Текст книги "Щит и меч Кёнигсберга"

От Сан-Франциско до Гибралтара

Деньги у Плюшова ещё не перевелись, паспорт гражданина Швейцарии лежал в кармане. Так что проехать от Тихоокеанского до Атлантического побережья США ему не составило труда.

В нью-йоркском порту Гюнтер купил билет на пароход, следующий в Италию. Оттуда до Германии было уже рукой подать.

В апреле 1915 года пароход, на котором следовал Плюшов, подходил к Гибралтарскому проливу. Морской переход близился к концу, и Гюнтер уже совсем расслабился. Вечерами он сидел в баре, кутил и общался с дамами. Тем не менее комфортное, но монотонное путешествие ему изрядно надоело. Но тут судьба преподнесла лётчику неожиданный сюрприз.

Вокзал в Циндао

Улица Санторо-стрит в центре города

Японские бронепалубные крейсера «Такатихо» и «Йошина» на военно-морском празднике, 1900–1904 годы

Германский эскадренный миноносец S-90, 1900 год (справа)

Капитан пассажирского судна не решился входить в Средиземное море ночью – у пролива постоянно охотились немецкие подводные лодки. Пароход зашёл в английский порт Гибралтар – переждать до утра. Кто-то из бдительных пассажиров «настучал» полиции – мол, на пароходе едет весьма странный тип. Не очень-то он похож на мирного швейцарца.

Той же ночью Гюнтера подняли с постели. В отличие от доверчивых янки, английские полисмены были более дотошны – они установили, что паспорт у Плюшова поддельный. Лётчика арестовали и сопроводили в тюрьму. Запираться не было смысла – Гюнтер назвал своё настоящее имя и звание.

Через несколько дней его уже везли в трюме грузового парохода в Англию – в лагерь для военнопленных.

Побег из лагеря

В мае 1915 года старший лейтенант Плюшов был помещён в лагерь Донинг Холл, неподалёку от Плимута. Потянулись монотонные дни плена. Но Гюнтер Плюшов был не из тех, кто способен отчаяться и сложить руки. Он решил бежать.

Осенью 1915 года, преодолев трёхметровый забор из колючей проволоки, лётчик оказался за пределами лагеря. В ближайшей деревне ему удалось украсть чью-то старенькую одежонку. Затем он вскрыл заранее припасённую баночку вазелина, густо смазал им волосы, после чего припорошил шевелюру угольной пылью. То же самое он проделал с лицом. Через пять минут белокурый немец превратился в чернявого, неопрятного субъекта. Ни дать ни взять – бродячий цыган!

Гидросамолёт Хейнкель He 114

В таком виде лётчик спокойно миновал полицейские кордоны, сел на проходящий железнодорожный товарняк и уехал на север – в местечко Дерби. Оттуда пешком Гюнтер отправился на юго-восток – в Лондон.

В английской столице Плюшов пристроился к бездомным бродягам и несколько месяцев изучал обстановку. Освоившись, Гюнтер отправился в устье Темзы, в городок Тилбери. Мимо этого населённого пункта проходили многочисленные английские и иностранные суда. Несколько раз Плюшов вплавь отправлялся ночью к фарватеру в надежде найти стоящий на якоре подходящий пароход. И каждый раз безуспешно.

Наконец, удача улыбнулась упорному старшему лейтенанту. Гюнтер по якорной цепи забрался на голландское судно и спрятался в спасательной шлюпке. Менее чем через сутки он уже был в нейтральной Голландии.

Возвращение на родину

В небольшом порту Флашинг беглецу снова удалось незамеченным покинуть судно. Он двинулся в сторону германской границы. Питался чем попало, спал где придётся. В середине 1916 года Гюнтер удачно перешёл границу и тут же был схвачен немецкими жандармами. Началось долгое разбирательство.

После скрупулёзной проверки Плюшову присвоили звание капитан-лейтенанта и определили в школу лётного командного состава в Берлин. По завершении курсов переподготовки лётчика отправили в Кёнигсберг.

Мост Блэкфрайерс через реку Темзу в Лондоне, 1910-1920-е годы

Война на Балтике не отличалась особой интенсивностью.

А после Октябрьской революции Россия и вовсе заключила с Германией сепаратный мирный договор. Так что Гюнтер практически не участвовал в боевых действиях. Но это не угнетало пилота. Самое главное – можно было летать.

