Электронная библиотека » Алексей Доронин » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Метро 2033: Логово"


  • Текст добавлен: 30 ноября 2017, 11:21


Автор книги: Алексей Доронин


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Two lonely people we were strangers in the night… Exchanging glances… – мурлыкал он песню о нежданных встречах в ночи и вечной любви, понимая, насколько сильно фальшивит.


Фура-длинномер перегородила дорогу так, что ему пришлось сойти на обочину, заросшую высохшим кустарником. Под ногами хрустела корочка льда и хлюпала грязь.

Ему неприятно было обходить эту махину, потому что она загораживала обзор. И с обеих сторон к нему можно было подобраться почти вплотную, а он и не заметил бы…

Ружье подрагивало в руке. Адреналин зашкаливал в крови. В ушах стучали молоточки.

Машины, машины, машины. Здесь в них не было мертвых. Все люди вылезли тогда, в день катастрофы, и ушли, чтобы найти последний приют в другом месте.

А вот и забор Станции техобслуживания. Надо же, как быстро он до нее добрался.

Он прошел мимо заправки, пнул ногой пустую канистру, которая загрохотала и покатилась под уклон в овраг. Сделал он это нарочно: если кто-то там есть, двуногий или четвероногий, пусть выходит сейчас, а не сидит в засаде.

Но встречать его никто не вышел.

«Даже тут я никому не нужен, хе-хе».

Прошел мимо нескольких ремонтных боксов. Раньше здесь регулировали развал-схождение, меняли колеса, делали тюнинг. Один из этих боксов и использовали охотники.

Вот впереди показалось кафе.

Перевернутая шашлычница, разбитый уличный холодильник, где раньше стояли напитки. Реклама кока-колы. Ветер, терзающий остатки навеса. Разбросанные пластиковые стулья и битые стеклянные бутылки.

В свете фонаря мелькнула вывеска.

«У Арама. Шашлыки и шаурма. Всегда из свежего мяса

А вот и пикап. Машина стояла на выложенной плиткой площадке.

Биолог узнал бампер и мощные прожекторы на крыше.

Фирма «Никитич и сыновья» – до войны вообще не существовавшая, а потому незарегистрированная, – подвергла пикап интенсивной переделке. И поскольку нормального бензина вокруг было днем с огнем не найти, они перевели двигатель на этанол. Теперь машина была таким же алкоголиком, как сам старик.

Фары не горели, но в салоне светился один тусклый огонек.

Дверцы были распахнуты. Рядом лежал измазанный кровью брезент.

А в кузове… Николай сначала принял это за тушу коровы, но, приглядевшись, он увидел…

Затаив дыхание и чувствуя, как от ужаса мороз по коже подирает, биолог смотрел на существо, которого просто не могло быть здесь в принципе.

На нашей планете такое создание могло существовать – ходить, летать или плавать – только в кайнозойскую эру. Огромный остекленевший глаз, казалось, следил за человеком. Кожистые крылья, в которых виднелись полные запекшейся крови пулевые отверстия, были сложены и смотаны металлическим тросом. Через борт свешивалась покрытая чешуйками лапа, которая была увенчана несколькими острыми когтями, как у гигантской курицы.

Борис и Алексей – ребята были не маленькие, но и втроем братья Колосковы не сдвинули бы с места эту тушу, не говоря уже о том, чтобы дотащить сюда, не будь у них машины с лебедкой в кузове.

Там, где у существа должна была находиться грудная клетка, виднелись голые ребра. Будто кто-то вырывал из нее плоть целыми кусками. И второй лапы не было. Торчала только бедренная кость и пучки сухожилий.

Хотя шкура – Малютин не проверял, но готов был поспорить на свой обед, – была почти как у носорога.

Биолог увидел, что ручка дверцы пикапа вымазана кровью.

И тут оцепенение как рукой сняло.

По снегу от самого бампера шел след, будто кого-то или что-то волочили в сторону закусочной Арама.

Со стороны кустов хрустнула ветка. Тихо, но отчетливо. В самом кафе что-то бумкнуло, будто кто-то тяжелый спрыгнул на пол.

