Текст книги "Подвиги Слабачка"

Атака злодёвиков

Слабачок поднимался вместе с горкой. А перед ним насыпалась земля и дубасилась дубинами до твёрдости бетона.

Вдруг Слабачок подскользнулся и еле-еле устоял на ногах. Глыба накренилась.

– Ага! – вскричали злодёвики. – Слабачок устал!

– Он вот-вот уронит камень!

– Надо ему быстрее помочь уронить!

– Уронить помочь!

Злодёвики стали взбираться с корзинками камней на глыбу, а взобравшись, высыпали их на неё. Другие били по глыбе палками.

– Слабачку вредят!

– Надо помочь Слабачку! – закричали его друзья.

В злодёвиков полетели такие же камни.

– Надо помочь Слабачку! – записклявили комарики и укалывали злодёвиков своими хоботками.

– Помочь Слабачку! – зажужжали пчёлы и кусали злодёвиков.

– Не дадим в обиду! – бубнили жуки, поднимая злодёвиков над землёй. И многих кидали на паутины в лапки к паучкам.

– Не дадим мешать Слабачку! – шипели пауки, подползая к своим новым жертвам.

Весь домик изнутри был уже засыпан землёй. Слабачок подходил к самому верху насыпи. Ему никто не мешал уже подниматься, кроме глыбы над ним.

Песня муравьинки

Кто-то забрался на несомый камень и, поставив на него свою дочку, спустился обратно. На глыбе осталась миленькая песнивьёвинка. Многие начали смеяться и даже ржать, подражая лошадям. Но многие смотрели на неё светлым родительским взглядом.

Когда она запела, управляя воздухом и подражая птицам, то солнце одним глазком выглянуло из-за туч, цветы расцвели, хотя уже отцвели давно; стали приползать гусеницы, прилетать бабочки и даже сами птицы. Всем хотелось послушать её. В глазах всех она казалась всё белее и ярче. Даже у самых свирепых глаза блаженились. Даже самых стойких плавно шатало.

Её пение заканчивалось вместе с положением последнего камня, при заходе солнца. Все улыбались, не стыдясь мокрых глаз. Песневьёвинка казалась всем бабочкой, которая вот-вот воспарит над ними, как её песня. И вот, и в самом деле, она обрела крылышки и воспарила.

Только песнивьёвинка успела закончить песню и спуститься на землю, как вдруг раздался грохот. Это гигантский камень был положен Слабачком поверх принесённых им раньше камней. Камни домика задрожали вместе с землёй. Упав и закрыв небо, камень стал крышей.

А раз есть крыша, значит, есть и домик! Слабачок построил домик! Самый большой и самый крепкий среди самых маленьких во всей муравьёвии!

Слабачок выполз из-под камня и скатился с насыпи. Даже пошевелиться у него не было сил.

Все запрыгали, загалдели, застучали, ударяя над собой палками:

– Слабачок строитель!

– Вот: сильно захотеть, и впрямь горы можно свернуть!

– Только и сил так захотеть нет. Не то, что свернуть гору.

– Оооох!

– Ээээх!

– Мн-да.

– Хочет ли кто-нибудь справиться с лестницей без ступеней и перил?

– Мы справимся!

– Будет ему домик!

Тысячи муравьишек набежало с лопатками и корзинками. Совсем скоро насыпь исчезла. Домик обрёл внутреннюю пустоту, не менее важную, чем стены и крыша.

– Мы справились! – кричали одни муравьи.

– Хоть с этим! – отвечали другие.

Слабачок вполз в своё новое жилище, огромное, как храм, и снова сразу уснул.

Фея_-воспитательница. Притяжения Слабачка

Когда Слабачок спал, к нему пришла Главная воспитательница. Если бы кто-то в этот момент был бы рядом со Слабачком, то никаких гостей бы у него не заметил. Воспитательница пришла в его сне. Через неё было видно то, что за ней. Её лапки еле касались земли.

Заговорила Главная не назидательно и строго, как обычно, а доверительно и ласково.

– Двигая камни, ты двигаешь муравьями.

– Как это?

– Лапками двигают камни. Муравьями двигают слова, рекорды и подвиги.

– На мой рекорд пойдут другие? – во сне проговорил Слабачок.

– Рекорд обладает притяжением. Пойдут.

