Текст книги "Дети подвалов"

«Картонтоль», или Операция «Хлеб»

Слоган серии: Ну что, братва, за хлебом?

Музыка к финальным титрам: Несчастный случай – Генералы песчаных карьеров.

В главных ролях: Лёха Доцент, Серж Косой и другие хорошие ребята.

Автор текста: Алексей Доцент.

Когда у нас есть дом,

в котором мы живём,

укутавшись теплом,

мы однозначно не поймём,

как жизнь бывает холодна,

когда один ты, иль одна,

и кушать нету ни хрена,

и боль от безысходности сильна…

Всё описываемое здесь актуально

лишь на период описываемого

времени.

Есть у нас на проспекте Обуховской Обороны, д. 72 одно предприятие, перерабатывающее макулатуру и ветошь (по крайней мере, этим оно занималось раньше), называется оно «Завод „Картонтоль“». Эта сокровищница всякой всячины в те годы привлекала к себе, словно нектар, пацанов и даже некоторых девчонок. Можно там было найти уйму интересного, от комиксов, игральных карт и сигарет, до модных шмоток.

Со значительной части города на это предприятие свозились текстиль и макулатура, в том числе производственные отходы. Например, типографические производства свозили на «Картонтоль» отходы бумажные: книги, журналы, газеты, плакаты и многое другое, что не соответствовало нормам качества. Табачные фабрики везли сюда свою некондицию – сигаретную упаковку, а также брак с табаком – непорезанные сигареты длинной в метр и длиннее, которые можно было дома порезать на более короткие, и курить. А швейные предприятия отбрасывали в «Картонтоль» разные тряпки и криво пошитую одежду: джинсы, куртки, рубашки и пр. Но криво – это, например, если пуговицы пришиты не в том месте, или ширинка на джинсах вкось пошла. Дома мама могла всё это переделать, и можно было носить.

Скорее всего, кто-то сейчас читает подобное и поражается, как можно было до такого опуститься, чтобы лазить по таким свалкам, курить и носить отходы? А вот время было такое! Наши семьи пребывали в состоянии нищеты, а нам, детям, хотелось иметь разные брибамбасы, про которые рассказывали по телевизору. Мы обзаводились ими по-своему!

Попасть на «Картонтоль» можно было двумя способами. Первый – это через «фабрику Ногина». Второй – через «Катушку». Оба способа были весьма небезопасны, но мы шли на риск ради забавы и соперничества: у меня цацки круче!

Итак, первый способ – через Прядильно-ткацкую фабрику им. В. П. Ногина. Также она имеет и другие названия: «Фабрика Паля» и «Александро-Невская мануфактура». Располагается по адресу: пр. Обуховской Обороны, 70А.

Эта фабрика находится, как и «Картонтоль», на набережной реки Невы, и в «Картонтоль» одним из торцов упирается. Другой торец оставался свободным, и, при желании, туда легко можно было залезть. Высокий железобетонный забор тянулся оттуда вдоль Невы практически через всю «Ногина», и заканчивался уже на территории «Картонтоли». И, если зайти с того свободного торца, проползти по забору в метрах трёх над водой, то можно было попасть как раз в нужное место – к цеху сортировки макулатуры предприятия «Картонтоль». Так мы долгое время и ползали, рискуя свалиться в бушующие воды реки Невы, где, кстати, было довольно глубоко.

Второй способ попасть на «Картонтоль» появился у нас несколько позже. Это через Катушечную фабрику им. Володарского (в народе – «Катушка»), что на проспекте Обуховской Обороны, 76. Здесь нужно было со стороны Обуховки, в районе её пересечения с проспектом Елизарова, перемахнуть через забор, пока ни кто не видит, и по «Катушке», прячась от сторожей и рабочих, идти до набережной, где преодолеть ещё один забор, чтобы вновь оказаться у цеха сортировки макулатуры предприятия «Картонтоль». На первый взгляд просто – проще, чем по забору над Невой, но ребята иногда попадали в милицию, которую вызывали сторожа или рабочие «Катушки».