И тогда инстинкт наконец-то победил и взял под контроль тело, отобрав рычаги управления у неадекватного разума. Николай побежал с такой скоростью, как не бегал даже в восемнадцать, когда его отправляли от института на соревнования.

Разум словно помутился, а взгляд бесстрастно фиксировал творящееся вокруг. Малютин перепрыгнул через что-то, до боли похожее на цепочку следов, отчетливо проступающих на свежевыпавшем снегу.

– Твою мать! Твою…

Он не заметил, как добежал до подъездной дороги, лавируя среди машин-статуй.

Десяток раз ему казалось, что он слышит позади себя тихие шуршащие шаги и чье-то тяжелое дыхание. Но невозможно было это проверить, не остановившись.

А вот и «Мирный»: дорожный знак, говоривший о том, что здесь находится населенный пункт.

К стене он подбежал, уже выдыхаясь. Прыжком заскочил в ворота и понесся дальше. И только оказавшись внутри периметра, Николай заставил себя остановиться и пройти остаток пути шагом.

Его впустили на Склад по условному стуку и сразу же накинулись с расспросами.

– Я не знаю, что там, но явно что-то было… Их нет. Ни живых, ни мертвых. Туша убитой птицы в кузове… частично разобрана. Это и правда гигантская тварь. Если взять тележку… или санки… можно привезти утром. Это килограмм сто свежатины. Если ее вообще можно есть. В чем я сомневаюсь. Я вообще не думаю, что стоит туда возвращаться, – пытался внятно рассказать о случившемся Малютин.

И тут он хлопнул себя по лбу.

Не говоря ни слова, он развернулся и направился в шлюз.

– Я сейчас, – бросил на ходу Николай. – Ждите.

Он вспомнил, что не закрыл ворота.

Нельзя было оставлять их открытыми. Что бы там ни произошло, Дед не врал. И пацаны его не сами ушли.

– Ты куда? – крикнул ему вслед Василий.

Но Малютин не ответил. Грохнув посильнее дверью шлюзовой камеры, он во второй раз выбрался в промозглый осенне-зимний вечер.

Уже на подходе к стене он почувствовал: что-то не так. Дверь!!!

До этого она была распахнута, а сейчас – приоткрыта.

И почему-то все волосы на его голове, а с ними волоски на коже встали дыбом при приближении к этой черте. Почему-то ему хотелось убежать как можно быстрее. И если возле станции его охватил вполне объяснимый, разумный страх от увиденного, то здесь это был иррациональный ужас от не-увиденного. Будто налетел порыв ледяного ветра и пробрал до костей – так, что ни следа не осталось от былого пьяного бахвальства.

Чего ему только стоило пересилить себя, сделать последний шаг и протянуть руку. Но и тут он не смог, как хотел, спокойно закрыть ворота. Вместо этого он взялся за ручку, дернул и потянул на себя, но его трясущиеся руки долго не могли запереть задвижку. Это была не «герма», а обычная стальная дверь.

Наконец, замок закрылся. В последний миг Николаю показалось, что с той стороны на дверь осторожно надавили, будто проверяя.

Ему показалось, что он слышит что-то: то ли свист, то ли щебет, то ли горловой клекот, но очень тихий, на грани слышимости.

«Может, я схожу с ума? И мне уже мерещатся и следы, и черт знает что?»

Но почему-то он мог теперь спокойно стоять, только если прижимался спиной к стене, а никак иначе. Даже если это был безопасный внутренний двор поселка. Ему хотелось иметь максимальный обзор.

Он буквально заставил себя отлипнуть от стены и зашагать к Складу.

– Что случилось? – спросила его Марина, когда он, тяжело дыша, снова зашел в хранилище. – На тебе лица нет.

Все взгляды были направлены на него, все ждали его рассказа.

– Да так… ничего. В кузове действительно лежит мертвая тварь с крыльями. Такая «злая птичка» размером с корову. Ее сначала застрелили, а потом выпотрошили и расчленили. А братцев нету нигде. Можете утром сходить сами и проверить.

Он почувствовал ломоту в висках. К горлу подступала тошнота.

– Я иду домой, – объявил Малютин. – Болит голова. Я сегодня достаточно пользы принес человечеству… ик! Дальше давайте без меня.

