Текст книги "Королевская школа. Ледышка"

Он хоть знает о них? Знает, наверное, он же тоже учился в Королевской школе. Интересно, какой будет первая брачная ночь? Я попыталась представить, но в голову ничего не приходило. Перед глазами лишь стояли бледные обнаженные манекены в кабинете профессора Нараны.

С ариями я сдружилась. Выхода не было. Это, конечно, была не та близость, что с Виолой, но мы вместе завтракали, обедали и ужинали, ходили заниматься в библиотеку, сидели на лекциях, катались на лошадях.

Иногда день проходил беззаботно и легко, арии были душками, веселились, шутили, рассказывали о семье, доме, а иногда… Мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда из-за того, что я с ними. Агата кривила идеальные губы, показывая на, как она называла, «очередную выскочку-провинциалку, отец которой заплатил за обучение любимой дочери, чтобы та нашла мужа-аристократа».

– Смотри, Лия, – я с первого дня попросила друзей не называть меня «ваше высочество», – нацепила на себя побрякушки. Думает, что это ей поможет окрутить Юния.

Я лишь прикусила губу, мысленно оправдывая Агату ее воспитанием, высоким титулом, яркой красотой, привычкой всегда и во всем быть первой. Я не показывала, но мне было жаль симпатичную девушку, которая не отрываясь смотрела в сторону нашего столика. Юний, несомненно, был звездой. Все девушки первого курса нацелились его окрутить, а он только наслаждался всеобщим вниманием, назначая свидания то той, то этой. Странно, почему не Ноан? По мне, так волшебник, наследник одной из оставшихся четырех магических семей, гораздо лучше.

На скромного Ноана никто не обращал внимания. А может, причина была в том, что женитьбу каждого мага согласует сам король? Поэтому Фарх автоматически выпадает из гонки за сердце ария?

– Юн, нужно ее наказать за наглость, – не унималась Агата, – назначь ей свидание вечером у себя в комнате, а утром я подговорю Элизу, – эта герра разносила по школе сплетни быстрее ураганного ветра, – она как-бы случайно встретит ее в коридоре утром.

Арий самодовольно подмигнул. Я в очередной раз смолчала. Зря, наверное, я стараюсь не вмешиваться в их странные жестокие развлечения. То ли боюсь, что, если буду возмущаться, они вышвырнут меня из своего круга, то ли тренирую аристократическую отстраненность.

На уроке профессора Нараны, написав краткую анонимную записку, я положила листок в тетрадь юной герры. Но или девушка ее не нашла, или не придала значимости, или ее любовь была сильнее возможного позора, и ночь с Юном не казалась такой уж непомерной платой, но на следующий день все знали об очередной победе ария.

Нравы в школе были не слишком строгими. Парни жили на одних этажах с девушками, разрешались и свидания, и вечеринки, и пикники в саду. Преподавателям было плевать на нравственность, их заботила лишь учеба. Девственность до свадьбы мало кто хранил. Это мне Агата рассказала по секрету. Она, кстати, тоже не собиралась.

Подкосили несчастную не сплетни, а то, что Юн даже не кивнул ей утром в столовой, прошел мимо, словно не знаком. А за раздачей, отвечая на какой-то вопрос парней, громко рассмеялся: «Ничего особенного». Девушка вскоре покинула школу и уехала в свой город. Все решили – сама виновата.

Агата тоже была главным призом, только со стороны юношей. Мало того, что она была самой красивой девушкой среди учениц, так еще и арией, наследницей огромного состояния.

– Ах, – самодовольно хвалилась она, – братец живет уединенно со своей Крей, ничем не интересуется, к семейным деньгам не притрагивается. Сказал, что ему ничего не нужно. Была я у них в гостях. Скучные они какие-то. Дом, дети, поместье, фу…

По мне такая жизнь намного лучше той, о которой рассказывает Агата. С бесконечными кутежами, балами, пикниками, свиданиями и обманами.

– Из-за меня уже два раза стрелялись на дуэли, и один арий чуть не покончил жизнь самоубийством! А мне всего семнадцать!

Неясно, чем здесь хвалиться? Я узнала, что Агата, как все арии, помолвлена с десятилетнего возраста. Ее жених, арий Сорт, старше нее на шесть лет, уже окончил школу и трудится в администрации короля. Может, она, как и я, перед свадьбой наслаждается свободой? Тогда ее выходки хотя бы понятны.

