Текст книги "Город теней"

– В этом нет ни малейшего сомнения, – несколько высокопарно произнес Сергеей.

– А при каких обстоятельствах?

– Ты же знаешь. Зачем спрашиваешь?

– Знаю, да не все.

– Струмса и его ассистента, некоего Колю, зарезали в областном центре.

– И кто же?

– Следствие так и не установило.

– А я слышал, будто он вступил в конфликт с местным колдовским сообществом.

– В принципе имело место нечто подобное. Только не он начал конфликт, а некая Петухова. Ну да не в них дело.

– А в чем?

– Не знаю, тот, кто тебе рассказал о Струмсе, упоминал ли он, чем тот фактически занимался?

– Типа, работал над проблемой биороботов, или, если выражаться популярными терминами, андроидов. Так сказать, современный Франкенштейн.

– Вот-вот, Франкенштейн… Именно что Франкенштейн!

– Еще человек, который поведал мне о Струмсе, сообщил: под вашим городом находится древнее кладбище, захороненные на котором на самом деле не мертвы, а вроде как дремлют в анабиозе. Я, право слово, усомнился. И ты толковал мне о чем-то подобном. Ну, извините, не могу поверить! Пока сам не увижу…

Сергей некоторое время молчал. Хозяйка квартиры наполнила две расписные чашки чаем, поставила перед гостями вазочку с печеньем и удалилась, предварительно затворив за собой дверь. Сергей взял бинокль и стал наблюдать за происходящим во дворе. Жора мелкими глотками отхлебывал свежий чай и с легкой иронией смотрел на директора.

– Представительный хлопец, этот твой Сэм, – наконец заметил директор. – Видный!

– Столько же мой, сколько и твой, – отозвался Жора. – Но внешне он, конечно, впечатляет. Длинные волосы цвета воронова крыла, огненный взгляд, сумрачное лицо. Словом, современный Чайльд Гарольд. Но по жизни – цепкий и оборотистый авантюрист без сантиментов. Правда, мы с ним едва знакомы. Я могу судить лишь по отношению к нему других. По их рассказам. При случае Сэм, не раздумывая, кинет даже ближайшего приятеля.

Сергей поставил бинокль на стол и отхлебнул из своей чашки.

– Мне до твоего клада и дела нет, – равнодушно сказал он. – Меня другое волнует.

– Что же?

– Непосредственно сами раскопки. Понимаешь, я изучал кладбище на протяжении последних пяти, нет, виноват, шести лет. Все тут излазил, все ощупал своими руками. Ведь под нами не только могилы, а и многочисленные подземные ходы. Древние ходы! И по ним я бродил… Я, если хочешь знать, – тут Сергей понизил голос до шепота, – приставлен охранять кладбище от внешнего вторжения, от посягательств на него. Потому что, если начинают безо всякого смысла копаться в нем, происходят… ну как бы выразиться… Экстраординарные события, что ли.

– Кем же ты приставлен? – с интересом спросил Жора.

– Неважно.

«А у малого случайно крыша не поехала? – кумекал про себя наш герой. – От всех этих могильных тайн вполне может. Приставлен он, видите ли. Только вот кем? Может, городской санэпидемстанцией?» Он невольно усмехнулся. Директор понял его усмешку вполне правильно.

– Считаешь, выдумываю? – спросил он без особого, впрочем, напора.

Жора пожал плечами, но ничего не сказал. Вместо этого он вновь взял бинокль и стал наблюдать за происходящим на площадке. Кроме Сэма, здесь присутствовало еще несколько человек. Один – мужчина средних лет, по виду мелкий строительный начальник, бригадир или прораб, в джинсах и куртке-спецовке, из нагрудного кармана которой торчали несколько ручек, держал в руках какой-то план и вышагивал по участку, меряя расстояние шагами, то и дело сверяясь с планом. Следующий персонаж – высокий худой прыщавый парень с очень длинными, распущенными по плечам волосами. Этот выглядел как столичный хиппи с площади Пушкина. На лице у него присутствовало выражение полной отрешенности от происходящего. Он лениво курил, то и дело сплевывая в сторону, и, казалось, не обращал ни на окружающих, ни на обстановку никакого внимания. Имелся и еще один молодец с металлоискателем в руках и наушниками на голове. Он был одет проще всех: в застиранные шорты и такую же майку. Мосластые, заросшие волосами кривоватые ноги торчали из штанин, придавая парню несколько комический вид. Парень медленно ходил по площадке, поводя из стороны в сторону своим прибором и время от времени делая мелом отметки на асфальте.

