Текст книги "Эльфийка и Дракон"

И третье по счету, но не и по значимости, слагаемое, которое никак не хотело слагаться: почему Лана так не хочет распространяться о своих способностях, тщательно маскируясь под заурядного мага бытовика. Другой бы на ее месте выпячивал свой дар на каждом углу. Природная скромность? Едва ли. Тут что-то более значимое. Мысли Артариура опять потянулись к хрупкой и такой (на вид) беззащитной девушке, а память услужливо подсовывала фрагменты из нечаянной близости. Он практически на физическом уровне ощутил маленькую фигурку напуганной магички, доверчиво прижимающуюся к его груди. Ее запах весеннего леса дурманил и опьянял своей чистотой. Тонкие пальчики цеплялись за камзол, судорожно сжимая попавшуюся им пуговицу. В этот момент Артариур сен Глодердериум ант Сторор из Стаи Золотых Драконов чувствовал себя всесильным властелином мира, каковым и должен быть истинный представитель его расы, способным защитить эту, непонятно откуда взявшуюся, странную и нежную девушку и будь она хоть высшим демоном в человеческом образе. Какое-то странное и непонятное ощущение томилось у него в груди и не находило ни выхода наружу, ни определения внутри. Вот уж когда позавидуешь людям – те хоть могут напиться в такой ситуации, а протрезвев наутро, понять, что все земное – это тлен и только похмелье – настоящая проблема. Щемящее одиночество вредной пиявкой присосалось к сердцу и жадно пила последние капли душевного покоя. Арт резко поднялся, плеснул себе излюбленного Тиратеррисоль, залпом опрокинул бокал и раздраженно зашагал по кабинету, отбивая каблуками барабанную дробь на каменном полу. Что ему за дело до какой-то человечки?! Его попросили просто присмотреть за ней, что бы не вляпалась куда не надо. Не вляпалась!… Не вляпалась!… Но вляпалась же! И то как вляпалась! Знать бы еще куда!

В помещение бесшумно просочилась амазонка и, застыв в арочном проеме, невозмутимо прошелестела тихим, но внятным голосом, напоминающий шум песка, пересыпающегося в песочных часах:

– Добрый вечер, мой Лорд. Виса спрашивает, в котором часу желаете отужинать.

Дракон резко развернулся на пятках и недоуменно уставился на вошедшую – за гомоном собственных мыслей он даже не заметил, как она появилась в его кабинете. И что, уже вечер? Он встряхнул золотой копной, избавляясь от последних лохмотьев рассуждений и рискуя, в очередной раз навлечь на себя негодование доброй кухарки гномьихи, проворчал, устало потирая переносицу:

– Передай мое искреннее почтение милой Висе, Марион, но ужинать я буду у господина Директора Академии. Пусть извинит меня, что не предупредил ее раньше. Поужинайте сами, а все что останется, пошлите Андена отнести в приют.

Гномиха Виса уже много лет жила и работала кухаркой в замке дракона. Готовить она любила, готовила много и вкусно. Съесть все было не под силу даже такому крупному мужчине как Арт. Поэтому все не тронутые после ужина блюда, он распоряжался относить в приют для сирот. Вот и теперь, добрая, хлебосольная кухарка, ворча под нос и костеря нерадивого хозяина, аккуратно упакует все съестное и накажет своему сыну Андену нести скорей, пока не остыло.

Арт улыбнулся своим мыслям и добавил:

– А ты не жди меня сегодня, ложись. Вернусь я поздно и мне едва ли что-то понадобиться.

Амазонка кивнула и так же бесшумно выскользнула из кабинета.

