Текст книги "Сорок дней спустя"

Часть 1
Дети подземелья

Но ты заперт на жизнь, снаружи.

И богами с небес

Не обнаружен…

«Где?» Группа «Шмели»

Глава 1. Полночь, XXI век

Неспешной чередой тянулись дни. Медленно, будто резиновые. И каждый был неотличимо похож на предыдущий. Сплошной День сурка.

Незаметно подкрался черед отметить четыре декады с момента их заселения в убежище. Сороковины. Отметить… Разве что фломастером в календаре – обвести черным кружком: вот сколько протянули, не сдохли. Достижение.

Время шло, а убежище, выстроенное когда-то для НИИ нанотехнологий (который лишили бюджетных ассигнований и тихо прикрыли, продав здание под мебельный магазин еще до сдачи защитного сооружения в эксплуатацию), где пять тысяч совершенно посторонних человек нашли спасение сначала от ядерной, а затем от климатической катастрофы, оставалось все тем же.

Медленно проедался запас продуктов, реквизированных со склада ИЧП «Мухамедзянов». Так же собирались раз в день совещания в пункте управления, хотя после свертывания поисково-спасательной операции они стали менее напряженными. Так же в урочное время выстраивались очереди возле пунктов раздачи продуктов и питьевой воды. Правда, норма последней была чуть урезана, и суп самому уже было не сварить, да и чаю не выпить. Но с этим свыклись, а одиночные трапезы давно сменились коллективными.

Сергей Борисович Демьянов, майор в отставке, по-прежнему был фактическим начальником убежища и всю ответственность нес на своих плечах. Бывшему генералу МЧС Прохорову, за которым закрепилась должность (или титул?) коменданта, осталось только подписывание бумажек… Да тот и не жаловался. Организатором он был никаким, а за эти полтора месяца пропил и последние мозги. Поэтому его вполне устраивали вечера в подземном «кабинете» в компании с бутылкой. Его терпели – он представлял собой осколок государственной системы, а значит, мог пригодиться, если эта система еще жива и разыщет убежище. Хотя в это верилось все меньше, поэтому полезность генерала все чаще оказывалась под вопросом.

Короче, все было по-прежнему. Немного изменились только люди, их отношение к происходящему. То, что вначале казалось катастрофой, стало рутиной. Человек – упрямая скотина и в любой ситуации пытается убедить себя, что все нормально. Вот и люди притерпелись, хоть вначале считали, что после таких событий их жизнь никогда не войдет в колею. Но поди ж ты… Про панику и истерику давно забыли. Когда жизнь действительно схватит за жабры, не будешь рвать на себе волосы и посыпать пеплом плешь. На это у организма не останется энергии.

А положение их было «привычно критическим». Демьянов вспомнил, как пять дней назад бывший инженер водоканала, а ныне зам по водоснабжению с кислой миной доложил на собрании, что без капремонта скважина протянет от силы четыре месяца при самом шикарном стечении обстоятельств. Мол, какие-то уроды хорошо погрели руки при строительстве убежища, поставив на него водозаборное оборудование, наполовину выработавшее свой ресурс. И неизвестно, какой из узлов откажет раньше – насос или аппарат обеззараживания и фильтрации. А если один из них накроется, своими силами поломку не исправить. Естественно, четыре месяца – это условный срок. Случиться это могло хоть завтра.

В ответ на закономерный вопрос коменданта «Как быть в таком случае?» Демьянов выдал дежурное: когда припрет, они стройными колоннами отправятся на постоянное проживание в деревню N.

Уточнять детали он не стал. И никто, слава богу, не стал выпытывать: кто их там ждет? Как они перевезут людей, продукты, где будут брать банальный уголь с дровами для печного отопления? Где брать воду, как очищать ее? Наверно, каждый понимал, что ответа нет.

Майор был спокоен как скала. Се ля ви. Четыре месяца, значит, четыре. Для него этот срок казался таким же невообразимым, как миллион лет.

Эти дни выдались бедными на события. «И слава богу, – думал Демьянов, – хороших новостей ждать неоткуда». Происшествий было мало, и ни одно из них не выходило за рамки все той же рутины. За последнюю неделю умерли девять человек, в том числе один от лучевой болезни. Трое родились. Ни плохое питание матерей, ни врачи, привыкшие философски относиться к смерти, не смогли этим троим помешать.

