Текст книги "Тёмных дел мастера. Книга третья"

– …Ты ещё дома, Дери? Пойдём скорей во двор! К нам по дальней дороге со стороны леса коробка эта приехала магическая, без лошадей которая. Клянусь Единым, первый раз такую вижу вблизи! Вся расписная така…

Однако для верной крестьянской жены подобная новость прозвучала как сигнал к ещё большему волнению.

– А Пагер, случайно, не там? Ты его видела? – выбежала она с кухни с полотенцем на плече и метёлкой в руках, но не успела Дерисса договорить, как за спиной у неё тут же раздался громкий перезвон взволнованных детских голосов:

– Правда? Ух ты!

– Настоящая?

– Я хочу с бабушкой!

– И я, и я-я!

– Мам, можно-о?

– Ну-ка все в светлицу, живо! – без всякого промедления сурово схватила обеих своих дочерей за плечи Дерисса, а младшему сыну даже влепила небольшой подзатыльник, который, правда, не шел ни в какое сравнение с настоящей мужской затрещиной, время от времени прилетавшей каждому из воспитываемых в их семье детей от рук всегда строгого, но неизменно справедливого в этом деле отца за самые наглые их проделки.

– Ну ма-ам-м… – протянула неугомонная Вельна, и тут же наткнулась своими непонимающими глазами на беспокойную позу матери.

– Живо, я сказала! – коротко отрезала та и, наспех вытерев руки о висевшее у себя на плече полотенце, гулко протопала в прихожую, наказав напоследок бабушке приглядеть за детьми и не подпускать их до поры к столу.

Накинув первый попавшийся на вешалке ватник, обеспокоенная крестьянка выбежала во двор и почти сразу заметила, что сарай с коровником были уже заперты, а значит, её охочий до городских развлечений муж определённо находился где-то снаружи, поэтому, не теряя и толики стремительно убегавшего времени, Дерисса поспешила прямо за калитку и направилась затем оттуда по грязной, разъезженной телегами деревенской дороге к дальнему перекрёстку, откуда уже раздавался настоящий гомон хорошо знакомых ей деревенских голосов. Как оказалось на этот раз, местные жители столпились вокруг чего-то действительно необыкновенного, испускающего лучи магического света в темнеющее осеннее небо и при этом говорившее громким, степенным выговором столичного вельможи.

– Не проходите мимо, дорогие друзья! – слышалось крестьянке всё отчётливее, по мере того как она торопливо подходила к источнику этого чуждого их миру, но всё же такого притягательного безобразия. – Только сегодня и только сейчас у вас есть уникальная возможность узнать, что наша строительно-магическая компания из города Нимерс, «Золотые паруса», учредила в вашей деревне специальный конкурс на постройку лучшего в мире… – тут радостный голос выступающего сделал сравнительно небольшую паузу и с ещё большей напыщенностью продолжил: – …торгово-развлекательного центра «Живая мозаика-а»! Браво, друзья! Браво-о!..

Услышав это, стоявшие ближе всего к самоходной карете и устроенной рядом с ней небольшой освещённой трибуне деревенские мужики озадачено переглянулись, после чего вновь удивлённо вылупились на замершего над ними разодетого оратора, который, несомненно, хотел услышать от них в тот момент по-настоящему радостную реакцию на свои слова, однако на этой немой ноте его почти одновременно поддержали выпорхнувшие вдруг откуда-то из-за трибуны две статные, одетые в узкие платья городские фифы и, захлопав в ладоши, стали приветливо улыбаться всем здешним крестьянам, что в свою очередь уже не могло оставить тех равнодушными, и кое-кто из местных мужиков даже начал громко прихлопывать им в сиюминутном порыве.

