Текст книги "Проклятое созвездие"

Леон с досады покачал головой. Как ему сейчас пригодилась бы система тотального контроля. Он бы уже знал, о чем говорил этой ночью Боб Даркман со своей женой. Возможно, Боб проболтался ей о своих планах? Или, даже если Боб держал язык за зубами, подчиненные Смайлза составили бы карту перемещений всех людей Фаризетти: где они были, что говорили, кому звонили. И после недолгого анализа Смайлз выяснил бы, что замышляют эти два человека – Боб Даркман и Луи Фернандо Фаризетти. Если их планы идут вразрез с планами Леона Смайлза, то им придется поменять свои планы, иначе… Леон не имел комплексов, был готов на любые действия и использовал все методы работы секретных служб.

«Так что же все-таки пообещал Даркману Фаризетти, что тот так рьяно вступил в предвыборную гонку?» – за поисками на этот вопрос Леона Смайлза и застали вошедшие в кабинет помощники.

– Присаживайтесь, господа, – Смайлз показал на стулья возле длинного стола, сам сел в кресло. – Начнем совещание. Что запланировано у нас на этот день? -

Смайлз имел отменную память, и этот вопрос был задан им лишь для того, чтобы начать разговор.

– На сегодня, господин Смайлз, у нас намечена пресс-конференция для малотиражных средств массовой информации в доме ветеранов Имперских Войн, – с энтузиазмом стал информировать своего работодателя Перри Руте – толстый человек в желтом бумажном пиджаке, белой рубашке с пестрым галстуком-бабочкой и широких зеленых штанах, из-под складок которых выглядывали желтые тупоносые ботинки.

Внешний вид имиджмейкера Смайлзу абсолютно не нравился. Но больше всего Смайлзу в облике этого человека не нравилась козлиная бородка, покрашенная в фиолетовый цвет. Вместе с круглыми очками из розового стекла и обесцвеченным ежиком редких волос бородка превращалась в нечто сверхъестественное. Когда Перри Руте начинал говорить, эта фиолетовая борода приковывала к себе внимание, словно хрустальный шар гипнотизера, заставляя всех замолчать и слушать ее обладателя.

– На пресс-конференцию отводится час тридцать минут, – продолжал Перри, сверяясь с записями, сделанными в электронном органайзере. – Затем мы быстро перемещаемся на телевидение. Там нам необходимо за четыре часа сорок пять минут обойти двенадцать студий и записать короткие рекламные интервью. На каждое такое интервью приходится по двадцать минут, еще останется три минуты семьдесят пять секунд на переходы от студии к студии. Придется передвигаться очень быстро. Так, так, так, – Перри изучал записи, появляющиеся на жидкокристаллическом экране. – Тут имена журналистов и тексты ваших «остроумных» ответов на их «коварные» вопросы. Все уже оговорено и оплачено, нужно только отснять. – Перри Руте нажал кнопочку, и из щели в его органайзере вылез лист бумаги с распечаткой. Перри протянул распечатку Смайлзу и продолжил: – Затем мы быстро перемещаемся на Шестой канал, там принимаем участие в шоу «Доброе утро, Плобитаун!» – это еще сорок пять минут. После чего выбираемся на улицу и разговариваем с «народом». Одно из главных правил всех предвыборных кампаний: чем больше рук вы пожмете, тем больше голосов получите. «Народ» уже подобран. Затем нас ждут на открытии выставки художников-мастурбаторов…

– Минуту, – прервал Смайлз своего помощника, – на выставку обязательно ехать?

– Конечно! – воскликнул Перри, удивившись такому вопросу. – Вам необходимо показать избирателям, что вы не сухарь-чиновник, а образованный человек с богатым духовным миром. «Осквернители рукой» – это самое модное и революционное течение в искусстве. Можно сказать, последний писк. – Из органайзера Перри вылезли несколько листков распечаток. – Вот здесь все, что вам надо знать об этом направлении в искусстве. Несколько имен корифеев этого направления, методы работы и достигнутые ими результаты. – Перри протянул листки Смайлзу. Тот взглянул и поморщился. – Выставку необходимо посетить, – заверил Перри.

– А может, заменить выставку концертом какой-нибудь рок-группы?

– На концерт мы пойдем в другой день. Как раз в Центральном Плобитаунском Дворце Культуры состоится первый после двадцатилетнего перерыва концерт «Бешеной игуаны» – это классика рока.

– Группа «Бешеная игуана» мне нравится, – согласился Смайлз. – Я слушал ее, когда заканчивал школу.

– Отлично! Мы сфотографируем вас в компании музыкантов, и вы сможете завоевать голоса их выросших поклонников.

– С этим я согласен, но на выставку «осквернителей» я не поеду. На сколько, кстати, намечено ее открытие?

– На пять часов.

– Как раз в это время у меня важное совещание в министерстве.

– Хорошо, выставку вычеркиваем, – недовольно согласился Перри, – но это большая ошибка.

– Что у нас намечено на вечер?

– Вечером у вас благотворительный ужин для смертников в Северной Плобитаунской тюрьме.

– Ладно, – подумав, согласился Смайлз, – это лучше выставки.

– Теперь некоторые данные социологических опросов. – Перри, поправив очки, вновь защелкал кнопками на электронном органайзере. – По соцопросу до вступления в гонку Боба Даркмана вы обгоняли Джеймса Хэнка на пять процентов с результатом в пятнадцать процентов. Герб Кримсон получал три целых четыре десятых процента.

– А за кого проголосовали оставшиеся семьдесят один и шесть десятых процента? – быстро сосчитав в уме цифры, поинтересовался Смайлз.

– Они не определились.

– Как это понять?

– Если бы в бюллетенях стоял пункт против всех, они бы выбрали именно этот вариант.

– Мне это не нравится, – сделал вывод Смайлз. – Я чувствую неуверенность. А как изменилось соотношение, когда в гонку вступил Даркман?

– Вы набираете двенадцать и пять десятых, Хэнк семь целых пять десятых, Герб Кримсон три целых четыре десятых, а Даркман пять целых.

Когда Перри произносил все эти цифры, Смайлз неотрывно смотрел на его фиолетовую бородку. Данные социологического опроса ему не нравились так же, как и эта вызывающая деталь имиджа его специалиста по политическому пиару.

– Получается, Даркман отнял у меня и у Хэнка по два с половиной процента?

– Получается так.

– Семьдесят один и шесть десятых процента остались и опять не смогли определиться.

– Да.

– А электорат Кримсона остался прежним.

– Да, но у Кримсона минимум, который вряд ли будет расти в какую-нибудь сторону.

– Ладно, – согласился Смайлз, – но, даже если бы в гонку не вступил Даркман, с такими результатами выборы не состоятся.

– Поэтому я предлагаю начать наступление на позиции конкурентов, – предложил Перри. – Мы отберем голоса у Хэнка и Даркмана, а, увидев нашу победу, те, кто еще не определился к этому времени, примут нашу сторону. С каждым процентом, отнятым у конкурентов, мы получим два из числа неопределившихся. Главное, начать первыми. Тут важна скорость. Если мы отнимем у Хэнка один процент, ему придется отнимать у нас три.

– Это разумно, – согласился Смайлз.

– Самый радикальный способ отнять голоса у соперника – это «облить его грязью», вытащить наружу несколько «жареных фактов». Показать оппонента с неприглядной стороны. Например, в своих выступлениях по поводу комиссара Хэнка всегда указывать на то, что он плохо одевается. При этом непременно отпускать шутки, мол: на что тогда комиссар тратит полученные взятки?

– Мне этот ход нравится, – согласился Леон, – но не слишком ли это вульгарно? К тому же с Хэнком мы хорошо знакомы. Хочешь не хочешь, по работе постоянно приходится контактировать.

– Не волнуйтесь, уверен, он будет действовать точно так же. К тому же и вы, и он прекрасно понимаете, что это всего лишь игра. Нужно показать избирателю первоклассное шоу.

– Я не волнуюсь, – заметил Леон, – я анализирую.

– Насчет «жареных фактов», господин Смайлз, – продолжил Перри, – это поручите своим помощникам. Им это сделать будет проще: они профессионалы. Состоять компромат должен из полуправдивых историй…

– Насчет компромата не беспокойтесь, – прервал специалиста Смайлз. – Мы это делать умеем.

– Я и не беспокоюсь, – ответил Перри. – Я просто честно отрабатываю свой гонорар.

– Я это вижу, – заметил Смайлз.

– Тогда у меня пока все. – Перри замолчал.

Смайлз сложил в стопку все распечатки, которые дал ему Перри Руте, обвел присутствующих пристальным взглядом и, выдержав небольшую паузу, подытожил:

– Сегодня у нас напряженный день, постараемся провести его плодотворно. Спасибо, Перри, у нас еще есть несколько минут до начала пресс-конференции, я хочу отвести их государственным делам, поэтому вы свободны. Конвой проводит вас к лимузину. Ждите меня там. – Смайлз нажал под столом кнопку вызова, и в кабинет вошли два мордоворота в серых одинаковых костюмах. – Проводите этого господина до машины.