Сэм какое-то время наблюдал за происходящим, потом направился к джипу, вытащил оттуда раскладной стул и, усевшись в тени строительной будки, закурил трубку. Позер!

– Сегодня копать не будут, – уверенно произнес Жора. – Пока проводят рекогносцировку, прикидывают, откуда начинать, и вообще занимаются организационной чепухой. Видно, начнут завтра.

Директор взял из рук Жоры бинокль и тоже зашарил по площадке.

– Вот сволочи! – выругался он.

– Что такое? – Жора тоже глянул на улицу, но ничего для себя нового не увидел, поэтому воспринял возглас Сергея как недовольство действиями чужаков. – Где мне на этот раз остановиться? – спросил он у директора.

– Да у меня. Где же еще? – ответил тот, не отрываясь от окуляров.

– Неудобно, да и тесновато.

– Что значит неудобно? В самый раз. Чего на гостиницу тратиться. А что тесновато, так не барин, можешь и потерпеть.

– Да я привычный. Вот ты…

– А я тем более. Вдвоем-то веселее. И решить все можно, как говорится, не отходя от кассы.

– Так ты что, записываешь меня в соратники?

– А почему нет? Ты же клад приехали искать…

– Ну…

– Вот и ищи себе на здоровье.

– Да как же?.. А эти? Куда мне против них, – Жора указал пальцем на улицу.

– Кто знает, – неопределенно заметил Сергей. – Может, у тебя быстрей получится.

– Ты же говоришь: никакого клада нет!

– Да. Я так думаю. Но, мало ли… А вдруг ты прав и сокровища существуют? Так найди его. Опереди конкурентов. Я только приветствую… и помогу, насколько в моих силах…

Жора был растроган. Он никак не ожидал от Сергея такого отношения к своей персоне.

– Ну, спасибо! – произнес он. – Даже не знаю, как выразить…

– Брось чепуху городить!

– Поедем к тебе. Возьмем чего-нибудь, посидим…

– Поехали. Только пить я не буду. На работу завтра, да и желания особого нет. А ты, наверное, с дороги устал, отдохнуть, конечно же, хочешь.

– Не будем водку. А как насчет пивка?

Сергей немного подумал.

– Ладно, уговорил.

Они сидели в однокомнатной квартирке директора музея перед распахнутой настежь дверью балкона. Багровое солнце медленно опускалось за стоящий напротив двенадцатиэтажный дом. По балкону бродил большой черный кот. Время от времени он входил в квартиру, терся о ноги, выпрашивая подачку, и, казалось, прислушивался к разговору.

Пили пиво. Перед каждым стоял высокий, наполовину наполненный стакан. На журнальном столике разбросана закуска: картофельные чипсы, вяленый рыбец, черные сухарики, моченый горошек. Оба были слегка подшофе.

– А откуда у этой девчонки документы? – спросил директор.

– Говорит, дома нашла. Отец вроде когда-то на свалке подобрал. Или в макулатуре…

– И, по-твоему, они подлинные?

– Скорее всего. Бумага рукописи голландская. Судя по водяным знакам – начала восемнадцатого века. Сама рукопись достаточно потрепана, даже обгорела с одной стороны. Общая тетрадь, в которой записи шофера, этого самого Кудрявцева, тоже не новая. Листы по краям пожелтели, записи сделаны вначале деревянной ручкой со вставным пером № 86, потом авторучкой. Конечно, при современном развитии науки и техники подделать можно все, что угодно. Но зачем?! И профессор этот… Кудрявцев где-то здесь сгинул. Так, во всяком случае, шофер пишет.

– Сгинуть тут несложно, – отозвался Сергей. – Вокруг этой Лиходеевки в те времена были сплошные топи, да и теперь болот хватает. Но он нашел что-нибудь, этот профессор?