А сейчас, друзья, я предлагаю вам совершить небольшое «виртуальное» путешествие на это предприятие. Итак, представьте (или вспомните, кто лазил), мы на «Картонтоли», и нашему взору открываются: с одной стороны – река Нева, напротив – сортировочный цех, в котором и вокруг которого сложена масса тюков самой разной макулатуры. Те тюки, что на улице, редко представляли для нас интерес, так как погода была разная: дождь, снег, ветер… – улица есть улица. А вот те, что внутри цеха – это настоящий кладезь! В левом углу раскинулись тюки из ликероводочного завода с пачками самых разных этикеток для бутылок: водка, шампанское, вино, портвейн… Чуть правее – тюк с газетами и журналами. Ещё правее – плакаты: Боярский, Высоцкий, «Кино», «Алиса», «Modern Talking», «Depeche Mode» и др. Напротив этикеток – сюрпризы табачной фабрики, а также игральные карты – отходы «Комбината цветной печати» (бывшая «Императорская карточная фабрика»)2424
  «Комбинат цветной печати» (в прошлом «Карточная фабрика при Императорском Воспитательном доме») – некогда крупнейший в Царской России и СССР комбинат по изготовлению игральных карт и другой печатной продукции. В 1901 году рабочие участвовали в знаменитой Обуховской обороне. В 2006 году административный корпус и ремонтно-механический цех были снесены. В настоящий момент от фабрики сохранился только главный производственный корпус (в руинном качестве), вокруг которого возведён жилой комплекс «Молодёжный». – Прим. автора.


[Закрыть], что у метро Пролетарская. Рядом – книги и комиксы…

Кстати, именно там я впервые узнал о существовании комикса по мотивам советского мультфильма «Раз ковбой, два ковбой» режиссёра Анатолия Резникова. Мы с ребятами нашли там пол тюка таких брошюр, которые оставалось лишь постранично разрезать.

И первый раз я там наткнулся на издание фантастического произведения Колина Уилсона «Мир пауков». Я надёргал из тюка несколько экземпляров таких книг, которые притащил домой. Книги были с небольшим брачком – заголовки не везде пропечатались, – но для меня это не было проблемой.

В этом цехе обычно работало два рабочих: один – оператор конвейера, по которому куда-то вглубь помещения отправлялось отсортированное содержимое тюков, а второй – это водитель автопогрузчика, который эти тюки раскрывал и погрузчиком сваливал макулатуру на конвейер. Нас они с предприятия практически не гоняли, наверно, сами помнили себя в нашем возрасте, и понимали, как всё это для нас интересно. Или, может быть, мы им были просто до лампочки – это вернее. Но иногда, когда нужно было работать с тюками, на которых мы сидим, они просили нас переместиться в другое место.

В общем, после таких захватывающих путешествий в цех сортировки макулатуры завода «Картонтоль», мой дом почти всегда пополнялся чем-нибудь интересным, будь то книги с комиксами, бутылочные этикетки, или сигареты с газетами и плакатами.

Однако, как я уже писал, это предприятие занималось не только бумагой, но и тканью. Если зайти за бумажный цех с правой стороны, и пойти дальше, то навстречу попадётся помещение, где перерабатывался текстиль, то есть изношенная одежда, ветошь, остатки и некондиция текстильных фабрик и т. п. И там тоже имеют место быть тюки, но уже с тряпками.

Для многих из нас это был настоящий бесплатный секонд-хенд, поскольку в тюках можно было найти стоящие вещи. Но лично я ещё ни разу ничего там для себя дельного не нашёл. Может быть, потому, что я не шмоточник по натуре, и мне это было не столь интересно. Однако некоторые из моих приятелей часто щеголяли в шмотках с «Картонтоли».

Честно сказать, мне этот цех запомнился историей совершенно иного характера, окутанной осенней прохладой, где-то грустной, а где-то весёлой и с хлебным ароматом, но непременно заставляющей задуматься о жизни. Обязательно её вам сейчас расскажу.

Итак, на «Картонтоль» я лазил с разными ребятами своего двора и района. У меня было достаточно товарищей, с кем я проводил годы своего детства и юности: Гавряныч, Бобрик и Рыжий из домов напротив, Киря и Шура из соседнего подъезда и многие другие. И, конечно же, я бывал там с друзьями-одноклассниками, в частности с Саней Крахом и Серёгой Косым. Всей толпой мы туда не забирались – слишком шухерно, – обычно я там был с кем-нибудь одним или двумя из своих товарищей.

И вот, однажды мы с Косым залезли на «Картонтоль» в выходные, когда на заводе работало мало народу, разве что дежурные. Покопавшись в макулатуре и ничего хорошего там не найдя, мы отправились к текстильному цеху.

