Текст книги "Не зови волка"

Волчий Лорд тоже начал сопротивляться чарам навей, медленно возвращаясь в реальность. Теплое облачко пара вырвалось из его приоткрытых губ и смешалось с морозным дыханием Рен.

– Ты нужен мне, Лукаш! – прошипела она. – Просыпайся!

Наконец его взгляд прояснился. Он поднял руки, чтобы протереть глаза, и случайно коснулся голой спины Рен.

– Ты вернулась… – выдавил он, не обращая внимания на чудовищ, беснующихся вокруг.

Рен подняла глаза к кронам деревьев и начала вытягивать шею, пока суставы с обеих сторон не щелкнули. Ее тело покрылось мехом, а в грудь Волчьего Лорда уперлись длинные когти. Когда она снова опустила голову – на Лукаша смотрела хищная морда рыси.

– Возьми себя в руки, Волчий Лорд, – холодно сказала она.

Рен спрыгнула с него и снова повернулась к монстрам.

Она слышала, как Лукаш поднимается на ноги и достает свой меч. Проснувшийся Кожмар выхватил из-за пазухи револьверы. Нави наступали со всех сторон, и Рен ударила одно из существ лапой, повалив его на землю.

В трех метрах от них третий человек стоял на коленях, опустив голову, но Рен все равно его узнала.

«Я видела, что ты сделала с Якубом, – сказала тогда девушка, заговорившая с ней в городе. Мужчина общался с маленькой навью, схватив ее обеими руками. – Ты разорвала ему лицо».

Один глаз, пять шрамов. Рен думала, что он умер. Она была уверена, что убила его.

Якуб.

Пока Рен колебалась, ее кошачий взгляд метнулся к темной линии деревьев. Во мраке двигались тени. Она не могла поверить своим глазам.

Не может быть…

Раздался громкий выстрел, и Рен вернулась в реальность.

Лукаш отстреливал навей одну за другой, и их жуткий крик перешел в короткие, отрывистые вопли. Рен и три человека образовали маленький круг среди целого моря черных глаз и острых игольчатых зубов. Между ударами и укусами Рен то и дело поглядывала на крупного мужчину и на фигуры, скользящие за деревьями.

Пульс отдавался у нее в висках. В какой-то момент она решила, что ошиблась, но бесшумные тени подбирались все ближе. Рен узнала бы их где угодно…

– Нам не выстоять в неравном бою, – сказал Кожмар с отчаянием в голосе.

– Кто сказал, что бой неравный? – пробормотала Рен.

Из-за деревьев появились Чарн и Риш.

13

Не медля ни минуты, Риш с Чарном бросились в толпу навей, и люди – все, кроме Фелки, продолжающей размахивать мечом, – замерли от удивления. Ночь сотрясалась от чудовищных, замогильных воплей.

– Что это за… – начал Кожмар, отвлекаясь от сражения.

Лукаш отбросил винтовку и вытащил свой меч из ножен.

– Продолжай размахивать саблей! – крикнул он, заглушая крики навей. – Они пришли на подмогу королеве.

Одно из чудовищ бросилось на Рен. Острые клыки со– мкнулись на горле монстра, и в воздухе мелькнули брызги серебряной крови.

Рысь повернулась в сторону Якуба, беседующего с крошечной навью. Его единственный глаз заволокла белая пелена. У маленького монстра были длинные серебряные волосы, почти человеческие глаза и на удивление хрупкие пальчики, так непохожие на длинные когти других навей.

– Чего ты ждешь? – зарычал Чарн. – Убей эту тварь, Рен!

Чарн вцепился в руку одного из существ и в один миг оторвал ее от тела. Рука упала на землю и задергалась, оставляя в грязи глубокие борозды от когтей. Черная морда волка покрылась серебром.

Рен пришла в себя. Она оскалилась и бросилась к маленькой нави.

– Стой…

Перед рысью выскочил Лукаш, поймавший ее за горло. Этот удар выбил весь воздух из легких Рен, и она резко повернулась к Волчьему Лорду.

– Этот монстр его убьет! – прорычала она.