– …И-и, и это только первый шаг к нашему светлому будущему господа-а! – поспешно продолжил тогда своё выступление немного сбитый с толку обворожительный незнакомец. – По данным нашей Торговой Ассоциации из города Кальстерг, торговая сеть «ЖМ» является самой успешной торговой сетью нашей страны и всех развитых стран по эту сторону Внутреннего моря-я! Смотрите сами! – прокричал он напоследок и ловко выставил в воздух свою палочку, не произнеся предварительно ни единого заклинания.

К той минуте Дерисса уже вплотную подошла к собравшейся у перекрёстка взбудораженной толпе, и теперь вместе с остальными наблюдала как его палочка беспрерывно исторгала в тёмное вечернее небо целый хоровод магических огоньков и такое количество мерцающих красок всех оттенков и цветов, которое простая крестьянская женщина из глубинки даже и во сне никогда не видела. Но, как оказалось, это было только начало.

Несколько мгновений спустя в образовавшейся в небе рамке зажёгся полупрозрачный голубой свет, и перед глазами деревенских вспыхнула ожившая картинка со звуком и голосами, показывающая движение удивительного магического шара, парящего в воздухе на белоснежных крыльях, к низу которого был приделан огромный ковчег, откуда богато одетые люди в высоких чёрных шляпах сбрасывали вниз блестящие разноцветные бумажки и коробки с бантами, а те медленно опускались к земле на раздувавшихся от ветра широких кусках ткани, планируя сверху на города и деревни – и всё это действо то приближалось, то отдалялось, то вдруг при помощи какого-то удивительного способа показывалось с совершенно разных сторон.

– Смотри, смотри: сейчас они в обморок начнут падать от этого рекламного «вещания»! Легрим мне сказал, что уже видел такое в соседней деревне, – негромко поддразнил тем временем Симонс одного из стоявших рядом с ним у кареты коллег по работе.

– Да ну? Серьёзно? – недоверчиво хихикнул тот и уже приготовился вложить в свою палочку «вещательный» кристалл, чтобы и самому «запечатлеть» такого рода сцену, однако ничего подобного не произошло.

Вместо этого народ просто продолжал заворожёно смотреть в небо, ловя глазами каждый контур и каждое новое движение фигур на невиданном ими ранее магическом поле, размер которого заслонял собой чуть ли не треть небосвода, попутно реагируя на воспроизводимые вместе с картинкой радостные голоса, обещавшие им счастье и богатство, отчего у многих деревенских жителей по лицу тоже пробегали заметные улыбки – и, поддаваясь всеобщему настроению, практически все присутствующие начинали проникаться какой-то безмятежной отрешённостью.

Пробираясь сквозь плотно сгрудившуюся у самой трибуны толпу, Дерисса тоже слышала эти голоса, и, поминутно заглядываясь на мелькавшую в небе картинку, она вскоре стала более спокойной, даже вялой, а затем и вовсе начала забывать, зачем сюда пришла. Казалось, будто голоса манили её, уводя за собой своими громкими восклицаниями, в которых, в сущности, не было ничего красивого, но то, с какой интонацией они произносились и какого надрыва достигали отдельные фразы, просто выбивало из головы крестьянки любые попытки мыслить, ведь они, голоса эти, обращались напрямую к её желаниям или упорно создавали их, если таковых не водилось в её голове ранее.

– Не упустите свой шанс стать первым членом нашей дружной команды в вашем поселении, и тогда вам откроются удивительные возможности мира привилегий «ЖМ», позволяющие вам покупать любые наши товары за счёт кредитов… – продолжали вещать над ней непомерно радостные трели выстроенных в правильной интонации фраз, пока Дерисса всё увлечённее наблюдала за тем, как изображённый магической картинкой на «вещательном» экране неброско одетый человек, представляющий собою крестьянина, неторопливо слонялся по просторным залам какого-то огромного склада с большим количеством товарных полок, а уже через полминуты его образ буквально преображался, охваченный звёздным мерцанием, и в мгновение ока этот человек превращался в статно одетого городского вельможу в узких брюках под цвет своих новеньких отлакированных туфель и размахивающего своей высокой цилиндрической шляпой из стороны в сторону.

