Текст книги "Жизнь после 90"

Александр Журавлёв
Жизнь после 90

© Журавлёв А.И., 2021

© ООО «Издательство Родина», 2021

Глава 1
Жизнь после 90

Проблемой «Есть ли жизнь на Марсе?» занимается масса «ученых». А вот проблема «Есть ли жизнь после 90?» – остаётся открытой, ни один из классиков даже не поднимал этого вопроса, вероятнее всего потому, что просто сам не доживал до 90.

А я вот дожил и вроде живу.

90 лет мне исполнилось 28 января 2020 года.

И я даже многое чувствую.

Чувство жизни.

Разные есть мнения, что самым большим является чувство любви, другие утверждают, что чувство дружбы, или чувство трудовой солидарности…

Очевидно, что самым большим является чувство жизни, чувствовать, что ты живой. Оно слагается из суммы многих чувств: чувства тепла, особенно тепла своего тела, чувство света, чувства движения, чувства аппетита, чувства бодрости или утомления…

Сумма этих чувств и создает чувство жизни, что ты живой.

К сожалению, в течение жизни мы не обращаем на него внимание, до тех пор, когда вдруг обнаруживаем, что чувство жизни мы можем потерять.

Вот тогда и возникает желание любой ценой сохранить это великое чувство – чувство жизни.

Может ли 90-летний на что-то надеяться, особенно если у него рак в неоперабельной стадии и нарушение мозгового кровообращения с нарушением координации движений?

Может ли он о чем-то мечтать? Отвечаю: МЕЧТА НЕ УМИРАЕТ НИКОГДА!

На столе у меня стоит мечта детства – плетеная корзиночка, до верху наполненная конфетами детства: мишки, белочка, Красная шапочка… Так что живет мечта, пока жив человек.

Но кажется я доживаю и до своей большой мечты: «Восстановление прав русского народа». Дело в том, что я националист, т. е. борец за права своего народа. Недавно и В.В. Путин как-то обронил, что он националист.

Наша пресса просто рехнулась, все время национализм и националистов обзывает чуть ли не преступниками, путая национализм с шовинизмом и фашизмом. Слава богу, Путин правильно все понимает.

В. Путин высказал совершенно определенно:

«Если республика вошла в СССР и получила в свой багаж огромное количество русских земель, а потом решила выйти из состава Союза, то тогда выходила бы с тем, с чем пришла. И не тащила бы за собой подарки от русского народа». (Комсомольская правда 22.06.2020 г.)

Я раньше уже публиковал свое мнение о необходимости освобождения многих русских земель даже в составе России. Это же потрясающе несправедливо для русских, отправленных под «гнёт» различных республик в составе России.

Так, в первую очередь надо вывести из состава Дагестана казачью русскую область со столицей Кизил на берегу Каспийского моря. Сейчас Россия практически отрезана «Дагестаном» от Каспийского моря. Потрясающе, но мы фактически не имеем выхода к Каспийскому морю, кроме пятачка – устья Волги. А дагестанцы просто издеваются над казаками, выгоняя на их поля стала своих лошадей и овец. Эту южную казачью область необходимо превратить во второй Крым с виноградниками и санаториями. При этом Дагестан живет полностью на дотациях из России. Второй такой потерянной является стратегически важная для России русская Уфимская область, в которой русские составляют более половины населения, а башкиры только 20 %.

Сейчас Уфимская область соединяет Башкирию и Татарстан в единое мусульманское государство в центре России. Если завтра они объявят независимость, Россия будет рассечена на две половины. Мы не сможем свободно поехать на Волгу и на Урал, как сейчас не можем проехать в Сибирь без разрешения Казахстана.

Совершенно непонятно почему чисто русские Ленская и Алданская области отданы на растерзание якутам. Это огромные стратегически и по природным ресурсам важные для России области, их обязательно нужно освободить.

Это о тех русских на покоренных землях в пределах Российской Федерации. А за границей находятся по крайней мере 2 русские территории, которые необходимо вернуть.

Первое – это русская южно-сибирская Кустанайская область, которую Б. Ельцин отдал казахам, и которая перекрывает Транссибирскую магистраль. Это просто позор, что в свою Сибирь мы можем проехать только с разрешения казахов.

