Текст книги "Я заберу свою дочь"

Чего муж прислал такое сообщение, понятия не имею. Но его это не касается.

– Уверена? – делает шаг ко мне, нависает как скала.

– Вы мне никто. Даже если предположить, что вы действительно отец Надюши, то это не дает вам право указывать мне! – кричу ему в лицо, и отталкивают от себя.

Под пальцами, через ткань, ощущаю каменные, напряженные мышцы. Он даже на миллиметр не двигается.

– Ты моя. Права на сомнительные контакты не имеешь, – поднимает руку, хочет взять меня за лицо. Пальцы замирают в миллиметре от моего подбородка, но он так и не прикасается. – Полагаю, я днем ясно выразился.

– Мне плевать, что вы там решили! – хватаю ртом раскаленный воздух. Между нами искрит, разгорается пламя. Ощущаю кожей обижающие языки гнева.

– А гордость у тебя имеется, Люба? Тебя из дома выкинули как мусор, а ты по малейшему зову готова бежать назад? – холодные слова отравляют нутро.

Уже собираюсь высказать нахалу все, что о нем думаю, а вместо этого охаю и хватаюсь за живот.

– Что?! Что случилось?! – придерживает меня за талию.

– Шевелится, – шепчу одними губами, прислушиваюсь к невероятным ощущениям.

Константин помогает мне сесть в кресло. Опускается рядом на корточки. Упускаю момент, когда его огненные руки оказываются у меня на животе.

Мы так и замираем. Время останавливается. Странные ощущения внутри малыш, а снаружи огонь, что опутывает меня словно кокон. Меня охватывает странное ощущение единения. Словно в этот самый миг мы одно целое.

– Офигеть! – очень тихо и восторженно восклицает Константин.

В его глазах плавится сталь. Серебристый огонь кружится в причудливом танце. Он улыбается, его лицо преображается. Впитываю момент. Теряю ощущение реальности.

Его руки на моем животе, я никогда ничего подобного не испытывала. По венам течет раскаленная лава. По коже пляшут озорные искры.

Прихожу в чувство, только когда он убирает руки.

– Тебе надо отдохнуть. Я провожу, – говорит хрипло. Холод исчез из голоса.

Киваю. Я слишком потрясена, чтобы произнести хоть слово.

– У тебя в комнате ноутбук, по нему можешь следить за комнатой Надежды. Там все под контролем.

Снова киваю как болванчик. Послушно иду в свою комнату.

Что это вообще было? Подумать и проанализировать не успеваю. Я так измотана морально и физически, что просто засыпаю, едва касаюсь подушки. И надо признать, давно я так сладко не спала.

Утром меня никто не разбудил. Проспала до десяти тридцати. Смотрю на монитор ноутбука – в комнате пустота. Накидываю халат и мчу по ступеням вниз. Нахожу Константина и Надюшку мило общающихся на кухне. Мужчина самозабвенно нарезает ей что-то в тарелке.

– Доброе утро, – бросает на меня стальной взгляд. Холод вернулся.

– Привет, мамочка!

– Доброе… – бормочу смущенно.

Я растрепанная, после сна, раскрасневшаяся, перепуганная. Еще тот видок у меня. Хотя о чем я?! Какая разница, как выгляжу!

– Завтракай, собирайся, через два часа у нас встреча с врачом, – чеканит хмуро, поворачивается к дочери и одаривает ее улыбкой.

Ретируюсь обратно в комнату. Надо принять душ и собраться с мыслями. Все выходит из-под контроля. И я понятия не имею как себя вести? Что делать дальше?

Но здоровье дочери важнее всего. Ей необходима реабилитаций. Обо всем остальном можно подумать позже.

Выхожу из ванны после душа, вытираю живот, невольно вспоминаю, как вчера его руки лежали на нем. По телу пробегает заряд электрических импульсов. Умываюсь холодной водой, чтобы сбросить наваждение.

Дорога проходит в привычном отчуждении Константина. Им с Надюшкой весело, а я вжимаюсь в угол и смотрю в окно.

В клинике нас встречает довольно молодой врач. На вид ему лет сорок. Я представляла хваленого специалиста явно старше. Короткая, ухоженная бородка, пытливые карие глаза, очень обходительный, вежливый. На русском говорит отлично, с едва различимым акцентом. Представляется как Берхард Беккер. Целует мне руку при знакомстве.

