Текст книги "В поисках призраков"

На безрыбье…

Ранним утром, когда солнце только начало наполнять мегаполис своим светом, едва пробивающимся сквозь вечные облака, в комнате Лизы зазвонил будильник. Неторопливо выключив его, она протерла глаза, сладко потянулась и повернулась на другой бок.

«Господи, как хочется спать… – С утра мысли не отличались оригинальностью. – Как же я хочу выспаться хотя бы раз в жизни…»

Потом две чашечки крепкого кофе, выкуренная в форточку сигарета, прохладный до мурашек душ и легкий макияж, оттеняющий ее природную красоту, – обычное начало дня.

Сев в MINI–Cooper и забросив огромную сумку на заднее сиденье, она уверенно выехала из заставленного машинами московского дворика. Солнце изредка пробивалось через тучи, а птицы заливались так, словно пытались заглушить гул машин, нервно сигналящих в пробках. Мир просыпался, это чувствовалось во всем, но Лиза не замечала этого. Она вообще не обращала внимания на то, что происходит за окнами. Работа – единственное, что действительно интересовало ее сейчас.

Вот уже несколько лет она вкалывала почти без выходных. С раннего утра до поздней ночи она находилась в офисе, делая все, чтобы оставаться необходимым человеком на канале. Она еще помнила, как сложно вырваться из маленького провинциального городка и заставить столицу хоть в чем-то зависеть от тебя. Быть может, поэтому у нее и получалось.

Лиза считала себя успешной: как правило, все ее начинания были удачными. Но в последнее время поиски крепкого сюжета становились все труднее. Девушка не могла найти себе места, но Поль терпеливо ждал от нее шедевра, не напоминая о неудачных попытках. В ней было много благодарности за это, но чаще его спокойствие раздражало. Она и без того проводила в Интернете так много времени, что начала смотреть на мир словно через монитор компьютера. Пролетающие мимо птицы то и дело казались ей курсором, метнувшимся в угол экрана.

Ее страсть к работе была маниакальной. Никто в офисе не знал о ней ничего, кроме того, что она вечно занята и чрезмерно щепетильна в профессии. Холодность, исходившая от этой красивой молодой женщины, отпугивала. Привлекательность нежных черт лица и сексуального тела напрочь перечеркивалась педантичностью в работе и требовательностью к другим. Для подчиненных она была невыносима, для равных – слишком принципиальна. Единственное, что признавали за ней все коллеги, – это неоспоримый профессионализм. Здесь ей не было равных. Спокойно и уверенно она делала продукт, который кормил весь отдел, занимающийся «Поисками призраков». За это ей прощали излишнюю официальность и холодность.

На самом же деле Лиза была ранимой, любящей и жаждущей любви маленькой девочкой. Просто она не считала нужным демонстрировать зевакам свою истинную уязвимость. Ее абсолютно устраивало кулуарное прозвище «сучка», и она ничего не собиралась менять. В нынешнем мире так действительно проще работать.

Лиза припарковала машину рядом с центральным входом в офисное здание и быстрым шагом направилась внутрь.

– Приветик! – выкрикнула она на ресепшен и, едва успев заскочить в лифт, нажала кнопку «24».

Вид из окон офиса телекомпании открывался потрясающий. Вся Москва простиралась перед взором, а небо казалось пугающе близким. Елизавета походя поздоровалась с коллегами и, словно предвкушая что-то особенное, уселась за компьютер.

Съемки новой серии «В поисках призраков» планировались на следующей неделе. На очереди был довольно безобидный сюжет про дом, якобы кишмя кишащий привидениями. Сюжет целиком строился на рассказах очевидцев – жителей маленькой деревушки, находящейся по другую сторону леса от того самого одинокого дома. Истории разнились: кто-то видел призрачные силуэты неподалеку от тех мест, кто-то слышал крики по ночам, кто-то рассказывал о пропавших людях, но слухи не были подкреплены фактами. К тому же в российских деревнях количество крепко выпивающих людей столь велико, что верить на слово горстке аборигенов не имело никакого смысла.