Когда все начиналось, Сергей Борисович не думал, что проблема нежелательных беременностей принесет много хлопот, учитывая совокупный эффект облучения, дефицита витамина D, гиподинамии и плохого питания. Но две трети укрываемых находились на пике репродуктивного возраста, причем гораздо больше, чем сохранившихся семей, было пар, стихийно образовавшихся после заселения. Вряд ли людей можно было винить в этом.

Не желая полагаться на хитрый механизм регуляции численности, который якобы отключает инстинкт размножения в неподходящих для того обстоятельствах, Сергей Борисович предпринял меры. В ближайшем будущем этот инстинкт понадобится им, чтоб сохраниться как вид, и на него нельзя будет накладывать ограничения (про аборты придется забыть навсегда). Но пока не время. Не хватало еще превратить убежище в огромный роддом, думал он тогда, и вместе с перевязочными материалами заказал группам снабжения добыть большую партию изделий № 2, а заодно и прочих контрацептивов.

Спрос на них был, но очереди не выстраивались. Не раздавать же презервативы в принудительном порядке? Идею с поголовной вазэктомией Демьянов отверг из-за стопроцентной необратимости. Пусть не сейчас, но рожать еще понадобится.

Если же многие обходились без «средств защиты», то в ближайший месяц следовало ждать наплыва забеременевших в медпункт. Оставалось полагаться только на этот гипотетический механизм.

Потому что времени для досуга у них стало много. Для экономии запаса солярки все реже включался генератор и все чаще объявлялся «темный час», когда коридоры убежища погружались в полный мрак и никто не рисковал выходить из комнаты даже в туалет напротив. Без надобности старались не включать и электроприборы на батарейках. Последние тоже были не бесконечными, а наверх только ради них мотаться никто не станет. Вылазок не было уже неделю.

Про калориферы и электрообогреватели нечего и говорить. Главную нагревательную установку включали четыре раза в сутки на полчаса, чтоб не дать замерзнуть воде в трубах. И, несмотря на толстый слой грунта над их головами и пять тысяч живых «обогревателей», в убежище установилась температура около семи градусов тепла.

Теперь все и спали в верхней одежде. Из тех девяти четверо умерли от пневмонии. Оставалось только жалеть, что убежища не оснащались автономной системой водяного или парового отопления. Смонтировать котел самостоятельно они сумели бы, если б занялись этим вопросом в первые же дни. Теперь, когда наверху от холода трескался металл, а руки без рукавиц отмораживались за пять минут, об этом можно было забыть. К тому же для котла нужен уголь или мазут. Много. Демьянов в который раз по-матушке вспоминал проектировщиков объекта, не веривших в ядерную зиму.

Самоотверженно трудилась бригада врачей в медпункте, в палате рядом с которым почти не осталось жертв радиации. Облучение как главный фактор риска сменили болезни и травмы «мирного времени». Первое место среди них занимали простудные заболевания – сырой холод подземелья делал их частыми, а их течение – сложным. Отмечались и случаи желудочно-кишечных инфекций: отфильтрованная вода была чище водопроводной, зато люди стали настолько неразборчивыми, что не брезговали есть и заведомо испорченные продукты, которые порой попадали в убежище вместе с несунами. С последними справиться можно было, только введя массовые расстрелы, но Демьянов решил, что игра не стоит свеч.

Дальше по списку шли переохлаждения, переломы и, как ни странно, ожоги от самодельных обогревательных приборов. Случались и инфаркты, и инсульты, правда, сделать тут можно было немногое. Естественно, врачам были недоступны сложные процедуры вроде компьютерной томографии. По большей части они могли использовать только методы, освоенные медициной еще в девятнадцатом веке.

Отработанной процедурой стало спасение желающих самостоятельно уйти в мир иной. К счастью, суициденты редко делали это умело, поэтому в девяноста процентах случаев после промывания желудка и иных мер они отправлялись на исправительно-реабилитационные работы, по окончании которых не оставалось сил на нехорошие размышления.