Немцу удается с первых секунд разрядить обстановку. Он просит нас подождать, пока длится осмотр. Константин смотрит на меня зверем.

– Не забывай, что ты в положении, – шипит мне в ухо.

Хмурюсь. К чему эти его слова? Как всегда, его понять невозможно.

Когда осмотр заканчивается, мы проходим в кабинет для разговора. Прогнозы более чем радужные. Берхард практически уверен, что удастся полностью восстановить ручку. Но для этого потребуется серьезная реабилитация. Все же Павел Аристархович выполнил свою работу безупречно.

Врач часто обращается ко мне. Объясняет нюансы лечения. Не смотрю на Константина, но чувствую его убийственные взгляды. Что ему опять не так?

Стараюсь игнорировать. Продолжаю общение с врачом. Улыбаюсь. Я искренне благодарна этому человеку, он сказал слова, которые я так мечтала услышать. У Надюшки огромные шансы на полное выздоровление!

Конечно, в этом есть заслуга Константина. Нельзя отрицать факт, что врач и реабилитация стали возможны, благодаря его связям и деньгам. Но слишком много ярости во мне кипит. Он невыносим! Позже… возможно… я все же найду силы поблагодарить его… И как только найду способ встать на ноги, отдам все до копейки. Это долг. И я его верну. Не хочу быть ничем ему обязанной.

Когда разговор заканчивается. Мужчины переходят к финансовым вопросам, и Константин холодным тоном просит подождать меня снаружи.

Тут просить меня дважды не надо. Мне сложно дышать со зверем одним воздухом.

Иду в туалет. Умываюсь холодной водой. Щеки пылают. Поднимаю голову и вижу в зеркале девушку в маске и белом халате. Хмурюсь. Что-то смутно знакомое.

– Привет, Любань! – она снимает маску и широко улыбается, разводит руки в стороны.

– Ааа! – едва сдерживаю громкий крик радости, – Славка! Неужели ты?!

Без маски мгновенно узнаю одногруппницу Святославу.

– Я, – обнимает меня и целует в обе щеки, – Собственной персоной.

– Как я рада тебя видеть! – едва сдерживаю слезы радости. – Столько лет прошло!

– О да, давненько не виделись. Я смотрю, тебя можно поздравить, – кивает на мой живот и цокает языком.

– Да, – моя улыбка мрачнеет. Радость материнства плотно переплетается с ужасами последних дней.

– Ты чего! Не вешай нос, подруга! Я тут как раз для того, чтобы тебе помочь! – сжимает мою руку.

– Помочь? – растерянно переспрашиваю. – Как Слава?

– Я искала встречи с тобой. Так что извини, но я кое-что знаю о твоих проблемах. И у меня есть их решение. Подруга, я тебя не брошу в трудную минуту! – заявляет с железобетонной уверенностью.

Глава 8

Константин

После разговора со Стасом, я ехал домой с твердым намерением наладить общение с Любой. Ради ребенка надо обеспечить ей комфортные условия, оградить от переживаний.

Надо наступить на горло боли и прошлому. Не время воскрешать призраков. Я был относительно спокоен. Зашел в комнату дочери. Даже залюбовался их общением. Она любит мою кроху, в том сомнений нет.

Мой взгляд скользнул по тумбе, на которой засветился экран телефона, извещая о сообщении. Мельком пробежал по тексту. Доля секунды и мои демоны срываются с цепей.

Пока я думаю, как обеспечить ей комфорт, она пытается наладить отношение с бывшим? С тем, кто вытер об нее ноги? Вышвырнул без копейки на улицу?

Значит для нее я враг. А это ничтожество можно простить, он вполне годится на роль мужа! Что в голове у этой женщины? Руки так и чешутся вытрясти из нее правду!

Неужели у нее к нему чувства? Эта мысль ножом вошла под ребро. Она страдает от разрыва?

Мне почему-то было легче думать, что этот брак был основан исключительно на расчете. А оказывается, она не прочь простить веника и снова упорхнуть под его облезлое крыло. Размечталась!

И снова планы наладить общение летят псу под хвост. Я закипаю, поджариваюсь на медленном огне. Чтобы не сорваться, провожу в комнате Надежды как можно больше времени. Дочь успокаивает. Отрезвляет мысли. Усмиряет моих демонов.

