Электронная библиотека » Александр Зимний » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Сущности. Прозрение"


  • Текст добавлен: 17 мая 2023, 19:22


Автор книги: Александр Зимний


Жанр: Городское фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 2

Июль

Листва шелестела от ветра, и этот звук успокаивал. Не очень удобная раскладная кровать, довольно мягкий матрас, простынь, а не одеяло – это вместо привычной широкой постели и ортопедического матраса. А ещё тумбочка у окна, шкаф, в который с трудом вмещается одежда трёх человек, письменный стол, заваленный бумагами, обрезками разноцветной ткани, сдувшимися или не надутыми ещё шариками, ручками, красками – и под всем этим нужным хламом валяется телефон. Наверное, опять разряженный.

За окном – деревья, чуть дальше – поляна, на которой так удобно утром разминаться, потом песок – чистый, золотой и очень горячий. И вода.

Чёрная ночью, кипящая волнами и пеной, и зеленовато-голубая, гладкая – днём.

Андрей потянулся, открыл глаза, несколько минут изучая голубое небо, что проглядывало сквозь кружево листьев и веток в окне, и улыбнулся.

Позади, там, где-то в родном большом городе осталась работа, там же забылись тесты – долгие, тщательные, не выявившие в нём отклонений от нормы – там осталась Дина, отказавшаяся проводить единственный отпуск в году так, как он хотел его провести. И ладно.

Когда Порохов понял, что он не сумасшедший, что странные сгустки слизи, которые видит только он – реальны, когда он убедился в том, что тот случай в операционной дал ему новый взгляд о мире, то он успокоился. Прекратил паниковать, крепко напился и с утра проснулся с удивительно ясной головой и пониманием: раз он нашёл что-то новое и не изученное, то это надо изучить.

Он извинился перед главврачом за своё странное поведение, почти месяц проводил начальные исследования в собственной больнице, прочитал десятки книг экстрасенсов и различных гуру, забраковал почти все, оставил самое важное, а потом объединил с тем, что видел сам. И вывел вполне стройную теорию о том, чем эти твари – про себя он их уже давно именовал «Слизнями» – являлись.

Эти твари были паразитами. Простейшими формами жизни, которые возникали из пустоты – или их появление не было заметно взгляду Андрея – и питались они страхом. Чем больше человек боялся, тем больше Порохов видел на нём Слизней. И когда они появлялись – жертва боялась гораздо больше. Некоторые люди могли убрать с себя паразитов, но стандартно Порохов встречал не более одного-двух «сгустков» на человеке.

Больше – на пожилых, больных или очень «забитых» жизнью. И почти не встречал на детях. Возможно, дети просто не умели так бояться, чтобы Слизни ими интересовались. Возможно, у детей был иммунитет. Возможно, была ещё какая-то причина, и пока Андрей её не знал… Однако, увидев в один из дней в середине июня полный «выводок» детей – загоревших, довольных, – высыпавших из автобуса с логотипом какого-то детского лагеря, хирург понял, что упустил из виду явно что-то очень важное. На этих детях, на всех и каждом сидело не меньше пяти слизней.

Поначалу Андрей даже подумал, что ему чудится, что он сейчас видит нечто совсем уже из ряда вон выходящее. Но проверяя Слизней на других – на себе Андрей их по-прежнему не видел, Слизни к нему не присасывались – он понял, что всё у него со зрением в порядке. А вот у детей со своими страхами – нет.

Вакансия врача в лагере оказалась закрыта, зато вожатым Андрея взяли, хоть и не сразу. Пришлось постараться, но он сумел (в том числе благодаря некоторым связям), доказать пожилой кадровичке, что сумеет справиться с педагогическими задачами. И, подписав нужные бумаги, выбив отпуск на три недели, собрав сумку, Порохов сел вместе с ватагой чистой, не испорченной Слизнями ребятни, на автобус и ровно первого июля отбыл в лагерь на море.

Чтобы там отыскать ответы на свои вопросы.

Завтрак начинался в девять, и к этому моменту Андрей с напарницей умудрялись собрать всех «своих» детей перед входом в столовую, построить, пересчитать, проверить вымыты ли у них руки, и отправить мыть руки тех, кто этого не сделал.