Если в первые дни горячее время было у хирургов, то теперь настал аврал у терапевтов. К счастью, лекарств было достаточно. К тому же, чтобы хоть немного компенсировать бедный стол, в качестве профилактики всем укрываемым раздавали поливитаминные комплексы.

И конечно, бичом жителей подземного «города» стал туберкулез, грозивший превратить убежище в подобие чумного барака. Двести человек с открытой формой уже были изолированы в отдельной секции.

Был даже один случай заболевания бешенством от крысиного укуса, после которого у спасшихся наконец-то дошли руки до дератизации. Они разложили отравленные приманки и устроили гадам тотальный родентицид.

Серьезных нарушений порядка не было. Говорили, правда, что по мелочам подворовывают то тут, то там, но только друг у друга, на общественный склад больше не зарятся. Узнай об этих случаях раньше, Демьянов рвал и метал бы, но сейчас в нем что-то перегорело и ко многим вещам он стал относиться спокойнее. Если ты такой раззява, что у тебя из-под носа крадут законную пайку, сам виноват. Поголодай денек, может, это тебя чему-нибудь научит.

Самым серьезным происшествием была драка возле пункта раздачи продуктов. Но после того, как зачинщика выкинули вон, таких эксцессов больше не возникало. Dura lex, sed lex.

Вот вроде бы и все новости. Ах да, самое главное… Таинственные пришельцы на бронетехнике, которые переполошили майора две недели назад, больше не появлялись.

* * *

Демьянов наткнулся на него случайно, во время беспорядочных поисков в кабинете. Ведение документов было последним, о чем майор беспокоился в эти дни.

Формально предполагалось, что каждое действие будет сопровождаться бумажкой – от приказов о назначении до ордеров на выдачу продовольствия и снаряжения. Но Сергей Борисович, конечно, с первого же дня понял, что в наступившем «сегодня» вчерашние атрибуты бюрократического порядка потеряли смысл. Каким будет «завтра», он мог лишь догадываться, но видел, что в нем не будет место канцелярщине.

Поэтому донесение и было заброшено на самое дно сейфа. В суматохе первого-последнего дня его завалили другими, более важными документами. Схемами поверхности, маршрутами спасательных групп, журналами облучения…

Демьянов машинально перелистывал их, видел фамилии людей, многих из которых уже не было в живых. Каждая из этих пластиковых папок была собранием некрологов.

Под ними отыскался отпечатанный листок в мультифоре (в убежище был компьютер с принтером, хотя его давно уже не включали за ненадобностью). Майор наморщил лоб, перечитывая эту филькину грамоту, которую он составил на четвертый день по настоянию коменданта. Тот, сердешный, вертелся тогда ужом на сковородке – боялся, что большое начальство спросит с него за провал спасательной операции и миллионные жертвы. И чтоб прикрыться, повелел состряпать какую угодно отписку. Получилось вот что:

РУКОВОДИТЕЛЮ

РЕГИОНАЛЬНОГО ЦЕНТРА ГО И ЧС

ПО СИБИРСКОМУ ФЕДЕРАЛЬНОМУ ОКРУГУ

Генерал-полковнику М. В. Иванову

ДОНЕСЕНИЕ

О ходе проведения аварийно-спасательных работ в очаге ядерного поражения

№ 01 26.08.19

ЗПУ Убежище № 28 МУП «Автобаза № 4», п. Академгородок

1. С 13:00 до 14:30 23.08 противник нанес по г. Новосибирску ядерный удар, применив 3 боеприпаса приблизительной общей мощностью 350 Кт.

2. По предварительным данным, общая площадь радиоактивного заражения составила 1025 кв. км с населением ок. 1600 тыс. чел., в том числе чрезвычайно опасного и опасного заражения – 454 кв. км с населением 950 тыс. чел. Полностью разрушен г. Новосибирск, получили сильные разрушения н. п. Кольцово, Толмачево, Академгородок и др. Расположенные в 10-километровой зоне вокруг г. Новосибирска объекты экономики подверглись сильным и средним разрушениям.

Выведен из строя гидроузел Новосибирской ГЭС, возникла зона катастрофического затопления площадью 238 кв. км с населением 560 тыс. чел. Предполагаемые общие потери населения – 1040 тыс. чел., из них санитарные – не более 215 тыс. чел.