У тюков, что стояли на улице, мы вдруг встретили парня, примерно нашего возраста, по виду своему это был… беспризорник. Между тем, парень оказался вовсе не диким, каких показывают в кино, и от нас убегать не стал, а наоборот, деловито нам сказал:

– Привет, пацаны! Меня Майкл зовут. Мы тут впятером живём. Мы из детдома сбежали. Пойдём покажу, где мы обитаем.

Было несколько стрёмно идти с незнакомым бездомным мальчишкой внутрь грязного, тёмного цеха, но мы с Сергеем не сдрейфили и пошли.

В цехе, как сейчас помню, мы прошли мимо разных станков, катушек и залезли на неработающий конвейер, тянущийся высоко вверх, почти под крышу. Там в самом углу была площадка метров в десять квадратных, и на этих метрах жили четыре пацана и одна девчонка. На пол были постелены фуфайки и другие тряпки, которых в цехе можно было найти целое море. У стены лежали скомканные тряпичные валики, исполнявшие роль подушек. Рядом – стол, на котором стояли гранёные стаканы с остатками чая, сахарный песок и двухлитровая банка с водой. Под столом я заметил полиэтиленовый пакет, из которого торчали батоны.

– Ребята, будете чай? – спросил Майкл, и тут же повернулся к светленькому пареньку в замызганной куртке-варёнке. – Цок, дай кипятильник.

– Не, спасибо… – стали отказываться мы, но Майкл настаивал:

– Да ладно, пацаны, не отравим. Прыгайте на фуфайки, будьте как дома!

И Майкл засмеялся. Цок принёс ему кипятильник, кустарно скрученный из бритвенных лезвий, и Майкл засунул его в банку с водой.

– Ща всё будет, – приговаривал он. – Кнопа, ну, а ты чего сидишь?

К нам подошла тёмноволосая коротко постриженная девчонка. Лицо её было нарочито серьёзно, но, если приглядеться, то она была фантастически красивой, только с печальными голубыми глазами.

– Булка есть, правда позавчерашняя – подсохла малость, – сказала нам Кнопа, вытаскивая из-под стола пакет с батонами. – Вас как зовут, ребята? Чего тут делаете?

Её тоненький голосок прозвучал нежно, словно колокольчик, и напомнил нам с Косым «Алёнушку» из сказки Александра Роу. Мы с другом переглянулись, и ответили по-очереди:

– Я – Сергей.

– А я – Лёха. Мы иногда бываем на макулатуре – там много интересного.

– Да, а сегодня решили дойти до тряпок.

– А где живёте? – поинтересовался Майкл.

– На Ткачей, – ответил я.

Вода в банке забурлила, и Майкл вытянул кипятильник. Потом Кнопа достала из загашника пачку недорогого индийского чая, насыпала по чуть-чуть в каждую чашку, и залила кипятком.

Меня вдруг стали терзать смутные сомнения, а не подсыпят ли нам они чего-нибудь в чай? Клофелин, например, или пурген. Хотелось процитировать в ответку Ивана Грозного: «Отведай ты из моего кубка!». Но потом пришло контрсомнение: зачем им это надо? Снять с нас шмотки? Или просто поприкалываться? Себе ведь дороже! А куда они потом нас денут? И сами ни куда не денутся – они тут живут. В общем, херня какая-то! Не ссы, Лёха, всё будет хорошо!

– Не ссыте, парни, всё нормально! – будто прочитав мои мысли, вставил Майкл.

И уж совсем меня отпустило, когда Серёга Косой первым отхлебнул из чашки, после чего спросил:

– А вы здесь давно уже обитаете?

– Полгода где-то, – ответил Майкл. – Сначала я и Цок свинтили из «концлагеря», а потом Кнопа и Сид с Мартышкой.

Но я огляделся и обратил внимания, что здесь с нами ребят было только трое. Где же остальные? Майкл это заметил, и поспешил пояснить:

– Сид и Мартышка на рыбалке. Тут, возле элеватора кидают. Скоро уже должны подойти.

Элеватор – это такая высокая башня на берегу Невы, ровно напротив «Комбината хлебопродукции им. С. М. Кирова» (пр. Обуховской Обороны, 45Н). Башня и её окрестности на то время были в заброшенном состоянии, и доступ к пристани возле неё был свободным. Оттуда действительно было удобно закидывать удочку.