У Порохова собственных детей не было, не было даже племянников, с которыми можно было бы получать опыт, но он интуитивно чувствовал, что и как надо сказать этой ораве десятилетних мальчишек и девчонок, чтобы они начали слушаться. Не за страх слушаться, а за интерес.

Первые дни Андрей привыкал к распорядку дня, к обязанностям, к свежему воздуху и жаркой погоде. Потом втянулся, без проблем поднимался в шесть утра, ложился после полуночной планёрки и обхода домиков, засыпал мгновенно, чтобы на следующий день круг повторился. Это было очень размеренное существование, несмотря на то что в первую субботу Андрею пришлось накладывать шину на сломанную ногу: мальчишка из старшего отряда забрался на крышу и не удержался там, а во вторник – два аккуратных шва после знакомства девочки с забредшим на территорию бродячим котом.

После таких подвигов о нем уже весь лагерь знал и бегал с разными вопросами куда чаще, чем в медпункт к пожилой ворчливой Наталье Михайловне. Андрей качал головой, отправлял часть страждущих в белый дом с красным крестом, а некоторым помогал сам, потому что самым распространённым диагнозом было «воспаление хитрости» перед обязательной вечерней пробежкой – направленность лагеря на здоровый образ жизни давала о себе знать.

И за этой рутиной, которая на самом деле пестрела новыми впечатлениями, детским смехом, постоянными событиями и подготовками к ним, Андрей никак не мог поймать момент, когда некоторые дети оказывались во власти Слизней. Дети были всё время разные, разного возраста, из разных отрядов и, видя их, Порохов раздумывал – как бы узнать, что произошло накануне, и не мог придумать никакого правильного вопроса. Видя Слизней, изучая их и страх, который их притягивал, Андрей постепенно сам научился понимать его градации и оттенки. И тут не было ничего такого, что могло бы позволить спросить: «Ты боишься?». Не было ни малейшего намёка на событие или осознанный яркий страх. Он был подсознательный, но он был, и именно этот страх оказался не по зубам Порохову. Что его породило? Что же такое пугало детей, но так, что они и сами не понимали, насколько боятся?

Андрей сидел за завтраком, посматривал на календарь, висевший на дальней стене столовой, на котором кто-то из персонала зачёркивал прошедшие дни, и думал о том, что половина смены прошла, а он так и не приблизился к разгадке.

– Андрей, а что это?

Порохов развернулся к девочке. Его несколько коробило непривычное «Андрей», вместо имени-отчества, но он уже почти привык. В этом лагере вожатых называли только по имени – детям так было проще раскрепоститься, – и мужчине пришлось смириться с правилами игры.

Невысокая даже для своего возраста, Алина протягивала в ладошках Андрею нечто непонятное, но на первый взгляд напоминающее то ли голыш довольно крупный, но… мятый? То ли яйцо странной, продолговатой формы. Через несколько мгновений Андрей понял: действительно яйцо, но, судя по форме – рептилии. Он аккуратно взял «а что это» в руки, повертел, понял, что скорее всего, оно целое и сказал:

– Это яйцо.

– Чайки? – Алина серьёзно посмотрела на Порохова, и тот покачал головой:

– Скорее всего, змеи или ящерицы.

– А, может, дракона? Маленького!

– Может быть. Но скорее всего, змеи. Хотя я, если честно, не очень хорошо разбираюсь в рептилиях.

Алина задумалась, потом вздохнула:

– Мне не разрешат его оставить? Я бы за ним ухаживала.

– А где ты его нашла?

– Вон там, у забора! Ну… Там есть небольшая дырка в стене, а потом под корнями увидела – что-то вот светлое. И нашла!

– Придётся вернуть и не ходить туда больше. Вдруг там змея ядовитая оставила яйца? И она тебя укусит.

– И я умру? – судя по восторженному тону, опасные игры Алине нравились.

– Нет. Но будет очень и очень больно.

– Больно не интересно, – девочка поковыряла носком босоножки траву у края дорожки и вздохнула. – Хорошо, я не буду туда ходить. А ты мне сказку расскажешь?

