Текст книги "Господин моих кошмаров"

– Хожя-я-яйка, – с обожанием в голосе протянул доселе молчавший Шо. – Какая же ты великолепная!

– Меня больше интересует, почему тут кошмар такой нетипичный, – прикусила губу я, машинально почесывая глазастика между ушами. – Странно это все… странно.

Над головой сверкнула молния, послышался раскат грома, а потом злой голос на грани процедил:

– В цир-р-рк все превратила. Но ничего…

Что именно «ничего» – уточнить не успела. Земля разверзлась, и я с криком полетела вниз.

Сначала вокруг был колодец, сложенный из человеческих костей, что таращились на меня черепами и червяками, копошащимися в пустых глазницах. А потом настала темнота…

Фаза быстрого сна. Стадия 3

Мрак встретил меня негостеприимно.

В противовес недавней Африке, здесь была Антарктида.

Холодно. Тот самый лютый холод, который мгновенно сковывает, если ты оказываешься в легкой одежде. Замораживает, пробирается под кожу… забирает тепло с каждым выдохом.

Я зябко обхватила руками плечи и огляделась. Лево и право, низ или верх… никакой разницы – везде темнота хоть глаз выколи.

Ощущение полной слепоты – это… ужасно. Страшно было пошевелиться – словно со всех сторон надвигается нечто кошмарное.

– Шо?

Тишина почти болезненно ввинчивалась в уши.

– Шо, где ты?!

Меня медленно, но верно охватывала паника. Почему-то перспектива потерять единственное доброжелательное существо в этом сумасшедшем мире казалась катастрофой.

– Спокойствие, т-т-только спокойствие, – вспомнила заветы «великого» и попыталась прийти в себя.

Так, где я? Видимо, на очередном витке кошмаров от сноходца, и мой ужас – это именно то, чего он добивается.

Я висела в великом ничто и пыталась отрешиться от эмоций. Меня нет… чувств нет…

Я думала. Почему-то приемы в стиле «представьте солнышко, подумайте о прекрасном, постарайтесь воспроизвести самые счастливые моменты своей жизни», рекомендуемые психологами, не просто не работали, а казались на редкость бесполезными.

Зачем, если вокруг все иначе?!

И зачем тратить столько слов, чтобы объяснить, что чувствует человек в таких снах, если достаточно одного слова: страх?

В отдалении вдруг мелькнуло что-то желтое. С меня маслом стекло оцепенение, и, встрепенувшись, я недоверчиво уставилась на далекое пятно.

– Шо?..

Показалось, или оно запрыгало верх-вниз и даже помахало?..

Я кинулась вперед, стараясь вырвать тело из вязкой пелены холода. Это сложно. Сначала надо было заново научиться сгибать заиндевевшие пальцы, после – шевелить кистями и руками. Я действовала быстро. Шипела от пронзавших конечности болезненных мурашек, но все равно не переставала разминать тело, с отчаянной надеждой и страхом вглядываясь в темноту с желтым пятнышком вдалеке. Только бы не пропало! Только бы не пропало!

Рывок вперед. Еще один, и еще.

Оказывается, перемещаться в невесомости безумно сложно и утомительно.

Но я была упрямой! Еще, еще, и еще, и снова!

Пятно временами как будто издевалось: то приближалось, и тогда казалось, что еще несколько усилий – и удастся разглядеть, Шо это или нет, а в следующий миг вдруг вновь становилось невозможно далеким.

До меня быстро дошло, что это очередная уловка господина кошмаров.

Я горько усмехнулась и, запрокинув голову, проговорила:

– Надежда – самая лучшая забава, придуманная, чтобы издеваться над людьми. Не так ли?

Ответа не последовало. Но стало словно еще холоднее, и я, окончательно потеряв интерес ко всему, свернулась клубочком и закрыла глаза.

Холод так быстро растекался по телу, что я уже не могла шевелиться.

Долго… бесконечно долго. Почему-то как раз в этот момент вспомнились слова Шо о том, что время здесь бежит иначе и я могу пробыть тут вечность. А то и вовсе не проснуться…

Вы знаете, что это такое – бесконечно долго находиться наедине с собой? Говорить только с собой. И через какое-то время возненавидеть даже этого единственного собеседника.

Ругаться, мириться, истерически хохотать в пустоте.

Кажется, именно в этот момент я сделала первый маленький шажок к сумасшествию.

Шаги, раздавшиеся в тишине, я встретила с радостью.

– Так-так-так… – знакомый голос эхом прокатился во мраке. – Кто у нас тут? Непослушная мышка Мила?

Я открыла глаза.

Внутренности облизнуло жаром злости.

Явился?

Почему-то появление моего мучителя встряхнуло меня и добавило сил к жизни, а не наоборот. Сейчас я впервые осознала, что хочу не только спокойствия, но и мести. Я желаю, чтобы этот мерзавец сам, в десятикратном размере прочувствовал все, что со мной творил! На собственной королевской шкурке!

– Что же ты молчишь? Уже не такая боевая, как совсем недавно…

Я вновь не удостоила его ответом, понимая, что тут как в суде – любое слово будет использоваться против меня. Ничего, дорогой мой, не переживай. Придет время, и я тебе отвечу. За все, по всем пунктам. Поверь, ты не обрадуешься.

– Скучно.

Он отчетливо зевнул, а после щелкнул пальцами, и мне в руки свалился всхлипывающий от страха теплый пушистый комок.

– Хожя-я-яйка-а-а-а! – горестно взвыл Шо, прижимаясь ко мне как можно ближе.

– Хозяйка, хозяйка. Хватит ныть уже! – раздраженно откликнулся Сноходец. – Все, Мила, твой путь лежит дальше. Вперед!

– Новый круг личного ада? – хмыкнула я, наконец ему отвечая. – Демоверсия меня не впечатлила, уж извини.

– Вовсе нет. Просто тебе действительно пора…

Фаза быстрого сна. Стадия 4

Пробуждение оказалось паршивым.

В ушах стоял противный звон будильника, веки словно свинцом налились, и не было сил даже протянуть руку и выключить надоедливую мелодию. Помнится, только вчера скачала эту звуковую мерзость в расчете на то, что она поднимет даже мертвого, не то что заблудившуюся во снах меня. Расчет оказался верным.

Так… Надо сделать над собой усилие и воскреснуть. Увы, я не Лазарь и помощников в этом благом деле ожидать не стоит.

– Мила, выключи эту гадость, – раздался неподалеку сонный мужской голос. – Ты ближе.

Спасибо шоку: у меня мигом нашлась энергия на то, чтобы открыть глаза и рывком сесть.

Рядом со мной растянулся Мишка, или Медведь, недовольно зыркнувший на меня из-под растрепавшейся челки.

– Что ты так дергаешься?

– Ничего, – я бледно улыбнулась в ответ и зашарила по кровати в поисках телефона. Раскопки в одеяле вскоре увенчались успехом, и я наконец отключила звонок.

– Ну и чудно, – друг зевнул и снова зарылся лицом в подушку.

Я потерла глаза, огляделась. В квартире, кроме нас, кажется, никого не было, что уже странно для такой тусовки.

Пихнула Медведя в бок и спросила:

– А где все?

Друг перевернулся на спину и наградил меня недовольным взглядом, без слов высказав, что он думает о тех, кто мешает ему спать.

– Выпроводил под утро, когда метро открылось.

– А сам что застрял?

Я с тихим стоном потерла почему-то затекшую шею. Блин, опять все тело болит и ноет. Впору в суд подавать на Сноходца за моральный ущерб.

– А я за тебя переживал. Раньше ты не имела привычки отключаться на балконах.

Логично.

Вспомнив, что́ отправило меня в королевство кошмаров, я поискала на голове шишку от удара, но, как ни странно, не нашла. Любопытно…

– Мила, что с тобой происходит? – серьезно спросил друг, не отрывая от меня внимательного взгляда.

Я потупилась. Мишка был тем самым человеком, которому совсем не хотелось врать. Друг детства. Почти как брат.

– Плохие сны, – кратко ответила я и решительно вылезла из кровати, тем самым поставив точку в допросе.

Дорога в ванную показалась моему организму тем еще испытанием. Закрыв дверь, я напряженно посмотрела в зеркало. Отражение не радовало. Бледная, в желтизну кожа, встрепанные тусклые волосы, нездоровый румянец и лихорадочно блестящие глаза.

– Красавица, – криво усмехнулась я.

У меня было стойкое ощущение, что душу выжали как лимон и даже на цедру покрошили. Я ничего не хотела… Только чтобы все это наконец закончилось. Устала. Очень устала.

По щеке скользнула слеза, и, коснувшись кожи, я задумчиво растерла влагу между пальцев.

Плачу. Я плачу.

Меня, активную и веселую девчонку, которая никогда не сдавалась и везде была главной заводилой, измучили до слез.

В душе, опустошенной кошмаром, вновь начала шевелиться злость на потустороннего гада.

Я решительно вывернула до упора вентиль с холодной водой и сунула под нее руки, а после начала с фырканьем умываться. Мокрое и немного повеселевшее отражение уже не напоминало больную на последнем издыхании.

Стянула с себя одежду и полезла в душ. Все, хватит рефлексировать.

Ледяная вода встряхнула, и через десять минут я чувствовала себя гораздо лучше. А внешность… Еще раз критически оглядев замученное отражение, я подмигнула ему и потянулась к косметичке. В итоге моську в зеркале было не узнать! Тоналка, пудра и румяна – наше все!

Последним штрихом стала капля любимого цитрусового масла. Его я использовала в тех безнадежных случаях, когда мало того что жить не хотелось, еще и на работу нужно было ехать.

В общем, когда я появилась на кухне, где вовсю хозяйничал Медведь, то была уже блистательна.

– Ну, доброе утро, ночная птичка, – кинул на меня беглый взгляд приятель. – Смотрю, перышки почистила и ожила?

– Так точно, – я плюхнулась за стол и с брезгливой миной отодвинула в сторону пустую бутылку из-под текилы и шеренгу стопок. – Опять не убр-р-рали.

– Словно для тебя это новость, – хмыкнул Миша.

– Во мне все никак не сдохнет вера в лучшее! – пафосно ответила я и, решив внести свою лепту в наведение порядка, начала разгребать стол.

Пока приводила все в порядок, рассеянно кивала болтовне друга – Мишка рассказывал о том, как прошла его поездка, закончившаяся ссорой с очередной девушкой.

Мишаня – шикарный парень, с хорошей работой, машиной, квартирой и адекватным характером. И всему этому богатству, увы, катастрофически не везет с девушками. А ввиду влюбчивости Мишки текучка кадров на этой «должности» у него та еще.

Мы с ним дружим едва ли не с первого года жизни, когда я в знак нерушимости наших отношений треснула его погремушкой по голове и, пихнув, скинула с дивана. Он отомстил мне спустя пару лет, торжественно выбив первый молочный зуб. На этом кровная вендетта «око за око, зуб за зуб» была закончена и с тех пор мы не разлей вода.

Вот и сейчас он с тревогой косится на меня. А я… а что я? Ищу смысл жизни и ответы на вопросы в глубинах кофейной чашки.

На какой-то миг мне почудилось, что в темном напитке мелькнуло чье-то лицо. Я нервно отдернула пальцы. Кофе перелился через край, пачкая белоснежный фарфор и растекаясь по скатерти.

Сверху на некрасивое пятно легла салфетка.

Я лишь вздохнула. Надо мной стоял Миша. Скорее всего, именно он и отражался в сверкающей, словно зеркало, поверхности напитка.

– Давно у тебя проблемы со сном?

– Со сном у меня все хорошо. А вот со сновидениями плохо.

Я всё-таки рассказала приятелю, что уже почти месяц не сплю из-за мучающих меня по ночам кошмаров, умолчав только о том, что теперь галлюцинации начались и наяву.

– К психотерапевту ходила?

Передо мной поставили тарелку с глазуньей и ломтиками бекона. Сам Мишка опустился напротив, притянул к себе отвергнутую мной чашку и сделал большой глоток.

– Угу, – я ткнула вилкой в желтый «глазок». Тонкая пленка порвалась, и желток растекся по тарелке.

Хм-м-м… по цвету почти как Шо.

Я помотала головой, отгоняя воспоминания о снах. Потом. Всё потом.

– И что говорят? – терпеливо выжимал из меня информацию Медведь.

– Переутомление, говорят. Но, как ты видишь, я уже две недели в отпуске и лучше не становится. На работу завтра, а я… – я досадливо скривилась и взъерошила волосы. – А я никакая.

– Реально продлить отпуск? Или уйти на больничный?

– По состоянию психического здоровья? – скептически поинтересовалась у приятеля. – О да, на работе прям обрадуются!

– Можно что-то придумать.

– Можно, – послушно согласилась я и приступила к еде.

Некоторое время на кухне стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом металла о стекло тарелок. Вкус еды почти не ощущался, в душе поднималось глухое раздражение. Это смешно, но поесть я всегда любила, небезосновательно считая гастрономические удовольствия одними из немногих наслаждений, доступных всегда. И этого меня лишил… поганец потусторонний.

– Ковыряешься так, словно там тараканы, – несколько обиженно протянул друг, когда я отодвинула почти полную тарелку.

– Просто вкус еды не ощущается.

– Может, от лекарств вкусовые рецепторы приглушены?

– Не знаю. Но мне кажется, не в этом дело.

– Ты меня пугаешь, Сова. Родителям говорила?

– Нет, Миш. И тебе не советую, – я требовательно посмотрела на него и, опережая возражения, добавила: – Пока это моя проблема. Я с ней справляюсь и не вижу повода беспокоить родных.

– Пока справляешься? Да уж, вижу. Мила, ты похожа на свеженького зомби! Просто мечта некроманта-некрофила, а не девушка.

Я не ответила, посчитав это лишним. Встала, подошла к подоконнику и, включив электрический чайник, не оборачиваясь, проговорила:

– Ты сам знаешь, что волновать сейчас маму – последнее дело. Беременность и так проходит довольно тяжело… потому, Мишань, прошу тебя как друга. Здесь инициативу проявлять не нужно.

– Хорошо, хорошо, – вздохнул мой отважный медведь.

Вот так… правильно.

Я горько усмехнулась. Ирония судьбы. Родители ждут второго ребенка, а первый в это время благополучно едет крышей.

Мама и папа переехали за город год назад, как раз после решения завести малыша. Свежий воздух, просторный частный дом и прочие прелести.

А я осталась счастливой обладательницей квартиры, свободы и… одиночества.

Во время одной из наших бесед психотерапевт корректно указал, что все мои кошмары – это лишь неосознанная попытка привлечь к себе внимание. Вроде бы логично, но вызывает внутренний протест.

Стребовав с Миши клятву не говорить ничего родителям, я ускакала одеваться и после этого выпроводила друга из квартиры.

Сама же, пользуясь последним днем отпуска, села дальше изучать осознанные сновидения.

По всему выходило, что у меня именно они. Раньше я считала, что это обычные сны, но со временем поняла: нет, осознанные сновидения. Уровень профессионализма повышался!

Самой достоверной литературой на эту тему я посчитала труд Карлоса Кастанеды. Он как раз писал о странных сущностях, живущих в мире снов. Они питались страхами, кошмарами и прочим негативом. Особенно любили осознанных путешественников по снам. Мы вкуснее.

Получается, мой гаденыш – именно такая сущность… А я – его любимый десерт.

И при таком раскладе сноходец скорее я, чем он. Он как раз абориген! Самый наиклассический! Агрессивный и промышляющий каннибализмом! Хотя кто сказал, что господин моих кошмаров человекоподобен?

Я с непередаваемым выражением на лице посмотрела на книги и свои записи.

– Точно крышей поехала. Всерьез рассматриваю это как причины творящейся в жизни чертовщины!

Я порывисто поднялась из-за стола и пошла на балкон. Нервно нашарила пачку сигарет, забытую кем-то из приятелей, и, щелкнув зажигалкой, затянулась. Покосилась на целую и невредимую вазу, все еще стоящую на верхней полке. Значит, на меня ничего не падало…

При свете дня вся эта лабуда про кошмарики, сны и проживающих в них прожорливых сволочей, тянущих энергию из живых, вдвойне казалась мистической чушью.

Решив больше не выносить себе мозг, я докурила сигарету и отправилась на пробежку. Да и в магазин надо – в холодильнике шаром покати. Мишка дожарил последние яйца.

Время до вечера пролетело в домашней суете и бытовых хлопотах. Я даже не ложилась спать днем, чтобы бодрствовать ночью. Было ощущение, что я переступила какой-то внутренний рубеж и у меня активировался режим пофигистки. Эти перемены мне нравились, а потому я легкомысленно напевала песенку и полировала книжные полки от пыли. Пыли тут не существовало уже минимум несколько минут, но меня сие не останавливало. Монотонная работа успокаивала.

Стрелки часов медленно подбирались к десяти вечера. В углах привычно сгущались тени.

– Не надо на этот раз на меня ничего ронять, – негромко попросила я, заметив, как зашатались книги над головой. Томики застыли, а потом качнулись туда-сюда.

Я это расшифровала как «а то что?».

– Придумаю!

Книги с грохотом рухнули.

Кто-то злится? Так тебе и надо.

– Не любишь Кастанеду? – хмыкнула я, поднимая книги, и поставила их обратно. – А зря, он про вас много писал.

– Ерунда-с-с-с, – гневно прошипели из ниоткуда.

– Сам ты ерундас, а Кастанеда – уважаемый ученый, муж и философ, – пафосно ответила я, чрезвычайно ехидно улыбаясь уже знакомым глазам на потолке. Оные возмущенно похлопали на меня ресничками и зажмурились, стоило мне захихикать и торжественно предъявить им оттопыренный средний палец. Видимо, глазюки отличались тонкой душевной организацией.

– Хамка-с-с-с! – вновь гневно прошипел кастанедовский глюк. Ну, и мой теперь.

– И вовсе не хамка, а девушка в сложной ситуации, – наставительно заметила я и обратилась к глазкам: – Сгиньте!

Как ни странно, послушались. Сначала щупальца, на которых висели глазки, втянулись в облако тьмы на потолке, а после вся эта черная клякса смачно шлепнулась на ламинат, с тихими завываниями расползлась по углам, куда не добирался свет ночника, и там затаилась.

Я аж умилилась от того, какие они послушные!

Вот интересно, а эти глазки, тьма и прочая гадость – это тоже, так сказать, Сноходец или что-то иное? Кто-то иной…

Решив не углубляться в размышления, я направилась в ванную.

Вернувшись, выключила весь свет, кроме тусклого настенного бра, и забралась под одеяло. Будем следовать тактике: раньше сядешь – раньше выйдешь! Я отвернулась к стенке, зевнула, закрыла глаза… и почти сразу уснула.

Фаза быстрого сна. Стадия 5

Кошмар начался необычно.

Я вновь оказалась в странном пространстве, в невесомости. Но в отличие от прошлой ночи тут была не мгла, а странный предрассветный сумрак.

– Пока не страшно, – очень глупо и смело заявила я, заинтересованно вертя головой.

– Да? – мрачно поинтересовались у меня в ответ.

Я резко развернулась, но не учла особенностей невесомости и отлетела в сторону, кувыркаясь. На то, чтобы выпрямиться, потребовалось некоторое время.

– Цирк, – крайне недовольно резюмировал все тот же голос.

– А то, – с веселой злостью ответила я, наконец разглядев в отдалении фигуру в бесформенном балахоне. – Культурная программа у тебя бедновата. Приходится самой вносить креатив.

– Бедновата, говоришь? Сейчас исправим!

Сумрак полыхнул ослепительно белым светом, и я со стоном закрыла лицо руками. Глаза болели просто невыносимо.

Садист чертов.
Когда отняла руки от лица, обнаружила, что гравитация вернулась, и я лежу на кровати. Кровать оказалась своя, родная.

– Это все? – неверяще поинтересовалась я у пустого потолка. Там даже глаз не было.

Ничего не понимаю. Он меня отпустил?

Потерла подбородок. Хм-м-м, а где гарантия, что я не все еще сплю?

Как писал Кастанеда, признак того, что ты спишь, – дефекты рук. Больше или меньше пальцев, они короче или длиннее. Вспомнив заветы философа, включила свет и посмотрела на свои руки. С ними что-то должно быть не так.

Мягкий медовый свет ночника залил постель, меня на нем, пижаму в совушках и… не мои чересчур длинные и когтистые пальцы. Я задумчиво перебрала ими в воздухе.

Значит, сон. Новый виток кошмара.

Но я уже не та насмерть перепуганная девочка, какой была в начале всех этих приключений. И теперь я знаю, что ему от меня нужно. Страх, безнадега, ужас. Эмоции. А предупрежден – значит, вооружен! Господин моих кошмаров, у вас ожидается голодный паек!

В общем, я наслаждалась боевым настроем. Недолго. Секунд тридцать.

Потом за окном медленно и торжественно пролетела летающая тарелка. Я подавила желание протереть глаза. Тарелка вновь, мигая огоньками, проплыла в отдалении, затем ненадолго зависла и, развернувшись, приблизилась к моему окну. Ставни с грохотом распахнулись, почти вырывая щеколды из пазов, взметнулся тюль, и по полу комнаты зашарил луч. Память покопалась в просмотренных фильмах про инопланетян и любезно подсказала, что именно такой штукой несчастных землян затягивают в недра космических кораблей.

Инстинкт самосохранения, бывший при мне даже во сне, робко подсказал, что неплохо бы проснуться или хотя бы спрятаться во-о-он в том углу!

Не успела! Пятно света хищно запрыгнуло на постель, а после перетекло на меня.

Я ощутила, как тело обмякло, и осела на кровати, не в силах пошевелить пальцем, повернуть голову… и высказать все свое матерное отношение к ситуации.

Неведомая сила подняла меня и потащила к окну. Глядя на приближающуюся ко лбу раму, хотела малодушно зажмуриться, но не пришлось. Пятно света затормозило, развернулось и аккуратно выплыло на улицу. Я мигом вспомнила, что живу на четырнадцатом этаже и падать, если что, безумно высоко.

Обошлось. Я, в пижаме и одеяле, медленно и величественно плыла к инопланетному кораблю. Зная Сноходца – на эксперименты и мучения, не иначе.

Но если вспомнить мой последний сон…

Ад явно воплотился совсем не так, как задумывал господин моих кошмаров.

Скорее всего, потому что я наконец перестала его бояться.

Сны – мои. Хозяйка в них – я.

Разум заменил ужасы на юмор? Есть же присказка о том, что сложно бояться смешного.

Я окинула летающую тарелку долгим взглядом и усмехнулась.

Кошмарика ожидает сюрприз. Он не знает, какое дикое количество литературы написано на тему великой любви между землянками и инопланетянами!

Если бы могла, точно бы разразилась злодейским смехом.

Теперь я смотрела на приближающуюся летающую тарелку с алчным интересом.

Видимо, Сноходец не продумал, как эта штука должна открываться, а потому я просто неожиданно обнаружила себя в просторном, обитом металлом помещении. Зал для переноса?

Меня ощутимо приложило о пол, а затем лучик исчез. Я выровняла дыхание и с кряхтением встала, потирая ушибленную поясницу.

Вокруг столпилась инопланетная делегация. Делегация была так потрясающе страшна, что я мысленно восхитилась больной фантазией Сноходца.

Щупальца, слизь, много-много противных глазок без ресничек.

Судя по всему, творец этого ужастика особо не заморачивался и сделал своих инопланетян похожими на все сразу. У них даже клювы и копыта были!

– Человечка! – презрительно щелкнул жвалами ближайший инопланетянин. – Мы принесли тебя сюда для того, чтобы…

Я встала в величественную позу, завернувшись в одеяло на манер римской тоги, и пафосно воскликнула:

– Я всё знаю!

– Что? – недоверчиво моргнул на меня всеми шестью глазами со страшной морды ближайший космический осьминожка.

– Всё, – доверительно сообщила ему я. – Ведите к капитану! Ему больше незачем скрывать свои чувства. Я знаю, что он украл меня как раз для того, чтобы жениться и ни в чем себе не отказывать. В смысле, мне ни в чем не отказывать.

Ба-бам-с! Клювики у осьминожек отвисли.

– Это как?

– А вы считали, что притащили меня сюда для опытов? Дура-а-ашки, – я игриво потрепала по голове ближайшего жутика и приказным тоном спросила: – Где тут дверь?

– Там… – щупальце ткнуло в ближайшую стену. Она тут же засветилась и явила миру проход.

– Все за мной, – я решительно закинула на плечо сползший конец одеяла и зашлепала босыми ногами к выходу.

Антураж космического корабля, к сожалению, не отличался особым разнообразием. Тусклый свет, светло-стальные коридоры, лампочки и периодически встречающиеся члены экипажа. Первыми я заметила огромных, похожих на горилл, очень накачанных ребят в мундирах. Но не успела эта компашка открыть клыкастые пасти, чтобы выдать нечто по сценарию, как я ускорила шаг, зыркнула на них из-под растрепавшейся челки и рявкнула:

– Почему бардак на корабле?!

Военные прижались к стене, встали навытяжку и, козырнув, ответили:

– Никак нет, все хорошо!

– Во-о-ольно, – процедила я, глядя на них с нехорошим прищуром. Космические вояки нервно сглотнули. – Но чтобы больше не повторялось!

И пошла дальше! Ай да я! Ай да молодец! Ай да отсутствие логики в женских снах!

К рубке мы подобрались довольно быстро. Пока шла, продумывала, на что заменить ужастиков, занимающих главенствующие роли на этом корабле.

В данный момент этот сон точно под моим контролем и я могу влиять на то, что здесь происходит. Вопрос, в каких пределах, конечно.

Пусть у нас в рубке ребята посимпатичнее уже встреченных сидят, ладно?

Двери с шипением разъехались, я вошла в помещение и… выпала в осадок.

В кресле напротив меня сидел… сидел просто офигительной прелести блондин!

А дальше было… «посмотрите направо, взгляните налево»!

Справа за навигаторским пультом обнаружился высокий мускулистый брюнет, сосредоточенно любующийся на голографическую карту и нервно постукивающий по голенищу сапога… хвостом! Ей-богу, хвостом!

Слева, заложив руки за спину и что-то набирая в планшете, стоял четырехрукий рыжий мужчина с убранными в косу волосами. И в моих глазах его не портили даже лишние конечности!

Все трое были в белой военной форме, которая очень напоминала парадную форму русских морских офицеров.

В общем, любимый цвет, любимый размер. Виагра космического разлива!

Я метко шлепнула рукой по панели, закрывающей дверь, и она встала на место, отрезав меня от щупальцеобразных ученых и оставляя наедине с тройной дозой прекрасного.

– Вы кто? – взглянул на меня небесно-голубыми глазами блондин.

– А вы кто? – задала встречный вопрос я, с печалью вспомнив о своей моногамности.

Но я – русская женщина, а русские добром не разбрасываются.

Хищно оглядывая сексуальную троицу, я прикидывала, кому из них повезет быть капитаном, а какие будут любить меня всю оставшуюся жизнь!

Ну а что мелочиться? Когда еще получится так знатно потроллить гаденыша, который все это мне организовал?

– Я – старший помощник, – наконец проговорил блондин.

– А я – Мила, – сделала ручкой в ответ и придержала начавшее сползать одеяло. – Очень приятно.

– Старший пилот к вашим услугам, – элегантно поклонился мне четырехрукий.

Я развернулась к хвостатому. Ага… а это, стало быть…

Дверь с шипением открылась, и в рубку ввалилась делегация кошмарных ученых.

– Капитан, мы не виноваты! Она сама!

Он лишь поднял руку, призывая команду к молчанию. Все разом заткнулись, с трепетом наблюдая, как капитан заканчивает прокладывать курс.

Закончил, развернулся в нашу сторону и спокойно спросил:

– Почему лабораторный материал бегает по кораблю?

Я злобненько прищурилась. Странно, что он не спешит соответствовать придуманному мной сценарию.

– Можно уж не скрывать, – со вздохом протянул рыжий, вновь что-то читая в своем планшете. – Капитан, все уже знают, что вы привезли свою избранницу!

Я радостно хлопнула в ладоши и с торжеством воззрилась на брюнета. Он же глядел на меня с любопытством.

– Какие интересные мозговые отклонения… И навязчивые идеи. Притом заразные: экипаж тоже начинает этим страдать.

Черт… в каком месте моя сказочка по мотивам космического романтического фэнтези пошла не по плану? Инопланетный принц так и норовит сплавить свою принцессу в места не столь отдаленные под заботливую опеку местных вивисекторов.

Вывод? Что-то не так с принцем. Но попробуем еще!

Я выжидательно посмотрела на светловолосого помощника капитана, и тот не замедлил как следует подставить начальство.

– Разве это не та девушка, на которой ты хотел жениться?

Мы все дружно посмотрели на хвостатого. Он – на нас, и судя по взгляду, жениться не хотел.

– С вами все хорошо? – я посмотрела на «любимого» со страданием и беспокойством во взоре.

Надо же продемонстрировать заботу о ближнем своем. Такие проблемы с памятью! Заодно натолкнуть остальных на мысль о том, что с начальством все плохо!

– Сколько он не спал? – повелительно спросила я.

– Трое суток. Совсем заработался, – немного подумав, ответил блондин. – Он нам про вас рассказывал.

Конечно рассказывал. Я же так ХОЧУ. А это мой сон.

Со всех сторон раздались обеспокоенные возгласы команды и разнообразные рекомендации. От того, что капитану стоит прямо сейчас пройти медицинское обследование, до особо смелых предложений отстранить его от управления судном на денек, пока не выспится.

Я торжествующим кукловодом стояла в центре этого сюрреализма, дирижируя им. Поймала нехороший взгляд «капитана» и улыбнулась.

Интересно, кто ты?

– Кажется, моя память прояснилась. Какое счастье! – совсем не жизнерадостно отозвался хвостатый. – Тогда не будем тянуть! Назначим ритуал на завтрашний вечер! Увести невесту готовиться!

Не успевшую пискнуть меня подхватили под белы рученьки, вытащили из рубки управления и с песнями-плясками, напоминающими индийское кино в космосе, куда-то потащили. Я безвольно висела в щупальцах дружной команды инопланетян и думала… думала о том, а не подразумевает ли ритуал помолвки что-то крайне неприятное?!

И угораздило же выбрать «в капитаны» именно эту иллюзию? Вот чем мне блондин не понравился?! Нет, подавай Миле хвостатую экзотику! С рыжим-то понятно… четыре руки – это, конечно, интригующе, но как-то слишком экзотично.

Спустя пять минут меня внесли в какую-то каюту и, ничего не говоря, вымелись за дверь. Я метнулась к выходу, но панель как встала на место, так и не спешила отодвигаться. Раздосадованно пнув стену, я развернулась и двинулась изучать комнату.

М-да… Узкая койка со стопкой идеально ровно сложенного постельного белья, стол а-ля вагон советского плацкарта и колченогий табурет. Последний выглядел криво и неустойчиво даже несмотря на то, что был металлический.

– Это Спарта, детка, – грустно резюмировала я.

Одна я была недолго. В углу каюты сгустился сумрак, и не прошло и десятка секунд, как оттуда на меня вытаращились знакомые глазюки.

– О-о-о-о! – обрадовалась им я как родным. – Вы не поверите, но я так рада вас видеть!

У одного из глазиков дернулось веко, и они нервно переглянулись. Видимо, с таким неподдельным энтузиазмом жертвы они сталкивались впервые.

И вдруг раздался голос:

– Да… Мила, меня удивляют твои фантазии.

Я завертела головой, но, понятное дело, никого не увидела. Прошла, села на жесткую койку и, поболтав ногами, ответила:

– Что же ты лично меня не навестишь, господин кошмаров? Поболтали бы… о предпочтениях.

Угу. И, быть может, у меня появился бы шанс дать этому неведомому уроду по морде. Таки не зря же Мила училась дзюдо. Это было, как говорится, давно и неправда, но ради такого случая я вспомню всё!

– Мне это неинтересно.

Немного помедлив, я растянулась на кровати и еще раз посмотрела на глазюки.

– Ты начал удостаивать меня диалогом. Это, конечно, честь, но… чем обязана?

– Я должен отвечать? – в очередной раз попытался начать игру этот гад.

– Не хочешь – не надо, – зевнула я и отвернулась от глаз к стенке.

– Ты сегодня скучная, – за спиной раздался смешок. – Мила-Мила, у меня есть к тебе предложение. Хочешь… своего зверька?

– Шо? – встрепенулась я, но поворачиваться и показывать заинтересованность не стала.