В этом лесу, как и во всех лесах нашей необъятной родины, действительно затерялись пара десятков человек. В основном это были молодые и бесшабашные грибники; еще несколько – люди с несложившейся судьбой, проще говоря, бомжи. Большая часть пропавших исчезли в здешних лесах еще в середине девяностых, что не удивит всех, кто помнит те лихие годы; в наши дни уже стало редкостью такое количество «подснежников» – трупов, появляющихся с началом оттепели. Лишь трое затерялись там в последние два года, да и те наверняка сгинули в болотах в разгаре белой горячки.

– Лиз, привет, – пухлый парень из PR-службы незаметно подкрался к ней сзади.

Девушка вздрогнула:

– Ты хочешь, чтобы я скончалась от испуга?

– Прости, – замялся тот.

Лиза улыбнулась и вопросительно уставилась на молодого человека.

– Я договорился с одним глянцем, они хотят сделать про Макса большой материал: разворот плюс обложка…

– Молодчина! – Лиза кивнула и уставилась в монитор.

– … но он наотрез отказался.

– Как отказался? – она отвлеклась от компьютера и недоверчиво прищурила красивые глаза.

Парень почувствовал негодование продюсера и осмелел:

– Я стараюсь как лучше, но в ответ получаю отказ! Как можно вести переговоры с изданиями, не будучи уверенным в том, что ведущий согласится? Он даже не представляет себе, скольких усилий это стоит. Кто его делает звездой? Я и делаю! А в ответ получаю его «фи»! Теперь я вынужден унижаться перед главным редактором, просить прощения за то, что Макс, видите ли, не хочет давать интервью!

Девушка спокойно и внимательно смотрела на паренька:

– А что за материал?

– Они хотят сделать незатейливое интервью о его разводе с Диной.

Она приподняла бровь:

– Женя, понимаешь ли, в чем дело…

– Я Саша.

– Саша, понимаешь ли, в чем дело… – Лиза огляделась по сторонам. – Ты мастурбируешь?

– В каком смысле? – после долгой паузы пробормотал он.

– В прямом! Ты онанизмом занимаешься?

– При чем тут это?

– Ну как «при чем»? – Она подняла брови. – Очень даже «при чем». Мы можем сделать отличный материал и издать твои интимные фото миллионным тиражом! Потом подключим Интернет, и всё, ты – настоящая знаменитость! Сможешь зарабатывать на том, что будешь заниматься этим при зрителях! Уверена, кто-нибудь да придет посмотреть! Если дело пойдет, я поговорю с Полем, возможно, он сделает меня твоим продюсером. А что? Покатаемся по стране, соберем сливки с твоим шоу! Я уже вижу афиши: «Аццкий дрочер Саша вновь в станице вашей!». Ну, как?

Александр опешил. Его челюсть слегка отвисла, а глаза стали похожи на пятаки, которыми в древности прикрывали глаза покойникам.

– Существуют же интимные вещи… – неуклюже попытался защититься он.

– Вот и я о том же, – негромко сказала Лиза.

С ее лица сползла наигранная улыбка, красивые черты немного заострились:

– Сашенька, пока ты искренне считаешь, что твой писюн – более интимная «вещь», чем сердце другого человека, ты так и будешь оставаться неотесанным неудачником. Ты вывалил мне претензии, которые настолько ничтожны, что даже говорить о них стыдно! – Лиза повысила тон. – Никто не вправе заставлять человека рассуждать о личных переживаниях, если он этого не хочет! С чего ты решил, что можешь это делать? Он, конечно, обязан давать интервью, но только связанные с нашим проектом. Повышать узнаваемость, безусловно, нужно, и если бывают интервью, не касающиеся работы, это тоже неплохо. Но не в данном случае. – Она вновь перевела взгляд на монитор. – Вот если у тебя возникнут какие-либо проблемы, связанные с профессиональной жизнью Макса, сразу же сообщи мне.