– Сказку? – Андрей удивлённо посмотрел на юную собеседницу. – Мне казалось, что ты уже… несколько взрослая для сказки. Несколько дней назад ты именно так и ответила, когда я раздавал книги для чтения.

– Для тех сказок – да. Но говорят, что в отряде «Светлячок» вожатый рассказывает классные сказки, но не всем, а только тем, кто хорошо себя ведёт. Но я-то в твоём отряде, и даже если буду себя хорошо вести – сказку не услышу. Но, может, ты можешь рассказать?

Андрей, подумав, пошёл в ту сторону, где юркая Алина нашла дыру в заборе, по пути раздумывая над ответом. И над тем, что часть детей из «Светлячка» действительно была буквально окутана Слизнями…

– Я не умею рассказывать сказки, Алина. Но я могу поговорить с Мишей, и он тебя возьмёт на рассказывание сказок. Хочешь?

– Правда?

– Правда. Если ты мне пообещаешь больше и близко не подходить к этой дырке в заборе и не брать змеиных яиц.

– Обещаю!

– Тогда поговорю.

Андрею пришлось встать на колени, чтобы пролезть в дыру между двух металлических столбов, из которых состоял забор. Столбы явно были тщательно расшатаны, чтобы их развести в стороны кто-то приложил массу усилий, и мужчине это не понравилось. Надо было сообщить в дирекцию лагеря, но это всё потом…

Он скользнул за ограждение, там быстро нашёл дерево – самое близкое, с явно заметным расширенным детскими руками провалом меж корней. Пошумев, пошуршав по траве рядом с лазом, Андрей присмотрелся и увидел в уютной норе припорошенные землёй другие такие же «голыши». Выдохнул – змей он опасался – и аккуратно опустил яйцо к остальным. Быстро вынул руку и встал:

– Теперь пойдём, поговорим с Мишей. Только сначала надо руки помыть…

Глядя на весело скачущую впереди девочку, без единого Слизня, которая пока ничего настолько не боялась, чтобы привлечь этих уродливых тварей, Андрей размышлял. Не могут ли сказки влиять на детей настолько, чтобы страх проникал в их подсознание и уже так кормил Слизней? И почему тогда Слизни то появляются, то исчезают с одних и тех же детей?

С этим была связана загадка, и Андрей чувствовал, что нащупал след. Ему не было стыдно ставить эксперимент на ребёнке – он давно научился сбивать и уничтожать Слизней. Это требовало сил, это было, по сути, бесполезно, потому что твари появлялись обратно с пугающей быстротой, но Андрей твёрдо знал: если на Алине появятся Слизни, то он их с неё уберёт. Компенсирует причинённый вред.

Руки он мыл машинально и так как привык за годы учёбы и практики – до локтей, тщательно, и потому не сразу понял, почему стихло щебетание Алины, что обычно говорила не переставая. Он остановился, осознав, что в лагере обычно, как все, просто споласкивал кисти, и посмотрел на девочку, а та вздрогнула, отвела взгляд.

– Ты… Вы странно мыли руки. Почему так сильно? Вам не нравятся змеи?

– Нет, просто я врач. Я так привык, – Андрей стряхнул воду и улыбнулся Алине, а она только серьёзно кивнула:

– Я тоже хотела стать врачом.

– И почему передумала?

– Врачи не могут никого спасти.

Порохов выгнул бровь, собрался уточнить, что девочка имеет в виду, но она внезапно схватила его за руку:

– Вон! Миша! Пойдём говорить?

Андрей вздохнул. Ощущение, что он только что упустил нечто важное, прочно поселилось в его мыслях. Но Алина уже сама умчалась вперёд, и вернуть разговор к вопросу врачей и спасения было невозможно.

Следующий день был такой же, как и предыдущие. Ранний подъём, скорый перекус – вожатым предстояло сначала обойти домики, проверить детей, потом собрать всех на зарядку… В общем, настоящий завтрак наступал обычно часа через полтора после пробуждения, и потому Андрей, тщательно следивший за своим питанием, предпочитал выпивать йогурт или перехватывать пару бананов с утра.

