Текст книги "Источник для мастера"

Глава 8

Кристан с Георгом уехали в Ольгерд, столицу нашей империи. Она находилась в половине дня пути от Академии. Я и раньше замечала отсутствие Георга – для меня эти несколько дней были праздником. За Кристаном я особо не следила, но сейчас сообразила – их вызывают вдвоем.

Здание Академии строили на севере изначально. В этой местности множество потоков – горы близко. А как нам рассказывал Мартинес на природоведении – магические потоки рождаются точно так же, как и водные.

– Реки вытекают из озер, болот, густых лесов, где из-под земли бьют ключи. Но чаще всего рождаются в горах, где облака касаются вершин. Капли конденсируются, стекают вниз ручейками и собираются в одно русло. Так появляется река…

Учитель рассказывал нудно, вяло и неинтересно. На его лекциях тянуло в сон, к слову сказать, он и не запрещал дремать студентам.

– Магия работает точно так же. Магические потоки стекают с гор. Концентрация магии в районе облаков выше, чем у поверхности земли. Поэтому видящие очень хотят попасть на север империи, здесь у них больше всего работы. На юге, увы, потоки рождаются очень редко. А цена за найденный поток одинакова во всех провинциях.

Я хотела возразить, но в последний момент передумала. Несколько мелких потоков, образовавшихся в Сухом стебле вблизи нашего замка, выбивались из закономерности. Гор в Белой пустоши нет и никогда не было, как нет и лесов, болот, озер. Откуда же они появились? Иногда мне приходила в голову мысль, что потоки рождались благодаря мне. Если я исток, то могу преобразовывать магию, то есть действую сродни облакам.

Знать о моих догадках учителю незачем, поэтому я задала другой вопрос, более безопасный.

– Господин Мартинес, – я встала, – объясните, пожалуйста, почему поток можно исчерпать? Ведь по аналогии с рекой и ключами, он должен быть вечен. Я понимаю, когда магия пропадает в середине или конце потока – выдергивая лучи, мастера разрушают его структуру, но дело в том, что он вообще исчезает, начиная с источника. В империи много равнинных провинций, – я не стала уточнять, что живу в одной из них, – где не осталось ни одного потока, хотя раньше их было достаточно.

Лектор кашлянул в замешательстве. Он так привык, что никто никогда не задает вопросов по его теме, что совсем расслабился. Несколько дремавших учеников подняли головы, прислушиваясь к разговору.

– Оливия, – мужчина махнул рукой, приказывая сесть. Я села. – Разница в зарождении магических и водных потоках на равнинах заключается том, что ключи пробиваются из подводных источников. Вода течет под землей постоянно. А магия существует лишь на поверхности. Поток формируется там, когда концентрация ее максимальна. При выработке потока мастера не только разрушают его структуру, но и понижают насыщенность магии в воздухе. Концентрация ослабевает, и поток разрушается полностью. Я ответил на твой вопрос?

– Да, спасибо.

Моя теория подтвердилась. Големы, как и любые другие творения – плотный сгусток магии. При его разрушении магия растворяется в воздухе. Но голем в момент смерти мастера может быть в любом месте империи. Например, создание из нашего потока мастер увез с собой в Олмак. А где он будет в дальнейшем – неизвестно. Может быть, его определят защищать границу. Значит, на границе и улетит облачко магии ввысь.

Получается, что в Белой пустоши не осталось никаких природных причин для зарождения новых потоков. И каменная пустыня вокруг нашего поместья навсегда? Сердце тоскливо заныло. Как бы я не хотела, мой слабый поток не сможет преобразить ее в зеленое изобилие. Два хилых ручейка за почти что двадцать лет? Смешно…

Я планировала почитать что-нибудь на эту тему в библиотеке, но в последний момент, изменила запрос. Почитаю об императорской семье. Стыдно не знать элементарного, дожив до девятнадцати лет.

Госпоже Сафире заказала две годовые подборки «Столичного вестника», а точнее сплетника, как называл его мой отец. К нам в Сухой стебель газету тоже привозили, но папа не слишком ее жаловал. Говорил, что печатаются там лишь бесполезные россказни о светской жизни двора. Он заказывал «Колокол Белой пустоши», провинциальную газету, печатавшуюся в Олмаке.

Разложив на столе скрепленные листы, я принялась просматривать статьи о жизни императора.

Оказывается, Георг младше меня почти на год. Он поступил в Академию едва исполнилось восемнадцать, а я… за два месяца до того, как мне должно стукнуть девятнадцать. Вот почему он кажется мне незрелым мальчишкой, едва вышедшим из препубертатного возраста. Копирует отца? Хочет переспать со всеми девушками на свете?

Потому что, отец видимо только этим и занимался, начиная с коронации, которая произошла в день совершеннолетия, в восемнадцать. Почти что в каждом новом выпуске газеты – новая фаворитка. Точнее, не так. Любовница. Фаворитка у императора была одна – мать Кристана, май Алора Сарт, дочь древнего рода из старой аристократии, мастер, очень красивая женщина, которой в этом году исполняется сорок лет.

«Старой» называли довоенную аристократию. Выходцев из нее осталось немного. В горниле сражений магической войны погибла не только императорская семья, но и те, кто ее защищал. Плюс армия големов, идя к столице, сметала все на своем пути, разрушала замки, города, поместья, выкашивая все живое. Род Сартов жил далеко на востоке, до них армия не добралась. Так что кое-кто из их семейства уцелел.

В «Вестнике» вскользь упоминали великую историю любви императора и Алоры. Видимо, о ней писали ранее, но мне хватило и краткого обзора, чтобы понять всю картину.

Алора и Радери познакомились (вот же фарс!) на помолвке последнего. Род Сарт полным составом прибыл во дворец на празднования. Сам майер, его жена, старшая дочь Алора и шестнадцатилетний сын Патрик. На балу молодой император увидел девушку, свою ровесницу, и влюбился с первого взгляда. Забыл и про присутствующую невесту Марианну, принцессу Альвалаи, и про этикет, протокол торжества, и про учтивость перед ее родителями, королевской четой, нашими добрыми соседями.

Радери бесконечно приглашал Алору на все танцы подряд, игнорируя Марианну. И ночью, ходят слухи, увел ее в свою спальню. Журналисты восхищались страстной историей любви, но я недоумевала. Император, не дворник из подворотни. Он не имеет права так себя вести.

Ламар назначил Алору официальной фавориткой почти сразу же после бала. Удачно получилось, ведь деи могут быть лишь у императора. А неудачно то, что у Алоры был жених, и она собиралась за него выйти буквально через месяц после праздника. Традиционно в империи молодые женились и выходили замуж после совершеннолетия. А если пара аристократы, мастера или истоки, то и позже. Ведь у них есть доступ к потокам, а соответственно, к лечению и долголетию. Даже не знаю, обрадовалась Алора или огорчилась такому повороту.

Стать деей почти то же самое, что стать женой. Вот почему Ратана так стремится к наследнику под бочок. К фаворитке не выдвигаются жесткие требования, такие, как жене. При везении она может быть даже простолюдинкой. Ее дети признаются, им дают титул наследников второй очереди. Дея управляет половиной дворца, в ее руках почти такая же власть, как и у императрицы. Только императрица занимается внешней политикой, а дея – внутренней. Это типа «жена» для народа, а императрица – престиж для соседних государств.

Нет, в империи не было многоженства. Жители страны имеют право на одну жену или мужа. Кроме императора. Взять дею, то есть вторую жену, первым получил возможность Ламар Пятый. В народе ходило по этому поводу много сплетен. Вроде как тогдашняя императрица, принцесса могущественной империи Каог, что на востоке, используя власть и влияние своей семьи, приказала мужу избавиться от любовниц. Тот, само собой, возмутился. Тогда императрица позволила Ламару выбрать из предложенных ею фрейлин одну-единственную, и сказала последнее слово – до конца жизни у него будет лишь одна фаворитка. И закрепила это законодательно. Спустя много лет закон модифицировался, и теперь императору для выбора деи не нужно одобрение жены, да и на счет «одной-единственной» закон тоже смягчился.

Фавориток у императора может быть сколько угодно, но только не одномоментно. Ламар мог бы удалить Алору из дворца и назначить деей любовницу моложе, но почему-то за двадцать лет не сделал этого… Неужели, журналисты были правы, и между ними до сих пор сохранилась любовь?

Умирали правители в глубокой старости. Мастер или исток вылечит любую болезнь, а все владыки до теперешнего Ламара были истоками. Исключения редко, но бывали. Например, война или… То, что произошло с родителями Радери. Те просто утонули, попав в шторм, катаясь на яхте. Не помогли даже телохранители-источники, находившиеся рядом. То ли маги растерялись, не смогли вовремя сообразить, что делать, то ли у них не хватило сил справиться с бурей. Погибли все находившиеся на яхте. Пятилетнему кронпринцу повезло, его на прогулку не взяли, у него была морская болезнь.

Кроме Кристана детей у деи Алоры не было. Зато у императора их было великое множество от других женщин. Странная любовь…

Из дворца Георг с Кристаном вернулись через два дня, оба мрачные и раздраженные. Меня их взаимоотношения никаким боком не интересовали. Злило лишь то, что я пропустила два вечера из немногих, которые у меня остались в Академии, так как книг мастеров без Кристана мне никто не выдавал. На завтраке обоих не было, зато на первой лекции по природоведению Георг опять уселся рядом.

Я покосилась на хмурого парня. Он молчал и я молчала.

– Знаешь, а я ведь когда-то очень хотел дружить с Таном, – вдруг произнес он с болью в голосе, – бегал за ним хвостиком, старался понравиться, заглядывал в рот. Пробирался на его уроки с мастером и тихонечко сидел в углу, слушая непонятные слова. Он был для меня умным старшим братом, талантливым и смелым, самым лучшим.

Я повернула голову и посмотрела на принца внимательней. Наследник умеет быть серьезным?

– И что? Вы подружились? – поинтересовалась скептически.

Георг не обратил внимания на мой вопрос, да и отвечать на него смысла не было – и так видно, что нет.

– Отец всегда выделял Тана, – продолжил он без остановки, – ставил в пример, сравнивал, естественно не в мою пользу… – Гео горько усмехнулся, – словно я был виноват в том, что родился видящим, а Тан мастером. Всегда говорил – зачем тебе учиться? Ты видящий, значит, бесполезен.

«Стравливал двух братьев», – добавила мысленно я.

Впервые за все время мне стало жаль парня. Тяжело жить, когда тебя не любят. Особенно, когда не любят родители. В любви своего отца я не сомневалась. Он дал мне самое счастливое детство из возможных в нашем положении. Сам учил чтению, математике, письму, языкам, храня тайну моей магии ото всех, жертвуя личной жизнью, управлением поместьем. Оставался открытым вопрос о матери, но и здесь, думаю, он сможет все объяснить.

В зал вошел господин Мартинес, грузный, хоть и не старый мужчина с печатью вселенской усталости на лице. Он читал лекции, словно отбывал принудительную тягостную повинность, нудно, однотонно и неинтересно. Мартинес безадресно поздоровался в сторону от студентов, раскрыл учебник и начал медленно зачитывать главу на тему погодных явлений. Заскучала я уже через десять минут.

– Поехали со мной в столицу через месяц? – вдруг произнес Георг. – Вылечим руку. У отца работает много мастеров, и поток проходит на территории дворца.

Я опасливо покосилась на парня. Его добродушный тон показался слишком уж фальшивым.

– Спасибо, но нет, – ответила прохладно. – Мне эти шрамы дороги, как память.

Ага. Как же… Поеду во дворец, и оттуда уже не выберусь, пока не надоем. Папа рассказывал жуткие истории о том, что молодым девушкам лучше вообще не принимать приглашения на императорские балы, их там отлавливают как скот на убой. Уже несколько десятилетий заботливые отцы выдают замуж дочерей ранним браком по договоренности, в обход обычному представлению ко двору в совершеннолетие.

С другой стороны, многие девушки сами рвутся в столицу. Иначе, зачем Ратана, по моим прикидкам, далеко не бедная девушка, по стилю общения, поведению, наличию дорогой косметики и образованию даже какая-то мелкая аристократка, радостно прыгнула наследнику в постель, а потом хвалилась всем, что станет деей будущего императора?

Георгу мои слова не понравились. Он нахмурился и зло засопел.

– Ты еще будешь умолять меня…

«Период слабости миновал, – подумала я весело, – сейчас начнет тошнить, запугивать, обещать на мою голову различные кары. Проходили уже».

А если честно, то я ни разу за одиннадцать месяцев нашего противостояния серьезно не боялась за жизнь, честь или свободу. Все его придирки, угрозы были нелепы и смехотворны, словно он притворялся могучим и ужасным. Наследник просто подражал отцу. Считал, наверное, что если будет вести себя нагло, развязно и пошло, то станет похожим на него. Вдруг мне пришла в голову простая в своей гениальности мысль – любая из девушек могла отказать принцу, и ей за это ничего бы не было. Почему тогда они не отказывали?

Я почти не слушала невнятный бубнеж Георга, пропуская знакомые оскорбления мимо ушей, но вдруг в потоке угроз промелькнуло несусветное:

– У меня есть чувства к тебе…

Я едва сдержалась, чтобы не кашлянуть от потрясения.

– Может быть потому, что ты уже перепробовал почти всех девушек в Академии? – поинтересовалась со смешком.

Не побывали в его постели десяток видящих не слишком привлекательной внешности, женщины-мастера, ну и я, само собой. Вела учет, конечно, Ратана, которая еще не оставила надежды стать первой фавориткой наследника. А так как мы с ней жили в одной комнате, невольной слушательницей сплетен оказывалась и я.

В ответ на мое предположение Георг скривился.

– Ты очень красивая, – пробурчал угрюмо.

Надо было в дополнение к руке и щеку спалить. Почему я не подумала об этом перед поездкой в Академию? Теперь уже поздно. Если на моем лице появятся шрамы, вопросов станет больше. Да и не говорил мне никто дома, что я какая-то писаная красавица. Папа называл принцессой, но на то он и папа. Для родителя любая дочь – прекрасней всех на свете.

– Слушай, отстань, а? – произнесла тихо с нажимом, – что привязался? Через месяц разойдемся в разные стороны и забудем друг о друге.

Георг упрямо мотнул головой.

– Не хочу забывать. Пойдем после лекции в парк погуляем? Обещаю, приставать не буду.

Вот блин. Только этого еще не хватало.

– Гео, – обратилась я к нему почти по-дружески. Он, конечно, засранец, каких поискать, но меня в последнее время это перестало волновать – до конца срока осталось меньше месяца. – Ты наследник великой империи. Учись держать себя в руках и думать холодной головой.

– Но ты мне нравишься…

– А ты мне нет, – отрезала я резко. Георг дернулся, взгляд сделался больным, обиженным.

Он выводил меня из себя с первого дня в Академии. Подговорил сорвать перчатку и выставить на обозрение мое уродство, зажимал в коридорах, распускал сплетни, из-за него жизнь в одной комнате с Ратаной превратилась в ожесточенную войну.

Но сейчас мне было его жаль. Он… просто избалованный наглый мальчишка, никогда не знавший отказов, привыкший получать все, что захочет. Обиженный отцом, не дополучивший внимания и любви в детстве. Но мальчишка опасный, обладающий властью. А еще… Как только Георг начинал ко мне приставать, лезть целоваться, трогать, даже за руку, у меня срабатывал как-то странный рефлекс. Охватывал панический ужас, начинало трясти, то ли от отвращения, то ли от страха. Выворачивало, чуть ли не до рвоты.

Поэтому никаких свиданий.

Глава 9

На обеде Кристана опять не было, зато явился на ужин.

– Привет.

– Привет, – ответила я равнодушно, скользнув по ненаследному принцу коротким взглядом.

Вид парня озадачил. Бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами, словно не спал пару ночей. Мне показалось, что он даже похудел, если бы я поверила, что можно так отощать за два дня. Лицо было замкнутым и холодным, не вызывающим ни малейшего желания общаться, голос – безжизненным. Что же у них произошло во дворце?

Мы молча поели, а после пошли в центральное крыло. Точнее, пошла я, а он, как оказалось, следовал за мной на некотором удалении. Кристана удалось заметить лишь в очереди к госпоже Сафире. Я взяла еще одну книгу о магической войне, села за дальний столик, раскрыла первую главу, и вдруг услышала над головой:

– Позволишь?

Не дожидаясь ответа, принц сел напротив, толкнул в мою сторону «Тренировки работы с лучами», а сам потянул к себе «Темные времена в истории Элгара. Сорок лет отчаяния». Но, конечно, читать ее не стал. Закинув ногу на ногу, принялся разглядывать меня из-под полуопущенных век. Я суетливо поправила воротник форменного платья, проверяя все ли пуговицы застегнуты. Очень хотелось пересесть за другой столик, или вовсе уйти в парк. Жаль, что книги не разрешали выносить из читального зала.

Почему я нервничаю?

Кристан не пристает, как Георг. Не лезет целоваться, не прижимает в коридоре, не зовет на пятый этаж. Не говорит цветистые комплименты, как, например, Пауль, видящий из нашей группы, один из первых пригласивший меня на свидание. И первый, сбежавший от меня после угроз Георга. Не улыбается робко в столовой, не забирает поднос с грязной посудой, как делал Мартин. Лишиться его внимания было обиднее всего. Мартин мне нравился. Если бы я выбирала мужа в Академии, то он стал бы первым кандидатом.

Я старалась не обращать внимания на почти что материальный взгляд Кристана, а попыталась вникнуть в текст книги. Через полчаса поняла, что интересного, точнее, полезного, в ней мало. Учебник, который подсунул принц, был списком тренировок для пальцев, правильных жестов, последовательности выхватывания лучей из потока и так далее. Я читала его по диагонали, обращая внимание лишь на основные движения. Смысла заучивать не было, как и упражняться. В Академии – невозможно, а до дома успею забыть.

Читать я закончила быстро. Подняла голову и тут же встретилась глазами с принцем. До этого момента мне казалось, что он дремлет, но нет. Глаза были ясные и внимательные.

Может… поговорим?

– Сколько всего у тебя братьев и сестер? – я отложила книгу в сторону.

Мне было любопытно, как жить в одном доме с такой большой семьей. Пусть даже дом был громадным дворцом, а семья состояла из одного мужчины и гарема женщин. Часто в детстве я представляла, как у меня появится братик или сестричка. И даже пару раз намекала папе на то, что Марика прекрасная женщина, и я не буду против, если они поженятся. Но ни папа, ни Марика, почему-то не спешили меня радовать.

Ненаследный принц усмехнулся.

– До тебя тоже доходили слухи, что император размножается, как кролик в период гона? – Я удивленно вытаращила глаза. Ничего себе пиетет к правителю, да еще и к отцу.

– На самом деле немного, – произнес он уже серьезнее. – Ламар оставляет во дворце лишь мастеров. Видящих пристраивает в семьи, а обычных детей и вовсе в приюты.

– В смысле? – Я нахмурилась. Разве можно так безответственно относиться к собственным отпрыскам?

– Богатых любовниц, родивших видящих, отдает замуж за первого попавшегося свободного майера или богатого чиновника. Девушек проще – отсылает домой, дав им прилично золота, достаточно чтобы купить дом или поместье.

– И что, соглашаются?