Люба же ходит из угла в угол. Переживает, что ее телефон у меня. Еще бы от муженька сообщение пропустила!

Когда дочь засыпает, выхода нет. Приходится спуститься вниз для разговора. Как и думал, она сразу кидается в атаку. Столько ненависти в глазах. Разъяренная кошка.

А у меня адреналин бурлит в крови. Рука тянется к ней, в последний момент одергиваю себя. Не хочу к ней касаться. Сейчас ее все мысли заняты веником. Я в бешенстве.

И вдруг она охает, хватается за живот. Злость мигом уходит, остается только первобытный ужас. На все плевать, лишь бы с ребенком все было хорошо.

Усаживаю ее в кресло. Кладу руки на живот. А мне отчетливый пинок в ладонь… плыву. Тело накрывает теплой щекочущей волной. Мой сын. Сердце пускается в галоп. Пульс бьется в горле. Одурительные ощущения. Даже преграды из одежды не чувствую, будто мои руки сквозь кожу проникли внутри, прямо к ребенку. Меня как молнией пронзает чувство единения. Дикое, непонятное. Такое со мной впервые.

К животу Славки, я таким образом не прикасался. Она его прятала. Стеснялась и вечно ворчала, что она похожа на корову. А в моих глазах тогда она была идеальной. Будущая мать, что может быть лучше и женственней?

Но Люба… это иные ощущения. Ни с чем не сравнимые. Держать руки на ее животе и чувствовать жизнь.

И все же она чуть лучше Славки. Не стоит забывать какое у нее нутро. Заставляю себя провести ее в комнату.

Ночь проходит без сна. Я никогда не прощу эту женщину. Но и не причиню ей вреда. Я просто хочу, чтобы дети были со мной. Ради них живу.

Утром мне сложно смотреть на Любу. Во мне все еще бушует ураган противоречивых эмоций. Их надо обуздать.

Дочь помогает успокоиться. Но в клинике Любка беззастенчиво начинает флиртовать с врачом. Не удержался, напомнил ей, что она в положении.

Но ей нипочем. Уже ищет себе замену венику. Хищница всегда в поиске. А когда ему улыбается, глаза горят, щеки пылают. Нет. Не на того напала! Подобные выходки терпеть не намерен!

– Берхард, слюни подбери, – осекаю немца, как только за Любой закрывается дверь.

– Вы же не пара, – пытливо на меня смотрит.– Очень эффектная женщина, – закатывает глаза.

– Если и дальше хочешь, чтобы карьера вверх шла, тебя это не должно касаться, – выдаю холодно.

Мы давно знакомы, он отличный врач, но и при этом такой же бабник. Когда вызывал его, об этом аспекте не подумал, здоровье дочери занимало все мысли.

– Угрожаешь другу? – усмехается.

– Предупреждаю. Держи руки при себе. Она носит моего ребенка.

– Это не делает ее твоей женщиной, – хитро прищуривается.

– Займись лечением моей дочери. И не переходи мне дорогу, – полосую его взглядом. Брехард тушуется и резко меняет тему.

А для себя отмечаю, что все же следует за ними присмотреть.

Выхожу из кабинета. Любы в коридоре нет. И где она ходит?

Она появляется минут через десять. Когда мое терпение приближается к критической точке. С ней как на вулкане.

Идет по коридору бледная как стена. Завидев меня испуганно округляет глаза. Бледнеет еще сильнее, если это вообще возможно, губы дрожат.

– Тебе плохо? – тревога сдавливает грудь.

– Нет! – отвечает поспешно. На дне огромных глаз плещется утробный ужас. Так дико на меня она еще ни разу не смотрела.

***

– Как ты можешь знать о моих проблемах? Мы не виделись столько лет, – я в ступоре от ее слов.

– У нас общий враг, дорогая, – вздыхает. – Думаешь, Константин только тебе жизнь портит? – закусывает губу, пытается сдержать слезы.

Имя мужчины из ее губ режет по нервам. Неприятный озноб пробегает по спине.

– Объясни, пожалуйста, я не понимаю, – выдаю глухо.

– Это страшный человек. Помнишь мою маму? – берет меня за руку и уводит в одну из туалетных кабинок. Закрывает дверь.