Затем различные культурные мероприятия, в обязательном порядке включающие в себя разнимание спорщиков, ответы на три сотни вопросов, осмотр желающих проверить помнит ли вожатый на какую ногу «больной» хромал вчера, посещение секций, репетиции выступлений – в лагере был принцип: «ни дня без события» – и многое другое. Потом купание, душ, обед, тихий час – в самое жаркое время и уже после полдника ещё одно купание, если позволяла погода, и концерты, конкурсы, спектакли… Скучать не приходилось, но Порохов то и дело ловил себя на мысли, что ждёт вечера. Ждёт времени, когда Алина пойдёт слушать сказку и, главное, ждёт возвращения девочки с «посиделок» Миши. Ему не терпелось убедиться в собственной теории или опровергнуть её. Он подумывал и сам присоединиться, посмотреть своими глазами, что же происходит с детьми, почему их начинают видеть Слизни, какой страх они раскапывают в юных человеках. Он был уверен, что идёт по правильной дороге, что сюда его вела сама судьба, чтобы помочь разобраться в том, что он начал видеть. Оставалось понять – почему судьба выбрала его.

Избранным Андрей себя не считал, но и не спорил с очевидным: в чём-то он был особенный. В чём он особенный, и насколько эта особенность была действительно полезной, Порохову ещё предстояло выяснить. И вот вокруг этого – вопросов, ответов, вопросов без ответов и ответов на незаданные вопросы – состоял весь сегодняшний день хирурга.

Только вечером, после ужина, отправив Алину с Мишей, мужчина чуть выдохнул, минут пять посидел на поваленном дереве около пляжа, послушал волны, пока его напарница – бойкая полноватая Леночка – собирала ораву детей.

Море его успокаивало. Море, даже такое – рокочущее волнами под низким небом, тяжёлое, пенное, чёрное – было его равновесием. Андрей даже не подозревал об этом, пока не приехал сюда, зато теперь понял и приходил к морю тогда, когда мыслям требовалось проясниться, а чувствам – улечься.

По песку юрко скользнула некрупная змея, и Андрею показалось, что именно она оставила под корнями ту кладку. Но проверять не хотелось – да и как бы он проверил?

– Привет.

Голос справа, раздавшийся, казалось, из ниоткуда, заставил Порохова вздрогнуть. Рядом на дерево присела Настя. Анастасия Федотовна, старшая вожатая, потому обзавёдшаяся отчеством в придачу к имени.

– Привет.

Настя некоторое время молча сидела рядом. Потом коснулась ладонью ладони Андрея. Мужчина косо глянул на девушку, но та не смотрела на него – изучала скользящий на пределе видимости парусник.

– Мне сказали, что ты хотел устроиться сюда врачом.

– Было дело.

– Зачем?

Пальцы Насти были тёплые, сухие, гладкие – она явно не пренебрегала косметикой. Андрей, подумав, легко сжал их и чуть улыбнулся:

– На море захотелось.

– Поехал бы как все – в отпуск. В отель. С девушкой.

– Как все – не хотел. Я никогда раньше не был в детских лагерях. Захотелось посмотреть, как это. Но… смог не как ребёнок. Я же врач – вот и хотел врачом.

– А место занято.

По предплечью Насти двигался Слизень. Скользил вниз, к сплетению их пальцев, присасываясь к явно заметной сейчас линии страха у девушки.

«Чего она боится? Меня?»

Слизень раздражал Андрея, но он не мешал ему. Ему было интересно – что будет, когда тварь доползёт до их пальцев? А ещё он внезапно попробовал понять: почему она к нему подошла? Понравился?

Возможно.

Захотелось увидеть себя чужими глазами, и Андрей даже чуть нахмурился, пытаясь вообразить не отражение в зеркале, а скорее вспомнить фотографию: тёмные короткие волосы, зелёно-карие глаза (иногда Дина говорила, что они – ореховые, а иногда, что похожи цветом на болото), достаточно правильные черты лица, и Порохову даже хотелось верить, что мужественные и волевые, но скорее – обычные. Не писаный красавец, но далеко не урод. Всегда гладко выбритый, с неплохой фигурой – Андрей старался следить за собой… Девушки на него заглядывались не все, но все ему и не были нужны. Теперь вот Настя?