– Нет. – По щеке Лукаша стекала серебряная кровь. – Смотри.

Маленькая навь смотрела на Якуба детскими глазами. Существо улыбнулось и дотронулось до шрамов на лице мужчины тонкими, человеческими пальцами. У Рен ёкнуло сердце.

– Это человек, – сказал Лукаш. – Все еще человек.

Одноглазый мужчина разрыдался.

– Что за… – начала Рен.

– Боже мой, – перебил ее Лукаш. – Я слышал об этом. Нави – это души некрещеных младенцев. Они бродят по округе в течение семи лет, а затем становятся… этими чудовищами.

– Откуда ты знаешь?

Волчий Лорд замахнулся мечом и разрубил очередную навь. Рядом с ним Кожмар изящно отбивался от черноглазых монстров, зажав в одной руке саблю, а в другой – револьвер.

– Мой… эм… Кое-кто рассказал мне об этом, – запинаясь, объяснил Лукаш. – Я только что вспомнил. О господи, это ребенок. Неужели у Рыбака был ребенок?

Рен выпустила когти и ударила ближайшую навь лапой.

– Кто такой Рыбак? – Она совсем запуталась в человеческих именах.

Земля стала серебряной от крови чудовищ.

На вопрос Лукаша ответила Фелка.

– Да! – крикнула девушка, пока Кожмар отстреливал окруживших ее навей. – У него была дочь! Она умерла пять лет назад!

Лукаш посмотрел на Рен.

– Ты не можешь ее убить, – выдохнул он.

Поток чудовищ не иссякал. Их дымчатая кровь горчила во рту. Стржиги, русалки, а теперь и эти проклятые нави? Всему на свете есть предел…

– Я должна это сделать! – вспыхнула Рен.

На мгновение Лукаш остановился. По его шее, покрытой плотным слоем серебра, стекали капли пота.

– Пожалуйста, – сказал он. – Умоляю тебя.

С другой стороны на них неслась навь, размахивающая своими кривыми когтями. Его имя само сорвалось с губ Рен:

– ЛУКАШ!

Молодой человек обернулся, но было уже слишком поздно. Навь взмахнула когтями, и он упал, издав приглушенный крик. Навь отскочила в сторону, подняла руки над головой и, разразившись пронзительным воплем, нанесла еще один удар. Перед глазами мелькнуло черное пятно. Чарн запрыгнул на монстра, повалив его на землю. Мех Рен покрыли серебряные брызги.

– Лукаш…

Он уже поднимался на ноги.

– Я в порядке, – сказал Волчий Лорд в перерыве между отрывистыми вдохами. Когти расцарапали ему плечо, и по черному рукаву на перчатку стекали алые капли крови. Он изумленно смотрел на Чарна. – Я в порядке. Спасибо.

Воздух был таким холодным, что от его окровавленного плеча поднимался пар.

В нескольких метрах от них Фелка и Кожмар стояли спиной к спине. Майор умело отражал все атаки и с присущей ему элегантностью уворачивался от острых когтей. Тем временем Риш пробирался к центру толпы навей, разбрасывая их направо и налево. Он всегда предпочитал сражаться в одиночку. Такого сорвиголову стоило еще поискать.

– У меня есть идея, – сказал Лукаш, поворачиваясь к Рен. Он тяжело дышал, прижав руку к раненому плечу. – Мы можем ее спасти, но мне понадобится твоя помощь.

Рен ударила лапой подкравшуюся со спины навь, и та уползла прочь, злобно шипя. Следуя ее примеру, Лукаш поднял меч и снес голову чудовищу, оказавшемуся слишком близко.

– Я возьму навей на себя, – продолжил Волчий Лорд. Он расстегнул верхние пуговицы мундира и оторвал от рубашки кусочек пропитанной кровью ткани. – Возьми.

Он опустил руку, и Рен зажала обрывок ткани в зубах.

– Что это? – пробормотала она, ощущая на языке металлический привкус его крови.

– Тебе нужно совершить обряд крещения, – объяснил он. – Ты же королева, а значит, у тебя есть все полномочия. Просто скажи: я крещу тебя. Или что-то в этом духе. Так ты спасешь ее душу.