– Помню, – киваю.

В воспоминаниях у меня приветливая женщина, которая вечно поила нас чаем и угощала тортами.

– Он засадил ее в тюрьму. На очень большой срок. Еще одна женщина, подруга моей матери вообще погибла. И я чудом выжила, – уголком салфетки вытирает себе глаза.

– Зачем ему это? – хмурюсь.

При всем моем враждебном настрое к Константину, не могу понять, зачем ему понадобилось так поступать с женщинами?

– Деньги, милая, власть. И не только, ему нравится ломать судьбы. Он не в себе! Помнишь моего брата? – держит меня за руку и не отпускает.

– Стас… кажется, – смутно припоминаю кареглазого парня.

– Да, он. Вот он тоже его на свою темную сторону перетянул. Они обобрали нас с мамой. Мне он вообще страшную участь приготовил, еле спаслась, – всхлипывает.

Я вспоминаю, как Константин заботится о Надюшке. Могу поверить, что он безжалостен с конкурентами. Но женщины…

И с другой стороны Слава, которая дрожит от страха, едва сдерживает истерику.

– Как-то даже не знаю, – не нахожу слов, чтобы ответить.

– Сейчас нет времени, тебе все подробно рассказывать. Я знаю, что он считает твою дочь своей. Но это не так. Ему просто нужен ребенок, для своих гнусных целей. И даже если Костя кажется добреньким, уж поверь, он просто мягко стелет для своих интриг. Усыпляет бдительность, – говорит быстро, смотрит мне в глаза, не отпускает взгляд.

– А ты с ним что… встречалась? – тут же краснею от этого вопроса.

Вот зачем спросила? Какое мне дело? Но почему-то этот вопрос занозой засел у меня в голове.

– Он делал попытки заманить меня в свои сети. И поверь, за отказ я дорого заплатила. Сейчас приходится скрываться. Потому обо мне ни слова, – прикладывает палец к губам.

Что такое быть в бегах, я знаю.

– Сочувствую, Слав. Скрываться… это никому не пожелаешь, – тяжело дается мне этот разговор.

Пока вся эта информация еще не укладывается в голове.

– Он и тебя доведет или до тюрьмы… или что хуже. А детей себе заберет, – и столько боли и отчаяния в ее глазах.

– И что ты предлагаешь?

– Ударить первыми. У меня есть план. Но мне надо твое согласие. Вместе мы его переиграем. И поверь, я сделаю все, чтобы ты с детьми ни в чем не нуждалась! Любань, ты же мне как сестра, – порывисто обнимает меня.

А я не знаю, что ей ответить. Слишком большой шок. Слава и это улавливает.

– Ты все перевари. Пройдет время, и мы обязательно встретимся. Главное – про меня ему ни слова. Иначе, – вздрагивает, – Подпишешь мне смертный приговор.

– Не скажу, – меня саму колотит.

– А теперь иди, чтобы он ничего не заподозрил, – целует меня в щеку. – Теперь ты не одна подруга!

– Спасибо, – киваю и выхожу из кабинки.

На негнущихся ногах иду по коридору. В голове мыслей нет, только гул, виски пульсируют.

Навстречу мне идет Константин. Смотрит на меня с тревогой.

– Тебе плохо?

–Нет! – отвечаю слишком поспешно.

Что ты за зверь такой Константин? Неужели Слава права? Или…

На улице подставляю лицо мокрому снегу. Снежинки падают на пунцовые щеки. Голос Славы в моей голове не стихает. Константин буравит взглядом. Ощущаю холодное прикосновение стальных глаз, будто касание лезвия по коже.

Держать себя в руках все труднее. Мне надо побыть одной. Обдумать полученную информацию.

Когда-то мы были дружны со Славой. Я неоднократно бывала у нее дома. Но потом наши пути разошлись. У меня настала черная полоса.

Как сложилась ее судьба, я тоже не знаю. Но у меня стойкое ощущение, что с Константином их связывает гораздо больше, чем она мне рассказала.

Могу ли я доверять человеку из прошлого? Я ведь понятия не имею, как она изменилась за это время.

Могу только сказать, что Слава напомнила мне о студенческих временах беззаботности. Тогда мир казался красочным, а небо было безоблачным. А потом… я поняла, что за этими красками скрываются разочарования и человеческая жестокость.

