Текст книги "Источник для мастера"

– Что Вы про мастеров, да мастеров. Давайте другие вопросы, – с нажимом произнес он.

– Расскажите об источниках, – встала Юна. – О них почти ничего не известно.

Я внутренне возликовала. И ты, Юна, умничка. А то за год я уже отчаялась узнать что-нибудь о своей магии. Если книги мастеров еще были в библиотеке, мне просто их не давали, то книг источников не было вообще. Госпожа Сафира ясно это дала понять еще в первое мое посещение.

– В Академии нет ни одной книги по этой тематике, – ответила она на мою просьбу, – их изъяли еще при прошлом правителе. Все книги об истоках находятся в императорском дворце. Можешь обратиться туда.

И посмотрела на меня с насмешкой.

Юна села. За этот вопрос я готова была даже простить ей мусор в моей постели, который она подкладывала по наущению Ратаны регулярно.

Олдбрук взял небольшую паузу. Он несколько раз взад-вперед прошелся по подиуму лекционного зала, сунув руки в карманы. Я следила за ним неотрывно, стараясь не пропустить даже вздоха.

– Не знаю, с чего начать, – учитель остановился в центре, – исток рождается только у истока.

Что?!

Надеюсь, моих ошарашенных глаз Олдбрук с подиума не заметил. Потому что эта фраза перевернула в моей голове все вверх тормашками. Мой отец или мама исток? Папа сто процентов отпадает. Я бы заметила канал, плюс он прятал лишь меня, сам без проблем встречался с поверенными, партнерами, работниками свободно и открыто, ничего не боясь.

– Уточню, – продолжал говорить Олдбрук, – у источников могут родиться и видящие, и мастера, и обычные дети без магии. Как это было с прошлыми правителями, Ламаром Десятым и его женой. У двух истоков родился мастер. Но если на свет появился исток, то один из его родителей обязательно такой же. Это же правило действует и на мастеров. Только видящие могут родиться у обычных людей.

Рядом опять засопел Георг. Бедный, приравнять кронпринца к обычным людям!

– Источники выпускают из себя поток магических лучей. Как Вы знаете, мастера могут работать лишь с ними, с сырой магией нет. Истоки же могут работать и с лучами, и с сырой магией.

С ума сойти! Как?! Или это значит, что сырая магия растворяется в моем теле и выходит через канал? Как же мало информации! А еще и Олдбрук цедит ее по крохам!

В детстве, когда я прикрывала веки и немного скашивала глаза, делая взгляд расфокусированным, то могла видеть кружащиеся в воздухе разноцветные искорки. Они сверкали, как пыль в лучах солнца после встряхивания покрывала. Уже здесь, в Академии, я узнала, что магия распределена в воздухе, как влага в атмосфере. Капельки воды собираются в облака, проливаются дождем на землю, опять собираются в ручейки, реки, озера. Круговорот воды в природе. Магия действует точно так же, но медленней.

Наш мир создан таким образом, что по земле наравне с водными артериями текут магические. Там где пересыхают одни – исчезают и другие. Земля становится бесплодной и пустой. Уходит жизнь.

– А какой длины и ширины канал выходит из истока? – опять Юна, – я была в столице. Рядом с дворцом течет магический поток. Лучи в нем толщиной в хорошее дерево. Наверное, мастерам нужно постараться, чтобы вытащить хоть один.

Олдбрук усмехнулся.

– Конечно, дворец как раз и строили рядом с самым большим потоком в империи. И поверь, Юна, мастера знают, как использовать лучи и большей толщины. А у истоков… Канал небольшой, одинарный, такой, чтобы можно было легко с ним работать, а длина… Я видел в своей жизни лишь несколько источников, когда был на приеме у императора. Так вот, их каналы доходили до пола…

Я задумчиво кусала губы. Что значит одинарный? По одному лучу каждого цвета или что-то другое? Учитель принялся объяснять технику взаимодействия с лучами, я слушала вполуха – все это я знала на своем примере. Поток, вырванный из русла, как и луч, выдернутый из потока и оставленный в воздухе, пребывает в неизменном состоянии не более нескольких секунд, если его не начать преобразовывать. Мой поток становится дымкой у щиколоток в доме, а на природе просто уходит в землю.

На этом уроке Олдбрук дал об истоках минимум информации, но я все равно пребывала в полнейшем шоке. Главная новость – моя мама исток! Папа обманул или сам не знал? Как мог исток родиться в семье торговца на окраине империи?

Да. Приеду домой и прижму отца к стенке. Почему он мне соврал?!

И почему такая простая мысли не пришла мне в голову раньше, до лекции Олдбрука? Ведь это элементарно! Как папа узнал, что я источник, если он не видящий и не мастер? Он не видит мой канал, значит, не должен знать о нем. А если знает, то… Его кто-то просветил!

Целый день я не могла успокоиться, перекатывая мысли в голове, укладывая их и так, и этак. Сначала жуткая обида сжигала душу. Больно осознавать, что тебе врал самый дорогой человек на свете. К вечеру смогла успокоиться и заочно оправдать папу. Если соврал, значит, так было нужно. И уже ночью, когда лежала в кровати и смотрела в темный потолок, меня внезапно осенило. А вдруг… мама жива? Ведь истоку очень просто себя вылечить. И от лихорадки, и от чего угодно. Одно из первых умений, которые я освоила – лечение. И занималась им на протяжении многих лет, помогая себе, папе, Марике, и всем слугам в нашем замке. Излечивала ожоги, ссадины, ушибы, больное сердце, суставные боли и так далее.

Осталось меньше месяца, я узнаю, что скрывает от меня отец, а пока… Буду учиться, читать книги, задавать вопросы, скрывать свой канал изо всех сил и жить с надеждой на то, что мама жива, но по каким-то неизвестным причинам находится далеко от меня.

Глава 7

Кристан взял за правило приходить в библиотеку каждый день. Брал какую-нибудь книгу, садился напротив, больше наблюдая за мной, чем читая. Нервировало это страшно. Георг не давал проходу на лекциях и практических занятиях, этот – в свободное от Георга время. Завтрак, обед и ужин они делили пополам. Чаще всего за моим столиком все же сидел Георг, так как расписание занятий с ним совпадало.

Моя кожа под непрекращающимся обстрелом из злобных взглядов обросла броней, став толще и прочнее. Я не вступала в конфликты, не провоцировала скандалы, отмалчивалась, не реагируя на внимание обоих сыновей императора. Интуиция подсказывала, что все это неспроста. Делала вид, что меня это совершенно не касается. Ждала конца обучения и молилась пряхам дать мне терпение не вестись на провокации. А они были… И от Ратаны и от других студентов.

Однажды в столовой к нам подошла девушка. Георг на завтрак опоздал и за столом мы с Кристаном сидели вдвоем. Девушка была мастером. В Академии мастеров женского пола было всего ничего, и не знать их всех было бы странным. Девушку, а скорее женщину, звали Азалина, и выглядела она шикарно, красивая, с потрясающей фигурой, холеными руками и волосами. Она по-хозяйски положила ладонь на плечо Кристана, словно давая понять, что имеет право так делать. Они близки? Думаю, да. Уж слишком девушка была уверена в своих действиях.

– Ты вчера не пришел, – произнесла она томно с многозначительной улыбкой, – я ждала.

Парень безразлично пожал плечами.

– Был занят.

Прозвучало не слишком по-доброму. Я опустила глаза в тарелку, стараясь выглядеть безобидно и незаметно. Только проблем с любовницей Кристана мне не хватало. Я чувствовала макушкой тяжелый взгляд Азалины, но упорно не поднимала головы.

– С какой стати ты возишься с этой видящей? – девушка зашла с другой стороны, – ты же сам говорил, что они лишь обслуга для мастеров?

Интересно, у нее достаточно смелости произнести эти же слова, но в лицо кронпринцу? Он тоже видящий. Боюсь, если я сейчас поинтересуюсь этим вопросом, то к списку моих врагов в Академии прибавится еще один.

– Тебя забыл спросить, с кем мне возиться. Пошла прочь.

Кристан говорил равнодушно, даже вяло, но интонация просто убивала безразличием. Девушка почувствовала это и болезненно всхлипнула. Я искоса посмотрела на Азалину. На красивом лице застыло замешательство, растерянность, изумление. Она не ожидала, что Кристан так ответит? Или надеялась, что постель дает какие-то привилегии? Дурочка. Ратана тоже так думала, но как только надоела, ее вышвырнули не задумываясь. Детки императора творят, что хотят, невзирая на учтивость и этикет.

Их привязанности длятся недолго. За одиннадцать месяцев пора бы это усвоить.

Сразу после ужина я пришла в библиотеку. Книги выдавала госпожа Сафира, сама, строго по очереди. Стеллажи находились за загородкой, вход туда был лишь со стороны стойки библиотекаря.

– Будьте добры, принесите мне подборку законов империи о магах, – попросила я с доброжелательной улыбкой. Если не могу читать о мастерах и истоках, почитаю о законах. Все полезнее, чем древняя история.

– Такой подборки нет, – отрезала Сафира.

От неожиданности, я растерялась. Еще один запрет? Сколько уже их было!

– Не задерживай очередь, Оливия, – женщина раздраженно нахмурилась.

Я бросила взгляд за спину. За мной никто не стоял. В читальном зале находились не более десяти человек, и все они уже сидели за столами.

– Тогда что-нибудь о генерале Людвиге Ламаре, – вздохнула сокрушенно.

Сафира фыркнула и отправилась к стеллажам. Прошлая книга не дала мне ничего нового. О големах вспоминали лишь вскользь. Да, они четко и быстро исполняли приказы, были сильны, бесстрашны, непобедимы. Их нельзя было убить ни холодным оружием, ни огнестрельным. Только магическим. Вот и приходилось мастерам придумывать разные уловки, чтобы уничтожить хоть кого-то. Слава пряхам, что на создание полноценных боевых големов уходило огромное количество магии, которой и так было немного в империи.

Меня интересовали совсем другие вопросы. Как мастера вкладывают им в голову сознание? Почему их делают безмозглыми бессловесными рабами и можно ли заставить их поумнеть? Господин Олдбрук рассказывал на лекциях, что мастера могут делать видимых големов и невидимых. Невидимых для простых людей, само собой. Маги видят любое проявление магии. Как тот цветок в шкатулке. Он был видимым лишь для меня и поверенных императора.

Для бытовых нужд, в городах, домах использовали видимых, чтобы обычные люди не сбивали их с пути, и не пугались, когда маг в невидимой карете или на невидимой лошади едет по улице. А вот для войны лучше невидимая армия, с ней бороться в разы сложнее.

Я с интересом читала выкладки генерала Ламара о способах выявления и уничтожения невидимых големов. И вдруг передо мной на столешницу рядом с раскрытой книгой лег полураспустившийся бутон на тонкой длинной ножке.

Я удивленно подняла взгляд.

– Она не настоящая?

Роза выглядела слишком идеальной. Совершенная, жемчужно-белая, бархатистая, без колючек и… аромата.

Кристан снисходительно улыбнулся.

– Сегодня была практика по созиданию. Учитель разрешил нам сделать все, что захотим небольшого размера. Я сделал это.

– Спасибо, – я была растеряна.

Мне никто никогда не дарил цветов. Этой розе не нужна вода, ваза, уход. Она останется неизменной на долгие десятилетия. Никогда не завянет, не станет хуже, но… и не распустится.

Кристан сел напротив, положил на стол книгу, но даже ее не раскрыл. Смотрел внимательно на меня и щурил глаза, думая о своем. Я опустила голову. Да, Георг проигрывает ему по всем параметрам. И дело не только в том, что кронпринц младше. Я не видела императора воочию, лишь на портретах, но могу с уверенностью сказать, что внешностью бастард отличается от наследного принца. Оба темноволосые, симпатичные, но Кристан выше, мускулистее, мощнее. И глаза у него чистые темно-карие, против коричнево-болотного цвета Георга. Может быть, один пошел в отца, другой в мать?

– Обменяемся? – нерешительно поинтересовалась я, кивнув на книгу в его руках. А вдруг согласится? И я, наконец, смогу прочитать что-нибудь из книг мастеров.

– Без проблем, – легко согласился Кристан и толкнул свой учебник в мою сторону. Он назывался «Классификация лучей и способы их применения. Кратко».

Я схватила сокровище так крепко, что если госпожа Сафира или кто другой надумал бы ее забрать, то им придется со мной драться насмерть. И пропала. На несколько часов точно.

Оказывается сиреневый луч не камень, как я его называла. Он стабилизатор. Или консерватор, что тоже верно. Держит неизменной форму любой вещи, не дает ей изменяться. Стенки шкатулки для цветка, который я видела при проверке императорскими поверенными, были из него. Правда там еще присутствовали золотистые и коричневые вкрапления.

Что у нас по ним?

Коричневый луч, который является самым широким и плотным, предназначен для созидания. Он – сырая глина, из которой лепят големов и другие предметы. Этот луч тратится больше остальных. А работает он лишь в паре с… золотым. Следующую главу, предназначенную этому лучу я прочитала несколько раз.

Его называют разум. Самый важный, уникальный и самый ценный луч.

Именно он дает големам способность мыслить, выполнять приказы, даже иногда говорить. Он вкладывает частичку сознания мастера в каждый созданный им предмет. С помощью его мастера могут творить, изобретать новое, воплощать любые фантазии в действительность. Они могут вообразить птицу с четырьмя крыльями, лошадь с плоской спиной, удобной для сидения, дом с десятью этажами и так далее.

Жаль только, что техник создания в этой книге не приводились. Тем не менее, у меня сразу же начали зудеть пальцы, так захотелось потренироваться.

«Ухаживания» Кристана заиграли новыми красками. Если он будет мне давать книги, я даже соглашусь делать вид, что мы встречаемся.

Оторвалась от книги я только глубоким вечером, когда госпожа Сафира объявила о закрытии библиотеки. Проводив меня до второго этажа, на котором располагались комнаты общежития для видящих, Кристан молча развернулся и направился на третий. А я, озадаченно пожав плечами, с розой в руке побрела в свою комнату.

Девчонки еще не спали. Ратаны не было, Мила и Юна занимались уборкой. Кастелянша выдавала чистую постель, веники, тряпки, а ученики уже сами наводили порядок в своих апартаментах. В начале года Ратана пыталась заставить меня убирать всю комнату, на что я ее послала коротко и содержательно. Потом, обнаружив мусор под своей кроватью, куда его смели девчонки, отправила грязь по назначению, разделив на три равные кучки. Но положила не под кровать, а под подушку. Понимала, что и Мила, и Юна действовали по указке Ратаны. А если своей головы на плечах нет, то получать они все будут в равной пропорции.

На любую гадость я отвечала соответственно. Отец с детства меня учил равноценно парировать. Оскорблением за оскорбление. Ударом за удар. Мусором за мусор.

– Не перегибай палку, но и не преуменьшай ответ, – говорил папа. – Он должен быть именно таким, какой ты получила. Если словесное оскорбление – ответь словесно, если действием, то точно таким же. Все в мире должно быть в равновесии. Правда?

При этом он хитро улыбался. Отец двадцать лет провел на военной службе, и пусть он не смог меня научить музицированию, рисованию или тонкостям этикета, он дал гораздо больше – умение за себя постоять, житейскую мудрость, приемы самообороны, которые не раз спасали меня в Академии.

Ратана постоянно испытывала мое терпение. Но в последнее время ее ненависть ощущалась как нечто материальное. Каждый взгляд, каждое ядовитое слово было пронизано ею насквозь. Я думала, что если дать ей в руки кинжал, она, не задумываясь, проткнет мне сердце, даже невзирая на то, что потом попадет на каторгу. Такой враждебности на пустом месте я не понимала, но старалась не провоцировать ее сверх положенного, сторонясь, как бешеной собаки.

Еду приносить в комнаты запрещали. Из дома ничего не передавали, купить у торговцев тоже не было никакой возможности. Так что отравы я не боялась. Как и удушения. Силенок маловато.

Однажды я проснулась от тяжелого, давящего взгляда. Ратана стояла рядом с моей кроватью, держа в руках подушку, а на лице застыло зверское выражение абсолютно рехнувшейся психопатки.

– Ну, попробуй, – тихо произнесла я, даже желая, чтобы она решилась. Тогда и я смогла бы себя отпустить. Она уже когда-то пыталась оттаскать меня за волосы. В самом начале учебы. Я показала ей, что сама не нежный цветочек и знаю кое-какие приемы. Девушка получила на долгую память незабываемые ощущения от вывихнутого большого пальца.

Ратана зло скривилась, хлопнула подушку ладонями, словно взбивая, и отправилась на свою кровать. Фу, пронесло. С того момента я спала вполглаза.

Я убрала на своей четверти еще вчера, поэтому переоделась в спортивный костюм и завались сверху на покрывало, положив предварительно розу на стол. Закрыла глаза и попыталась восстановить в памяти все то, что сегодня прочитала о классификации лучей.

Комнаты в Академии были огромные. Четыре кровати, четыре небольших письменных стола в углу каждой и четыре узких двудверных шкафа в изножье. В центре – длинный общий стол, непонятно для чего предназначенный – питаться в комнатах было нельзя, как и брать книги из библиотеки.

Домашних заданий нам тоже не задавали. Думаю, пространства хватило бы на отдельные маленькие апартаменты каждому ученику свои. Тем более что туалетные и душевые были общие и находились в конце коридора. Зачем строители Академии решили селить учеников по четыре? Неизвестно. Скандалы, драки, женские разборки происходили не только в нашей комнате.

– Это что? – голос Ратаны. Видимо заметила розу и быстро сложила два плюс два. Девушка прошлась по комнате в сторону своей кровати, а потом добавила ядовито: – и как бастард в постели?

Я даже не пошевелилась. Хотела сказать, что цветы могут подарить просто так, а не за что-то, но промолчала.

– Или он до сих пор тебя окучивает? Ах, да, ты же у нас неприступная.

Я соизволила приоткрыть глаз.

– Ты тоже в следующий раз попробуй не сразу прыгать в постель, сохрани немного интриги, – ответила я с гаденькой ухмылочкой.

– Уродина! – выплюнула Рата.

Когда заканчиваются аргументы, приходит черед оскорблений. Юна и Мила перепугано застыли у двери, держа в руках влажные тряпки. Они, кстати, послушно убирали и часть комнаты Ратаны.

– За которой ухаживают два сына императора, – мой голос оставался таким же снисходительным. – Видимо, красота значит не так много, как ты думаешь.

– Они просто хотят тебя поиметь.

– Ты тоже не корону примеряла в постели Георга.

Дальше ругаться Ратана не захотела. Быстро сдулась, а я только вошла во вкус. В итоге, пробурчав еще раз «уродина», она затихла, понимая, что ее оскорбления звучат заурядно и меня не задевают. Девчонки торопливо закончили уборку и отправились в душ.

Утром роза еще лежала на подоконнике. Но после занятий пропала. Я подозревала, что Ратана приложила руку к ее исчезновению. Такой опыт уже был.

После нескольких месяцев бесполезных угроз Георг, видимо, решил изменить тактику. И однажды прислал мне подарок. Вечером в нашу комнату постучался один из его свиты, тогда я еще не знала их имен, и передал мне длинную плоскую шкатулку, открыв которую, я обнаружила внутри браслет. Жутко дорогой и жутко пафосный. Немаленькие такие камешки были увиты толстой золотой лозой. Полная безвкусица.

Я мгновенно разозлилась, схватила парня за руку, впихивая подарок обратно.

– Забери сейчас же!

Парень отскочил назад, вскинул ладони вверх, роняя коробку с браслетом на пол, и залепетал умоляюще:

– Гео меня убьет, если я принесу его назад. – Повернулся и быстро побежал по коридору.

– Тогда я его выброшу в мусор! – крикнула ему в спину.

– Как хочешь… – донеслось невнятно.

– Трус!

Со злости я пнула носком ботинка сверкающую безделушку. Та отлетела в угол комнаты. Оставлять себе браслет я не собиралась. Закрыла дверь, пробормотала под нос ругательство из солдатского лексикона отца, и легла в постель. Решила, что завтра отнесу Георгу его подарок и брошу прямо в наглую смазливую рожу.

Все это время соседки хранили напряженное молчание. Только смотрели, как зачарованные на радугу, рожденную от камней браслета, переливающуюся на белой стене. Когда я выключила светильник, она погасла и наступила темнота. Зря я, конечно, не подобрала браслет сразу, потому что утром украшения на месте не оказалось. Кроме Юны, Милы и Ратаны в комнате никого больше не было.

– Сами отнесете наследнику? – ехидно произнесла я, обнаружив пропажу. – Заранее спасибо за труд.

Ратана взвилась мгновенно.

– Ты что хочешь сказать? – заявила она, уперев руки в бедра. – Что мы его взяли?!

Так бурно реагировать может только виновник кражи.