– Нет сил – нет рекорда – над тобой смеются, – бредил Слабачок. – Есть сила, есть рекорд, есть подвиг – есть результат – на тебя мо-лю-тся?!

– Да, всем, всегда и тебе нужен результат – рекорд.

– Но мне нужен рекорд, не чтобы на кого-то равняться и не чтобы равнялись на меня.

– То, что делаешь больше всех и при всех, то делаешь для всех. И все неравнодушны.

– Всегда делаешь для себя и для всех.

– Но все, если не знают, невоодушевлены.

– А почему, Главная, ты не заставила меня делать то, что делают все?

– А разве теперь ты не ответишь сам?

– Для примера?! Пример – лучшее воспитание?!

– Твоя головка не слабее твоих спинок и лапок. Все вокруг тебя, потому что в тебе притяжения всех.

– Какие ещё притяжения?

– Твои притяжения! Вот: первое – интерес к тебе; второе – вера в тебя; третье – быть, как ты; четвёртое – вера в себя; пятое – себя превозмочь; достигать, чего достиг ты; достигать недостижимое своё. И притяжения твои сильнее моих слов о том, как надо, – раскрыла главное Главная.

– Но я… мне не…

– И притяжения твои переживут и твои камни.

Слабачок спросил:

– А что такое подвиг?

– Подвиг – это когда жалея других, не жалеешь себя!

– А рекорд?

– Когда первый.

– А вдруг мои притяжения обернутся во вред? – неожиданно спросил он.

– И чем же?

– Надорвутся, поламают лапки, застрянут под камнем, разочаруются-расплачутся?! А то и раздавит кого.

– Опять твой ум поднимает свои собственные глыбы. Но я же воспитательница. Я буду учить всех тому, что должны знать и соблюдать все – мере!

– А что такое…

Но полупрозрачная Главная стала совсем прозрачной, а Слабачок потопал в глубины сна.

Камень вечного тепла

Пока все муравьишки и все муравьи приходили поглазеть на домик Слабачка, сам Слабачок решил принести в дом то, на чём можно бы было полежать, а может и перекусить – камень – стол-кровать!

Для этого Слабачок вернулся на Поле Глыб. Бродя между камней и глядя себе под ноги в поисках плоского не выше половины его роста камня, он ненароком поднял голову вверх. И там, на высоте в несколько раз выше его роста, застряв между двумя камнями гигантами и образовав между ними мостик, висел плоский продолговатый камень.

Слабачку показалось, что это как раз то, что ему нужно. Но как этот камень достать? И тогда Слабачок нашел округлый камень – камень шар, примерно такой же на глаз по весу, какой может быть у плоского камня, взял его в передние лапки и потащил вверх по одной из держащих плоский камень глыб гигантов.

Поднявшись много выше застрявшего камня, он обрушил на него камень-шар, который, упав с грохотом на плоский, так на нём, увы, и остался лежать. Казалось, что оба камня так и не сойдут с высоты. Но через мгновение раздался треск и оба камня полетели вниз. Округлый камень всё же вытолкнул плоский из тисков его двух огромных стражей.

Когда Слабачок взвалил плоский продолговатый камень на себя и его понёс, он вначале не обратил внимания на тепло, которым камень грел ему спинку. Но камень грел и тогда, когда он поставил его в своём домике, и тогда, когда улёгся на него спать.

И даже на следующее утро камень продолжал оставаться тёплым! Вот тогда Слабачок понял, что нашёл он Камень Вечного Тепла, исторгнутого когда-то его Жар Источником!

Забастовка муравьишек

Пример силы крохи одного

Заставил всех крох захотеть

Сравняться со всеми взрослыми.

И часть крох стала частью взрослых.

Много муравьишек, глядя на пример одного, не захотело уже больше играться и даже соревноваться. Встали все они перед Главной муравьихой-воспитательницей и требовать начали:

– Если хотя бы один из нас может то, чего не может ни один из взрослых, значит, все мы можем трудиться так, как все взрослые.

– Со взрослыми мы работать хотим!

– Быть взрослыми хотим!

– Дай нам, Главная, по-взрослому делать!

– Дай делать дела полезные!

– Если всего один из вас сильнее любого взрослого, значит, по-взрослому и может работать только этот один из вас.

– Мы против!