Уже не скрываясь, он снова выпил приготовленные Васей для себя сто грамм и съел деликатес – три вареные тепличные картофелины.

– О том, что ты видел… никому, – последнее, что сказал ему Семеныч. – Мне еще паники не хватало. Всё, иди.

Опьянение и слабость в ногах нахлынули как-то внезапно.

После дежурства на вышке… После смерти и похорон сумасшедшей бабки… После кладбища и истории полоумного строителя вертолетов…

После все этих катакомб… тетрадрахм… ах, да гекатомб – вспомнил он нужное слово – на видеозаписи…

После загадочного появления старика и не менее загадочной пропажи его сыновей – не сопливых пацанов, а здоровых лбов, каждый из которых самого Николая мог в бараний рог скрутить…

После одиночного похода к кафе и вида всей этой кровищи…

«Если они были там, то им уже не нужна моя помощь. Совсем не нужна».

После страшно-гнетущего напряжения от того, что было там за дверью… даже если там была только пустота…

После всего этого не грех ужраться вусмерть, а он ограничился только еще одной стопкой. Все-таки он был бывшим ученым, а не сельским алкоголиком.

Он думал, что на морозе его отпустит, в голове прояснится, но стало только хуже. Не прощаясь ни с кем, Николай вышел и побрел по «трубе» к дому, надеясь, что ноги успеют его донести туда прежде, чем подкосятся. Хотя тело все больше принимало положение Пизанской башни. Он буквально бежал, держась за стенку. Странно: все-таки не на голодный желудок пил.

А вот и его клетка. Home, sweet home. Его панцирь, его раковина улитки, куда он уползал всякий раз, когда люди и жизнь слишком сильно тыкали его прутиком.

***

Он уже подходил к своему порогу, когда увидел, что в доме Тимофеевых включен свет и широко распахнута шлюзовая дверь. Собаки нигде не было.

Любопытство – проклятая вещь, которая никогда не доводит до добра, включилось раньше, чем он успел подумать. Заглянув внутрь, Малютин увидел что-то красное на полу, и что-то, чего не должно было быть на стене. Оно стекало, как тягучий клей.

Отпрянул… И в этот момент его едва не сбили с ног.

Загрохотали ботинки и сапоги. Он увидел людей, причем они были не в ОЗК, а в обычных куртках. Двое из них тащили третьего, заломив ему руки. Четвертый – Николай узнал в нем Жигана – нес в вытянутых руках топор.

– Что за кипеш? Пожар, что ли? – спросил недоумевающий биолог.

– А, это ты, Микроскоп. Какой-то долбанутый день… Тимофеев жену зарубил. Идем его старосте сдавать.

– Да ты что? Топором? Насмерть?

– Наповал, прямо между глаз.

«И еще на одного человека меньше стало. Эдак скоро нас совсем не останется», – промелькнуло в мыслях у Малютина.

– Вот к чему супружеская жизнь приводит, – вслух сказал он и добавил, не обращаясь ни к кому:

– Вот видишь, Марина. Как хорошо… умеешь… ик! Держать дистанцию.

Мысли его уже потекли, поэтому он не стеснялся держать душу нараспашку перед чужим и неприятным ему человеком – первый признак.

Но Жигану было, похоже, не до шуток.

– Он отпирается. Несет какую-то туфту. Говорит, что йети видел. Йети! Снежного человека. И не одного. Прикинь? «Эти» – так он его называет. Как убивал, не говорит. Мы его почти голым, в майке и труселях, на улице поймали. С топором. Сейчас его заперли в сарае. Где раньше косилки и мотоблоки стояли. По виду – «белочка», но он трезвый, как стекло… – Жиган принюхался и усмехнулся. – Не то что ты… профессор. Вон как перегаром несет.

– Да я только сто грамм… Там у ворот на меня что-то накатило. Как будто пиявка к мозгу присосалась. Тянет и тянет… От этого и хреново. Алкоголь ни при чем.

– Ага, знаем мы. Сто плюс минус литр. Пиявка… Иди отоспись. А то свалишься на улице – и хана. Воспаление легких. Вон как погода шепчет…

– Да ты прям мать Тереза и папа Римский в одном флаконе. Все, как говорят пассажиры, – я на боковую. Разбудите меня, если будет конец света. Новый.