Не замечая того, что всё прошедшее время её муж, как оказалось, стоял в какой-то паре метров от неё, крестьянка провела так у трибуны почти весь вечер, ловя глазами очередные ожившие картинки. А когда выступление заезжих представителей загадочного городского СМУ закончилось, то чуть ли не по команде из толпы выбрался деревенский голова и тут же расписался от своего имени в каких-то предложенных ему бумагах, после чего с довольным видом получил на руки ничем не примечательные маленькие отрывные листочки, названные выступавшим перед ними человеком первыми «об-лиг-яци-ими», полученными на их поселение.

И только когда толпа стала потихоньку расходиться, а приехавшие в самоходной карете люди принялись ловко разбирать и поднимать в воздух с помощью магии свою трибуну и прикреплённые к ней украшения, ставя их на крышу своего новомодного средства передвижения, Дерисса наконец увидела рядом с собой лицо обомлевшего от всего испытанного за вечер мужа, после чего они оба отправились по дороге обратно домой, перебивая друг друга непрекращающимися фразами и делясь спонтанными впечатлениями от увиденного… напрочь забыв о том, что должны были поругаться вначале из-за своевольного поведения Пагера, а дома к тому же их порядком заждались к ужину. И благо, что ответственная мать Дериссы давно успела разделить его со своими внуками и внучками, после того как тщетно прокараулила обоих своих безалаберных детей целых полчаса, стоя у печки и отмахиваясь от настырной ребятни, словно от мух.

А на следующее утро до их деревни наконец добралась и целая бригада городских строителей, вооружённая своими магическими инструментами, после чего спешно запросила у местных постоя, который те оказались с радостью им предоставить в обмен на творившееся здесь вчера у многих на глазах настоящее чудо современной магии, коим деревенские оказались до того захвачены, что не спали всю ночь напролет, а всё рассказывали и рассказывали об увиденном своим соседям, родным и друзьям, которые по какой-то – определённо недостойной – причине не смогли выбраться на это замечательное представление.

На волне этого гостеприимного ажиотажа (уже отчасти знакомого всем прибывшим в деревню строителям) семье Дериссы достался разговорчивый мужичок средних лет, который с радостью расположился у них на полу рядом с печкой и провалялся там до обеда, а после вывалился на двор и как ни в чём не бывало стал самым наглым образом подбивать клинья к хозяйке, строя ей сальные глазки и расспрашивая её то об одном, то о другом, пока муж Дериссы как всегда работал в полях.

– А как, значит, у вас тут на деревне с женихами, хозяюшка? – балаболил он уже во весь голос, не стесняясь ни её детей, ни её матери, пока крестьянка копалась в огороде, стараясь отстраниться от непрошеного гостя как можно дальше, отчего тот лишь ещё назойливей крутился рядом с ней, словно шмель.

– Да так, ни худо, ни густо, – отвечала Дерисса, собирая нападавшие за последнюю неделю яблоки. – А тебе-то что?

– Да вот, вижу, барышни у вас тут – самый смак! Не то что эти городские недотроги. Я здесь… Я здесь у вас прямо душой расцвел, право слово! Ведь такие красавицы, как вы, они каждому будут рады… – самодовольно процедил строитель и уже было хотел пристроиться к крестьянке поближе, но тут увидал у неё в руках наспех подобранную с земли длинную рогатину, служившую для подпорки яблоневых веток.

– …А вот я щас как пройдусь по твоей спине разок-другой – вмиг к своим городским вертихвосткам вернёшься! А ну вон с моего двора! И чтоб духу твоего здесь больше не было! – прогудела Дерисса во весь голос и уже готова была погнать нерадивого ловеласа взашей из своего сада, но тут в их разговор также быстро вмешалась ещё и мать:

– К тому ж вещички твои уже за оградой, соколик. Давай, давай! А то, того и гляди, наша деревенская ребятня их скорей тебя утащит.