– Мы не согласны!

– Мы хотим! – кричали со всех сторон.

– А если сил не хватит у вас? – спросила Главная воспитательница.

– Желания наши превратятся в наши силы!

– А если ваши желания перерастут в ваше бессилье?

– Нет! Нет! Мы окрепнем, хотя бы на чуть-чуть! – насупились, чуть не плача, крохи.

– Пусть вы и станете сильнее, но взрослых останетесь слабее?

– Не настолько, чтобы работать наравне со взрослыми! Да! – кто-то выкрикнул обидчиво.

– Да! – тут же твердо ответила воспитательница. – Да! И что тогда? Докажите сначала, что вы хоть чуть-чуть похожи на них.

– Давайте!

– Давайте!

– Хорошо! Мы докажем!

– Докажем!

– Будем равняться на лучшего из нас – на Слабачка!

– Ну, хорошо. Идём туда, где вы узнаете, что вы есть, – сдалась Главная воспитательница.

И младшие пошли к старшим. И старшие приняли младших. И младшие стали старшим опорой. Старшие стали младшим учителями и примером. И младшие со старшими сравнялись!

Домашняя обитель. Дом выздоровления. Музей и цветосвет

И пото, Слабачок, отправляясь на свои очередные подвиги, никогда не закрывал вход в свой огромный домик. Никакой двери, как у людей, у муравьёв не бывает. А закрывать свою дверь другим огромным камнем, или брёвнами-веточками, или песочным холмом или грудой камней, ему даже не приходило в голову.

Когда Слабачок отправился на подвиг воздвижения башни – то это было первое оставление его домашней обители.

Муравьи и муравьишки проходили все сначала мимо, и каждый пытался не обращать внимания на жилище мелкого детишки. Но, как можно не обращать внимания на столь огромное, не похожее ни на что, на столь величественное сооружение, состоящее из неимоверно малого количества неимоверно больших камней. Его огромный вход как будто приглашал в гости, а мерцание, исходящее изнутри, притягивало.

Проходящие мимо проходили мимо всё ближе и ближе. И взоры их, проникающие внутрь, проникали внутрь всё глубже и глубже, разглядывая пустой полумрак всё больше и больше. Потом они останавливались перед обителью одного в созерцании в нем всего. Потом они останавливались перед входом в обитель, и их взгляды схватывали еле заметные очертания стен в еле заметном мерцании необъяснимого света.

Но начавшийся однажды внезапный дождь заставил созерцателей нарушить невидимые границы входа, и несколько муравьишек зашли в жилище, в его мрак и темноту. Кто-то, как слепой, ходил на ощупь вдоль и по стенам домика, а кто-то сразу натолкнулся на камень вечного тепла. Во многих желание боролось со словом «нельзя». Но из-за слабости «желание» победило в них «нельзя». И все они уснули, кто прислонившись спинкой к боковым стенкам камня, а кто и распластавшись на его удивительно ровной поверхности. Так и привыкли жаждущие тепла или сна под защитой толстых стен оставаться здесь на всю ночь.

Но вот однажды на камне вечного тепла уснул муравьишка Бедняжкин, у которого не было одной лапки. Ему лапку откусил кузнечик. А когда он проснулся, то обнаружил у себя все лапки. А у муравьинки Бедолажки всегда болела головка, но, когда она проснулась на камне вечного тепла, то неожиданно для неё самой её тусклая мордочка озарилась улыбкой: головка больше не болела.

И даже те, у которых ничего не болело, менялись. Вот Огорчашкин, всегда всех огорчавший, потому что любил грубить и обижать, из злого превратился в доброго. Вначале он очень жалел, что поспал на камне вечного тепла. Он думал, что станет ещё сильнее и сможет обижать ещё больше, но оказалось, что обижать он больше не может, что он забыл все грубые слова, и что не хочет – не может больше толкаться, хотя по привычке ещё толкаться и пытается. Он понял, что ему не хочется видеть лица со страхом и слёзами. Сначала его продолжали бояться, но потом перестали. А когда при встрече с ним его начали одарять улыбками, то Огорчашкин понял, что самое его большое желание – это всегда быть Дарителем улыбок.

Стало ещё ходить поверие, что если спать на камне, не просыпаясь долго-долго, то можно сделаться таким же сильным, как Слабачок. Но кто сколько ни пытался беспрерывно спать на камне не одну ночь и не один день, а всё же сильнее не стали.

