Текст книги "Город теней"

Алексей Атеев
Город теней

Глава 1

Всю жизнь, сколько он себя помнил, Георгий Лесков мечтал найти клад. Возможно, в раннем детстве подобные мысли, если они и присутствовали, окончательно не оформились, однако уже в детском саду Жора столь целеустремленно ковырялся в песочнице и столь глубокомысленно изучал извлеченный оттуда осколок бутылочного стекла или почерневшую монетку, что воспитательница и нянечка называли малютку Лескова не иначе, как «наш археолог».

Шло время, Георгий выучился читать, и любимыми его книгами стали «Остров сокровищ» Стивенсона, «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, а также «Приключения Калле Блумквиста» Астрид Линдгрен. Во всех этих произведениях речь, как известно, идет о поиске кладов. Однако наш герой не только исправно читал занимательные книжки, не только грезил о тропических островах и древних замках, но и помаленьку стал осваивать хитрую науку кладоискательства. Проживал он в стольном граде, где на чердаках и в подвалах среди разной рухляди и хлама иной раз попадались и весьма ценные вещи. К тому же в московской земле лежало столько запрятанного и потерянного добра, что при определенном навыке в ней можно отыскать подлинные сокровища.

Нужно отметить: первоначально Жора не стремился нажиться и тем более разбогатеть на своих изысканиях. Скорее в нем бушевала жажда открытий, ведь Лесков сызмальства был романтиком, а в школе и на улице слыл фантазером. Однако, как известно, кто ищет, тот всегда найдет. Стал находить и Жора.

В Москве постоянно что-то строят и перестраивают. Улицы раскапывают в самых неожиданных местах. Наш герой не мог спокойно пройти мимо нового котлована или вскрытого асфальта. Его цепкий глаз обязательно выискивал среди комьев земли и битого кирпича какую-нибудь «древность». Обычный глиняный черепок, аптечный флакон с двуглавым орлом или стершийся пятак 1896 года никакой ценности не представляли. Подобной дрянью была забита Жорина комнатушка в родительской квартире на Пречистенке. Однако нет-нет да и случались действительно интересные находки. Однажды, изучая свежий раскоп, возникший при ремонте теплотрассы в Китай-городе, он вытащил из грязи небольшой, размером с кулак, запечатанный сосудик из лощеной глины, в котором что-то звякало. Оказалось, в сосуде штук двести серебряных копеек-чешуек времен Михаила Федоровича. Не бог весть что, но все же. Другой раз на глаза Жоре попалась ржавая железка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся клинком древней сабли. На чердаке сносимого дома на Потылихе, в куче золы и шлака, он случайно наткнулся на жестяную коробку из-под конфет фабрики Абрикосова, доверху наполненную царскими ассигнациями – «катеньками» и «петрами». Да мало ли чего не отыскивал юный Жора.

Чем старше он становился, чем больше набирался опыта и знаний, тем серьезнее случались и находки. Они уже стоили денег, иногда достаточно солидных. Бескорыстное увлечение археологией постепенно сменилось коммерческим интересом, однако полностью в стяжательство не перешло. Романтическая струнка в его натуре не потеряла звонкости и упругости, и Жору прежде всего волновал сам факт находки, а не ее ценность.

К тридцати годам Георгий Лесков стал весьма преуспевающим молодым человеком. Нужно заметить: кладоискательство было всего лишь хобби, хотя и приносило определенный доход. Однако оно давало прежде всего моральное удовлетворение, а кормило его другое, хотя и смежное занятие. В свое время Лесков с отличием окончил истфак университета, а теперь пребывал в одном из многочисленных московских музеев в качестве научного сотрудника. Он защитил кандидатскую диссертацию, был на хорошем счету, но науке уделял ровно столько внимания, сколько необходимо для поддержания репутации молодого перспективного ученого. Тем более зарплата в музее крайне низкая. Однако Георгий ценил свое место, которое поддерживало и подтверждало его имидж историка-профессионала, специалиста по антиквариату. Именно как специалист-эксперт он и был известен узкому кругу коллекционеров старинной мебели и утвари, холодного оружия и эмалей, нумизматов, владельцев магазинчиков, торгующих древностями. Выражение «Георгий Михайлович удостоверил подлинность» являлось вполне достаточным для людей, заинтересованных в покупке той или иной вещи. Словом, Жора, несмотря на молодость, являлся оценщиком самой высокой квалификации. Отсюда прекрасно обставленная, пусть и небольшая, но в историческом центре, квартира, джип, костюмы от «Черутти», рубашки от «Армани», туфли от «Ферре», часы «Бреге». Правда, следует отметить, что шикарная униформа отнюдь не скрывала под собой сноба или плейбоя. «Положение обязывает в нужное время и в нужном месте выглядеть по-европейски», – смеясь, говорил Жора знакомым, из тех, кто поближе. А в обыденной жизни он носил джинсы, футболки с нелепыми надписями и рисунками, толстовки из тончайшей фланели. Словом, выглядел свойским парнем.