И конечно нужно освободить Новороссию, захваченную Украиной. Это огромная территория с русским населением в 20 миллионов человек находится под гнётом. Там хохлы ввели военное положение. Они превратили Малороссию в колонию и требуют, чтобы русские забыли свой язык и говорили по-украински. Такого нет нигде больше в мире и только «загнивающая» Европа может поддерживать такой режим.

Нужно подождать очередной провокации хохлов и провести военную операцию по освобождению этих русских земель по примеру освобождения Южной Осетии-Алании после провокации Собакашвили. Хамят хохлы постоянно и надо перестать терпеть их хамство; за Украину никто, ни американцы, ни Евросоюз воевать не будет. И мы должны просто включить в состав России Сумскую и Харьковскую области, и Донбасс. Остальные земли – Одесскую, Николаевскую, Херсонскую, Днепропетровскую (Екатерининскую) области объединить в республику Новороссия.

В перспективе, хоть это и очень сложно, можно подумать и о возвращении некоторых русских – южно-сибирских областей, которые возможный агент ЦРУ Б. Ельцин «продал» Назарбаеву в Казахстан.

Глава 2
Вирус разгулялся

Меня расстраивает то, что я уже не могу вступить и участвовать в этой борьбе. Причина?!! Причина?!! – Жуткий разрыв между моим ясным, почти юношеским мышлением, пока лишенным даже следов Альцгеймера, и моей старческой немощью. Я с трудом хожу, опираясь на тросточку и с трудом владею своим телом. А в жаркую погоду и вообще – старческая рухлядь, с чувством, что в любой момент я могу просто упасть. Так что вынужден защищать себя от любых волнений.

Но кажется живу. Приходится жить, хотя по утрам просыпаясь с хмурым тяжелым, беспрепятственным настроением. Постепенно это проходит, и я включаюсь в жизненный цикл. Смотрю, какая на дворе температура, принимаю лекарства, измеряю давление и даже завтракаю либо с кофе, либо с чаем – в зависимости от давления. Естественно, умываюсь.

20 февраля 2020 г., температура +4 С. Зиму в этом году отменили.

Это у нас Зима ушла. А вот в Китай пришел Злой вирус – Коронавирус. Справиться с ним пока не удается, несмотря на героизм всего китайского народа. К 20 февраля 2020 г. Заражено 70 000 человек, умерли 1700. Конечно, для Китая с его 1,5 миллиардным населением, это вроде бы мелочь. Беда в другом, в том, что пока не удается задержать его распространение, умер главный врач, центра по борьбе с вирусом и вирус уже проявился в 15 странах Юго-Восточной Азии.

Хроника коронавируса. Данные на 16 июля 2020 г.

Коронавирус разгулялся по всему миру. К июню китайцы жесткими карантинными мерами: защитные маски-респираторы, перчатки и расстояния между людьми не менее 1,5 метра. Закрепили собрание, закрыли кинотеатры и кафе. Такие же режимы они порекомендовали всем странам.

Не все поняли угрозы и, например, в США всерьез спохватились, когда к концу июля у них оказалось шесть миллионов заболевших и сто восемьдесят тысяч умерших.

У нас к июлю положение удалось стабилизировать за счет жестких мер, введенных В.В. Путиным.

В.В. Путин закрыл все наши границы, прекратил полеты туристов за границу для приезжающих и прилетающих проверка температуры – больных в больницы, для остальных – карантин 14 дней. Закрыли все парки, театры, кино, кафе и рестораны.

Быстро были с помощью армии, построены десятки новых специализированных больниц по несколько сот мест во всех крупных городах России. На все защитные мероприятия выделены десятки миллиардов рублей. Открыты тысячи отделений во всех крупных больницах. Врачам в этих отделениях в 3 раза повышали зарплату.

Вполне вероятно от этого вируса вымерли динозавры.

У нас ситуацию удалось стабилизировать и к июлю 2020 всего 300 000 заболевших и одиннадцать тысяч умерших по всей России. Заболеваемость в США во шестьдесят тысяч человек в день у нас на всю Россию по 6 тысяч в день.

Глава 3
Мой мир

У меня сплошные праздники. В связи с 90-летием получил поздравления от Президента В.В. Путина в конверте из Кремля; ректора с премией в 10 000 рублей; декана и сотрудников кафедры. Все поздравления в красочных папках.