Придя, наконец, домой и отгородившись от мира непроницаемой перегородкой, Малютин тут же бухнулся на кровать, которая жалобно скрипнула под его весом. «Проклятый матрас совсем продавился», – буркнул он про себя.

Он укрылся тем же старым одеялом, сунул под голову подушку, из которой лезла набивка. Простыня была, как и все вещи, потрепанная и застиранная. Общая прачечная в поселке худо-бедно работала, а бытовая химия, которую они добывали во время рейдов по супермаркетам Сергиева Посада, хоть и потеряла половину своих свойств, но еще была годна.

Уснуть ему удалось не сразу, несмотря на выпитую порцию aqua vita (перорально, как говорят фармацевты) и таблетку снотворного, которое вообще-то не стоило мешать со спиртным. Да в любом случае, нечто, произведенное в 2012 году, пить в 2033-м было нежелательно.

Когда он растянулся во весь рост, голова его уткнулась в острый край какой-то вещи. Малютин матюгнулся. Рукой он нащупал мешающий предмет, которым оказался дневник в кожаной обложке и в твердом переплете – тот самый, из тайника в подвале.

Скупо и сжато эта маленькая книжка рассказывала историю человека, вся жизнь которого была подчинена правилам, инструкциям и прочим нормативным документам.

Николай читал ее не подряд: иногда пропуская абзацы, а иногда целые страницы, когда становилось скучно и шли занудные перечисления инвентаря, запасов и ничего не говорящих имен.


«15 июля 2013 года.

Сегодня десятый день, как нас разместили. Нашу семью и еще человек пятьдесят. Все с завода, где я работаю. Обживаемся. Те, для кого поселок предназначался, не успели. Майор, который вел грузовик, сказал, что привезут еще людей. Ждем».


«31 июля 2013 года.

Не вернулись и не привезли. Мы последние. Теперь уже точно. Целый день дожди. Зато в небе со стороны столицы больше нет огней. Думаю, если бы мы были на открытом месте, нам был бы конец. Жена и дети нормально. До сих пор не верят, но нормально».


«7 августа 2013 года.

Москвы нет. Ни самолета, ни машины уже сколько дней. Последний самолет был в первый же день. Я своими глазами видел, как он упал за лесом. Последние машины (военные) проехали неделю назад. Больше ни с запада, ни с востока – никого. Ясно, что никто за нами не придет в ближайший месяц. Но в остальной России должны были остаться центры власти. И они придут за нами рано или поздно. Надо только продержаться. Продукты есть. Вода есть. Даже лекарства есть».


«1 марта 2014 года.

Сегодня я понял, что это за поселок. С трудом, но нашел документы, в которых говорится, что его строили для размещения защищенного пункта управления проведением спасательной операции. То есть кто-то еще год назад (или больше) знал, что эта война начнется. Но видимо, никто из них не добрался».


«2017 год.

За что? Почему? И как теперь жить? Только ради дочки…»


Николай сначала не понял, к чему относится эта запись, но вспомнил дату на могильном камне, и вопросы отпали. После этих слов на бумаге через всю страницу была проведена по линейке жирная черта красной ручкой. Следующая запись тоже была короткой. Их разделяло всего две строки, но между ними пролегла дистанция в два года.


«Я знал, что она уйдет. Надеюсь, вы вместе там. Простите меня (2 сентября 2019 г.). Я к вам приду. Я же обещал. Остались только кое-какие дела здесь. До остальных мне дела нет. Должен узнать, что там в Москве».


Вот так. Уже почти все ясно. Он не смог их спасти, хотя очень пытался. Они все равно умерли. То ли от болезней, то ли еще от чего. Так бывает. Да на самом деле не бывает иначе. Жизнь – не фильм из Болливуда с хеппи-эндом, где все поют и пляшут.

Но и это не подорвало дух человека. У него хватило сил привезти, починить и заправить беспилотник. Наверно, он действовал, как механизм.

И после этого он прожил достаточно долго. И другие жители в поселке оставались.

