Книга: Хмель - Алексей Черкасов

В аннотации есть такие слова

Годы идут, сменяются поколения, и вот уже на фоне исторических катаклизмов начала XX в. проживают свои судьбы потомки героев первой части романа. Унаследовав фамильные черты, многие из них утратили память рода...

И я хочу сказать "И Слава Богу!" Потому что то, что было раньше, это кошмар. У меня даже начала проскальзывать мысль, что рабство и то гуманнее, ну не бред ли?!

Возмущало меня многое, но религия, которой пропитана здесь каждая страница, меня добивала. Для меня вера одна и в какую бы церковь я не зашла или в монастырь, костел и т.д. я бы обращалась к одному Всевышнему. Но здесь, дочь выдали за инаковерца, и ей дома нельзя прикоснуться к своим святыням. Зачем, спрашивается, выдавали ее так замуж? Ответ был гениален "Ты чужая, ведь мы растили тебя для другой семьи". Для какой - пофиг! Главное, что дочь, это почти что мусор. Это второе, что меня бесило... А то что мужик спит с невесткой, так вообще атас...

Сюжет здесь есть, но знаете, эти бесячие моменты, лично для меня, перебили все. И то, что бабушка видела Наполеона, и каторжника сбежавшего, работы в полях, политические распри тем более. Три разных части, в каждой разные персонажи, но некоторые переходили из одной в другую и связывали историю вместе. Но позитивных, ну кот наплакал, да и то, над ними скорее поиздеваются.

Отложил книгу, возможно к ней когда-нибудь вернусь.

Закончить хочу свою небольшую рецензию заметкой от моего друга журналиста, который живет в Енисейске и знает староверов не по Черкасову:

В очередной раз из-за «дикой» бороды на улице приняли за старообрядца. Вежливо поинтересовались, откуда я – с Кети или с Сыма. «С Кети», - не моргнув глазом, соврал я, и следующий вопрос про «закурить» у собеседника отпал сам собой. Такая вот полезная мимикрия.

К слову, старообрядцы в уезде – публика не редкая. Степенные мужики с бородами в сопровождении детишек и повязанных платочками женщин то и дело встречаются у пристани, на вокзале, в магазинах. Разговаривают спокойно, будто замедленно, без привычного матерка и его речевых суррогатов. В городишке они в основном по торговым делам: закупить продуктов, галантереи, горючего и прочих даров современности, которые пока невозможно выловить в реке, вырастить в огороде или подстрелить из ружья.

В цивилизацию они, кстати, вполне себе включены и вовсе не похожи на существующий в массовом дискурсе образ дремучих людей, боящихся тележного скрипа. Рации, мощные японские лодочные моторы, современное охотничье оружие и другие полезные вещи с удовольствием осваиваются и приспосабливаются под нужды быта, поддерживается связь с единоверцами за границей. Построить себе аэролодку или заказать в США книгу для богослужений, где ноты записаны ещё пращуровскими «крюками», - обычное дело.

В общественной жизни уезда старообрядцы не участвуют и поэтому в объектив местной прессы не попадают. Последний раз на моей памяти подобное случилось в середине нулевых, когда неугодного главу района, родом из старообрядческой семьи, не могли снять с помощью подковёрных игр и пришлось «мочить» его посредством федеральных журналистов и крайне мутных уголовных дел. Настолько крепкий мужик оказался.

Интересная публика, в общем.

А это ссылка на его телеграм канал, если кому интересны другие провинциальные истории - https://t.me/provincialjournalist

Первая часть, под названием «Крепость» вывела на первый план человека, бежавшего с этапа в кандалах, и несколько дней подряд кружившего без еды и воды в сухой, без единого источника, сибирской степи. Героем оказался мичман Лопарев, участник восстания 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге, несколько лет просидевший в одиночном заключении в Секретном доме Петропавловской крепости, а теперь сосланный в Сибирь на вечную каторгу. По случайному стечению обстоятельств или, как намекает автор, по Божьему велению, он встречает людей, которые вместо воды, о какой он молит из последних сил, ругают его бранными словами, бьют, оплевывают, и наконец, отдают на суд величественному старцу Филарету, основателю и главе общины, пришедшей в Сибирь из Поморья. Завязка очень бодрая, дальше сюжет стремительно развивается, события происходят быстро, как в авантюрной повести и жестоко, как в жутком боевике про садистов-маньяков.

Но взгляд читателя всё время спотыкается о разные мелочи: то у Наполеона ляжка дрожит, как в «Войне и мире», то в описании сожжений староверов проглядывает Мережковский из «Петра и Алексея», то герой, потомственный дворянин и офицер, излагает свои взгляды на царя и самодержавие, как советский лектор на политинформации.

Переходя ко второй части романа, названной "Корни и листья", автор переносит повествование на несколько десятилетий вперед, и теперь перед читателем разворачиваются события недалеко от Минусинска, куда перегнали общину староверов «царские псы» и «сатано». Автор с наслаждение выписывает толпы арестантов, гремящих цепями, заполонивших все дороги обширного Сибирского края. Складывается ощущение, что необъятные просторы заполнены этими несчастными полностью, они на трактах, в тюрьмах, на поселениях – везде. И охраняют их садистски-жестокие цепные псы «режима», избивающие, пытающие, насилующие любого человека, попавшегося на пути.

Если в первой части читатель изнемогал от невообразимой темноты людей, которых автор называет староверами, их диких суеверий, вроде ужаса от воображаемых видений рогов на сатанинском лбу пришлого человека и огня с дымом, идущих из его пасти; готовых сжечь женщину с ребенком за то, что у новорожденного по шесть пальцев на руках (подтверждение, что она вступила в связь с дьяволом), то во второй части писателю удалось еще больше выставить на посмешище еретиков, не принявших православие.

Тут они делятся на разные «толки», взяв для поклонения разные нелепости, вроде тополя, выросшего на могиле затравленного собаками человека, или дырки в стене, или рябиновых крестиков (оказалось много древесных верований почему-то). И представитель каждого толка, на ходу сочиняя новый вздор, держится за свою «крепость» веры, не принимая в неё человечность, доброту, заботу о ближнем и прочие гуманистические глупости. Злодеи, да и только!

Если автор берется описывать быт деревни, созданной староверами, а потом дополненной сосланными в неё на поселение людьми из разных мест России, то расскажет, как хорошо устроено хозяйство у первых и как скудно и убого у вторых. Начнет описывать, как староверы работают на земле, и жить не захочется от того описания, ибо всю силушку, каждую каплю пота выжмут эти недобрые хозяева из всей своей семьи, а пуще всего из беременных жен и невесток. А у поселенцев почему скудно, и вовсе не объяснит. Кто им мешает работать и обустраивать житье, это читателю остается непонятным.

Эта книга безнадежна, в ней царит зло, изготовленное по заказу. Какого бы персонажа не вывел автор, получается либо зло и глупость, либо зло и услужливость. Положительных персонажей он создал исключительно для того, чтобы над ними глумились все злодеи по очереди. Поэтому осилить до конца вторую часть, а тем более, начать и закончить третью, не смогла, решив поделиться тем, что успела. Никому бы эту книгу советовать не стала.