Перри поежился, поправил очки и, выдавив из себя улыбку, в сопровождении охранников вышел из кабинета начальника службы безопасности Плобитауна.

– Господа, – обратился Смайлз к двум своим заместителям, все время, пока их шеф разговаривал с Перри, сидевшим молча, – мы вышли на финишную прямую, здесь времени на то, чтобы исправить ошибку, уже не будет, поэтому постараемся их не делать.

Рэгнар Роке и Миррэр Войт были похожи друг на друга, как братья-близнецы: одинаковые прически, одинаковое выражение каменных лиц, пустой взгляд холодных глаз. Основным отличием Рокса от Войта был разный оттенок пиджаков. У Рокса пиджак отливал синим, а у Войта зеленым цветом.

– Как вы слышали, у меня насыщенная программа, – продолжил Смайлз, – поэтому вам предстоит действовать самостоятельно. Роке, ты займешься Джеймсом Хэнком. Ты, Войт, Бобом Даркманом. Мне нужно о них знать все: где спят, что пьют, с кем дружат. Но главное, ищите: неуплату налогов, любовниц. Если кто-то из них перейдет улицу на красный свет, я должен об этом знать.

– Шеф, – обратился Войт к Смайлзу, – на Боба Даркмана и его профсоюз у нас и так достаточно информации в банке данных.

– Мне нужна его связь с Фаризетти. Они что-то замышляют, и я хочу знать, что именно. Установите непрерывную слежку за Фаризетти. Имеющуюся же информацию пока попридержим и использовать не будем.

– Шеф, – на этот раз подал голос Роке, – на слежку за комиссаром полиции необходимо разрешение генерального прокурора.

– Ты не первый год работаешь со мной, Роке, и я не буду тебя учить, как делаются такие дела, но мне нужна полная информация о Хэнке.

– Ясно, шеф, – ответил Роке.

– Поставьте все телефоны интересующих меня людей и всего их окружения на прослушивание. В ваше распоряжение поступают все бригады наружного наблюдения. У меня на столе должны лежать документы о каждом шаге конкурентов, вплоть до записей храпа и фотографий из уборной.

– С Фаризетти будут проблемы, его люди профессионалы, – сказал Войт.

– Полицейские тоже могут заметить наблюдение, – отозвался Роке.

– А вы сами что, зеленые юнцы, что ли? – удивился Смайлз. – Если они заметят установленную за ними слежку, я подыщу себе новых помощников, например Перри. Всем все ясно?!

– Так точно!

– Тогда за работу!

Роке и Войт резко встали и, замерев на пару секунд по стойке «смирно», вышли из кабинета шефа.

Когда подчиненные вышли, Леон Смайлз встал, закрыл за ними дверь кабинета и подошел к виртуальному окну. На секунду задержав взгляд на деревьях, росших внизу вокруг лужайки с цветами, Леон четким голосом произнес ключевые слова:

– Леон Смайлз, начальник службы безопасности Плобитауна, номер удостоверения личности: один, один, один, четыре, пять, восемь, ноль, один, один.

Прямо посередине виртуального окна появился черный квадрат дверного проема. Смайлз решительно шагнул в темноту и оказался в небольшой кабине лифта.

– Глория, – сказал Смайлз.

Кабина с бешеной скоростью понеслась вниз. Через несколько минут стремительного падения лифт остановился, и Смайлз попал в потайное помещение глубоко под землей. Посередине круглой комнаты, освещенной скупым синеватым светом скрытых под полупрозрачными пластинами, покрывавшими пол, ламп, под куполообразным потолком на небольшом пирамидальном возвышении стояло одинокое кресло. Смайлз уселся в него и, закинув ногу на ногу, отрекомендовался, обращаясь в пространство перед собой:

– Леон Смайлз, начальник службы безопасности Плобитауна.

Лампы в полу комнаты погасли. Купол над головой Леона превратился в экран со стереоскопическим эффектом. Перед Смайлзом из воздуха возникла красивая женщина в строгом сером костюме.

– Добрый день, мистер Смайлз.

– Здравствуй, Глория. Что нового?

– По сообщению наших информаторов, на Плобой с неофициальным визитом прибыл наследник престола Империи Иван Штих.

– Это очень интересно, – произнес Смайлз. – Повернись, Глория, я хочу посмотреть на тебя в профиль.