Ведя взглядом вдоль аккуратных строк, Малютин дошел до последней фразы:


«2024 год, август.

Все ушли. Пойду за ними, может еще сумею догнать… Хотя, может, это они правы? И знают то, чего не знаю я? Через пару дней напишу».


Больше записей не было.

Но Малютин не успел это осознать, потому что провалился в сон, как в какую-то болотную топь.

***

Они шли вдвоем посреди по-летнему одетой толпы, по нагретому солнцем тротуару. Мимо проносились автомобили.

– Пошли, пошли, быстрее! – звала и увлекала его за собой она.

Он услышал доносящуюся откуда-то музыку. Играла незамысловатая мелодия, похожая на звучание шарманки.

Они оказались в узком переулке. Мелькали витрины маленьких магазинчиков. На клумбах и прямо на балконах росли красивые цветы. Художник с мольбертом рисовал портреты людей. Играли уличные музыканты.

Она тянула его за руку, они почти бежали.

– Скорее, а то закроют, и мы не успеем к началу!

Он почувствовал запахи сладкой ваты, попкорна, жарящихся гамбургеров. Почему-то он понял, что это были именно гамбургеры, а не шашлыки или что-то еще.

Течение толпы вынесло их к железным воротам. Он не любил такие сборища, но тепло ее руки успокаивало и позволяло мириться с этим неудобством.

Музыка так гремела басами, что слова развеселой мелодии было сложно разобрать.

Он попытался вспомнить, как называется этот парк развлечений, но не смог. Наверное, это был какой-то временный, разбитый здесь на лето. И что за цирк приехал сюда на гастроли? Кругом висели афиши, на них – львы и обезьяны, всадники с саблями и женщины в перьях.

Повсюду были раскинуты шатры и павильоны, стояли палатки и лотки.

У ворот Губка Боб и Шрек приставали к людям. Дети радовались, улыбались даже взрослые.

– Давай сфотографируемся, – предложила она, дергая его за рукав, совсем как маленькая девочка.

– Да ну. Это какие-нибудь таджики. Или неудачники. Мне шеф так и говорит: не будет продаж – пойдешь в ростовом костюме детей развлекать.

Надула губки.

– Какой ты злой. И неласковый.

Вот так. А он хотел всего лишь пошутить.

– Это я-то неласковый? Да ты не представляешь, насколько я ласковый. – Он попытался включить режим «флирт», но получил полный негодования взгляд.

«Ну что за талант у меня – все портить? Спокойно, брат, спокойно. Попытка номер два. Вспомним опыт бывалых. Надо сказать что-то важное».

Но слова путались. И встали комом в горле. И застряли на языке.

– Слушай, ты мне нравишься. Выходи за меня, – выпалил он все-таки.

На секунду она опешила. Потом рассмеялась. Но не жестоко, а тепло и ласково.

– Самое необычное признание в любви. Поверишь, если скажу, что оно первое?

– Не поверю. Ты наверняка получала их десятками.

– Нет. – Ее улыбка в этот момент стоила того, чтоб захотелось смотреть на нее вечно.

– Я хотел подарить тебе одну… одно… – Он сунул руку в карман джинсов.

«Черт побери, я всего лишь косноязычный кандидат наук, а не ловелас. Да где оно потерялось? Ага… вот».

Пальцы нащупали бархатный футлярчик.

Он уже собирался было открыть его, когда тот, словно живой, рыбкой соскользнул с ладони! И полетел через ограждение куда-то вниз, куда вела выложенная мрамором лестница.

«Откуда тут, черт возьми, эта лестница?»

– Я сейчас. Только достану.

– Подожди. Не уходи! Пойдем поищем вместе.

– Я быстро, любимая. Будь здесь!

Он выпустил ее руку. Их пальцы расцепились.

Бросив на нее последний взгляд – она в своем длинном белом платье стояла возле кассы, под оглушающей музыкой, глядя на него большими и почему-то полными страха глазами.

Он тоже почувствовал тревогу. Будто повеяло холодным пронизывающим ветерком, а к сладким ароматам этого вечера примешались запахи гари и гниения. Но люди вокруг словно ничего не замечали: все так же обнимались парочки, все так же смеялись и бегали дети, запивая мороженое газировкой.