Очень хотел стать сильным и Толстяковкин. Это очень особенный муравей-муравьишка. Потому что он единственный толстый муравьишка и похож на шарик! Он еле-еле доставал до земли своими лапками. Ему легче было бы катиться, а не топать. Но он хотел стать сильным. Он проспал на камне вечного тепла больше всех дней и ночей. А пока он спал, по нему пытались потопать, побегать и даже попрыгать. Короче, побаловаться и помешать поспать. Но помешать ему поспать никому не удалось. А побегать и попрыгать удавалось всё меньше и меньше, потому что Толстяковкин уменьшался в размерах всё больше и больше. И в конце концов, ещё не проснувшись, он перестал быть, как не все, то есть стал таким как все – он совсем похудел. А когда проснулся, то сначала худобе обрадовался, а потом, поняв, что не стал сильнее, опечалился.

Старички тоже освобождались от болезней, но один из них один из самых старых и еле хромающий, которого пропустила вся длинная вереница очереди, через ночь превратился в молодого муравья. И тогда ещё больше стала очередь. Все хотели обрести молодость, но редко-редко кто из них обретал её помимо здоровья.

Так проспать на камне ночь (нужно было обязательно уснуть и чтобы спали непременно все) тянулись больные и не больные, покалеченные, младые и старые.

Но тут этот чудотворный камень ещё одно явил чудо. Вместе со своим животворящим теплом из него полилось свечение! Сначала еле заметное, а потом возросшее до умиротворяющего мерцания тлеющих углей. И цвета то мерцание было тёмно-красным, и менялось на тёмно-синее и тёмно-жёлтое.

– Это мерцают наши маленькие души! – заговорили муравьи.

– Да – это свет наших душ!

– Каждый из нас оставляет во сне частичку своей души в благодарность за его живые лучи!

– А почему мерцание принимает разные цвета!

– Наверно, это цвета наших душ!

– Да, наверно, желтые – это теплые души!

– Да, а синие – это светлые!

– А красные?

– А красные – это души горячие!

– А откуда вы знаете?

– Знаем!

– Знаем!

– Смотрите, камень быстро-быстро замерцал красным!

– О, а теперь синим!

– А теперь жёлтым!

– Это камень соглашается!

– С нами!

– Камень подтверждает наши догадки!

– А наши догадки нам подсказали наши души!

– Как чудесно!

– Какая красота!

– Как нам повезло, что у нас есть такой камень!

– И что у нас есть тот, который его сюда принёс!

А были муравьи, которые начали украшать наружные и внутренние стены Домика Слабачка. Они раскрашивали домик приклеивая разноцветный песок. А ещё они обвешивали его муравьиными цветами – это цветы, которые меньше самих муравьёв.

Песочные краски ложились красными, белыми, синими, желтыми, черными и другими полосками. А поверх них был нарисован один большой муравей. Из-за чего чуть позже этот домик Слабачка прозвали Домом Муравья.

А были муравьи, которые приходили полюбоваться на Домик Слабачка снаружи и изнутри, как на музей, на то, как его украсили украшающие муравьи, и на многоцветное мерцание камня вечного тепла.

Но, когда проходил слух о том, что Слабачок возвращается, из домика и от домика уходили все.

Слабачок и его башня

Проба на прочность

На следующий день весь муравьишкин рой снова кипел от обсуждений достижений Слабачка, их товарища нового.

Но некоторые, не имея возможности соревноваться лапками, соревновались языками.

– А этот Слабачок – слабачок. Ему же недаром такое имя подарили.

– Но он же смог поднять и нести.

– Это… не он! – прыжок с неуверенного тона на уверенный.

– А кто же?

– А это у него фокус какой-то.

– Точно, камни не настоящие!

– Надо проверить!

– Вот-вот, правильно говорят: фокус!

– Бежим смотреть!

– Бежим!

– Растолкаем!

– Разрушим!

И целая толпа муравьишек бросилась к домику Слабачка, который ещё спал. Прибежав, они сразу с кулачками бросились на дом и стали в него врезаться. Но домик даже не шелохнулся. А вот кулачки и головки муравьишек поранились. Попытались потолкаться с камнями, передвинуть домик, но ничего даже не шелохнулось.

Из домика вышел заспанный Слабачок.

– Что вы тут делаете? Вам сказали сломать мой домик?

Все потупились.

– Сломаешь его домик, как же! – проворчал кто-то из задних рядов.

– А подумаешь, камни он гигантские тягает! – закричал во всё горло Привирайкин. – А вот я знаю, что там, в облаках, можно увидеть всё, чего нету ни там наверху и ни тут внизу, или есть тут внизу, но там, где нас нет, и куда мы никак и никогда не сможем попасть.

– Вот! – поддакнули, радуясь, что хоть кто-то смог хоть что-то сказать, как бы оправдывая при этом налёт на домик-храм Слабачка.

– И что? – спросили из толпы.

– Как что? Нашему гиганту точно такого домика до облаков не построить! – прокричал Привирайкин.

Тут вся толпа загоготала.

– Ну, Привирайкин, ты и фантазёр! – смеялась толпа.

– Это он из зависти, ха-ха-ха!

– Точно, ха-ха-ха! Из зависти.

– Что построить – ему камешка не поднять!

– Он на дерево залезть боится!

– Точно! То-то я смотрю, все стволы обходит.

– И все тростинки!

– Зато я, вот возьму да и допрыгну до неба! Вот так! – крикнул Хвастунишкин и прыгнул вверх с кончика травинки. И конечно, до неба не долетел, а, наоборот, полетел вниз и плюхнулся в лужицу. Брызги полетели во все стороны и многих обрызгали. И все, вместе с обрызганными загоготали.

Столбики и мостики. (Фигуры из муравьишек)

– А что нам стоит из самих себя дом соорудить?

– Точно, вон нас сколько!

– До самого неба нас всех в аккурат и хватит!

– Точно, Носилкин, держись! – крикнул Прыгалкин и прыгнул Носилкину на спинку.

– У, ха-ха! – на спинку Прыгалкина встал следующий, а на того другой резвый и хохочащий муравьишка и на этого хохочащего взопрыгнул очередной, а там и на того налезли и на очередного за ним. И друг на дружку так и налезали и – живую башенку возвышали.

Муравьишки вставали один на другого до тех пор, пока у Носилкина не подкосились лапки и весь столбик полетел вниз с криками и гиканьями. Но первая неудача достать до неба только раззадорила муравьишек.

Уже не один, а много-много столбиков стало рости из встающих один на другого муравьишек и, вырастая на глазах, эти хохочущие столбики вдобавок еще и бегали друг за другом и друг от друга, играя в перегонялки и в салочки!

А затем они принялись цепляться друг за друга, соединяясь и превращаясь в один толстый и быстрорастущий столб, и впрямь как будто уходящий в небо. Столб при этом походил на гогочаще-смеющийся и кричащий рой.

– Никакой Слабачок такого не сделает!

– Точно, мы самые сильные!

– Мы всемогущие!

– А мне снился сон, что я строю дорогу в небо, – спокойно и чуть зевая, проговорил Слабачок и произвёл впечатление грома среди ясного неба.

Муравьиный столб-рой сначала затих, потом закачался, затем неимоверно загоготал, и от этого так затрясся, что начал рассыпаться и валиться, как валится гнилое дерево от землетрясения или бури.

Первыми муравьишки падали с самого верха, а на них следующие, и так один на другого один за другим. При этом муравьишки продолжали гоготать, улюлюкать и, катясь кубарем, смеяться.

– Качай Слабачка!

– У нас будет дом до неба! – задорно кричали многие.

– Конечно, будет.

– Будет, сейчас, – говорили сварливые языки, но их никто не слышал.

Слабачка подхватили и подбрасывали несколько десятков раз.

– Ура, у нас будет дом до неба!

– У нас будет дом в облаках!

– Ты это сделаешь!

– Он верит!

– Мы верим!

Когда Слабачка опустили на землю, многие уже не веселились. Их занимали вопросы: «Шутит Слабачок?», «Слабачок попробует?», «Получится у Слабачка?». Многие стали расходиться.

А некоторые снова взялись забавляться и строить столбики друг из друга. А потом столбики из самих себя наклоняли и превращали в… мостики (!). При этом муравьишки могли ещё и болтать, и спорить.

– Да, как зазнался Слабачок!

– Как слаб муравей перед собственным самомненьем!

– Точно! Стоит только раз победить себя самого, так самого тебя тут же побеждает твоё самомненье!

– Неправда, Слабачок не такой!

– Да, не такой!

– Это ещё почему же?

– А потому же. Это твоему самомненью победить тебя ничего не стоит, потому что твоё самомомненье размером с медведя. И как оно в тебе помещается ещё!

– Да!

– А у Слабачка самомненья и вовсе нет!

– Да, и я о том же. Нет у него самомненья и побеждать его внутри него поэтому и некому!

– А вот сейчас посмотрим, кто кого будет побеждать! – и кроха крепыш угрожающе взял толстую палочку. – Покажу вам сейчас своё самомненье!

– Ага, сказать нечего, зато махать есть чем. Только попробуй!

– Эй! – прокричал Слабачок. – В вашем споре победит не тот, кто победит в вашем споре или в вашей драке. Всё равно победителя среди вас определит тот поступок, который совершится мной!

– Это верно, – сказали муравьи.

Две дуги мостиков из-за отцепляющихся муравьишек стали таять, затем рухнули и исчезли, когда муравьишки разбежались в разные стороны.

Спорить с тем, с чем нечего и спорить, ни у кого не нашлось. Но все знали, хоть многим в это и не верилось, что этот муравьишка Слабачок не шутил, потому что шутить не мог.

Спорщики_-ротозеи, главнёвики и носильщик

На следующий день все опять увидели то, чего, хотя и ждали, но никак увидеть не ожидали: Слабачок снова тащил гигантский камень. При этом при каждом его шажочке почему-то вздрагивала земля, как при землятрясении, разносился во все стороны неимоверный грохот, как будто гремел гром, и после него оставались гигантские следы, как от человеческого сапога!

– Что такое?

– Что происходит? – волновались вокруг.

– Да?! Нет ни туч, ни дождя, а гром гремит?!

– А земля дрожит?!

– Это он, он виноват!

– Да, да! Это под ним земля дрожит!

– Да и из-за этого и гром гремит!

– Да не гром это гремит, а наш Слабачок так по земле шлёпает!

– В слоны наш Слабачок заделался! – произнесла со страхом какая-то муравьинка.

– И-га-га-га-га! – кто-то засмеялся почти по-лошадиному, но вскоре замолк, потому что его никто не поддержал, потому что всем было не до смеха.

– А почему он оставляет такие гигантские следы?

– Да, Слабачок, твоя лапка в тысячи раз меньше твоих следов? Почему так?

Но Слабачок молчал.

– А он у нас еще и фокусник? Ой! – Слабачок снова сделал очередной шажок.

– Если бы этих следов не было, то Муравьишка из-за тяжести камня оказался бы в земле, – высказался кто-то очень умный.

– Да ну?

– Наверно, да. Это следы от тех невидимых и неведомых нам его сил, которые и камень несут и в землю уйти не дают, – произнесла какая-то догадливая муравьинка.

– А почему раньше, вчера, не громыхало, не сотрясало и следов не оставляло??

– Да, вчера, вчера ещё не было.

– А раньше, то есть вчера, у Слабачка сил было меньше. Их хватало на то, чтобы нести камень, но не хватало, чтобы громыхать, сотрясать и оставлять следы, – снова произнесла та же муравьинка. (Её звали Умныська.)

– Ух, ты!

– А откуда она это всё знает?

– Она не знает. Она понимает.

– Да она глупости говорит.

– Если умнее такой глупости никто ничего не предлагает, значит, такая глупость и есть самое умное и разумное, – парировала Умныська.

– Значит, Слабачок делается ещё сильнее?

– Да!

– И так быстро?!

– И ему надо куда-то девать свои силы!

– А иначе он лопнет!? Ха-ха-ха!

– И он их тратит на то, чтобы тащить на себе то, что не дотащить!

– Да, даже не поднять!

– Вот-вот. Ура Слабачку! Ура, что он не тратит эти силы на то, чтобы возить себя на нас на всех!

– Да, ура Слабачку!

– Ура!

– Ура!

– Просто вчера Слабачок нес камни по камням! – догадался Кто-то.

– И что?

– Идиотина! И что! А то, что в камне не утонешь!

– А!

– А сегодня?

– А посмотрите.

– Ой, и впрямь. По песку!

– О, вот оттого столько и шума!

– И следы!

– Во, и всё, что б, да, не утонуть!

– Он уже прошёлся по всему, чему только можно.

Вдруг кто-то изумлённо спросил:

– А для чего он теперь несет камень?

– Правда, Слабачок, ты снова хочешь что-то построить?

– Он хочет построить себе второй домик! – злорадно улыбаясь, произнёс толстый муравей.

– Неправда! Слабачок хочет построить, что-то большее, чтобы полезно было для всех!

– Я хочу построить башню-обелиск – смотровую вышку-столб.

– Ого!

– Ха-ха-ха! Глупый муравьишка! Разве ты не знаешь, что прежде чем что-то делать, то надо знать для чего!

– Ха-ха! Умные-преумные муравьи, разве вы не знаете, что прежде чем высмеивать кого-либо за незнание, надо сначала узнать, чего этот кто-либо не знает. – ответил Слабачок ударом назидания.

– Да и так видно.

– Правильно, видно, что вы не знаете ещё и того, что высмеивать – это нехорошо.

– О, у него хватает сил бороться не только с весом камня, но и с прыгающими на него со всех сторон насмешками!

– Он делает, потому что это ему делать хочется.

– Да, а не потому, что знает, для чего так делает! – прокричал злой и насмешливый язык.

– Да, для своего желания и делает.

– А его желание взамен даёт ему силы!

– И порождает его дела!

– А появившиеся на свет дела усиливают и увеличивают его желание!

– Да, чем больше делает, тем больше хочется ему сделать ещё!

– Да, не было бы желания, не было бы и его дел!

– Неважно, что было первым: муравьиха-мать, потом яйца или яйца, а потом муравьиха-мать!

– Да. И ещё ему хочется сделать, чтобы доказать себе, что он может это сделать.

– Притом, что он может то, чего не может никто…

– Каждый сможет побывать на высоте и увидеть дальше и увидеть больше! – прервал болтовню всех Слабачок.

– Да любой из нас может залезть на любое дерево, любой высоты и оттуда увидеть всё, что захочет. – с пренебрежительным видом возразил один из муравьёв.

– И кто лазил? – молчание. – Чем выше, тем ветки не тоньше, а ветер не сильнее? А что дают разглядеть листья? Вот-вот упадёшь. Норовят съесть и жуки, и птицы! А никто не падал, не разбивался? – нападал Слабачок.

– Падали, падали!

– И не один!

– И разбивались!

– И поедались!

– И не разглядеть – и листва, и шатает-болтает!

– А на твоей башне ветер будет слабее? – спросил кто-то и захихикал.

– Да?! И птиц, и жуков не будет? – выкрикнули с усмешкой.

Но Слабачок не стал говорить о пустом.

– Больше видишь – больше знаешь.

– А зачем больше знать?

– Вы так мало знаете, что даже не знаете, зачем надо знать. Наверное, не знаете вы совсем ничего, ибо, если бы вы хоть что-нибудь знали, то вы бы хотя бы понимали, что знать нужно! И чем больше, тем лучше! Иэх! – молчание. – Знать нужно больше, чтобы больше уметь делать!

– Может, и для этого.

– Для этого!

– Правильно!

– Знать нужно больше, – продолжал Слабачок, – чтобы что-то уметь делать так, как никто никогда это что-то так ещё не делал, и чтобы создавать такое, чего ещё никто ничего такого не создавал.

– Ух, ты! – произнес кто-то восторженно, не поняв ни единого словечка, но подумав, что Слабачок сказал что-то такое же весомое, как и его камень.

– И чтоб меньше друг с дружкой драться, – поддержал Слабачка кто-то из самых щупленьких.

– И меньше проказничать! – поддакнула одна из муравьинок.

– Или вообще не проказничать!

– В том числе, – поддержал Слабачок.

– А откуда ты знаешь?

– А кто тебе это сказал? – не унимались наиболее вредные.

– Не всех и не всему обязательно учить. Некоторые могут понимать, – поддержали Слабачка понимающие.

– А мы что, не понимаем, да?

– Честно?

– Конечно! – согласились с лжедобродушием вредные.

– Вот и проявите честность и сами себе ответьте.

Никто не ответил или кто-то ответил, но только сам себе и про себя.

Тут в разговор вмешались подошедшие большие муравьи. И, наверное, самые главные. (А земля продолжала вздрагивать и проминаться, а гром греметь.)

– Эк, наш Слабачок с силами природы обходится. – отметил один из них, ёжась и вздрагивая от каждого содрогания земли и громыхания.

– Да, прям, играючись. – проговорил другой, очень задумчиво глядя внутрь себя.

– А ведь Слабачок прав. Чем с большей высоты мы и на самих себя, и внутрь себя будем смотреть, тем больше о самих себе мы будем знать.

– Слабачок говорил, но не об этом.

– Да, он прав, но не в этом.

– В этом прав не он.

– Ну, это не важно.

– Причем больше будем знать о каждом.

– Да: кто где.

– Кто работает лучше…

– А кто хуже.

– И кто не работает.

– Во-во. Кто там под какими кустиками прячется или спит, или на небо глядит.

– Или надсмехается над теми, кто не спит и кому на небо некогда смотреть – кто трудится!

– Да, причем и за тех, кто надсмехается.

– У, трутни!

– Правильно.

– А ещё, не только мы будем знать, что и кто вокруг нас, но и те, кто вокруг нас, узнают о нас.

– Да, по крайней мере, что мы такие есть и есть там, где есть это то, что назовётся «вышка – башня».

– Да!

– Да!

– Дерзай, Слабачок!

– Сделай то, что делаешь!

И так Слабачок шел-громыхал, и у него хватало сил и слушать, и разговаривать-доказывать, ну, и камень нести.

Идея_-польза. Один для всех

– А куда это он идёт? – продолжали не униматься ротозеи.

– Не видишь, на самый высокий холмик.

– А кто ему позволил?

– Он решил сам.

– А почему не спросил нас – свой муравьерод? – кричали одни из толпы.

– А почему он должен кого-то спрашивать и тем более вас? – спрашивали в ответ другие из тех, кто спрашивал.

– Чтобы знать, что не будет никому плохо.

– Но тогда ведь хотя бы одному может же быть плохо.

– Если плохо меньшинству, то тогда пусть.

– А почему спрашивать обязательно вас или нас?

– Потому что он это делает для нас!

– И потому, что мы – это всё!

– Да, ибо мы – муравьерод!

– Да, так все говорят.

– И все так считают.

– Но каждый из нас в отдельности – это ещё не все и не всё.

– Потому, что не все.

– Каждый из нас в отдельности – это ничто.

– Неправда!

– Ещё какая правда!

– Но всё решают те, кто есть сами – всё.

– За нас?! – с возмущением.

– За нас, – с сожалением.

– Но ставшие этим «всё» – они из нас! – с гордостью.

– Из нас!.. Но не обязательно.

– Но эти «всё» из самых сильных!

– И только самые сильные!

– И всегда!

– А, а он, как раз, самый сильный и есть? – кто-то злорадно подметил.

– А разве это не так? – с сомнением, что это не так.

– Вот-вот! Он ни с кем и не считается!

– Но это и строит он один, а не с кем-то, а не все?!

– А разве все могут оценить то, что затеял один?

– Могут! Могут! – кричал-ворчал завистливо кое-кто.

– Вряд ли.

– Да. Идею одного все оценят тогда, когда эта идея одного станет пользой для всех.

– А когда станет идея пользой?

– Идея станет пользой, когда её воплотят!

– А если идею воплатят, но без пользы?

– Нет пользы – нет идеи!

– А воплотят – это как?

– Это, когда – во что!

– А – во что?

– А во что надо, в то и воплотят, только бы не мешали.

– В жизнь! – кто-то прокричал радостно.

– Мне смогут не разрешить только те из тех, которые смогут отнести этот камень назад. – заявил Слабачок.

– Издевается!

– Раскомандовался! – кто-то возмутился.

– Хочет, чтоб за него носили!

– Так ведь, чтоб назад снести!

– А какая разница!

– Да, когда такая тяготень!

– Как будто имеет право! – возмутился кто-то ещё.

– Имеет, потому что делает.

– А мы что, не делаем?

– Делаем-делаем!

– И нам никто не мешает!

– А он делает, и ему стараются помешать.

– А почему?

– Потому что плохой, вот почему!