– Кре… щу? – повторила Рен. Она понятия не имела, что это значит.

Лукаш отступил, вставая между ней и стаей чудовищ. К нему присоединился Чарн.

– Это сработает, – бросил Волчий Лорд из-за плеча. – Поверь мне.

Его рубашка и мундир были насквозь в крови. Кожмар и Фелка пришли на подмогу: их человеческая одежда заметно выделялась на фоне поверженных белых тел. Шестеро живых против тысячи мертвых, часть из которых впервые обрела вечный покой.

Рен повернулась к мужчине и его дочери, которые затерялись в своем призрачном мире и даже не замечали войны, развернувшейся вокруг них. Якуб даже не моргнул, когда перед ним возникла огромная рысь. Его затуманенные глаза смотрели только на дочь.

Рен обратилась к девочке:

– Малышка…

Ребенок повернул к ней заплаканное лицо. Рен нервно сглотнула, но не отступила. Усмирив свой страх, она ткнулась носом в щеку девочки. Ее кожа была холодной, как сталь. Вокруг них кричали и умирали нави.

Рен почувствовала на своей шкуре детские пальчики, и маленькая навь погладила ее за ушами.

– Ты не можешь здесь остаться, – сказала рысь. Она и сама не знала, зачем говорит это. – Твой отец очень тебя любит.

Девочка вернулась к отцу и обвила его шею руками. Маленькие плечики сотрясались в беззвучных рыданиях. К собственному удивлению, Рен почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Рыси не плачут в отличие от людей.

– ПОТОРОПИСЬ! – крикнул Лукаш.

Рен все еще сжимала в зубах кусок ткани. Она бросила его на землю и прошептала:

– Своей королевской властью я освобождаю тебя от бремени этого мира, – слезы жгли глаза. – Я крещу тебя, дитя. Ты свободна. Иди домой.

Запах крови и гниения начал отступать, а пронзительные крики затихли, уступая место тишине. Рен смотрела, как плачут отец с дочерью. Вдруг мертвенно-бледная девочка вздрогнула и растворилась в воздухе. Якуб остался один. Все еще сидя на коленях, он склонился вперед и прижался лбом к покрытой серебром земле. Даже не видя его лица, Рен знала, что он плачет.

– Они не отступают! – крик Лукаша вырвал ее из забытья.

Рен вскочила на ноги. Она окинула поле сражения решительным взглядом, и ее властный, полный ярости голос заглушил крики живых мертвецов:

– Я королева!

Сотни навей – сотни серебряных чудовищ – опустили свои когти. Рен оставалось только надеяться, что она не выглядит испуганной. Нави закрыли свои пасти с зубами– иголками и молча повернулись к ней.

«Слушают, – подумала Рен. – Они слушают меня».

Она не знала, как продолжить. Кожмар, все еще пребывающий в пылу сражения, взмахнул саблей, и одна из навей упала на землю, забрызгав все вокруг серебристой кровью.

Рен сама не понимала, что делает. Она знала лишь одно слово и надеялась, что этого будет достаточно.

Люди – загадочные создания.

– Уходите, – сказала Рен дрожащим голосом. – Ваше время на земле закончилось. Я… крещу вас.

Над лесом повисла звенящая тишина. Тяжело дыша, Лукаш опустил меч. Кожмар выронил саблю из трясущихся рук, и она зазвенела, ударившись о чьи-то доспехи. В нос Рен ударил резкий запах крови, и ее чуть не стошнило.

Некоторые нави подняли головы к небу. Их лица округлились, а глаза уменьшились: в одно мгновение они обрели человеческий облик, точно так же как дочь Якуба.

Другие все еще походили на демонов, явившихся из самых жутких кошмаров, но они тоже не издавали ни звука. Затем, как единый организм, они растворились в воздухе. Порыв ветра зашелестел в кронах деревьев, унося с собой белый дым, оставшийся от монстров.

– Что ты сделала? – спросил Кожмар, тяжело дыша.

Они остались одни посреди леса, полного трупов, и казалось, что солнечный свет никогда не попадал в это место.

