Текст книги "Дочь шторма, невеста огня"

– Это Джил Вестер.

– Знакомая?

– Не очень близкая. Приятельница Элси. – В ответ на вопросительный взгляд он махнул рукой в сторону качающейся вывески над соседним зданием. – Я только общался с ней несколько раз, но… Киара, Джил была хорошей девочкой из приличной семьи, у нее точно не могло быть никаких связей со шлюхой и нищенкой из трущоб.

– Никто и не утверждает, что между ними непременно должна быть связь. – Она поднялась на ноги, устало растирая переносицу двумя пальцами. – Хотя и исключать эту версию пока не стоит.

– Нужно поговорить с Элси, вдруг она что-то скажет о Джил? Если с ней самой все в порядке…

К амулету рука потянулась прежде, чем Марк осознал, что делает. Ответа еще не было.

Глядя на него, Киара смешливо фыркнула – разбуженная не вовремя, она, похоже, была не слишком-то в настроении сохранять реноме роковой красотки со скверным характером.

– Посмотрела бы я на того беднягу, что решит напасть на Элси. Более самоубийственной глупости не придумаешь, ну разве только сунуться к моей Зейре. Как минимум заболтают до смерти!

Слова не успокоили совершенно. Разумеется, младшая Фейергольт способна постоять за себя. Но некроманту, каким с большой долей вероятности является их убийца, противостоять сможет не всякий боевик-стихийник, не то что средненькая магичка в ранге мастера.

– Пожалуй, ты права. – Марк попытался улыбнуться, хотя понимал, что вряд ли получится сделать это искренне. Обстановка не слишком располагала. – Ладно, могу я чем-нибудь помочь? Охранять тебя вроде пока не от чего.

Киара даже недовольное лицо состроить не успела, когда рядом опять замаячил Тангрим.

– Тоже мне, доблестный страж нашелся, – фыркнул он с обычной своей вкрадчиво-снисходительной ухмылочкой. – Катился бы к своей рыжей! Такому, как ты, только торговок тряпками охранять.

Пожалуй, стоило бы хорошенько начистить зарвавшемуся мудаку смазливую физиономию. Причем без всякой магии. Благо и ночь на дворе, и свидетелей немного. Одно но: опускаться до уровня неотесанного боевика, которому лишь бы кулаки почесать, на глазах у Киары не хотелось. Да и труп Джил Вестер (хотя ей уже точно все равно) несколько сбивал настрой.

– Серьезно, Тангрим? Из всех возможных оскорблений, от ублюдка до жалкого выкидыша всей боевой магии, ты выбрал охрану для торговки? Где твоя оригинальность?

– Тратить фантазию на какого-то капрала? Много чести, Эйнтхартен. И вообще, можешь быть свободен, мы с сержантом Блэр прекрасно справимся без тебя. Не так ли, Киара?

– Дориан, ты чего к парню пристал? Влюбился, что ли? Или тупо заняться нечем? – Киара оторвалась наконец от изучения трупа и недовольно зыркнула в их сторону. – Так напомню: ты на дежурстве. И будучи торговкой тряпками в четвертом поколении, предлагаю тебе свалить уже ко всем де… делам.

– О, моя королева, как вы жестоки! – горестно возопил Тангрим, приложив руку к груди и оттого еще больше смахивая на слащавого принца с мягкой обложки девчачьего романчика. – Я оставляю вас, но с тяжелым сердцем!

И с удивительной для своей безмерно наглой персоны покладистостью он потопал к своему отряду. Боевики фыркали не скрываясь, а Благая принцесса Элиэнестра выразительно закатила глаза.

– Кусок идиота, прости Хладная, – пробормотал Марк, провожая Тангрима далеким от восторженного взглядом. Пустить бы ему в задницу молнию, да посильнее – для профилактики, чтобы выделывался поменьше и не поглядывал в сторону Киары. Не то чтобы он сам уже влюблен в нее по уши, однако…

Однако бить морду недоделанному сопернику посреди улицы, на которой нашли труп, уж слишком эксцентрично для светлого мага. Да. Определенно.