– Да, место врача оказалось занято. Я решил поехать вожатым.

– И как девушка отнеслась?

– Мы поругались.

– Расстались?

Слизень спустился к запястью Насти, совсем низко, протянул тонкое щупальце к пальцу Андрея и тут же сморщился, отдёрнулся, перётек обратно на плечо девушки. Андрей резко, на короткое мгновение оскалился, и Слизень сжался в точку, исчезая. Других на Насте не было.

– Нет.

– Жаль, – неожиданно тепло улыбнулась ему Настя и соскочила с дерева. – Там сейчас начнётся дискотека.

– Да, за детьми надо присмотреть.

Андрей тоже встал. Он сейчас отчётливо понял: да, он нравится Насте. Он мог бы закрутить с ней «отпускной» роман, скорее всего, до отъезда, но его путь теперь – не с теми, кто не умеет видеть Слизней. Он никогда не сможет никому из них объяснить, что видит больше, и увиденное заставляет его… сражаться?

Андрею самому на мгновение стало страшно.

Порохов прождал девочку почти полтора часа. Он примерно знал, где Миша собирает ребят, но не хотел появляться там раньше времени. И вообще мешать. Потому прошёлся по лагерю, посмотрел, не появилось ли на ком-то Слизней, всё ли в порядке у детей после дискотеки. До отбоя как раз оставалось ещё полчаса: время почистить зубы, переодеться, поболтать.

Андрей остановился у крайнего корпуса, за которым начинался редкий лес, всмотрелся в темноту. Там, мелькая среди листьев, изредка пробивался свет костра. И оттуда должны будут скоро идти дети с Мишей. Порохов, подумав, достал из кармана пакет с орешками, сел на ступеньки (они вели на склад, и в десять часов вечера вряд ли кому-то понадобился бы этот проход) и стал ждать.

Ветер тихо шелестел листвой над головой мужчины. Где-то над ухом звенел комар, но почему-то не торопился садиться. Порохов неожиданно для себя осознал, что с тех пор, как он видит Слизней, его ни разу не тронули насекомые. Возможно ли, что они чувствуют его силу? Его новые способности? Или он их отгоняет машинально, как Слизней?

На дорожке показался небольшой отряд детей во главе с Мишей. Андрей моргнул и увидел, что Слизни есть на всех детях. По двое, по трое, и больше всего их на самом Мише, который держал за руку одну из девочек, глаза которой все ещё подозрительно блестели.

Андрей резко встал, подходя к детям ближе. Прищурился, изучая обстановку и понял, что едва не задыхается от ярости. Он вцепился рукой в ветку ближайшего дерева, сжал, чувствуя, как обдирает кожу о жёсткую кору, и снова всё вокруг заполнил свет, мощной волной окутывая детей и Мишу. И покатился дальше по лагерю, сжигая всех Слизней на своём пути. Отряд дружно, словно очнувшись от сна, вздрогнул, Алина тут же подбежала к Андрею:

– Спасибо! Сказка была классная!

Порохов кивнул, почувствовал, как в глазах снова темнеет, сжал руку сильнее – теперь, чтобы не упасть. Пошатнулся, но тут же выпрямился. Ужасное состояние, накатив, стремительно уходило, оставляя после себя ясную голову и совершенно чёткое понимание того, что он сделает завтра.

Мужчина отцепился от дерева, взял Алину за руку, кивнул Мише и молча, не говоря ни слова, повёл девочку в её домик. Только уже у дверей, он спросил:

– Понравилось?

– Да!

Ей явно хотелось рассказать больше, но что-то сдерживало. То ли то, что Андрей не спросил… То ли что-то ещё.

– Сказки были страшные?

– Ну… – она заметно смутилась, – не совсем. То есть, там были злые волшебники, но их победили. Что в этом страшного?

– А Миша сам их придумывает?

– Ну… – Алина улыбнулась, – не знаю. Я пойду, можно?

– Да… Хороших снов, – Андрей отпустил её руку и отошёл на дорожку. И тут же взгляд Порохова похолодел. Кто бы это ни был – он должен ответить за то, что делает с детьми.