В ноябре 1918 года Германия потерпела сокрушительное поражение. Армия была распущена, Плюшов остался без любимого дела. Но безделье для него было неприемлемо. Вскоре Гюнтер уехал в Южную Америку, где нашёл работу пилота. Он занимался исследованиями труднодоступных горных районов Аргентины и Чили. Особенно часто ему приходилось летать в горах – производить аэрофотосъёмку ледников. В 1931 году самолёт Плюшова потерпел катастрофу в районе Огненной Земли. Пилот погиб.

Так закончились приключения капитан-лейтенанта Гюнтера Плюшова.

От Кёнигсберга до амазонки
Приключения военных моряков русского флота

Мастер апперкотов

– Ах ты сволочь белогвардейская! – в сердцах выругался рабочий. – Сука золотопогонная!

Не успел он закончить фразу, как получил удар в челюсть и оказался на земле. Крепкий мужчина с тонкими офицерскими усиками потёр ушибленный кулак и отвернулся.

– Так этой русской свинье и надо, – одобрительно положил руку на плечо лихому усачу молодой докер. – Эти славянские уроды двух слов по-немецки связать не могут, а туда же – наши рабочие места занимают!

Мужчина с усиками недобро усмехнулся и ловко нанёс молодому докеру правый боковой в голову – тот тоже рухнул навзничь. Даже не посмотрев на поверженного противника, мужчина подошёл к обругавшему его рабочему и протянул руку.

– Не стоит нам ссориться, матрос, – миролюбиво произнёс по-русски мастер апперкотов. – Здесь не Петроград, а Кёнигсберг. Оба мы на чужбине.

Рабочий согласно кивнул. Инцидент был исчерпан.

Кровь за кровь

Лейтенант Евгений Гирс был потомственным дворянином, родившимся в семье обрусевших немцев. Первую мировую войну он прошёл вахтенным начальником крейсера «Олег». За отличие удостоился двух орденов. Всё изменилось, когда началась Февральская революция 1917 года.

«Моряки не забыли тысяч своих товарищей, погибших в 1905–1906 годах на Балтийском море, – писали в своих листовках большевики. – Когда их, сажая по тысяче человек и больше в одну баржу, отвозили в залив и топили».

Теперь наступил час расплаты – матросы убивали офицеров. Морской офицер Бьеркелунд вспоминал о Февральской революции на Балтийском флоте:

«Период с начала революции до прихода к власти большевиков в конце октября 1917 года был для всех офицеров самым страшным, опасным и трудным временем. Фактически они находились вне закона – кто угодно мог убить офицера безнаказанно… Большинство убийств на Балтике было произведено в самом начале революции. За 3 и 4 марта 1917 года на Балтийском флоте было убито 200 офицеров».

Количество погибших морских офицеров было соизмеримо с офицерскими потерями на флоте в битве при Цусиме (184 человека) и в период Первой мировой войны до Февральской революции (208 человек).

В первую очередь не щадили тех, кто особо изощрённо издевался над младшими чинами, не считая их за людей. Лейтенант Гирс не относился к их числу и уцелел. Власть на кораблях захватили судовые комитеты – без их ведома не выполнялся ни один приказ командования. Но война с Германией не закончилась, и Гирс продолжал службу.

Офицеры-грузчики

Только после Октября 1917 года Гирс покинул «Олег» – не захотел участвовать в братоубийственной гражданской бойне и эмигрировал. Сначала в Норвегию, затем – в Германию. Гирс великолепно владел немецким языком, так что надеялся как-нибудь обустроиться на новом месте. Тем более что немцы принимали его за своего.

Всего через два года после того, как Гирс оставил флотскую службу, крейсер «Олег» погиб. В полночь 17 июня 1919 года корабль встретился в Финском заливе с совершенно новым для того времени оружием – английским торпедным катером. Старый крейсер затонул за 12 минут, но погибли лишь пять моряков. Выучка у экипажа была отменной – ещё с царских времён.

Экономическая ситуация в послевоенной Германии была удручающей. Сами немцы сидели без работы и влачили жалкое существование. Шансы на трудоустройство были минимальны – тем более у эмигрантов. Бывшие офицеры зарабатывали на жизнь чем могли – трудились водителями такси, грузчиками, разнорабочими. Да и то не все – многие остались без работы и куска хлеба.

Гирсу помог случай. В 1921 году в Кёнигсберге началось строительство нового морского порта. В разгар инфляции и экономического кризиса столица Восточной Пруссии взялась за возведение причалов протяжённостью 7,8 километра и складов площадью 100 тысяч квадратных метров. Рабочие руки были здесь в цене.

Евгений Гирс не брезговал чёрной работой и оказался в числе строителей кёнигсбергского порта.