– Похоже, да. Во всяком случае, шел по верному пути. Шофер пишет: явился очень довольный. Значит…

– Значит, клад ему помаячил, – закончил Сергей. – Но потом хранители кладбища уконтропупили его.

– Уконтропупили? Интересное словечко. Не современное, но звучит лихо. Что-то из двадцатых годов?

– Возможно. Никогда не пытался анализировать его этимологию. Говорю так с детства, и все!

– А хранители кладбища… Они какие?

– Ни разу не видел. Старые, наверное. Хотя не уверен. Говорят, главный хранитель умел переселяться в новое тело.

– Бред!

– За что купил, за то и продаю.

– Ну, хорошо. А куда это все делось, если эти самые хранители были почти что бессмертны? И сами-то хранители где?

– Да тут, очевидно… Поблизости. Ходят рядом с нами и посмеиваются.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Ведь не могли же они исчезнуть в одночасье.

Директор сделал из своего стакана приличный глоток, затем встал и подошел к книжной полке:

– Тут у меня кое-какие выписки имеются, – сообщил он Жоре, доставая объемистую амбарную книгу. – В областном архиве работал несколько дней. Вот, к примеру, ревизская сказка 1859 года. Накануне освобождения крестьянства проведена. Слушай:

«Осуществлена оная в 1859 году, в месяце мае. В сельце Лиходеевка, N-ской губернии, проживает 12 (двенадцать) лиц мужеска пола, все по званию свободные хлебопашцы. Ранее их семьи принадлежали к званию однодворцев».

Дальше фамилии и возраст. Так вот, старшему из них 82 года, младшему – 54 года. Не странно ли? Ни одного молодого человека. А вот другой документ. Более близкий к нашему времени. Составлен в 1930 году, в период коллективизации.

«Посетили деревню Лиходеевку, на предмет обобществления имущества, реквизиции излишков и создания колхоза. Деревня очень маленькая, всего двадцать дворов. Земельными наделами не владеют. Чем живут, непонятно. Ни скотины, ни домашней живности. (Правда, имеется несколько коз.) Молодежи в деревне нет совсем. Одни старики да старухи. Походили по избам… Излишков зерна и сельскохозяйственных машин не обнаружено. Попытка провести митинг не увенчалась успехом: никто не явился…»

– Как видите, молодежи в деревне – ноль, во все века.

– Действительно, странно.

– Не странно, а страшно. Сотни лет деревушке, и живут в ней старички да старушки.

– Да как же, старички?.. Вон, в записках этого шофера Кривых, написанных во второй половине сороковых, упоминается, что они остановились на постой у женщины средних лет с двумя ребятишками, муж которой погиб на войне. Это как-то не стыкуется с вашими утверждениями. И с домашними животными явная неувязка. Если есть дети, значит, есть и корова…

Сергей насупился:

– Ну, не знаю, не знаю… Возможно, конечно, что эти коллективизаторы кого-то пропустили, хотя маловероятно. Потом, вспомните, в какое время это происходило. Сразу после войны. А в войну вообще имеет место небывалая миграция населения. Может, беженцы, может, эвакуированные… Да и просто переселенцы… Словом, присутствие в деревне относительно нестарой женщины и ее детей отнюдь не опровергает моего утверждения. Лучше вспомни, как описывал облик Лиходеевки этот шофер.

– Да, действительно, он подчеркивал, что в деревне очень пустынно. Не видно скота, домашней живности…

– Вот видишь… Мои слова подтверждаются.

– Скажи, Сергей, какой-либо информацией о помещиках Кокуевых ты располагаешь?

– Немного. Род их довольно древний, но весьма захудалый. Последние его представители вымерли к началу двадцатого века. Причем даже наследников поместья не нашлось. Так и отошло в казну. Но даже поместьем их земли назвать трудно. Пахоты у них имелось всего три десятины, то есть по нынешним меркам чуть больше трех гектаров, да и то не в одном месте. В основном принадлежавшие им территории – глухие леса да болота. Даже господский дом, по описаниям, был больше похож на деревенскую хату. Мужские представители рода исключительно служили в армии. Чинов достигали небольших. Богатств Кокуевы не имели. Словом, прозябали.