Среди толпы ходил клоун со связкой рвущихся в небо воздушных шаров, похожих на гроздь ягод. Почему-то и он, и его шарики выглядели не милыми, а зловещими.

Огромный полотняный шатер передвижного цирка сверкал огнями. Аттракционов было столько, что от них рябило в глазах: качели, лошадки, надувной замок, электромобили, паровозики и самолеты. А чуть поодаль возвышалось большое колесо обозрения. Но от всего этого его вдруг замутило, закружилась голова.

«Как они могли так быстро всё собрать? Такие огромные сооружения. Еще вчера тут ничего не было».

Здесь же был и художник. Но на последней картине, которую он усердно торопился закончить, был кричащий человек, как на известной работе Мунка, – из глаз текли красные слезы, и город на заднем плане горел. Огонь этот выглядел так, как будто его нарисовал ребенок.

Все его мысли занимала бархатная коробочка. Он побежал. Быстрее. Быстрее.

«Только бы найти эту проклятую штуку… И откроются ворота в дивный мир, где водопады света и радости. Где новые страны и города, в которых мы не были, но побываем вместе. Чудесные острова, лагуны, водопады, джунгли с райскими птицами и огромными бабочками, рисунок на крыльях которых похож на россыпь драгоценных камней. Чертова коробочка, ну где она?.. Только бы найти… Только бы не ушла…»

Он спустился по лестнице вниз. Там, внизу, было прохладно и темно, и давали тень развесистые деревья, совсем не московские, совсем не характерные для умеренного пояса. Он все еще видел над собой небо, но теперь оно казалось нарисованным на своде пещеры. Тут на тропинке, вымощенной желтой плиткой, он увидел коробочку и побежал к ней. И в этот момент его едва не сбили с ног.

С радостным хохотом мимо пробежала стайка детей и подростков. Они топали по асфальту, как слоны в цирке. Кто-то из них задел ногой в кроссовке коробочку… и его подарок полетел в сторону от дорожки, в густую траву…

Он кинулся туда, под сень деревьев, но вместо травы там оказалась глубокая яма, и он начал падать… И падал, и падал, мимо корней деревьев, похожих на жирных червей. Уже внизу, подняв глаза, он увидел, как квадрат неба стал кроваво-красным.

И тут все исчезло и сменилось привычной картиной – черным потолком, навалившимся сверху, как крышка гроба. Николай проснулся.

За окном шел дождь. Темноту то и дело прорезали вспышки молний. Гроза была где-то далеко. Грома слышно не было – стекло заглушало все звуки, кроме очень близких. Раньше такое буйство стихии бывало только после жары, но теперь климат словно сошел с ума. Теперь биолог не удивился бы и северному сиянию над Москвой.

Атмосферное электричество могло найти выход в любой день.

Он щелкнул выключателем, но светлее не стало.

Зрение было не в фокусе, глаза покрылись соленой коркой, как будто он рыдал всю ночь.

– Да что это такое со мной? Не было ничего!!! И день тот прошел не так. Балаган был дешевкой. Акробаты-негры – такие, будто их в наркопритонах набрали. И животные – полудохлые, просто блохастые чучела. И солнце жгло. И тошнило от гамбургера. И дети были противные. И подарка не было… И я ей ничего не предлагал. Думал, успею еще. Время есть.

Он повернулся, потому что колола в бок пружина и сильно болела затекшая нога. На светящемся циферблате часов было 01:25.

И от всего сна остался в голове только топот бегущих ног.

«Топот? Да что стряслось? – подумал он, а потом его осенило: – Это было снаружи».

В ту же секунду по двери начали колотить чем-то железным.

– Кто там? Какого рожна вам надо? – биолог подошел к переговорному устройству.

– Малютин, вставай! – Он узнал голос Льва Тимофеевича. – Беда! Ты что, бури не слышал? Провода порвало в нескольких местах. Ветряки поломало. Вся деревня осталась без электричества. Фильтровентиляционные камеры еле работают. Даже проводной связи теперь нет. И Василий куда-то пропал. Семеныч сказал всем собираться в Клуб. До утра пересидим, а утром чинить будем.