Не прошло и десяти минут, как на жилую площадку взобрались два паренька: один долговязый и очень худой, другой коренастый и на две головы ниже первого. Коренастый имел тёмную кучерявую шевелюру, а тощий оказался совершенно лысый. Оба улыбались, таща целлофановый пакет, в котором барахталась рыба, но увидев нас с Серёгой, сразу посмурнели. Они медленно подошли к нам, глядя то на нас, то на Майкла, затем протянули нам руки.

– Привет! Сид, – представился длинный.

– Мартын, – поздоровался коротышка.

Я и Косой пожали ребятам руки и назвали свои имена.

– Это наши гости, пацаны, – заговорил с ними Майкл. – Чай будете?

Пришедшие от чая отказались. К ним подошла Кнопа, и все трое стали возиться с принесённой рыбой, перекладывая её в большую алюминиевую кастрюлю. По всей площадке разлился характерный рыбный запах. Потом Майкл уселся напротив нас, сурово посмотрел мне и Косому в глаза и сказал:

– Пацаны, мы скоро на хлебозавод поедем, что на Площади Александра Невского, там хлеба, булок можно урвать, другой жрачки. Давайте с нами?

Мы с Серым переглянулись, и я пожал плечами:

– Не знаем. В смысле урвать? Это как?

– В смысле стибрить. Лазеечка там одна есть, мы через неё кормимся, продукты себе достаём. Но нужно на шухере кому-то стоять. Обычно Кнопа у нас шухерит, но тогда у нас будет на одни руки меньше. А так вы встанете. Или один из вас, а другой может с нами. В общем, нам нужна ваша помощь. Вы как?

Я и Косой замялись, ведь дело попахивало жареным. Как-то позорно заиграло очко, полезли нелепые отмазки – мы стали бубнить, что мы на «Картонтоль» вообще-то ненадолго, что нас ждут дома родители и т. п. Беспризорники заулыбались.

– Это очень здорово, что кого-то дома ждут родители! – сказал Майкл. – Но нам нужна ваша помощь. А жизнь, она, сука, такая, что постоянно заставляет делать выбор, и твоя дальнейшая судьба часто зависит от того, какой ты выбор сделаешь. Сейчас вы, как трусливые молокососы, можете уйти к своим мамочкам и папочкам, прийти домой, пожрать и сесть на мягкий диван смотреть мультики. Потом вы ещё долго будете вспоминать день, когда вы приссали. А можете остаться и помочь нам, и у нас будет еда. Рискованно, да, но вы ведь тоже рисковали, когда лезли на это предприятие ради каких-то бумажек! Мы ведь не просим вас принести нам денег из дома, обчистить холодильник предков и т. п. Всё по-честноку! И мы вас не заставляем – это не правильно, а я всегда за правильное движение! Выбор за вами.

Мы с Серым почесали свои репы. Вообще-то, пацан говорит верно! Совсем не круто слиться в туман, когда тебя просят о помощи такие же ребята, как и ты. Девчонка ведь с нежным голосочком лезет, не дрейфит! К тому же, это интересно – залезть на хлебозавод! Приключения! Мы с Серым допили в стаканах чай, и хором, не сговариваясь, выпалили:

– Эх, была не была! Погнали!

Вдобавок к тому, что питерская пасмурная погода и без того обкрадывала нас всех на солнечный свет, на улице ещё и начинало темнеть. Мы ехали в сторону Площади Александра Невского всей гурьбой на трамвае «зайцем», уютно расположившись на задней площадке. На одной из остановок, заметив, что мы так и не пробили в компостере проездные талоны, водитель трамвая – пожилая женщина – по громкоговорителю объявила, что ни куда не поедет, пока мы или не заплатим, или не сойдём. Однако под давлением общественности…

– Езжай! Мы-то здесь причём? – нервно кричал какой-то дед-пассажир.

– Поехали, тётя! С тебя, что, убудет? – вторил ему пассажир-дядька.

– Я спешу к больному мужу – он в Боткина лежит! – верещала на средней площадке пассажир-бабка.

…короче, под давлением общественности двери трамвая закрылись и мы поехали. А выходить мы всё равно ни куда и не собирались, так как Майкл сквозь зубы процедил нам всем даже не дёргаться. И было совершенно ясно, почему в этой маленькой «Республике ШкИД»2525
  «Республика ШкИД» – приключенческая, отчасти автобиографическая, детская повесть Григория Белых и Л. Пантелеева о жизни беспризорных детей в Школе социально-индивидуального воспитания имени Достоевского (ШкИД). – Прим. автора.