– Эй, да чего вы, хозяюшки! Я ж ничего такого, в самом деле… – принялся наигранно оправдываться перед ними строитель, но потом плюнул на это дело и, окинув напоследок обеих злобным взглядом, неохотно развернулся и понуро зашагал прочь.

Размышляя про себя, какими дурными и обидчивыми иногда бывают все женщины, он лишь в очередной раз мысленно зачеркнул в своей голове ещё одну деревенскую бабёнку, не купившуюся на его «сладкие речи», и тут неожиданно, закрыв за собой калитку злосчастного дома, увидал на просёлочной дороге двух своих товарищей, плетущихся в вихлястую развалку, знакомую каждому представителю мужского племени. Мигом подобрав свои вещи с земли, он довольно одушевлённо подкатил к приятелям на всех парах, чтобы выяснить, где они сподобились так набраться и кто в этой захолустной дыре наливает.

– Ет дедок один месный, этот-т… Как ж бишь его-о… – сразу протянул в его сторону доходяга Севик, который нёс своего закадычного друга на плечах, успевшего, по видимому, принять на грудь куда больше собутыльника. – А, вспомнил: Басиль!..

– И где этот дедок живёт? – восторженно продолжил строитель терзать своими вопросами его пьяный ум.

– Да там, на мельнице, – попытался неуклюже махнуть за спину Севик, но не смог, поскольку его плечо тут же чуть не потеряло свою драгоценную ношу, которая точно упала бы лицом в грязь, если бы тот закончил движение. – Там, короче, прямо иди… Не заблузжишяя… Ох и истории он травит, чёрт старый!

– Спасибо, а бригадир наш где? – прокричал ему вдогонку обрадованный строитель, поскольку ноги уже торопливо несли его тело вперёд, но в ответ услышал лишь неразборчивое пьяное бурчание, из которого он успел понять всего пару фраз: «…лагерь стаить надо…», «…ищет парней у телег…».

«Успею!» – уверенно решил про себя мигом забывший о недавних поражениях на любовном фронте доходяга ловелас, после чего лихо заспешил по дороге во весь опор, надеясь к тому моменту, как их застукает разгневанный Нерр, достичь хотя бы половины от той кондиции, в которой он только что застал своих незадачливых коллег.

Под сенью леса, у мелкой, но довольно быстрой горной речушки, стекавшей со склонов здешней невысокой горы, поросшей столетними елями и кривыми дубами, стояла на массивных сваях обширная деревенская мельница, в которой вот уже некоторое время гурьбой толпилась добрая половина приехавшей сюда сегодня утром ватаги городских строителей, каждый из которых хотел только одного, прежде чем его будни надолго подёрнутся пеленой рабочих смен и холодных ночей, сменяемых ни чем иным, как только новыми сменами – залить в глотку достаточное количество спиртного. Правда, как оказалось, хорошая компания и относительно тёплая погода, стоявшая снаружи, в сочетании с радушием хозяина, мигом превратились для них в ещё более желанное времяпрепровождение, и вскоре у дверей старого мельника стояли, лежали и сидели не только приезжие, но и местные мужики, слинявшие от своих жён и примерно такой же непомерной деревенской работы на пирушку к старому брехуну Басилю, который, в свою очередь, был только рад компании, поскольку жил один, ведь давно ставшие взрослыми дети ещё много лет назад сбежали от тягот здешней жизни за лучшей долей в город. Хотя старик до сих пор не знал действительно ли они там хорошо устроились, или были как эти строители.

Рассказывая множество весёлых и грустных историй из своей жизни и жизни родной деревни, в которой когда-то проживало куда больше народу (а на этой мельнице в то время трудилась вся его многочисленная семья), Басиль то радовался, то горевал, время от времени бегая в подпол за очередной порцией самогона, но сам почти не выпивал, а всё травил и травил свои байки про деревенского кузнеца, завалившего медведя, и про знатного воеводу, жившего когда-то по соседству от мельницы и ушедшего воевать с Хаас Дином к южным границам королевства – пока вдруг их разговор случайно не зашёл про одно неожиданное место, где приезжие рабочие хотели строить своё торговое чудо-здание.