С самого утра зарядил противный мелкий дождь. Дети подоставали зонтики и дождевики, вожатые, в основном, щеголяли фирменными ветровками, и Порохов, следя за тем, чтобы его подопечные не пытались куда-то сбежать из павильона, где им надлежало учить песни для очередного выступления – а что ещё делать по такой погоде? – мрачно поглядывал в сторону мокнущего леса и понимал, что без костра не будет тех самых совсем нестрашных сказок.

После обеда, когда меж облаков скользнул робкий луч солнца, Порохов проверил, все ли дети подготовились к «тихому часу» и, предупредив Леночку, пошёл в корпус «Светлячков», ища там Мишу. Нашёл, подождал, пока тот освободится и поинтересовался:

– Сегодня будет костёр?

– Хочешь тоже прийти?

После встречи на дорожке Миша странно поглядывал на Андрея, но не говорил ничего. И не спрашивал. Порохов тоже не торопился откровенничать.

– Нет, Алине понравилось, просилась ещё раз отпустить.

– А, – показалось, или Миша заметно выдохнул? – Пусть приходит. «Гисметео» обещает после обеда ясное солнышко, так что лес просохнет.

– Договорились.

Не показалось. Андрей кожей чувствовал облегчение Миши от того, что его, Порохова, не будет на встрече сказочника с аудиторией. И снова он промолчал.

Вечер приближался стремительно. Действительно, уже к полднику даже лужи подсохли, и обрадовавший Алину Порохов чувствовал едва заметное возбуждение. Он сам не понял, как отсидел и конкурс красоты на «мисс и мистер второй смены», и успел поужинать. Он всё делал машинально, не задумываясь, и как только начало темнеть, поймал себя на мысли, что страха нет. Он не до конца понимал, что будет делать, что может там увидеть, но уже заранее принял любые последствия. Смирился с ними, и потому страха не было. Разумное опасение, что он может не справиться с тем, что заставляет детей бояться, присутствовало и не позволяло рвануть сразу вслед за Алиной в сторону «костра». Но и только.

Через лес, не по тропинке, а так, чтобы его нельзя было сразу заметить, Андрей шёл медленно и осторожно. Подсвечивать дорогу фонариком не рискнул, чтобы не привлекать внимания. Несколько раз споткнулся, но только в самом начале пути, а потом понял, что в лесу внезапно стало светлее. Не прибавилось цвета, как бывает при нормальном освещении, а просто он начал видеть всё, что его окружало.

К поляне, на которой горел костёр, и вокруг которого на гладких брёвнах, сложенных по периметру, близ огня сидели дети, Порохов пришёл через десять минут, после того как отправил Алину. Замер в тени. Застыл, словно его заморозило. И смотрел, стараясь не выругаться от омерзения.

На поляне было пятнадцать детей. И двое взрослых. Рядом с Мишей сидел ещё один человек – охранник лагеря, Андрей его раньше видел – и охранник говорил. А остальные слушали.

Охранник был человеком. И не был им одновременно. На нём, сросшись с ним, сидела огромная, похожая на дикую помесь спрута и паука тварь, и её щупальца тянулись ко всем детям, впиваясь в их головы, питаясь страхом. И привлекая Слизней. Андрей впервые видел ЭТО. Но понимал, что тварь не делает ничего хорошего. И если Слизни только питались страхом, то ЭТО его создавало, порождало, вынуждало детей бояться, калечило их и жрало их эмоции и чувства. Жирело прямо на глазах и становилось уродливее, меняя цвет с темно-синего на ярко-малиновый.

Порохов сглотнул. Оперся спиной о шершавый ствол дерева, раздумывая, хватит ли у него сил уничтожить это отродье. И только тогда осознал, что несколько Слизней у детей выглядят как маленькая копия большой. Не просто сгусток омерзительной слизи, а нечто с щупальцами и членистыми лапками. Они пока были крохотные, весёлого зелёного цвета, но уже сидели на плечах и тянули лапы к головам детей.

Больше Андрей не медлил и не думал. Он просто понял, что он снова в операционной, что он хирург, и он выполнит свою сто двадцать вторую операцию. Отсечёт лишнее, удалит злокачественную опухоль, и всё будет хорошо.