– Тебе тоже следует провериться. Не нравится мне твое состояние, – раздается совсем рядом его голос.

Вздрагиваю. Отшатываюсь. Подкрался сзади. Дышит мне в затылок.

– Угу, – бормочу.

Здоровьем ребенка пренебрегать я не собираюсь. Но что если мои дети в опасности? Я доверяла Вениамину, а в итоге оказалась на улице.

Доченька стоит рядом. Константин ей уже сообщил новость о реабилитации. Причем нашел нужные слова, все правильно объяснил. А я в своем состоянии могу лишь кивать головой.

Хорошо, что малышке не потребуется находиться безвылазно в клинике. Достаточно возить ее на процедуры. Пока так, а дальше будет видно, какие будут результаты лечения.

– Заедем пообедать, купим вам все необходимое, или ты предпочитаешь поехать домой? – интересуется мужчина, помогая нам сесть в машину.

– Ты интересуешься моим мнением? – усмехаюсь. – Что-то новенькое.

– Я хочу слышать о твоих желаниях и потребностях, – отвечает тихо.

– Тогда оставь нас в покое, – бормочу себе под нос.

– Исключено, – качает головой.

Водитель выруливает со стоянки.

– Может, вы прекратите ссориться? – интересуется дочь, надув щечки.

– Мы не ссоримся! – отвечаем синхронно.

– А не маленькая! Все вижу, – изрекает взрослым, строгим голосом.

Дети действительно подмечают многое. Особенно Надюшка. После всего пережитого она всегда улавливает любые изменения в настроении, окружающих ее людей.

– Мама просто устала. Переезд, малыш в животике, – отвечает Константин, гладит ее по голове.

И ведь не фальшь это. Он действительно проникся Надюшкой. Не причинит он ей вреда, чувствует мое материнское сердце. А гадкий голос в голове нашептывает: «Это не помешает ему избавиться от тебя!».

– Папа Вениамин ее обидел, и теперь она тебе не верит? – от этого вопроса меня подбрасывает, как от удара тока.

Ее не обманешь. Я избегала разговора, но Надюшка сама обо всем догадалась.

– Надежда, так бывает, что взрослые перестают жить друг с другом. У вас с мамой начинается новая жизнь, а Вениамин… – мужчина делает глубокий вдох, его ноздри раздуваются. Даже имя моего мужа ему сложно произносить, – Он сейчас занят.

Надо отдать должное Константин подбирает слова. Мне хочется сказать, что папа тебя по-прежнему любит. А язык не поворачивается. Хищник никогда не позволит малышке увидеться с Вениамином. Даже если муж и захочет. Как там он его называет: «червивый веник». Дурацкое прозвище.

– Теперь вы с мамой будете вместе? – хитро вертит головкой и переводит взгляд с меня на него.

– Мы будем вместе о тебе заботиться, – говорю, обнимая дочь.

– Будем, – повторяет с придыханием.

Поднимаю голову и тону в его взгляде. Темнота уступает место свету, в глазах пляшут маленькие серебристые искры. Мужчина очень нежно кается волос малышки. Задевает в моей душе неведомую мне струну. Злость отступает. На краткие мгновения образуется шаткий мир. Дочь заслоняет собой весь негатив.

Решив, что с нас на сегодня достаточно, мы поехали прямиком домой. Если это место так можно назвать. Но пока другого места проживания у нас нет.

Стараюсь не общаться с мужчиной. Пытаюсь его игнорировать. Хоть это и сложно. Он, так или иначе, всегда крутится рядом. Концентрируюсь на дочери. Но она быстро засыпает. Слабенькая еще после больницы. Да и как бы я ни старалась уберечь Надюшку, а потрясения коснулись и ее.

Ухожу к себе в комнату. Падаю на постель и смотрю в потолок. Пытаюсь упорядочить хаотичный бег мыслей.

Звук нового сообщения разрезает тишину. Под грудью сдавливает. Дрожащей рукой беру телефон. Вениамин.

«Любочка, над тобой нависла угроза! Огнев готовит для тебя ловушку. Я не оставлю тебя, дорогая! Свяжись со мной, как только сможешь!»…

Глава 9

Они как сговорились! Рука тянется заблокировать номер Вениамина. В последний момент все же не решаюсь. Он ведь делал хорошие вещи! Он действительно мне помогал! Мы были семьей, пусть и не в самом лучшем смысле этого слова.

Я откровенно запуталась. Закрылась в ракушку и не хочу вылезать. Я никому из них не верю. Идеально вообще жить отдельно. Отгородиться ото всех. Но так не выйдет.

Вечер мы провели вместе с Константином и Надюшкой. Смотрели сказки, играли, ужинали. Между собой мы с ним не общались. Но все же тяжесть на сердце спала. Не помню я таких уютных вечеров. Вениамин предпочитал проводить время у себя в кабинете. С Надюшкой он никогда не играл.

Утром, когда я проснулась, Константина дома не оказалось. Нам сегодня не надо в клинику, да и настроение в целом неплохое. Тревожные мысли отошли на задний план. Может, это трусливо, но я пока решила присмотреться. Лучше понять Константина, возможно даже спокойно поговорить с ним без эмоций. Выяснить его планы. А дальше будет видно.

Только слова Славы, все равно не дают покоя. Зачем Константину уничтожать женщин? Но что-то мне подсказывает, подруга еще появится на горизонте. В клинике она явно найдет способ еще раз со мной встретиться.

– Мама, мне тут так нравится! – восклицает дочь.

Вот за эту улыбку я многое готова отдать, на многое закрою глаза. Только я опасаюсь, что в любой момент зверь может обнажить когти. И это все равно заденет мою девочку.

– Любовь Павловна, сбирайтесь, – к нам подходит водитель.

– Зачем?

– Константин Владимирович ждет вас, – изрекает голосом робота.

Больше никакой информации. В этом он весь. Приказал, и мы должны по первому зову бежать.

– Ура! Мы едем! – дочь не разделяет моей злости. Ей все в радость.

Потому ничего не остается, как послушно собираться.

Вениамина вообще не интересовало, где я провожу время и что делаю. А Константин мне не муж, у нас нет никаких отношений, но требует гораздо больше. Скоро каждый шаг начнет контролировать.

Нас связывает только его сомнительное отцовство. Надо все же взглянуть на бумаги. Возможно, как он и предлагал сделать повторный тест.

А вдруг он все же хочет отобрать у меня детей? Слова Славы медленно начинают прорастать во мне.

Пока решаю, что надеть из своего скромного гардероба, который успела захватить, пакуя чемодан впопыхах, в комнату заходит пожилая домработница.

– Любовь Павловна, я тут у вас приберусь, – заискивающе улыбается женщина.

– Хорошо… – Константин представлял ее, вот только имени я не запомнила.

– Я Лидия, – уловив мое замешательство, представляется. – Надо же! Хозяин нашел свою дочь! Это такая радость!

А она, по всей видимости, любит поговорить.

– Угу, – не знаю, что на это ответить. Продолжаю перебирать свои вещи.

– Вы не переживайте, он никогда не причинит зла Наде, – щебечет миролюбиво. – Ребенка от любимой женщины он будет боготворить. Как и мать девочки. Ох, – всплескивает руками, – Какая у них любовь была! Такая раз в жизни бывает. Пылинки со своей супруги сдувал, – резко оборачиваюсь.

Женщина закатывает глаза, будто предается сладким воспоминаниям. Можно подумать, это происходило с ней! А меня, ее слова коробят. Словно с этой милой улыбочкой ножом мне по сердцу проводит.

– Что так сильно любил? – спрашиваю осипшим голосом.

И кто снова меня за язык дергает? Не могла промолчать? Какое мне дело до прошлых отношений Константина!

– Неземная любовь! – говорит так, словно сообщает мне о миллионном выигрыше. – И после хозяйки ни одна женщина тут не проживала. Так и не пережил расставания. А вот для вас сделал исключение.

– Так чего же они расстались, если такая неземная любовь? – спрашиваю язвительно. Меня снова начинает колотить.

Хотя вот сейчас причина мне неясна. С кем Константин был, или будет – это его личное дело.

– Хозяин очень специфический человек, при всех его достоинствах, – вздыхает, мгновенно в голосе появляется грусть. – Любить любил, но вот изменял он безбожно. Такая натура мужская, – вздыхает. – Но что это я вас отвлекаю, – машет рукой. – Вы собирайтесь, Любовь Павловна, а я позже зайду прибраться.

Она выходит, а меня не покидает ощущение, что женщина специально пришла, чтобы вылить на меня вот эту информацию.

Прискорбно. Но очередной неприятный осадок осел у меня в душе.

***

Мы едем в машине, Надюшка смотрит в окно. Комментирует увиденное. Я стараюсь улыбаться, а сама едва сдерживаю слезы. Почему?

Я хотела приоткрыть завесу, кто такой Константин? Желание исполнилось. Если он неспособен хранить верность любимой женщине – он может предать кого угодно.

У меня в голове сотни вопросов. Кто она его жена? Как позволила своей дочери оказаться в лапах чудовищ? Где она сейчас? Что между ними произошло? Почему он считал Надюшку погибшей? Голова пухнет.

Еще меня печалит сам факт, что я вообще размышляю над этой информацией. И эта горечь во рту… Неужели, я реально думала о нем лучше, чем оказалось на самом деле.

– Мамочка, ты грустная, – гладит меня по руке малышка. – Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Все хорошо, цветочек. Просто задумалась, – дочь снова читает меня как открытую книгу. Надо лучше контролировать свои эмоции.

Водитель привозит нас к самому дорогому торговому центру в столице. Вениамин обходил его десятой дорогой. Мы с доченькой одевались на распродажах. Муж же заказывал себе вещи немного дороже, или шил на заказ. Политик должен выглядеть на все двести, так он говорил. А нам… и так сойдет…

Константин нас уже ждет. Подходит к машине и помогает нам выйти. Он как всегда холоден и сдержан со мной и расцеловывает дочь. Надюшка одаривает его радостной улыбкой. Доверчивая моя девочка.

Другой ребенок на ее месте, после всего пережитого, замкнулся бы в себе, а она нет. Все так же продолжает смотреть на мир с любовью, старается видеть только позитивные черты в людях.

Торговый центр абсолютно пуст. Ни одного посетителя. Только продавцы в магазинах.

– А где люди? – спрашиваю растерянно.

– Зачем нам люди? – выгибает идеально очерченную бровь.

– Должны же быть посетители… середина дня…

– Их нет, – пожимает плечами и увлекает нас вглубь центра.

– Ты что… – меня посещает смутная и нереальная догадка, – Закрыл центр для всех…

– Это безопасность и комфорт, – изрекает невозмутимо.

Он точно ненормальный. Даже боюсь предположить, сколько это стоит.

– Глупый поступок, Константин, – бросаю со злостью. – На бесцельно выкинутые деньги можно было помочь детям. Знаете, как сложно собирать пожертвования? Люди подобные вам, сорят деньгами направо и налево. Но когда речь заходит о больных детях, так у них сразу находятся тысячи причин, чтобы отказать или пожертвовать минимум.

Я очень любила свою работу в фонде. Мне ее не хватает. И сейчас этим поступком, он не удивил, не впечатлил, а только наступил на больную мозоль.

– Потом эти пожертвования оседают в карманах тех, кто стоит за фондом, – отвечает с раздражением. – Если помогать, то, только напрямую оплачивая лечение.

– Бред! – фыркаю. – У нас в фонде все шло на детей. Под учетом была каждая копейка!

– Да, ну! – нагло смеется. И смотрит на меня как на умалишенную.

Бесит! Как же он умеет играть на нервах!

– Да!

– Ты очень наивна, или… – сворачивает к детскому магазину.

– Или? Договаривайте!

– Угомонись, – поворачивается к Надюшке. – Выбирай, что тебе нравится.

В этом магазине мы застреваем надолго. Доченька с Константином выбирают вещи. Шутят, смеются. Без примерки он скупает треть магазина. Потом нас ждет магазин игрушек. Там мы застреваем еще больше. Нет, конечно, я рада, что моей дочери весело. Но Константин… злость на него не утихает.

Несусветная глупость эти траты. Надюшка в жизни не успеет поиграть всеми этими игрушками и играми. У нее вон комната завалена.

– Зачем столько? – пробую его вразумить.

– Я слишком долго ждал…

Вот и весь ответ.

– Мама, такая грустная, потому что мы ей ничего не купили, – выдает мое чудо.

– Надюшка, не говори глупостей. Маме ничего не надо, – хмурюсь.

– Надо, – соглашается с дочерью Константин. – Пошли одевать мамку, – подмигивает малышке.

И эти двое тянут меня в дорогущий магазин. От цен тут кругом идет голова.

– Хочу видеть тебя в этом, – Константин указывает на ярко-красное обтягивающее платье. – Примерь, – от его шепота меня бросает в жар, а щеки становятся такого же цвета, как понравившееся ему платье.

– Я такое не ношу, – шиплю в ответ.

– Мамочка! Пожалуйста! – Надюшка смотрит на меня ТАК…

Как отказать ребенку? Они сговорились!

Послушно, хоть и скрипя зубами, иду в примерочную, пока дохожу, девушка-консультант приносит мне туда еще ворох одежды. Все, на что указывает палец Константина.

Зачем это все? На языке вертится несколько «ласковых» слов в адрес этого сумасшедшего. Держусь. Не при ребенке. А вот потом… все ему выскажу.

Одеваю красное платье. Оно вызывающее, обтягивает фигуру, как перчатка, подчеркивает округлившийся живот, да и в целом, все изгибы фигуры, спускается чуть ниже колен.

Выхожу с недовольным видом. Замираю. Мир исчезает, остаются только его глаза. Огненная сталь проходится нежными касаниями по телу. В глазах Константина кружит целая вселенная, взрываются звезды. Меня как магнитом тянет туда, окунуться в серебристый свет.

Чувствую себя цветком, которым помимо воли распускается под его взглядом. Плечи расправляются, губы растягиваются в улыбке. Сама не понимаю, как и зачем, но кручусь перед Константином и доченькой.

– Офигенно! – в хриплом голосе улавливаю несвойственные ему нотки.

– Мамочка, ты красавица! – подпрыгивает на месте Надюшка.

И я смеюсь вместе с ними. Вхожу во вкус. Следующие наряды примеряю с удовольствием. Впервые я чувствую себя женщиной. Мне нравится ловить на себе восхищенный взгляд Константина, слышать радостные возгласы дочери.

Не знаю, как это работает, но во мне просыпается уверенность в себе, в крови бурлит энергия, появляются силы.

А я ведь просто примерила платье. Как такое возможно?

Во время очередной примерки, застываю перед зеркалом. Не узнаю себя. Глаза горят, кожа светится изнутри, на щеках румянец. Это я?

– Ты, Люба, – он возникает за моей спиной, как фокусник.

Я что это вслух сказала?

Он кладет руки на мои плечи, проводит большими пальцами по шее. От Константина исходит жар, по моим венам пробегают разряды электрического тока.

– Что ты тут делаешь? – бормочу смущенно.

Не надо так близко! Он нарушает мои границы! Я словно иду по тонкому канату, одно неверное движение и сорвусь в огненную пропасть.

– Какая ты на самом деле, Люба? – от его обжигающего дыхания мне в затылок, плавлюсь. Слова, напоминают нежное касание пера. Глаза закатываются. Я будто плыву в потоке невероятных, неведомых ранее ощущений. А ведь он, по сути, ничего не сделал. – Я разгадаю тебя, – зарывается носом в мои волосы. Делает шумный вдох. Меня подкидывает на месте.

Хватаю ртом воздух, а в легкие проникает лишь его запах.

– Нечего разгадывать, – не узнаю свой голос, в нем дрожь и нечто-то скрытое, глубинное.

Руки Константина поднимаются вдоль шеи.

– Посмотри на себя, – очерчивают линию скул, проходятся по контуру губ.

Дрожу в его руках, теряю над собой контроль, в глазах мелькают серебристые звезды, голова кругом, тело невесомое. Что со мной происходит?

– И что? – в зеркале вижу свои размытые черты и горящий взгляд стальных глаз Константина. Завораживающий, гипнотизирующий.

А ослепла от новых ощущений. Шокирована ими. Мне сложно воспринимать действительность.

– Такая ты мне нравишься больше, – с этими словами он исчезает.

Только что стоял тут прижимал меня к груди, трогал мои губы и все… ничего нет. Это было на самом деле? Или это просто мираж? Склоняюсь к последнему. Я не могла таять в его руках! Это немыслимо! Он же враг! Но почему-то мое тело вопит об обратном.