– Эй, это моя богиня, – походя заметила Киара, поднимаясь. – Ладно, здесь больше делать нечего. Недди! Будь другом, откомандируй тело в морг! И в бумажках подпишись, типа я сдала. Выходной уже испохабили, но все же до Бездны неохота с утра пораньше тащиться в морг.

– Конечно, дорогая, все что угодно, – ласково проговорил Глуни – и тут же бочком засеменил к сержанту Блэр, глядя все хитрее и хитрее. – А научишь, как Цепи Хаоса на полуторную меру резерва колдовать?

– Куда уж тебе Цепи, – возразила она как-то виновато и тут же вздохнула с явно напускным раздражением: – Ладно, прошвырнемся на полигон на той неделе. Погляжу на твои успехи.

– Заметано!

– На магистра весной сдавать будет, – пояснила она, когда рядовой радостно усвистал в сторону подъехавшей труповозки (едва не позабыв собственно предмет уговора, то бишь тело Вестер). – И сдаст. Упорный – жуть, а ведь резерва-то при поступлении было – обнять и плакать.

Как на взгляд Марка, магистр из Недди – как примерный отец семейства из Альфарда Эйнтхартена. Ну да не ему судить о магической силе – с его-то резервом все было в порядке с самого начала… До того в порядке, что пришлось учиться у классика Кресселя, чтобы колдовать, не грозя превратить половину Академии (если не половину Иленгарда) в этакий уголок Инферно.

Воспоминания о тех годах хорошего настроения не прибавили. Как и осознание, что рабочая смена начнется всего через несколько часов и идти домой досыпать не имеет смысла.

А еще у них есть труп Джил Вестер. И неизвестный убийца, кажется вошедший во вкус. И руны, в которых не могла разобраться даже гордость современной некромантии Киара Блэр.

– Киара, – внезапно даже для самого себя позвал ее Марк. Хотя нет, совсем даже не внезапно – сейчас ему очень хотелось увести ее отсюда. От Тангрима и вообще всех, кто так неприкрыто на нее пялился. О том, что сам он пялился тоже, Марк старательно не думал. – Может, сходим куда-нибудь? Ну, хм… все равно идти досыпать уже нет смысла, вот я и подумал…

Какое-то время Киара глядела на него, выразительно вскинув брови и явственно перебирая в уме ехидные поддевки. И вдруг выдала:

– А пойдем.

– Что, вот так сразу? – переспросил он с веселым недоверием.

– Угу. Я в такую рань как-то не шибко настроена на перфомансы в стиле «не для тебя мама цветочек растила». – Она пожала плечами, улыбнулась краем рта и безропотно оперлась на предложенную руку. Чудеса, да и только. – Пойдем напьемся, а? Мне вот прямо срочно надо утолить горечь печали из-за испорченного выходного.

Против такого плана Марк ничего не имел. Ну, почти – настроение несколько портила мысль о рабочем дне, который начнется ни много ни мало через четыре часа.

– Как следует напиться не получится, – посетовал он. – Мне-то еще на работу, развлекаться с отчетами вместо Эстер.

– До обеда десять раз выветрится. А там скажешь, мол, был пленен вражеским подразделением, Дальгорова инфернальная принцесса надо мной все утро измывалась, – великодушно предложили ему. – Не знаешь, случаем, где можно в такое время раздобыть приличной еды? А то натощак пить неинтересно.

Приличных мест, где готовы накормить в четыре утра, Марк не знал. Разве что пару фейских салонов, где за кусок пирога можно отвалить половину зарплаты, а за бутылку верескового меда, от которого и не спьянеть толком, – месячную аренду дома в Золотых Воротах. А вот одно неприличное имелось. И принадлежало дальним шафрийским родственникам со стороны матери. Те об этом родстве по понятным причинам не распространялись.

– Придется заглянуть в Изумрудную Заводь. Не слишком по статусу сержанту некроотдела, но есть там местечко, где за пяток серебряных накормят так, что самому императору не снилось.

– Ну так идем уже, – охотно покивали в ответ. – Посмотрим, что за местечко. Хотя мне бы его знать положено: я в той Заводи живу уж лет десять как.

– Ужас, – выдал Марк в ответ на это. И впрямь ведь ужас – девице вроде Киары жить в райончике, который давно облюбовали бандиты всех мастей, проститутки и наркоторговцы. Куда больше, по его мнению, ей бы подошел императорский дворец, одна из многочисленных башен Академии, ну, или хотя бы дом в Речном районе, где жил он сам.

«А лучше всего – твой дом», – услужливо подсказало подсознание, пока он увлеченно рассматривал чеканный востроносый профиль, как прямиком с аверса фейской монеты, и чернеющие в вороте рубашки руны на острых ключицах.

«Лучше всего – идти уже к порталу», – напомнил Марк сам себе, затыкая внутренний голос, пока тот не посоветовал закинуть инфернальную принцессу некроотдела на плечо и утащить в храм.

Хотя, признаться честно, в глубине души он был уже совсем не против.

Глава 6

Всяческих живописных местечек, какие так любят обсиживать влюбленные парочки, в Иленгарде было достаточно. Например, Соловьиные сады, бывшие когда-то непроходимой чащей прямо посреди города, но стараниями магов земли превращенные в роскошную рощу. Ну, или берег озера Илен, в честь которого в седые времена назвали город, – то что нужно для романтической ерунды вроде «встретить рассвет вместе».

Эйнтхартен оказался не самым большим любителем вылизанной набережной: буйная натура огневика требовала хаоса. «А Сады мне надоели до печенок, – добавил он, стоило заикнуться о какой-нибудь лавочке в тихом уголке. И потащил на окраину Речного, где Киара, как ни старалась, не могла припомнить места, подходящего для пьянки. – Тебе понравится».

Что ж, сидеть на берегу одной из мелких речушек, под старой ивой, видавшей еще Лердисов, оказалось куда приятнее, чем глазеть в Садах на припозднившихся гуляк, заспанных собачников и прочих вольных-невольных жаворонков. Правда, пришлось едва ли не съезжать на заднице по крутому склону и продираться через заросли жимолости – та еще утренняя зарядка получилась. Зато какое-никакое уединение.

«Несусветная рань, а я почему-то все еще не обнимаю кошака и не вижу десятый сон. Зато вот, пожалуйста – пью с альфардовским сынком в каких-то кустах. – Киара откинула голову и меланхолично пялилась на легонько шелестящие веточки ивы, кренящейся к пологому берегу. – Боги и богини, что в моей жизни пошло не так?»

Не то чтобы для Киары подобное было в новинку – в студенческие годы она не раз и не два сбегала к речке у стен Академии, чтобы в тишине (роскошь, если ты живешь с Зейрой Яллес) поразмыслить о бренности бытия. Ну, или – о ужас! – послушать бредни Гейбриела Лейернхарта о любви и прочей сопливой чушатине. Да, врал с три короба, но зато как складно.

Марк, по счастью, ничего подобного не нес, да и объективно был весьма неплохой кандидатурой для совместной пьянки с претензией на пикник. Пироги вон раздобыл, вместе с неплохим винишком. Не денмарское, но для посиделок по соседству с лягушками и комарами – самое оно.

Романтика, чтоб ее.

– Мне было шестнадцать, когда я нашел это место. – Эйнтхартен разлегся на траве, подложив руки под голову.

– Девчонок небось водил? – хмыкнула Киара, придирчиво оглядывая траву – не хотелось бы улечься на какого-нибудь жука.

– Не без этого. Но в основном сбегал от отца. Никогда не мог смотреть на его мантии дольше пяти минут.

В самом деле, на знаменитые альфардовские мантии в принципе глядеть невозможно. По крайней мере, без смеха.

– Чего ты наговариваешь, отменные мантии, – фыркнула она. – Мы с братцем Лайамом который год пребываем в восхищении и все гадаем, сколько лет будут держаться чары на таком изобилии камешков и ювелирной нити. Практично, если подумать!

– Лайам? – Прикрывший было глаза Эйнтхартен повернулся к ней и посмотрел ревниво. Оговорка про братца, судя по всему, была благополучно пропущена мимо ушей, и Киара никак не могла сообразить: то ли она раздражена, то ли польщена этим непонятно откуда вылезшим собственничеством. Решив подумать об этом позже – не самая подходящая тема с утра пораньше, когда у приличных темных магов мозги толком не работают, – она нарочито елейным тоном уточнила:

– Для тебя – архимаг Эрдланг.

Слова эти Марка, кажется, успокоили. По крайней мере, взгляд его стал менее подозрительным и острым (как если бы он уже успел сходить в ближайший храм, договориться со жрецами о грядущей свадьбе и теперь всерьез опасался, что его бросят у алтаря).

– А, этот Лайам. Стальфоде говорил, что ты училась у него.

– Ну да, в аспирантуре. – Она пожала плечами. – Лайам не некромант, но магистерский профиль у нас одинаковый: малефицизм и боевое заклинательство. Да и колдуем на один дурацкий манер… кровь фейри, будь она неладна. Про то, что мы с ним родственники, ты уже наверняка наслышан.

– Я не слишком интересуюсь чужими родственными связями. – Марк отхлебнул вина и протянул бутылку ей. – Я от своей семейки-то съехал. Бездна, даже мой пес от них съехал!

«А, так он еще и собачник», – меланхолично постановила Киара, стараясь не кривиться уж совсем открыто. Господин Энобус точно не одобрит столь сомнительных знакомств, да и сама она никогда не была поклонницей собак: шумная, надоедливая и на редкость бестолковая живность. Что еще за дурь такая – привечать каждого, кто тебя накормит и погладит?

– Пса можно понять. И тебя тоже. Постная физиономия леди Гленны портит аппетит почище хорошей расчлененки, а уж от такого папаши вовсе надо бежать на другой конец империи, – вслух заметила она. – И то не уверена, что поможет. Альфард и мертвяка доведет до белого каления, если захочет.

– Дай угадаю: тебя тоже довел? – хмыкнул Марк. – Или ты его?

Киара весело усмехнулась, покрепче перехватив бутылку и припоминая в подробностях историю своей страстной любви к лорду-генералу.

– Малость не сошлись в предпочтениях. Твой батюшка падок на молоденьких девиц, но увы, неотесанные бородатые мужланы – типаж Арделии, о чем я прямо сообщила. Мол, императору не дала, канцлеру не дала, тебе и подавно не обломится. Так с тех пор лет десять прошло, а Альфард все бесится. И чего это он у вас такой злопамятный?..

– Некромантки – его слабость, – в тон ей ответил Марк, отхлебнув из бутылки так… красноречиво, что стало ясно: веселья в этих словах маловато наскребется. – В Бездну дорогого папеньку, я еще после недавнего семейного обеда не отошел.

Солнце понемногу поднималось над рекой, окрашивая ее в оттенки розового и желтого. В воздухе парило, несмотря на раннее утро, и Киаре очень захотелось раздеться. Ну, или хотя бы расстегнуть пару пуговиц на рубашке. Что она и сделала, с завистью глянув на Эйнтхартена – он, едва сев, сбросил китель и закатал рукава. В вороте рубашки виднелись краешки защитных рун – ничего особенного, у какого приличного боевого мага защиты нет? – но сейчас, глядя на разрисованные ключицы Марка, Киара испытывала что-то очень похожее на возбуждение.

«У кого-то давно мужика не было, – едко возвестило подсознание. – Видимо, так давно, что уже и на мальчишек впору заглядываться».

Честно признаться, посмотреть было на что. Не сказать, что совсем красавчик, если сравнивать с тем же Артмаэлем или, не приведи боги, с Тангримом, но очень даже привлекательный. Да и на совсем уж мальчишку Маркус не тянет – если приглядеться, можно заметить легкую сетку морщинок вокруг глаз, особенно когда он улыбался. Состарится он, конечно, не скоро – молодость длится у магов куда дольше, чем у обычных людей. Но вряд ли кто-то осмелился бы сказать, что Киара подцепила себе вчерашнего выпускника.

Да и не то чтобы Киару хоть как-то волновало чужое мнение. Куда больше царапали так до конца и не изжитые человечьи предрассудки; уж этим-то добром глупые людишки полны от макушки и до пяток. Полдюжины лет для магов не срок, однако пока она не могла представить, как крутит романчик с парнем, которому нет и тридцати.

И все же – при всех недостатках врать себе Киара не любила – Маркус ей нравился. Возможно, потому что для боёвки он, мягко говоря, странноват: неглупый, внимательный и спокойный чуть ли не до отрешенности. Да и до Бездны сложно помнить, что под всей этой брутальной красой скрывается деточка лет двадцати с хвостиком…

– И то верно, – запоздало согласилась она, забирая у Эйнтхартена бутылку. Взгляд в очередной раз зацепился за руны, чернеющие на обнажившемся запястье. – Кто тебе защиту рисовал?

– Магистр Крессель, как и многим на моем курсе. Что, недостаточно красиво на вкус фейской принцессы?

Не оценив юмора, Киара зло сощурилась. Перегнала в сахар часть спирта у себя в крови, отставила бутылку подальше, схватила Марка за руку и дернула вверх сползший рукав рубашки, закатывая до локтя.

– Мне твой Крекер, или как его там, внушает все меньше доверия, – проговорила она подчеркнуто сухо, очерчивая кончиками пальцев нужные узоры. – Отсебятина под гренвудскую клинопись, причем выполнено все так, чтобы в глаза не бросалось.

Он глядел на нее соловыми глазами, то ли пьяный, то ли изумленный поворотом беседы. Разума в его взгляде не прибавилось, когда Киара велела:

– Раздевайся.

Марк, естественно, и не подумал внять сему призыву. Выразительно сглотнув, он на полном серьезе поинтересовался:

– Хм, Киара… тебе не кажется, что для этого, ну… немного рановато? Еще полбутылки как минимум…

– Да не покушаюсь я на твою честь, Эйнтхартен! Больно надо!

В раздражении закатив глаза, она рванула ворот его рубашки и, не обращая внимания на попытки остановить (что уж там, весьма вялые), принялась расстегивать.

– Ну вот, как и предполагалось.

Руны на плечах и ключицах были сплошь стилизованные под архаичное гренвудское письмо: грубоватые клинышки и палочки, никаких тебе витых узоров. Старый добрый Гренвуд, мастерство графических заклинаний на уровне «палка-палка-огуречик». Но магистр, нанесший руны, весьма искусно перемежал гренвудский примитив и имперскую филигранность.

Прямо как в той ловушке, что тогда в участке накарябал Эйнтхартен на мятом листе казенной бумаги.

– Что предполагалось? – подозрительно тихо и как-то хрипло спросил Марк, но Киара, увлеченная разглядыванием странных рун (а вовсе не красивого тела), не обратила на это внимания.

– Ну ты что, всю каллиграфию проспал на первых курсах?! Вот, смотри! На классический имперский похоже не больше, чем на шафрийский!

Смелым жестом она спустила рубашку с его плеча и провела пальцем по одному из рисунков, тянущемуся до самой груди. Кожа под ладонью оказалась неожиданно горячей, едва ли не обжигающей, что странно даже для огненного мага.

А уж для светлого мага так и вовсе немыслимо. Ведь подобная горячка и у темного-то могла случиться, только если…

Киаре захотелось как следует встряхнуть Марка и утащить – то ли в больничку, то ли к братцу Эрдлангу, то ли к треклятому лорду-генералу, который явно что-то профукал в собственном сыне. И ведь казалось бы, ей-то какое дело до слишком горячего тела Эйнтхартена и его неправильных рун? Можно подумать, мало ей других, не менее неправильных мыслей.

– Киара… – раздалось еще тише, совсем близко. Чужие пальцы обвили запястье и мягко отвели ее руку в сторону.

«Это уже было», – пронеслось в ее голове. Прежде чем она успела хоть как-то отреагировать, Марк затащил ее себе на колени, и его губы, все такие же сухие и обветренные, коснулись ее собственных. Совсем не так неловко и осторожно, как тогда, в морге. Так, словно он уже успел узнать, как ей нравится: скользнул языком по губам, мягко прикусил каждую, прежде чем проникнуть глубже. И раздери Бездна, если это был не лучший поцелуй за последнюю пару лет.

Горячие руки Эйнтхартена, казалось, были везде – в волосах, уже давно потерявших намек на укладку, на пояснице, несильно успели сжать ее ягодицы, прежде чем скользнуть выше и проникнуть под рубашку. И признаться честно, Киаре вовсе не хотелось сопротивляться подобной наглости. Даже когда проклятый Эйнтхартен мягко опрокинул ее на траву и навалился сверху.

Вот тут-то до нее и дошло, к чему дело движется.

Нет, несомненно, могло бы дойти и раньше, не будь Киара так увлечена обжиманиями, медленно и верно тяготеющими к раздеванию.

– Эй, Марк… – Она уперлась ладонями в грудь Марка, с некоторой неохотой отстранившись. Тот, будто не слыша, снова попытался ее поцеловать, но Киара нахмурилась и решительно отпихнула его. Ну, по крайней мере попыталась. – Эйнтхартен, очнись! Мы не в спальне, не в морге и, чтоб тебя, не на сеновале! Умерь-ка свои… восторги от красот водного пейзажа.

Она села и принялась демонстративно отряхивать налипшие на одежду сухие травинки. Марк же молча жрал ее мутным взглядом, явственно сообщая, где он видал красоты водного пейзажа и вообще все вокруг, включая возможных свидетелей его так называемых «восторгов». Так же молча отхлебнул вина, чудом не пролившегося во время их возни, и неожиданно рассмеялся:

– Ты просто потрясающая! Так и быть, в следующий раз найду нам сеновал!

Такой реакции Киара ну никак не ожидала. Как и того, что ее это взбесит. Пару-тройку секунд она возмущенно хватала ртом воздух, после чего выдрала многострадальную бутыль из рук боевика и сделала хороший глоток.

– А кто тебе вообще сказал, что будет следующий раз? – поинтересовалась она со всей возможной надменностью. – До сих пор не могу понять, что я тут потеряла, да еще и в твоей компании.

– Да вот и я не понимаю. – Марка ее угрожающий вид не впечатлил. То ли алкоголь тому виной, то ли у него и впрямь напрочь отсутствует малейший трепет перед некромантами. – Наверное, ты сочла, что из меня выйдет неплохой собутыльник.

Он демонстративно пожал плечами и улегся на траву, закинув руки за голову.

– Бывали и получше, – буркнула она, с неудовольствием отмечая, что вино кончается. Не вовремя – Киара, глядя на расстегнутую рубашку Марка, очень хотела бы выпить еще. – И целуешься ты, кстати, тоже так себе.

– Вранье, – возразил тот, повернув к ней голову и щурясь от яркого солнца. – Тебе понравилось. Но если все же нет, так и быть – обещаю потренироваться.

«Надеюсь, тренироваться ты собрался на помидорах», – едва не сорвалось у Киары с языка, но она его вовремя прикусила. Мысль была совершенно идиотская и носила пугающе собственнический оттенок.

– Будь так любезен. – Она поднялась с земли и задумчиво поглядела вверх, на кристально чистое небо. – Через час с четвертью начнется ливень…

Марк, до этого разглядывающий ее, тоже уставился вверх с явным сомнением на лице.

– Если не хочешь быть смытым в озеро, то советую отправиться домой. На работу можешь пойти, когда протрезвеешь. А можешь не пойти, мне-то что?

Смыться красиво и втихаря ей не дали: стоило сделать пару шагов, как треклятый боевик уже маячил рядом.

– Я провожу.

И ни малейшего тебе намека на вопросительную интонацию.

Вот тут бы следовало послать Эйнтхартена далеко и надолго. Однако интуиция подсказывала, что не поможет. Где сядешь, там и слезешь.

– Валяй, Маркус, развлекайся.

Марка ее ворчливое разрешение немало позабавило. И как ни странно, даже врезать ему за это дурацкое веселье почти не хотелось.

⁂

Работа не клеилась. И дело было вовсе не в странных отношениях с Киарой – да и какие уж тут отношения, после пары-то поцелуев? Уж точно не те, ради каких стоит рефлексировать и прокручивать все совместные моменты в голове.

И тем не менее он прокручивал и не мог отделаться от мысли, что ему хочется почувствовать губы Киары на своих, ощутить под пальцами ее прохладную кожу. Пусть находиться рядом с ней было тяжело – то есть тяжело сдержаться и не опрокинуть ее на ближайшую горизонтальную поверхность, – но еще ни одна девушка не вызывала в нем подобных эмоций.

Помимо этих чувств, непонятных и сбивающих с толку, всего остального тоже было много – например, многовато гренвудцев на один Иленгард. Или трех трупов, включая девчонку Вестеров, к смерти которой было несколько сложно относиться как к очередному преступлению. Со знакомыми всегда так. Стоит случиться чему-то плохому с теми, с кем совсем недавно здоровался на улице, – и реальность наваливается неприятной тяжестью на плечи, разъедает изнутри, а через какое-то время отжирает неплохой такой кусок человечности. Потому что так проще.

А ведь это и не его дело.

Его дело лежало перед глазами, не менее странное и оттого пугающее. Не до инфернальной жути, каковая заставляла невольно оглядываться на улице или передергивать плечами. Но приятного в участившихся нападениях, сопровождающихся тихими перешептываниями на улицах и, Бездна их дери, очередными рунами, было мало.

– Знать не хочу, где ты пропадал весь вчерашний день, – сообщила, едва войдя в кабинет, Эстер.

– Знать не хочу, почему ты опоздала на полчаса, – в тон ей отозвался Марк, не поворачиваясь.

– Я решила, что заслужила небольшой прогул. Ну, и свидание.

Вот теперь он повернулся и удивленно посмотрел на напарницу. Свидание у Эстер? Смилуйтесь боги, недаром вчера случилась гроза.

То, что он произнес это вслух, Марк понял, получив сильный удар в плечо.

– Эй!

– Не выделывайся, Эйнтхартен. Представь себе, у меня тоже есть личная жизнь!

– О да, знаю я твою личную жизнь, – усмехнулся Марк, отодвигая документы по делу в сторону. Пожалуй, отвлечься на ни к чему не обязывающие сплетни иногда бывает полезно. – Пара гвардейцев, покупающих тебе выпивку в болтоновском кабаке. А теперь вдруг свидание, из-за которого ты опаздываешь… Неужто бурная ночка?

В плечо ударили еще раз, правда, несколько слабее – как ни крути, а потрепаться Эстер всегда была не прочь. Все лучше, чем работать!

– Ошибся сестрой! Мы всего лишь целомудренно завтракали. Мой, с позволения сказать, хахаль как раз освободился с ночной смены, а мне было слишком лень тащиться в участок и смотреть тут на твою мечтательную рожу.

Да уж, «рожа» наверняка и впрямь мало соответствует образу сурового боевика-почти-сержанта. Достаточно было вспомнить Киару, в чьих светлых волосах красиво переливалось утреннее солнце, ее стройное тело в его руках и прохладные пальцы, расстегивающие рубашку. Стоило воскресить в памяти эту картинку, как забылось даже о загадочном ухажере Эстер. И ведь неважно, что та самая Киара – некромантка, хладнокровное потрошащая трупы, а если верить папеньке – еще и массовая убийца.

– О, убери это выражение со своего лица! – возмутилась Эстер, выдергивая из неуместных сейчас мечтаний. – Как представлю, кем оно вызвано, аж в дрожь бросает!

«Вот и меня бросает. В жар и совсем по другой причине».

– Ты часом не с папенькой моим спелась? – подозрительно прищурился Марк, явно сбивая Эстер с толку своим вопросом. Правильный ход – перевести тему, пока вновь не начали напоминать о непотребных отношениях с главной стервой некроотдела. Хотя, видят боги, ничего непотребного между ними пока и не было. А жаль.

– Да ты спятил! – Фейергольт едва не подскочила на месте от таких предположений и, кажется, все-таки забыла о Киаре. – Во-первых, он старый, а во-вторых, не хочу в каждой грудастой молодухе его любовницу выискивать. Вон, пусть Элси его обженивает!

– Не знаю, кого мне жаль больше, – рассмеялся Марк. Представить такую парочку было сложно, хоть он и не сомневался, что в койке рыжей красотки Элси отец успел-таки побывать. Причем не раз, если припомнить частоту появления у него новеньких мантий из ее магазина. И явно завышенную их стоимость, которую тот с охотой оплачивал.

– Себя пожалей, дурень! Уж не знаю, что там с твоим папенькой, а вот ты, того гляди, жениться соберешься! И на ком? На этой некромантской шлюхе! Да боги с ней, с некромантией, но Блэр! Мало ли других баб в этом вороньем гнезде?!

Настроение упало вмиг. Можно подумать, Марк и сам не задавался вопросом, какого демона его угораздило запасть (а в том, что его чувства к Киаре отнюдь не дружеские, сомнений нет) на главную стерву некроотдела с явно дурным прошлым. И о нем он обязательно спросит. Когда-нибудь.

– Для начала, не оскорбляй Киару в моем присутствии. Не в моем, желательно, тоже. У нас таких «шлюх» – полстолицы; начни с моего отца и закончи своей же сестрой. Чего ты вообще взялась в чужие койки нос совать? Да и вообще – мой пес не позволит привести в дом женщину в ближайшее столетие, так что расслабься, – попытался как можно более ровно ответить Марк. В конце концов, каждый имеет право на симпатию и антипатию к кому-либо. Хотя выслушивать от Эстер очередные оскорбления в адрес Киары было неприятно. – Давай работать.

– Маркус…

Он повел плечом, которого коснулась Эстер, – работать и впрямь было нужно.

Но над чем работать? Гренвудцы не оставляли ни свидетелей, ни подозреваемых, нещадно уничтожая и первых, и вторых. Все, что у него, в сущности, сейчас было, – обмолвки гренвудца-зомби и ровный рисунок Киары, изображающий рунную ловушку.

«Сложный узор по имперскому типу, притом подстроенный под гренвудское письмо…»

«…гренвудская клинопись…»

«Кто тебе защиту рисовал?..»

«…имперский боевой маг в статусе магистра…»

Два совершенно разных разговора. Один из них был перенесен в отчет и сопровождался личными делами тех, кто попадал под описание, составленное Киарой. Второй – пьяная болтовня у реки, когда она решила полюбоваться его защитой.

«Кто тебе защиту рисовал?..»

«Магистр Крессель».

Едва не выронив саму папку, Марк лихорадочно перелистал личные дела. Магистра Эдмонда Кресселя в списке не числилось.

Рукав кителя он дернул вверх, не обращая внимания на треск алой ткани. Сразу несколько рисунков на руке отдаленно напоминали треклятую ловушку, повторяя угловатые узоры и грубые штрихи вперемешку с имперской вязью.

– Эстер, – позвал он напарницу, отодвинувшуюся на другой край стола. Она недоуменно посмотрела на него и наверняка собиралась огрызнуться. – Скажи мне, что у тебя такая же защита.

Эстер глянула с недоумением, явственно готовая кивнуть и попенять на идиотский, по ее мнению, вопрос… но осеклась на полуслове и, помедлив, тоже закатала рукав.

– Не очень-то похоже, – выдала она, поднеся свою руку к его и придирчиво сравнив. В самом деле: едва ли не все символы, испещряющие кожу напарницы, Марк мог бы назвать, по крайней мере навскидку.

– Зато похоже на это, – на секунду прикрыв глаза и стараясь не думать о своем же предположении, проговорил Марк. И протянул ей многострадальный листок. – Гренвудская клинопись. От хозяина рун.

– Ты думаешь?.. – Заканчивать фразу она не стала и заметно побледнела: предполагать, что один из преподавателей Академии, оплота империи, является членом гренвудской секты, было жутко. И совершенно абсурдно.

Но слишком похоже на правду, если свести воедино все ниточки. И не вспоминать, что Эдмонд Крессель – на редкость добрый малый, как и положено идеальному светлому магу, не выносящий конфликтов любого рода. Марк прекрасно помнил, как сильно тот был против службы своих студентов в полиции. И ничего странного в этом нет – светлым магам убийства, чужие и собственные, даже совершенные из необходимости, радости не доставляли. В полицию – рассадник насилия! – шли по нужде, из-за неплохого заработка да обостренного чувства справедливости: охранять порядок в родном государстве кому-то нужно, а темных боевиков и суровых солхельмцев на всю империю не напасешься. Собственно, на вдохновенные речи коммандера Ларссона в день выпуска искренне повелся лишь Марк; остальных интересовал только размер премии.