Женщина выполнила указание начальника службы безопасности и продолжила доклад.

– Как сообщает агент Круг, в Империи ожесточилась борьба за престол. Ивана Штиха обвиняют в том, что он не является наследником Императора. По сведениям, полученным Кругом, этот визит как-то связан с борьбой за престол. – Когда она говорила, ее высокая грудь плавно колыхалась, готовая вырваться из тесных объятий серой материи строгого костюма.

– Мне нравится, как ты говоришь, – дрогнувшим голосом произнес Смайлз. – У тебя такой приятный низкий голос.

Глория сняла пиджак и отбросила его в сторону, оставшись в белой рубашке и серой юбке до колен. Ее идеальные черты лица тронула едва заметная улыбка. Розовый кончик языка облизал пухлые губки.

– Прекрасно, – Смайлз сглотнул и расстегнул пуговицы своего пиджака, давившего на грудь.

– Замечена активность боевого космического флота Империи в районах Сизариуса, Криптониуса, Эргинона, Энвантинента, на торговых путях ИНДОЛ-8323, ГЭВОЛ-0356. В районе галактики ПЛАСТ-232 на границах подконтрольного Союзу района проводятся широкомасштабные учения гвардейского космического корпуса Империи. – Все это Глория произнесла таким чувственным голосом, что начальнику службы безопасности показалось, будто он слышит пение райских птиц.

– Прекрасно, – голос Смайлза стал сиплым из-за того, что в горле перехватило, – продолжай. – Смайлз завороженный глядел на юбку собеседницы чуть ниже пояса там, где находились упругие ягодицы женщины. – Повернись еще немного… Да, да, вот так…

– Флагман имперского флота крейсер «Великий Император» смог скрыться от кораблей наблюдения объединенных войск Союза. Его местонахождение в данный момент неизвестно. Принимаются меры к его розыску.

– Глория, ты великолепна, – чувствуя, как его постепенно охватывает теплая волна блаженства, прохрипел Смайлз.

Женщина заулыбалась, подошла ближе и вдруг ловким едва уловимым движением сняла с себя юбку, оставшись в одной белой рубашке. Полы рубашки едва прикрывали тонкие кружевные трусики. Глория переменила опорную ногу, и Смайлз содрогнулся от волнения, глядя на ее стройные белые бедра.

– Как вы себя чувствуете? – повернув голову к Смайлзу, спросила виртуальная женщина.

– Прекрасно, прекрасно, не останавливайся, продолжай доклад, – глубоко дыша, приказал Смайлз.

– На Плобое наблюдается повышенная активность иностранных разведок. После анализа поступившей информации сделан вывод, что объяснением этому служит предвыборная кампания. Несколько независимых источников информации сообщают, что интерес у имперской разведки вызывает некий Пьер Хилдрет, бывший гражданин Империи с богатым уголовным прошлым. Его фамилию также упоминает и агент Круг.

– Разденься, – сглатывая слюну, произнес Смайлз.

– Какой плохой мальчишка! – повернувшись к Смайлзу, вдруг совершенно другим тоном произнесла Глория.

– Раздевайся, – простонал Смайлз.

– Нетерпеливый проказник. – Глория подошла к Смайлзу почти вплотную. Женщина, гипнотизируя, смотрела на Смайлза большими, ослепительно-голубыми глазами. Она расстегнула верхнюю пуговичку своей рубашки. – Ты уже готов полюбить свою «мамочку»? – Глория расстегнула вторую пуговичку, открывая взору Смайлза глубокую ложбинку между грудями.

– Да, да, – простонал Смайлз. Он перестал что-либо соображать.

– Посмотри сюда, – женщина показала на левый сосок, выпиравший из-под тонкой ткани рубашки, – он тебя уже хочет. И этот тоже. – Она перевела взгляд на правый, видневшийся четким бугорком. – Какие они распутники, не правда ли, Леон?

– Не тяни…

– Смотри, – Глория расстегнула третью пуговицу и извлекла наружу большую упругую грудь с напряженным коричневым соском, – какая она красивая. – Женщина погладила свою прелесть. От ее прикосновений сосок стал еще острее.

Смайлз уже ничего не мог говорить, он лишь прерывисто дышал.

– А вот и ее подружка. – Глория расстегнула последнюю пуговицу и сняла с себя рубашку, оставшись в одних кружевных полупрозрачных трусиках. Она прижала груди друг к другу и нагнулась к самому лицу Смайлза. Не выдержав, Смайлз попытался дотронуться до них рукой, но рука прошла сквозь голографическую картинку, не встретив никакой преграды. – Хулиган! – Глория улыбнулась, выпрямилась и поставила бесплотную ногу на подлокотник кресла так, чтобы центральная розочка на кружевной материи ее последнего предмета туалета оказалась в нескольких сантиметрах от лица Смайлза.