– Значит, маловероятно, что клад, запрятанный в их склепе, оказался отыскан?

– Дался тебе этот клад! Не только маловероятно, но и просто невозможно. Я же говорю: бедствовали эти Кокуевы.

– Ладно. С Кокуевыми более или менее ясно. А вот что касается населения Лиходеевки… В ревизской сказке, которую ты процитировал, написано: «В прошлом принадлежали к званию однодворцев». Это значит, были дворянами. Пускай низшего разряда, но все же дворянами! Как получилось, что в этой глуши вдруг появились однодворцы? Ведь эта категория дворянства происходит от так называемых «пищальных детей боярских». Не от несчастных боярских отпрысков, которые пищали в своих люльках громче других, а от людей, служивших в пограничной страже времен Ивана Грозного и вооруженных кремневыми ружьями – пищалями. За исправную службу их наделяли землей на той же границе. А здесь от той южной границы далековато?

– В разряд однодворцев переводили еще и ссыльных дворян, – заметил Сергей. – В Лиходеевку при Федоре Иоанновиче сослали несколько семей «за чародейство». Проще говоря, за колдовство. Ссылали сюда и позже. Причем все за те же дела.

– Ты же говорил о жрецах Чернобога, живших здесь издревле?

– Говорил. Жили-то они, жрецы эти, не на деревьях. Лиходеевка существовала давным-давно.

– Ладно. Разобрались. Но какие меры ты собираешься принять против кладоискателей? Так и будешь наблюдать за ними в бинокль?

– Возможно, некоторое время и понаблюдаю.

– А потом?

– Все-то тебе расскажи.

– Поднимешь общественность?

– Возможен и такой вариант.

Жора хмыкнул, залпом допил свой стакан, потом пошел на кухню за новой бутылкой. Когда он вернулся, то увидел, что кот сидит на его месте и пристально смотрит на хозяина квартиры, словно ведя с ним беззвучную беседу. В сумраке изумрудные глаза кота ярко светились.

– Твое животное? – спросил Жора.

– Нет. Приходит иногда в гости, а вообще, как и все коты, гуляет сам по себе.

Жора хотел согнать кота со своего места, но передумал, отхлебнул пива прямо из бутылки и вышел на балкон. Солнце уже скрылось за горбы многоэтажек, и только малиновое зарево указывало направление места, куда сверзилось светило. Во дворе бурлила жизнь. Раздавались детские взвизги, смех и призывные крики женщин, созывающих своих чад домой; яростно колотил по струнам неумелый гитарист, пытаясь ломающимся дискантом исполнить песню про то, как непонятно по какой причине «убили негра»; из слабо освещенного квадрата, в котором виднелся деревянный стол, были слышны хлесткие удары доминошных костяшек.

И вдруг Жоре пришло в голову: возможно, над всем этим простым и милым благополучием нависла скрытая, но уже явственно осязаемая угроза. Откуда она исходила, пока оставалось неясным, однако Жора внезапно ощутил ее приближение. Словно порыв ледяного ветра налетел в тихий, жаркий день. Наш герой даже машинально поежился и вернулся в квартиру. К его удивлению, кот куда-то пропал. Сергей сидел в кресле, о чем-то глубоко задумавшись. Увидев Жору, он произнес из темноты:

– События-то, похоже, уже начались.

Глава 6

На этот раз спать наш герой улегся на хозяйской тахте. Как он ни пытался завладеть уже привычной раскладушкой, однако Сергей отбил все его попытки. Некоторое время Жора ворочался на непривычном ложе, но в конце концов заснул. Пробудился он среди ночи и тут же понял: в квартире, кроме него и хозяина, присутствует кто-то еще. Определил он это по приглушенным голосам, раздававшимся из кухни. Дверь в нее была закрыта, но сквозь стеклянную вставку пробивался свет. Причем вовсе не электрический, а как бы мерцающий и неверный огонек свечи. Жора окончательно проснулся и взглянул на светящийся циферблат своих походных «Тиссо». Почти три часа. Поздновато для приема гостей. Он прислушался. Разговаривали двое. Первый голос, глуховатый тенор, явно принадлежал Сергею, его собеседник говорил хрипловатым стариковским дискантом, словно тянул заунывную молитву. Слов было не разобрать, но интонации разговора вполне прослушивались.

