Текст книги "Колонисты Пандоры 3"

Глава 2. Первый бой

– Хартим, повторяю ещё раз. Первыми забили тревогу датчики сейсмоактивности, установленные в городах землян. Приборы начали передавать необычную сигнатуру. Аналитический центр орбитальной станции обработал данные и определил, что на планете активирован реактор, работающий с антиматерией, – второй раз повторил комендант станции, но спроектированное голографом лицо капитана имперского крейсера, никак на это не среагировало.

– Госр, скажи, зачем ты устроил этот спектакль? Из-за твоих выдумок и потока никчёмных запросов, меня сослали в эту забытую богами варпа систему, находящуюся на самом дальнем краю галактики. Признайся, что тебе просто стало скучно, и ты решил потянуть за собой кого-то ещё? Мой крейсер приписан к седьмому имперскому космофлоту. Так вот, прямо сейчас он сражается с мятежниками синдиката техногенных корпораций в секторе Тангейзера. А мне, элитному офицеру, на новеньком крейсере приходится искать мифических шпионов Федерации, рыская в скоплении гравитационных аномалий, наполненных астероидными полями и обломками древних станций, – зло произнёс капитан и на его лице заиграли желваки.

Хотя формально командор имел более высокий чин, в имперском флоте кому надо знали, что академию он не закончил, а звание было куплено высокопоставленным дядюшкой. Взгляд офицера космофлота и его тон, заставили Госра взять себя в руки и перестать нервничать. Он действительно зависел от Хартима, но не собирался терпеть унижения.

– Это не бред! – воскликнул комендант от захлестнувшего его праведного возмущения, но сразу постарался говорить спокойно. – Я ничего не подстраивал. Как подтверждение, передаваемая вам телеметрия с сейсмических датчиков, прямо сейчас находящихся на планете в поселениях местных колонистов. Нейросеть аналитического центра станции пятнадцать минут назад классифицировала сигнал. Она признала его опасным и объявила тревогу третьего уровня. К делу подключились программные закладки имперских стратегов. В результате орбитальные батареи отделились от станции и начали самостоятельно маневрировать в зоне гравитационного поля планеты. А полминуты назад, одна из платформ начала бомбардировку аномального сектора, находящегося в северной части материка.

Выслушав коменданта, имперский военный, сосланный на край галактики за незначительные прегрешения, с трудом удержался от ругани.

– Командор, ваша театральная постановка зашла слишком далеко. Кибер-аналитик крейсера прогнал переданный с Пандоры сигнал через сетевой каталог и определил, что в ней присутствует эхо работы реактора Зарканского дредноута. Скажи, где вы откопали копию подробной сигнатуры?

– Хартим, почему ты мне не веришь?

– Я не верю тебе Госр, потому что последний зарканский дредноут, был уничтожен более сотни лет назад. И это произошло на расстоянии в две тысячи световых лет отсюда. А так как технология вакуумного плетения цельнолитого корпуса дредноута такого размера потеряна навсегда, то воспроизвести подобные корабли на верфях империи или федерации попросту невозможно. Теперь ты понимаешь, что просто промахнулся с выбором приманки. Конечно, ты обманул электронного аналитика списанной станции, создав на планете ложную цель. Но меня тебе не обмануть. Из-за твоего спектакля орбитальные платформы прямо сейчас обрабатывают снарядами какой-то никчёмный кусок джунглей или болот. Советую вам во всём признаться командор и прямо сейчас прекратить постановку, – Хартим вдруг перешёл на официальный тон. – Далее рекомендую запросить у своего родственника приказ на отзыв моего крейсера на базу приписки. Если вы сделаете это прямо сейчас, то даю слово, что не передам адмиралу Кар-гану рапорт о необходимости расследования допущенного обмана аналитических систем. И не потребую наказать зарвавшегося администратора. Сделайте, что я говорю и мой крейсер просто уберётся из этой дрянной системы. И решайте быстрее, иначе мне придётся ещё сутки выбираться из астероидного поля, в которое вы нас загнали. А затем столько же времени добираться до точки гиперпрыжка.