– А куда им деваться? – Кристан безразлично пожал плечами. – Так что, во дворце живут лишь те, что родили мастеров. Их всего три. И соответственно, у меня четыре единокровных брата, кроме Георга. Старшему десять, младшему два года. Сама понимаешь, близких отношений с ними нет. Да и вижу я их редко.

– Странный у тебя отец… – не подумав, произнесла я. Очнулась и испуганно уставилась на парня. Надеюсь, не заметит оговорки. Кто я такая, чтобы критиковать императора?

Кристан сощурился.

– А твой? – с нажимом поинтересовался. – Кто он? Майер?

Я легкомысленно пожала плечами. Не буду разубеждать его в своем происхождении, как и соглашаться с ним. Обойдется.

Даже Ратане я ничего не отвечала на ее выдумки. В самом начале учебы она раструбила по Академии, что я дочь сапожника. Приехала сюда из бедного поселка на краю империи, не умею ни читать, ни писать. Услышав сплетню, я лишь посмеялась, не став ничего доказывать. Смысл? На практических занятиях и так все всё увидят.

– Зачем ты сказал Георгу, что собираешься за мной ухаживать? – перевела разговор на другую тему.

Губы Кристана дрогнули в улыбке.

– А ты прямолинейна, – ответил он вкрадчиво, – не типично для аристократки. Они все манерны и фальшивы. Или ты простолюдинка?

На этот раз я улыбнулась еще шире и еще ироничнее.

– Так зачем?

Не спорю, мне импонировало внимание первого красавца Академии, мастера, сына императора, принца, пусть и ненаследного. Но он явно преследовал какие-то свои цели. Зачем ему нужен этот фарс с «ухаживаниями»? Совместные завтраки, ужины, посещения библиотеки? Если никаких ухаживаний нет и в помине? Поспорил с кем-то? Или надоели красотки, вешающие на шею, и он оградил себя таким способом? Ведь я в Академии была неприкасаемой. Парни знали, что со мной им ничего не светит, а девушки – что задевать меня опасно, я всегда даю сдачи, и за словом в карман не лезу.

Плевать! Самое главное – он дает мне книги. Это искупало все. Остальные мастера – надутые снобы, держаться обособленно, не здороваются, разговаривают только друг с другом, в столовой занимают одни и те же столики. У меня даже мысли не возникало попросить их дать мне что-нибудь почитать.

Кристан подался вперед и ответил серьезно, пристально глядя мне в лицо.

– Я вдруг понял, что если не подойду к тебе сейчас, то буду потом жалеть всю жизнь.

За месяц до конца учебы он это понял? Если бы я ему действительно нравилась, то он бы сразу начал оказывать внимание, как это делал Гео. Зачем ждать год?

– Ты очень красивая, это первое, что бросается в глаза, – продолжал говорить принц, а я не знала, верить ему или нет. С одной стороны слова звучали искренне, с другой – слишком стремительно вырос его интерес. – Второе – твой характер… – Кристан почему-то перевел взгляд на губы. Неужели губы говорят о характере? – твой характер – характер бойца.

Сердце неожиданно заколотилось, я дала себе минуту прийти в норму, ничего не отвечая. Боялась, что дрожащий голос выдаст с головой. Признание начисто выбило почву из-под ног, даже исходя из того, что я скептически его восприняла. Правильно говорил отец – практика нужна во всем, в любовных делах тоже. Иначе, почему я так разволновалась, словно никогда не слышала комплиментов?

– Я наблюдал за тобой…

Он уже говорил что-то подобное недавно, когда подстерег меня ночью в парке. Интуиция взревела – опасность! Скорее всего, Кристан заметил мою настороженность, недоверие, потому что сразу же перевел тему, легкомысленно сказав:

– Ты ни разу не была во дворце? – я отрицательно мотнула головой. – Ну и правильно. Нечего там делать. Постоянные скандалы, склоки, подставы. Не люблю там находиться. Если бы мог, не появлялся бы там никогда, переехал бы жить в другое место.

– В этот раз тоже были неприятности?

– Почему ты так думаешь?

Я пожала плечами. Не буду же говорить, что принц одним своим видом подтверждает мои догадки. Угрюмый взъерошенный вид, хриплый, словно простуженный голос. Даже его комплименты звучали вымученно.

– Во дворце всегда тяжело, – принц скривился. – Тьма народу. Все что-то требуют, кричат, визжат, лебезят. Подставы, воровство, пакости…

– А твой отец не пробовал иметь меньше женщин? – вопрос был на грани учтивости. Но я уже и так из разговора поняла, что Кристан не слишком жалует папашу.

Парень иронично хохотнул, откинувшись на спинку стула. Немного помолчал и внезапно заговорил сухо, торопливо.

– Май Сантара, родившая императору второго мастера, пыталась отравить мою мать, чтобы занять ее место. Она объяснила это тем, что должна стать деей вместо нее. По ее словам: помогала императору избавиться от старухи.

Я нахмурилась. Ничего себе! Понятно, почему Кристан такой злой.

– А разве древний закон не гласит, что все дети императора считаются наследниками? И законнорожденные и нет? – и следом смущенно пояснила: – я читала о престолонаследовании. Кратко, то, что в свободном доступе. И почему тебя называют ненаследным принцем, если ты такой же наследник, как и Гео?

На самом деле вопросов у меня было еще много. Например, почему император отсылает других детей из дворца, если они тоже имеют право на трон? Хочет развязать еще одну войну? Такую же, какая была триста лет назад? Хотя, мастеров предусмотрительно оставляет во дворце, отсылает лишь видящих, самых бесполезных.

До Радери Ламара Одиннадцатого правители, если и заводили любовниц, то очень осторожно. По крайней мере, никто не слышал о бастардах прошлого императора или позапрошлого.

– Это формальность. Ничего особенного, – пожал плечами Кристан, и добавил с усмешкой: – когда буду первым, тогда назовут наследным. А пока мы все – ненаследные. Все дети императора, кроме Георга.

– Тогда зачем май Сантаре титул деи? Если ее дети находятся в том же положении, что и ты.

– Дура она, – за столом повеяло холодом. Глаза Кристана потемнели от гнева, – а императору нравится, когда за него идет борьба между любовницами. Он даже не наказал Сантару. Мама мастер и вылечила себя сама.

Видимо, это обидело принца больше всего. Минуту он приходил в себя, пристально рассматривая что-то за моей спиной, сжимая руки в кулаки, тяжело дыша. «А ведь он очень любит мать», – вдруг подумалось мне. И то, что мои слезы ночью так повлияли на него, заставив отступить и извиниться, подтверждает это. Любит мать и искренне ненавидит отца.

– Ты права, – наконец, Кристан взял себя в руки, перевел на меня взгляд и заговорил почти нормальным тоном, – в очереди на престол стоят все дети императора. Просто дети от императрицы – наследники первой очереди, дети от деи – второй, дети от любовниц – третьей.

Что ж, логично.

– А твоя мать не хочет уходить с места фаворитки?

Кристан резко вскинул голову. Глаза зажглись каким-то нехорошим огнем.

– Она жаждет этого всем сердцем. Император не отпускает.

– Почему? – поинтересовалась я ровно, сделав вид, что не заметила холода в интонациях. – Он ее до сих пор любит?

– Ты тоже поверила россказням о великой любви императора к своей фаворитке? – принц зло усмехнулся. – Император никогда не прекращал таскать к себе в постель всех встречных девиц.

Ээээ.

Что-то не сходится. У меня еще свежи в памяти газетные статьи, поющие дифирамбы императору, воспевающие его великую любовь к Алоре. Любовь, которая затмила разум правителя, сделала его безрассудным и пылким. Да и двадцать лет – не малый срок.

– Нужно было чем-то оправдать его безобразное поведение на помолвке, – Кристан скривился. – Журналисты придумали сказочку. Ламару всегда было плевать на то, что о нем думают, и народ и правители других государств. Он никого не любит кроме себя, творил, что хотел тогда, и творит до сих пор. На самом деле никакой любви с первого взгляда нет и не было. Он скотина, какую еще поискать.

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. Поежилась и отвела глаза в сторону. Резкие слова Кристана об императоре вызвали в душе дискомфорт и неловкость. Как можно так говорить об отце?

– Почему же он не отпускает твою мать? – выдавила из себя сипло. – Если не любит ее?

Искоса посмотрела на Кристана. Сейчас бы никто не назвал принца очаровательным, привлекательным или симпатичным. Передо мной сидел мрачный угрюмый юноша, озлобленный, ожесточенный, наполненный ядом до краев. Отталкивающий, некрасивый в своей злобе.

– Моя мать отказала императору еще в первую встречу. А Радери не понимает слова «нет», – проскрежетал сквозь зубы Кристан. – Не допускает мысли, что кто-то ему не подчиняется. Что кто-то вырвется из его лап. Ему нужно все контролировать, а гордые несломленные игрушки самые интересные.

Голос принца дрожал и срывался. Но Алора же родила Ламару ребенка. Значит, смирилась? Для мастера сделать аборт проще простого. Я слышала, как девчонки шептались о способах использования лучей для этого. Вроде как белый в паре с серебристым для встряски. А следом за ним зеленый для лечения.

– И чем твой отец удерживает ее рядом? – осторожно поинтересовалась. – Она же майер Сарт? Из древнего легендарного рода? У нас в империи нет закона о рабстве. Она может уйти в любой момент.

– Не может, – отрезал резко. – У Ламара есть прекрасная методика убеждать противника. Его любимая методика.

Я выгнула бровь:

– И какая же?

– Шантаж… – улыбнулся он оскалом вместо улыбки.

Прозвучало легкомысленно. Но я ощутила сердцем, сколько всего стоит за этой бравадой. Додумать можно и самой. Читала, что у май Алоры Сарт есть родители, младший брат. Видимо, были и другие родственники, друзья, жених. Если бы мне пригрозили отцом, я бы пошла куда угодно – в спальню императора, в тюрьму, на плаху.

– Тобой тоже? – пробормотала тихо, особо не рассчитывая на ответ. Принц развел руками.

– На самом деле сейчас остался я один. Дедушки с бабушкой не стало пять лет назад. Они так и не оправились от позора старшей дочери. Дядя, хоть и возглавил род Сартов, но бросил майерство на управляющего, а сам укатил в Альвалаю. Сначала еще писал письма сестре, но уже прошло два года, как от него никаких вестей. Мама думает, что его нет в живых.

Я была удивлена и озадачена. Кристан рассказал о себе, своей семье столько личного, словно мы с ним близкие друзья. Или ему просто некому рассказывать? Ратана еще неделю назад просветила по поводу всех любовниц, которых приписывали ненаследному принцу в Академии. Их было немного, но все они были из мастеров. Наверное, хотела донести до меня, чтобы я не рассчитывала на что-то серьезное. Тогда я с улыбкой поблагодарила соседку за беспокойство. А сейчас недоумевала. Что у него за отношения с девушками, если он для разговора выбрал незнакомку?

– Библиотека закрывается! – над головами раздался резкий голос госпожи Сафиры.

Я вздрогнула и огляделась. Мы были единственными учениками в читальном зале. Остальные столики пустовали. Хорошо, что книга мастера лежала на краю закрытая, как и моя о войне. Сафира подхватила обе и пробурчала уже спиной:

– Свидания можно устраивать и не в библиотеке. На дворе лето, идите в парк.

Мы переглянулись и синхронно встали.

– Я провожу тебя до общежития?

Мне показалось, или это был не вопрос? Но я все же ответила:

– Пойдем.

Библиотека находилась в центральном крыле и была единственным помещением, открытым в нем для студентов, кроме административных кабинетов. Коридоры, соединяющие корпуса, второй, третий и четвертый этажи были заколочены. Поэтому в правое крыло мы отправились через площадь перед главным входом.