб между вами, чтобы погребсти мертвеца моего» (Быт. 23 гл., 2–4 ст.).

«Умер Авраам… и погребли его Иссаак и Исмаил, два сына его, в пещере, которую приобрел Авраам от сынов Хеттеевых» (Быт. 35 гл., 29 стр.).

«И сказал Иаков своим сыновьям: погребите меня с моими отцами в пещере, которая в селе Ефрона Хеттеянина… Там погребли Авраама и Сарру, жену его; там погребли Исаака и Реввеку, жену его; там погребли и Лию» (Быт. 49 гл., 29 стр., 31 ст.).

Что погребение практиковалось не только в патриархальный период жизни, но и после него, видно из того, что у евреев существовали частные и общественный кладбища. См. например: Суд. 8 гл., 32 ст.; 2 Цар. 21 гл., 14 ст.: Иер. 26 гл., 23 ст.

Эти кладбища ютились всегда на самых лучших местах, либо в садах (4 Цар. 21 гл., 18 ст.), либо в пещерах или скалах, иногда в полях (Быт. 23 гл., 11 ст.). Лучше же всего говорят в пользу повсеместного обычая погребения у евреев то, что этот обычай считался в среде богоизбранного Народа священною обязанностью: «Чадо, говорится в Библии, над мертвым пролей слезы и, если он многострадален был, начни плач; достойно приготовь тело его и не презри погребения его» (Сирах. 38 гл., 16 ст.), а сожигание позорною казнью, какой предавали только трупы блудниц и преступников, да и то не всегда, а только в исключительных случаях (Быт. 38 гл., 24 ст.; Лев. 20 гл., 14 ст.; 21 гл., 9 ст.; Исх. 30 гл., 30 ст.). Словом, быть непогребенным считалось великим бесчестием у евреев (1 Цар. 17 гл., 46 ст.; 4 Цар. 9 гл., 10 ст.; Иер. 22 гл., 18–19 ст.).

Несмотря на столь ясные, неопровержимые и вместе с тем положительные данные в пользу того, что предание земле было единственным способом погребения у евреев во все периоды их исторической жизни, защитники трупосожигания утверждают иное. Они говорят, что на ряду с погребением у евреев существовал обычай и сожигания трупов. Так в 1-й книге Царств повествуется, что трупы первого еврейского даря Саула и его сыновей были сожжены со всеми почестями ночью в Вефсине, жителями города Иависея Галаадского (31 гл., 12 стр.)

Да, трупы Саула и его сыновей действительно были сожжены на костре. Но этот необычный у евреев способ погребения был применен в настоящем случае по нужде. Евреи прежде всего хотели положить предел дальнейшим издевательствам нам трупами со стороны филистимлян, а этого они могли достичь только путем сожжения трупов. Не могли же они в самом деле нести полуразложившиеся трупы в царский склеп по неприятельскому стану? Это было в высшей степени рискованно и сопряжено с большими затруднениями; Когда же миновала опасность и когда устранены были препятствия к погребению, кости царя Саула и его сыновей с подобающими почестями были погребены в дубраве, что в Иависе (см. 1 Цар. 31 гл., 13 ст.). Из приведенных обстоятельств видно, что данный случай был исключительным явлением у еврейского народа, а на исключениях, как известно, нельзя основывать своих взглядов.