– Э-э, нет, голубчики, там строить нельзя, – наотрез отказался от очередной предложенной ему порции выпивки дед и, сложив руки на столе, посмотрел в окно.

– Ну чё там, в самом деле, такого, батя?! – пьяно пробубнил сквозь зубы один из слушавших его работников строительной компании, придвигая к носу мельника пергамент с магически «запечатлённым» с высоты планом окрестностей деревни.

– Вот что я вам скажу, сынки: нехорошее это место, заговорённое оно, – только и ответил на повисшее в воздухе негодование старый Басиль, скорчив недобрую мину. – Там, за ближними лесами, стоит топь, и лежит на этой топи одно проклятье древнее, ещё со времён моего праотца. Уж не знаю, кто его на нас напустил, да вот только ни один крестьянин из здешних и окольных деревень в те места не суётся, а коли сунется – по грибы али за дичью за какой – то больше и не возвращается, а всё плутает и плутает в той топи, пока не пропадает навеки… Ей-богу нашего Единого, не вру, ребятки! Сам таких когда-то знавал, которые туда потом забредали на свою погибель.

– Да ну, дед, враки это всё. Кто ж ещё в наше время в такие глупости верит?! – тотчас же рассмеялся в ответ на его пугающий тон и монотонную речь сидевший с Басилем за одним столом и куривший свою махорку немолодой усатый строитель. – Сказки это…

– …А чего не сказки – то всё человеку подвластно! – тут же подхватил его другой рабочий и демонстративно отобрал у старика выданную им на всю бригаду карту. – Смотри, до чего уже прогресс дошёл в нашем веке! Вон какие города возводят на пустом месте высокие! И леса твои все на дрова идут для растопки печей на производство. А топи с помощью магии осушают! Стыдно тебе, дед, должно быть во всякую чушь верить-то столетнюю!

– Да говорю ж я вам, что правда это, неразумные! – взбеленился вдруг ни с того ни с сего старый мельник и в подтверждение своих слов даже стукнул кулаком по столу. Однако в зарождающемся под крышей его дома пьяном угаре это действие не возымело должного эффекта, и все участвовавшие в разговоре строители только дружно посмеялись над дедом, продолжая кутить и веселиться, несмотря на то что со стороны двери послышался невнятный окрик двоих деревенских мужичков, завопивших в один голос, что старый Басиль не врёт. Правда их быстро заглушили другие хмельные вопли желавших доказать свою правоту строителей, что довольно скоро вылилось в давно ожидаемую небольшую потасовку между местными и городскими.

И всё же разгоравшейся в доме мельника славной драке так и не суждено было закончиться погромом, поскольку почти сразу же после её начала незапертые ворота его пристанища с шумом растворились и во двор въехала какая-то широкая пустая телега с сидевшим на козлах угрюмым возничим, на поверку оказавшимся их бригадиром Нерриком, который тотчас же спрыгнул на землю и, надавав своим ребятам приличных тумаков, силком заставил их всех забраться в телегу (а тех, кто уже заметно перебрал, погрузил в общую кучу как дрова), после чего наскоро извинился перед хозяином и поскорее увёз подвыпивших строителей от греха подальше.

