Текст книги "О боли"

– Дедуля, но большинство людей не убирают боль и живут…

– Нет, сынок… Они не живут – они выживают или существуют. Точно так же, как растения, посаженные вон на той грядке, где сорняк глушит лук.

– Но они хоть борются?

– Нет.

Боль создает условия для пробуждения воли

– Нет, сынок, – продолжает деда, – они сдаются. И еще при жизни роют себе могилу, потому что боль людей глушит также, как сорняк набирается сил от культурных растений и ослабляет их.

– Это как?

– Создатели вкладывают в дитя образ боли, набранной дитем в его прошлых жизнях, еще до зачатия – в момент его выбора мамы и папы. Эта боль, следуя своей задаче, перед человеком похваляется и показывает себя. И не осознавая своих действий, она тем самым пробуждает человека к жизни. Да направляет его на то, чтобы он эту боль из себя убрал, да вернулся к своим изначальным знаниям творения и построения своей жизни на Матушке Земле. Те м самым человек, убирая свою боль, «сорняк из души», создает «удобренную землю» – это гибкую плоть человека, необходимую ему для творения и построения своей жизни в мире плоти. Это есть условие для того, чтобы человек мог поправить и отладить свою прожитую жизнь для жития здесь и сейчас с момента его зачатия до перехода в Небесное Царство во Свет, туда, где мы были созданы Создателями.

Затем воля Создателей – другой Дар Создателей – пускает корни жизни в нашу плоть и душу, для того чтобы разбудить в плоти человека чувства: слух, обоняние, зрение, вкус, осязание и охоту жить. По-другому говоря, боль, набранная нами в прошлых жизнях, создает условия, чтобы наша воля забилась в нас бурным родником для борьбы с болью, да этим вызывает огонь на себя. Так воля Создателей пробуждает в нас Душу, Дух да плоть, а в момент рождения воля Создателей пробуждает в нас разум.

Рисунок 4. Вложение Создателями в человека образа боли, которую он впустил в себя в прошлых жизнях

Время – «удобрение» для боли

– Хорошо, разум появился, а что дальше?

– Сынок, когда дитя приходит к нам в зачатие, то оно приходит без боли. А вот разные мысли мамы и папы в этот момент открывают в дитя ворота для возврата в него той боли, которую до зачатия убрали у него Создатели.

Эта боль создает время. С помощью времени она ведет отсчет, сколько она нами управляет. Это время настилает в нас толстый слой «удобрения» для боли – это управление мамой и папой своим дитем. Этим управление поначалу хоронит боль, давая ей закрепиться в дитя и набраться от него жизненных сил.

Через какое-то время боль дает росток, а росток – это новое событие в жизни дитя, берущее свое начало из схоронившейся в нем боли. Мы сегодня такую ситуацию разобрали на примере движения. Потом росток дает уже эта неубранная боль, и он снова удобряется силой человека через управление болью, хороня ее. Далее боль снова прорастает и, как сорняк, пускает усы, подготавливая основу для рождения другой боли, для других событий. Таким образом, боль с каждым днем плотнее и крепче затягивает своей паутиной плоть и душу человека, постепенно забирая у него жизнь.

Так жизнь постепенно начинает перетекать в выживание, а потом выживание перетекает в смерть: либо от болезни, либо в результате самоубийства, да убийства, несчастных случаев, всевозможных катастроф… Человек становится марионеткой боли. Именно она толкает его на убийства, насилие над другими людьми, причинение им новой боли или самоубийство. Так боль пополняет бессчетные ряды пустых людей…

– Подожди! Подожди! Я запутался. Давай все по порядку. Вначале боль пробуждает в нас волю. Так?

– Да. Боль вызывает нас на битву с ней. В связи с этим воля человека направляет нашу плоть, душу и дух активно мыслить, дышать болью, чувствовать, ощущать, слышать, слушать и видеть боль, а голову ставит стражем над плотью. Словом, боль побуждает человека к разбросу своей жизненной силы да действовать хаотично. А боли только это и надобно: чтобы подпитаться жизненной силой человека, да подменить волю человека на волю тьмы, да тьме стать властелином над человеком.

Как боль попадает и приживается в нас

– Так. А как боль в нас попадает? – переспрашиваю я деда Колю.