Парень окаменел.

– Саша, иди работай и дай поработать мне.

Тот молча поплелся восвояси, контуженный неожиданной реакцией продюсера программы.

«Если это поможет ему быть чуть меньшим мудаком, то полдела сделано», – подумала Лиза и открыла папку с документами.

Работа в офисе кипела. Здесь царил гвалт, состоящий из громких словесных перепалок, телефонных звонков, топота ног, шуршания бумаг и гула компьютеров, принтеров и факсов, временами переходящий в хаос. Около полудня дверь открылась, и на пороге появился Максим. В ту же секунду шум немного смолк, и добрая половина женского населения встрепенулась при виде красавца.

– Всем доброго дня! – улыбнулся он.

В ответ посыпались приветствия, и, вдоволь насладившись смущенными женскими взглядами, Макс направился к столу Елизаветы.

– Лизок, привет! Как поживает мой самый любимый и самый красивый продюсер?

Лиза улыбнулась и, привстав со стула, чмокнула его в щеку:

– Привет, Максик! Теперь она поживает намного лучше!

– Она? Как это сексуально звучит!

Девушка не переставала улыбаться, а Макс заботливо поправил ей воротничок блузки:

– Поль у себя?

– Я еще не была у него, но он здесь. Ты сегодня рано.

– Да, спал очень беспокойно. Встал в десять утра, повалялся немного, но так и не заснул больше.

– А лег во сколько?

– Под утро, как всегда.

Она понимающе кивнула:

– Ничего, все восстановится. Нервишки успокоятся, и будет тебе счастье.

Судя по внезапно воцарившейся тишине, коллеги слишком внимательно прислушивались к их разговору. Макс и Лиза замолчали, и в тот же миг послышались нарочитые сопение, кашель и шуршание бумаг.

– Зайдем к нему?

– Ага, с языка снял.

Поль был в отличном настроении, как всегда шикарен и по-европейски учтив. Лиза еле слышно вздохнула: «Вот это самец!..» В миллионный раз она впускала эту мысль в свою голову, опасаясь, что поздно или рано та доберется и до сердца.

– Поль! – воскликнул Макс.

– Приветствую! – Женотье встал из-за стола. – Что-то ты к нам редко заезжаешь, занятой ты наш!

– Да то съемки, то еще что-нибудь. – Максим пожал плечами.

– Понимаю, понимаю. – Поль отечески хлопнул его по плечу и перевел взгляд на девушку: – Королева Елизавета, день добрый!

Девушка прищурила глаза и лукаво улыбнулась, дескать, «болтай, болтай, ловелас».

– Кофе, чай? – предложил босс.

– Кофеек без сахара. – Макс сел за стол переговоров.

Лиза присела напротив:

– Спасибо, я ничего не буду.

Поль позвонил секретарше, попросил принести кофе и, довольный, уселся в кресло:

– Ну, рассказывай!

Макс улыбнулся:

– Нечего рассказывать – работа, дом. Сплю по три часа в сутки… Сначала не уснуть, потом не поспать, а затем пораньше проснуться – набор разведчика.

Поль понимающе закивал:

– Жизнь – круги ада, здесь и сейчас. Я сам живу от воскресенья до воскресенья, остальных дней даже не замечаю. Плюс ко всему по семье скучаю. Разве что взгляну в скайпе на детей – и сразу полегче становится.

– Они у тебя хоть есть.

– Слава богу!

– Как семья?

– О, спасибо, все прекрасно, малыши растут! – Поль расплылся в улыбке. – Тебе тоже пора ими обзаводиться! Дети – счастье!

– Не с кем.

– А ты знаешь, – Поль закинул ногу на ногу, – я вообще за то, чтобы делать детей, не размышляя о вечной любви на всю жизнь. Женщины и мужчины сходятся, расходятся, но главная цель во всем этом – продолжение рода.