Теперь поздравляют как ветерана войны в связи с 23 февраля, днем Красной Армии. Приглашают на торжественные заседания в Академии и на встречу со студентами.

Однако состояние моей головы, мягко говоря, ухудшилось и я никуда не поеду. Задача – дожить до прописки Любы. Новый паспорт она, как Журавлева, получит 27 февраля. Вот когда ее пропишу, тогда и можно будет рисковать и разъезжать. Постараюсь выехать на празднование Победы в мае, мечтаю.

В общем оказывается, что жизнь после 90 не кончается. Это утешает.

Мой мир крайне ограничен, но он есть. Это:

Моя трехкомнатная квартира с двумя телевизорами, телефоном, письменным столом в кабинете, и большой кухней, и даже с компьютером – это половина мира.

Вторую половину составляет наш чудесный большой четырехугольный двор. Это просто ботанический сад. При входе – большой каштан, затем слева ряд кленов, а справа высокая туя. Далее по дорожке слева яблоневый сад – четыре яблони. После поворота дорожки справа есть сливовый сад из 5 слив, они цветут и плодоносят. Далее дорожка упирается в огромную вишню. Слева территория залита березками и кленами. В углу стоят три очаровательные пушистые елочки. После поворота дорожка упирается в огромную благоухающую черемуху. На территории рядом с березками стоят рябинки. После поворота к подъезду мы идем сплошь в декоративных кустарниках по березовой роще, в которую встроены три площади.

Справа – цветной детский городок и площадка с тремя качелями, слева – спортивная площадка и дорожка упирается в рощу сирени – четыре огромных куста сирени и ряд кустов лилий. Это и есть двор по улице Дыбенко 22 у корпуса № 1.

Один круг вокруг участка – это 250 метров, моя норма 8 кругов, т. е. 2 километра.

Вот и всё.

Этот мир я регулярно покидал дважды.

Первый ежемесячный поход в Сбербанк. Оплата за квартиру и получение пенсии.

Второй поход более дальний в онкологический диспансер для химиотерапии. Один укол либо на месяц, либо на 3 месяца. По дороге пересадка с автобусов на Речном вокзале, далее на автобусе 90 до 61-го онкодиспансера. Естественно, в таком гигантском торговом центре, как Речной вокзал, есть возможность пошляться по магазинам, сфотографироваться и поглазеть на народ.

Очень хочется побродить по нашему Химкинскому лесопарку с белочками, но это опасно: то жара +3 °C, то дожди.

Наконец в конце июля сняли карантин с парков, можно гулять.

Куда делись белки?

Но вот удача. Прогноз сказал, что дождя не будет и температура идеальная +20—22С.

Пошли с любой по нашему Химкинскому лесопарку. В конце августа сняли карантин по коронавирусу, разрешили гулять в парках. Все идеально. Перешли нашу улицу Дыбенко около остановки: Улица Дыбенко 16. Пошли по парку по средней лесной аллее около 3 км, на полукилометра дальше метро Ховрино. Парк не узнать, широкие 3-метровые аллеи, посыпанные гравием, а по бокам – стена зелени. Разрослись кустарники и травы, в основном стена крапивы выше моего роста. В конце похода – детский городок. Но вот что удивительно: ни одной белки. Нет белок. До карантина мы каждый раз встречали от 5 до 15 белок. Некоторые были попросту попрошайки и требовали орехов. А теперь ни одной, хотя все карманы я набил орехами.

Куда делись белки? Остается предположить, что во время карантина 2 месяца в парке не было людей, и белки не вынесли такого «одиночества», обиделись, что их никто не подкармливает и ушли. Но куда?! Грустно.

Остались лишь голуби. Как только мы с Любой кинули им хлеб, как откуда-то из леса прилетел целый десяток. И всё, и других птичек не видно. Зато животный мир нашего двора не беден. Во-первых, всегда гуляет один из 3-х котов. Чаще всего черный, мечтающий поймать голубя. Реже – большой кот, и только иногда появляется рыжий кот. По всей площади двора сидят, гуляют и летают приблизительно 25 голубей. Как только кинешь хлеб или овес одному, так сразу налетает 10–15. За ними слетаются стайки воробьев. Иногда стаи дроздов. Эти как прилетят, сразу атакуют ворон и выгоняют их со двора. В общем, не скучно наблюдать эту полноценную жизнь, тем более печально, что из парка ушли белки. Это подтвердили наши знакомые любители гулять по химкинскому лесопарку.

Глава 4
Что нужно, чтобы дожить до 90

Вопрос, конечно, не простой. Тут кое-что абсолютно ясно и кое-что совершенно не ясно.

Во-первых, нужно было иметь любящих тебя родителей, которые и зачинать вас будут не курив и не пив, по крайней мере месяц, и, конечно, никаких наркотиков.

Зачав тебя в угаре любви по пьянке, родители уже калечат тебя на всю жизнь. Так что, во-первых, выбирайте родителей, которые сразу не сократят вам жизнь. Шутка, конечно…

Ну и сам должен не пить, кроме как выпивать на праздниках, рождениях или похоронах.

И во всяком случае не курить.

И еще выполнять некоторые необременительные обязанности:

Стараться как можно дольше спать: дольше сон – дольше жизнь.

Дольше находиться в состоянии физической нагрузки: ход пешком, пробежки, копание земли на огородах, ремонт дачи или квартиры…

Питание. Конечно не обжираться и следить за наличием в пище большого количества антиоксидантов: любой зелени – лук, салат, темных ягод: черной смородины, черники, черного винограда, еще – моркови и свеклы, черного ржаного хлеба, капусты, чая.

Борьба со стрессами.

С высоты своих 90 лет я могу поделиться опытом, как и почему я дожил до 90 лет.

Стараться не обращать внимание на неприятности, воспринимая их с юмором и уверенностью, что они временные и со временем исчезнут, а получив стресс, пробегаю 23 км или засыпаю.

Это убеждение выработалось у меня не сразу. Вначале я очень переживал по поводу всяких стрессов-неприятностей.

Так началось с того, что после окончания Плехановки меня, как инженера-технолога пищевика распределили в центральную Государственную инспекцию по торговле в г. Москве. Почетное распределение. Однако деятельность в Министерстве торговли меня явно не устраивала, и я решил уйти в один из научно-исследовательских институтов, в науку. Освободить меня от 3-летней обязательной отработки, как молодого специалиста, мог только один из заместителей министра. Вот я и пошел с заявлением прямо в кабинет к замминистра.

Он посмотрел мое заявление, снял трубку и позвонил моему начальнику ГОСТОРГ-инспекции. «Послушайте, тут у нас в рабочее время шляется один из ваших сотрудников. Сам не работает и нам мешает. Проведите с ним воспитательную работу». Вот это был удар – стресс. За науку – мордой об стенку. Естественно, меня «проработали» на тройке: начальник, профорг и секретарь партийной организации.

Естественно я был весь в переживаниях. Я еще не закалился. Хорошо, что по возрасту мне было еще далеко до инсульта.

Однако, недели через две, друзья мне сообщили: «Слушай, Саша, у нас новый министр – Анастас Микоян, и он снял и назначил нового замминистра».

Я, естественно, сразу отправился к новому замминистру. Прочитав мое заявление, он вдруг расчувствовался и чуть не пустил слезу. «Молодой человек, вы напомнили мне мою юность. У меня тоже был выбор: наука или администрация. Я тогда сделал ошибку и пошел по административной лестнице, о чем до сих пор жалею. Желаю вам успехов в вашей научной жизни», – и подписал мое заявление.

Я сразу же был принят в Клинический «Институт биофизики» – закрытый институт, занимающийся лечением больных лучевой болезнью, заработанной на производстве ионизирующими излучениями.

У меня уже тогда закралось сомнение. Стоило столько времени ходить растерянным и страдать, если и без того со временем, как говорил Л.Н. Толстой, «Все образуется»?!.

Тем временем я женился на самой красивой девушке нашего Технологического факультета на 2 курса моложе меня, на Эмме. Её тоже распределили в Министерство торговли в отдел проектирования. Она была брюнетка с метровыми косами.

В это же время в Минторг распределили человек 20 испанцев – детей республиканцев, которых, спасая от фашиста Франко, вывезли в Россию. Так эти 20 испанцев все влюбились в мою Эмму. Каждый раз, когда я заходил в Министерство, около нее крутились 2–3 испанца. Когда она уходила с работы, они все толпой ее сопровождали. Мне это надоело. Я стал раньше заканчивать работу, и как только они окружили Эмму, я демонстративно брал ее под руки и наблюдал расстроенные физиономии этих испанцев.

И что же? Как только Франко объявил амнистию, они все до одного уехали в Испанию. И это после того, как им дали высшее образование и предоставили хорошо оплачиваемые должности. Для меня это было неожиданно и неприятно. То, что национальная принадлежность оказалась выше идеологических партийных классовых разногласий. Это было для меня открытием, которое я и после неоднократно наблюдал у ребят других национальностей. Нам нечего ждать от них, все они скрытно нас ненавидят и только терпят.

В институте Биофизики меня определили инженером в Лабораторию питания под руководство доктора наук С.Р. Перепелкина (как он говорил – ученика Павлова). Я честно работал установленный в институте рабочий день до трех часов. Затем шел обедать и после обеда развернул лабораторию по продолжении моих исследований, начатых еще в Плехановке под руководством профессора Н.И. Козина. Обнаружив это, С.Р. Перепелкин запретил мне этим заниматься. Я не согласился.

«Я же исследую после рабочего времени».

«Все-равно это отвлекает вас от основной работы».

Я не согласился.

«Хорошо, а чем вы занимаетесь? Так это же ерунда. Ладно на заседании лаборатории вы сделаете доклад для одного умного человека, профессор Б.Н. Тарусова – что он скажет…»

Я сделал сообщение. С.Р. Перепелкин обратился к Тарунову – что скажете Борис Николаевич? И тут Борис Николаевич разразился хвалебной речью, что мои работы – это передовое направление в науке, за которым будущее. Физиономия С.Р. Перепелкина пошла наперекосяк, и с этих пор он стал моим непримиримым врагом.

Я пошел к Тарунову и попросился взять меня в его лабораторию «Возьму обязательно, только чуть позже».

А тем временем, пришла разнарядка – одного сотрудника на работы в колхоз. «Кто поедет? Если не будет добровольцев – я назначу!» В ответ – гробовое молчание коллектива.

А на дворе шикарный август, тепло, светло, сухо, все цветет. Почему бы не поехать на природу?

«Я поеду», – сказал я. Вздох облегчения вырвался у всего коллектива.

В сентябре пришла новая разнарядка. Одного сотрудника – в колхоз.

«Кто поедет? Если не будет добровольцев я назначу…» И тут каждый сотрудник стал пламенно доказывать, что у него неотложные дела.

Я знал, что основной бум по уборке урожая у нас начнется в холод, дожди и грязь в конце октября – начале ноября. А тут – золотой сентябрь. Уж лучше отдохнуть в сентябре, чем мучиться в ноябре, и я снова сказал: «Я поеду». Трудно даже передать, какой выдох облегчения вырвался у коллектива.

Я с удовольствием отдохнул еще раз.

Как и следовало ожидать, в конце октября разразились дожди, холод, грязь и пришла разверстка. Одного сотрудника – в колхоз. Тут доктор С.Р. Перепелкин не философствовал.

«У нас ответственный большой опыт. Все научные сотрудники заняты. Так что поедет Журавлев».

«Не поеду», – сказал я.

«Это как? Я даю распоряжение».

«А я не поеду в третий раз».

«Вы отказываетесь выполнять распоряжения заведующего?»

«Не поеду», – снова сказал я.

«Я Вас увольняю за отказ выполнять распоряжение заведующего».

«Идем к директору».

Пришли; С.Р. Перепелкин доложил.

«Почему Вы отказываетесь ехать в колхоз?» – Спросил академик П.Д. Горизонтов.

«Я не отказываюсь, я ездил уже 2 раза. В лаборатории 12 человек, и никто еще не ездил».

«Как же это так? Сергей Романович, назначьте кого-нибудь другого!»

И тут в кабинет директора ворвался начальник Политотдела.

Дело в том, что наш институт Биофизики организация закрытая, и числится как «Почтовый ящик 34». Во главе партийной организации стоит не выбранный ПАРТком, а назначенный РАЙКОМ КПСС – Политотдел.

Начальник Политотдела с хода заявил: «Это безобразие, Перепелкин подрывает авторитет партии. Он без согласования с Политотделом представил к увольнению члена партии Журавлева, да еще притом, что Журавлев член политотдела, как секретарь Комсомольской организации!»

«Хорошо, – сказал П.Д. Горизонтов. – Идите, я совсем этим разберусь».

Через две недели С.Р. Перепелкина отчислили из института. Я тут же побежал к Тарусову и был зачислен в его лабораторию Биофизики.

И тут я воспылал благодарностью к своему врагу С.Р. Перепелкину. Он сделал мне самый дорогой подарок в жизни: познакомил меня с Б.Н. Тарусовым, что и определило всю мою жизнь.

Недаром в Библии написано: «Возлюбите врагов своих».

Вскоре мне зачем-то понадобилась подпись директора, и я пошел на прием. Секретарша сказала, что директор занят. Я уселся на диван у входа в кабинет.

Из кабинета вышел один доктор наук, сел рядом со мной и… умер. Начался переполох и все дела пришлось задержать. Оказывается, этот доктор наук был заведующим отделом из 2-х лабораторий. Директор провел реорганизацию: оставил ему одну лабораторию, и он из зав. отделом стал зав. лабораторией. Бедолага был так потрясен, что получил инсульт и скончался.

Вот тут я дал себе клятву не расстраиваться ни при каких обстоятельствах, все встречать с юмором и в качестве хобби стал писать книгу «Юмор в науке, в истории и в жизни». Это и спасло меня от ранней смерти. В конце концов, получилась отличная книга. Произошла закалка.

Я стал работать. Но один. Сам мою посуду, сам готовлю растворы, сам провожу экстракцию. Провожу вакуум сублимации – очную сушку образцов и потом провожу измерения поддержания липидных перекисей и др. Конечно, работа идет медленно и без размаха, а рядом, в соседних комнатах, у старшего научного сотрудника А.П. Казаева 3 комнаты и 4 лаборанта. Я обратился к нему с просьбой передать мне одного лаборанта и в ответ: «Они у меня все очень загружены. Вот смотрите». И он подошел к одной за другой, и каждая лаборантка вдруг изобразила страшную загруженность: начала тереть чистую посуду, лить воду в бутылки и т. д. То есть, я получил цирк.

Грустно конечно, и я пошел сам мыть свою посуду. На дворе стояла страшная жара 30–35 С. Прозвенел звонок окончания работы и все сотрудники толпой устремились на находящийся рядом пляж у канала. Была пятница, я тоже окунулся в канале и грустно пошел домой.

В понедельник, с большим опозданием вышел на работу, в лаборатории царила какая-то суета.

– В чем дело?

– А вы не знаете? У нас Александр Панфилыч умер. В пятницу перегрелся на пляже и умер.

Через неделю вызвал меня Б.Н. Тарусов и сказал. «Принимайте хозяйство Александра Панфилыча».

Так оказались у меня три комнаты, сразу две лаборантки и невероятное количество посуды и приборов. И опять мысль: стоило ли грустить и расстраиваться, снова прав Л.Н. Толстой – «Со временем всё образуется».

Тут начальство потребовало от Б.Н. Тарусова выбрать одно место работы: либо нашу лабораторию, либо кафедру Биофизики в МГУ. Он ушел на кафедру, а меня представил заведовать лабораторией. И тут началось: заведующим стал я – младший научный сотрудник, а в лаборатории три старших научных сотрудника. Каждый из них претендовал на заведование, и они пошли в дирекцию, в профком, в политотдел.

В результате директор не выдержал и провел реорганизацию. Нашу лабораторию Биофизики присоединили к лаборатории Физики и меня произвели в старшие научные сотрудники. И так меня впервые сняли с руководителя лаборатории. Но я только рассмеялся. Никаких переживаний. Меньше обязанностей и дурацких нагрузок. И я занялся делом: начал писать свою докторскую диссертацию, и хобби: продолжил писать книгу «Юмор в науке, в истории и в жизни».

Через два года я ушел заведовать лабораторией Биофизики в клинический институт «Курортологии и физиотерапии».