[Закрыть] Майкл был главным – он был суровым, но справедливым и мудрым вожаком.

Я до сих пор вспоминаю его слова про выбор в жизни, и часто они выводят меня из ступора, когда моя жизнь предоставляет мне возможность что-то выбрать, как русскому витязю на распутье дорог. И выбираю я в итоге то, что сделает более светлым моё будущее, а не настоящее.

Мы доехали до Александра Невского, и вышли, как только трамвай завернул на Херсонскую улицу. Вдоль красного кирпичного забора, за которым находился «Хлебозавод им. 10-летия Октября» (ныне «Каравай»), мы дошли до Херсонского проезда, прошагали по нему метров сто, и Майкл остановился.

– Ну что, братва, за хлебом? – негромко сказал он, посмотрел на нас с Косым и улыбнулся – Через забор перелезаем здесь. Кто из вас двоих на палеве2626
  «На палеве», т.е. – на шухере (разговорное). – Прим. автора.


[Закрыть]?

– Кнопа! – ответили мы с Серёгой опять хором. Это вышло так неожиданно и прикольно, что все рассмеялись.

– Очень хорошо! – одобрил наш выбор Майкл. – Свои ребята! Тогда, Кнопа, ты, как всегда, заступаешь на дежурство. Все остальные – за мной. Условный знак на «добро» – мяуканье, на «шухер» – собачий лай, «как дела?» – утка! Серый, Лёха, запомнили?

Мы кивнули, и Майкл полез на забор. Перекинув через ограду одну ногу, он осмотрелся по сторонам. Убедившись, что ни кого нет, Майкл мяукнул и спрыгнул на ту сторону. Вслед за ним полезли все остальные, в том числе и мы с Серёгой.

Вообще, конечно, на такие подвиги я и Косой шли впервые в жизни, и наше самообладание несколько подрагивало, словно паучок на паутине от порывов ветра. Однако мы держались молодцами – западло было падать лицом в грязь.

Не знаю почему, но лично я испытывал какое-то уважение к этим ребятам, которые нашли в себе смелость удрать из детского дома, где, как я понял, с ними обходились отвратительно. Нашли в себе мужество начать самостоятельную, пусть поначалу и такую несладкую, жизнь. Не знаю, конечно, какая судьба их ждёт в будущем, но такие присутствующие в них качества, как смелость, справедливость и сплочённость обязательно помогут им найти себя на этом трудном пути.

Попрыгав с забора, мы все устремились за Майклом, который уже подбежал к одному из цехов, и махал нам рукой. Майкл стоял рядом с большой вентиляционной улиткой, за которой прятался квадратный люк, ведущий куда-то внутрь цеха. Петли люка слегка скрипнули, когда Майкл открыл дверцу. Он заглянул внутрь, всё осмотрел и издал довольное мяуканье.

Уже через минуту мы все были внутри. В цеху было темно, горел лишь тусклый дежурный свет. Вдоль стен и в центре помещения рядами стояли стеллажи, на которых была выложена разная выпечка. Аромат в цеху стоял такой, что у нас у всех потекли слюни. Косой и я, при этом, ещё и обливались холодным потом, а наши коленки одолевал подлый тремор.

– Так, братва, как всегда: мы с Цоком на склад, а вы по булкам, – отдал команду Майкл. Она означала, что он и Цок идут брать продукты на складе, а все оставшиеся – хватают выпечку со стеллажей.

Как только парни убежали, Мартын достал из своего кармана три целлофановых пакета-майки, два отдал нам с Серёгой, а третий оставил себе.

– Каждый берите в пакет разную выпечку: булочку, батон, хлеб, пирожок, ватрушку и т.п., что увидите. Старайтесь, чтобы поменьше было одного и того же. Как только пакет наполнится – возвращайтесь сюда к люку. Всё, понеслась! Времени у нас не много, – сказал нам Сид и побежал шнырять по стеллажам у левой стены. Мартын устремился к противоположной, увешанной полками стене. Нам с Серым оставалось шмонать стеллажи, стоящие посреди цеха, и мы приступили к делу.

Пакеты наполнились довольно быстро. Я даже и не предполагал, что ассортимент выпечки бывает настолько широкий – в булочных я столько всего ни разу не видел! Куда, интересно, всё уходило? С набитым доверху пакетом я быстренько вернулся в наше исходное место.