– Ой, это спорный вопрос, – вмешалась Лиза. – А каково ребенку без отца?

– Елизавета, – Поль сверкнул белоснежной улыбкой, – ребенку без отца не хуже, чем с отцом, не любящим мать и живущим с ней по привычке. И уж точно ему не хуже без отца по сравнению с тем, что его, ребенка, могло просто не быть.

– Ну, это крайности…

– Вся жизнь состоит из крайностей, Елизавета. Вся жизнь. Если бы в ней была золотая середина, то, боюсь, это уже был бы рай. – Он бросил взгляд на фотографию в рамке, стоящую перед ним на столе. – Не нужно бояться дарить жизнь новым людям. Это самый лучший подарок! Все остальное – детали, которые можно уладить. Это мое мнение!

Макс слушал их разговор с интересом. Еле заметная улыбка не исчезала с его губ. Дождавшись окончания легкого спора, он обратился к Полю:

– Как Жаклин?

– О, Жаклин каждый раз заставляет меня усомниться в собственной сексуальной ориентации! Иногда мне кажется, что она мужчина. Не могу привыкнуть к тому, что за столько лет женщина с присущим ей женским мышлением не выносит мне мозг! Эта красотка умудряется жить жизнью детей, моей жизнью и находить при этом время на себя – уникальная…

Лиза тем временем отрешенно уткнулась в телефон, показывая, что эта тема разговора ей совершенно неинтересна. Поль бросил беглый взгляд на девушку и еле заметно подмигнул Максу. Тот столь же спокойно кивнул, не отводя глаз от Женотье. Несколько минут мужчины развивали извечную тему борьбы полов, но затем все-таки вернулись в рабочее русло.

– Елизавета, – обратился Поль к девушке. – Когда у нас съемки следующей серии «Призраков»?

– Точной даты пока нет, но планирую на следующей неделе. Четверг, пятница…

– Это у нас будет… – мужчина открыл календарь в смартфоне. – Это у нас будет двадцать девятое или тридцатое марта.

– Ну, приблизительно в эти даты.

– Сколько человек в группе?

– Сейчас прикинем. Так как локейшн несложный, то, думаю, пять-шесть камер ночного видения и одной репортажной для интервьюшек хватит за глаза. Со всем этим один оператор справится легко. Возьмем свет, пару петличек и «журавль» – достаточно одного звукорежиссера. Ну, и мы с Максом! – Лиза улыбнулась, слегка прикусив нижнюю губу, и мужчины тут же обратили на это внимание. Теперь в игру вступила она, давая понять, что может быть не только ведомой в общении с ними.

– Сколько километров от Москвы до этого места?

Лиза пожала плечами:

– До деревни около ста километров и через лес еще километров пять.

– Пешком? – Поль удивленно вытаращил глаза.

– Нет, там спокойно проезжает машина. Я отправляла туда локейшн-менеджера, и он подъехал прямо к заброшенному дому. – Лиза включила телефон и, найдя фотографии местности, протянула аппарат шефу. – Местный егерь предупрежден и поможет нам найти дорогу. Его мобильный у меня, договорились связаться за день до выезда.

Поль внимательно посмотрел на девушку и улыбнулся:

– Вы, наверное, профессионал, Елизавета?

– Наверное, коллега.

Женотье неторопливо изучил фотографии и передал телефон Максу:

– Что скажешь?

– «Дом, милый дом…» Мне кажется, так живет половина России, особенно если выехать за МКАД.

– Ладно тебе! – возразила Лиза. – Дело не в типичности, а в энергетике. Дом заброшенный и достаточно большой, а вокруг лес, болото и куча сплетен. Именно то, что нам нужно!

– Я и говорю, – не отставал Макс. – Обычная российская глубинка: болото, дикие заросли и куча пьяниц…

– Надо же, я француз, но, похоже, люблю эту страну больше, чем ты! – засмеялся Поль.

– Россию я люблю, но то, насколько она загажена, мне совершенно несимпатично.