Жоре показалось, Сергей что-то требует у своего ночного гостя, а тот словно отнекивается, причем монотонно, без выражения. Вроде как нехотя. Сергей заговорил громче и напористее. Теперь до Жоры доносились отдельные слова вроде: «Почему же нет?!» или «Так ли уж часто я тебя прошу!» Незнакомый голос продолжал все так же однообразно бубнить.

«Да кто там у него? – раздраженно подумал Жора и приподнялся на локте. – Посмотреть, что ли? А заодно и в туалет сходить».

Он встал с тахты, вышел на балкон. Было довольно прохладно. Ущербная луна надкусанным ломтем сыра висела над головой. Поблизости щелкал соловей. Откуда-то тянуло гниловатой болотной сыростью, и ему тут же вспомнилась вчерашняя неудачная рыбалка. Лунный свет заливал громады домов, окна которых мертво светились тусклым, черненым серебром. Потом облако закрыло луну, и стало совсем темно.

Жора покинул балкон и, намеренно громко шлепая ногами, направился в туалет. Голоса умолкли. Он взглянул в стеклянную вставку. За столом сидели двое: Сергей и другой, незнакомый, сгорбленный. Язычок пламени трепетал высоко над их головами. Сначала Жора даже не понял… Потом до него дошло. Как это свеча может висеть в воздухе безо всякой опоры? Если это, конечно, свеча. Он в сомнении протер глаза. Нет, не мерещится. Язычок все так же мерцал метрах в двух над полом.

Потом он метнулся в сторону и погас.

«Просто кто-то держал свечу над головой, – тут же нашел объяснение увиденному Жора. – Вот только зачем? Ведь неудобно». Однако ничего другого не приходило в голову. Жора включил свет в туалете, но долго не мог справить малую нужду. Он топтался на месте, мучительно выдавливая из себя по капле.

Когда возвращался назад, на кухне было темно и тихо. Жора вновь улегся, покумекал маленько над странностями директорского быта и уснул.

Проснулся Жора от солнечного ярчайшего света, бившего прямо в лицо. Он вскочил с тахты, глянул на часы – восемь! На кухне гремел посудой Сергей. Жора попрыгал, поприседал… Парень он был современный и зарядку делать не забывал. Позавтракали. Прихлебывая сладчайший кофе, наш герой поинтересовался дальнейшими планами директора краеведческого музея.

– Думаю, нужно сделать вот что, – сказал Сергей. – Сейчас опять пойдем к Скоковой. Посмотрим, что там происходит. Потом я пойду на площадку. Предъявлю документы и попробую выяснить, что они затевают. Конечно, правды мне никто не скажет, но, во всяком случае, я хотя бы познакомлюсь с этими людьми. Потом, вернусь к вам и доложу ситуацию. А там видно будет. И машину твою лучше отогнать на стоянку. Чего раньше времени светиться. Тут недалеко. Дойдем ногами.

В квартирке Скоковой пахло только что испеченными пирожками. Сама хозяйка, увидев гостей на пороге, явно обрадовалась. Похоже, она ждала их.

– Вот хорошо, что вы пришли, Сергей Александрович. И друг ваш с вами… – зачастила она. – Я как знала. Пирогов вон настряпала. С кисляткой и с капустой. А в духовке еще курник томится… – Люба просительно смотрела на них, теребя пальцами край халата.

– Да мы только что позавтракали, – недовольно произнес Сергей.

– Ничего. Завтрак завтраком, а пирожки не помешают. С молочком, с кисельком…

Пришлось отведать выпечки. Пирожки, особенно с кисляткой, и вправду оказались хороши. Жора съел две штуки, потом, подумав, взял еще один. Запил их чашкой холодного молока и почувствовал, что отяжелел. Между тем Сергей свой пирожок только надкусил и тут же отложил в сторону. Он достал из футляра бинокль, отворил окно и, спрятавшись за пестрой занавеской, устремил взгляд на строительную площадку.