Кстати, Лесков еще не был женат. У него имелось достаточно женщин, но ни к одной он не привязывался настолько, чтобы предложить ей руку и сердце. Отчасти он даже опасался, что та, которая когда-нибудь появится, разрушит созданный таким тщанием мирок, а главное, уничтожит его независимость. Поэтому он даже не думал о браке, ограничиваясь легкими, ни к чему не обязывающими романами. А ведь почти все девицы, знакомясь с ним, тут же начинали строить далеко идущие планы. Что и говорить, женихом Жора был завидным. Мало того что остроумный и веселый, да к тому же весьма обеспеченный молодой человек. Жора не особенно высок, однако и не низок, широк в плечах, но при этом худощав. Светлые, неопределенного цвета, вьющиеся волосы, серые глаза и легкая, ни к чему не обязывающая, однако очень приветливая улыбка тут же располагали его к окружающим. Первое впечатление: добрый, отзывчивый, даже где-то простоватый малый, несмотря на шикарный прикид и маленькие холеные ручки.

В тот вечер, когда, по сути, все и началось, Георгий Михайлович Лесков сидел за компьютером. Агрегат тихонько гудел на огромном старинном письменном столе, крытом зеленым бильярдным сукном и имеющем по краям нечто вроде фигурного бордюра из точеных балясинок, соединенных сверху перекладиной. Тут же лежали офицерская сабля с кожаным, обмотанным витой проволокой эфесом, темляком и выбитой на клинке надписью «Тула. 1794 годъ», и массивная, сильная лупа. Еще несколько минут назад Жора внимательно изучал гусарское оружие, однако пришел к выводу, что перед ним подделка, хотя и искусная, и тут же потерял к сабле интерес. Сейчас он странствовал по просторам Интернета.

За окном бушевал апрель. Еще утром была нулевая температура, лужи покрылись ломким ледком, но в середине дня значительно потеплело и прошел легкий дождик. Теперь же в распахнутую форточку врывалась струя прохладного, напоенного горьковатой свежестью весеннего воздуха. Запахи оттаявшей земли (окна квартиры выходили в небольшой скверик), тлеющей кучи прелых листьев будили в Жоре неясные, но весьма приятные предчувствия. Впереди лето! А значит?.. А значит, масса свободного времени, и возможно… Нет, почему же возможно? Почти наверняка состоятся поиски. И не где-нибудь в центре Москвы, где все уже тысячу раз обследовано, а в неведомом русском поле, где по тихим широким рекам плыли в Царьград ладьи варягов, где под курганами покоились сокровища скифов и сарматов.

Вот только конкретное место он еще не определил.

К тому же так называемые черные раскопки запрещены законом. Попадешься – потом не отмоешься. Вся репутация – к черту! Так что пусть уж спят курганы темные…

Жора набрал в графе поиска «Клуб кладоискателей», щелкнул клавишей «Enter» и вошел на их сайт. Ничего нового. Похоже, сайт не обновлялся уже месяца полтора. Он бегло пролистал статью о чистке монет, глянул в обзор металлоискателей. Посмотрел характеристики нового «Фишера». Потом переместился в рубрику «Рассказы бывалых». Одно сплошное хвастовство. Найдут на копейку, а базару на рубль. Поэтому он и не любил общаться с «коллегами» по своему хобби. В основном это были либо безусые юнцы, мечтавшие отыскать награбленные сокровища бежавшего из Москвы Наполеона, либо нахрапистые пенсионеры-отставники, обнаружившие на приусадебном участке царский двугривенный и с той поры не оставлявшие мысли отыскать клад.

Настоящие профессионалы никогда не высовываются, поскольку знают: конкуренты так и ждут, когда вы проболтаетесь. Впрочем, желание похвалиться свойственно почти любому кладоискателю. Иной раз за бутылочкой коньяка или виски можно услышать весьма интригующие повествования. Вот только есть ли в них хоть пятьдесят процентов правды?

Стрелка курсора ползла дальше. Ага, вот! «Ненайденные сокровища». Что тут интересного?

«Киевская губерния… Фастовская волость… Место ставки хана Мамая… Сокровища закопаны местными жителями, спасавшимися от татар… Васильковский уезд… В местечке Васильково, на земле помещика Левандовского, в 1907 году обнаружен подземный ход, в который провалилась лошадь. Когда люди, вытащив лошадь, спустились в провал, то обнаружили четыре бочонка с монетами, блюдо с непонятными письменами, ржавое оружие… Бердичевский уезд… Сокровища графа Потоцкого…

Воронежская губерния… Васильковский уезд… Сокровища разбойника Кудеяра…»

Георгий засмеялся. Какая ерунда. Перечень этот, судя по «уездам и волостям», составлен еще до революции. Места нахождения предполагаемых кладов обозначены весьма условно. Даже если там действительно спрятан клад, район поиска имеет разброс в десятки километров. Причем за прошедшие с момента составления списка сто лет местность могла неузнаваемо измениться. Чушь и еще раз чушь. Можно закрывать этот раздел. Дальше «Форум». Посмотрим.

Сей раздел пестрел сообщениями самого разного свойства. Вот, например, полемика: какой металлоискатель лучше? А дальше рассказ какого-то «группенфюрера Мюллера» о находках в Тихвинском лесу. «Железные кресты, знаки различий, «шмайсеры», «парабеллумы»… Тротила немерено… А Леха Гнида нашел в немецком сапоге четыре николаевские десятки…»

Может, и правда. «Черные следопыты» – ребята дошлые. Да и особого труда в поисках военного хлама нет. Под тем же Тихвином, о котором упоминает «группенфюрер Мюллер», до сих пор находится едва прикрытое гнилой листвой огромное количество незахороненных останков, в основном красноармейцев, но и немцы там встречаются. Возле наших скелетов что найдешь? Ржавую трехлинейку, россыпь патронов, металлические пуговицы от гимнастерки да костяные от кальсон, а в немецких блиндажах – оружие, утварь, награды, а главное, именные жетоны, за которые прилично платят германские мемориальные общества. Опять же никакого дорогостоящего оборудования не нужно. Щуп, и все! И добраться элементарно. Два часа на электричке, и ты, считай, на месте. Вот только копаться в человеческих костях не по Жоре. Противно! К тому же по тамошним лесам рыщет всякая вооруженная шпана. И на пулю нарваться недолго.

Кумекая подобным образом, Георгий лениво читал сайт и уж хотел было закрыть его, когда на глаза попалось довольно забавное объявление: «Имеется информация о местонахождении клада. Готова поделиться с тем, кто поможет его отыскать». Дальше шел номер телефона, судя по индексу, московского, и приписка: «Звонить вечером. Спросить Бланку». Судя по дате, объявление было недельной давности.

Георгий скептически поморщился. Ерунда, наверное. В лучшем случае душераздирающая история о прабабке, потомственной дворянке, в годы революции спустившей шкатулку с фамильными драгоценностями в отхожее место в какой-нибудь деревушке по пути из Питера в Ростов. Прабабка, спасаясь от красного террора, бежала на юг, но в пути была застигнута махновцами и поэтому так небрежно обошлась с бриллиантовым колье и с изумрудными серьгами, в которых каждый камень с лесной орех. Если это и правда, то где теперь искать ту выгребную яму? И что это за имя – Бланка? Француженка, испанка?.. Может, позвонить? Почему бы и нет? Бланка… Роскошное имя. Навевает мысли о тропических островах, белейшем коралловом песке, пальмах, склонившихся над лазурной бухточкой… или, на худой конец, о корриде. Оле, оле! Тореро делает изящный пируэт, и сверкающая шпага вонзается под левую лопатку быка… Ладно, позвоним.

Жора взял трубку, набрал указанный номер. Короткие гудки. Занято. Не он один лазает по сайтам кладоискателей. Интересно, почему эта Бланка предпочитает телефон, а не Интернет? Возможно, телефон создает ощущение большей конфиденциальности. Хотя какая разница…

Он вновь набрал номер. И опять было занято. Ну и черт с ней. Дурочка какая-нибудь бессмысленная…

Компьютер был выключен, зато включен телевизор. На экране заскакали бойкие тетки в неглиже, и вальяжный красавец с тыквообразной головой запел: «…дайте медный грошик, господин хороший. Вам вернется рубль золотой».

«Ага, – подумал Жора, – и тут подначивают. Но все только обещают…» Он вздохнул, выключил телевизор и, несмотря на относительно ранний час, решил лечь спать. Пока стелил постель, мурлыкал себе под нос нечто вроде: «О, Бланка! Твои зеленые глаза…» Откуда пришел этот мотивчик, а особенно слова, он и сам не знал. Возможно, они родились только что. Имя Бланка явно взволновало Жору. Он улегся, но сон не шел. Поворочавшись с боку на бок, наш герой поднялся и некоторое время топтался возле окна, вдыхая вливающиеся через приотворенную створку весенние запахи. Душу сладко щемило, словно в предвкушении чего-то весьма приятного. Он взглянул на часы. Начало двенадцатого. Для звонка поздновато, хотя, с другой стороны, какая ему разница. Написано: звонить вечером, а вечер еще не кончился. И он вновь взял трубку.

На этот раз довольно долго звучали длинные гудки, потом на том конце провода мужской голос недовольно произнес: «Алло».

– Пожалуйста, Бланку, – осторожно произнес Жора.

– Не время для частных разговоров, – не особенно любезно отозвался мужик.

В трубке раздалось шуршание, легкий скрежет, и Жора услышал женский голос:

– Да?

– Я звоню по объявлению. Прочитал вот…

– Девятый, – констатировал голос. В нем слышалась легкая тоска.

– Тогда извините.

– А вы кто?

– Да как вам сказать… В общем-то, специалист.

– Все так говорят.

– Я – не все! – неожиданно разозлился Жора и хотел было повесить трубку, но голос с интересом спросил:

– Вы действительно разбираетесь в данном вопросе?

– Допустим.

– А кто вы вообще?

– Историк.

– Уже веселее. Студент?

– Кандидат наук. Вас это устраивает?

– Вполне. Если, конечно, так обстоит на самом деле.

Неожиданно Жоре пришло в голову, что он общается с ребенком. Голос у собеседницы был довольно высок, если не сказать пискляв. «Школьница? – предположил он. – Просто развлекается. И объявление ее – туфта. Предлог для знакомства».

– Послушайте, – предложил он. – Давайте перейдем к делу. Время довольно позднее. К тому же человек, который снял трубку, ваш отец, должно быть, явно не выразил восторга от моего звонка.

– Верно, – подтвердила девушка, – папе не нравятся эти ночные перезвоны. А что касается дела… По телефону толком не расскажешь. Может быть, встретимся?

Ага. Напрашивается на свидание. Бойкая, видать, девка. Не послать ли ее подальше? Впрочем, это всегда успеется. Процентов на девяносто она морочит голову. Но, возможно, и не морочит. От встречи его не убудет.

– Я не возражаю, – сообщил Жора.

– Когда и где?

– Да хоть завтра. Знаете что, приходите ко мне в музей.

Он назвал, в какой именно.

– А кем вы там трудитесь? Директором? – предположение было высказано вполне серьезно.

– Нет, научным сотрудником, – так же серьезно ответствовал наш герой.

– О! Звучит солидно. Во сколько?

– Скажем, часов в одиннадцать. Подойдете к вахтеру и спросите… – он запнулся. А стоит ли называть фамилию?

– Кого?

– Лескова Георгия Михайловича.

– Как писателя?

– Да. Именно. Как писателя. – Упоминание о знаменитом однофамильце в связи с собой всегда несколько раздражало, а временами и злило Жору. Сейчас последует вопрос: а не является ли он потомком означенного Николая Семеновича? Но вопрос, к счастью, не прозвучал.

– Хорошо. Завтра ждите.

Георгий лежал в постели и перебирал в памяти перипетии разговора. Казалось бы, ничего особенного, и все же молодого человека не оставляло чувство, что его мистифицируют. Но с какой целью? Познакомиться желает? Но ведь она даже не знает, кто с ней говорит. Ладно. Завтра разберемся.

В музее, где трудился Георгий Лесков, его столь ценили, что даже отвели отдельный кабинет. Небольшая эта комнатушка была обставлена весьма живописно, если не причудливо, и производила определенное впечатление на редких посетителей. Впрочем, Жора старался без особой необходимости не общаться здесь с посторонними. Пригласив в гости неведомую Бланку, он просто захотел произвести на нее впечатление.

На стенах висело несколько сабель, изодранная кольчуга и древнерусский шлем-шишак. Между оружием красовались складни и иконы, выполненные в технике перегородчатой эмали. На стеллаже расставлены древние фолианты вперемежку с современными внушительными томами исторических светил. Тут же приткнулось несколько коричнево-желтых человеческих черепов, а также незаконченная скульптурная реконструкция одного из них. Кроме древнего железа, на стенах висели копия картины Васнецова «После побоища с половцами», на которой две хищные птицы бьются насмерть над телами павших витязей, и карта России, испещренная понятными одному Жоре значками и пометами. В кабинете также имелись компьютер, микроскоп и прочие хитрые штуковины, необходимые современному ученому.

Поглядывая на часы, Жора закурил (вообще-то курил он редко), достал со стеллажа здоровенный нумизматический каталог «Краузе» и принялся его листать. Минутная стрелка «Бреге» приближалась к одиннадцати. Ровно в назначенный час в кабинет осторожно постучали. «Войдите», – солидно произнес научный сотрудник. Дверь отворилась, и на пороге возникло довольно миленькое существо. На вид субтильной, скромного росточка девчушке можно было дать не больше шестнадцати. Белая синтетическая куртка, полосатые «футбольные» гетры, тяжелые «солдатские» ботинки. За спиной декоративный, хотя и плотно набитый, рюкзачок. Личико круглое, смугловатое, очень живое, на вздернутом носике очки. Две косицы переброшены на грудь. Школьница!

– Вы… э-э… Георгий Михайлович? – поздоровавшись, спросила девушка.

Жора с достоинством кивнул.

– А я – Бланка, – девушка протянула маленькую узкую ладошку, которую Жора очень осторожно пожал. – Можно присесть?

– Конечно.

– А если я сначала куртку сниму?

– Да ради бога. Не стесняйтесь.

– А я и не стесняюсь.

Бланка сняла рюкзак, сбросила куртку, оставшись в пестром свитерке из грубой шерсти с высоким, под горло, воротом и юбке из коричнево-желтой шотландки. Она уселась в кресло, повозилась в нем несколько секунд, устраиваясь поудобнее, и взглянула на Жору. Лицо ее было серьезным, однако в глазах прыгали чертенята.

– Значит, это вы мне вчера звонили, – утвердительно произнесла Бланка и строго взглянула на Жору. Тот промолчал, лишь чуть заметно усмехнулся. Однако девушка уловила насмешку и тут же насупилась.

– Думаете, пургу мету? – сердито спросила она.

Тут уж Жора не выдержал и по-настоящему рассмеялся. Жаргонное выражение, слетевшее с пухлых розовых губок, звучало весьма нелепо. Девушка вскочила с кресла и схватила курточку.

– Вы куда? – изумился Жора.

– Вы меня всерьез не принимаете. Думаете, если большой и ученый, то можно издеваться?!

– Да я и слова еще не сказал. Чего вы дергаетесь. Никто не собирается над вами издеваться. Хотя, конечно, если я вам не нравлюсь, можете катиться… Насильно вас сюда никто не тянул.

Бланка в раздумье вертела в руках свою куртку. С одной стороны, ей, как видно, хотелось остаться, с другой – сохранить лицо.

Жора ждал. Девчонка весьма занимала его. Жалко будет, если она уйдет.

Наконец Бланка, поджав губы, оставила в покое верхнюю одежду и вновь опустилась в кресло. Потом она спросила разрешения закурить, достала из сумочки сигарету и пустила клуб дыма в сторону Жоры.

– Хорошо, – после нескольких затяжек изрекла Бланка, – я останусь… пока.

– Нет, милая, так дело не пойдет, – с нажимом произнес Жора. – Останусь, не останусь… Вы пришли, насколько я понимаю, с серьезным вопросом, значит, и вести себя нужно серьезно. Я трачу на вас время, оторвавшись от весьма срочной работы (тут он приврал), давайте ближе к делу.

Строгий тон, видимо, произвел должное впечатление. Бланка потупила глазки, потом сняла очки и стала протирать их батистовым платочком.

– Вы правда специалист по кладам? – близоруко щурясь, спросила она.

– Правда!

– Но как бы лучше выразиться?.. Вы – работник музея, значит, человек подневольный. Допустим, найдете что-то ценное с исторической точки зрения. Как поступаете тогда? Сдаете в музей?

– Конечно. Особенно если участвую в археологической экспедиции.

– А клад?

– Если он содержит золото, драгоценности и прочее, сдаю государству и получаю двадцать пять процентов от стоимости. Хотя подобные находки случаются крайне редко. И вообще, занимаюсь поисками не с целью разбогатеть, а, так сказать, для души.

– А вот мне хочется именно разбогатеть. Двадцать пять процентов – это не особенно много.

– Смотря что найдешь. Иной раз набегает очень приличная сумма. Во всяком случае, для школьницы.

– Опять насмехаетесь? Я – не школьница!

– А кто же?

– Студентка госуниверситета.

– Тоже неплохо. Так о чем все-таки речь?

Девушка замолчала, достала новую сигарету… Она напряженно думала.

– Значит, вы готовы сотрудничать со мной? – наконец спросила она.

– Допустим.

– И если мы находим что-нибудь серьезное и получаем эти самые проценты, сколько я должна вам отдать?

– Как минимум половину от прибыли.

– Так дело не пойдет!

– Почему же?

– Слишком много!

Жора хмыкнул:

– Я пока даже не знаю, о чем идет речь, а вы затеваете торговлю.

– Поверьте, дело стоящее!

– Ну так расскажите?..

– А если вы меня обманете? Кинете, как последнюю лохушку.

– Вы мне не верите?

– Я вас не знаю.

Жора поднялся и, сделав каменно лицо, направился к выходу.

– Тогда прошу прощения, – холодно произнес он, распахивая дверь. – И не смею задерживать. Мне нужно работать.

Сцена произвела соответствующее впечатление, на что он и рассчитывал. Девушка завертелась в кресле, не зная, как вести себя дальше.

– Погодите, не выгоняйте, – жалобно произнесла она. – Я согласна.

– На что согласны?

– Ну… эти проценты… И вообще. Я расскажу…

– А может, не стоит? – решил еще немного поломаться Жора. – Найдете себе другого помощника. Сами же вчера говорили: мой звонок восьмой… Или девятый? Сейчас кладоискателей – пруд пруди. Каждый выдает себя за специалиста экстра-класса. Может быть, и процент будет поменьше. Торговаться нужно. Торговаться! Ребята попадаются крутые. С ног до головы в коже. Харлеи, косухи, банданы, металлоискатели последних моделей… А я что… Простой кандидат наук. Так сказать, научный червь. К тому же условия ставлю довольно жесткие…

Бланка потерянно молчала.

Жора прикрыл дверь и вернулся на свое место. Он с треском захлопнул каталог «Краузе», отчего со стола вспорхнуло облачко пыли, потом снисходительно взглянул на девушку:

– Так что у вас?

– Можете обращаться ко мне на «ты», – печально произнесла Бланка. – Как к будущему партнеру…

– Ого! Мы уже партнеры?!

– Ну не нужно так, – в голосе девушки прозвучала едва прикрытая мольба.

– Ладно, давай рассказывай, – смилостивился Жора.

Бланка извлекла из своего рюкзачка весьма потрепанную канцелярскую папку, положила ее себе на колени и пристально взглянула на нашего героя:

– Вот.

– Что «вот»?

– Документы.

Жора, перегнувшись через стол, протянул руку к папке, но девушка отодвинулась подальше, вне пределов его досягаемости.

– Вначале несколько слов…

– Ну давай…

– Эту папку я нашла у себя дома. Как-то делала генеральную уборку и обнаружила ее в самом дальнем углу книжного шкафа, под старыми «Огоньками». Развязала тесемки, гляжу, в ней какие-то допотопные документы. Ну я, даже не глядя, бросила ее в кучу предназначенного для выброса разного хлама. Папку углядел отец. Подобрал. Повертел в руках… «Ее не выкидывай», – говорит. «А что это?» – спрашиваю. «И сам толком не знаю, бумаги старинные, нашел в детстве в куче макулатуры». – «Ну и зачем они?» – «Может, когда-нибудь пригодятся. Ты, если любопытствуешь, можешь проглядеть. Весьма занятное чтение».

Короче, я забрала папку себе и бросила на письменный стол. На нем она и валялась пару недель. Все руки не доходили. Наконец однажды раскрыла… Там лежал обрывок старинного пергамента, а может, бумаги, свернутый вчетверо, и общая тетрадь. Пергамент написан старинной вязью, ее я плохо разбираю, а общая тетрадь заполнена записями фиолетовыми чернилами, похоже, допотопной, перьевой ручкой. Ну, стала я тетрадку просматривать… И вот обнаружила… – Бланка запнулась.

– Клад?

– Типа того. Не сам, конечно, а рассказ о нем. Где находится, кем закопан…

– А мне посмотреть можно?

– Для этого и принесла. Вот только…

– Что?

– Если я вам папку отдам, а вы потом ее не вернете? Скажете: потеряли, или что вообще я вам ее не давала.

– Ты опять?

– Но ведь я вас совсем не знаю, только, пожалуйста, не обижайтесь.

– Хорошо, я тебе расписку напишу.

– Расписку? И она будет иметь юридическую силу?

– Заверим музейной печатью и подписью свидетеля. Все, как полагается.

– Тогда можно. И как долго вы будете изучать ее содержимое?

– Ну, не знаю… Сначала нужно посмотреть.

Бланка протянула Жоре папку. Тот развязал тесемки, и из папки выпал сложенный вчетверо лист потемневшей бумаги и старая, рассыпающаяся общая тетрадь. Жора осторожно развернул лист. Пересохшая от времени бумага (а это была именно бумага) затрещала на сгибах, готовая развалиться. Да, собственно, она и так кое-где треснула, и лист почти распался. К тому же он обгорел с одного края. Так что текст, похоже, шел не сначала. Он был написан старославянской скорописной вязью, и при беглом взгляде удалось вычленить лишь отдельные слова. С этим придется повозиться. Общую тетрадь он даже не стал перелистывать. Нужно было сначала разобраться с девушкой.

– Так, значит, тебе нужно расписку? – спросил Жора.

– Хотелось бы.

– Ладно, получишь. – Жора сдвинул документы в сторону и достал чистый лист. «Расписка, – вывел он сверху. – Дана сотрудником исторического музея Георгием Михайловичем Лесковым Бланке…» Твое отчество?.. Константиновне… Фамилия?.. Рамирес. – Он оторвался от письма и с любопытством воззрился на девушку: – Ты что, испанка?

– Седьмая вода на киселе. Дедушка был испанцем. Привезли в СССР перед войной, еще ребенком. Слышали, наверное, про детей, вывезенных из Испании в конце Гражданской войны, когда там фашисты победили.

– Интересно. Значит, Рамирес, «…от которой мною получена папка с документами (древняя рукопись и общая тетрадь). Обязуюсь вернуть ее в целости и сохранности в течение месяца с момента написания этого документа. Подпись. Число». Теперь нужно заверить.

Жора отворил дверь и во весь голос крикнул:

– Марина Александровна?!

Через минуту в кабинет вошла немолодая грузная женщина, дожевывая что-то на ходу.

– Марина Александровна, нужно заверить расписку, – обратился Жора к женщине.

– Пожалуйста. А что она вам отдает?

– Да вот… Старые рукописи, – Жора показал на стол.

– И что в них?

– Еще не знаю.

Женщина расписалась, потом Жора сходил в канцелярию, поставил печать и вручил бумагу Бланке. К ней он присовокупил свою визитку, на которой стояли номера рабочих и домашних телефонов, в том числе и сотового.

– Кажется, все.

– Когда вам позвонить? – спросила Бланка.

– Денька через три.

Девушка оделась, потом исподлобья взглянула на Жору. Казалось, она хотела еще что-то сказать, но, похоже, в последнюю минуту передумала.

– Надеюсь на вашу порядочность, – вместо прощания произнесла она и покинула кабинет.