Очутившись на поле позади деревни, строительная бригада с шумом вывалилась из телеги на траву и, нехотя воссоединившись там со своими менее удачливыми товарищами (которые уже с самого полудня корпели в указанном бригадиром месте над возводимым здесь общими усилиями временным лагерем), попробовала было даже продолжить своё веселье, однако алкоголь очень быстро выветрился из их неразумных голов, когда разъярённый Нерр пригрозил каждому из повеселившихся на пиру у деда скорейшим увольнением. Посему только что прибывшим работникам ничего не оставалось, кроме как точно так же взяться за валявшиеся на земле инструменты и под злобное бурчание своих более трезвых и уже порядком уставших товарищей приняться рыть, огораживать и вбивать в землю элементы железных конструкций, так как пользоваться магией каждый из них был уже не в состоянии. Правда, не смотря ни на что, у многих из тех, кто трудился сейчас рядом с ними без капли спиртного на языке, подобный поступок вызвал ещё и тайную зависть, порождённую тем, что столько лет проработавшие в одном коллективе закадычные приятели так ловко воспользовались подвернувшимся им шансом, не сообщив о месте проведения весёлой и, несомненно, желанной для всех попойки никому, кроме случайно встретившихся им на пути ребят. Настолько противоречивые эмоции напрочь убивали в коллективе чувство локтя, и отныне каждого трезвого строителя ещё сильнее подмывало на то, чтобы точно так же слинять из-под строгого надзора не в меру помешанного на своём долге бригадира и поскорее нахвататься в зюзю, раз уж какой-то местный дед оказался настолько милостив, что позволял себе наливать каждому встречному без разбора.

Однако провернуть подобную смелую задумку было куда сложнее, чем просто размышлять о ней; а когда на поля опустилась вечерня мгла, то многим строителем стало уже не до этого, так как почти все они настолько вымотались от порученной им дневной работы, что просто хотели бросить свои усталые кости хоть куда-нибудь, где было тепло и сухо. Хотя до конца рабочей смены оставалось ещё очень далеко, поскольку, следуя недавнему указу их обновлённого королевского Правительства, а также очередной пришедшей с запада моде, традиционная смена для работников частных производственных компаний была нормирована и равнялась одиннадцати часам, с перерывами на обед и перекур общей длительностью в один дополнительный час… который уже, что было ясно и без этого, с лихвой оказался израсходован их более предприимчивыми товарищами.

– Твою ж ма-ать, как же я… замудохался-я… – истошно протянул прошедший сквозь лучи магического света и нагруженный всяким барахлом полусогнутый кутила Карл, однако почти тут же получил нагоняй от другого своего товарища, которого не было с ними на мельнице у стрика Басиля:

– Заткнись, тварюга! Нефиг было остальных бросать: сам, значит, квасил там, а мы здесь с самого начала горбатились за них как проклятые! Работать надо было…

– Ага, – добавил к его словам Карл, – и тогда бы я сейчас совсем выдохся, как вы!

– Да заткнитесь вы оба уже! – перебил их третий, подошедший откуда-то сзади товарищ по несчастью и заслонил своим массивным брюхом оставшуюся часть падающего на поля магического света. – Я бы лучше на вашем месте в начале новой вахты не хорохорился по пустякам, а думал о том, сколько нам ещё здесь торчать, пока стройматериалы для фундамента не подвезут. И самоходные магокапатели тоже.

– Вот-вот, Тагре, правильно говоришь, – неожиданно поддержал его взявшийся откуда-то из темноты бригадир Нерр и, поднеся свою палочку ко рту, быстро скомандовал на всю округу усиленным магией голосом: – Всем, кто работал сегодня со мной по расписанию, – отбой! Остальным, кто жрал самогон после полудня – работать ещё два часа!

Непреклонный в своём справедливом отношении к делу, Нерр не стал обращать внимания на голоса возмущённых и недовольных, которые, впрочем, прозвучали не намного громче, чем голоса тех, кто с радостью одобрил это его решение. Не менее устало и отрешённо он прошагал до своего письменного стола с бумагами и планами, но решил не убирать их, чтобы у оставшихся в поле парней не было ощущения вседозволенности, а лишь поплотнее закутался в свою драповую тужурку и принялся следить за ними вполглаза, расхаживая вдоль стола туда-сюда, как часовой.

– Подстилка! – понуро обвинил оставшегося стоять рядом с ним пузатого Тагрена недовольный Карл, как только половина их бригады разошлась по недавно собранным совместными усилиями железным вагончикам, на что тут же получил ответное замечание:

– Нытик!

– На черта ты влез вообще?

– Потому что все знают, что ты халтурщик, Карл!

– Сам ты халтурщик, раз за нами вдогонку к тому деду увязался! Вон сколько бухла в себя влил, пока мы с Неролом только за закуской в магазин бегали…

– …Слышь, Карл? – внезапно понизив голос, прервал их словесную перепалку Тагрен совершенно иным замечанием.

– Ну чего ещё?!

– А как думаешь, дедок-то правду говорил?..

– Да пёс иво знает, старого! – отмахнулся от своего собеседника Карл и измученно поплёлся за очередной секцией стены для вагончика – той, что была полегче и не требовала применения «левитации» для переноски. – Пошли, поможешь мне дотащить вон ту дуру до задней стенки…

Наутро крепко проспавшимся работникам строительной бригады предстояло построиться и ещё до завтрака явиться на сбор перед своими непосредственными работодателями, которые, не в пример их убогому существованию, обитали в уютной, заранее снятой для них отдельной двухэтажной избе, что в свою очередь всё ещё являлось редкостью для жителей этой местности, поскольку второй этаж здесь традиционно считался неоправданной роскошью, и местные представители учреждённого недавно в королевстве рабочего класса скорее предпочитали укреплять в своём доме первый этаж, делая его добротным и крепким, чем возводить над своими головами второй. Как бы то ни было, с течением времени общеподдерживаемая система ценностей Сентуса проникла и сюда, хотя изменения в таких глухих районах проходили крайне медленно, отчего этот дом стал первым в своём роде каменным «памятником» разносившемуся по стране прогрессу, хотя в других волостях королевства двух– и даже трёхэтажные дома уже давно стали неотъемлемым атрибутом сентусских деревень ещё со времён Расмора Тринадцатого.

Однако даже такое шикарное (по здешним меркам) господское поместье всё равно представлялось прибывшим сюда позавчера представителям городского СМУ не в меру маленьким, угрюмым и серым, поскольку окружавшая их всю жизнь магия очень плохо работала здесь, за пределами границ своего покрытия, а сама обстановка этой деревни просто вынуждала постояльцев скрываться за деревянными стенами отведённого им жилища практически все часы напролёт. И только непреодолимая нужда заставляла их пару раз в день выглядывать наружу, чтобы в очередной раз достать какие-то вещи и магические побрякушки из стоявшей рядом с домом самоходной кареты или отправиться на ней до ближайшего магазина, чтобы закупиться там хоть какими-то завозимыми сюда из города съестными продуктами.

– О Боги, если бы я только знала ка-ак здесь будет ску-учно… – в очередной раз тянула на всю комнату свою ставшую уже любимой фразу Контис, пока её коллега Кладен спешно разжигал с помощью магии камин.

– Да уж, «канал» не ловит с самого приезда… – вяло согласился с ней развалившийся в соседнем кресле с кроссвордами в руках слегка взъерошенный Симонс. – К тому же уборная здесь… – после этой фразы молодой человек сразу же умолк и с помощью своего указательного пальца, нацеленного в рот, комично продемонстрировал рвотный позыв.

– …Это кому там скучно? – внезапно прервал этот меланхоличный разговор выглянувший на секунду с кухни через коридор Гарисон – и тотчас же вернулся к своим делам вновь, заговорив с вверенными ему молодыми подчинёнными обычным указным тоном: – А работу по сортировке ближайших планов вы уже сделали? Кто у нас ответственный за это задание? И где чертежи местности, которые я просил вас «запечатлеть» на бумаге ещё вчера?

Услышав об этих распоряжениях словно в первый раз, не в меру расслабившиеся юнцы моментально переглянулись:

– …У Дикса сломался магооттиск, – монотонно пробурчал Симонс, после чего его слова быстро подхватил привставший от занявшегося камина Кладен:

– А у Лэтти здесь не ловятся сообщения из главного офиса, поэтому сортировку пришлось утвердить старую, ещё с Управления.

– А, чёртова глухомань!.. – выругался тогда вполголоса раздосадованный складывавшимся с самого утра неважным положением дел Гарисон (но так, чтобы находившиеся в комнате сотрудники его не слышали), после чего уже боле внятно добавил, домывая очередную тарелку: – Ну, а иллюзию хоть вчера на местных вы наложили?

– Конечно, господин, мы напускаем магический «туман подсознательного желания» каждый вечер, как и указано в инструкции, – резво отозвались ему на заданный вопрос голоса Симонса и Контис, прозвучав почти в унисон.

Однако самого начальника экспедиции эта их синхронная реакция только насторожила.

– …Надеюсь, вы оба понимаете, – снова донесся до находившихся в комнате парней и девушки через какое-то время с кухни его голос, – что «создание подсознательной иллюзии» – это наш самый главный и основной инструмент в работе?

– Конечно, мистер Гарисон, сер…

– Да, мы знаем… – немного подавленно, но вполне себе уверенно пробубнили по очереди Контис и Симонс.

– Тогда мне не нужно вам объяснять, что без этого магического вмешательства вся наша работа здесь пойдёт прахом? – ещё более серьёзно добавил к своим ранним словам начальник экспедиции и демонстративно покинул пределы кухни с тарелкой нарезанных на скорую руку гилийских треугольных пласкейтов.

– Пф-ф, я даже был первым на курсе по этому предмету! – осмелился в очередной раз пошутить пред ним вместо ответа ободрившийся Симонс, но лицо Гарисона всё ещё оставалось неумолимо серьёзным по отношению ко всем сидевшим в зале молодым коллегам.

– Запомните: не так важно, что мы собираемся предложить этим людям, как важно то, с помощью чего мы собираемся воздействовать на них. Иначе в противном случае их совершенно точно переманит кто-нибудь другой. Законы рынка… – продекламировал начальник экспедиции вкрадчивым тоном, медленно опуская свою тарелку на стоявший в коридоре сервировочный столик, но тут в дверь дома легонько постучали, и он не успел закончить мысль.

– Да-да! – звонко заголосил тогда Гарисон на весь первый этаж. – Иду! – И, снова обратившись к своим подопечным, куда более тихо добавил: – Это, наверное, наша наёмная бригада уже прибыла на порог… В общем, учитесь, дорогие коллеги, выполнять свою работу правильно!

После этих слов начальник экспедиции ловко подлетел к двери и по всем правилам современного этикета элегантно распахнул её перед застывшей на крыльце заспанной фигурой бригадира.

– Ах да, мистер Неррик, если не ошибаюсь! Входите, входите… Я вижу, вся ваша команда уже собралась на моё сообщение, – проворковал Гарисон, на что бригадир только мрачного поднял на него свой холодный взгляд и истерзанно вымолвил:

– Бригада готова, господин начальник. Когда отбываем?

– Вот и славно. Отбываем через пятнадцать минут, джентльмены, – смягчил его вконец грубое, мужицкое заявление дипломатичный управляющий и снова вернулся через коридор в комнату, где тотчас же приказал всем собираться.

– Ну вот, завертелось… – недовольно промямлил себе под нос Симонс, без особого желания поднимаясь со своего удобного кресла, но проходивший мимо него Дрейп как бы невзначай легонько толкнул в бок своего товарища, желая дать ему понять, что хотя бы их обман насчёт не выполненной вчера работы по чертежам и планам местности оказался удачным, для чего наскоро «телепатировал» Симонсу это сообщение через устаревшую систему зачарованных предметов докристаллического типа, которую все они, конечно же, держали в глубокой тайне от своего вечно поучающего надзирателя.