– Ты не был в пригороде Парижа. Там можно увидеть такое свинство и такую разруху, что Москве и не снились.

– Это понятно, Нью-Йорк еще хуже, но я-то живу не там, а здесь. Меня это больше беспокоит.

– Господа, – вклинилась Лиза, – может, все-таки о работе поговорим?

– Как скажешь, босс. – Женотье еле заметно кивнул.

– План съемок предельно прост: сначала заезжаем в деревню и берем несколько интервью у местных жителей. Затем расставляем камеры по периметру дома и ждем чуда. Очень надеюсь, что снимем что-нибудь интересное, но в любом случае жути нагоним.

– Нагоним, – согласился Макс.

– Там точно нет поблизости ни кладбища, ни заброшенной больницы? – поинтересовался Поль.

– Нет, только этот дом.

– А что за дом вообще?

– Это небольшой особняк, построенный в тысяча девятьсот третьем году. В разное время в нем жили разные семьи, но никаких известных фамилий с ним не связано. В Интернете нет особых подробностей, но, надеюсь, узнаем хоть что-нибудь интересное у соседей. Последние лет десять там никто вроде не живет. Раньше его арендовал один художник. Я пыталась с ним связаться, но он умер пару лет назад. В общем, это неименитый особняк, пугающий деревенских жителей, возможно, лишь своей заброшенностью. Каких-то конкретных фактов пока нет.

– Ладно, посмотрим, что получится на выходе.

– Поль, – она с укором посмотрела на шефа, – вы сомневаетесь во мне?

Он уверенно покачал головой из стороны в сторону.

Максим, наблюдавший все это время за коллегами, не скрывал, что ему становится скучновато. Он оглядывался, смотрел в свой телефон и периодически зевал. Дождавшись, когда обсуждение дома сошло на нет, он отвлекся от SMS-переписки и обратился к боссу:

– Поль, а что это за новая концепция программы, о которой ты хотел поговорить сегодня?

Столь резкая смена темы заставила Лизу замолчать. Поль взглянул на Макса, явно не торопясь с ответом. Кабинет погрузился в тишину, в которой каждый вдруг почувствовал себя неловко. Женотье медленно встал с кресла и подошел к стеллажу со статуэтками. Осмотрев трофеи, он поправил впереди стоящие фигурки и сделал несколько шагов в сторону. Дойдя до противоположной стены, Поль развернулся и посмотрел на стеллаж:

– Так лучше, – резюмировал он.

Максим, терявшийся в догадках, для чего было нужно совещание, окончательно запутался. Его насторожило это неуместное проявление педантичности и отсутствие ответа на элементарный вопрос.

– Макс, – Поль вернулся к креслу, – тема сегодняшнего совещания заключается в следующем: программа сыплется. Доля нескольких последних выпусков показала, что проект порядком приелся, во всяком случае, в том виде, в котором он выходит сейчас. Мы хотим рискнуть и внести кое-какие изменения в концепт программы. Да, для канала это будет стоить дороже, но я готов вложиться, чтобы спасти «Поиски призраков». Просто, если и дальше будут фигурировать такие же цифры, я больше не смогу тащить убыточный проект в прайм-тайм. Мне придется перетаскивать его в ночь. Ты, безусловно, понимаешь, что, передвигая программу по сетке, мы даем понять всем, что рейтинг рухнул. А если уж и дальше так дело пойдет, то правильнее будет вообще прекратить выпуск передачи и оставить хорошие воспоминания о нашем общем детище. Уходить надо не тогда, когда ты уже не нужен, а когда в тебе еще осталась необходимость.

Максим молчал. Поль взглянул на Лизу:

– Ты показывала Максу идею с кладбищем автомобилей?

– Еще нет.

– Пришли на почту, пусть глянет.

– О’кей.

Максим зевнул еще раз, только теперь это выглядело немного нарочито:

– Так что за концепция?