И тут случился казус – в цех вошла какая-то баба! Как только дверь открылась, мы все замерли. Наступила гробовая тишина, лишь кое-где раздавалось лёгкое шипение – травил воздух. Я посмотрел на Косого и чуть не заржал – он тоже замер, но во рту у него застряло пол бублика. Вот обжора!

Баба зашла в цех, прошла метра три к электрощитку, чтобы включить свет, но… раздался громкий хлопок – сработала крысоловка. И в ту же секунду истошно запищала крыса. Вслед за крысой заорала баба, и стремглав бросилась обратно. Дверь снова захлопнулась и опять – тишинааа.

Воспользовавшись этим неловким моментом, Майкл и Цок, которые тоже всё слышали со склада, с полными пакетами продуктов метнулись к нам.

– Сваливаем! – прошептал Майкл. – Сейчас она рабочих приведёт.

Мы все быстренько занырнули в люк, прикрыв его за собой со стороны улицы.

А на улице в это время включилась настоящая «серена»! Испугавшаяся криков грызуна тётка стояла в цеховых дверях, и во всё горло басом орала:

– Кооооля! Кооооля! Гена! Слава! Вииитя! Скорее сюда! Крыса! Здесь крыыыса!!!

Из разных дырок к ней выскакивали мужики в фуфайках, некоторые – с палками, они бежали по проезду, и по одному пулей залетали в цех. За последним из них дверь с грохотом закрылась.

На улице около люка мы были в относительной безопасности, так как нас от проезда отгораживала вентиляционная улитка. Нас не было видно, зато мы хорошо обозревали весь нужный нам участок хлебозавода.

– Великолепно! – потёр руки Майкл и улыбнулся. – Путь совершенно свободен!

И пока на участке ни кого не появилось, мы цепочкой перебежали к забору. Майкл три раза крякнул уткой, и из-за забора донеслось тихое собачье лаянье. Майкл поднял руку.

– Ждём, – прошептал он.

Минуты через три за забором громко мяукнуло. Майкл махнул нам рукой, залез на ограду, взял у нас у всех пакеты, отдал их Кнопе на той стороне, и спрыгнул к ней. Наш отряд друг за другом последовал его примеру. Всё, мы оказались на свободе! Осталось отойти подальше от стен хлебозавода, и дело было в шляпе.

По Херсонскому проезду мы вышли на Синопскую набережную к Неве, прошли метров двести в сторону моста Александра Невского, и уселись на берегу передохнуть.

– Большое спасибо, мужики! – сказал нам Майкл, протягивая руку. – Мы сегодня очень хорошо затарились! Любой один пакет можете забрать себе, кроме наших с Цоком, – вы заработали!

Однако мы с Сергеем отрицательно замотали головами.

– Нет, пацаны, не надо, это всё ваше, – ответил Серж. – Нас дома худо-бедно покормят предки, а вам еда нужнее.

– Серёга вот только один бублик умял на месте преступления, но он это не специально, – вставил я, и мы все весело захохотали.

Оставив ребятам пакеты, и пожав всем руки, мы с Косым отправились по домам. Майкл, Цок, Сид, Мартын и Кнопа остались сидеть возле воды, о чём-то друг с другом беседуя. Какие разговоры они вели в тот момент? Какие впечатления мы им о себе оставили? Надеюсь, что хорошие.

На тот момент мне больше всего было жаль расставаться с Кнопой – она мне очень понравилась. Небольшого ростика девчонка, задорно вздёрнутый кверху носик, губки бантиком, небесный голосок… На деле она была совсем не похожа на «божий одуванчик» из сказки! Это была настоящая Ксанка Щусь из «Неуловимых мстителей»! И нужен ли был изнеженный, сытый домосед такой боевой пацанке, никогда не знавшей домашнего тепла, и привыкшей к совершенно другой жизни? Ведь говорят же: сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит.

И, кстати, настоящего её имени я так и не узнал, поэтому пусть в моей памяти она теперь навсегда останется красивой девочкой Кнопой, всегда стоящей на шухере.

После этой истории свои путешествия на «Картонтоль» я оставил, и данный поступок отнюдь не был связан с ребятами из детдома. Просто к тому времени я уже перерос всё это, и у меня появились интересы совершенно другого характера, иные заботы. Однако это приключение имело место быть в моей жизни, и теперь оно непременно заслуживает места в моей книге!