Текст книги "Клуб пропавших без вести"

Глава 9

Ночью шел дождь, и наутро, уловив с балкона ароматный свежий лесной воздух, я решила отправиться по грибы. Ну как… якобы по грибы. Отличный повод снова прогулять резиновые сапоги и купленную у заехавших в отель торговцев плетеную корзинку – а заодно и узнать что-нибудь новенькое. В ушах так и звучал настойчивый голос Кости: «Сиди тише воды, ниже травы, не вздумай снова что-то выяснять!», но бездействовать и сходить с ума от волнения представлялось сущей пыткой.

Я по-прежнему обитала изгоем в стенах отеля, только со вчерашнего дня к обычной, несшейся за спиной характеристике «убийца» добавились еще две – «стерва» и «бесстыжая». Мне даже возразить было нечего: как еще назвать девицу, которая заявилась к охранникам с претензией на работу сотовой связи и требованием отыскать хоть из-под земли некоего Константина Аникеева, жителя ближайшего поселка, который обещал вернуть недешевое, кстати, платье, да так и сгинул вместе с драгоценным нарядом!

Паника придала мне убедительности, и дебют в роли развратной самодурки удался как нельзя лучше, если судить по тому, что всего через час у отеля стоял уже знакомый мне джип. Судя по ошарашенным глазам Кости, он не знал, что и думать: то ли я просто спятила от переживаний, то ли стряслось нечто по-настоящему серьезное. Я рассказала ему все без утайки, включая то, что улицезрела во время плутаний по Графскому лесу.

Мой защитник пришел в ужас.

– Кто тебя просит совать нос в чужие дела? – вознегодовал он. – Хорошо, что зажигалку не тронула, я сам эту информацию следователю преподнесу, по своим каналам, да побыстрее. Попробую наплести нечто правдоподобное, чтобы тебя не тронули. Ты хотя бы понимаешь, за людьми какого сорта следила? Запросто могли свернуть тебе шею – и обязательно свернут, если не прекратишь вынюхивать! Отдыхай себе спокойно, ходи по всем этим массажам и прочим женским штучкам, не лезь никуда…

Так-так, кажется, нечто подобное мы уже проходили. Прямо эффект дежавю. На ум пришла одна из многочисленных нотаций Алика: «Куколка, прекрати выпытывать и вынюхивать, не подвергай себя опасности, не заставляй меня волноваться, не бери в голову…»

Ага, слышали, знаем. И что теперь, сидеть в отеле изваянием, бегать по косметологам и красить ногти, пока убийца разгуливает на свободе, а меня вот-вот упекут за решетку? Ну уж нет!

Кое-как убедив Костю, что отныне и носа не покажу с территории отеля, я взяла пакет с ненужным мне платьем, кстати, безупречно чистым и выглаженным. Договорившись о новой встрече завтра днем, я вернулась в отель, где провела весь вечер в номере, обдумывая план предстоящей вылазки. Зарядивший к ночи дождь неожиданно подарил мне вдохновение, и наутро я решила отправиться в дальний лес, пообещав себе быть гораздо внимательнее и осмотрительнее, чем прежде.

И вот теперь в облике заправского грибника, с корзинкой, на дне которой лежало несколько сыроежек, пыхтя, я одолевала размякшее от влаги поле, отделявшее ближний лес от Графского. Вот и знакомая дорога, примятая от проехавших колес трава, между которой виднелись островки луж. Под ногами хлюпало, но след от машины выделялся отчетливо, словно кто-то пробирался здесь совсем недавно.

Вертя головой во все стороны и стараясь подмечать малейшие детали, которые потом позволят мне без труда отыскать путь обратно, я двинулась к пруду. Сегодня небо затянуло серой завесой, и в теплом тяжелом воздухе повисла влага. Не тратя время на поиски грибов, я добрела до зарослей осин и осторожно выглянула из-за листвы. Вокруг пруда висела легкая дымка, местами затянутая ряской темная вода стояла неподвижно, а тишину нарушали лишь редкие шорохи прыгавших под ногами лягушек.

Старательно изображая беспечную охотницу за сыроежками, я принялась кружиться вокруг пруда, надеясь отыскать что-нибудь интересное вроде той зажигалки. Увы, моей «добычей» стали лишь новые довольно четкие следы от колес. Досадуя на непродуктивность вылазки, я двинулась мимо пруда вперед, чуть влево, туда, где маячили кочки и небольшой заболоченный участок. В отсутствие других впечатлений меня наконец-то охватил азарт грибника: я не нашла ни одного благородного гриба, зато разноцветные крепкие сыроежки попадались тут и там. Корзина постепенно наполнялась, а я все больше углублялась в незнакомый лес, самонадеянно считая, что теперь-то без проблем найду дорогу обратно. Дойду-ка еще вон до той полянки… нет, до тех елочек, а еще лучше до небольшого оврага, а там я точно поверну обратно…

Спустя минут двадцать я вполне ожидаемо оказалась… неизвестно где. Болота, овражки и заросли елок постоянно чередовались, и я вдруг перестала понимать, куда отклонилась и в какую сторону идти обратно. Так и застыла на месте под укрытием раскидистой еловой лапы, с которой при малейшем моем движении падали холодные капли. Стараясь не поддаваться панике, я попыталась вспомнить весь свой маршрут. И тут до меня донесся явственный запах табачного дыма. Аккуратно, то и дело пригибаясь и прячась за елками, я сделала несколько шагов вперед – и застыла на месте.

Перпендикулярно моему пути показалась просека, отделявшая «мои» елки от другого лесного участка, кажется, широколиственного. На просеке стояла черная машина, возле которой дымили сигаретами двое мужчин. Они мрачно взирали на компанию из трех человек, за спинами которых в траве пряталась, кажется, пара мотоциклов. То ли мое воображение разыгралось не на шутку, то ли от поз и жестов людей веяло воинственностью, только на ум логично пришло знакомое по криминальной хронике слово «сходка».

Со своего места я не могла расслышать ничего из вялой, явно недружелюбной беседы, зато вполне могла запечатлеть всю компанию на камеру телефона, звук которого я снова предусмотрительно выключила. Может быть, позже удастся «вытянуть» из этого снимка что-то ценное вроде номера машины или лиц…

Я осторожно раздвинула ветки, прицелилась и, стараясь не производить лишних движений, нажала на кнопку камеры. И чуть не выронила телефон, когда вдруг включилась автоматическая вспышка, явив всем пятерым мое присутствие.

Мужчины на мгновение замерли, застыла на месте и я. Что же теперь делать? Я вряд ли успею убежать, они слишком близко, да и от паники ноги отказались меня слушаться. В моем арсенале были лишь крошечный ножик, корзинка, ключ от номера и телефон. Робко блеять, что собираю здесь грибы? Да, но вдруг они отберут у меня телефон и проверят галерею? Удалить все снимки, сделанные за время моего «отдыха», я точно не успею. Сидеть в этих елках в надежде, что они не смогут меня обнаружить? Караул, они уже идут в мою сторону, все пятеро…

Мысли лихорадочно заметались в голове, но от паники мне никак не удавалось придумать выход. Я уже чувствовала, что вот-вот потеряю сознание от страха, когда с противоположной стороны просеки, из лесополосы, вдруг послышался какой-то треск. Потом снова, и звук стал приближаться, словно кто-то выходил оттуда на дорогу. Участники «сходки» дружно обернулись на источник шума, тут же послышался чей-то голос, а я, воспользовавшись моментом, наконец-то встряхнулась и дала стрекача…

* * *

– …а что вы делаете с грибами? Вряд ли их можно приготовить прямо в отеле? – с любопытством, поставив локти на стол и подперев щеки кулаками, взглянула на меня продавщица магазинчика, она же официантка придорожного кафе.

– Ну как… наверное, засушу. – Я брезгливо отодвинула ложкой пенку с поданного мне пойла, проходившего в меню под гордым названием «какао». – Нужно нанизать кусочки грибов на нитки, и получившиеся «бусики» повесить сушиться.

– А куски должны быть большими? – поинтересовалась скучающая барышня, не желая меня отпускать и совершенно не отдавая себе отчета в том, что находится на волосок от побиения довольно тяжелой корзиной. – И где лучше сушить – на окне? Или в духовке?

Нет, я точно от нее спячу! Все пятнадцать минут, что я сидела за пластмассовым столиком, пытаясь прийти в себя, продавщица развлекала меня подобными разговорами. Как обрабатывать сыроежки, можно ли и в самом деле есть их сырыми, какие куски лучше отрезать – сантиметра по два или больше, это в длину или в толщину, почему нельзя сушить разложенными на газете – и все в таком духе… Отвечая что-то невпопад, я никак не могла сбросить остатки волнения, сосредоточиться и подумать, как быть дальше.

Когда неизвестный спаситель отвлек «сходку», вольно или невольно дав мне возможность сбежать, я понеслась вперед, не разбирая дороги. Бежала несколько минут, четко вперед, стараясь не отклоняться от курса, а потом, когда угроза быть замеченной миновала, выскочила на маячившую параллельно просеку. Она и привела меня к уже знакомой асфальтированной дороге, причем вышла я недалеко от магазина. Там, решив немного отдохнуть, я нашарила в кармане спортивных брюк какую-то мелочь, взяла чашку какао и уселась, силясь унять дрожь в ногах. Но отдохнуть мне не дали.

Еще несколько минут я рассеянно поддерживала светскую беседу о грибах с навязчивой девицей, а потом вежливо, но решительно распрощалась и на ватных ногах двинулась в отель. На полпути, вдруг спохватившись, я достала из кармана мобильный и, взглянув на снимок, ради которого так рисковала, ругнулась себе под нос. Пасмурная погода и темное еловое «убежище» меня подвели: весь задний план со стоявшими людьми и машиной оказался темным, зато впереди гордо красовалась подсвеченная, неестественного изумрудного цвета еловая ветка.

Уже выключая экран, я не поверила своим глазам – мобильная связь пробудилась к жизни. Подбодрившись первой хорошей новостью за день, я отыскала в контактах записанный вчера номер Кости и скинула ему эсэмэску с просьбой заехать, как только он освободится. После чего, немного успокоившись, продолжила путь к отелю.

Утешая себя тем, что мой защитник вот-вот появится и, возможно, прольет свет на происходящее в окрестностях, я резво поднялась по лестнице на четвертый этаж, решив хотя бы таким нехитрым способом отдать дань спорту. Бодрой поступью пройдя по мягкому ковру до своего номера, я потянулась к карману за ключом… и похолодела, застыв на месте.

Дверь моего номера была приоткрыта. Внутри, в узком коридорчике у ванной комнаты, стояла тележка с арсеналом средств для уборки. Такие обычно возили с собой горничные отеля, заходившие в номера, чтобы вынести мусор и убраться. Как правило, они появлялись утром или днем, стараясь сделать свою работу незаметно, в отсутствие отдыхающих, чтобы не причинять им лишних неудобств.

Странно, но вместо уже знакомой мне девушки в номере сейчас крутилась другая. Я не могла рассмотреть лицо новой горничной, зато успела заметить красивый медово-пшеничный цвет ее волос. Компанию неизвестной мне рослой барышне составлял невысокий поджарый парень в рабочей одежде, у ног которого стоял ящик с инструментами. Казалось бы, совершенно обычная ситуация: у горничных были дубликаты ключей, да и время как нельзя кстати подходило для уборки. А парень – наверняка электрик, пришел заменить перегоревшую лампочку. И все было бы вполне понятно, если бы они действительно занимались своей работой, а не… неужели рылись в моих вещах? Так и есть! Притаившись за распахнутой дверью ванной, я аккуратно заглянула в комнату. «Горничная», стоявшая спиной ко мне, беспардонно разложила на столе мой ноутбук, доступ в который я не удосужилась в свое время защитить паролем. «Электрик» же энергично шарил в шкафу, перекладывая мои вещи.

– …поторопись, новенький сообщение скинул, она засела в кафе. Надеюсь, надолго, он попросил Светку отвлечь ее разговорами, наплел какой-то ерунды, мол, сюрприз девушке готовит, нужно ее задержать, – озабоченно сообщил парень. Что-то в его облике показалось мне знакомым, но ситуация к долгим раздумьям не располагала. Покончив со шкафом, он снова обратился к напарнице: – Ну как, что там в компе?

– Ерунда какая-то, давние статьи, заметки, снимки… Видимо, она все последние фотки в телефоне хранит. Рисковая дамочка. А он в полном порядке, я бы познакомилась с ним поближе, – мечтательно, мелодичным голосом протянула «горничная». – Она-то – ничего особенного, а он – прямо красавчик.

Что значит «ничего особенного»? От возмущения я чуть не выдала себя, на полкорпуса высунувшись из-за двери. Ага, теперь уже оба «шпиона» беспардонно копались в содержимом моего компьютера. Что же привлекло их внимание? Я вытянула шею и присмотрелась: это была памятная, еще прошлогодняя неумелая «фотосессия», которую мы с Аликом в шутку затеяли, когда пытались залатать вечно текший угол потолка в его квартирке на последнем этаже. Помнится, Алик тогда перепачкался грунтовкой, потом бегал за мной, визжащей, пытаясь поцеловать, пока, наконец, не измазал и меня. В какой-то момент я решила, что необходимо запечатлеться в столь приметном виде, причем качественно, и любимый – редкий случай, ведь он был равнодушен к съемкам, – отыскал где-то старый штатив и фотоаппарат.

И теперь незнакомые и наверняка опасные люди в деталях рассматривали наш совместный портрет: брюнет богемного вида, поросший щетиной, с небрежно стянутыми в хвост длинными волосами и ярко-синими глазами, уверенно сжимавший в руке валик для грунтовки, и кареглазая девушка с аккуратным носиком, перепачканным белой краской, и выбивающимися из-под косынки каштановыми прядями, решительно вскинувшая фен… В этом снимке не было ничего особенного, но он хранил воспоминания о самой счастливой и, увы, короткой, безвозвратно ушедшей поре моей жизни.

– «Красавчик»? Ха, – пренебрежительно фыркнул мелкий «электрик». – Это он – ничего особенного, обычный мужик, а она – вполне… Хорошенькая, с формами, а еще… безбашенная, что ли, хотя по виду не скажешь. Как меня шуганула отсюда, до сих пор помню ее пендель! С такой не соскучишься. И он ее любит, это же видно… Так что у тебя нет шансов.

Слезы подступили к глазам, и я чуть не выдала себя снова, истуканом замерев на пороге комнаты. Обсуждавшие портрет люди явно не знали, что этой пары уже не существует. Я осталась одна и, сколько ни старалась, не могла начать новую жизнь. Уж личную-то точно. Я по-прежнему часто говорила об Алике в настоящем времени, по привычке забредала в мужские отделы с одеждой, присматривая ему что-нибудь, покупала его любимую еду, и потом Анька, утешая меня, снова втолковывала что-то о защитных механизмах психики… Сказать по правде, и за это «интервью у покойника» я уцепилась, чтобы найти спасение от вечной тоски. Правда, я и представить себе не могла, что меня ждут столь опасные приключения…

Из комнаты вдруг донесся какой-то писк.

– Надо спешить, – распорядился мелкий. – Сообщение от новенького, она ушла из кафе и направилась в отель. Надо убраться до ее прихода. Хорошо мы подсуетились, пока связь есть. Скорее, выключай ноут. Лифт не слышно? Надо бы еще через пару дней сюда наведаться, все досконально проверить. Наверняка полезет копать дальше, не пришлось бы останавливать… Проверь, никаких следов нет? Все должно выглядеть, как было!

Паника мгновенно накрыла меня, и, отступив в ванную, я прямо в одежде забралась в душевую кабину. На мое счастье, тут же загрохотала тележка, и мне удалось довольно тихо задвинуть за собой створку. В следующий миг дверь ванной мягко закрылась, а потом кто-то быстро повернул ключ в замке номера.

Я еще минут пять пряталась в кабине, в резиновых сапогах и с корзинкой. В другое время я наверняка оценила бы абсурдность ситуации, но сейчас мне было не до смеха. Похоже, я вклинилась в странную разборку минимум двух конкурирующих организаций – а то и всех трех, учитывая моего сегодняшнего неожиданного спасителя из леса. Правда, это мог быть заплутавший грибник, но мне, если честно, в такое везение не верилось.

Человек, которого я спугнула у номера несколько дней назад, все-таки добился своего. Да, он не нашел ничего интересного, но обещал вернуться, и от этой мысли все внутри заныло от страха. Возможно, я и справилась бы с таким мелким парнем, но вдруг ему вздумается пожаловать ко мне с оружием? Мелкий, мелкий… Что-то знакомое, никак не ухвачу. И кто такой этот «новенький»? Что за сборище на просеке я застала? Кто меня спас, специально или случайно? Да, а почему все-таки убили Живчика? И не означают ли сегодняшние события, что меня предназначили на роль следующей жертвы?

Последний вопрос встряхнул меня, резко выводя из ступора. Я вышла из кабины, скинула сапоги и, в который раз возблагодарив светлые силы, подарившие мне счастливые мгновения работы сотовой сети, набрала номер. Сказав всего пару слов, я отключилась и спешно направилась в комнату. За рекордные двадцать минут я успела вымыть сапоги, собрать вещи, принять душ и одеться. Напоследок окинув взглядом номер, я повесила на руку корзинку, выкатила чемодан в коридор, заперла дверь и зашагала к лифту. Внизу меня уже ждала машина.

* * *

– А как ты вообще оказалась там, в этом лесу? – грозно спросил Костя, наливая себе вторую тарелку грибного супа. – Ведь обещала же не выходить с территории отеля!

– Отправилась за грибами, – невинно похлопала глазками я, будто не замечая, как возмущенно раздулись ноздри моего защитника. – В ближнем лесу народу не протолкнешься, а в Графском никого нет. Грибок за грибком – и зашла куда-то…

– «Зашла куда-то» – ты издеваешься?

Как все-таки хорошо, что я решила его накормить, это немного снизило градус раздражения.

– Ладно, скинь мне все фотографии из леса: и новые, и те, что делала раньше, попробую что-нибудь пробить об этих машинах. Или это была одна машина? А ну-ка вспомни еще раз, что конкретно ты видела, тогда и сейчас.

Послушно напрягая память, я в который раз поведала о своих прогулках. Если честно, меня немного обидело то пренебрежение, с которым Костя отнесся к непонятному «обыску» в моем номере. Он невнимательно, не скрывая нетерпения, выслушал мой сбивчивый рассказ, гораздо больше заинтересовавшись людьми из леса. Меня же, напротив, они почти не волновали. Даже если собрались «порешать» какие-то вопросы, ко мне лично это отношения не имело. В отличие от наглого рыскания по моим вещам. Но особенно мне не понравилось это «Не пришлось бы останавливать…» из уст мелкого. Воображение уже рисовало леденящие кровь способы заставить меня успокоиться…

Кстати, я поняла, почему фигура «электрика» показалась мне знакомой. Человек похожей комплекции подслушивал каких-то троих мужчин на берегу параллельно со мной. Они несли полный бред: «щенок», «овечки», «мертвяк»… Надеясь, что Костя хотя бы отчасти объяснит услышанное, я откровенно рассказала ему и о том, чем занималась в момент убийства Живчика. Такого всплеска ярости я, признаться, не ожидала…

– Нет, с тобой поседеешь раньше времени, это точно! – Он резко дернул руками, задев тарелку и немного расплескав драгоценный суп из сыроежек. – Все-таки первое впечатление – самое правильное. Ты ненормальная! Зачем лезешь, куда не просят? А потом, разумеется, начинаешь бояться за свою жизнь, и не без оснований…

Взглянув на мое исказившееся от ужаса лицо, он понял, что переборщил, и неловко потрепал меня по плечу.

– Не волнуйся, здесь ты будешь в безопасности, я прослежу. Только пообещай, что не сунешься больше в тот лес. И отныне не будешь подсматривать, подслушивать, вынюхивать, выпытывать, фотографировать…

– Не ругай Риту, – перебила его Маша, аккуратно отправлявшая в рот кусочки котлетки и с интересом наблюдавшая за нами. Она произнесла это тихо, но грозный отец услышал – и беспрекословно подчинился. По окончании ужина девочка отправилась в гостиную смотреть мультики, заручившись моим обещанием уложить ее спать.

– А что же мать Маши, почему она не живет с вами? – не удержалась от бестактного вопроса я, глядя вслед бодро топавшей самостоятельной малышке. – Прости, снова лезу не в свое дело… Между супругами бывают размолвки, но ради детей нужно искать компромисс, какие-то возможности для общения. Даже если вы в разводе…

Костя покачал головой, останавливая мою проникновенную речь.

– Дело не в разводе, – удрученно произнес он. – Моя жена погибла три года назад. Я не люблю говорить об этом…

Мне стало не по себе. Что я наговорила на берегу после праздника, неверно истолковав ситуацию? Вечно эта моя дурацкая прямолинейность – мне, определенно, нужно вырвать язык! Неудивительно, что Костя тогда отреагировал грубо…

– Прости, пожалуйста, – тихо произнесла я и почувствовала, как зарделись щеки. – Я и предположить не могла… Тогда, на берегу, Маша сказала, что ищет маму, и я поняла ее буквально.

– Ничего страшного, ты же не знала, – великодушно отмахнулся Костя. – Дочка почти не помнит свою мать – и нашу семейную ситуацию воспринимала как данность. До тех пор, пока не пошла в детский сад и не увидела, какие семьи у других детей. С тех пор у нее появилась идея фикс: найти мне жену, а себе – маму. Стоит Маше попасть в какую-то компанию взрослых, мгновенно принимается за поиски, а я потом сгораю со стыда. На этот раз она выбрала тебя.

Как странно… Перед отъездом мы с Анькой разговаривали о детях, я считала себя бесконечно далекой от этой темы, а сейчас вдруг осознала, что за каких-то пару дней успела привязаться к почти незнакомой девочке. Эта прелестная малышка наверняка нашла бы себе маму в рекордные сроки, если бы «в нагрузку» к ней не шел неприветливый, свирепого вида папаша. Взять хотя бы меня… Он мгновенно дал понять, насколько я ему отвратительна. И все-таки надо отдать Косте должное, раз при всей своей неприязни он стал помогать мне – а после того как я застала в своем номере чужих людей и решила бежать из отеля, великодушно предложил пожить пока у него.

– Как же ты справляешься с ребенком в одиночку? – вырвался у меня очередной неделикатный вопрос.

Костя пожал плечами.

– На лето мы приезжаем сюда, в деревню. Здесь живут близкие моей матери, а еще родители жены, они все с удовольствием возятся с Машей. Да, мой сосед – священник, ты наверняка его уже видела. Надежный, ответственный, он иногда присматривает за ребенком. Осенью мы возвращаемся в Москву: там сложнее, дочке не хватает внимания, но выкручиваюсь. То сам, то няня помогает. У меня строительная фирма, пока небольшая, но планирую развиваться. Началось все с мелкого ремонта, постепенно собрал бригаду специалистов, клиенты стали передавать нас «с рук на руки». Здесь иногда контролирую строительство коттеджей, поселок ведь разрастается…

Ремонт, няня, недостаток внимания в городе – я ухватилась за смутную идею, на которую меня навели слова Кости. Опять он скажет, что я лезу куда не просят, но решение проблемы существует!

– Послушай меня, только не злись… – Уже одной этой «преамбулы» хватило, чтобы Костя насторожился, оторвавшись от ужина. – Собирая информацию о твоем отце для журналистского задания, я познакомилась с его сестрой. Боевая дама, поначалу чуть с лестницы меня не спустила. Оказалась отличной теткой, с юмором, с характером – уверена, вы нашли бы общий язык! Живет она в квартире, которой требуется ремонт, а еще у нее проблемы со здоровьем. Но главное, она страдает от одиночества. Только представь: общительный умный человек заперт в четырех стенах! Кстати, она чувствует себя виноватой, просила меня отыскать племянника, то есть тебя. Хочет отдать тебе все, что осталось после отца. Она наверняка будет счастлива, узнав о существовании Маши! И с удовольствием станет присматривать за ней…

Кажется, я зря тратила красноречие, взахлеб расписывая Косте преимущества общения с тетей. На протяжении моего рассказа он раздраженно мотал головой, будто отрицая саму возможность подобных встреч. А когда я закончила, уже кипел от негодования:

– «Чувствует себя виноватой»? Еще бы! Мою маму на дух не выносила, даже на свадьбе родителей не была. Конечно, моя мать простая, из деревни, а она наукой занимается, интеллигенция! Да и потом… что-то я не припомню никакой тети в своей жизни. Ей всегда было плевать на нас! А теперь разгребает последствия своего высокомерия. Только я тут ни при чем, увольте!

– Костя… – Я поняла, что придется немало постараться, чтобы убедить его пообщаться с Ниной Николаевной хотя бы один раз. – По-моему, тебе нужно встретиться с ней. Или просто поговорить по телефону. Да, она долгие годы была сосредоточена на работе, но и брата не забывала. Кстати, она провожала тебя в первый класс, не помнишь? А на свадьбе не была по вине администратора Боба… то есть… прости, твоего отца. Я еще не совсем разобралась в теме, но, кажется, этот господин в темных очках сыграл негативную роль в его жизни.

– «Еще не совсем разобралась в теме»? – мгновенно уцепился Костя, хватаясь за голову. – Бога ради, что значит это «еще»? Тебе мало приключений за последнее время? Все, хватит твоей, с позволения сказать, журналистской деятельности! Сиди дома, вари суп, пеки пироги, собирай ягоды на полянке перед домом, спи, читай, гуляй по дорожке к церкви – делай что хочешь, отдыхай вволю, только больше никуда не лезь! Договорились?

Посмотрев в горевшие искренней тревогой глаза, я послушно кивнула.

Костя тут же успокоился, приступив к поглощению котлеток. Он был так занят ужином, что не заметил моих скрещенных под столом пальцев…