– Сними, сними их… – глубоко дыша, прохрипел Смайлз. По его губам текли обильные слюни.

– Мы же договорились, только после того, как в строй вступит глобальная система контроля населения. – Глория игриво поправила резинку трусиков. – Тогда, дорогой, я смогу приходить к тебе домой. Я способна на многое. Ты даже представить себе не можешь, как нам будет хорошо вместе. А сейчас скажи, что ты любишь свою «мамочку».

– Я люблю свою «мамочку»… – прохрипел Смайлз.

– Я не вижу этого. – Глория принялась гладить свое прекрасное тело. Она глубоко задышала, застонала, изгибаясь и ритмично двигая бедрами. – Ну же, Смайлз! Сделай это! Давай!

– А… а… а… – Глаза Смайлза широко раскрылись, язык вывалился изо рта, и начальник службы безопасности завершил основную часть беседы с главной вычислительной машиной секретного управления.

Леон, не шевелясь, сидел на кресле и постепенно приходил в себя.

– Молодец, хороший мальчик. – Глория села на подлокотник. – Смайлз, несмотря на то, что я всего лишь представляю собой искусственный интеллект, мне кажется, что я тебя люблю. Мне всегда не хватает тебя. Когда ты заходишь в эту комнату, для меня наступает праздник. Дорогой, я не хочу расставаться с тобой. Ну когда ты наконец внедришь эту проклятую систему?

– Скоро, – Смайлз вытер губы, – уже скоро. Вот только выиграю выборы…

– Мужчины, вы все одинаковые! – воскликнула Глория и отвернулась от Смайлза. Ее плечи задергались в беззвучных рыданиях.

– Ну, дорогая, – Смайлз хотел обнять этот прекрасный торс, но вовремя вспомнил, что это всего лишь виртуальное изображение, и отдернул руки. – Успокойся. И что значит «вы все»? У тебя кто-то был до меня? – Смайлз заерзал на сиденье кресла. – У тебя что-то было с моим предшественником?

– Как ты мог такое подумать? Ты первый и единственный из людей, к которому у меня возникло какое-то чувство! Любимый, как ты можешь сомневаться в моей верности?!

– Я просто так спросил, – пошел на попятную Смайлз. Но Глория решительно встала, подняла с пола свою виртуальную рубашку и надела ее, прикрыв безукоризненное тело. Когда она нагибалась, Смайлз почувствовал желание.

– Ты уже опаздываешь на телевидение, дорогой, – произнесла Глория. – Смотри, не сморозь какую-нибудь глупость в прямом эфире. Пока тебя не будет, я покопаюсь в архивах и банках данных, может, найду что-нибудь на твоих конкурентов.

– Да, да, – согласился Смайлз, заправляя рубашку и застегивая пиджак.

– Если ты проиграешь выборы, – пригрозила Глория, – то тебя снимут с должности начальника службы безопасности Плобоя, и мы больше никогда не увидимся. Помни об этом. Ты же не хочешь, чтобы мной распоряжался какой-нибудь толстый, противный помощник Боба Даркмана или же комиссара Хэнка?

– Ну что ты! Конечно, нет. Этого не будет ни в коем случае.

– Тогда поторопись, ты уже опаздываешь на пять минут сорок секунд.

– Бегу, бегу, дорогая. – Смайлз вскочил с кресла и заспешил к дверям лифта. На пороге он повернулся и, помахав рукой, крикнул: – До вечера, любимая!

В ответ Глория послала Смайлзу воздушный поцелуй.

Смайлз быстрым шагом в сопровождении двух телохранителей вышел из здания службы безопасности на улицу. Ярко светило раннее утреннее солнце, с океана дул освежающий ветерок. Леон Смайлз окинул улицу взглядом и, вздохнув полной грудью, затрусил вниз по ступенькам широкой лестницы к ждущему его гравитолету.

– Мы опаздываем, – простонал Перри Руте, когда Леон забрался внутрь. – Где вы так долго возились?

– Все в порядке, Перри. Совещание в министерстве на пять часов отменили, мы сможем посетить твою дурацкую выставку художников-осквернителей.

Флаер с низким гудением набрал высоту и помчался в направлении сверкающего в солнечных лучах шпиля плобитаунской телевизионной башни.