«Так вот почему так тихо. И душно…»

Только сейчас Малютин понял, что лампочка не горит. Просто его глаза привыкли к темноте, и им хватало света от зарниц за окном.

Но в интервалах между вспышками было темно – хоть глаз выколи.

Двадцать лет никакая техника без сбоев и ЧП прослужить не смогла бы. Вот и энергоснабжение поселка приходилось чинить и латать из подручных материалов. И если без освещения еще как-то можно было бы жить, обходясь керосинками или даже свечками, то без работы ФВК они остались бы без чистого воздуха. И хоть вдыхать ту смесь, что называлась атмосферой, было не смертельно, – накапливать свою годовую дозу никто не хотел.

Проклиная все, биолог начал одеваться, матерясь и путая штанины и рукава. Виски ломило, во рту был мерзкий привкус кошачьего туалета.

Когда он открыл дверь, никого снаружи уже не было. Откуда-то из центра поселка доносились крики и возбужденные голоса.

Темень была такая, что даже в «трубе», где практически невозможно было свернуть куда не надо, он почувствовал дискомфорт и страх: тонкий пластик – плохая защита от того, что могло быть снаружи.

«А что там может быть?»

Он уже хотел идти в сторону Клуба, когда услышал жалобный крик.

Николай прислушался. Но услышал только стук наполовину оторванного от крыши соседнего брошенного дома листа железа да далекие раскаты грома, похожие на канонаду.

«Показалось?»

В этот момент крик прозвучал снова. Он доносился из хозяйственной постройки, желтая облезшая стена которой выделялась на фоне серых домов.

– Выпустите меня. Я не убивал никого! Это они. Эти…

С Тимофеевым Николай особо не общался. Но Малютин знал, что этот человек, тихий и незаметный, души не чаял в своей жене, с которой познакомился и сошелся уже здесь. Детей у них не было – и это было разумно.

– Да как я открою? Ключ у Семеныча. Я возьму его и вернусь, – громко сказал Николай.

Нечего было и думать о том, чтобы взломать оббитую железом дверь с врезанным замком. Не сумев сказать больше ничего ободряющего, биолог побежал за остальными. Услышав, что он уходит, пленник начал кидаться на дверь, как безумный. И когда Николай уже скрылся за поворотом «трубы», тот все еще бился об нее, как раненый зверь.

***

К 2:00 в Клубе собрались почти все – заспанные и напуганные.

По предложению Малютина окна первого этажа забаррикадировали мебелью. Вернее, баррикадировать, двигая тяжелые шкафы по полу, пришлось ему одному – с минимальной помощью от других.

Кто-то посмеивался над ним, кто-то просто пожимал плечами.

Собственно, клубом – в том смысле, какой их поколение привыкло в это слово вкладывать, – здание не было. Снаружи оно, обшитое каким-то особым материалом, который не опознал даже опытный отделочник, выглядело вполне современно, внутри же это был типичный сельский дом культуры: столовая, актовый зал на первом этаже и несколько тесных кабинетов, обставленных староватой, но прочной мебелью, на втором.

Ни в одном другом здании собрать всех жителей было невозможно. Разве что на Ферме, но там не было даже лавок – не на голой земле же людей размещать.

В актовом зале они все и собрались. Это было похоже на профсоюзное собрание или встречу тех, кому за сорок. Нарушала картину только кучка детишек, которым отвели отдельный уголок зала под присмотром Льва Тимуровича и нескольких мамочек.

Семеныч, сидевший в кресле на сцене, пересчитал еще раз всех по головам. Оказалось, что шестерых не хватает. Вернее, троих, если не считать Лёхи, Бориса и запертого Тимофеева.

Отсутствовали Вася, Надя – женщина, работавшая на Ферме, – и мужчина, оглохший после воспаления слухового нерва.

Слабослышащего скоро нашли и привели. Он жил неподалеку от Клуба и просто не услышал сигнала тревоги. А женщина будто в воду канула. Как и Василий.