– Так и есть, – сообщил он. – Уже начали.

Это было ясно и без бинокля. Во дворе пронзительно грохотали отбойные молотки.

– На площадке почти те же: Сэм, прыщавый юнец и прораб в спецовке. Появились и новые лица – рабочие с отбойными молотками. Ладно. Подождем малость.

Он взял с тарелки недоеденный пирожок и стал неторопливо жевать его. Биноклем завладел Жора. Некоторое время он наблюдал за ходом работ. Но на площадке ничего интересного не происходило.

Люба тем временем достала из духовки исходящий густым сдобным духом курник и поставила его на стол, несколько затруднив процесс наблюдения.

– Ты бы, Люба, убрала куда-нибудь свой пирог, – с деланым раздражением заметил директор.

– Зачем же я его тогда стряпала? – в тон ему спросила хозяйка.

– Не знаю зачем… Мы сюда, как ты понимаешь, по делу пришли, а не пироги трескать.

– Понимаю, понимаю… Но все равно, отведайте хоть часточку.

– Все. Я пошел, – Сергей поднялся и направился к выходу. – Корми вон Георгия.

– Нет-нет! – запротестовал наш герой. – Спасибо, но не лезет больше!

– Слышать ничего не желаю, – притворно сердилась хозяйка. – Кушайте без разговоров.

Пришлось вновь приняться за еду. Только тогда настойчивая женщина покинула кухню.

Жора взял бинокль и стал наблюдать. Вот директор подошел к воротам, оказавшимся на этот раз не закрытыми, отворил их, вошел внутрь, огляделся и проследовал к прорабу. Что-то сказал ему. Тот указал рукой на Сэма. Директор приблизился к Сэму, наблюдавшему за действиями рабочих, тронул его за рукав тонкой кожаной куртки-«косухи». Тот обернулся. Директор, похоже, представился. Лицо Сэма не выразило никаких чувств. Он оглядел директора с головы до ног и вновь отвернулся. Сергей как будто разозлился. Он начал махать руками перед носом у Сэма, достал из кармана удостоверение и стал потрясать им в воздухе. Сэм подозвал прыщавого парня. Прыщавый отвел Сергея в сторону и стал что-то ему объяснять. Хоть слов Жора и не слышал, зато он прекрасно видел выражение лица прыщавого. Тот разговаривал с директором, как с недоумком. На лице его блуждала кисло-презрительная улыбка, глаза смотрели сквозь Сергея. Однако директор, судя по всему, не собирался сдаваться. Он напирал на прыщавого, потом махнул рукой и снова подошел к Сэму. Теперь главный проявил признаки недовольства. Он сердито посмотрел на прыщавого, потом перевел взгляд на Сергея, взял у него из рук удостоверение и стал его внимательно изучать. Вскоре он вернул документ и стал что-то рассказывать Сергею, ласково смотря на него, как на неразумного дитятю. Директор важно кивал головой, вторя словам Сэма. Потом он подошел к одному из рабочих и стал внимательно наблюдать за его действиями. Переглядываясь за его спиной, Сэм и прыщавый издевательски усмехались. Полюбовавшись минут пять на работу отбойного молотка, директор вновь подошел к Сэму, произнес несколько фраз и протянул руку. Потом он направился к воротам.

Как только директор вышел за территорию раскопок, Сэм и прыщавый парень захохотали во все горло.

Минуты через две вновь Сергей появился на кухне.

– Видели? – усмехаясь, спросил он у Жоры.

– Ага. Чем вы их развеселили?

– Под дурачка косил. Говорю: так, мол, и так. Я – директор местного краеведческого музея, хочу, мол, посмотреть: что вы тут такое копаете. Сначала с этим мальчишкой волосатым толковал. Тот мне какую-то лапшу на уши вешал. Ведем, говорит, замену теплотрассы. Ну и прочую бодягу. Смотреть, мол, тут нечего. Обычные земляные работы. И вообще посторонним на площадке не место. Я к этому вашему знакомому. Он представился Михаилом Самойловым, руководителем строительной организации. Названия ее, правда, не сообщил. Если, говорит, считаете, что под землей имеются любопытные объекты, можете караулить здесь хоть целый день. Никто препятствовать не будет. Ходите, говорит, смотрите… Но пока, как видите, ничего интересного не наблюдается. А лучше оставьте свой номер телефона. Если найдем что-нибудь стоящее, тотчас вам позвоним. Я поторчал для проформы еще некоторое время и, взяв с него слово, что обязательно позвонит, удалился.