Хирург шагнул вперёд, хищно улыбнулся – раньше он не думал, что может так себя чувствовать – и увидел, как свет заполняет его руки. И от рук стремится дальше, прицельно – по большой твари.

Рассказчик замер, поднял голову, посмотрев в сторону Андрея, и Порохов ощутил его ответный удар. Тёмное щупальце дотянулось до рук, оплело пальцы, перекрывая доступ свету, ударив болью по нервам. Андрей стиснул зубы, не издав ни звука, продолжил бить того. Он копил силы весь день, он понимал, что борьба не будет простой, он осознавал, как тяжело ему придётся, и потому сейчас не готов был уступить.

И не хотел уступать.

И не мог.

Если он дрогнет – его убьют.

Осознание пришло так чётко, что Порохов резко дёрнул рукой, освобождаясь от хватки щупальца. Ударил ещё раз. Больно, сильно, очень жёстко и услышал – не ушами, разумом – визг уничтожаемой твари. Увидел, что лучи света разрезают её на несколько частей, рвут на куски, сбивая с человека.

Слизней и мелких таких же уродцев уже не было вокруг, их просто смело силой удара, разметало в стороны. А Порохов продолжал бить тварь, словно скальпелем отсекая от той щупальца и лапы, которые тут же таяли, исчезали в темноте, растворяясь, словно их и не было.

Он победил.

Понял не сразу – привычно накатили темнота и слабость, но, когда он снова смог видеть и слышать, то на поляне уже никто не сидел. Охранник ничком лежал у бревна, дети окружили его и Мишу, который пытался хоть как-то спасти человека, а Порохов видел: спасать некого. Охранник был мёртв.

Андрей, медленно съехавший по стволу дерева на влажную землю, смотрел на суету вокруг человека, чья ручная тварь питалась детским страхом. И не чувствовал себя убийцей.

– Прекрасная работа.

Голос откуда-то сверху и справа, спокойный, приятный, заставил Андрея подскочить на месте и оглядеться. Из ниоткуда пришёл страх – страх наказания. Даже если он прав – он убил человека.

– Не стоит волноваться. Я не из полиции.

Зрение, которое при взгляде на костёр стало снова обычным, вывернулось, и в темноте, среди стволов, Андрей увидел фигуру мужчины. Тот был сам весь в чёрном, и только белеющее лицо с тёмными очками позволило Порохову различить его. Зачем ночью тёмные очки? Как он в них вообще что-то видит?

– Кто вы?

– Я пришёл за тобой, Зрячий. Мы позже поговорим, потому что в ближайший час ты будешь занят. За тобой уже убежали – ты же врач.

Порохов, постепенно приводя дыхание в порядок, медленно спросил:

– Что это было? Что со мной происходит?

– Я отвечу кратко. Ты обладаешь способностью видеть Сущности. Сущности – это паразиты, которые всегда живут рядом с людьми. Иногда они становятся симбионтами, и одного из таких ты только что уничтожил. Мы называем их Упырями. Твоя сила довольно велика, удивительно, что она проснулась в тебе так поздно… Но теперь ты – Зрячий. Подобных тебе не очень много, примерно одна десятитысячная процента от всего населения планеты. Поэтому у нас масса работы.

Андрей нервно потёр переносицу:

– Но я…

– Потом. Тебя ищут. Иди обратно. Скажи, что был на пляже… Тебя ждёт осмотр тела, возможно, беседа с полицией – ничего страшного – и после встретимся.

Андрей оглянулся на костёр – там все ещё пытались привести охранника в чувство, и снова посмотрел на человека в чёрном. Точнее на то место, где он стоял.

Выдохнул, коротко и ёмко выругался и помчался в лагерь. Тихо, но быстро.

И не видел, как мужчина в чёрном выскользнул из тени около самой поляны, безучастно посмотрел на суету людей и достал телефон, оставаясь для остальных невидимым и неслышимым. Что-то в нём набрал. Убрал в карман, оглядел поляну, приметив несколько склизких сгустков, что подбирались уже к испуганным не на шутку детям, и коротко приказал:

– Брысь.

Дополнив слова волной силы.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации