Текст книги "Азбука спасения. Том 20"

Преподобный Илия Экдик

Истинно добродетельный имеет добро внутрь насажденным

У тщеславного же оно только в мыслях. Зло же ревнитель добродетели имеет на поверхности, а самоугодливый сластолюбец – в глубине сердца.

Не можешь ты добре видеть лик добродетели, пока с услаждением еще представляешь вид греха. Этот последний тогда покажется тебе ненавистным, когда возжелаешь вкусить первой, и лице свое отчуждишь от такой образины.

Молитва и молчание суть из числа добродетелей, в нашей власти состоящих; а пост и бдение суть из числа не вполне в нашей власти состоящих добродетелей; так как они зависят и от сложения тела. Подвижнику предлежит потому избирать, что наиболее для него исполнимо и полезно.

Пост есть образ дня по причине явности его, а молитва образ ночи, по причине неявности ее и сокровенности. Кто же то и другое проходит, как должно, сочетая каждое из них с другим, тот достигнет града преднамеренного, откуда отбеже болезнь, и печаль, и воздыхание (Ис.54:11).

Древледревним заповедано было приносить в храм начатки от гумна и точила (Исх.22:29). Ныне же нам должно приносить Богу, как начатки деятельной добродетели, воздержание и истину, а как начатки добродетели созерцательной – любовь и молитву: теми отсекая стремления похоти и гнева, а этими – суетные помышления, и порождаемые ими прилоги.

Начало деятельной добродетели – воздержание и смирение, истина и целомудрие; конец же ее – мир помыслов и святая чистота тела.

Истинно доброе действование требует не только того, чтобы добре (т. е. с добрым духом) делать добро, но и того, чтобы делать, как следует, т. е., чтобы делающий соблюдал в отношении к делаемому и время и меру.

Узда гневу благовременное молчание; бессловесному похотению – воздержное питание, а неудержимому помыслу – однословная молитва.

Ни желающий спустится вглубь, чтоб достать оттуда маргарит чувственный, ни желающий вознестись горе, чтоб обрести там маргарит духовный, не достигнут желаемого и искомого, если первый не обнажится от одежд, а второй от всего чувственного.

Преподобный Марк Подвижник

Велика добродетель – любить ненавидящего нас ближнего

Хорошее дело пост, бдение, странническая жизнь, однако это только труды наружной благой жизни, но чин христиан есть более внутренний, нежели сии (телесные добродетели), и никто не должен только на них надеяться. Ибо случается с некоторыми, что они бывают причастны благодати, и злоба вражья, укрывающаяся еще внутри их, строит ковы: добровольно уступает им и не действует, но заставляет человека думать, что ум его очистился, и вводит потом человека в самомнение, что он совершенный христианин, и потом, когда человек не думает внимать себе, предполагая, что он свободен и делается беспечным, тогда злоба нападает на него разбойническим образом, втайне делая засаду, и искушает его, и низводит в преисподнее земли.

Ибо, если разбойники, или воины, будучи люди двадцати лет, умеют неприятелям строить ковы, делают засады, подстерегают врагов и нападают на них с тылу, и окружают их со всех сторон и избивают, тем более все сие умеет делать злоба, которая живет столько тысяч лет, и дело которой состоит в том, как бы погублять души. Умеет она делать тайную засаду в сердце и в некоторые времена не действовать, чтобы ввести душу в самомнение о своем совершенстве. Основание христианства есть сие, чтобы человек, сколько бы дел правды ни совершал, не успокаивался на них, и не почитал бы себя за нечто великое, но был бы нищ духом.

И если сделается причастником благодати, чтобы он не подумал, что достигнул чего-либо, и чтобы не возомнил о себе, что он великий человек, и чтобы не начинал учить и, проводя добрую жизнь в великом пощении, странничестве и молитве и быв причастником благодати, не высоко думал о душе своей. Но по истине такое начало благодати было ему тогда в особенности ради того, чтобы он нес труд, алчбу и жажду, чтобы он не был насыщен в своем стремлении и не почитал себя праведным и богатым в благодати, но, чтобы рыдал и плакал, как плачет мать, которая имела единородного сына, который, когда она воспитала его, неожиданно умер.

Кто бесскорбно совершает бдения, долготерпит и молится, тот причастен действенности Святого Духа, но и тот, кто хотя чувствует прискорбность во время сих деланий, но охотно силою воли вытерпливает их, скоро получит заступление свыше.

Если хочешь, чтоб Господом были покрыты грехи твои, то не высказывай пред людьми, если имеешь какую добродетель. Ибо, как мы поступаем с нашими добродетелями, так Бог делает с нашими грехами.

Скрыв добродетель, не возносись умом, как хорошо поступивший. Правда требует не только скрывать доброе, но и не думать ни о чем из запрещенного.

Не радуйся, когда сделаешь кому добро, но, когда без злопамятства перенесешь последующее за тем сопротивление от облагодетельствованного. Ибо, как ночи следуют за днями, так и зло за добром.

Никакая добродетель одна сама по себе не отверзает естественной нашей двери, если все они не будут последовательно зависеть одна от другой.

Сколько бы мы сегодня ни приумножали добродетели, это есть лишь обличение нашего прежнего нерадения, а не воздаяние Богу за то.

Велика добродетель – терпеть постигающее нас и, по слову Господа, любить ненавидящего нас ближнего.

Знак нелицемерной любви есть прощение обид. Так Господь возлюбил мир.

Бог начальствует над всякою добродетелью, как над дневным светом солнце.

Совершив добродетель, помяни Сказавшего: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5).

Как чувственное богатство, хотя одно, но многоразлично судя по предметам стяжания, так и добродетель одна, но имеет многообразные делания.

Авва Исайя

О добродетелях

Три есть добродетели, которые всегда промыслительно блюдут ум, и в которых он имеет нужду: естественное ему стремление, мужество и безленостность.

Три есть добродетели, которые если ум увидит в себе, верует, что достиг бессмертия (обновления, или совершенства небожителей бессмертных): рассуждение, верно отличающее одно от другого, провидение всего прежде времени, и не сочувствие ничему чуждому.

Три есть добродетели, которые всегда свет подают уму: не видение лукавства ни в каком человеке, благотворение злотворящим тебе и перенесение всего находящего без смущения. Эти три добродетели рождают другие три, большие их: невидение лукавства в человеке рождает любовь; благотворение злотворящим тебе стяжевает мир; перенесение находящего без смущения приносит кротость.

Четыре есть добродетели, которые чистой делают душу: молчание, соблюдение заповедей, теснота (стеснение себя во всем, чтоб был тесный путь), и смиренномудрие.

В четырех следующих добродетелях ум всегда имеет нужду: молиться Богу, припадая к Нему непрестанно, повергаться пред лицом Бога, не беспокоиться на счет всякого человека (что и как он, – тоже, что не пытать), чтоб не судить его, быть глуху к тому, что говорят ему страсти.

Четыре добродетели как стеною ограждают душу, и дают ей покойно вздохнуть от тревог со стороны врагов: милость, безгневие, долготерпение, и извержение всякого находящего семени греха; противостояние же забвению сохраняет их все.

Четыре добродетели по Боге помогают юности (новоначалию): поучение на всяк час, безленостность, бдение и не мерение себя (ни во что себя вменение).

Четыре вещи причиняют осквернение душе: блуждание по городу без хранения очей, дружба с женщиной, дружба со славными мира, и любление бесед с родственниками по плоти.

Четырьмя вещами множится блудная страсть в теле: спанием вдоволь, ястием до сытости, смехотворным празднословием, и наряжанием тела.

Четырьмя вещами помрачается душа: ненавидением ближнего, уничижением его, завидованием ему, и ропотом на него.

Четырьмя вещами душа делается пустою: переходами с места на место, любовью к развлечениям, вещелюбием и скупостью.

Четырьмя вещами множится гнев: даянием и приятием (сделками), держанием воли своей, желанием учить, почитанием себя разумным человеком.

Три есть вещи, которые человеку трудно приобрести, – а ими хранятся все добродетели: сокрушение, плач о грехах своих, и имение смерти пред очами своими.

Три есть вещи, которые проявляют власть над душой, пока она не достигнет в великую меру, – и они-то не дают добродетелям сожительствовать с умом: пленение (пристрастие к чему-либо, кроме Бога), леность и забвение. Забвение воюет с человеком до последнего издыхания, повергая его в бесплодие; оно сильнее всех помыслов, и есть родительница всего худого, и разорительница того, что каждый час созидает в себе человек.

Се дела нового, и дела ветхого человека! Любящий душу свою и не желающий погубить ее, соблюдает дела нового человека, а любящий покой плоти в краткое время сие, творит дела ветхого человека и губит душу свою. – И Господь наш Иисус Христос, являя нового человека в Своем теле, говорил: любяй душу свою, погубит ю (Ин.12:25): а иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю (Мф.10:39). Он есть Владыка мира, Им разрушено средостение вражды (Еф.2:14), говорил также: не приидох воврещи мир, но мечь (Мф.10:34), и еще: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся (Лк.12:49). То есть, что в тех, кои последовали Его учениям святым, был (присущ осязательно) огнь Божества Его, вследствие чего, они имели в себе меч духовный, коим отсекали все пожелания плоти своей. И Господь дал им радость, говоря: мир оставляю вам, мир Мой Даю вам (Ин.14:27).

Вот как попекшиеся погубить душу свою в веке сем, и отсекшие пожелания свои соделались святыми овцами Его в жертву Ему. И когда явится Он во славе Божества Своего, тогда позовет их одесную Себя, говоря: приидите благословении Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира. Взалкахся бо, и дасте Ми ясти… и проч. (Мф.25:34 и 35). Вот как губящие душу свою, в краткое время сие, обретут ее во время нужды, получая воздаяние гораздо большее, нежели какое ожидали получить. Исполняющие же воли свои, сберегают конечно душу свою, в грешном веке сем, но, как они, прельщаясь суетностью богатства его, не соблюдают заповедей Божиих, чая без конца пребывать в веке сем, то в час суда обнаружена будет срамность ослепления их, они явятся козлищами проклятыми и услышат страшный приговор Судии, Который изречет: (от) идите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его. Взалкахся бо, и не дасте Ми ясти… и проч. (41 и 42).

Уста же их заградятся – и не найдут они, что сказать, вспомнив о своей немилостивости, (прежней и настоящей) бедноте. Правда, они скажут тогда: Господи, когда Тя видехом алчуща… и не послужихом Тебе? (44). Но Он заградит им уста, говоря: сделавший добро одному из сих, верующих в Меня, Мне сотворил его.

Испытаем же себя, возлюбленные, исполняет ли каждый из нас заповеди Господни, по силе своей, или нет: ибо все мы долг имеем исполнять их, по силе нашей, – малый по малости своей, великий, по великости своей. Вметавшие дары свои в сокровище-хранительницу богаты были, но Господь обрадован был паче бедною вдовою, ради двух лепт ее, потому что Бог смотрит на произволение наше. Не дадим же места в сердце своем унынию что не многое можем сделать, чтоб завидование другим не отлучило нас от Бога, но будем исполнять послужения свои по бедноте своей.

Ибо Господь, как сотворил милость со дщерью архисинагога, воскресив ее, как помиловал кровоточивую, иждившую вся своя на врачей, прежде чем познала она Христа, как исцелил раба сотника, потому что сей веровал, – так помиловал и хананеянку, исцелив дщерь ее, и как воскресил Он Лазаря возлюбленного Своего, так возбудил единородного сына бедной вдовы, ради слез ее, и как не презрел Марии, мазавшей ноги Его миром, так не оттолкнул жены грешницы, мазавшей ноги Его миром, со слезами, и как позвал Он Петра и Иоанна с лодки их, говоря: грядите в след Мене (Мф. 4:19), так позвал и Матфея, сидевшего в мытнице; и как умыл ноги (прочих) учеников, так умыл (ноги) и Иуды, не делая различия; и как на Апостолов послал он Духа Утешителя, так ниспослал Его и на Корнилия с дерзновением; и как понудил Ананию в Дамаске Павла ради, говоря, что сей сосуд избран ми есть (Деян.9:15), так понудил Филиппа в Самарии евнуха ради эфиопского.

Ибо у Него нет лицеприятия ни к малому, ни к великому, ни к богатому, ни к бедному, но произволения (доброго) ищет Он, и веры в Него, и исполнения заповедей Его, и любви ко всем. Вот что будет служить печатью для души (знаком отличия ее), когда изыдет она из тела, как и заповедал Он ученикам Своим, говоря: о сем разумеют вси, яко Мои есте ученицы, аще любовь имате между собою (Ин.13:35).

О ком это говорит Он, что уразумеют вас, если не о силах десных и шуиих? И будет, что, когда супостаты увидят знамение любви шествующим с душой, то отступят от нее со страхом, все же святые силы возрадуются с ней. Поподвизаемся же, возлюбленные, по силе своей, стяжать такую печать, чтоб не схватили нас враги наши. Господь сказал: не может град укрытися верху горы стоя (Мф.5:14). О какой горе говорит Он, если не о святом Своем слове? Употребим же, возлюбленные, труд свой с усердием и разумом, на исполнение слова Его, которое говорит: любяй Мя, заповеди Моя соблюдет (Ин.14:23), да будут для нас такие труды градом неповредимым и огражденным, сохраняющим нас словом Господа, от руки всех врагов наших, пока сретим Его (предстанем пред лице Его).

Ибо, если обретем дерзновение, то рассеются все враги наши, силою Святого слова Его, которое есть гора оная, от коей отторгся камень без рук и стер образ златой, четырехсоставный, бывший из серебра, меди, железа и глины, – как сказал Апостол: облецытеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским: яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:11,12). Четыре сии начала суть четырехсоставный образ оный, который есть вражда (вражья сила). Их (начала) истнило святое слово Божие, как написано, что камень тот, сокрушивший образ, бысть в гору великую, и наполнил всю землю (Дан. 2:34,35).

Убежим же, братие, под кров Его (Господа), – да будет Он для нас убежищем и спасет нас от четырех сих властей злобных, чтоб и нам услышать радость (или вкусить, или услышать обрадывающее слово Его) со всеми Святыми Его, когда соберутся они пред лице Его от четырех концов земли, и каждый из них услышит собственное блаженство (присуждение блаженства, или какое блаженство присуждено именно ему) по делам своим. – Сильно же есть имя Его святое – пребывать с нами и укрепить нас, – и не попустить сердцу нашему прельститься по причине забвения вражия, врагом наводимого, но сохранит нас и даст нам по силе нашей перенести все, находящее на нас, ради Святого имени Его, да обрящем милость со всеми сподобившимися улучить блаженство Его. Ему подобает слава, честь и поклонение, – Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Преподобный Никодим Святогорец

О порядке стяжания добродетелей

Хотя истинный воин Христов, всем сердцем возжелавший достигнуть полноты совершенства, не должен никаких полагать пределов своему стремлению к преуспеянию во всем, однако же, ему необходимо рассуждением умерять и добре направлять чрезмерные порывы рвения духовного. Такие порывы, особенно вначале, обыкновенно вдруг возгораются с великою силой и влекут неудержимо, а потом слабеют-слабеют и совсем угасают, оставляя нас беспомощными среди пути.

Ибо не только внешние – телесные добродетели следует стяжевать мало-помалу, восходя в них как бы по ступеням, но и в стяжании внутренних – душевных добродетелей надлежит соблюдать свой чин и порядок, так как только при этом малое наше скоро делается большим и устанавливается на всегдашнее в нас пребывание. Так, например, в стяжании внутренней добродетели терпения нельзя тебе вдруг вожделевать напраслин, обид и всяких других неприятностей, порываться на них и радоваться им, хотя можешь терпеливо переносить их, когда встречаются; потому что такое вожделение и такая радость суть высшие степени терпения, до вступления на которые тебе надлежит пройти низшие, кои суть: смиренное самоуничижение, считающее себя заслужившим всякие оскорбления, подавление позывов к отмщению, возненавидение всякой мысли об отмщении и подобные.

Советую тебе также: не берись вдруг за все добродетели и даже за несколько их, но установись прежде в одной, а потом переходи и к другой. При таком образе действования всякий добродетельный навык удобнее и прочнее укоренится в душе. Ибо когда станешь упражняться непрестанно преимущественно в одной добродетели, то и память твоя все будет занята почти одною ею, и ум твой, будучи чрез то прикован к помышлению об ней, скорее утончится в изыскании случаев и способов к совершению ее, и воля твоя охотнее прилепится к ней с большим расположением; а все это в деле стяжания добродетельных навыков суть сильные споспешествования, которых тщетно будешь ты ожидать, если зараз прострешься ко многим добродетелям.

С другой стороны, и сами деяния одной и той же добродетели, будучи одновидны и сходны между собой, по причине сей одинаковости образа действования становятся все менее и менее притрудными и скорее препровождают к другой. Ибо обыкновенно одна добродетель вызывает другую, подобную ей, и помогает ей тем самым, что, установившись в сердце, предрасполагает его и к принятию своей подобницы, уготовляя наперед там для нее как бы престол для восседания.

Этот высказанный мной расчет верен и истинен, и мы по опыту знаем, что кто добре и всеусердно упражняется в одной добродетели, тот вместе с тем не только научается наперед, как упражняться и в другой, но с умножением навыка в ней возбуждает, растит и крепит и все другие добродетели, по причине нераздельности их между собой, ибо они все суть лучи, исходящие от одного и того же Божественного света.

Какие расположения требуются для успеха в стяжании добродетелей вообще и как вести дело навыкновения в одной какой

Для стяжания добродетелей требуется душа мужественная и великая, и воля не какая-нибудь слабая и вялая, но решительная и сильная, с верным предзрением многих препятствий и тяжелых трудов и с готовностью все их поднять и перенести. В основе таких расположений должны лежать крепкое возлюбление каждой добродетели и всей добродетельной жизни и пламенная о том ревность. В этом – движущая по трудовому пути добродетели сила, которую потому непрестанно должно возгревать, чтоб не ослабела и не истощилась, так как при этом неизбежно прекратится и самое движение. Итак, не ленись возгревать свою ревность о добродетели, с сердечным участием размышляя, как благоугодна Богу добродетельная жизнь, как прекрасна и высока добродетель сама по себе и как для нас она необходима и благотворна, ибо в ней начало и конец истинного нашего совершенства и преуспеяния в нем.

Посему каждое утро со всем вниманием старайся рассмотреть и предусмотреть, какие случаи вероятно представиться могут в продолжение дня для совершения того или другого доброго дела, прилагая к тому и желание, и решение непременно так поступить, а вечером поиспытай себя, исполнены ли и как исполнены утренние твои добрые помышления и желания; затем в следующее утро возобнови опять те же намерения и желания, с живейшей ревностью и желанием исполнить их в точности.

Все же сие старайся направлять к упражнению в той добродетели, в которой навыкать положил ты в настоящее время. Равным образом и примеры святых, и молитвы, и размышления о жизни и страданиях Христа Господа, и все другое, что почитается пригодным и необходимым для преуспеяния в добродетелях и в духовной жизни, должно быть у тебя направляемо преимущественно к той добродетели, которой ты занят. Но и всеми случайностями дня, как они ни разнообразны, старайся пользоваться сколько возможно так, чтоб чрез это не только не расстраивался, но напротив, более установлялся и укоренялся навык к той добродетели, о которой ты теперь особенно ревнуешь.

Пределом такого навыка да будет – дойти до того, чтобы добродетельные деяния, внешние ли то или внутренние, совершаемы были с такою же легкостью и готовностью, с какими прежде были делаемы дела, противные им, или, лучше, с какими обыкновенно исполняются естественные потребности нашего естества; а это то же, что довести навык в добродетелях до того, чтоб они соделались в нас как бы естественными. При этом напомню сказанное прежде, что чем больше встретится внутренних или внешних препятствий к стяжанию какой-либо добродетели, тем скорее и тем глубже внедрится она в нашу душу, если с полною решительностью и без саможаления будем устремляться на преодоление их.

Пригодные речения Божественного Писания, если произносить их гласно или хоть только в уме, дивную оказывают силу к напечатлению в уме образа искомой добродетели и к возбуждению в сердце расположения к ней; а то и другое какую великую подает помощь ревнующему о стяжании ее! Подыщи же такие места Писания об искомой тобой добродетели и заучи их, чтоб они были у тебя всегда наготове; и затем как можно чаще повторяй их себе в уме, особенно когда придет в движение противоположная ей страсть.

Например, когда трудишься над стяжанием добродетели терпения, можешь избрать, заучить и часто повторять следующие места Писания: Долготерпелив муж мног в разуме (Притч.14:29). Терпение убогих не погибнет до конца (Пс.9:19). Горе погубившим терпение (Сир.2:14). Лучше муж долготерпелив паче крепкаго, удерживаяй же гнев паче вземлющаго град (Притч.16:32); в терпении вашем стяжите души ваша (Лк.21:19); терпением да течем на предлежащий нам подвиг (Евр.12:1). Се блажим терпящия (Иак.5:11). Блажен муж, иже претерпит искушение (Иак.1:12). Терпение же дело совершенно да имать (Иак.1:4). Терпения бо имате потребу (Евр.10:36).

К этому можешь присовокуплять и свои краткие молитвенные воззвания – такие и подобные им: «Боже мой! Когда же наконец сердце мое облечется в оружие терпения!»; «Когда, наконец, стану я переносить всякую неприятность со спокойным сердцем, да возрадуется Бог мой о мне!», «О, как возлюбленны вы мне, прискорбности, делающие меня подобным Господу моему Иисусу, ради меня пострадавшему!», «Иисусе мой! Даруй мне хоть иногда спокойно жить среди тысячи прискорбностей, славы ради Твоего имени!», «Блажен буду я, если и посреди огня скорбей воспламенюсь желанием перенести еще большие страдания!»

Такие молитвы надлежит употреблять, чтобы преуспеть в добродетелях, всякий раз применяясь к той, в которой особенно упражняешься, как внушит нам дух веры и благочестия. Такие краткие молитвы справедливо наименовать с пророком восхождениями, в сердце полагаемыми (Пс.83:6), которые, исторгаясь из сердца, полного веры и упования, восходят на небеса и входят в уши Божии. Это воздыхания, никогда не утаивающиеся (Пс.37:10) от очей Бога милосердного. Это воззвания, всегда внемлемые и разумеваемые (Пс.5:2) многоблагоутробным Господом. Не надо только забывать прилагать к ним следующие две уверенности, как бы два крыла: первая, что Бог радуется, видя нас трудящимися в стяжании добродетелей, и что, пламенно желая совершенства в них, мы ничего другого не ищем, как того, чтоб угодить Богу.

В добродетелях упражняться надобно со всем усердием и непрестанно

В деле стяжания добродетелей необходимо действовать так, чтобы всегда простираться в предняя (Флп.3:13), если желаем скоро и успешно достигнуть предположенной нами цели.

Ибо как только остановимся, хоть на короткое время, тотчас подадимся назад, потому что за этим пресечением добрых деяний, по нерадению и послаблению себе, страсти, подавляемые усердным трудом в доброделании, по склонности нашей к чувственности и самоугодию тотчас подымут голову, оживут и возбудят бесчинные движения и стремления, особенно когда при этом поспособствует им внешняя наша обстановка, а такие движения всегда расстраивают и ослабляют добрые навыки и, что особенно гибельно, лишают благотворного осенения благодати, без которой ничто истинно доброе и духовное благо совершиться не может.

Ведай, что течение путем жизни духовной много разнится от обыкновенных земных путешествий. В земном путешествии, когда путешественник останавливается, то ничего не теряет из пройденного прежде пути; в духовном шествовании, если текущий путем добродетели остановится, то теряет многое из стяжанных прежде добродетелй, как я сказал. В обыкновенном путешествии чем дальше идет путник, тем более увеличивается его утомление; в течении же путем духовной жизни чем больше кто продляет путь, простираясь в предняя, тем большую приобретает силу и способность для дальнейшего шествования.

Причина сему та, что трудами на пути добродетели низшая наша часть, т. е. плоть, которая своим восстанием против духа и делает путь добродетели жестоким и многотрудным, все более и более ослабевает в своем противоборстве духу; между тем часть высшая, где и обитает добродетель, т. е. дух, все более и более укрепляется и делается мощною. Потому чем более преуспеваем мы в добродетели и добре, тем более умаляется та прискорбная трудность, какую встречаем в начале вступления на сей путь.

К тому же при этом некая сокровенная сладость, Богом подаваемая, срастворяется с нашим сердцем и час от часу увеличивается. Вследствие сего, простираясь в предняя все с большею и большею охотой и силой, легко восходим от добродетели к добродетели и достигаем наконец самого верха совершенства духовного, где душа начинает делать всякое добро, уже не как с усилием влекомая, без всякого вкуса, но с охотным стремлением и радостью. Ибо, подавив и победив страсти и отрешившись от всего тварного, живет она теперь в Боге и в Нем, среди приятных трудов духовных, вкушает непрестанно сладкий покой.

Не должно убегать встречающихся случаев к доброделанию

Если хочешь всегда простираться в предняя на пути добродетели, не останавливаясь, надлежит тебе добре внимать и никак не позволять, чтоб ускользало от рук твоих то, что может послужить тебе поводом к стяжанию добродетели. Посему нехорошо делают те, которые сколько сил есть избегают всяких противностей на пути добродетели, которые, однако ж, могли бы послужить им к благоуспешному по нем течению. Например, если ты желаешь стяжать навык в терпении, то не следует тебе избегать тех лиц, дел и обстоятельств, которые наиболее выводят тебя из терпения. Но встречай их охотно, с добрым решением – предать себя неприятному их на тебя действию, приготовившись, однако ж, перенести то с непоколебимым спокойствием духа. Если будешь поступать иначе, то никогда не навыкнешь терпению.

Таким же образом надлежит тебе относиться и к делу, которое тебе не нравится или само по себе, или потому, что возлагается на тебя человеком, которого не любишь, или потому, что оно отвлекает тебя от дела, которое тебе нравится, т. е. не следует устраняться от него, а напротив, взяться за него, не упираясь ногами, и затем вести его и довести до конца, действуя так, как бы оно было тебе наиприятнейшим делом, и не уступая нимало тревогам от него сердца, особенно при помышлении, что если бы не это дело, ты был бы совершенно покоен. Иначе ты никогда не научишься, как переживать встречающиеся прискорбности; но и истинного покоя, которого ищешь, не будешь иметь, убегая от таких случаев, очевидно, по самоугодию, потому что он не живет в самоугодливых сердцах.

То же советую тебе делать и в отношении к помыслам, которые иной раз нападают на тебя и смущают ум твой, при воспоминании о неправдах человеческих и о прочем недолжном. Не прогоняй их и не подавляй, доколе они сами не отпадут не от сопротивления им, а от терпения, с каким переносишь их. Пусть они смущают и беспокоят мучительно, но вместе с тем они будут научать тебя и терпеливому перенесению неприятностей вообще. Кто будет говорить тебе о сем иначе, внушая, что лучше бежать от такого случайного беспокойства, тот советует тебе пресечь стремление к добродетели, которую стяжать ревнуешь.

То верно, что новоначальный воин, не искусившийся в брани, лучше делает, когда бежит от смутительных случайностей, как бы презирая их, нежели когда подвергает себя действию их и противоборствует им; однако ж и ему не следует всякий раз давать тыл и обращаться вспять, но со всем вниманием и осмотрительностью иногда воевать с нападающими, иногда не обращать на них внимания, смотря по своим успехам в добродетели и нравственной силе, приобретаемой чрез то. Только в отношении к плотской похоти неуместно так поступать: тут бегая бегай всех случаев, могущих возбудить и разжечь сию страсть, по причине неукротимости ее и льстивых ухищрений врага, какими умеет он обставить плотские движения, чтоб склонить на удовлетворение их.

Не должно отнюдь, возлюбленные, бегать того, что может служить поводом к стяжанию добродетели; но наипаче надлежит всегда принимать то с радостью, как только представится тебе что подобное, почитая наиболее честными и достолюбезными такие случаи, которые неприятны для твоего сердца и никакого не возбуждают сочувствия. Предсказываю тебе, что с Божиею помощью действительно и будешь так поступать, если добре напечатлеешь в уме своем следующие помышления.

Во-первых, должно тебе осознать, что встречающиеся тебе случаи к добродетели суть самые пригодные для тебя средства к стяжанию ее, Богом тебе поданные, по твоей молитве. Возжелав стяжать добродетель, ты, конечно, молился Богу, чтобы Он даровал тебе ее; молясь же о сем, ты не мог не молиться и о способах и средствах к получению такого дарования. Но Бог не дает, например, добродетели терпения без прискорбностей и добродетели смирения без смирительных случаев унижения и бесчестия. Посему, после того как ты помолился о сих добродетелях, Он и послал тебе соответственные им случаи. Что же ты теперь делаешь, убегая от них и отвращаясь? Отвергаешь помощь Божию, о коей молился, и посмеиваешься над даром Божиим.

Итак, положи любезно встречать представляющиеся тебе случаи к добродетелям, и тем любезнее, чем в большее поставляют они тебя затруднение. Ибо в таких случаях наши добродетельные деяния вызывают большое мужество и обнаруживают большую силу нравственную; а чрез это мы всякий раз делаем значительнейший шаг по пути добродетели, что исключительно и должны мы иметь всегда в цели.

Оговорюсь, однако ж, что, советуя тебе пользоваться особенно важными случаями к добродетели, я не имею в мысли внушить тебе презирать маловажные к тому случаи и пропускать их с небрежением. Нет, надо неопустительно пользоваться теми и другими, чтоб всегда быть в трудах по доброделанию. Например, терпеливо переносить должно не только наглую брань и поношение, и даже удары, если случится, но и косой взгляд и презрительную мину или колкое слово. Достодолжные действия наши в таких маловажных случаях, как имеющие возможность чаще проявляться, потому что и случаев таких больше, в непрерывном напряжении поддерживают нашу нравственную силу и тем укрепляют нас держать себя как должно и в важнейших случаях. Пропуская же небрежно такие случаи, мы расслабляем свою нравственную силу и делаем ее менее способной на дела важные.