Со мной, само собой, никто не заигрывал и на дуэли из-за меня не дрался. Меня обходили дальней стороной, словно редкое опасное существо. Арии сделали мне подарок – если бы не взяли в свой круг, сидеть мне в столовой одной. Поэтому все свободное время, а его было много, я тратила на учебу.

Нет, друзья приглашали меня к себе, в столичные особняки. Я систематически отказывалась, ссылаясь на занятость во дворце и боязнь огласки. Журналисты ведь только и ждут, когда неугодная невеста оступится и оскандалится. В школу им хода нет, а вот снаружи мой мобиль почти всегда сопровождали папарацци.

Перед выходными я частенько приказывала водителю сделать круг и заехать к няне. Она жила в небольшом одноэтажном домике у леса с крошечным садиком и огородом. За год жизни в Альтее она посвежела, набрала вес и стала выглядеть даже моложе своих пятидесяти с хвостиком.

Санна заваривала чай, выкладывала на блюдо печенье, мы садились в беседке и разговаривали. Няня старалась не касаться грустных тем, но иногда вырывалось. О короле Кальмии, его старших сыновьях, дворе…

Как моя сестра жила в этом аду пять лет?

Ненависть к родителям поутихла. Я даже наконец прочитала мамино письмо и написала ответ. Всего пару строчек, но и это стало подвигом. В своем письме мама просила прощения, писала, что Фенистра посоветовала ей не говорить мне о смерти сестры, а мама, как всегда, послушала более опытную родственницу.

Санна добавила к ее рассказу более интересные подробности. Зейнар хвастался перед придворными, что отдал за Виолу кучу золота. Оказывается, казна Островерха давно была пуста. Отец слабо понимал в управлении и был не в состоянии ее наполнить. Балы, развлечения, драгоценности, наряды мамы и фавориток требовали много денег.

Еще дома я часто слышала такую поговорку:

– Чем еще заниматься в таком холодном месте, как Островерх?

С одной стороны, я понимала родителей – во время долгой снежной зимы во дворце можно умереть со скуки. Королевский двор развлекался как мог, тратя больше, чем получал. Соседям наш металл был не нужен, а в Альтею его везти было нерентабельно – слишком тяжелый и длинный путь через перевал делал руду дорогой и неконкурентоспособной. Вот и продавал мой отец дочерей, единственное, что у него было. За меня, кстати, Эдвард тоже выложил немало.

– Как она умерла? – Наконец я смогла произнести эти слова без потока слез и горечи во рту.

Санна осторожно поставила чашку с чаем на стол. Ее волнение показало лишь жалобно звякнувшее блюдце. Она неуверенно на меня посмотрела, словно оценивая мое душевное состояние, и произнесла осторожно:

– Официально Виола так и не оправилась после родов.

– А не официально?

Няня тяжело вздохнула.

– Она просто не хотела жить дальше. Сдалась. Ее не спас ни ребенок, ни любовь к родителям или к тебе. Ни мои слезы и мольбы. Она не желала выздоравливать, есть, пить, вставать с кровати. Написала письмо, а потом, через пару недель…

В итоге слезы все же покатились у няни из глаз. Не смогла удержать их и я. Теперь всегда при воспоминаниях о Виоле сердце будет сжиматься от горя. Это моя вечная ноша и вечная вина. Я постоянно думала, что еще могла сделать тогда, на свадьбе, какие слова подобрать для короля Кальмии. Думала, что недостаточно сделала для ее побега, зря послушалась Фенистру, не приказала поворачивать караван, зря обижалась, когда не получала от нее писем… Все зря.

Глава 7

Оказалось, что в конце года награждают двух учеников – одного парня и одну девушку – почетными грамотами Королевской школы. То ли действительно после ее окончания количество грамот играет важную роль при получении высокой должности при дворе, то ли руководство таким способом подогревает стремление к учебе. Я узнала об этой традиции всего за два месяца до летних экзаменов. И решила во что бы это ни стало стать первой.

Я не страдала тщеславием, свои способности оценивала объективно и беспристрастно. Это был просто тонкий расчет. Во-первых, девушек в соотношении с парнями было гораздо меньше, один к трем, если точно; значит, и соревноваться придется с меньшим количеством претендентов. Во-вторых, большинство их приехали не учиться, а искать выгодную партию, значит, и времени этому стремлению будут уделять больше. А в-третьих, учителя мне благоволят. Не знаю, что повлияло – отношение к Эдварду Рему, точнее к моему статусу его невесты, или что-то другое, но преимущество нужно использовать по максимуму.

Конкурентом могла стать только Агата, и то в силу того, что домашнее обучение ариев в Альтее не идет ни в какое сравнение с моим в Островерхе. Победить я рассчитывала лишь усидчивостью, прилежностью, тщательным написанием сочинений и внеклассных проверочных работ. У меня времени полно, а Агата бегает по свиданиям и вечеринкам.

Вот и стала я постепенно проводить в библиотеке больше времени, чем в своей комнате. Обложившись книгами и конспектами, я нагоняла учебный материал. В основном – то, что связано с Альтеей, ее историей, географией, природным миром и прочим. Первые годы в школе отданы под простые понятные предметы, а вот с третьего курса начинаются сложные – экономика, финансы, социология, политология. К четырем языкам, которые мы должны будем выучить за первый и второй курс, прибавятся еще три. Это только то, что нам вкратце рассказал профессор Лейбник. Я бы взялась за голову и застонала, как сделало большинство учеников, но, наученная твердой рукой Фенистры, я лишь крепче сцепила зубы.

Частыми посещениями библиотеки я не только приобрела нужные знания, но и узнала о себе много интересного. Я, наивная душа, думала, что меня обходят стороной, потому что боятся или уважают. Оказывается, и мою персону не обошли сплетнями. Длинные темные коридоры между стеллажами отличное место, чтобы незаметно подслушать.

– Она не достойна Рема… Ни красоты, ни ума, ни связей. Малюсенькое королевство на окраине континента. Почему наш король не отказался от помолвки, когда она приехала? Ведь сразу же было видно, что пустышка.

Голос я не узнала. Первокурсниц всего десять, за полгода не трудно было рассмотреть и запомнить всех, значит, другой курс. Второй или третий. До конца обучения остаются лишь арии, и тех единицы. Они вряд ли бы злословили, еще и так неостроумно.

– А недавно пропала на полгода, – продолжала девушка, – писали, что любовник, но вряд ли. Кто на нее позарится? Мама разузнала, что арий Берг дневал и ночевал во дворце, а это значит, что нам подсунули порченую невесту.

– Это как?! – Другой голос, чуть грубее.

– Бесплодную или больную. Точно говорю. Ты посмотри на нее – бледная, как моль, худющая. Наш король слишком благороден, чтобы отправить ее домой, вот и приходится терпеть.

– Но ведь если ее высочество бесплодная, то это скандал, – другой голос испуганно ахнул, – неужели у Эдварда Рема нет советников? Подобрали бы другую, пока есть время.

«Кого-кого, а советников у Рема целая куча, – подумала я, тихонько ставя книгу на полку. – Значит, вот какая новая сплетня – я бесплодна. Ну что ж, не хуже и не лучше других».

– Какая разница, кто будет невестой, – перевела тему первая девушка, – Рем еще любит Денизу. У них была такая сильная любовь… Мама говорила, что на балах король буквально не отходил от своей фаворитки.

– Ах, как романтично…

Разговор резко перестал меня интересовать. Я развернулась и осторожно, почти что на носочках, побрела к своему столу. Стало неприятно, словно я в замочную скважину спальни подглядела за супружеской парой. Села и уставилась в тетрадь невидящим взглядом. «Не отходил от своей фаворитки»… От меня Эдвард, наоборот, убегает после первого обязательного танца так быстро, что едва успеваю заметить удаляющуюся спину, обтянутую расшитым золотом сюртуком.

Даже не знаю, вправе ли я ревновать короля к арии Крей? Как можно ревновать к девушке, которая вышла замуж и счастливо живет с мужем далеко отсюда?

За почти что год ничего не изменилось. Жених по-прежнему меня не замечал. То ли привык смотреть сквозь, то ли я вообще не вызывала в нем никаких чувств. Второй вариант гораздо хуже, так как единственная надежа на теплые отношения после свадьбы рассыпа́лась в прах. Неужели мне всю жизнь придется ложиться в постель с бесчувственным истуканом – или, еще хуже, с человеком, представляющим рядом с собой другую женщину?

Через несколько месяцев мне исполнится семнадцать. В Островерхе я бы уже считалась старой девой, здесь только вхожу в брачный возраст. В очередной свой приезд на выходные король, или, скорее, его секретарь, прислал мне толпу молоденьких модисток. Они, весело переговариваясь и улыбаясь, сняли мерки и через неделю полностью обновили гардероб. Сейчас шкафы в покоях ломятся от роскошных нарядов всевозможных расцветок. Я уже не бледная моль, а вполне симпатичная девушка. На меня даже начали заглядываться парни в школе. Улыбаться, говорить робкие комплименты. Отмашку дал Юн. Однажды в своей обычной развязной манере он распахнул передо мной двери столовой, низко поклонился и произнес:

– Ваше будущее величество, вы сегодня прелестны, как морозное зимнее утро, пусть я его и не видел, но точно знаю, что оно захватывает дух. Нашему королю крупно повезло заиметь такую красавицу в невесты.

Я не покраснела, не смутилась. Спокойно кивнула и прошла внутрь. Это был первый комплимент в моей жизни. Жаль, что сказал его не жених.

Он постоянно погружен в себя, нахмуренный и озабоченный. Зато теперь на балах я не одна. Ко мне подходят мои друзья и развлекают разговорами. Им престижно стоять у трона, а мне не скучно. Все в выигрыше.

Эдвард лишь однажды к нам подошел.

– Добрый вечер, ария Хорн, – поклонился Агате, – арий Фарх, арий Верт.

Мои одноклассники чуть смутились. Даже наглая и смелая Агата опустила глаза.

– Добрый вечер, ваше величество, – вразнобой пролепетали они.

– Я рад, что у моей невесты появились друзья. Надеюсь, в школе вы тоже не оставляете ее одну?

Я удивленно посмотрела на жениха. Ничего себе, целых две фразы в моем присутствии.

– Конечно, ваше величество! – искренне заверили его арии. Выглядело потешно. Эдвард возвышался над нами, как зрелый опытный муж перед несмышлеными младенцами. А ведь он старше ариев всего на какие-то семь-восемь лет.

Экзамены прошли быстро и легко. Упор делали на самостоятельные работы, а в этом я была профи, библиотека в последние месяцы стала моим вторым домом. За неделю до начала каникул на стенде в главном зале вывесили результаты – я была первой среди девушек. Сердечко радостно затрепыхалось, но выражение лица осталось бесстрастным, пусть все видят – успех меня совершенно не волнует.

На награждение собирался приехать сам король. Я услышала эту новость в столовой за обедом.

– Король после ухода из школы ни разу здесь не был, – благоговейно прошептал Ноан, – это из-за Лии он приезжает. Наверное, хочет сделать приятное невесте.

Я безразлично пожала плечами, но по спине пробежал тревожный холодок. Неужели Эдвард задумал сблизиться? Решил, что семнадцать лет подходящий возраст? Для чего? Я инстинктивно напряглась. Нет! Я не готова к замужеству. Не готова к беременности. Да я всего один год проучилась! И мне нравится здесь! Не хочу покидать Королевскую школу!

Мои терзания, естественно, на лице никак не отразились. Друзья ждали хоть какой-то реакции, и я ответила со смешком:

– Хорошо, что именно его невесте вручают грамоту, правда?

И подмигнула Агате, которая заняла второе место в рейтинге. Девушка скривила идеальные губы и зафырчала:

– Да мне и не нужна эта дурацкая грамота! Зачем ариям вообще работать?

Все рассмеялись и продолжили обедать.

Приезд кортежа его величества произвел фурор в школе. Все ученики высыпали в фойе и замерли, низко склонившись в поклоне. В глубине души я гордилась, что Эдварда так сильно уважают, хоть он и не старается понравиться – редко показывается в городе, почти не ездит по стране, не посещает народные гуляния и праздники, посвященные новогодним торжествам или храмовым обрядам. Все время в Совете. Занят работой, бесконечными совещаниями, законами, указами, письмами.

Я смотрела на представление и поражалась. Это было не просто уважение. Больше похоже на восторженное обожание. Словно Эдвард одним своим видом заставляет преклонить колени. Я подобного восторга не испытывала. Может быть, потому, что я не коренная жительница Альтеи?

Как настоящая взрослая леди, вежливой улыбкой встретила жениха у входа, положила руку на его локоть и провела в зал, где нас ждали учителя, директор и моя грамота, вырванная у Агаты в трудной борьбе.

Во дворец мы возвращались вместе. Впереди и сзади нас окружали телохранители. А в нашем мобиле, кроме водителя, больше никого не было. Эдвард быстро просматривал какие-то документы в папке, не переставая работать даже на выезде, а я рассеянно крутила в руках тонкую золотую рамку грамоты. Молчание тяготило. Смутная тревога, охватившая после сообщения о приезде короля в школу на награждение, только нарастала и в конце концов вылилась в сухую до скрипа в горле фразу:

– Если не хотите, не нужно за мной ухаживать. Я не жду от вас внимания.

После сказанного я испуганно сжалась. Кто меня дергал за язык? Мама и Фенистра часто ругали за такое вот словоблудие. Я надеялась, что давно избавилась от привычки ляпать, что в голову придет, оказывается, нет.

Эдвард замер, положил папку на колени и медленно повернул голову.

– Почему ты думаешь, что я приехал в школу из-за тебя?

– Вас не было в ней больше пяти лет. – Я уже страшно жалела, что начала разговор. Чего мне стоило просто спросить о погоде, ближайшем балу, поблагодарить за платья, подарки? Есть же еще уйма разных нейтральных тем, выученных из книг по этикету. Сейчас бы Фенистра ударила бы меня по руке и приказала вспомнить тридцать третье правило – никогда не разговаривать на личные темы.

– Может, я соскучился по школе? – хмыкнул король. – Я ведь когда-то учился в ней.

Он замолчал, словно вспоминая. Увы, я знаю. Знаю, что учился он в одном классе с Денизой Крей, своей фавориткой, первой и единственной любовью. Сердце слабо кольнуло.

– Я просто не ожидала от вас подобного, – пробормотала смущенно.

– Нам нужно знакомиться друг с другом, Лия. – Эдвард опять вернулся к бумагам. Я задышала свободнее. Когда он на меня пристально смотрел, внутри почему-то ворочалась смутное беспокойство. – Я не забыл о тебе, не думай. И если ты все еще не передумала выйти замуж за короля Альтеи, то рано или поздно придется начинать близко общаться.

Будто кто-то давал мне выбор. Я мысленно усмехнулась. Очень хотелось сказать, что приехать на награждение, сказать несколько сухих шаблонных фраз и вручить мне и Ноану по грамоте не значит близко общаться.

Два года назад я была бы рада и счастлива поскорее выйти замуж за короля Альтеи, а сейчас, спустя год учебы в Королевской школе, у меня появились другие желания. Выучиться, получить образование. Найти занятие по душе, приносить пользу людям. Профессор Нарана открыла у меня талант, о котором я раньше и не подозревала. Талант врачевателя. Я быстро и легко освоила перевязки, вправление вывихов, наложение шин. Я не боялась ни крови, ни рвоты, ни открытых ран, что для аристократок было немыслимо.

При школе работал небольшой врачебный кабинет для работников школы и учеников, если кому-то из них срочно понадобится медицинская помощь. Заведовала им герра Инесса. Учеников было немного, чуть более двух сотен. А вот обслуживающего персонала в разы больше. Кухарки, прачки, уборщицы, мастеровые, садовники, работники конюшен и так далее.

Когда выдавалась свободная минутка, я бежала туда и радовалась, как девчонка, если кому-то из них требовалась помощь. Эгоистично? Возможно, но мне была необходима практика.

А еще… Я хотела влюбиться, узнать то, о чем постоянно твердят Агата и другие девчонки. Нет, я не забыла о долге перед Эдвардом, своей семьей, страной. Не собиралась терять голову и невинность. Но хотела пусть ненадолго ощутить, что это такое. Испытать страсть, трепет, волнение, интерес. Потому что, выйдя замуж, я навсегда оставлю надежду на какие-либо сильные чувства.

Вдалеке показались величественные башни дворца.

– Я хотела бы работать на каникулах, – выдохнула торопливо. Еще пять минут, и я увижу Эдварда через неделю или две. Поэтому спешила высказаться. Меня пугала перспектива следующие три месяца бесцельно бродить по коридорам детского крыла и умирать со скуки.

Король ответил быстро, словно готовился.

– Я уже отдал распоряжение секретарю. Тебя ждет двухмесячное путешествие по Альтее. Ты же хочешь узнать страну, в которой собираешься править?

На моем лице сама собой расплылась улыбка. Плевать на причины – его величество хочет, чтобы будущая королева осмотрела свои владения, или, что вероятнее, не торчала бессмысленно во дворце.

– Очень хочу, – выдавила хрипло от волнения. Эдвард лишь кивнул, не отрываясь от бумаг.