– Именно это я и хочу сказать, – улыбнулась я.

Да я видела, как ты ночью вставала и бродила по комнате! Ты его и забрала! – лицо красавицы покраснело от натуги.

Мила и Юна неуверенно переглянулись. По глазам было видно, что они верили своей предводительнице. Или боятся ее так, что не смеют возражать. Мне было все равно. Я уже давно на них махнула рукой. Еще в первую неделю учебы девчонки показали свои настоящие лица.

После того, как Гео при всех пригласил меня к себе, студенткам было очень интересно, согласилась я или нет. Пару раз подойдя ко мне и получив направление, куда двигаться дальше, они отстали, зато принялись допрашивать соседок. Занимательный разговор я подслушала в коридоре спустя неделю. Ратана, Мила, Юна и еще пару девиц из видящих шушукались за дверью. Услышав свое имя, я замедлилась.

– Так Оливия в итоге ходила к Георгу или нет? – задала вопрос Патриция.

– Конечно! – абсолютно уверенный голос Ратаны. – Побежала в тот же вечер как собачонка. Девочки, подтвердите.

Мила и Юна синхронно сказали «Да». В животе образовался неприятный комок. В глубине души я все же надеялась хоть на какую-то порядочность однокурсниц.

– Странно. И он сразу ее бросил?

– А чем ей удерживать Гео? – Ратана говорила с уверенностью и самодовольством, – ни красоты, ни ума… Меня он не бросит так легко…

Дальше пошли заверения в своей неотразимости для наследника. Он очарован, покорен, почти влюблен. Бла, бла, бла… Надоело слушать мне почти сразу. Я вышла из-за угла, и остановилась напротив пятерки видящих. Надо признать, Патриция, Кетти и Мила с Юной смущенно покраснели. Ратана же наоборот вскинула голову и с вызовом посмотрела мне в глаза.

– Ошибаетесь, девочки, – улыбнулась победно, – это я его бросила.

Развернулась и ушла. Никому и ничего я доказывать не собиралась. Папа всегда говорил, что правда всплывет в любом случает, нужно лишь подождать. На это может уйти день, месяц, год, но она обязательно восторжествует.

Как и в этот раз, с браслетом. Спорить бесполезно и бессмысленно. Я спешно собралась и побежала на лекцию. Георг поджидал в коридоре. На его лице проступало жадное предвкушение. Мне показалось, что он даже коротко облизнулся. Наверное, решил, что после подарка я стану более покладистой, но я разочаровала. Остановилась напротив, сложила руки на груди и произнесла холодно:

– Увы, вернуть браслет не могу, выбросила в урну на этаже. Ищи там.

Вряд ли он его будет искать, для кронпринца это постыдно. Скорее пошлет своих прихвостней. Они тоже не найдут – взять оттуда мог кто угодно, пусть потом ищут среди сорока девушек.

– Почему? – в конце концов, выдавил из себя Георг.

– Почему не взяла? – переспросила безразлично. – Или почему не поменяла отношение, если взяла?

Наследник угрюмо молчал.

– Ты же не изменился. Ты остался таким же человеком, что был вчера или неделю назад. С браслетом или без него, ты мне не интересен.

И уже обходя Георга по широкой дуге добавила:

– Не дари больше ничего. Бесполезно.

Скажу только, что папа был прав – браслет я случайно увидела спустя два месяца на руке любимой соседки. Как-то раз я заскочила за забытой на кровати курткой сразу после первой лекции. Поздняя весна не радовала теплом, огромные лекционные залы отапливались, но я, привыкшая к жаркому климату Пустоши, постоянно мерзла. Ратана стояла у окна и любовалась украшением в свете утреннего солнца. Услышав, как открылась дверь, она испуганно обернулась.

Я выразительно хмыкнула.

– Подбираешь объедки? – Знала, что именно эта фраза ударит по ней больнее всего.

От стыда лицо девушки покраснело. Она медленно стянула браслет, сунула его в карман и молча вышла из комнаты. Я ничего никому не сказала. Смысл? Ратана будет все отрицать. Ее слово против моего… А вонь поднимется до небес. Уж лучше промолчу, как всегда.

Да и мстить по методу отца не стала. Воровство за воровство? Что я могла украсть? Косметику? Будем считать, что я позаимствовала ее, когда лепила на руку лепешку.