А в 1923 году в его бригаде появился ещё один русский – бывший матрос российского флота Иван Семёнов.

«Золотые» линкоры

Семёнов попал в Кёнигсберг иной дорогой. Всю Первую мировую войну он прослужил на линейном корабле «Петропавловск». Корабль вступил в строй в самом начале мировой войны, но строить его начали ещё после позорного поражения России в русско-японской кампании.

В то время англичане спустили на воду новейший линкор «Дредноут». Его бортовой залп из орудий главного калибра был в два раза, а носовой – в три раза мощнее, чем у любого существовавшего в то время броненосца. Крупнейшие морские державы мира вступили в гонку «дредноутов». Россия решила не отставать.

Пристань у Больверксгассе в кёнигсбергском складском районе, начало XX века

Утверждённая императором Николаем II судостроительная программа предусматривала ввод в строй восьми российских дредноутов. Каждый из них обходился казне в сумму, эквивалентную 28 тоннам золота. Стоимость только одной 305-миллиметровой пушки главного калибра равнялась стоимости пятидесяти 76-миллиметровых армейских орудий. Вместо 96 орудий восьми линкоров можно было выпустить 4 800 полевых пушек для поддержки пехоты. И это без учёта стоимости самих линкоров! Всего же в российской армии к августу 1914 года имелось 5 480 полевых орудий. Так что корабли вышли поистине «золотыми».

Однако экономика России не смогла обеспечить должные темпы постройки линкоров. Пока судоверфи Санкт-Петербурга и Николаева выполняли заказ, Англия и Германия сумели создать линкоры нового поколения. Они были вооружены уже 381-миллиметровыми орудиями и имели в два раза более толстую броню, чем российские дредноуты. «Петропавловск» и его собратья устарели ещё на стапелях.

Экипаж эскадренного миноносца «Решительный», 14 марта 1904 года

Император Николай II на линейном корабле «Петропавловск», 9 октября 1914 года

Неудивительно, что за всю войну «новейшие» русские линкоры на Балтике не произвели ни одного выстрела по немцам. Николай II запретил выход этих кораблей в море. И пока русская армия терпела одно поражение за другим (не имея достаточно артиллерии и другого вооружения), «золотые» дредноуты отсиживались в базах. Опасность они представляли только для собственного командования – из-за сильного влияния на матросов большевиков и анархистов и, как следствие, буйного нрава экипажей.

К числу анархистов принадлежал и Иван Семёнов – комендор бездействующего линкора «Петропавловск».

Георгиевский кавалер

Революцию Иван принял с воодушевлением. Однако вскоре его точка зрения переменилась. В Кронштадте, где стоял линкор «Петропавловск», зрели антибольшевистские настроения. Страна лежала в развалинах, а партийные бонзы жили как баре. Командующий Балтийским флотом коммунист Фёдор Раскольников вместе с женой устраивали шикарные банкеты – в то время как матросы существовали впроголодь. В конце концов терпение военморов лопнуло – в 1921 году вспыхнул знаменитый кронштадтский мятеж. Главный лозунг восставших был «За советы без большевиков и коммунистов».

После разгрома часть мятежников ушла по льду в Финляндию. Иван Семёнов в том числе. Дальше судьба занесла военмора в Германию – в Кёнигсберг. Здесь он и повстречался с Евгением Гирсом. Как ни странно, бывшие моряки сдружились. Они вместе снимали небольшую квартиру в Шпандине (ныне Балтрайон). В этом жилище нашёл приют ещё один русский – отставной контр-адмирал российского флота Фёдор Эмильевич Боссе.

Линейный корабль «Петропавловск», 1914–1921 годы

Фёдор Боссе отличился ещё во время Русско-японской войны. Командуя миноносцем «Решительный», Боссе получил контузию в том же бою, в котором погиб знаменитый «Стерегущий». За мужество молодой моряк получил Георгиевский крест.

Дослужившись до контр-адмирала, в 1915 году Боссе вышел в отставку. После революции участвовал в белом движении на юге России. В 1920-м Фёдор Эмильевич эвакуировался из Новороссийска на пароходе «Иртыш» в Салоники, а затем в Королевство сербов, хорватов и словенцев. Оттуда имевший немецкие корни адмирал перебрался в Кёнигсберг.

Боссе не сумел найти работу – года уже были не те. Жил он тем, что распродавал личные вещи, включая золотой перстень, портсигар и кортик. Гирс и Семёнов тоже не шиковали. Они копили деньги на «чёрный день».

– Не переживайте, господин адмирал, – подтрунивал Семёнов. – Бедность – не порок.

– А я и не переживаю, товарищ матрос, – отвечал Боссе. – Могло быть и хуже.

В общем, оптимизма никто не терял.

Прощание с Пруссией

В 1924 году модернизация кёнигсбергского порта была завершена. Наступили «чёрные дни» – Гирс и Семёнов потеряли работу. Целыми днями они бесцельно бродили по городу. Фёдор Эмильевич предпочитал оставаться дома и читал, лёжа на стареньком диване.

В этом году Советская Россия впервые приняла участие в Германской восточной ярмарке, проводившейся в Кёнигсберге. Гирс и Семёнов забрели в Дом техники (ныне улица Баранова) и с интересом разглядывали советские стенды.

Павильоны Немецкой восточной ярмарки в Кёнигсберге, 1925 год

– Может, плюнуть на всё, – размышлял Гирс, – и махнуть в Россию. Бог не выдаст, свинья не съест!

– Ага, – саркастически ухмылялся Иван. – Там твоё благородие большевики страсть как заждались. Не успеешь границу пересечь, как вздёрнут на первом фонарном столбе! Я их натуру хорошо знаю. Да и мне туда путь заказан.

– Надоела мне эта Германия, – не унимался лейтенант. – Да и вся Европа тоже.

– Тогда можно в Америку махнуть, – хмыкнул Семёнов. – Всяко лучше, чем здесь с хлеба на квас перебиваться.

– Я уже готов куда угодно ехать, – вздыхал Гирс. – Лишь бы на месте не сидеть. Хандра одолела…

Через несколько лет планы были воплощены в жизнь. Правда, троица бывших моряков рассталась. Семёнов уехал в Соединённые Штаты, где сумел устроиться матросом на торговом судне, а Гирс и Боссе, после долгих скитаний по Европе, очутились в Южной Америке. Лейтенант – в Колумбии, адмирал – в Перу. Занесла их туда нелёгкая вовсе не случайно.

Война в джунглях

В конце двадцатых годов между Колумбией и Перу начал назревать конфликт. Предмет спора – провинция Летисия, расположенная у истоков Амазонки на перуанско-колумбийской границе. Места абсолютно дикие – сплошь покрытые джунглями. Никаких дорог – сообщение исключительно по рекам.

Население территории в 10 тысяч квадратных километров – менее двух тысяч человек.

Эскадренный миноносец «Автроил», 1913–1919 годы

Эскадренный миноносец «Решительный» в Порт-Артуре, 24 июля 1904 года

В преддверии приближавшейся войны Колумбия срочно закупила два миноносца в Португалии и четыре старых сторожевых корабля в Германии. Но флоту катастрофически не хватало кадров – пришлось брать иностранных наёмников. Так лейтенант Евгений Гирс получил новую работу.

Перу тоже не собиралось отставать – приобрело в Эстонии два эсминца. Ими оказались бывшие русские корабли «Австроил» и «Спартак». Они прошли всю Первую мировую войну и революцию, но в 1919 году попали в переплёт под Таллином. Столкнувшись с английскими эсминцами, красные военморы позорно подняли белый флаг. Командовал отрядом большевик Фёдор Раскольников. После окончания боевых действий на Балтике он вместе с матросами был возвращён на родину и стал командующим Балтфлотом, а «Спартак» и «Австроил» остались в независимой Эстонии.

Почтовая марка СССР из серии «20 лет РККА»: матрос Балтийского флота на фоне орудий главного калибра линкора «Марат» («Петропавловск»), 1938 год

После прихода эсминцев в Лиму адмирал Боссе выхлопотал место советника в военно-морских силах Перу.

В сентябре 1932 года начались боевые действия – отряд перуанских солдат численностью в 200 человек продрался сквозь джунгли и захватил столицу спорной провинции – городок Летисию. Противник (12 колумбийских военных) отступил на территорию Бразилии. Колумбия приступила к подготовке ответного удара.

Смерть на чужбине

Добраться до Летисии удобней всего было по воде. 20 декабря 1932 года из Картахены вышел отряд колумбийских кораблей – две канонерки, два сторожевика и два транспорта с полутора тысячами солдат на борту. Им предстояло проделать путь в семь тысяч километров – сначала морем до Бразилии, затем вверх по реке Амазонке до Летисии. Среди офицеров отряда был и лейтенант Гирс.