– Ну, во-первых, полностью постановочная история. К сожалению, документальные сюжеты уже пережеваны по сто раз. Во-вторых, все истории будут сняты камерами наблюдения, а не телевизионными камерами. Мы будем не участниками истории, а сторонними наблюдателями и комментаторами. Ну, и в третьих, думаю, что тебе будет нужна соведущая.

Макс устало улыбнулся:

– Один уже не справляюсь?

– Максик, дело не в этом, – вмешалась Лиза. – Просто привлечем больше мужчин к экранам.

Поль кивнул:

– Здесь есть и положительные стороны: работы в два раза меньше, и не нужно выезжать на всякие сомнительные объекты. Приедешь, отпишешь все в студии – и свободен, как ветер.

Максим продолжал улыбаться, глядя на шефа:

– Да, плюсы налицо…

– Ты почитай историю про автомобильное кладбище, может получиться очень неплохой сюжет. Мы планируем задействовать супервайзеров визуальных эффектов и сделать все максимально правдоподобно. Если получится так, как я это вижу, то мы всех порвем! Такого никто не делает! Истории про особняки и призраков – прекрасно, но тут мы дадим людям увидеть, именно увидеть «документальный» ужастик. Это не может не впечатлить!

Лиза пожала плечами:

– Сначала все равно нужно отснять сюжет с домом в лесу. Но если новая концепция тебе нравится, то сразу после съемок приступаем к подготовке. – Она улыбнулась и положила свою ладонь на его кисть. – Это будет новая история. Ночь, зима, камеры наблюдения и кровь – будет страшно.

Макс слушал ее невнимательно: его одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он понимал, что программу действительно надо спасать и все это делается для общего блага. С другой стороны, возможность перехода на другой канал еще ярче замаячила на горизонте.

«Может, именно теперь настало время расставить точки над «i» и попрощаться друг с другом? Разве закрытие проекта – не лучший повод уйти? Разве не этого ты хотел? – думал он. – Давай, сейчас самое время! Завтра будет поздно. Если канал начнет работу над новым проектом, то ты еще долго не сможешь спрыгнуть. Можно им сказать, что не желаешь менять формат, сказать спасибо и уйти со спокойной совестью. Не ты начал перемены, но именно ты имеешь полное право не принять их. Это надо делать прямо сейчас!»

Глазами он сверлил стену. Мысли хаотично сталкивались, натыкались друг на друга и мешали сформулировать хотя бы одну внятную фразу. Сквозь ментальный шум Макс слышал приглушенный голос Лизы, все еще убеждавшую его в правильности нового пути, но не это было актуально сейчас. Как раз в правильности идеи он и не сомневался.

– …Так что мы заставим их визжать от восторга! – этими словами она закончила свой монолог и уставилась на Максима в ожидании ответа.

Поль, не сводивший глаз с Макса, не произнес ни слова. Он наблюдал за ним, как хищник, запертый в клетке, осознающий как свою мощь, так и собственное бессилие. В его взгляде не было ни агрессии, ни разочарования, – лишь полное понимание.

Молодой человек поднял глаза на слегка растерянную девушку.

– Ну что, попробуем? – Она улыбнулась.

Он вытер лицо ладонью, зажмурился и крепко сжал пальцами переносицу:

– Лизок, – негромко произнес он, – я не знаю, правда, не знаю. Мы сейчас потратим кучу сил и времени на смену формата, а получится или нет – не предскажет никто. Надо понять, насколько цель оправдывает средства. Мы не имеем права оступиться, иначе весь успех предыдущих «Поисков призраков» окажется случайностью. Понимаешь?

Улыбка не сходила с ее лица.

– Понимаю, конечно. Все мы заинтересованы в том, чтобы сделать этот проект еще интереснее.

– Да, но…

– Естественно, никто не даст никаких гарантий. Никто не может знать наверняка, выстрелит или нет, но нужно пробовать, рисковать.

– Хм, если мы провалимся, то ты как продюсер просто создашь новый проект, и вряд ли кто-нибудь упрекнет тебя в неудаче, кроме горстки завистливых коллег. А вот мое фиаско запомнят многие и надолго. Журналисты, коллеги, зрители – все только и ждут, когда можно будет посмеяться над очередной облажавшейся «звездой».

Лиза не переставала улыбаться:

– Максик, почему ты допускаешь только то, что мы облажаемся?

– Нет, я допускаю и успех нового сезона, но это слишком призрачная перспектива. Я уже взрослый мальчик и прекрасно понимаю, что если это не сработает, то мы вынуждены будем сдаться. Ведущий, чье шоу наскучило, а новая концепция провалилась, обречен на недоверие со стороны продюсеров и зрителей.

Улыбка девушки постепенно сошла на нет. Она посмотрела на Поля, и в ее взгляде была просьба о помощи. Лиза не могла найти нужных слов для того, чтобы убедить Макса в правильности их решения. Взгляд Женотье, наоборот, был слишком спокойным. Он, как человек более мудрый, прекрасно понимал, что возможность переубедить человека часто зависит не от правильных аргументов, а от желания человека быть убежденным.

В кабинете звенела пауза. Три человека, сидящие за одним столом, но теперь уже по разные стороны баррикад, хранили молчание. Каждому из них было что сказать, но никто не торопился нарушить тишину. Лиза не отрываясь смотрела на Поля, который наблюдал за Максом, разглядывающим стену напротив.

Первым заговорил Поль Григье де Женотье:

– Макс, я понимаю, что ты уже давно все решил. Я знал, что рано или поздно это произойдет. Если ты считаешь, что так будет лучше, то мы не вправе тебе мешать.

Побледневший Максим смотрел в одну точку.

– В вашей стране я научился двум вещам, – продолжал Поль. – Первое: никогда не воспринимать всерьез никакие контракты, поскольку всегда найдется какой-нибудь закон, позволяющий не работать нужному тебе пункту. И второе: прощать ближнего своего. Даже не потому, что так написано в Библии, а потому, что это менее хлопотно. – Поль выдержал паузу. – Конечно, я мог бы сейчас апеллировать к тому, что именно мы сделали из тебя звезду федерального масштаба, но мне достаточно того, что ты и сам это знаешь. Я не хочу перечеркивать годы плодотворной работы одним неудачным разговором, которым, в любом случае, уже ничего не изменить. Так что закроем последнюю неделю финальной программой, и все, ты свободен как птица! Я расторгну наш контракт без каких-либо претензий к тебе.

Максим перевел взгляд на Поля:

– Неужели я настолько не нужен каналу, что ты даже не будешь бороться?

Женотье слегка прищурился. Он рассматривал собеседника, словно пытаясь найти особый смысл в этих словах. На секунду ему показалось, что желание Максима уйти было простой попыткой поднять себе цену или проверить ее. Но, видя в его глазах усталость и отсутствие вдохновения, Поль окончательно убедился в том, что это был не блеф и не кокетство. Макс не хотел больше здесь работать, и его решение было окончательным. Поль опустил крышку ноутбука.

– Бороться за что? За правду? – он усмехнулся. – Не бывает одной правды, как и не бывает двух победителей. Я не смогу изменить твою правду, а в свою я и так верю. Тогда зачем мне бороться, если бессмысленно побеждать? К тому же я привык бороться с врагами, которые мне не нужны, а не с друзьями, которым не нужен я.

Эти слова были сказаны твердо. В интонации не было агрессии, но уверенность, которая исходила от Поля, давала понять, что разговор окончен. Молодые люди встали из-за стола и попрощались с шефом. Он с улыбкой ответил тем же и привстал, пожимая руку Максиму. Без лишних слов они вышли из кабинета.

«Друг познается в беде».

Возможно, но пока в нашей жизни правят обстоятельства, бескомпромиссность делает вас еще более худшим другом, чем тот, кто не смог вам вовремя помочь.