Поставив ультиматум, Хартим довольно оскалился, думая, что загнал мелкого колониального администратора в угол. Только он просчитался, показав аристократу своё истинное отношение. Вместо того чтобы спорить, командор просто перенаправил в межпространственный канал связи информационный поток, приходящий от боевых платформ. Затем злобно взглянул на удивлённого офицера и выключил голограф.

* * *

На высоте ста пятидесяти километров, поднимающие корабль двигатели подскока, начали болезненно чихать выхлопами голубого цвета и могли в любой момент выключить ускорители. При этом скорость взлёта начала быстро падать, угрожая потерять тягу и вернуть дредноут обратно в атмосферу Пандоры.

Попади в корабль десяток имперских снарядов, то им удалось бы отправить нас в технический нокаут. Но нам повезло. Неровная траектория подъёма отклонила дредноут от местоположения обстреливающих планету орбитальных батарей, тем самым дав возможность вырваться в космос.

Правда, после того как прыжковые ускорители прекратили терзать пространство, подъёмная сила исчерпалась, и дредноут буквально подвис на критически низкой орбите. Я почувствовал состояние невесомости, а в следующий миг космотехи радостно взревели.

– Рано праздновать, энергия почти на нуле! – окрик Мары мигом остудил радующихся зарканцев.

А я, взглянув на показатели состояния систем энергообеспечения, понял, что всё ещё хуже.

– Без энергии я не смогу врубить даже самые маломощные силовые щиты, – недовольно произнёс Зар.

– Насчёт плазменных турелей такая же беда. Конечно, кое-что отразим, но стабильно работать на максимальной мощности точно не сможем, – доложила Ветка.

– Нейла, что там у тебя? – спросил Акос.

В ответ его дочь выпалила скороговоркой целую серию зарканских ругательств, уж точно не предвещающую скорого решения проблемы.

– Капсула с антиматерией сейчас в ауте. Калибровка траектории движения слетела сразу после отрыва от поверхности планеты на сто километров. Не знаю, как нам вообще хватило мощности донырнуть до потолка стратосферы и пробить плотные слои. Сейчас провожу полную перезагрузку всех систем реактора, через две минуты попробую запустить, но ничего не обещаю.

Выслушав девчонку, я перенаправил ей в помощь несколько из проснувшихся вычислительных центров процессора. А сам включил все до одного устройства, способные сканировать космическое пространство.

Система, просвечивающая ближайшие сектора вокруг корабля, создала вокруг корпуса вытянутую сферу, охватившую зону в сотни тысяч квадратных километров. Она сразу обнаружила все объекты на орбите планеты, чей размер превышал несколько кубических метров. Кроме этого, сканеры классифицировали обнаруженные объекты по степеням опасности и бесполезности.

А дальнобойные сканеры начали прочёсывать пространство лазерными лучами, классифицируя все объекты, находящиеся на расстоянии до нескольких миллионов километров.

Менее совершенная система визуального обнаружения целей, пошла намного дальше. Правда, смогла обнаружить на гигантских расстояниях только те объекты, которые были диаметром в пару километров.

На корпусе дредноута имелись более продвинутые системы обнаружения целей. Они способны легко найти с помощью тахионных отражателей, даже космический дрон, на расстоянии в сотни миллионов километров. Но сейчас эти системы на схеме помаргивали жёлтым цветом и не откликались на мои запросы.

Однако даже имеющегося в распоряжении, вполне хватило, чтобы обнаружить две боевые батареи, висевшие на орбите всего в 355 километров от нас. И судя по заскакавшим по корпусу дредноута лучам чужих сканеров, прямо сейчас они готовились нанести по нам массированный удар.

Визоры мигом приблизили трёхмерную картинку, и я увидел подобие двух снежинок, быстро разворачивающихся в нашу сторону. На каждом из двенадцати лучей имперских платформ были установлены дальнобойные кинетические орудия, стреляющие снарядами, специально сконструированными для обнуления силовых щитов. Кроме них, в сердцевине каждой из снежинок, имелись по две установки, запускающие фотонные торпеды.

Если бы сейчас в накопителях дредноута имелось вдоволь энергии и системы смогли врубить маневровые двигатели, то мы могли легко уйти от огня допотопных орбитальных платформ. Ведь они неповоротливые и массово использовались для прикрытия внутренних планет от неожиданных атак любого вражеского флота.

На орбите Пандоры устаревшие платформы выполняли функцию занесённой дубины, готовой с любой момент обрушиться на земных колонистов. Как карательное оружие имперской администрации их хватало с лихвой, а вот чтобы справиться с зарканским дредноутом, явно маловато.

Мы могли уничтожить их в считанные секунды, если бы дредноут не замер в пространстве, словно застрявший в болоте ящер. Сейчас даже у этой пары платформ появлялся шанс если не уничтожить, то знатно потрепать корабль.

Пока я обдумывал ситуацию, серые снежинки развернулись боевой плоскостью к нам и с расстояния в 355 километров начали обстрел. Каждое из двадцати четырёх кинетических орудий начало выпускать 500-мм снаряды, со скоростью четырнадцать штук в минуту.

Безоткатные разгонные модули осуществляли силовой толчок с помощью антигравитационных установок. В результате каждый снаряд разгонялся до скорости в сорок пять километров в секунду, и устремлялся к цели.

И пока они летели к нам, первым моим порывом было кинуться к Ветке, помочь управиться с турелями. Однако, справившись с эмоциями, я развернул подробную виртуальную схему корабля, учитывающую каждый элемент конструкции, и принялся искать то, что может помочь справиться с проблемой.

А пока я штудировал списки систем, по броне застучали снаряды. Несмотря на предупреждение Ветки, большую часть сбивали турели на подлёте. Однако треть всё равно долетела до дредноута. Не встретившись с силовым щитом, снаряды активировали кумулятивное ядро в метре от корпуса и начали выжигать глубокие рытвины в броне.

Я не знаю, как имплант это делает. Но он буквально давал ощутить каждое такое попадание, будто снаряды били прямо по моей коже. Это не позволяло расслабиться, заставляя работать всё быстрее и быстрее.

– Ярик, советую поторопиться, если ты, что-то задумал. Ибо я прямо сейчас наблюдаю, как завершают охлаждаться и начинают заряжаться разгонные установки, выпускающие фотонные торпеды, – вкрадчиво предупредил Акос. – Судя по расчётам операторов, торпеды точно пробьют бронекорпус. Конечно, даже той сотни снарядов, что имеются в боезапасе орбитальных батарей, не хватит для нашего уничтожения. Но шкуру они нам попортят, и наверняка повредят внешние системы защиты с маневровыми двигателями.

Едва глава клана космотехов договорил, как один из операторов доложил о пуске торпед. А буквально через четыре секунды, сразу семь плазменных турелей прекратили своё существование, оголив один из секторов бронекорпуса. Кроме этого, в броне появилась пара отверстий, через которые можно было влететь внутрь на небольшом глайдере.

Быстро оценив повреждения, я активировал спящих ремонтных ботов и отправил их к пробоине. Затем услышал, как рычит разгневанная Ветка, и увидел появившийся таймер, отсчитывающий 80 секунд, до прихода следующей волны торпед.

Пока Нейла продолжала реанимировать капсулу с антиматерией, я должен был найти решение проблемы. Имплант помогал классифицировать системы дредноута и сразу отсеивал те, что требовали дополнительное питание. Затем он принялся убирать из поля видимости многочисленные слои вспомогательных блоков и систем жизнеобеспечения.

В результате сложная мешанина слоёв, опутывающая тысячами паутинок схему дредноута, начала исчезать. Оставалось только то, что имело собственные энергетические резервы, накопленные в аккумуляторах и всяческих конденсаторах. И только тогда я, наконец, обратил внимание на то, что всё время было на виду.

Из-за отсутствия энергии я не мог активировать палубные галереи с артиллерийскими батареями и дальнобойные фазеры. Не мог сгенерировать концентрацию энергии для пуска фотонных торпед. Но как оказалось, четыре пушки основного калибра были заряжены и готовы выстрелить в любой момент.

Энергетические конденсаторы были заряжены более сотни лет назад. Но готовы в любой момент превратить заряды материи в потоки частиц, способных пройти по двухкилометровому разгонному каналу и прошить пространство со скоростью, близкой к 0.5 световой.

Правда, прямо сейчас выстрелить по орбитальным батареям мы не могли. Для этого нужно развернуть дредноут на девяносто семь градусов и прицелиться. А в данный момент дождь из кумулятивных снарядов, разворачивал корабль совсем в другую сторону.

Новая порция фотонных торпед воткнулась в бронеплиты, прикрывающие один из восьми основных блоков маневровых двигателей. Взрывы повредили деактивированные модули, но не критично.

По всей видимости, имперская нейросеть, управляющая огнём боевых платформ, обработала информацию, пришедшую после первой серии попаданий, решив в первую очередь лишить дредноут подвижности.

Только этого нам не хватало.

Без энергии дредноут не мог сдвинуться с места. А без маневровых модулей мог рассчитывать только на маршевые ускорители и двигатели подскока. Как раз последними я и решил воспользоваться.

В момент взлёта с планеты ускорители использовали порции сложного химического топлива, как разгонный импульс и источник дополнительной тяги. А когда энергосеть отключилась, сопла продолжали чихать несколько секунд, дав возможность дредноуту выйти на низкую орбиту планеты.

Сейчас же имплант проанализировал ситуацию и рассчитал точный порядок действий. Дождавшись, когда по кораблю выпустят очередную порцию торпед, я позволил произвести корректировку и активировал только что написанную программную закладку.

После этого седьмое и девятое сопло чихнули несколько раз, выпуская струи сжатой химической смеси без воспламенения. Импульсный толчок пнул огромный дредноут, заставив его крутиться, вокруг своей оси. Я же активировал систему прицеливания установок основного калибра и принялся подправлять траекторию малыми импульсами.

При этом дождь из снарядов мешал справиться с задачей, а очередная партия фотонных торпед едва не сбила прицел. Действуя интуитивно, мне удалось восстановить траекторию вращения, но не получилось прицелиться достаточно точно. В результате, чтобы не потерять возможность выстрелить, пришлось активировать установки, рассчитывая на то, что пучки частиц заденут батареи по касательной.

Выстрел четырёх орудий произошёл мгновенно, и космическое пространство прочертили пучки нестерпимо яркого света. Внешние это походило на лучи тяжёлых фазеров. Три луча прошли рядом с одной из орбитальных батарей, а четвёртый зацепил два конца одной из снежинок. При этом разогнанные частицы, походя, обнулили выставленный платформой слабенький силовой щит, и превратив в газ, всё до чего дотянулись.

Пучки ушли дальше. А в тот момент, когда я подумал, что смог повредить только одну платформу, расходящееся облако газа взорвалось, разметав всё вокруг.

– Фиксирую попадание. Одна из платформ почти полностью аннигилирована. Вторая, раскололась на сотню кусков, – тут же отчитался Акос.

После этого временную рубку управления сотряс победный рёв зарканцев.

Несмотря на мои опасения, оружие, рассчитанное на обнуление силовых щитов огромных линкоров или сотворения сквозных пробоин в боевых станциях, справилось со своей задачей. Убедившись в этом, я встал с компрессионного кресла и ту же встретился глазами с Веткой.

Девушка смотрела на меня как-то по-другому, нежели ранее. Подойдя ближе, она неожиданно обняла меня, не обращая внимания на окружающих. Молодое тело среагировало, как положено, и я почувствовал, что сильно её хочу.

– Неужели мы победили? – спросила она и в этот момент память импланта опять воспроизвела образ деда, несогласно качающего головой.

– В первом тайме, возможно, мы и победили. А вот дальше будем посмотреть, – про себя выругавшись на старика, обломившего такой момент.

– А куда мы полетим, и что будем делать дальше? – прошептала девушка.

– Первым делом надо попытаться поменять положение дел в системе, – я догадался, что прямо сейчас Ветке нужно указать чёткую цель, иначе она сорвётся. Поэтому решил выложить часть своих задумок. – Если всё получится, то мы пошлем куда подальше имперцев и наложенные на землян долги. Федералов и все их тайные игрища, затеянные вокруг зарканской колонии, туда же. А если кто-то встанет на пути, то я им не завидую. Да и на планете придётся навести порядок.

– А если мы не сможем?

– Да куда мы денемся. Обратного пути у нас нет.

– А дальше?

– Затем я намерен наведаться на орбиту красной луны и навестить висящий в космосе эвакуационный корабль.

– Ты надеешься, что находящихся в криогенной заморозке землян, ещё можно оживить?

– Мой дед верил. А я, как выяснилось, от него не сильно отличаюсь, – отвечаю девушке, а мои пальцы самопроизвольно сжались в кулаки.

– Если вместе с тобой, то я готова проверить покинутый эвакуационный корабль. Только у наших друзей космотехов, могут быть совсем иные цели. И разморозка нескольких миллионов землян, их не особо интересует, – едва слышно произнесла девушка и прижалась ко мне.

– Понимаю, но им придётся пойти мне навстречу, – указываю на проекцию космоса, где на низкой орбите, над планетой нависала имперская станция. – А сейчас нам надо срочно наведаться вон на ту ржавую развалюху, пока имперский комендант не сбежал.

Глава 3. Челнок

– А это не опасно? – спросила Нейла, когда я активизировал процесс расконсервации пультового отсека.

– Нет. Я всё проверил. Кроме ремонтных ботов, на этом уровне никого не осталось. Система жизнеобеспечения, конечно, барахлит, но утечек дыхательной смеси не зарегистрировано.

Получив ответ, девчушка недовольно покачала головой.

– И всё равно я не пойму, зачем нам уходить? Ведь тут всё работало нормально, – заявила она, а находившиеся поблизости мать с отцом как по команде закатили глаза.

– Нейла, ну ты же не хуже меня знаешь регламент работы в реакторном отсеке, – вмешался Акос. – Эти инструкции написаны кровью наших предков. Не зря они отправляли на вахту в пультовой только одного дежурного оператора. Долгая близость с активной частицей антиматерии приводит к мутации организма и постепенно сводит с ума любого оператора. А мы провели здесь более десяти часов.

– А там, куда мы направляемся, имеются нормальные нейроинтерфейсы, – добавил я и, не дождавшись, когда многометровая бронеплита поднимется, оттолкнулся от переборки и выплыл в коридор. – В резервной рубке управления попробуй подключиться к процессору дредноута напрямую. Там ты сможешь откалибровать движение частицы и заставить антиматерию начать вырабатывать энергию. К тому же у меня появится возможность сделать всех космотехов нормальными членами экипажа, а не получившими временный статус.

Доплыв до выхода, я осмотрел внешний туннель, на котором осталось множество следов яростной перестрелки со штурмовиками. Я знал, что военные ретировались сразу после того, как мы проникли в реакторную, поэтому не опасался засады. Плюс, ремонтные боты прочесали весь уровень и не обнаружили никаких оставленных сюрпризов. Одно плохо – энергии критически не хватает, из-за чего все станции подзарядки роботов отключены. А это значит, что использовать механических помощников надо аккуратно.

Оказавшись наружи, я жестом показал, чтобы остальные следовали за мной. В гарнитуре коммуникатора снова зазвучал голос Нейлы.

– А какое военное звание получу я? – неожиданно спросила она.

– Как только заставишь капсулу с антиматерией снова бегать по активной зоне и вырабатывать энергию, станешь нашим адмиралом. Я думаю, здесь никто не будет возражать, – ответил я, а в эфире послышались смешки зарканцев.

– Не-е, адмиральского звания процессор дредноута присвоить не сможет, – проговорила девчушка, вылетев из прохода вслед за Веткой и парой бойцов, облачённый в полный сегментный доспех. – На дредноутах такого типа высшее звание – это командор зарканского флота.

– Нейла, да замолчи ты, наконец! – не выдержав, рявкнул Акос и появился рядом с младшей дочкой. – Давайте обойдёмся без болтовни в рабочем канале связи. Прибудем на места назначения и наговоритесь там вволю.

Когда все зарканцы выбрались из пультовой, я запечатал её и, хватаясь за специальные скобы, отлетел от терминала. Дальше наша группа поднялась над лабиринтом из вспомогательных систем и, растянувшись в цепочку, поплыла в сторону бронесферы, находящейся в дальнем конце реакторной зоны между уровнями.

Из-за отсутствия энергии гравитационный контур дредноута был выключен. Поэтому на всех уровнях царила невесомость.

Когда-то очень давно, на космических верфях в туманности Зарканы, появился скелетный корпус нашего дредноута. Судя по той информации, что я нашёл, специальные аппараты буквально сплетали его из десятков тысяч, расплавленных потоков особого материала, в условиях космического вакуума. Получившаяся конструкция имела немалый удельный вес. И пятьдесят пять процентов этой массы сейчас концентрировался под нами, на практически цельнолитом нижнем уровне. Там помещались только ускорители подскока и двухсотметровая гравитационная плита.

Из-за этого слабая тень притяжения присутствовала внутри и, если зависнуть в пространстве, она постепенно притягивала тело к палубе. Мне понравилось состояние невесомости. Зарканцев тоже всё устраивало. И только паук Мары цокал по поверхности, используя электромагниты.

Следуя впереди, я периодически получал порции свежей информации с терминалов, мимо которых проплывал, и делал это не из праздного любопытства. Если честно, то чувство нависающей опасности никуда не делось. И подтверждение этого предчувствия пришло на полпути к резервной рубке управления.

Получив очередной отчёт, я обнаружил активность на одной из палуб. Быстро изучив полученные отрывки записи устройств контроля, замечаю несколько плывущих в невесомости фигур, облачённых в чёрную броню зарканских штурмовиков. И хотя это место находилось на два уровня выше нас, быстрый способ передвижения военных по спецтуннелям, сделанным в скелете корабля, заставил напрячься.

Показав Акосу жестом, чтобы все поторопились, я подтолкнул Ветку и на пределе скорости рванул вперёд. Затем переключился на выделенный канал главы клана космотехов.

– Штурмовики, кто-то из них точно остался на борту.

Услышав предупреждение, мастер вытянул из кобуры свой укороченный плазмобой, и принялся раздавать приказы. Оставшиеся пятьсот метров до сферы, мы проскочили за считанные минуты.

Когда я подлетел к терминалу, догнавшие меня зарканцы образовали периметр, а Ветка активировала магнитный диск. Последними к сферы приблизились люди. Паук тоже сумел оттолкнуться от палубы, и взлетев, примагнитился к бронесфере. Система подтвердила мой статус, поэтому с проникновением в резервный командный пункт, проблем не возникло.

Оказавшись внутри бронесферы, я удивлённо огляделся. Вокруг рядов коконов, готовых к использованию для операторов, раскинулась трёхмерная проекция, окружающего дредноут космического пространства. Она покрывала все поверхности и легко обманывала органы восприятия действительности.

Заняв центральное ложе, я снова присоединился к проснувшейся части нейропроцессора корабля. Это подключение немного отличалось от предыдущего, ибо само местоположение открывало больше возможностей. И хотя энергии катастрофически не хватало, кое-чем удалось воспользоваться сразу.

Первым делом я наделил всех космотехов и двойку землян статусом члена команды. Правда, званий как хотелось Нейле, я никому присвоить не смог, так как это прерогатива процессора дредноута.

Закончив с этим, я убедился, что космотехи приступили к работе по восстановлению функционала корабля, и перешёл к осуществлению недавно придуманного плана. Собрав информацию о стоящем на транспортной палубе челноке, понимаю, что он условно готов к самостоятельному полёту в космосе.

Придётся воспользоваться этой возможностью прямо сейчас, ибо тянуть дальше нельзя. С момента уничтожения боевых платформ прошло несколько часов. И я точно знаю, если ничего не предпринять в отношении имперской станции, то комендант чего-то придумает. И хотя, как военный объект станция нам угрозы не несёт, то связь с метрополией у неё осталась. Да и городские советы олигархов тоже нельзя сбрасывать со счетов.

С этим всем необходимо разбираться быстрее, и именно этим я собираюсь заняться. Акос с Марой знали о моих планах и полностью их поддержали. Оставалось одна загвоздка – нас слишком мало, а основная часть отряда состоит из операторов, необходимых для активации систем и ремонта корабля.

– Значит, решил попробовать добраться до челнока? – спросил мастер, поймав нас с Веткой у панели открытия гермопереборки.

– Как говорил мой дед – куй железо пока горячо, – ответил я. – Чую, если просидим в обесточенном дредноуте ещё пару суток, то можем потерять всё, чего достигли.

– Тогда придётся обходиться без тебя?

– Я уже запустил пробуждение процессора. Но пока нет энергии, вы неплохо укрыты в боевой рубке. Поэтому штурмовики сюда не прорвутся, даже если найдут, где вы находитесь. Каждый из космотехов, получил статус члена команды. Думаю, вы справитесь. А пока будем на связи. И знай Акос, только вместе мы сможем навести порядок в системе и дать новую жизнь осколкам наших цивилизаций.

Глава клана космотехов кивнул, а я почувствовал внутреннюю борьбу, происходящую в его сознании.

* * *

Поначалу я хотел отправиться к челноку один, но Ветка наотрез отказалась расставаться со своей, давно вышедшей из-под контроля ручной макакой. Пришлось взять её с собой, а потом и Алексеев с сержантом подплыли к выходу из боевой рубки вместе с вещами.

– А вы куда собрались?

– Да куда угодно, но только подальше от этого космического табора, – ответил капитан, указав на переговаривающихся космотехов. – Даже быстрообучаемый имплант сержанта, едва успевает перевести одно слово из четырёх. А мой, так и вовсе переводит только каждое десятое.

– Единственные, кто общается с нами нормально – это Нейла и твоя спутница, – робко добавил сержант. – А теперь Ветка уходит, а Нейла, похоже, надолго зависла в коконе оператора.

– Ясно, тогда давайте с нами. Но предупреждаю сразу, там, куда мы собрались, будет очень опасно. И ещё одно, теперь я отдаю приказы, а вы выполняете. Всё понятно?

Сержант охотно кивнул. Капитан дружины тоже согласился, но не так порывисто. Понимаю, он привык командовать сам, а тут начал рулить мятежник с фронтира, да ещё бывший каторжник. А ещё в спутниках у него странная инопланетянка, магнитный диск, которой способен перерубить тело человека напополам.

Выбравшись наружу, я снова призвал на помощь местных ремонтных роботов. Системы объективной фиксации продолжали отключаться одна за другой из-за нехватки энергии. В тритиевых аккумуляторах ботов пока энергии хватало. Поэтому десяток из них двигались далеко впереди и по бокам, сканируя пространство визорами.

Таким образом, мы без осложнений добрались до того самого вертикального туннеля, по которому я совсем недавно спустился вниз. А перед тем, как начать подъём, пришло сообщение от бота, находящегося в километре от нас. Его визоры засекли дюжину зарканских штурмовиков, появившихся из чрева одного из технических переходов.

Сообщив об этом спутникам, я приказал выключить фонари. Затем через терминал передал информацию Акосу. Дальше мы двигались, стараясь не шуметь, ибо теперь в обесточенных и тёмных палубах дредноута, каждый негромкий стук распространялся на сотни метров.

А вот с подъёмом возникла проблема. Мои спутники явно с подозрением вглядывались в темноту над головами. Я знал про мутировавшую колонию местной флоры, обитающую на находящемся выше уровне, поэтому понимал опасения отряда.

Пришлось лететь первым и освещать фонарём бронепереборки, прикрывающие выходы на опасный уровень. После этого дело пошло пошустрее. И хотя из-за производимого шума, ботов пришлось оставить внизу, даже без разведки мы спокойно добрались до уровня, забитого боевыми дронами.

– Это космический аппарат. В атмосферу планеты нам залетать без надобности. Хотя, силовые щиты выдержат проход через плотные слои, но двигатели вернуть его не смогут. Да и расход топлива возрастёт кратно, – не выдержал и прокомментировал сержант.

Когда мы остановились у очередного терминала, он принялся рассматривать угловатый корпус боевого дрона с помощью инфракрасного зрения. Тяжёлый дрон был размером с грузовик. Он оснащён системой маневровых двигателей. Бронеплиты прикрывали заряженные кассеты с ракетами и пускатель фотонных торпед. Отражатели пары мощных фазеров, прикреплялись к корпусу с помощью манипуляторов.

– Командир, а почему ты их не использовал против тех боевых платформ?

Вопрос сержанта прозвучал не вовремя, но пока мы остановились возле очередного терминала, я решил ответить.

– Энергия в накопителях дронов почти на нуле. Видимо, их обнулили специально, более сотни лет назад. Зачем это сделали, понятия не имею. Так что даже выпустить в космос мы их не сможем.

Проверив уровень реактора ещё раз, я выяснил, что количество зарканских штурмовиков выросло до двадцати. А ещё я, кажется, опознал их командира по характерной гравировке на броне. Связавшись с Акосом, сообщаю ему об этом и предлагаю собрать роботов для нападения. Но глава космотехов отказался, сославшись на то, что внутри боевой рубки им ничего не угрожает. К тому же он сообщил, что каждый ремонтный бот – это очень ценное имущество и просто так им разбрасываться не стоит.

Отправившись дальше, мы поднялись ещё выше и добрались до уровня с транспортной палубой, где стоял единственный оставшийся челнок. И тут я решил задать Ветке вопрос, который меня мучил с момента обнаружения аппарата.

– Объясни, почему зарканцы не воспользовались челноком для выхода в космос и решения многих иных проблем на планете? – спрашиваю, а сам разглядываю на аппарат.

Его хищные формы и богатый арсенал вооружения, ясно давали понять, что он способен на многое.

В отличие от грузовых челноков империи, зарканский аппарат меньше в несколько раз и явно не предназначался для перемещения несколько тысяч тонн грузов. Конечно, грузовая палуба у него имеется. Но судя по объёму и расположению, это скорее десантной отсек, способный вместить в себя не более двух десятков антигравитационных танков или грузовиков.

– Не знаю, – честно ответила девушка. – Я не раз видела его на трёхмерной схеме дредноута. И даже несколько раз спрашивала отца в детстве о челноке. Но он постоянно отмахивался, ссылаясь на то, что аппарат не в рабочем состоянии и его невозможно вывести на поверхность.