Предприятие удалось. В начале 1933 года отряд достиг цели и высадил десант. Перуанские войска были отброшены. Их снабжение и пополнение через джунгли было весьма затруднено, поэтому перуанское командование решило действовать по колумбийскому сценарию. В апреле 1933 года из Кальяо вышел перуанский крейсер «Адмирал Грау». Следом за ним последовал эсминец «Адмирал Гуиссе» (бывший «Австроил»). На его борту находился Фёдор Эмильевич Боссе.

Пройдя Панамский канал, отряд направился к устью Амазонки. Казалось, встреча двух бывших русских офицеров неизбежна. Но Бог миловал. Вскоре противники заключили мирный договор – Летисия осталась за Колумбией. Итогом этой войны стали 27 погибших колумбийцев и 25 перуанцев. Ещё 800 солдат перуанской армии умерли от тропической лихорадки. Хорошо обеспеченные медицинским обслуживанием колумбийцы потерь от болезней не понесли.

Практически сразу после этих событий адмирал Боссе умер. Лейтенант Гирс пережил Вторую мировую войну, перебрался в Аргентину, где и скончался 10 мая 1958 года.

Иван Семёнов погиб в 1943 году. Американское судно, на котором он работал матросом, потопила немецкая субмарина в Атлантике.

Никто из этой странной троицы так больше и не увидел Россию…

Негр-фашист из Кёнигсберга
Сабек-эль-Чер верой и правдой служил Германии

Свастика и крест для африканца

В 1934 году на кладбище Берлина прибыла необычная похоронная процессия. В глаза бросалось большое число полковников и генералов. В гробу в парадной форме военного музыканта лежал… иссиня-чёрный негр. Рядом, склонив голову, стоял темнокожий сын усопшего. Чуть поодаль толпились члены профашистского союза «Стальной шлем». После традиционных речей и прощального залпа почётного караула тело было предано земле. На могильный холм легли венки в форме свастики.

Август Сабек-эль-Чер в восточном костюме, 1885 год

Так закончил свою жизнь милитер-музикдиригент Густав Сабек-эль-Чер – настоящий прусский служака, бессменный начальник и главный дирижёр военного оркестра гренадерского полка «Кронпринц», дислоцировавшегося в Кёнигсберге.

Любовник принцессы

Отец Густава – нубиец из Судана – попал в Германию в 1840 году. Несколькими годами раньше в вынужденную поездку в Египет отправился сын короля Пруссии Фридриха Вильгельма IV – принц Альбрехт. В путешествие королевского отпрыска отправили из-за убийства.

Обходя дворец, ревнивый Альбрехт застал свою законную супругу за прелюбодеянием с солдатом-гвардейцем, стоявшим на посту у опочивальни принцессы. Вспыльчивый принц настолько был возмущён вопиющим нарушением дисциплины, субординации и устава караульной службы, что пристрелил красавца-военного на месте. После этого отец отправил Альбрехта от греха подальше – в Африку. Чтобы сынок развеялся, утешился и переждал, пока уляжется скандал.

На берегах Нила Альбрехт неплохо провёл время в компании другой коронованной особы – вице-короля Египта Махмеда Али.

Когда пришла пора прощаться, египетский монарх подарил прусскому другу семилетнего мальчика-раба. С ним Альбрехт и вернулся в родную Пруссию. Здесь маленький нубиец получил имя Август Сабек-эль-Чер и стал любимым камердинером принца.

Золотые часы императрицы

В 1842 году Альбрехт с небольшим отрядом прусских солдат отправился в Россию – по приглашению своей родной тётушки Александры Фёдоровны, жены русского императора Николая I. Из Санкт-Петербурга Альбрехт вместе со своими солдатами и верным камердинером-нубийцем выехал на Кавказ, где в то время шла война с горцами.

Вместе с русскими войсками отряд прусского принца принял участие в боевых действиях и проявил мужество и отвагу. Когда командир экспедиционного корпуса был убит, Альбрехт принял командование и довёл операцию до конца. За это он получил Георгиевский крест из рук императора Николая I.

Густав Сабек-эль-Чер, 1908 год

Юный Август Сабек-эль-Чер, не покидавший Альбрехта ни на минуту, тоже был удостоен монаршей милости. Императрица Александра Фёдоровна пожаловала нубийцу именные золотые часы.

После возвращения в Германию Август женился на немке Анне Юнг и у него родился сын Густав. Мальчишка был копия отца – африканские гены взяли своё. Получив отличное образование при дворе, Густав поступил в военно-музыкальное училище и в 1895 году с отличием его окончил. Назначение молодой человек получил престижное – в Кёнигсберг.