Лукаш пытался перевести дыхание, все еще хватаясь за поврежденное плечо. Струйка крови бежала под мундиром и капала с его пальцев, мокрая рубашка прилипла к телу. Рен не была уверена, что он вообще это заметил: Волчий Лорд смотрел на нее странным взглядом, в котором было что-то напоминающее восхищение.

– Это сработало, – выдохнул он. – Крещение. Ты… ты и правда королева.

– Конечно, я королева! – самоуверенно ответила Рен. – Я бы не стала врать.

Выражение лица Кожмара тоже изменилось, но она не могла его прочесть. Лукаш ничего не ответил. Он воткнул меч в землю, убрал руку с плеча и внимательно осмотрел скользкую от крови перчатку. Затем, бросив на окружающих немного удивленный взгляд, Волчий Лорд повалился на землю.

Кожмар резко обернулся, но Рен оказалась быстрее.

– Я не собираюсь умирать здесь, – прохрипел Лукаш.

Кожмар опустился на колени рядом с Рен, чтобы снять со своего товарища мундир. В некоторых местах кровь уже начала засыхать, и им пришлось отдирать ткань рубашки от кожи Лукаша. На его плече и шее зияли открытые раны, настолько глубокие, что сквозь мясо и мышцы виднелись белые кости. Перепачканный в крови серебряный крест стал полностью красным.

– Ох, – пробормотал Кожмар. – О господи…

Он удрученно смотрел на Лукаша, прикусив губу. В его светлых волосах блестела кровь навей, подчеркивая блеск его глаз.

– Ты собираешься что-нибудь делать? – возмущенно спросила Рен.

– Честно говоря, – тихо сказал майор, – я не думаю, что это понадобится.

Она уже собиралась наброситься на него с обвинениями, но тут увидела то же, что и он.

– Но как?.. – удивленно выдохнула Рен.

– Знаю, – ответил светловолосый солдат зачарованным голосом. – Это прекрасно.

В нескольких сантиметрах от пальцев Кожмара, сжимающих окровавленный мундир, происходило невероятное. Порезы начали сужаться. Кости покрыла плоть. Кожа с мерцающими красными и серебряными подтеками, срослась. Лукаш тихо застонал. Рен растерянно сглотнула: перед ней лежал совершенно здоровый Волчий Лорд, покрытый алой человеческой кровью.

Лукаш моргнул и приподнялся на локте.

– Какого черта? – проворчал он, касаясь своего окровавленного плеча. С каждым движением на землю капали крошечные красные капли.

Он поднял взгляд на Рен.

– Это ты сделала?

Широко раскрыв глаза, Рен уставилась на него в ответ.

– Нет, – запинаясь, проговорила она. – Я к тебе даже не прикасалась…

– Поразительно, – пробормотал Кожмар, растирая кровь Лукаша между пальцами.

Волчий Лорд смотрел на Рен. Несколько секунд он внимательно изучал морду рыси, и она догадалась: его человеческие глаза не могли распознать эмоцию животного. Вдруг она почувствовала жар во всем теле, а ее голова пошла кругом. Рен не сразу поняла, что это за чувство. Облегчение.

Понимание происходящего заставило ее отойти подальше и встать рядом с Чарном и Ришем. Черный волк склонился к Рен, задев ее щеку холодным от крови носом.

– Нам нужно убираться отсюда, – прошептал он.

– Он прав, Малютка, – согласился Риш. – Пойдем домой.

Наконец небо начало светлеть. Рен наблюдала за тем, как из темно-фиолетового оно становится пурпурным, а вдалеке постепенно вырисовываются очертания Живых гор. Справиться с навями оказалось нелегко, и она боялась представить, что еще уготовил для них дракон. В ту ночь она по-настоящему познала страх. Эти люди помогли Рен с навями, и теперь, глядя на темные склоны гор, она была уверена: они ей еще пригодятся.

– Нет, – прошептала королева леса. – Нам они нужны.

Рафал

Пятью годами ранее

– «Нави, – прочел Францишек, водя пальцем по странице. В этом не было особого смысла: для Лукаша все буквы выглядели одинаково. – Или навь. Термин, обычно применяемый по отношению к потерянным, неупокоенным душам. К навям относят многих, начиная с существ демонического происхождения (ведьмы, упыри, стржиги) и заканчивая чистыми душами, которые умерли жестокой, насильственной смертью…»

Францишек поднял голову от книги.

– Раф! – шикнул он. – Прекрати его отвлекать!

– Я ничего не делал, – запротестовал Рафал, который все это время швырял в посетителей библиотеки скомканные бумажные шарики с помощью логарифмической линейки.

Лукаш захихикал, и Францишек шлепнул его по плечу.

– Ауч!

Не обращая внимания на младшего брата, Францишек повернулся к Рафалу.

– Во имя всего святого, Рафал. – Он бросил нервный взгляд на стойку библиотекаря. – Мы же здесь гости.

Они проводили осень в Кфьяте – маленьком городе на юго-западе. Кирпичные дома, хороший кофе и куча драконов в водосточных трубах.

Конечно, после приезда братьев кое-что изменилось.

– Мы почетные гости, – ухмыльнулся Рафал. – Они не могут нас выгнать.

– Еще как могут, – фыркнул Францишек.

Рафал притворно схватился за сердце, подмигивая Лукашу. Младший Смокуви всегда восхищался беззаботностью старшего брата, но в этом случае он был склонен согласиться с Францишеком. Люди Кфьята были им благодарны, но, если судить по библиотеке, местные жители могли оказаться еще теми снобами.

Все стены трехэтажной библиотеки Кфьята были заставлены книгами. Даже сводчатый потолок ломился от полок. Чтобы доставать книги с них, приходилось использовать специальных белых голубей, каждый из которых сидел на плече у своего библиотекаря и внимательно следил за посетителями.

Братья заметно выделялись на фоне всего этого великолепия, в своих меховых жилетах и грубых коричневых штанах. Их тяжелые палаши бились о ступеньки, когда они поднимались на балкон, и Лукаш каждый раз ловил на себе недовольные взгляды библиотекарей.

– Хорошо, – сказал Францишек, довольный тем, что Рафал успокоился хотя бы на время. – Давай попробуем еще раз.

Лукаш тяжело вздохнул.

– «Редким видом нави, – прочел старший брат, – считается мавка. Местом их происхождения является Украина, но иногда мавку можно встретить на территории восточной Велоны, а именно – в лесу королевства Каменья. Эти существа считаются особенно жестокими. Они заманивают людей красивыми песнями и отрывают им головы».

Лукаш уставился на открытую страницу. Францишек надеялся, что младшему брату понравится выбранная тема: книга о чудовищах, дополненная восхитительными кровавыми иллюстрациями. На представшей перед ними картинке была изображена красивая черноглазая женщина в белых одеждах. Изящной призрачной рукой она держала мужчину.

В другой руке она держала его голову.

– Несмотря на то что мавка часто классифицируется как подвид навей, происхождение этих существ может быть только одним. Если ребенок умирает некрещеным, то его душа остается скитаться между жизнью и смертью, привязанная к земле. Этим душам дается семь лет на то, чтобы получить крещение: если этого не произойдет, то они будут обречены провести вечность в облике мавки. Крещение может быть проведено священником, монархом или морским капитаном. Для этого требуется бросить на землю кусок белой ткани. Лукаш!

Лукаш резко выпрямился.

– Что? – слишком громко сказал он.

На другом конце балкона голубь издал недовольный звук, подозрительно похожий на «тсс».

– Ты вообще меня слушаешь?

– Конечно, – соврал Лукаш, пообещав себе больше не дремать во время занятий.

Чтобы отметить избавление города от нашествия лернеков, Рафал устроил для братьев бурную попойку, и близнецы все еще спали в своем номере.

– Да, – сказал младший Смокуви, протирая глаза. – Навьи – это демоны…

– Нет, – прервал его Францишек. – «Нави» – вот как будет во множественном числе. Пожалуйста, приложи хоть немного усилий. Чем дольше ты будешь откладывать обучение, тем сложнее тебе будет потом.

Они перешли к следующему абзацу, пока Рафал отошел поиграть с носящейся по нижним полкам долей. Лукаш с завистью посмотрел на маленькое, похожее на кошку создание, состоящее в основном из дыма и тусклых огоньков, но Францишек не собирался его отпускать.

– Это действие символизирует разделение их невинности (белая ткань) и бренной привязанности (земля). – Францишек оторвался от книги. – Боже мой, Рафал, что это?

Рафал оторвал долю от стола. Она оставила на красном дереве четыре выжженные отметки, похожие на следы лап, и уставилась на братьев, извиваясь всем телом.

– Да ладно тебе, Фрашко. Ему все это не нужно, – сказал Рафал.

– Он прав, – быстро согласился Лукаш. – Тебе давно пора сдаться. Я никогда ничему не научусь. Пойми же, не все такие умные, как ты.

Францишек одарил младшего брата испепеляющим взглядом.

– Умение читать никак не связано с умом, Лукаш, – сказал он. – Ты самый умный из всех нас. Вчера ты придумал, как избавиться от лернеков, помнишь?

Лукаш пожал плечами.

Это было несложно. Проблемы в Кфьяте начались в тот момент, когда один знатный вельможа решил украсить фонтан своего нового поместья маленькими лернеками, с радужной, переливающейся чешуей. К сожалению, в фонтане забился слив, и злополучный лорд решил разместить своих лернеков в гостевой ванной. Милые маленькие зверюшки тут же сбежали через водосточные трубы и всего за шесть месяцев размножились в городской канализационной системе.

Основная сложность заключалась в том, что на месте отрубленной головы у лернека вырастало еще несколько. У жителей Кфьята заканчивалось терпение: их маленькие, аккуратные зеленые изгороди медленно увядали, простое мытье рук приравнивалось к самоубийству, а самое страшное – все стали неприятно пахнуть.

Лукаш придумал наполнить ванны самой большой бани города вином, заманить туда маленьких созданий и бросить в трубопровод спичку, чтобы одновременно поджечь их всех. В процессе он лишился половины брови, но оно того стоило.

– Это совсем другое, – сказал Лукаш. – То были драконы.

– Но ты догадался, что им нравится вино, – заметил Рафал. – Гениально.

Младший Смокуви снова лишь пожал плечами. Это было удачное предположение. Лернеков привезли из Атены – места, славящегося своим вином. К тому же он заметил, что эти маленькие драконы предпочитали забираться в дома с большими винными погребами.

– Фрашко, – внезапно сказал Рафал, – сделай перерыв. Погуляй где-нибудь минут двадцать.

– Но…

– Она кому-то принадлежит, – сказал старший брат, протягивая долю Францишеку. – Наверное, кому-то в нижнем зале. Ты должен ее вернуть.

Францишек надулся, но не стал спорить с негласной иерархией, существовавшей среди братьев. Даже если Рафал был абсолютно диким и безответственным – теперь он был старшим.

«Генрик может вернуться в любой момент, – напомнил себе Лукаш. – Тад – тоже».

Он отвел взгляд и постучал пальцами по столу.

Францишек спустился по лестнице, с трудом сдержав улыбку, когда доля потрогала его очки дымчатой лапкой. Лукашу нравились эти милые создания: они всегда были дружелюбны и воплощали собой лучшие качества своего владельца. Их новая знакомая, скорее всего, улизнула от какого-то бедняги, дремавшего над книгой на первом этаже.

– Итак, – сказал Рафал, садясь за стол. – Тебе и в самом деле следует научиться читать, братишка.

Лукаш широко распахнул глаза от удивления, но Рафал выглядел необычайно серьезно.

– Францишек всегда был тебе лучшим братом, чем я.

– С тобой гораздо веселее, – заметил Лукаш.

Старший брат издал тихий смешок.

После случая с василиском один из репортеров описал его как мужчину с глазами поэта и душой дьявола. Честно говоря, Лукаш считал, что это описание такое же напыщенное и претенциозное, как белые голуби, достающие книги с верхних полок, но даже он неохотно признавал, что журналистский пассаж оказался довольно точным. В этом противоречии и заключалась загадочная натура Рафала, которая делала его располагающим к себе.

Рафал посмотрел на изображение мавки и ее жертвы.

– Я старший, – сказал он. – И должен был лучше о тебе заботиться.

Эти слова повергли Лукаша в шок. Он не знал, что ответить.

Даже после того, как Тад с Генриком исчезли, Рафал отказывался брать руководство на себя. Ему только что исполнился двадцать один год, и он не хотел быть старшим. Он убеждал всех, что Тад с Генриком скоро вернутся, а пока они будут просто убивать драконов, зарабатывать деньги и хорошо проводить время.

И вот на несколько прекрасных месяцев они пустились во все тяжкие.

Возможно, это было секретом Рафа. Их старший брат был склонен к саморазрушению, и оно оказалось заразным. Последний год стал самым диким, беспорядочным и наиболее приятным в жизни Лукаша. Рафал проводил кучу времени в тату-салонах Градува, Эрик купил водочный завод, а Ансельм выпил почти всю его продукцию. В этом хаосе для Лукаша были открыты все двери. На всем белом свете не существовало более сомнительных заведений, более крепкого алкоголя и более опасных женщин. Весной они арендовали самые роскошные комнаты в отеле. Летом они ужинали на белоснежном песке северных пляжей. Они спали в канавах, веселились в бальных залах, пропитанные вечной ночью подпольных таверн. Однажды в промозглой маленькой деревушке, прозванной «Городом костей», близнецы встретили в склепе упыря и чудом избежали смерти.

Они были богаты. Они были красивы. И они продолжали убеждать себя, что абсолютно счастливы.

– Ты и сам это знаешь, – сказал Рафал, и Лукаш с ужасом заметил слезы в его глазах. – Я был ужасным братом.

Еще никогда в жизни Раф не выглядел непредсказуемым и более опасным, чем в тот момент.

– Ты делал все, что мог, – осторожно сказал Лукаш.

Это было ложью. На самом деле он устал вытаскивать Рафала из опасных передряг. Устал от того, что старший брат казался счастливым только в те моменты, когда тащил их всех за собой, на самое дно. Он устал от того, что Рафал не хотел заботиться о них так же, как это делали Тад и Генрик.

Рафал поднялся на ноги и взял со стола книжку, оставленную Францишеком. Лукаш последовал его примеру. Мавка с картинки внимательно смотрела на них. В шестнадцать лет Лукаш уже обогнал старшего брата по росту.

– Я знаю, что они чувствуют, – пробормотал Рафал.

– Я не понимаю. – Голос Лукаша дрогнул. – О чем ты говоришь, Раф?

Старший брат наклонился ближе, подняв раскрытую книгу.

– Эти чудовища. Пойманные в ловушку между двух миров. Обреченные скитаться. Я знаю, каково это. – В его глазах не осталось ничего поэтичного. В них промелькнуло что-то дикое. Звериное. За этим взглядом бушевали тысячи лет кровопролития и жестокости. – Мы изгнанники, Лукаш.

– Раф. – Лукаш нервно рассмеялся. – Прекрати. Ты ведешь себя странно.

На лице Рафала застыла призрачная улыбка.

– Я больше не хочу быть изгнанником, – сказал он, облизав губы. – Я хочу домой.

– Мы не можем вернуться, – ответил Лукаш.

Рафал молча притянул его к себе и заключил в крепкие объятия. Лукаш чувствовал, как старший брат трясется всем телом. Он был холодным, словно уже умер.

– Они зовут меня, – прошептал Рафал. – Горы зовут меня обратно.

На следующее утро он исчез.

Рафал не оставил даже записки. Никакого объяснения, кроме тех слов, что он сказал Лукашу в библиотеке. От него не осталось ничего, кроме туманных ночей, гибельных развлечений и темных закоулков. Ничего, кроме четырех слов. Четырех пугающих слов.

Горы зовут меня обратно.

За окном их номера, оплаченного мэром Кфьята, пошел первый снег.