– Очень просто. Боль, пользуясь нашим правом на ошибку и тем, что дитя дает право на ошибку маме и папе, проявляет себя и активизируется. А дитя впитывает в себя мысли родителей вместе с болью (ошибками) мамы и папы. Таким образом, он открывает этим ворота, да приглашает в себя свою же боль с прошлых жизней. Это ясно?

– Да… А для чего дитя делает это?

– Для того чтобы дитя и родители могли сами увидеть в себе ту боль, которую показывают дитю мама и папа через мир. Да чтоб дитя и родители могли избавиться от нее сами. А не чахнуть и не загнивать, как сейчас происходит в семьях: родители – слепые и глухие, а дитя не убирает в себе боль. Ведь дитя, не убирая в себе боль, несет весть до мамы и папы об этой боли: чтобы они могли увидеть в себе эту боль, да разные способы как от нее избавиться. Например, дитя использует способы очищения, обзываясь, вырисовывая маму и папу монстрами, придумывая разные истории, фантазируя, рассказывая сказки жизни, складывая песни жизни, играя в куклы, проигрывая разные ситуации жизни…

– Это ясно. А потом, как время настилает слой удобрения на боль и этим хоронит ее? Да что это за удобрение? – уточняю я.

– Ты слышал выражения «время лечит», «сон дает силы», «поешь и станешь сильным», «движение – это жизнь»?

– Да. Слышал.

– Как ты мыслишь, откуда пришли эти выражения?

– Не знаю… Наверное, из жизни.

Рисунок 5. Боль вызывает человека на смертный бой

– А что они означают?

– Ну-у-у, выражение «время лечит»… наверное, означает, что со временем все забудется.

– А почто забудется?

– Потому что что-то накладывается на прошедшее событие, и потом оно забывается.

– Не совсем забывается. В памяти-то оно остается, только пока, не набрав силы, не мешает. А накладывается на событие что?

– Время, – неожиданно для себя отвечаю я.

– На один вопрос нашли ответ. Остальные выражения изучать станем?

– Нет, давай просмотрим только одно – «движение – это жизнь».

Рисунок 6. Время настилает «удобрение» и этим хоронит боль

– Как ты мыслишь, что оно означает?

– Не знаю… Похоже оно означает то, что если двигаешься, то живешь.

– А если не двигаешься, то что?

– Смерть.

– А это как раскрыть?

– Не знаю.

– Выражение «движение – это жизнь» подразумевает движение к себе. Когда человек очищает свою плоть и душу, то он живет, а если нет, то умирает.

– Это как понять?

– Дитя, направленный Создателями из Царства Благоденствия на Матушку Землю, по инерции двигается к жизни с зачатия до трех лет на силе Небесной Любви и Небесного Огня. Создатели, вложив в человека то, что необходимо ему для жизни, говорили человеку: «Человек, у тебя есть право выбора – жить или умирать. Ты волен и живешь для себя. Мы помогли тебе появиться на Белый Свет и состояться как человеку – дальше решай сам. Захочешь жить – мы поможем тебе творить свою жизнь. Захочешь умереть – то, тьма поможет тебе умереть. Захочешь умереть медленно, помучиться – тьма поможет тебе умереть именно так, как ты захочешь. Ты вправе делать то, что необходимо тебе. А судья тебе – время, навязанное нам тьмой.

Для чего было создано время

– Подожди, это как понять: время – судья?

– Время видит и ведет летопись жизни. Укроет тебя, когда ты умрешь, точно так же, как в тебе до поры до времени укрывается боль. Время приласкает тебя, когда тебе больно и тяжело, успокоит. Время терпит, время ждет. Оно дает тебе возможность принять решение: прийти к себе или подчиниться тьме. Дает силы для борьбы за жизнь и исправления ошибок или для того чтобы уйти в зависимость от тьмы. А ты сам решай. У тебя есть: жизнь и смерть, ты и твой враг, где враг – это боль, твой соблазнитель и искуситель.

– А при чем здесь время – судья?

– Время создано тьмой. Оно ведет отсчет, с какого времени ты находишься во власти тьмы находясь в боли. Время каждому, кто находится в боли, отпускает срок его мучений да страданий ровно столько, сколько необходимо человеку для того, чтобы он набрал боль, осознал ее и убрал, да чтобы выполнил свою первоначальную задачу, или сгнил в болоте небытия и ушел в лапы смерти. А когда человек не выполнит то, что ему необходимо, то именно время рассудит его беспристрастно и беспощадно.

– Ничего не понял, у меня все перемешалось в голове, перевернулось с ног на голову…

– У тебя бывает такое, что ты делаешь какую-нибудь сидячую работу и при этом спина устает?

– Да. Бывает.

– А как ты эту усталость убираешь?

– Обычно движением. Встану, покручусь, разомнусь, побегаю, и все проходит.

– А что с тобой происходит, если ты не двигаешься, а ложишься?

Рисунок 7. Боль дает росток

– Ломоты берут верх.

– А это как можно сказать по-другому?

– Когда я ложусь, то спина болит дольше, и потом боль периодически возвращается, напоминая о том злополучном дне.

– Так. А как в этом случае работает время? – исследует деда Коля.

– Когда я двигаюсь – время не оставляет следа от боли и само стирается. А когда ложусь – время как будто успокаивает боль и уже после периодически вытаскивает ее наружу для того, чтобы напомнить мне о ней.

– Теперь тебе ясно?

– Да.

– Дальше пойдем?

– Да.

Боль изучает нас, чтобы поработить

– Чем удобряет время? – спрашиваю я.

– А ты сам как видишь? – продолжает деда Коля.

– Нашей жизненной силой, развитием, мышлением… Чем еще? Не знаю.

– А как ты мыслишь, чем боль питается?

– Силой.

– А силой чьей?

– Всего живого.

– А живое откуда берет силы?

– От своего развития, от радости, исходящей из души, от использования своей первоначальной силы с прошлых воплощений, от окружающих, солнца, огня, извоздуха, воды, пищи… Тут можно перечислять до бесконечности. Много из чего живое берет силы…

Рисунок 8. Время настилает «удобрение» и хоронит росток боли

– А боль откуда берет силы?

– Из живого тела и души.

– Так. Дак боль развивается?

– Да. Точно так же, как и живое.

– А что боль заставляет развиваться?

– Развитие всего живого.

– А как боль развивается?

– Ну-у… Я не знаю. Наверное, так, как развивается все живое.

– А как конкретно? Разбери на примере человека, на самом себе.

Я задумываюсь и вспоминаю, как я изучал мир.

– Боль изучает в нас характер, привычки, повадки, слабости. И просматривает, как их можно использовать для выброса нами жизненной силы.

– И тем самым ищет возможность управлять человеком и живым. Так?

– Да.

– А как она это изучает?

– Создавая разные ситуации для выброса силы.

– По-другому говоря, боль дает росток, создавая новую болевую ситуацию в жизни человека. Так?

– Да.

– И далее время снова хоронит боль. Таким образом, боль изучает человека и постепенно набирает силы для управления им. А боли необходимо время для изучения характера и привычек человека?

– Да.

– Значит, боль, управляя человеком, временно позволяет ему чувствовать себя хозяином своей жизни и этим усыпляет бдительность человека. И вот это время, пока боль прорывается сквозь слой времени до ростка, который пускает «усы» для создания новых событий, и есть время изучения болью своего хозяина. Оно продолжается от зачатия до трех лет. Это ясно?

– Да. А что потом?

– Затем боль начинает управлять уже не хозяином, а рабом, создавая ситуации, при которых человек выбрасывает свою жизненную силу на съедение боли и постоянно противодействует ей. Это и есть появление ростка с «усами» боли или, по-другому, размножение боли и выведение ее разновидностей. Это ясно?

Рисунок 9. Боль пускает «усы» и дает всходы другой боли

– Не совсем. Как человек из хозяина превращается в раба?

– Очень просто. До трех лет человек – хозяин своей плоти и своей душе. Он не причиняет себе боль. А как ты видишь, почто он не причиняет себе боль?

– Потому что боль в это время выполняет свою задачу – создает все условия для того, чтобы человек жил и временно управлял ею.

– Да еще от того, что дитя от зачатия до трех лет строит свою жизнь на силе наших Создателей, а тьма боится Небесного Огня и только тогда проявляется в нас, когда эта сила в нас становится слабей. А сила Небесного Огня слабеет от разных больных мыслей, которые запускают в дитя родители. Вот так. Это ясно?

– Да. Но причем здесь тогда исследование человека болью?

– А то, – ехидничает деда Коля, – что боль, создавая временные набеги на дитя, изучает дитя. Боль исследует, как дитя использует свои силы на защиту от боли, показывая ей этим свои слабые места и ситуации, где дитя полностью полагается на силы своих Создателей. Теперь ясно?

– Да.

– Вот откуда в три года появился обряд определения пола дитем, и только после прохождения этого обряда само себе определяло имена.

– А для чего необходим этот обряд?

– Для того чтобы дитя само определилось кем ему быть в своей жизни – хозяином или хозяйкой. Этот обряд создает условия, чтобы дитя полностью взяло на себя ответственность за свою жизнь и за свои действия да бездействия. Чтобы дитя увидело и убрало в себе слабые места, и у тьмы не было возможности процветать в человеке. Этот обряд самоопределения рушит у тьмы ее результаты, полученные при исследовании человека, да убирает возможности воздействия тьмы на человека. Теперь ясно?

– Да, – отвечаю я в раздумьях.

Превращение из хозяина жизни – в раба

– А с трех лет что происходит? – продолжает деда Коля.

– Неубранная боль начинает управлять дитем, создавая всякие ситуации для его выживания, и дитя становится рабом, потому что подчиняется ей, чтобы выжить.

– Это как так? Вот, например, давай возьмем такую ситуацию, когда тебе еще не было и года. Мама пошла в огород, чтобы набрать зелени к обеду, а тебя оставила дома. Что с тобой происходит в этот момент?

– Мне страшно. Такое чувство, что меня бросили…

– Вроде бы, что из того, что мама ненадолго пошла в огород, да? Но боль использовала эту ситуацию для управления тобой: ведь мама не предупредила тебя, что уйдет ненадолго. Так?

– Да-а-а, – и я вспоминаю, что у меня была такая ситуация. – Мама пошла в огород выкопать ведро картошки и нарвать зелени на обед, а меня одолел страх.

– А какой страх?

– Что мама меня бросила. Мама меня не любит. Что я умру.

– А откуда этот страх?

– Из утробы.

– Что там произошло?

– Когда я был в маминой утробе, она сказала моей сестренке: «Ты – маленькая, беспомощная, и без мамы – умрешь».

– Так. А эта боль до того, как мама пошла в огород, тебя беспокоила?

– Нет.

– И что за «усы» дала боль в этой ситуации?

– Что мама меня бросила. Что мама меня не любит. Что я умру. Дома стало темно, и казалось, что в темноте кто-то шевелится. Я испугался темноты, того, что меня съедят сидящие в темноте чудовища и монстры, что я больше не увижу маму и папу…

Рисунок 10. С каждым разом боль больше и плотнее обтягивает тело и душу человека, делая его своим рабом

– И вот эти обозначенные «усы» боли в других событиях пустят свои новые корни, ростки и другие усы для создания новых болевых событий в твоей жизни, для рождения в тебе новой боли, с каждым разом плотнее обтягивая плоть и душу паутиной и постепенно высасывая из тебя жизнь.

От этих слов деда Коли у меня пошла дрожь по телу. Моя жизнь представилась мне как фильм ужасов, за одно мгновение промелькнувший во всей своей красе. Я почувствовал неописуемый страх. Тут деда Коля прерывает этот мой «просмотр»:

– Это поправимо, сынок. В любое время можно остановиться и начать жить свою жизнь, убирая боль. А способов, как убрать боль, великое множество. Раньше на этом строилась культура народов. Ты не разочаровался в себе и своей жизни?

– Нет. Я просто не хочу так жить.

– Как так?

– Выживая. Быть рабом своей боли.

– Хорошо…

… на этом я просыпаюсь чуть свет, весь в холодном поту. Баба Аня уже на ногах и хлопочет по хозяйству, а деда Коля сидит за столом и что-то чинит. Увидев, что я проснулся, оба подходят ко мне, и деда Коля спрашивает меня:

– Сынок, ты в порядке?

– Да, все хорошо, – отвечаю я и встаю, как потерянный.

Третья глава
СТИХИИ В ПРИРОДЕ. КАК БОЛЬ УПРАВЛЯЕТ ЧЕЛОВЕКОМ

Повод обидеться

Как-то в летние каникулы я прибегаю к бабе Василисе. День стоит жаркий: даже птицы утихают и в тени прячутся. Я захожу к ней в дом и вижу.

Баба Василиса, ее дочь тетя Валентина, зять дядя Степан и сосед деда Володя обсуждают какие-то проблемы, внезапно свалившиеся на тетю Валентину и дядю Степана. Увидев меня, баба Василиса знакомит нас и приглашает всех вместе пообедать. Мы обедаем молча, лишь изредка баба Василиса поглядывает на меня так, что мне становится не по себе. Ощущение такое, что я что-то сломал или вторгся во что-то запретное. А в голове моей свербит: «Беда не приходит одна, а всегда сваливаются скопом. Вот и я свалился к ним среди прочего „скопа“, да усугубил их беды. Со мной только одни проблемы. Я здесь лишний. Они обсуждали меня, а как только я пришел, обсуждение прекратилось». И потом я спрашиваю вслух:

– Я вам, случайно, не помешал?

– Нет, мы уже закончили, – отвечает деда Володя. И, словно, отвечая на мои немые реплики, продолжает: А обсуждали мы здесь, что проблема никогда не появляется одна – она каждый раз тянет за собой множество других.

Это, как камнепад в горах. Природа нам показывает, что и откуда вытекает, да во что выливается.

Сказал и замолчал. И тогда я спрашиваю:

– Вы обсуждали меня? То, что я прихожу к бабе Василисе?

На эти мои слова как все засмеются! А баба Василиса смотрит на меня строгим взглядом и говорит:

– Вот, дурачок, а! Знает ведь, что его здесь любят и каждому его приходу рады. А ведь нет – каждый раз этот вопрос задает, чтобы привлечь к себе внимание.

И тоже замолкает.

А меня не покидает ощущение, что они обсуждали проблемы, которые были не предназначены для моих ушей. Тогда я решаю, что сейчас извинюсь перед ними и пойду восвояси, но баба Василиса останавливает меня:

– Сынок, ты вовремя пришел. Необходима твоя помощь. Сбегай-ка до бабы Сони с дедом Колей и пригласи их прийти сюда завтра утром. Да по дороге пригласите бабу Альфию и бабу Гулю – необходима и их помощь. Да сам приходи, а то обиделся: про него, мол, здесь че-то говорят. Словно нам больше делать нечего, кроме того, как его подштанники обсуждать. Посмотри-ка: небось, они опять мокрые или грязные, а то запашок какой-то пошел. Сходи-ка, переоденься – штаны на печке лежат.

Когда беда не приходит одна?

После этих слов бабы Василисы внутри у меня отпускает, и я, не доедая обед, бегу к бабе Альфие, чтобы пригласить ее к бабе Василисе да заодно спросить, что означает фраза «беда не приходит одна – она тянет за собой множество других». Да с этой мыслью, на одном дыхании я добегаю до деревни бабы Альфии и замечаю, что природа здесь меня встречает весело, радостно, приветливо: солнышко своими лучами ласкает, а не обжигает. Птицы радостно распевают, ветерок меня нежно подгоняет: беги, мол, беги, тебя здесь ждут… И вправду, забегая в дом к бабе Альфие, я вижу, что она меня уже ждет-дожидается. Сидит за столом, а стол – уже накрыт. Я чувствую, что уже успел проголодаться, и, поздоровавшись с ней, спрашиваю:

– Бабуль, ты че знала, что я приду?

– Да. Сорока на хвосте принесла, что ты придешь и что хочешь со мной какой-то вопрос обсудить.

– Это как: сорока на хвосте принесла? – с удивлением спрашиваю я.

– А вот так: прилетела, в окно постучала, я ее впустила. А на хвосте у нее написано было: сынок бежит с вопросом, торопится, голодный. Вот я и приготовилась к встрече.

– Ну, ладно, бабуль, я серьезно спрашиваю… – с обидой в груди проговариваю я.

На что баба Альфия с упреком меня спрашивает:

– Ты с этим вопросом ко мне пришел?