Арт подождал пока за ее спиной сомкнуться створки, подхватил мимоходом, валявшийся со вчерашнего вечера на спинке кресла, плащ и шагнул в портал, что бы мгновением позже выйти у двери директорской приемной. Даже его магии было не под силу пробиться через защиту, оплетающую замысловатым кружевом покои друга и по сему, появляться у последнего он мог только обычным способом, как простой смертный. Ни то чтобы эльф не доверял своему подопечному. Просто Сальтариэль жутко не любил чтобы кто либо нарушал так бесцеремонно его личное пространство и частенько поговаривал, что если неприятности сами пришли к нему, то уж пусть будут так добры постучаться. Сейчас Арт ощущал себя именно такой неприятностью, которая сама пришла. Ничего, ничего, сам напросился, интриган ушастый. Жаль конечно, что не получиться эффекта неожиданности. Поморщившись от этого обстоятельства, которое раньше его никак не смущало, Дракон одним рывком распахнул массивную дверь, ведущую в приемную директора, и тут же наткнулся на испуганный взгляд секретарши. Кариэль так и замерла с кипой пергаментов в обнимку, которые до этого момента пыталась отчаянно и безуспешно привести в хоть какое-то подобие порядка.

– Простите, что напугал, Кэри. По моему, это входит у меня в привычку. – Попытался выдавить из себя улыбку Арт, что ему, в принципе, почти удалось.

Эльфийка затравленно кивнула и тоже улыбнулась, но у нее эта манипуляция лицевых мышц вышла куда менее убедительно.

– Ваш начальник заставляет Вас работать в выходной день, да еще и поздно вечером!? Настоящий душегуб. – Сделал еще одну попытку разрядить обстановку мужчина и не добившись особых успехов быстро прошествовал в кабинет Директора, не удосужившись даже постучаться.

Сальтариэль сидел за письменным столом и разбирал какие-то листы, свертки и листики. Порядка от этого становилось, если не меньше, то уж точно не больше. М-да, яблоко от яблоньки…, как говориться, а директор от секретаря. Не отрывая задумчивого взгляда от очередного чернильного творения, эльф махнул рукой в сторону камина, где стояли два кресла и столик с напитками, мол «располагайся, я сейчас закончу и присоединюсь». Вот только Рыжий был не в том настроении, что бы безропотно дожидаться, пока высокочтимый директор справиться с делами насущными и соизволит развлечься светской беседой.

– Брось это гиблое дело и расскажи своему старому другу очередную сказочку про «бедную сиротку». – Промурлыкал он, нависая над столом, от чего тот жалобно скрипнул.

Сальт счел неразумным игнорировать такой убийственно ласковый тон и, все таки, отложил не допрочтенный свиток, недовольно уставившись на «старого друга». В янтарных глазах плескалась такая буря эмоций, что эльф внутренне поежился. Кажется, вечер отказался быть приятным.

– Ну и тебе «здрасти». Что опять смущает твой покой, о, заблудшая душа, так ты и другим покоя не даешь в их законный выходной? – Патетично продекламировал Сальт, нарочито растягивая слова и подготавливая себя к, определенно, не самому приятному разговору. И что этот чешуйчатый летун накопал такого? Прям весь так и пышит негодованием, хоть и старается демонстрировать полнейший душевный покой. Но Сальтариэль прекрасно знал своего воспитанника, который сейчас упорно сверлил его взглядом, слегка наклонив голову набок. Так обычно рассматривают мелкую зверюшку, прицениваясь: раздавить или отпустить.

– А сам-то, хорош! – Выпрямился наконец Арт, освобождая от непомерной нагрузки многострадальный стол. – Сам отдыха не знаешь и Кэри мучаешь. Вон не хуже тебя обложилась всякой ерундой и копошиться как мышь в амбаре.

– Кэри здесь? Я не знал. И вообще я ее еще позавчера в обед отпустил. Так что, если это единственное, что тебя привело, то можешь спать спокойно – вины твоего друга нет, она сама, по доброй воле трудиться на благо Академии. Чего, кстати, и тебе желаю.

– Будь уверен, я выполню твое пожелание сразу как только получу пару ответов на пару вопросов! – Последнее слово Арт практически рявкнул, подаваясь вперед.

Среди эльфов нет прорицателей, но Сальту и не нужно было быть таковым, что бы понять: надвигается буря. И почему-то он был уверен, что причиной ее возникновения является его недавно обретенная головная боль в лице прекрасной эльфийской принцессы. Он поднялся из за стола, и грациозно прошествовал мимо Дракона, направляясь к своему излюбленному креслу у камина, при этом демонстрируя полнейшую невозмутимость. Легкий пас в сторону очага и сухие поленья вспыхнули яркими языками пламени. Так уютней. К тому же эльф, не понаслышке, знал, что вид огня успокаивает драконов как ни что другое. Тонкой, бордовой струйкой в хрустальный бокал полилось вино. Устроившись поудобней, эльф соизволил обратиться к оставшемуся стоять за его спиной Артариуру:

– Так о чем речь? – Его голос прозвучал нарочито бесцветно и вяло.

– Лана Мати!

«Кто бы сомневался!». Седовласый, умудренный годами, маг покрылся мелкой испариной и покрепче сжал ни в чем не повинную ножку емкости для вина.

– И что с ней опять не так? Мы, кажется, уже говорили на эту тему…

– Мы не говорили! – Прервал Арт, обходя Сальтариэля, усаживаясь напротив, закидывая одновременно ногу на ногу и руки – за голову. – Ты всего лишь пытался заговорить мне зубы и, признаюсь, тебе это почти удалось, если бы не сегодняшнее занятное приключение, которое приключилось с вышеупомянутой особой.

– И что же с ней приключилось? – Сальт всеми силами пытался держать себя в руках и, слава пресловутой эльфийской выдержке, ему это удавалось. Пока удавалось… Во всяком случае, все внутренние треволнения снаружи оставались незаметными. И то хлеб.

– Сегодня я пригласил ее прогуляться на Осеннюю ярмарку. – Начал Дракон повествование тоном, характерным для целителей, когда те работают с душевнобольными, либо слабоумными. – Там имел место инцидент, который в Стардаре сам по себе уже нечто из ряда вон выходящее. А именно, на Лану Мати напали наемники и заметь, посреди бела дня, в близи оживленной центральной площади.

От этих слов эльф подскочил как ужаленный, попутно расплескав вино на кипельнобелую рубашку. Помянул демонову бабушку и кое какую родню в придачу и допил остатки из бокала одним глотком, стараясь промочить внезапно пересохшее горло.

– Что с ней? – Хрипловато осведомился он, когда вновь обрел хоть какой-то дар речи.

Арт, не ожидая столь бурной реакции, замер удивленно выпучив глаза на до смерти перепуганного друга. Эмоции эльф выражал редко и скупо, и поэтому подобная вспышка откровенно интриговала собеседника. Кажется, вечер не будет лишен наслаждения и новых знаний.

– С ней-то все в порядке, не считая легкого потрясения, – наконец продолжил он – а вот наемнику сильно не повезло.

– Хвала тебе, Матерь Создательница! – Обессилено плюхнулся обратно в кресло эльф, попутно удаляя простеньким, бытовым заклинанием мерзкое пятно на своей, в остальном, безупречной одежде. – Ну, и что было дальше? Надеюсь, ты повязал бандита, и теперь он рассказывает свою версию событий в городских застенках.

– Нет. К сожалению, я не успел. Когда мы подоспели, от главаря осталась только кучка пепла и кое-что еще. Второго сразил ледяными стрелами Бесворт Кай Лир. А остальных двоих приняла на себя Азида Тер Итерри. Не выжил никто… к сожалению.

Сальтариэлю казалось, что его нервам напрягаться дальше уже некуда, однако он сильно заблуждался. Мир вокруг сжался в плотный, холодный комок и застрял в груди когда, не давая другу передышки, Арт выудил из внутреннего кармана медальон, совместной работы эльфийских мастеров-ювелиров с их лучшими магами, и поднял его повыше, давая возможность эльфу рассмотреть занимательную вещицу получше. Упрямый голос наотрез отказывался подчиняться своему хозяину и прорваться наружу.

– Эльтинор! – Все, что смог Сальт выдохнуть шепотом.

– Значит, Вы знакомы. – Вопросительно заломил медную бровь рыжий мучитель. Вечер становиться все интереснее и интереснее. – И что ты мне можешь об этом рассказать?

Сальтариэль сначала кивнул, потом мотнул головой, потом налил себе еще вина, потом выпил его залпом, потом тяжело вздохнул, медленно выпуская зажатый в грудной клетке комок воздуха и лишь тогда вновь обрел способность говорить.

– Это очень мощный артефакт – в нем заключены силы, способные противостоять любой эльфийской магии. Эльтинор создали во времена Великой Войны против тьмы. Тогда, в знак желания заключить перемирие, король человеческой расы прислал гарантом своих добрых намерений собственного сына. Юноша фактически был заложником в Высоком Дворце. Ему угрожала опасность – не все эльфийские рода хотели идти на мировую с родом человеческим, считая, что это не только политически не выгодный шаг, но и не достойно расы перворожденных. Вот именно для защиты принца мой отец и поручил нашим мастерам и магам создать артефакт, способный защитить юношу, убийство которого привело бы к продолжению войны и бессмысленному истреблению рас. По окончанию переговоров о мире, принц вернулся в отчий дом, а Эльтинор – в сокровищницу Старшего Дома Асталаниэль. Обладателя этого ювелирного произведения не способно опутать ни одно эльфийское заклинание, будь оно даже самого высокого уровня. До недавнего времени эта вещица так и хранилась в сокровищнице Асталаниэль, и никто про нее не вспоминал за ненадобностью, но, я слышал, пропала недавно из хранилища самым загадочным образом – похититель не оставил абсолютно никакого магического или не магического следа. Такое мог провернуть только тот в чьих венах течет кровь нашего рода. Но не мог же я своровать Эльтинор сам у себя и еще и не знать об этом! Честно говоря, я не придал этому особого значения, списав все на нерадивость слуг, которые просто затеряли его где-нибудь и решили все выставить как кражу. Я был уверен, что артефакт все еще где-то в хранилище (куда же ему еще деется). М-да, вижу, что зря. Но честно говоря, представления не имею, как эта штука попала к Леди Лане.

– Занятно. Значит, вещица твоя, по сути. Ладно, возвратим ее в родовое лоно – бери и владей. – Арт протянул медальон другу, выждал пока тот повертев вновь обретенное сокровище насладиться его видом со всех сторон и уберет в тайник под каминной полкой, а затем продолжил – Но с чего ты взял, что он был у девчонки? Забрал я его не у Ланы, а нашел в горстке пепла, оставшейся от безвременно почившего главаря… А как он попал к НЕМУ, остается загадкой, которую и ты, явно, не сможешь разгадать…

Сальтариэль, тщетно пытавшийся спрятать бледность лица за бокалом, от этой новости подавился вином и громко закашлялся.

– Не смогу… – выдавил он наконец, смахивая выступившие слезы – Пока не смогу, но очень постараюсь.

– Вот и замечательно – семейные дела не должны становиться достоянием общественности. А коль Эльтинор твой, значит и дело это тоже твое. Но вернемся к Леди Лане Мати – это самая интересная часть повествования, так что слушай внимательно. – Поучительно поднял палец кверху Дракон, от чего у Сальтариэля по спине пробежались мелкой рысцой толпы холодных мурашек. – Я проверил фон на месте, где стоял наемник, пытаясь нащупать остатки плетения убойного заклинания, которое использовала человечка обороняясь. И… не смог. Его не было. Девчонка использовала "огненную суприменталь" в виде боевого пульсара, которая и испепелила мужика и даже расплавила нож, превратив его в бесформенный кусок. Что ты скажешь на это? Только не начинай мне опять втирать про ученолюбивую провинциалку, которой нечем было заняться, кроме как усовершенствованием полученных знаний. К тому же, если бы это было заклинание или призыв, то девчонка вымотала бы весь магический резерв. Однако же нет – цел целехонек (это я тоже проверил). Человечка использовала «огневку», а та ей бесприкословно подчинилась. Что ты на это скажешь, дражайший мой Сальтариэль?

Эльф настолько устал от свалившихся потрясений за один вечер, что, кажется, уже не мог удивляться. Поэтому встал, пригладил растрепавшиеся волосы, подошел к камину и задумчиво пошурудил угли кочергой. Артариур терпеливо ждал.

– Боюсь, что я не смогу тебе ответить на этот вопрос. – Тихо выдал он полуправду. – Я сам не до конца знаю, что происходит. Попробую выяснить, тогда и поговорим. А пока приглядывай за ней повнимательней. Боюсь, это не последнее нападение на девушку.

– Но ты хоть понимаешь, что это значит? Она далеко не маг бытовик и даже не маг огня, она Повелительница стихии. Людям этого не дано по определению. Или, во всяком случае, не было дано до сих пор – они слишком слабые, что бы удержать такую силу. Если Ковен Магов узнает об этом, то заграбастает человечку в свои застенки и будет использовать ее по назначению и без, называя это «обучением», до тех пор, пока она не погибнет на каком-нибудь непосильном ей задание. К тому же будут негласно разыскивать и отлавливать таких же как она по всему Кальтаиру.– Артариур распылялся все больше и больше, представляя незавидную судьбу маленькой, хрупкой девушки с доверчивыми, голубыми как небо глазами, и под конец уже практически кричал.

– Ковен не должен об этом узнать. – Как-то слишком обреченно вымолвил эльф.

– От меня он этого точно не узнает – я не позволю этим стервятникам ближе, чем на полет стрелы приблизиться к человечке. Скорее всего, она тоже понимает, чем ей это грозит потому и скрывает свой дар, а так как не умеет еще им полноценно управлять, то рассчитывает научиться этому здесь, в Академии. И клянусь Матерью Создательницей, я ей в этом помогу. Только ты не понимаешь очень важной вещи. Сам факт наличия у человечки способности повелевать пространственными нитями огня, в полной мере подтверждает мою теорию – сила магии драконов не покинула наш мир вмести с ними, она растворилась и теперь все чаще и ярче воплощается в представителях других рас.

– Да все я понимаю, но помочь пока ничем не могу. – Вздохнул вымучено Сальтариэль. – А на девочку не дави – захочет сама придет к тебе. Она же не глупая, наверняка сообразила, что ты догадался про Огненную Змейку. Давай посмотрим, что будет дальше, и тогда решим по обстоятельствам.

С огромным прискорбием Дракон понял, что из друга больше ничего не вытянуть поскольку тот сам находиться в смятении чувств и мыслей. Самым лучшем сейчас было оставить его в покое, что бы он мог переварить полученную информацию, а позже, в удобный момент, вернуться к этому разговору. Он утвердительно кивнул, поднялся, похлопал друга по плечу и направился к двери.

– Ладно, и на том спасибо, что хоть предупредил чего мне еще ждать. А то я уж думал, что ты просто так от нечего делать навязал мне присмотр за своей подопечной. Я тоже постараюсь что-нибудь раскопать.

– А вот этого уже совсем не надо делать. – Промямлил себе под нос Сальтариэль, но Рыжий его уже не услышал.

После его ухода, эльф потер лицо руками, пытаясь собрать воедино расползающиеся мысли. Головоломка почти складывалась, но многие ее части отсутствовали и картинка лишалась определенности. Еще Арт с его догадками, теориями и домыслами – ведь обязательно полезит выяснять что к чему и неизвестно до чего доберется. Сам он чувствовал себя абсолютно выжатым. Вынырнув в приемную со словами: « Кэри, будьте добры…» он сглотнул остаток фразы, так как секретарши на месте не оказалось. А чего он ожидал? Девушка ушла домой и правильно сделала – время было позднее. Махнув рукой, Сальтариэль вернулся к своему любимому, уютному креслу, устроился поудобней, сформулировал в уме необходимое послание и воспроизведя образ адресата, произнес положенное коротенькое « Kastro ir ta nor» и легонько подул на раскрытую ладонь. На ладони материализовался Магический вестник, вздрогнул прозрачными крылышками, перебрал тонкими лапками и взлетел, растворяясь в сумраке кабинета и необъятности подпространственных щелей.

Глава одинадцатая

Зябкая прохлада осенней дымкой окутывала ночной Стардар. Тускло поблескивали магические светильники на фонарных столбах. Ночное светило куталось в низких тучах, напрочь отказываясь освещать холодный небосвод, и лишь редкие звездочки грустно взирали с высоты своего положения на заспанный город. Артариур медленно брел по направлению к высокой, отвесной скале, в подножии которой некогда Золотые Драконы устроили свое жилище, дабы пребывать среди людей, воплощая величие и могущество той силы, которая тысячелетиями оберегала покой и равновесие Кальтаира. Но, по независящем от них причинам, равновесие было нарушено и вспыхнуло страшной межрасовой войной, продлившейся несколько столетий, унесшая бесчисленное количество жизней. Драконы сохраняли нейтралитет сколько могли, но пришло время, когда это стало уже не возможным, а принять чью-либо сторону, значило уничтожить, стереть с лица Кальтаира другие расы. Ведь могущество властелинов неба не могло сравниться ни с одной существующей расой. Они предпочли покинуть этот мир, пожертвовать собой во спасение других. Они не погибли, никто не видел их мертвых тел, они просто ушли и больше не вернулись, оставив его, Артариура сен Глодердериума ант Сторора, «Воспарившего из стаи Золотых драконов – Родоначальника» как залог неумирающей надежды на то, что рано или поздно золотой ящер расправит крылья в небе Кальтаира. Испугавшись ухода могущественной расы, остальные притихли и война сама сошла на нет. Мир уже давно зализал рваные и колотые раны, оставив воспоминания об этих страшных днях в песнях менестрелей, восхваляющих героизм и отвагу на поле брани и умалчивающих о горе и стонах отчаяния потерявших и погибших.

Арт посмотрел из далека на возвышающийся из каменного массива, величественный и мрачный замок и понял, что сейчас ему меньше всего хочется туда возвращаться – туда, в пустые, гулкие залы, к холодным, серым стенам, к одиночеству и безмолвной тишине. Он спустился на берег реки и уселся на отполированный временем и ветрами валун, поплотнее закутавшись в тот самый, случайно захваченный, плащ. Мысли шумели и путались в его голове. Привести их в хоть какой-то порядок не помогал даже холодный ночной ветер, под струи которого Артариур с удовольствием подставлял пылающие от возбуждения щеки. Одна мысль колокольным набатом била в голове: «Ковен Магов не должен узнать о Лане». Не должен и не узнает. Уж он-то постарается не позволить человечке пройти через то, через что имел удовольствие (весьма сомнительное) пройти когда-то сам. Тогда он был еще совсем молодым драконом и так как являлся единственным в своем роде, Высший Совет Магов обратился к нему с просьбой позволить испытать его умения на практике, объясняя это тем, что пытаются понять, почему крылатые покинули этот мир и найти способ их вернуть. Это была наживка, на которую одинокий Лорд неба не мог не пойматься, и втайне от своего наставника и опекуна, связался с этой жестокой и лживой братьей. Через что ему пришлось пройти, вспоминать не хотелось. Он выжигал целые поселения, где, якобы, скрывался корень зла, спровоцировавший исход Золотой Стаи и который если уничтожить, то, вероятно, его сородичи вернуться, дабы занять положенное им место. Попутно Арту подсовывали девиц разных рас и народов, начиная с человеческих принцесс, жеманных и капризных и заканчивая эльфийской княжной, высокомерной и холодной, которая сначала пылала праведным гневам, что ее как корову приносят в жертву какому-то чешуйчатокрылому, а когда оный не возжелал прекрасную, дивную деву, то чуть не разнесла весь Ковен от негодования. Неизвестно чем бы это все закончилось, если бы вездесущий Сальтариэль не прознал об этом деле и не отбил бы его у Ковена.

И вот теперь та же участь ждет его подопечную, если Высший Совет узнает о ней. Нет, этого допускать нельзя. Она слишком хрупкая и беззащитная. Она всего лишь молоденькая человеческая девчонка. Она не выдержит, сломается, погибнет и это будет на его, Артариура совести. Все потихоньку становилось на свои места: простой провинциальный торговец тканями, обнаружив, что его любимая дочь не такая как все нормальные человеческие маги, просто не знал, что с ней делать, как оградить дорогое чадо от беды и поэтому отправил в Стардарскую Академию Магии с надеждой, что там ее научат как самой себя уберечь. Но и здесь ее некому защитить. Хотя… Почему некому? Есть тут один золотой дракон, которому и так делать нечего. Тем более Лана ему доверяет – он это почувствовал когда держал ее в своих объятиях, готовый перевернуть мир, но не позволить волоску упасть с милой головки. По телу пронеслась жаркая волна и заискрилась красными звездочками на кончиках пальцев. Арт вздрогнул и удивленно уставился на свои руки. Сейчас они выглядели как обычно, но что это было, он так и не понял. Наверно показалось.

За спиной раздался тихий всплеск и ехидный смешок.

– Влюбленный дракон расправил крылья в ночи.

Вспыхнуло снова пламя погасшей свечи.

Ястребом бьется сердце мужское в груди.

Пойди посмотри, на него ты пойди посмотри…

Тихие завывания перешли опять в ехидный смешок. Артариуру не надо было оборачиваться, чтобы узнать в этом полуночном шутнике Ворста. Тем ни менее сидеть спиной к собеседнику было, по крайней мере, не прилично и дракон развернулся в сторону певца.

– Не отнимал бы ты хлеб у своих дочерей, Хранитель реки. Ну не твое это. С твоим голосом только рыбу пугать. Да и песенка поганенькая, дешовенькая.

– Зато правда. – В той же тональности продолжил водяной и даже хвостом всплеснул от избытка эмоций.

– И что тебя так развеселило? Неужели это ты мне так обрадовался.

– А то! Не каждый день увидишь влюбленного дракона. Особенно в наше неспокойное время.

– Да чего ты заладил: «влюбленный дракон, влюбленный дракон»!? – Арт и сам не понял, что его так раздражает в шутках Ворста. Вроде ничего такого – шутка как шутка, а почему-то задевало за живое и неприятно теребило давно затянувшиеся раны.

– Чего… чего!? – Передразнил Хранитель. – А то сам не знаешь!

Он вызывающе скрестил худые ручонки с перепончатыми пальцами на, честно нажитом, округлом брюшке, которое почти до половины показывалось из воды и поблескивало мелкими, серебристыми чешуйками в скудных лучах ночного светила. Прищуренные, водянистые глазки пытливо сверлили дракона, пытаясь проделать в нем дырку и заглянуть в нутро несговорчивого ящера.

– А что я должен знать? – Попытался унять раздражение Арт и придать своему голосу как можно больше безразличия. Носок мягкого сапога безотчетно ковырял никому не нужную ямку в речной гальке.

– А то! Что все признаки влюбленности у тебя на лицо! А точнее, на руках. Ты что, хочешь сказать, что ничего не заметил? Например, как с твоих пальцев сыпались красные искры?

«Значит, не показалось» – отметил про себя Артариур, а вредный водяной не преминул воспользоваться его моментным замешательством:

– Вот и я об этом! – Ввернул он победоносно.

– Так значит, ты считаешь, что у драконов от любви искры из рук сыпятся? – Попытался отшутиться крылатый, но не тут-то было.

– Ну да! – С энтузиазмом подхватил водяной. – Так оно и есть. А ты не знал? Вот у людей искры, обычно, из глаз сыпятся, а у драконов – из рук. Как говорится, кто на что горазд. Хотя и тут у вас, у чешуйчатых, все не так просто. Вот если ты жаждешь прикоснуться к объекту своих воздыханий, то искрятся руки. Если ты хочешь ее поцеловать – губы. А если хочешь…

– Все! – Сработал на опережение дракон. – Я все понял. Дальше объяснять не надо.

– Ну, как знаешь. Ты если что, обращайся. Я про вашу летучую братью много интересного знаю. Многое рассказать могу, если захочешь. – Ворст подпер ладошкой округлый подбородок и мечтательно закатил глаза, явно ожидая, что его непременно попросят рассказать что-нибудь очень эдакое. А вспоминать былые, славные времена, которые, по сути, кроме тебя, никто уже и не помнит, так приятно. Но дракон молчал, явно о чем-то напряженно думая и не замечая, как хочется поговорить его собеседнику. Нетерпение взяло верх над и без того хрупкой выдержкой Хранителя реки:

– Ну что, рассказать?

– Да нет, Ворст. Не обижайся, но я лучше пойду. И так за сегодняшний день столько в голове накопилось, что уже мысли наружу лезут.

– А я-то смотрю, чего это у тебя волосы дыбом стоят. А это оказывается мысли дурные наружу просятся. – Водяной хихикнул собственной шутке и развернулся к Огненному спиной. – Ладно, бывай, еще увидимся, поболтаем. И долго на берегу не сиди – замерзнешь, заболеешь, умрешь, а кто за тебя род драконий продолжать станет? Я что ли? – Последние слова Ворста затерялись в бульканье воды.

Ант Сторрор еще немного поковырял речную гальку сапогом, потом нагнулся, зачерпнул полную жмень мелких камушек и медленно ссыпал их сквозь пальцы. Вот так же что-то невесомое, неуловимое сыпалось мимо него, вокруг него, сквозь него, а он никак не мог понять что это, откуда и зачем. Перед мысленным взором мужчины крутились картины недавних событий. Ему казалось, он все еще смотрит в голубые глаза Ланы Мати, он все еще прижимает ее напряженное тело к своей груди, пытаясь защитить и успокоить, а она цепляется тонкими пальчиками за его рубашку. Арт тряхнул головой отгоняя навязчивые видения. Это все водяной виноват – наболтал тут всякой ерунды! Ладно, пора и честь знать.

Ночь подошла к тому рубежу, когда даже дворовые псы спят непробудным сном. Арт распрямил плечи, потянулся; щелкнул, отрываясь портал и в следующий миг Дракон уже стоял в своей спальне. Спать не хотелось. Он скинул одежду и отправился в ванную. Горячая вода – безотказное средство смыть переживания дня и успокоить нервы.

В эту темную ночь бессонница мучила не только Дракона, но и одного престарелого эльфа. Сальтариэль мерил бесшумными шагами длину своего кабинета из угла в угол, при этом размышляя над извечным вопросом: «Что будет дальше?». Ларталиэль сказал, что запечатал у дочери дар «Повелительницы четырех стихий». Откуда тогда взялась “огневка”? Арт не мог ошибиться и перепутать ее с чем-то другим. Кто-то другой может быть и мог, но только не дракон. То ли Правитель дивного народа попросту солгал, что бы успокоить своего нелюбимого племянника и навязать ему заботу о принцессе не встречая особого сопротивления с его стороны, то ли обряд был проведен неправильно или не до конца и в кокой-то момент печать дала трещину. Второй вариант гораздо вероятней первого. Латралиэль проводил обряд самостоятельно, не желая привлекать внимание Ковена Магов, но даже для него провернуть это в одиночку должно было стоить немалых сил. Хватило ли ему этих сил? Может да, а может и нет. В Светлом Лесу жизни принцессы ничего не угрожало, и проверить насколько ее отец справился с поставленной задачей, было невозможно. Зато такая возможность появилась когда Ланалиэль попала в Стардар и когда на нее напали наемники. Нападавшие определенно не собирались пригласить девушку на прогулку по городу и она испугалась. Испугавшись, инстинктивно, не осознавая, что делает, потянулась к пространственным нитям. Самые агрессивные из них – нити огня, «огненные суприментали», «огневки». Одна из них первой и отозвалась на призыв Повелительницы Стихий. Магистры огневики тоже умеют призывать “огненных змеек”, но это длительный и энергоемкий процесс, сопровождающийся черчением узоров и объемным, заковыристым заклинанием. И все необходимо сделать безупречно. В противном случае огненная крошка просто на просто испепелит призывающего. А вот на зов Повелителя огненной стихии, даже спонтанный, даже сумбурный и неумелый, огневка отзывается моментально и подчиняется беспрекословно – хочешь боевым пульсаром ее пульни, хочешь круг огня создай, а хочешь отправь с посланием к другу как простого магического вестника, только гораздо более быстрого и надежного, ибо даже попытаться уничтожить или перехватить такого посланца – себе дороже, так как огненная змейка не раствориться, унося с собой информацию, как это делает вестник, а попросту превратит любопытного посягателя на чужие тайны в ярко, но не долго, горящий факел.