Текст книги "Приключения Кокоможета. Очень забавная история"

Сценарий пропал

Сценарий пропал! Это почти за неделю до выступления!

«Беда пришла, открывай ворота» -громко, сам себе сказал Кокоможет, – Лучше бы было: дверь закрывай-беду не пускай– продолжал говорить сам себе режиссер, постановщик и идейный отец балета. Дело может провалиться, а как же слава успех, тайные вздыхатели и почитатели и прочая театрально-духовная мишура, а как же гламурные вечеринки в стиле высокохудожественного искусства, красная ковровая дорожка, толпы фото и теле репортеров, опять же вручение «Золотой лапы» и «Доброго звериного серебряного оскала»? Ужас я погиб, я пропал, – с этими словами Кокоможет бросился вон из своей комнаты и побежал в рощу. Кто бы увидев его сейчас, мог признать в нем звезду театрального гения. По улице, в направлении к роще, бежало сгорбленное существо, с глазами смотрящими в землю и руками, махающими подобно маятнику, ноги не шли, а совершали огромные прыжки. Одна мысль была у Кокоможета, только бы никто не видел его в таком растерянном виде. Там в роще он чувствовал себя всегда увереннее и спокойней.

Смена темпа ходьбы с быстрого на медленный успокоила великого художественного руководителя и придало силы начать трезво оценивать обстановку. В его голову начали собираться мысли, по одной, а иногда даже парами. Итогом стал вывод, что ничего не остается, как только обратиться к профессионалам, тем, кто способен расследовать всякие такие случаи, кражи-пропажи. Липовая роща пошла на пользу Кокоможету. «Кто у нас профи? Конечно Волк-дедукт», – сам себе задавая вопросы и отвечая на них, думал Кокоможет– «только он способен в кратчайшие, сжатые сроки раскрутить все тонкие хитросплетения злоумышленников» – перед отцом балета появились миражи драк, погонь, схваток которые, по его мнению, должны были происходить при расследовании таких преступлений.

Он вспомнил все последние дела Волка-дедукта, которые показывали и печатали по всеобщим каналам телевещания и центральным газетам, такие как «Сорока не воровка» и «Бегемот мог, но не похищал» «Гадюка гадкая, но не всегда». Во всех этих делах Волк-дедукт смог разобраться, но заметим при этом, что всех тонкостей расследования он не раскрывал и не описывал свои методы, объясняя это тем, что потенциальные темные личности, зная их, могли бы приспособиться под его работу и выработать контрмеры. Так или почти так он заявлял через газету «Станок Лесной печати» корреспонденту Зайцу-не коропайцу. «Это самое правильное решение, самая умная мысль, посетившая меня» – так думал Кокоможет, заходя в кафе «Липовый стакан» к Медведю-бародегу.

Он бывал здесь редко и всегда в плохом настроении, так как услугами рощи он пользовался только тогда, когда необходимо было спокойно размыслить и задуматься над какой-нибудь серьезной проблемой и принять единственное правильное решение, казалось бы уже в безнадежно проваленном деле. Роща всегда помогала ему, да и не только ему. Порой, не замечая друг друга, здесь слонялись толпы таких же задумчивых и озабоченных личностей.

Здесь вы могли увидеть практически всех обитателей городка, если бы конечно сидели безвылазно лет десять пятнадцать. Не часто, но у жителей городка, случались проблемы столь сильного характера, что им приходилось идти в рощу и там спокойно думать. Помогал им и Медведь-бародег. Он никогда не мешал посетителям кафе, не приставал с вопросами и разговорами, а уж тем более со своими советами. Он умел тактично вздыхать и «дакать», когда кто-нибудь начинал вслух рассуждать о проблемах. Зайдя в заведение Кокоможет крикнул, что бы ему принесли чашку чая «липовый ухват» и бочонок меда. Кококможет любил эффектные картинки с его участием и пользовался всяким случаем произвести на посетителей впечатление. В этот раз, впечатление он не произвел, в заведении он был один. «Ошибочка вышла– подумал он, усаживаясь за стол, – на доброго коня бывает спотыкачка».

– Добрый день, старый дружище– других обращении никто ни разу не слышал от Медведя-бародега. Он брякнул об здоровый осиновый стол с гнутыми ножками и на вид весьма хрупкими, такого же хрупкого вида кружку и специальный бочонок меда размером со спичечный коробок.

– Приятного чая поглощения, – сказал он добродушно очередную стандартную фразу. Кокоможет расположился весьма удобно на скамейке с мягкими подушками и достал «тракгон-треско-объеденитель» -так называлось что то подобное обычному телефону и набрал Волка-дедукта.

Волк-дедукт вступает в игру

– Понимаешь, начал свой рассказ Кокоможет, – вот такая беда приключилась, осталась неделя до премьеры, а сценарий и ноты пропали.

Ума не приложу, кто же постарался и приложить свою не чистую руку к краже моего детища.

– Успокойся, разберемся. Если за дело берусь я, я – без лишней скромности гениальный сыщик то рано или поздно мы раскроем преступление. – рассуждал спокойно Волк-дедукт.

– Нет, поздно не надо, ты что! мое представление должно начаться вовремя!, точно в назначенный день! И время! Ты же сам знаешь пословицу «Опоздаешь-воду хлебаешь».

– Хорошо, хорошо, все будет хорошо. Просто дай время спокойно разобраться в обстановке, проанализировать и попытаться понять кто был заинтересован в том, чтобы балет не состоялся. У кого хранились копии и оригиналы?

– Копии и оригинал я хранил только у себя, так как я постоянно делал пометки и каждое утро приходилось раздавать измененный сценарий артистам и музыкантам.

– А на репетициях никого посторонних не было?

– Нет, конечно, я никого не пускал, хотя многие просились. Я не хочу, чтобы преждевременно о сюжете балета знали до премьеры.

– Это конечно правильно. На твоем бы месте так поступил бы каждый. Ну, может, где оставил, вечером после репетиций? Такое же могло случиться?

– Нет, не могло. Я точно помню, что вечером клал их в портфель. Собрал у всех музыкантов, танцоров и положил в портфель.

– Обычно, не всегда все помнят в точностях и деталях, что и как происходило. Из-за своей невнимательности или так скажем привычке. Дело чувствую серьезное. Я побеседую с артистами и музыкантами, может они, что-то помнят, какие то детали.

После двух дней поисков и раздумий Волк-дедукт заявил Кокоможету.

– У меня подозрение только на Сову-дорову. Только она последнее время терлась около здания и около артистов и как стало мне понятно, пыталась втереться к ним в дружбу.

– Но ее же никто не любит!

– Да, вот в том то и дело. Не любит, не любит, но тем не менее она разузнал все что ей было необходимо. Сегодня ночью надо попытаться проникнуть к ней в дупло и обыскать его. Может мы и найдем то, что потеряли.

– А почему ночью?

– Да потому что она ночью не спит, как мы с тобой. Ты наверно все забыл со своим балетом, она же днем спит, а ночью отправляется на прогулки и живет ночной жизнью. Она то и выкрала у тебя ноты и сценарий. У артистов она узнала, где и у кого они хранятся.

– А зачем, -удивился Кокоможет

– Да, наверно просто из-за своей вредности.

– Я слышал от многих, что она весьма и весьма вредная особа.

– Да, согласен, у меня на нее много всяких материалов на разные ее проделки, но как то, я ей серьезно еще не занимался. Значит, мы договорились. Вечером спать не ложись, я зайду и пойдем на дело. Будем сидеть в засаде.

– А может я не буду сидеть в засаде?, – Кокоможет от слова засада как-то изменился в лице и даже немного напугался, -А что, без меня ни как?

– Да не бойся и вовсе не засада, просто надо будет выждать, когда Сова-дорова покинет свое жилище. – успокоил его Волк-дедукт.

– Ну, хорошо тогда так и сделаем.

Кокоможет и Волк-дедукт расстались.

Кокоможет и Волк-дедукт отправляются на дело

Волнение в душе у Кокоможета не проходило. Его пугало слово засада и он думал, качаясь в своем кресле:

«А если это не Сова-дорова, то тогда, кто? Хотя Волк-дедукт обычно не ошибался. Не было конечно еще пи одного провального дела, которое бы возглавлял столь известный сыщик.»

Так вот он и сидел, качался, волнение постепенно уступило место дремоте. Ровное, мерное тиканье часов, покачиванье в кресле начало усыплять Кокоможета и он уснул.

– Эй, вставай, давай, ты что спишь? Забыл? Мы же должны идти к

Сове-дорове, – тормошил Волк-дедукт Кокоможета, – Ну, ты силен спать. Я уже полчаса стучусь в дверь. Теперь я тебе с точностью могу сказать, что у меня отпали все сомнения. Сова спокойно залетела к тебе в дом и украла рукописи. Ты так крепко спишь, что можно тебя выносить.

Кокоможет резко проснулся, сразу не поняв, почему его в столь поздний час тормошат и почему это делает Волк-дедукт.

– Да, что, я, я готов. Ну задремал немного, с кем не бывает, ну уснул немножко, а ты уж шум поднял, – Кокоможет бодро вскочил, протер глаза, – все, все, я в норме. Готов на любые подвиги.

– Подвигов допустим у нас не будет, но придется проявить смекалку.

На улице было свежо. Мерцали звезды. Было тихо.

– Как прекрасно, с этим балетом я совсем перестал замечать окружающую меня красоту, – сказал Кокоможет.

Волк-дедукт не был таким романтиком, чтобы так сильно обращать внимание на внешнюю красоту мира. Он не ответил Кокоможету. Его больше волновали детали предстоящего дела.

– Я присмотрел место, где мы спрячемся. – на ходу рассказывал он.

Идти до дома Совы-доровы было далеко. Сова жила на окраине городка, даже можно сказать на отшибе, и скорее всего даже поэтому многие ее недолюбливали, собственно как и она их. Особо она не вела ни с кем дружбы, был у нее приятель Рак-отшельник – каропельник. Пожалуй, вот и все ее друзья. Сова-дарова вела отшельнический ночной образ жизни. Надо заметить, что в городке ночная жизнь кипела и бурлила.

– Вот теперь тихо веди себя, – велел Волк-дедукт Кокоможету, -почти пришли, давай осторожно.

Шли молча, тихо ступая, стараясь не шуметь и не издавать никаких звуков.

– Вон видишь ее жилище, так называемое дупло, зайдем с этой стороны, здесь не так будет светло от фонаря. Я присмотрел тут днем большую кучу листьев под ними мы с тобой и спрячемся.

Жилище Совы-доровы так называемое дупло, представляло собою двухэтажный огромный дом, с большими окнами, такими чтобы Сове-дарове было удобно из них вылетать.

– А что, так просто нельзя за деревьями постоять? И так ведь темно ничего не видно, -наивно проговорил Кокоможет, явно не желавший лезть в кучу листьев. – Я, например, и домик то плохо вижу

– Это ты, да у Совы же ночью глаза как у кошек, лучше видят, так что давай полезай, маскируйся.

Они начали зарываться в листья немного влажных и прелых. Кокоможет ворочался и никак не мог найти подходящую удобную позу.

– Да перестань ты ворочаться и ерзать, – велел ему Волк-дедукт, – увидит Сова-дорова, заподозрит не ладное и все наше дело пропадет.

– Да душно тут и пахнет как-то не очень.– ворчал Кокоможет.

– Тихо, -оборвал его сыщик.

До его слуха долетел едва уловимый звук скрипнувшей двери. На пороге дома появилась Сова-дорова. Сладко потянулась, зевнула, расправила свои могучие крылья.

– Эх, – вырвалось у нее из груди, – прогуляться мне что ли? – сама себе сказала она.

Надежно заперла дверь, положила ключ себе пол крыло и взмахнув крыльями улетела в сторону центра городка.

– Развлекаться полетела, – тихо шепнул Волк-дедукт, – Я за ней слежу, постоянно в развлекательном центре тусуется.

– Что она там делает? – выбираясь из кучи и отряхиваясь, спросил Кокоможет. -Да, ничего. Сидит, смотрит, слушает, ни с кем особо не разговаривает. Такой вот стиль отдыха. Ну, пошли.

Они тихо прокрались к домику Совы-доровы. Волк-дедукт взял связку отмычек, поковырялся в замочной скважине и вот они уже открыли дверь.

– Ботинки оставим здесь у порога, чтобы не наследить, – приказал Волк-дедукт своему товарищу.

Они разулись. Зашли во внутрь. Волк-дедукт включил фонарик.

– А что, свет не будем включать? – наивно спросил Кокоможет

– Ага, сейчас свет, телевизор, радио включим, стол накроем и сядем ужинать, – усмехнулся Волк-дедукт.

Они начали рыться на столе, заваленном бумагами. Там ничего не было. На книжных полках то же.

– Да, куда же она упрятала твои бумаги? – задумавшись произнес Волкдедукт.– Пойдем в спальню.

Они забежали на второй этаж, где находилась спальня Совы-даровы. И точно, на полу около кровати валялись рукописи сценария и ноты.

– Вот и хорошо, посмотри все ли тут?

Кокоможет уселся на кровать и начал рассматривать.

– Вот первый акт, вот второй третий… так… вроде все на месте, -тихо бормотал Кокоможет.

– Эй, кто здесь есть, – неожиданно они услышали крик Совы-доровы. Неизвестно по какой причине она вернулась неожиданно домой.– Эй выходите! Сейчас я с вами разберусь!, – громко кричала она.

Приятели не стали дожидаться, когда Сова-дарова поднимется на второй этаж, обнаружит их и начнет с ними разбираться. Хоть они были и правы отыскивая свои бумаги, но проникнуть ночью в чужой дом выглядело как-топреступно.

– Будем прыгать в окно, – толкая в спину Кокоможета, велел Волк-дедукт.

– Высоко, со страхом прошептал Кокоможет.

– Давай, давай быстрее, – Волк-дедукт дотолкал Кокоможета к окну, открыл его и начал силой выталкивать его в окно.

– Эй вы, подождите, сейчас я до вас доберусь, – грозный крик раздавался уже почти рядом. Это лучше всего подействовало на Кокоможета. Он перестал рассуждать и закрыв глаза от страха прыгнул. За ним прыгнул и Волк-дедукт. Откуда только силы взялись», – думал потом дома, сидя в кресле Кокоможет. И действительно неслись они быстрее урагана, опережая ветер, который шумел у них в ушах. Им казалось, что за ними по пятам гонится Сова-дорова и вот– вот настигнет.

Утром газеты вышли с заголовками «Сову-дорову ограбила банда, забывшая на пороге тапочки», «Из дома Совы – доровы вынесли все ценное, что у нее было». «Странно, – думал Кокоможет, – вроде кроме сценария мы у нее и не взяли ни

Кокоможет звезда нашего времени

И вот оно! Вот оно! Счастье творческого работника! Вот его признание и успех, слава не за горами. Все готово, все в напряжении, вот она долгожданная премьера балета «Медвежья поступь». Золотой расписанный занавес, над которым трудился не один день великий мастер мастерка и штукатурки Аист-златоступ, передавал в зал энергетику предстоящего представления. Все по эскизам великого мастера дизайна бабы Яги-караги.

Бархатные кисти, опускающиеся сверху вниз придавали занавесу дополнительную роскошь. А бархат, какой бархат, Кокоможет просто упивался от такой роскоши. Зал полон, тут все знаменитости в партере, такие роскошные и нарядно одетые. И самое главное почти сплошь одни творческие личности, от которых так и исходила аура искусства и вдохновения. «Если сейчас я с ними на одной ступеньке, или даже выше, то после спектакля я буду просто не досягаем для них, -так рассуждал про себя Кокоможет – балет еще ни кто не ставил, а эта сцена видала многих знаменитостей. Взять хотя бы Бегемота-шмота – еще тот талантище, гигант.» -думал с закрытыми от удушающего приступа славы Кокоможет. Он упивался от предстоящей славы и успеха. Вдоль партера стояли журналисты готовые напечатать свои впечатления в газетах и передать их по общему вещанию после просмотра спектакля тем, кто не смог попасть на премьеру. Галерка и все верхние ярусы были забиты контингентом попроще, готовыми шуметь, прыгать и орать, если представление им не понравится. Настораживали их корзины, пусть е до верха, но заполненные яйцами и прочими не свежими и гнилыми продуктами с их огородов. Они готовы были поделиться ими со всеми работниками сцены, если их творчество не придется им по вкусу. Делились всегда они странным, на взгляд Кокоможета образом, просто бросали в актеров и прочих участников сцены все, что у них было в корзинах. При этом они еще больше кричали от восторга, если удавалась попасть в актера. Целились в основном в голову. И страшный шум восторга раздавался на галерке если кому-то удавалась попасть точно в цель. Присутствие таких зрителей-это была традиция. От традиций никто не отказывался.

Перед началом балета он провел пресс-конференцию и уверил всех братьев по гусиному перу, ручке и карандашу, что все подготовлено на самом взыскательно-высоком творческом и высокохудожественном уровне. В чем они должны были убедиться через некоторое время. Как обычно спрашивали перьевые и карандашные братья про основную идею, героев постановки. Просили после спектакля провести еще одну пресс-конференцию. На это Кокоможет конечно согласился.

Вот в зале гаснет свет и начинается тихая спокойная прелюдия. Вступление. Зал заапладировал. Кокоможет весь расплылся от счастья, как тающее мороженое на блюдце. Занавес открылся, началось представление.

Это был восхитительный балет, придуманный Кокоможетом. «Медвежья поступь» -это верх балетного искусства и не только по постановке но по причине того, что подобногоо еще никто ни когда не видел. Кокоможет вместе с музыкой летел где-то высоко в небе с облаками такими мягкими, белыми, пушистыми. Он парил как птица на теплых потоках поднимающихся от земли. То ему казалось, что он взмывает быстро вверх как нечаянно выпущенный из рук воздушный шарик, то падает вниз как парашютист без парашюта. То погружается на глубину теплого океана и плавает среди прекрасных разноцветных рыб.

Шквал, взрыв, грохот аплодисментов вывели Кокоможета их сладкого состояния. Он встал, раскланялся. Летели цветы, воздушные поцелуи, улыбки. Все это было для него! Он сделал это, он великий мастер, художник, творец балетного искусства, тела и грации.