– Нам, как в сказке, надо ночь продержаться, – объявил Семеныч, раскуривая очередную сигарету. – Тут мы в полной безопасности. Утром, как рассветет, все мужчины возьмут инструменты… и оружие. Мне тут все уши один умник прожужжал про тварей из темноты… – Он покосился на биолога. – Так уж и быть. Прочешем весь поселок. И найдем посторонних – если они есть. Хотя я в них не верю. Пока все происходящее вполне объяснимо и без тварей.

Никто из зала не возразил. Все молчали. В такую минуту каждому хотелось сбиться, как овцы, в кучу. Даже деда Никитича положили здесь же, на раскладной кушетке.

Малютин сидел отдельно от других, развалившись сразу на три сиденья. Когда он попытался заикнуться про Тимофеева, староста отмахнулся от него, как от надоедливой мухи:

– Ничего с ним не сделается. Целее будет. Там дверь крепкая и окно заделано.

«Окна! – От этой внезапной мысли биолог подскочил, как подброшенный катапультой. – Кто-то должен следить за окнами второго этажа. Ну почему они такие бараны?»

– Так-то лучше. – Староста отложил отвертку и перестал ковыряться в приборе, который стоял перед ним. – Пока Вася не нашелся, ремонтом занимаюсь я сам. Глаза боятся, а руки делают. Уже починил громкую связь.

Он нажал на кнопку, включая переговорное устройство внутренней радиосети. Шнур тянулся к стоящему чуть поодаль генератору, который урчал, как огромный кот.

– Внимание! – произнес он в микрофон непонятно кому. – Проверка связи! Проверка связи!

И уже протянул руку, чтобы отключить радиосеть, когда все услышали на том конце провода чье-то сбивчивое дыхание.

Звук доносился из стоящего рядом на полу динамика.

– Меня кто-нибудь слышит? Ребята… Люди… Отзовитесь… Кто-нибудь! Я боюсь. Там кто-то ходил за окном…

Это была Надежда. Та самая, которая не пришла с Фермы. Вообще-то к сельскому хозяйству она имела мало отношения, а до войны работала секретаршей. Малютин ее считал истеричкой, но признавал, что бывают дамочки и хуже.

– Солнышко, успокойся, – староста заговорил как заправский психолог. – Никто тебя не тронет. Ты где находишься? На Ферме?

– Д-да. Была в оранжерее, потом все ушли. А я не видела…

– Они, такие-сякие, тебя забыли. Я уже отправил Максима и Петровича за тобой.

Врал, чтобы успокоить. Никого он еще не отправил.

На том конце провода возникла пауза. Потом они услышали звук, похожий на глухой удар по металлу. За ним последовал еще один, будто били в корабельный колокол.

– Быстро вы добрались… – скороговоркой затараторила женщина. – Пойду открою.

– Мы не… – Староста не успел договорить, потому что из динамика донесся скрип, с которым обычно поворачивался плохо смазанный штурвал гермодвери. Потом – звук, похожий на одинокий всхлип, и шум от падения, будто перевернулся шкаф. Еще Николаю послышалось какое-то ворчание. А дальше была тишина, которая могла быть только при обрыве провода или отключении станции на том конце.

Несколько минут они ждали.

– Бред какой-то, – сказал, наконец, староста, отключив переговорное устройство. И Малютин был с ним на этот раз солидарен.

– Надо сходить за ней, – поднялась с места Марина. – Вы вообще люди или нет? И за Тимофеевым тоже. Это не он убил жену. Тут и слепому ясно.

– Как же вы меня достали, гуманисты… – Лицо старосты скривилось. – Я тут отвечаю за сотню человек. И должен из-за двоих всех под угрозу ставить… Ну хорошо. Мы сходим за ними. Подозреваемого запрем здесь, в кладовку.

– Максим, – староста повернулся к своему помощнику. – Идите вместе с Петровичем и Николаем на ферму. Посмотрите, что там. А по пути назад заберите нашего убивца. У него руки связаны, но все равно – будьте осторожны.

Он так ничего и не понял.

Малютин, когда до него дошло, куда ему предлагают сходить, поежился. От его недавнего боевого настроя ничего не осталось. Он проспался, винные пары выветрились, и теперь ему не хотелось быть разделанным, как туша той гигантской птицы. А еще ему не давала покоя форма следов.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации