Текст книги "История России в рассказах для детей"

Глава X
Мученики в Орде. – Даниил. – Рыцари и литовцы

После смерти Юрия Всеволодовича старшим князем стал брат его Ярослав. Достались ему Владимирское и Суздальское княжества. Много русских погибло, другие попали в неволю, только малая часть спаслась в лесах и в городах; на дорогах, на улице, в обгорелых церквах и домах – везде лежали трупы. Ярослав велел поскорее их похоронить, чтобы не сделалась зараза. Народ принялся селиться на прежних пепелищах и понемногу отдыхать от тяжкой беды.

Батый построил на Волге город Сарай и стал в нём жить. Орда его прозвалась Сарайскою или Золотою. А Русская земля стала им подвластна. Русские князья должны были ездить в Орду, кланяться ханам и просить у них грамоты на княжество. Эти грамоты назывались ярлыками. Если князь начинал княжить без такого ярлыка, то мог всегда опасаться, что татары его выгонят, а землю его разорят. А чего только не натерпелись наши князья в Орде! Мало того что приходилось им становиться на колени перед ханами, бить им челом, да ещё заставляли русских поклоняться идолам. В то время татары были ещё не магометанской веры, а языческой.

Поехал туда по приказу ханскому черниговский князь Михаил. Собираясь в этот страшный путь, он причастился Святых Тайн. Когда приехал и хотел войти в шатёр Батыев, то волхвы татарские сказали, чтобы он шёл между кострами огня, который они почитали священным, и поклонялся их идолам. Михаил отвечал: «Я могу поклониться вашему хану, потому что Господь поручил ему судьбу царств земных, но христианин не служит ни огню, ни глухим идолам». Батый услыхал об этом и велел сказать Михаилу, что если он не послушается, то будет убит. Михаил сказал: «Пусть будет так». Причастился запасными дарами вместе со своим любимцем боярином Фёдором, и когда другие бояре со слезами уговаривали его покориться, даже говорили, что возьмут его грех на себя, он отвечал: «Для вас не погублю души». Снял с себя княжескую одежду и сказал: «Возьмите славу мира – хочу небесной».

Татары бросились на него, били в сердце, топтали ногами; Фёдор утешал своего князя, говоря, что он умирает, как надо христианину, что недолго он помучится на земле, а на небесах будет вечно блаженствовать. Наконец татары отрубили Михаилу голову и разорвали Фёдора на части. Они бросили тела их на съедение собакам, но русские похоронили их тела и уехали в Русскую землю. Михаил с Фёдором причислены к лику святых мучеников.

Были и другие русские князья, которые погибли в Орде мучениками за веру Христову.

Татары переписали всех поголовно, кроме духовных, и назначили с каждого человека подать, да и отдали собирать эти подати на откуп хивинским купцам, а иногда присылали к ним своих послов, которые назывались баскаками. Вот придёт такой баскак или сборщик в русский город или деревню, с ним множество татар, и начнут собирать подать. Если же кто не заплатит – таких ставили на правёж. А какие были муки на этом правеже, страшно и вымолвить. Татары думали, что когда они станут мучить человека, то кто-нибудь над ним сжалится и за него заплатит. Да и кроме податей татары отнимали у всякого русского, что им нравилось, даже схватывали и брали себе русских женщин и девиц.

Иной раз народ ожесточался, бил баскаков и сборщиков, но от этого выходило ещё хуже, потому что тогда целое войско татарское приходило отомстить за убитых, и опять начинались такие же злодейства, какие делало Батыево войско.

Даниил Романович сделался самым сильным князем в Южной Руси. Там все прочие князья его слушались. А литву и ятвягов он часто побивал. Однако и он должен был ехать в Орду. Там его приняли лучше, чем иных русских князей. Батый допустил его к себе, не проводя между огнями и не заставляя поклоняться идолам, даже велел ему подать кубок вина, а это был большой почёт. Возвратясь из Орды, Даниил стал ещё сильнее, и захотелось ему освободиться от татар. Батый после Русской земли опустошил Венгрию и Польшу. Поэтому о татарах уже знали в Германии, во Франции и в Италии, где живёт папа, глава католического духовенства. Во всех этих землях очень боялись нашествия татар, и папа отправил к ним посла. Этому послу было ещё поручено другое дело.

В первое время христианства в Италии также истинно держались всех правил веры Христовой, как и в Греции, и многие римские папы были благочестивые святые люди. Христианским духовенством начальствовали пять вселенских патриархов: иерусалимский, антиохийский, александрийский, константинопольский и римский. Последний-то и есть папа. Четыре патриарха так и остались архиереями с одной духовною властью, а римский папа сделался государем, стал владеть городом Римом и целой областью в Италии.

Мало того, что папа сделался государем, он ещё стал повелевать государям в немецкой, французской, итальянской и других землях. А если кто-то из государей не слушался, то папа и всё его государство отлучал от церкви, и тогда вот что в этом государстве делалось:

в церквях переставали служить, снимали колокола, свадьбы венчали на кладбищах и мёртвых погребали у дорог. Вся земля считалась под церковным проклятием, пока государь не покорится. Так поэтому и случалось, что государи по три дня босиком стояли да прощения у папы выпрашивали.

Папы стали требовать, чтобы другие патриархи им подчинялись; но другие патриархи, считая себя им равными, на это не соглашались. Вот отчего и разделились церкви: одна восточная, православная, греческая, другая папская, западная, её же называют католическою. Русские тоже православной восточной церкви, но папам хотелось подчинить и их своей власти.

Вот посол папский, который ездил к татарам, завёл переговоры с Даниилом и обещал ему большие выгоды, если он подчинит папе Западную Русь. Даниил надеялся, что папа поможет ему избавиться от татар, и потому сделал вид, что слушает папские предложения, хотя на деле хорошо знал, что папа не прав в том, что отделился от вселенских патриархов. Папа очень ласково писал к Даниилу, прислал ему королевский венец и велел его венчать королем, но Даниил сказал, что ему нужно не почестей его, а войска. Войска-то ему папа не прислал; тогда Даниил не стал и слушать предложений о соединении церквей, а задумал иное средство избавиться от татар. Уговорился он с королями польским и венгерским и великим князем литовским, что они помогут ему против татар, и перестал платить татарам дань. Татарское войско пришло на него, венгры и поляки не явились на помощь, а литовцы ещё напали на русских. Тогда Даниил увидел, что делать нечего, невозможно ему одному сладить с татарами, покорился, стал платить им дань и с этой поры против них не восставал. Но они в его княжестве так не своевольничали, как в других, опасаясь, что Даниил может напасть на них.

Кроме татар, было много сильных врагов у русских. Помните, когда я вам говорила о варягах, то сказала, что они жили от русских за морем, которое тогда называлось Варяжским, а теперь Балтийским. По сю сторону этого моря жили чудь, ливы, эсты. Народ очень бедный, веры языческой. Немцы стали приезжать к ним из-за моря и обращать их в католическую веру, но мало их обращалось. Даже опасно было немцам-монахам жить с ними. Раз случилось солнечное затмение. Это ведь бывает и ныне, хоть не часто: солнце днём скрывается, и делается темно. А ливы сказали, что немецкий монах съел солнце, и хотели его за это убить; насилу он спасся. Немецкие монахи придумали завести в Ливонской земле крепости и оттуда крестить ливов. Тогда в Германии, Франции и других землях были рыцари. Рыцарями называли самых знатных и сильных воинов. Некоторые рыцари давали такие же обеты, как монахи, но, кроме того, ещё обещали сражаться за веру Христову с неверными и защищать слабых и угнетённых. Вот такие рыцари и составляли общество, которое называлось орденом, а начальник его – магистром. Сильный орден немецких рыцарей поселился в Прусской земле и покорил её. Другой орден ливонских рыцарей или меченосцев завладел Ливонской землёй, и они стали тамошних жителей обращать в христианство. Только обращать – не то, чтобы они уговаривали их креститься или старались хорошенько растолковать им, какова вера Христова, – нет, а приходили с оружием, окружали ливов и эстов и заставляли креститься, а окрестив, делали их своими рабами.

Ливы ненавидели рыцарей, они только и думали, как бы избавиться от них да сделаться опять язычниками. Да силы-то у них не хватало для этого. Народ они были бедный, несильный, и оружия-то хорошего у них не было, а рыцари надевали на себя латы, то есть платье стальное, на голову шлем, тоже стальной, лицо закрывали наличником, даже коней накрывали латами. Ну идёт такой рыцарь, будто подвижная крепость, и трудно его где-нибудь поранить. Где же было ливам воевать с этакими воинами? Рыцари, когда завоевали Ливонию, стали воевать и с русскими, особенно с полочанами, псковичами и новгородцами. Но всего больше они воевали с литовцами.

Литовцы были язычники и ненавидели рыцарей, а рыцарям хотелось их окрестить, как и ливов. Литовцы победили ливонских рыцарей, убили их магистра, и они, чтобы спастись от погибели, подчинились немецкому ордену. С этого времени они стали гораздо сильнее.

Когда Даниил был королём в Галиче, тогда у литовцев был князь Миндовг, очень храбрый и хитрый. Даниил уговорил поляков и рыцарей напасть на него и покорил почти всю литовскую землю, но Миндовг одних рыцарей подкупил, а других обманул: обещался принять христианскую веру. Они поверили ему, вышли из Литвы, а он остался язычником и грабил всех соседей больше прежнего. Однако Даниил и храбрый его брат Василько ещё несколько раз победили Миндовга. Сын Миндовга Войшелг был очень лютый государь, но когда окрестился, то вздумал раскаяться, пошел в монастырь, ездил в Иерусалим, на Афонскую гору, даже сам построил монастырь и несколько лет жил в нём. Миндовг хотел отвратить его от христианства, но не мог ни лаской, ни угрозой. В числе литовских князей, подчинённых Миндовгу, был родственник его Довмонт. Они были женаты на родных сестрах. Жена Миндовга умерла, оставив детей; сестра её, жена Довмонта, приехала к Миндовгу утешать его, а он сказал ей: «Я не могу жениться на чужой, потому что она не взлюбит детей моих, а женюсь на тебе», да так и сделал. За это Довмонт с другими литовцами убил его.

Войшелг, когда услыхал об этом, задрожал от гнева, схватил меч, снял монашескую одежду и поклялся через три года опять её надеть, когда отомстит тем, кто убил его отца. Потом он приехал в Литву, стал править, ужасно свирепствовал и многих убил. Он всегда носил сверх богатой одежды чёрную: поэтому его и прозвали волком в овечьей шкуре. Довмонт убежал в Псков, принял православную веру, очень храбро сражался за Псков с рыцарями и литовцами, и псковитяне сделали его своим князем. Войшелг очень любил Даниила, отдал за его сына Шварна свою дочь, и все в Западной Руси любили Даниила, потому что он был государь милосердный, справедливый, умный и храбрый. Вскоре после его смерти сын его, Лев, обманом убил Войшелга; в Литве княжил Шварн, но умер в молодости, и у литовцев опять стали княжить свои князья.

Ярослав, князь владимирский и суздальский, умер ещё раньше Даниила. Горьки были последние годы его жизни. Ему несколько раз пришлось ездить в Орду, там кланяться и унижаться. По дороге оттуда он умер.

Глава XI
Александр Невский. – Довмонт

Когда Ярослав Всеволодович поехал княжить во Владимир, то оставил в Новгороде князем сына своего Александра. Он ещё был очень молод, но магистр ливонских рыцарей, который с ним имел свидание, удивился его разуму и красоте и сказал: «Я прошёл много стран, знаю свет и государей, а видел Александра Новгородского с удивлением».

Новгородцы часто нападали на финскую землю, которою тогда владели шведы, а финны на новгородцев. Правитель Швеции Биргер пришёл с большим войском, чтобы завоевать Новгород, и послал сказать Александру: «Бейся со мной, если смеешь; я уже стою на твоей земле!» Дружина у Александра Ярославича была малая; он со слезами помолился в новгородской Софийской церкви, вышел к дружине и сказал: «Нас немного, а враг силён; но Бог не в силе, а в правде: идите с вашим князем!» Ярослав Всеволодович не успел прислать ему помощи, даже новгородские ратники не все собрались.

Александр пошел к Неве. На ней в то время жили ижоряне. Их начальник Пелгуй был очень усердный христианин. Он рассказал Александру, что ночью близ устья Невы он ждал князя и молился, всё было тихо, вдруг он услыхал шум, выглянул и видит, что по морю плывёт лодка, гребцы покрыты мглою, но в лодке два витязя в княжеских одеждах, а лица их сияют. Пелгуй стал всматриваться и увидел, что они совершенно похожи на святых благоверных князей Бориса и Глеба, как их пишут на иконах. Старший из них сказал другому: «Поможем нашему сроднику Александру!» Князь не велел Пелгую никому об этом сказывать и бросился на шведов; они смешались. Александр и его дружина выказали великую храбрость. Один новгородец с топором в руке ворвался в средину врагов, рубил их направо и налево, другой изрубил их лодки, третий гнал сына Биргерова до самой лодки, упал в воду с конем, но вышел и сразился со шведским воеводой.

Несколько смельчаков бросились на целый полк. Сам Александр сразился с Биргером и ранил его в лицо. Шведы не выдержали и побежали. Множество их было убито, в том числе воевода и архиепископ, потому что их архиереи иногда сражались как рыцари. Новгородцев же было очень мало убито. Велика была радость в Новгороде и во всей Руси при вести об этой победе. Тогда было самое тяжёлое время татарского погрома; везде горе, беда, поражения. Поэтому все очень любили Александра Ярославича за то, что он утешил их этой победой, а так как она была одержана на берегу Невы, то прозвали его Невским.

Ливонцы взяли город Изборск. В Пскове стали всем распоряжаться их друзья. А новгородцы в то время не стали слушаться Александра, и он уехал от них. Но когда рыцари напали на их землю, то они повинились перед князем и стали опять его звать к себе. Он приехал, собрал войско, выгнал из Пскова рыцарских друзей, отобрал у рыцарей русские города, которыми они завладели, победил их и вошёл в их землю. Тогда вели войну не так, как ныне: войско не получало ни жалованья, ни провианта, а всякий кормился тем, что сам промыслит. Русское войско и разошлось за съестными припасами, а рыцари собрались и напали на Александра Ярославича на самом Чудском озере. У них было большое войско, так что они наверняка надеялись победить; один из них даже похвалился взять самого Александра; но Невский побил их наголову, так что 400 рыцарей было убито, а 50 взято в плен. А всех убитых было столько, что тела их лежали на семь верст.

Однако татарам покорялся и Александр Ярославич, да и нельзя было не покориться. Не такое было время, чтобы с ними воевать. Русь ослабела после татарского погрома, потому что большая часть русского народа была перебита, а у татар потери восполнялись новыми выходцами из степей.

К тому же не вся Русская земля была заодно. Даже новгородцы не всегда слушались Александра Ярославича. Когда отец его умер, Батый прислал сказать Александру: «Новгородский князь! Если хочешь владеть спокойно, приезжай ко мне!» Может быть, другой возгордился бы своими победами, не захотел бы поклониться татарам, но Александр думал: лучше вытерпеть унижение, чем погубить Русскую землю. Он с братом Андреем поехал в Сарай. Батый уже слышал о его победах, принял его очень ласково и после свидания с ним сказал, что точно он человек необыкновенный, что справедливо идёт о нём такая слава. От Батыя наши князья должны были ехать к главному татарскому хану в степи. Страшная была эта дорога, приходилось иногда терпеть голод и холод, ехать по степи, где не было ни лесов, ни городов, ни селений, а кладбища да кости народов, которые жили там прежде, и странников.

Хан отдал Александру Ярославичу Южную Русь, а Андрею – Владимир. Вскоре после этого папа прислал к Александру своего посла, который сказал, что будто отец Александра, когда был в Орде, обещал принять католическую веру, а потому и Александр должен сделать это. Но отец Александра этого не обещал, и потому Александр отвечал папе: «Мы знаем истинное учение церкви, а вашего не принимаем и знать не хотим».

Брат Невского, Андрей, больше был занят развлечениями, чем делами, и прогневал татар; войско их напало на его землю; он убежал в Швецию, а Александр Ярославич во второй раз поехал в Орду и уговорил хана отозвать из Руси татарское войско. Хан назначил его великим князем владимирским. Александр оставил в Новгороде своего сына, а сам стал княжить во Владимире и употребил все силы, чтобы устроить русское государство и доставить счастие народу. Но ещё ему дважды пришлось съездить в Орду. Батый умер, так Александр должен был поклониться новому хану.

Сборщики податей так стали притеснять русских, что в Суздале, Владимире, Ростове и других городах народ бросился на них, некоторых убил, а других выгнал. Надо было ожидать, что за это придёт на Россию татарское войско, но Александр поехал в Орду умилостивлять хана. Так он спас Русь от нового разорения, но сам уже не вернулся во Владимир. Всю зиму и лето хан продержал его в Орде. Александр очень ослабел здоровьем. На обратном пути, недалеко от Нижнего Новгорода, в Городце, болезнь его очень усилилась, он постригся, принял схиму и скончался. Митрополит Кирилл, когда получил об этом известие, то сказал: «Солнце наше закатилось!» Духовные, которые были при этом, сперва не поняли этих слов, но потом, когда митрополит прибавил: «Не стало Александра!», все пришли в ужас. Бояре, духовенство и народ все рыдали и говорили: «Погибаем!» Когда тело Александра привезли во Владимир, то, несмотря на страшный холод, народ вышел к нему навстречу до города Боголюбова; не было человека, который бы не плакал на его похоронах.

Этот митрополит Кирилл, который похоронил святого благоверного князя Александра, был очень умный, ученый и усердный пастырь. Он старался исправить духовенство и народ, узаконил, чтобы в священники избирали только достойных людей и чтобы архиереи ничего с них не брали за посвящение. Много он сделал добра и тем, что мирил князей, когда они ссорились между собою. Сперва ссорились за Новгород брат Невского с сыном его Дмитрием; потом, когда Дмитрий сделался великим князем, брат его Андрей дважды приводил татар на Русскую землю, а они страшно её разграбили, кроме Твери, которую защитил храбрый князь Михаил Ярославич; во второй раз помогал Андрею татарский воевода Ногай, который не слушался хана Золотой Орды, был его сильнее, породнился с греческим императором и владел в особой Орде, названной по его имени ногайской. По смерти Дмитрия Александровича стал великим князем Андрей. Его все ненавидели.

В это время усилилось московское княжество. Там был Даниил Александрович, князь добрый, справедливый, умный; он даже татарам не всегда давался в обиду. Когда он воевал с рязанским князем, то убил в сражении много татар, а рязанского князя полонил. Сын Дмитрия Александровича завещал после своей смерти московскому князю город Переяславль, в то время очень крепкий и богатый.

Почти в одно время с Даниилом Александровичем умер и Довмонт, которого во святом крещении зовут Тимофеем. Он 33 года княжил в Пскове, судил народ право, не давал слабых в обиду, любил помогать бедным. Псковичи с ним не боялись никакого врага. Обыкновенно перед боем он говорил им: «Кто из вас стар, тот мне отец, кто молод, тот брат. Помните отечество и церковь Божию».

Псков не был отечеством Довмонта, но он полюбил этот город, как отечество. Самая главная победа его над рыцарями была при Раковоре. Ещё незадолго перед смертью он услужил Пскову. Рыцари неожиданно напали на этот город, завладели предместьями. Рыцари не меньше татар свирепствовали в псковских предместьях, убивали и женщин, и младенцев. Довмонт ударил на них и победил их.

В это время новгородцы воевали со шведами. Множество шведов пришло в новгородскую землю; в семи верстах от нынешнего Петербурга они построили крепость, которую назвали Ландскроною. Это на их языке значит венец земли. С помощью крепости они надеялись завладеть окрестною страной, но новгородцы взяли её и сровняли с землёй. Великий князь помог им в этом: только хорошего и сделал он для Русской земли. Когда он умер, то никто не пожалел о нём.

Во время его войны с Дмитрием и княжения было ещё много других бед на Руси: засуха, голод, мор, страшные пожары. Он детей не оставил, и о великом княжестве стали спорить племянник его Юрий Даниилович московский и Михаил тверской. Тверского князя прозвали отечестволюбцем, и он точно стоил этого прозвища, потому что всегда был готов положить свою голову за Русскую землю и всего больше заботился о счастье своих подданных. А Георгий походил на своего дядю Андрея.