– Нет.

– Тогда давай выкладывай, а пустые вопросы не задавай.

Я рассказываю бабуле то, о чем меня просила передать ей баба Василиса, и спрашиваю:

– Что означает фраза «беда не приходит одна – она тянет за собой и другие»?

– Вот, это другое дело, – говорит бабуля и предлагает мне: Давай с этого и начнем наш разговор.

– Ладно, – живо соглашаюсь я.

И баба Альфия продолжает:

– Как ты видишь, беда, горе, проблема – это что?

– Это какое-то разрушение.

– Разрушение чего?

– Жизни.

– Так, – соглашается баба Альфия и спрашивает дальше: А разрушение приходит через что?

– Не знаю…

– Когда к тебе приходит беда, то, что ты чувствуешь?

– Какую-то боль.

– А где?

– В теле, в груди щемит.

– По-другому говоря, в человеке происходят внутренние изменения, которые ведут его к разрушению. Так?

– Да, – соглашаюсь я.

– Теперь давай возьмем любой пример из твоей жизни, – предлагает мне бабуля.

– Какой? – игриво спрашиваю я.

– Да самый близкий. Что тебя толкнуло пойти к бабе Василисе, например?

– Когда?

– Сегодня.

– Меня просто разобрала тоска, и я решил пойти к бабе Василисе, – также игриво, не задумываясь, отвечаю я ей.

– Хорошо. А почто именно к бабе Василисе?

– Не знаю… Наверное, она мне первая пришла на ум, и все.

– А почто именно она пришла тебе на ум, а не кто-то другой?

– Не знаю, – отвечаю я нетерпеливо, и мне становится немного не по себе.

– Тогда давай разберем, как это получилось? – тут же предлагает мне бабуля.

– Давай.

– Что с тобой произошло перед тем, как тебе захотелось прийти к бабе Василисе?

– Мне было плохо: настроение испорченное, шла тоска, шел разный поток мыслей, что я не мог ни на чем сконцентрироваться. И вообще я плакал. Мне было очень плохо, да скучно. Мне было больно.

– Во-о-о! И что эта боль тогда сделала с тобой?

– Не знаю… Мне просто пришла мысль пойти к бабе Василисе за помощью, и я пришел.

– Так. А когда ты приходишь обычно к бабе Василисе? – настаивает на своем баба Альфия.

– Обычно… тогда, когда мне становится тяжело.

– А почто именно к ней?

– Она меня вроде бы не жалеет… Я бы даже сказал наоборот: что она меня держит в ежовых рукавицах.

– Так. По-другому говоря, тебе просто не хватает сил самому справиться со своим внутренним состоянием? С той болью, которая тебя в этот момент гложет?

– Да, – радостно отвечаю я.

– И это твое обычное действие: когда тебе плохо, то ты идешь к бабе Василисе. Она тебе дает толчок, пинок под зад, и ты вновь – на коне. Так?

– Да, – с удивлением для себя отвечаю я.

– А боль тем временем что делает с тобой?

– Она прихватывает чужую боль мира и сваливает до кучи на меня.

– Это как? – с подковыркой спрашивает меня баба Альфия.

– Как, как? Я не знаю, как… – отвечаю ворчливо.

– Как ты видишь, сейчас в тебе есть боль та, которая царит в семье бабы Василисы?

– Нет. Я даже не знаю, что у них произошло.

– Дак, твоя боль прихватила чужую боль?

– Нет.

– А что она с тобой сделала? – не отстает от меня бабуля.

Я вспоминаю, о чем думал, сидя за столом у бабы Василисы в последний раз, и отвечаю:

– Эта моя боль притянула… свою же боль… но другую… дальнюю, что ли…

– Вот это и означает фраза «беда не приходит одна, а тянет за собой множество других».

Стихия – камнепад

– Это, как камнепад в природе, – продолжает бабуля. – Ведь каждая стихия в природе есть отражение внутренних проблем человека. Так природа показывает нам, что с нами творится, – проговаривает баба Альфия и предлагает:

– Давай сейчас с тобой рассмотрим такую стихию, как камнепад.

– Давай.

– Боль создана для чего?

– Чтобы чего-то включить.

– Это как?… И что именно? – с удивлением спрашивает меня бабуля.

– Ну, например, наше зрение, дыхание, слух, головной мозг…

– Вот это открытие! – с ухмылкой говорит бабуля. – Очень интересно. Скажи мне, что с тобой происходило, перед тем как ты решил пойти к бабе Василисе?

– Я не видел окружающий мир.

– По-другому говоря, не видел свое отражение в зеркале, и от этого тебе стало тоскливо. Так?

– Да. Я почувствовал, что мне чего-то не хватает.

– А чего не хватает?

– Знаний. Я почувствовал, что обделен чем-то.

– И что с тобой произошло дальше?

– Боль бабы Василисы пришла мне под видом помочь, на самом деле показывая мне этим боль во мне, – протереть мне глаза, чтобы я лучше видел.

На что баба Альфия утверждающе говорит:

– Твоя боль тебе показала себя, она покрасовалась перед тобой. Создала такую ситуацию, чтобы ты сам мог увидеть через мир, что с тобой происходит, но с задачей завладеть тобой, а не помочь тебе. И какой ты получил результат?

– Я не увидел, что со мной происходит, и не убрал боль.

– По-другому говоря, боль с тобой подружилась, так как в тяжелый момент жизни подала тебе руку помощи и, являясь на самом деле врагом, присоседилась к твоим друзьям. А друга охота терять?

– Нет.

– Вот так боль в нас и прячется, выдавая свои мысли за наши, да этим направляет нас на самоуничтожение. Да так нами управляет, что зачастую мы не убираем боль, так как боимся потерять друга. А она использует это для выполнения своей задачи, что и получается у нее очень хорошо. Это так?

Я размышляю над бабулиными словами и «на автомате» отвечаю:

– Да-а-а.

И снова замолкаю. А немного погодя спрашиваю:

– А как понять: одна проблема тянет за собой и множество других?

– Это очень просто.

Баба Альфия берет бумагу, рисует гору, разделяя ее с вершины до подножия линией, и комментирует:

– Гора – это жизнь, сложенная из пройденного человеком жизненного пути. Склон горы – это жизненный путь, очерчивающий в «Хранилище» – слое сознания живого, контуры прожитой жизни. Вершина – это зачатие, или начало жизни в этом воплощении. Линия, разделяющая гору пополам, – это граница, разделяющая два возможных для человека варианта выбора в жизни – жить или умереть.

Живя в боли да не убирая ее, но с принятым решением жить, жизненный путь человека строится вниз. Человек, проходя по своему жизненному пути, набирает множество разных болячек, хоронит их и оставляет на склоне собственной горы. Боль появляется в зачатии и летит сквозь время по жизненному пути, набирая скорость и силы. А когда боль с прошлых воплощений или родившаяся на вершине горы – в зачатии, накладывается на сегодняшний день, она идет к нам именно с вершины. Да спускаясь по склону жизненного пути, захватывает собой множество другой боли. Этим она и создает камнепад. Таким образом, беды приходят к подножию горы – нашей жизни – уже скопом, а не в одиночку. Это ясно?

Рисунок 11. Каждая боль тянет за собой много другой боли камнепадом

Рассмотрим жизнь на примере горы

– Нет. Ничего непонятно. Давай по порядку. Почему жизнь – это именно гора, а не пропасть или не равнина? – в полном тумане и прострации спрашиваю я.

– Ну-у, во-первых, вопрос «почему?» – из тьмы. На него ответить невозможно. А вопрос: как так получается, что именно гора, а не пропасть или равнина обозначается жизнь? – из Света. И на него ответить можно. Согласен?

– Да.

– А сейчас давай посмотрим: человек в обыденной жизни боль убирает?

– Нет.

– А, не убирая боль, человек строит свою жизнь?

– Строит.

– А как? Направляя ее на свое развитие или на растрату самого себя?

– Ну-у, скорее на растрату… – с сожалением отвечаю я.

– По-другому говоря, человек садится в лодку и плывет по течению, которое создает для него боль. Так?

– Пожалуй, так.

– А куда несет река эту лодку?

– Вниз, – еле слышно говорю я, а баба Альфия подчеркивая мой ответ, добавляет: Отчерчивая склон горы, согласно прожитой жизни человека. А это – сделав выбор жить, но вместе с тем решив слиться со своей болью воедино и идти у нее на поводу. По-другому говоря, приняв решение строить свою жизнь под управлением своей же боли, то есть строить и жить жизнь боли. Так?

– Так, – соглашаюсь я.

– А у человека, который убирает боль, жизнь становится какая?

– Ровная.

– По-другому говоря, равнина?

– Да-а.

Дальше баба Альфия предлагает мне:

– Давай посмотрим, как строится жизнь у человека, который ради себя и своей жизни очищает свое тело и душу от боли, да действует во имя себя и своей жизни? Тогда что с ним происходит?

– Он развивается.

– И как строится его жизнь?

– Она идет вверх.

– Вот ты сам и ответил на свой же вопрос. А мы рассмотрели жизнь на примере горы и разобрали камнепад. Дальше что тебе неясно?

– Почто ты говоришь, что человек рисует свой жизненный путь в слое сознания «Хранилище» в виде ровных контуров? Ведь жизненный путь с ямами, бугорками, непробиваемыми стенами, а ты нарисовала ровный склон у горы.

– Ну, здесь простое объяснение. Ты в горах был?

– Да. Один раз был.

– Склоны у горы ровные?

– Нет.

– А со стороны ты смотрел на эту же гору?

– Да.

– Неровности на них были видны?

– Нет.

– Вот и я нарисовала склон горы ровным, смотря на нее со стороны, – отвечает на мой вопрос баба Альфия.

– Хорошо, тогда другой вопрос: как строится жизненный путь?

– Человек, живя, выживая и существуя, пишет летопись своей жизни, четко обозначая ее контуры в слое сознания «Хранилище». В каждый момент своей жизни перед человеком встает великое множество выборов: как посмотреть, как сказать, пошевельнуть пальцем или нет… Человек, строящий свою жизнь во имя себя и ради себя – мыслит. Он сразу делает выбор: жить, да в действии развивает мысль жизни, и этим творит свою жизнь. А в обыденной жизни человек в большинстве случаев останавливается и, прежде чем что-либо сделать, он думает, просматривает обе стороны, проживая жизнь предстоящего еще до принятия выбора: сторону жизни или сторону смерти. А только после этого он действует или плывет по наклонной плоскости. Он строит жизнь, находясь одновременно на каждой стороне подножия горы. А сегодняшний день – это и есть подножье горы.

– Это как же человек может одновременно находиться на всех сторонах подножия горы?

– Очень просто. У тебя есть право выбора, по какому пути пойти?

– Да.

– А путь зависит от поставленной задачи?

– Да. Она дает направление пути.

– А ты думаешь об обоих путях, прежде чем сделать выбор из них да идти по выбранному пути?

– Бывает… Я мысленно просматриваю, что будет со мной, когда я сделаю так или иначе.

– И что ты делаешь в этот момент с собой и со своей жизнью?

– Я останавливаюсь и мысленно проживаю жизнь… в обоих сторонах выбора.

– А как это назвать?

– Что я был и там, там. Строил свою жизнь, идя по жизненному пути, и строил жизнь, идя по пути умирания.

– Дак когда ты делаешь выбор, то просматриваешь каждый вариант своей жизни?

– Да.

– Дак ты одновременно бываешь на каждой стороне горы?

– Да… Получается, что бываю, – проговариваю я и словно проваливаюсь в какую-то пустоту.

А баба Альфия меня дальше спрашивает:

– Что еще тебе неясно?

– Как так получается, что вершина горы – это зачатие, или начало жизни в этом воплощении?

– Когда дитя приходит на Белый Свет, то он – еще не человек, а Боженька, Вестник. И его жизнь до трех лет строится на силе и по воле Создателей, можно сказать, по энерции Создателей, по набранной скорости развития дитя до его зачатия. Дитя идет по своему жизненному пути, согласно той задаче и предназначению, которое было выбрано им еще до зачатия. Этим дитя сам для себя в слое сознания «Хранилище» рисует свою летопись жизни в виде почти ровной вершиной горы, где точка его зачатия в вершине горы – это дверь, которая не закрывается на протяжении жизни человека да соединяет его с каждым своим воплощением. Это ясно?