– Что будем делать дальше? – спросил Жора.

– Сейчас определимся. Люба, иди сюда!.. Ты вот что… Время от времени посматривай туда… – Сергей кивнул на площадку. – Бинокль я тебе оставляю. Если произойдет что-нибудь, ну суета там или еще что, звони мне на мобильник. Ясно? Сиди сегодня дома. Такое тебе производственное задание. Мы еще обязательно появимся.

Соратники вышли из подъезда и остановились в нерешительности. Метрах в пятидесяти от них высился забор. Оба, как по команде, взглянули в его сторону.

– Итак?.. – вопросительно произнес Жора.

– Там сейчас делать нечего, – отозвался Сергей. – С твоими конкурентами я познакомился. Приятные в некотором роде господа. Подождем малость. Поглядим на развитие событий. А вот тебя чем занять? Разве что экскурсию устроить?

– Знаешь, я небольшой любитель экскурсий, – пробурчал Жора. – Если в свой музей потащишь, то я против. Лучше вот здесь на лавочке посижу… А если город решил показать, то тоже не стоит. Какие тут могут быть достопримечательности? Главная, она же единственная улица – проспект Химиков, памятник вождю мирового пролетариата да здание бывшего горкома партии. Все это мы уже видывали. Разве что злачные места продемонстрируешь. И это мне не интересно. Насмотрелся в изобилии.

– Да нет, не злачные места, – усмехнулся Сергей. – Другое тебе хочу показать.

– А именно?

– Здешние подземелья.

– То есть?

– Ну, ходы подземные под городом.

– А разве они имеются?

– Да я же рассказывал… Места наши древние. Окутаны покровом тайн.

Жора засмеялся:

– Звучит чертовски занимательно: «Окутаны покровом тайн». Загадочно и интригующе. А в реальности? Потащишь меня в канализационный коллектор?

– Зачем в коллектор? На кладбище пойдем. Может, и на склеп, который ты ищешь, наткнемся.

Наш герой недоверчиво глянул на директора:

– Шутить изволите?

– Почему шутить? Истинную правду толкую. Сам убедишься.

– Ну, что ж… предложение заманчивое. Подземелья я люблю. Обычно это места заповедные, нехоженые. «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей…»

– Именно, – поддакнул Сергей.

– В Москве с диггерами, да и самостоятельно под землей довольно времени постранствовал.

– Вот и отлично. Только сначала нужно с одной личностью переговорить. Своего рода проводником. Мне хоть и приходилось по ним гулять, но, нужно заметить, давненько. К тому же я не особенно там ориентируюсь. Так что специалист не помешает.

– Так давай к нему.

– Может, вначале пообедаем? Ты как?

– Извините, я не голоден. Твоя милая сотрудница Люба Скокова накормила до отвала. Ее пироги горло подпирают. До вечера хватит.

– Ну, тогда вперед. Собственно, тут недалеко.

Они обогнули дом и вышли на проспект Химиков. Хотя стояла середина дня, но на улицах было немноголюдно. В основном чинно прогуливались молодые мамаши с колясками да шныряли пенсионеры. Зато по проезжей части двигался довольно плотный поток транспорта.

– Скажи, Сергей, все эти разговоры, будто город ваш решили построить как бы в отместку за смерть Струмса, они, что, имеют под собой какую-то почву?

– От кого ты об этом слышал? – вскинулся директор.

– От одного человека в Москве.

– Ерунда! Просто в то время началось массовое строительство предприятий так называемой Большой Химии. Программа государственная существовала. А место было вполне подходящее. Российская глубинка. Промышленных предприятий в радиусе пятисот километров – раз-два и обчелся. А народ в окрестных деревнях без работы мается.

– Так-то оно так, но почему именно в Лиходеевке? Сам же говоришь: вокруг болота да леса…

– А на Колыме почему золотые прииски существуют? Тоже тундра и тайга кругом…

– При чем тут Колыма? Там месторождения…

– А тут – близость энергетических центров. Да к тому же медное месторождение неподалеку.

Жора в сомнении хмыкнул.

– Я, конечно, понимаю… Партия поставила задачу; планов опять же громадье… Но почему именно в Лиходеевке, а, скажем, не в двадцати, ну, в тридцати километрах. Если судить по дневнику шофера Кривых, здесь в совсем недалекое время была глушь несусветная.

– Вот поэтому и построили, – убежденно произнес Сергей. – Страну стремились поднимать. А дальше – ближе, какая разница? Если бы на месте каждого убийства город строили, то деревень бы вовсе не осталось.

– Да брось мне голову морочить! – упорствовал Жора. Во-первых, Струмс был не «разный»! А во-вторых, сам же говорил: Струмса убили в областном центре.

– Вот именно, в областном… И Лиходеевка здесь ни при чем!

– А чего ты сразу злишься? Ведь я ничего неприличного не сказал?

– Не злюсь я вовсе. С чего ты взял? Просто пытаюсь объяснить, что строительство Светлого ничего общего с теми давними событиями не имеет.

– Твои доводы меня ничуть не убедили.

– Да ты сам подумай. При чем здесь этот Струмс?

– Вот уж не знаю. Может, действительно и ни при чем, а может…

Так, споря и почти ругаясь, дошли они до нужного места. Слева высились все те же многоэтажные коробки, а слева располагался обширный пустырь с какими-то неприглядными обгорелыми развалинами, в которых угадывались остовы стародавних изб. На единственных уцелевших, но тоже обугленных воротах имелась табличка «ул. Августа Бебеля, 3».

– Вот она, Лиходеевка, – указал на ворота Сергей. – Вернее, все, что от нее осталось.

Парочка остановилась. Жора с любопытством заозирался.

– И давно она сгорела? – спросил он.

– Лет семь как… – пояснил директор.

– А жители где же? Тоже сгорели?

– К сожалению, ноль информации. Когда стали разгребать еще дымящиеся развалины, то никаких тел не обнаружили. Решили: все спаслись. Стали искать. Никого!

– То есть как никого?!

– А так! Ни в толпе зевак, ни вообще в городе найти жителей Лиходеевки не удалось. Единственным человеком, который действительно проживал здесь, был технолог химкомбината Станислав Недоспас. Он в момент пожара находился на работе и вернулся, так сказать, на пепелище. Впрочем, Недоспас, как рассказывают, не особенно горевал. Комбинат вскоре выделил ему отдельную квартиру со всеми удобствами. А что касается других жителей Лиходеевки… – тут Сергей развел руками, – следов их не обнаружено.

– Но как же так? – изумился Жора. – Они что, еще раньше поумирали?

– А кто их знает. Вполне возможно.

– А разве у этого, как ты его назвал?..

– Недоспас.

– Да, у Недоспаса не спрашивали?

– Спрашивали, наверное. Но это еще до меня произошло…

– Странная история.

– Согласен с тобой. Но в этом городе вообще полно странностей. Ты еще в этом убедишься. Однако хватит таращиться на руины. Вперед, мой друг. Уже недалеко.

По чести говоря, если в первую встречу Жора разговаривал с директором музея несколько свысока, то с течением времени он словно стал слегка робеть перед ним. В чем тут была причина, он и сам не мог себе ответить. Вначале Сергей показался ему провинциальным олухом. И водку пить толком не умеет, и косноязычен. Потом оказалось, что говорит он очень даже неплохо. И ведет себя достаточно уверенно, скорее даже напористо. Но почему это вдруг он проникся к нему, Жоре, симпатией? Ведь тех, других, в частности Сэма и его команду, он явно не любит. А ведь и у Сэма, и у Жоры цель, в общем-то, одна – клад.

Кроме того, Жора понимал: Сергей говорит ему значительно меньше, чем мог бы. Он, например, ни словом не обмолвился о своем ночном госте. Хотя бы намекнул, кто к нему приходил. Но раз не считает нужным рассказывать, сам расспрашивать Жора не собирается.