Потеряна связь с пунктами управления города и области. Ввиду этого запасной ПУ развернут на базе защитного сооружения МУП «Автобаза № 4», по адресу Университетский пр-т., 47 А.

3. Аварийно-спасательные работы в очагах поражения осуществляются с 17:00 24.08. В очаги поражения введено 0,43 тыс. чел. формирований ГО, 5 ед. инженерной и специальной техники, 0,126 тыс. чел. личного состава войск РВСН в/ч № 1217.

Оказана медицинская помощь 1,3 тыс. чел. пораженных, госпитализировано 0,450 тыс. чел.; ликвидировано очагов пожаров общей площадью 24 кв. км; эвакуировано из очагов поражения 5,2 тыс. чел. (из них 957 детей). Вследствие высокого уровня радиационного заражения, опасной пожарной обстановки и сплошных завалов эвакуация пострадавших в загородную зону представляется невозможной, в связи с этим принято решение временно разместить их в данном убежище. Ведутся работы по опознанию и захоронению тел погибших. Ввиду отсутствия на объекте НЗ, для обеспечения продовольствием временно реквизированы (под расписку) продукты со складов и торговых предприятий района.

4. В настоящее время обстановка в убежище № 28 остается напряженной. По прогнозам врачей, антисанитарные условия, последствия лучевой болезни, неудовлетворительное качество питьевой воды, отсутствие квалифицированного медобслуживания приведут в ближайшее время к высоким потерям как среди укрываемых (в первую очередь детей), так и среди формирований убежища. Сохраняется опасность радиационного заражения убежища вследствие выхода из строя системы фильтров артезианской скважины и ФВК, а также опасность возникновения эпидемической ситуации.

В связи с этим,

ПРОШУ в кратчайшие сроки оказать содействие в проведении эвакуации пострадавших в количестве 5260 чел. за пределы зоны опасного радиоактивного заражения, обеспечении их временным жильем, продуктами питания и предметами первой необходимости.

Зам. главы управления

по ГО и ЧС г. Новосибирска З. П. Прохоров

врем. комендант

убежища № 28

Смешно и глупо. Само собой, донесение так и не было отправлено. Кино такое было – «Письма мертвого человека», блин.

И тут майору на глаза попался журнал. Он лежал под донесением, на самом дне, в пыли. «Журнал убежища»… Книжица в красном переплете – тридцать страниц дешевой серой бумаги в клетку.

Демьянов вспомнил, что не вытаскивал его с тех пор, как сделал к нему обложку. Случилось это через полгода после того, как получил эту должность, – в 2016 году. Демьянов сдул с книги старую, еще довоенную пыль. И, к собственному удивлению, почувствовал желание заполнить этот идиотский бюллетень, чтоб хоть чем-то занять свободное время. Его теперь даже у майора образовалось до тошноты много.

«Я не белый офицер и не гитлеровский генерал, чтоб мемуары сочинять, – словно оправдываясь, подумал Сергей Борисович. – И слезливым маразматиком еще не стал. Просто не помешает для порядка. Мало ли что с нами случится, а так будет отчет».

Вопросу, кому он собрался отчитываться, майор не позволил родиться. Какая разница? Налив себе кофе из термоса, он уселся поудобнее и принялся заполнять задним числом этот исторический документ. Благо события этих сорока дней врезались в его память намертво.

Пятнадцать минут спустя он отложил ручку, поправил очки, без которых полтора месяца назад обходился, и перечитал написанное. Удовлетворенно хмыкнул, захлопнул книгу и убрал обратно в стол.

Он будет заполнять ее каждый день, хоть по строчке. Еще один маленький ритуал-якорь, чтобы не потерять связь с реальностью и не поплыть в сторону окончательной шизы, которая уже ясно прослеживается у товарища генерала. Если раньше тому мерещились посетители после второй (не рюмки, ясное дело), то теперь он видит их и на трезвую голову. То отдает им приказы, то, наоборот, отчитывается и берет под козырек… А потом не помнит или не верит, что разговаривал со стенкой, злится как бешеный, если тронуть.

Страшно. Не дай бог. Кстати, не пора ли старику на заслуженный отдых? Формальная власть тоже имеет значение, порукой тому римский папа и английская королева. Надо обмозговать.

* * *

Убежище жило своей жизнью, отрезанное от остального мира. Или наоборот.

Наверху все стыло и коченело. Страна уже не билась в агонии, а тихо умирала, впав в кому. Сентябрь сменился октябрем, еще более холодным и таким же темным.

Чем больше проходило времени, тем чаще Демьянов думал, что им повезло. Как ни крути, а убежище № 28 представляло собой идеальное… убежище. Тьфу, иначе не скажешь.

Раньше он смеялся над фильмами и книжками, где уцелевшие после атомной войны годами жили в темных бункерах и пещерах. Со скепсисом профессионала втолковывал поклонникам такого чтива: мол, даже если ракеты избирательно поразят все атомные электростанции (чего они не станут делать никогда) и на каждой АЭС случится штука под названием meltdown, как в Чернобыле, – даже в таком случае у людей не будет причин сидеть под землей сотню лет. Потому что все равно – кишка тонка у нас заразить радиоактивными изотопами всю земную поверхность (кобальтовая бомба не в счет). Нет, конечно, будут зоны, где десятки лет может держаться смертельный уровень радиации. Относительно компактные. И как правило, вдали от городов, потому что АЭС в городской черте обычно не строят. Укрыться в таких зонах не успеет никто. Но останутся участки и относительно чистые – в сельской местности. И именно туда как можно скорее следует перебираться выжившим. А ютиться под землей больше недели… это попахивает абсурдом и фантастикой. Любят… любили авторы такой сюжет, будто медом он намазан. У одного эти «дети подземелья» вообще перешли на самообеспечение, начав выращивать грибы и свиней на подкормке из собственных фекалий… Ну и умора.

Так считал майор. А теперь судьба посмеялась над ним, подсунув в качестве спасения укрытие под землей. Да, в деревне, в деревянных домах с печным отоплением, было бы лучше по многим статьям. Но как туда переберешься? Еду перевозить на чем? Скважину такую где еще найдешь? И опасностей наверху до хрена.

Так или иначе, им повезло. Упрятанное глубоко под землю убежище не могло промерзнуть. А остальные люди? Сергей Борисович старался не думать о сотне миллионов своих сограждан, которым некуда спрятаться, которых никто не накормит и не защитит. А когда такая мысль все же забредала в голову – надеялся, что они умерли быстро.

Демьянов знал, что выжить в ледяном аду обычной семье невозможно – только прошедшие спецподготовку, спаянные коллективы могут на что-то надеяться… А средний гражданин не выживет, даже если он родной брат Робинзона Крузо. Хотя какой дурак будет выживать один или семейным кружком? Человек – существо стадное, и после катастрофы люди наверняка сбились в группы разной величины. Соседи. Коллеги. Родственники. Сослуживцы. Сокамерники, ха-ха. А если все они бестолковые обыватели, которые не служили в армии, а «работали» в офисе, отправляя факсы из одной шарашки в другую, то дело дохлое. Такие погибнут даже с полной кладовкой тушенки. Толку-то от объединения – только немного муки продлить.

Но все равно слишком многое против обитателей убежища. На первом месте, конечно, климат, на втором – человеческий фактор и только на третьем – поражающие факторы ядерного оружия. С последними, слава богу, теперь было меньше проблем. На всей территории области ядерная опасность почти миновала. Облака уносило прочь: судя по розе ветров, от Новосибирска они успели умчаться далеко на юг и рассеяться над Алтаем и Казахстаном.

В целом Западной Сибири повезло. Дувший почти беспрерывно северный ветер и огромные расстояния между городами благоволили уцелевшим. С запада заразы можно было не опасаться – все большие города Урала и европейской части страны находились далеко. Новосибирской области посчастливилось не иметь на своей территории почти никаких первоочередных целей. Единственная часть РВСН в Пашино после памятной «реформы» Стрельцова стала учебной, хотя враги могли и подстраховаться. Но даже если вместо пары крылатых «Фастхоуков» (или старых «Томагавков») по корпусам они сбросили туда еще один сюрприз, в масштабах сельского в целом региона это был мизер.

Даже потом, когда Штаты применили все, что у них было, там не видели смысла выжигать эти просторы дотла. По сравнению с соседним Кузбассом плотность населения тут была куда ниже. Швырнули по паре десяти-, стокилотонных по главным промышленным центрам, и будь здоров.

Здесь, в Академгородке, радиация доставляла все меньше проблем: уровень заражения стабильно падал. Похоже, супостаты применяли бомбы в основном для воздушных взрывов. От них дряни на порядок меньше, а радиус поражения, наоборот, выше. Люди мрут, инфраструктура и ценные объекты экономики рушатся, пользы от «зачищенной» страны немного – зато есть гарантия, что на родном берегу радиоактивный дождик не выпадет.

Единственными исключениями были центр и север Новосибирска. Там до сих пор сохранялись опасные уровни радиации. Демьянов грешил на один известный химкомбинат, производивший ядерное топливо для АЭС. Должно быть, накопили на складе большой запас, который должны были отправить на недавно пущенную станцию в Северске.

Но даже там можно было прогуляться и по лунному ландшафту эпицентра, если возникнет желание. С риском для здоровья, но не для жизни, если недолго. При условии, что погодка не подкачает.

Демьянов представил, как выглядела бы метеосводка последнего синоптика на Земле: «Устойчивая облачность, ветер северо-западный 15–19 м/с, до 50 м/с в порывах, температура воздуха днем минус 36–41 °C, ночью минус 43–48 °C».

Майор никогда не верил предсказателям погоды. Он вспомнил барометр, который распорядился разместить на наблюдательном посту на поверхности. Кто-то из ученой братии высказал дельную мысль: мол, отслеживание динамики атмосферного давления поможет лучше планировать вылазки и предугадывать приближение ураганов… Затея провалилась – никакой системы в поведении ветров не обнаружилось. Они приходили тогда, когда их меньше всего ждали, принося массу проблем.

Но барометр какое-то время висел. И если б Демьянов не был занят текущими вопросами, он бы заметил, что стрелка почти всегда смещена влево по отношению к нормальным 650 миллиметрам ртутного столба. Среднее давление упало почти на семьдесят. Если б заметил, то не спрашивал бы себя, почему в последние дни ему так тяжело дышать. Майор списывал это на гипертонию и ишемическую болезнь сердца, но прав он был только наполовину.

На самом деле страдал не он один.

Земля потеряла почти десятую часть кислорода, поглощенного в процессах горения и гниения. Над всей Евразией кружились гигантские циклоны – их движение напоминало катание бильярдных шаров после удара кием. Такие же области пониженного давления, хотя и меньшим числом, клубились над Северной Америкой. Они то собирались в стаи, то отталкивались друг от друга, из космоса напоминая гигантские воронки. Эти пылесосы Всевышнего захватывали молекулы воздуха и переносили их на такую высоту, где ослабевало земное притяжение, и они рассеивались в безвоздушном пространстве. В первые сутки, в дни Великого пожара, эти «пылесосы» вытягивали из атмосферы кислород миллиардами кубометров в секунду. Потеря была невосполнимой, потому что царство растений понесло страшные потери от огня и температурного шока. Сгорело дотла не меньше двадцати процентов лесов. Но даже те, что не сгорели и не замерзли, на время прекратили вырабатывать кислород. К сороковому дню продолжали фотосинтез только океанские водоросли в высоких широтах, где облачный покров был не таким плотным.

Высокогорные деревни и города вроде Мехико и швейцарского Давоса вымерли не от радиации или холода. Жизнь покинула их, потому что на высоте больше километра над уровнем моря стало невозможно дышать.

Но рука об руку с этим процессом шел и другой. Вместе с падением давления резко росла влажность. Над океанами бушевали ураганы, сравнимые с бурями на Венере, втягивая в себя миллиарды литров воды и перенося их на сотни, а то и тысячи километров. Влага конденсировалась над стремительно остывающей сушей и выпадала сначала в виде ливней, а потом в виде обильных снегопадов: не миллиметры осадков, а метры. В средних широтах колесный транспорт стал бесполезен. Под многотонной тяжестью обваливались крыши, и там, где некому было сбрасывать с них снег, брошенные строения в городах и поселках быстро становились непригодными для жилья.

Ядерная зима невозможна. Так считали математики и климатологи.

Даже сгоревших городов и лесов площадью в миллион квадратных километров будет недостаточно, чтоб дать такое количество пепла, говорили они. А ведь образовавшаяся сажа должна еще попасть в стратосферу, где нет конвекции и дождей, которые быстро ее вымывают, – останься сажа внизу, атмосфера очистится от нее за неделю. Попасть в верхние слои сажа может лишь за счет эффекта огненного торнадо, который образуется только при пожарах в городах, да и то не во всех. Но современные городские районы спланированы так, что огненного шторма не возникнет. А при лесном пожаре выделяется и вовсе очень мало сажи, и не все ее частицы настолько мелкодисперсны, чтобы зависнуть в тропосфере, оказывая влияние на затемнение Земли.

Ядерная зима возможна только при одном маловероятном сценарии – взрыве термоядерных бомб в каменноугольных пластах. Направляя «Минитмены» с пяти-, десятимегатонными БЧ на далекий Кузбасс, обитатели подземных бункеров Колорадо это знали. Правда, они считали, что феномен будет локальным и затронет только Евразию. Кто мог подумать, что процесс вызовет цепную реакцию и выход пыли будет равен не сотням миллионов тонн, а миллиардам?..

Атомные грибы вздувались только в Северном полушарии, но последствия вскоре ощутила на себе вся планета. Между полушариями Земли шел непрерывный обмен воздушными массами, поэтому страны, на территории которых не упало ни одной бомбы, тоже получили свою долю – если не радиоактивных осадков, то пепла с сажей.

Небо там стало не черным, а серым, но и этого оказалось достаточно. Теплолюбивая флора и фауна экваториальной и тропической зон погибла раньше, чем в умеренных широтах. В середине сентября коса прошлась по биосфере планеты, первыми отправляя вслед за динозаврами растения юга, затем животных и почти сразу же – популяцию людей. Особенно тех, кто жил натуральным хозяйством, не имея ни запасов пищи, ни утепленных жилищ… не говоря уж о зимней одежде.

Обитатели развитых стран юга, вроде Южно-Африканской Республики, Бразилии и Австралии, могли бы продержаться дольше – с холодильниками и забитыми едой супермаркетами. Но и у них была ахиллесова пята: в этих странах не знали, что такое настоящая война, и не было ничего похожего на систему гражданской обороны. Катаклизм застал их врасплох, свалившись на голову вместе с первым снегом.

Правда, насчет Австралии разговор особый.

Но не только взбесившийся климат сокращал численность человеческой расы. В темноте люди и народы сводили старые счеты, платя кровью за недавние и древние обиды. Август 2019 года стал месяцем, когда мир потряс не один ядерный конфликт, а четыре. Даже если б не пришла Зима, обмен ударами между США и РФ сместил баланс сил настолько, что стал катализатором для трех крупномасштабных и множества малых войн. Войны на Земле превратились в систему с положительной обратной связью, которая распространялась как пожар и могла закончиться, лишь исчерпав топливо – оружие или людей.

Как только стало ясно, что прежний миропорядок рухнул, на Израиль обрушился ракетный удар Лиги арабских государств, спровоцированный слухами о том, что Тель-Авив планирует нанести по их столицам превентивные ядерные удары… хотя, возможно, это были не слухи.

Дешевые и допотопные баллистические ракеты арабских стран были начиненными взрывчаткой консервными банками с примитивной инерционной системой наведения. Шестая часть из них взрывалась еще на активном участке траектории, орошая землю дождем горящих обломков. Почти все остальные были сбиты комплексами «Пэтриот» и более новыми аналогами. Точнее, их сбивали до тех пор, пока не кончились противоракеты. Качество было побеждено количеством, и на каждый квадратный километр Земли обетованной упало по паре «птичек», некоторые из которых были с химическими агентами. Одновременно авиация Иордании, Сирии, Ливана и Египта устроила самоубийственный рейд на ракетные базы Израиля в пустыне Негев с одной целью – уничтожить хотя бы часть готовящихся к запуску «Иерихонов».

Следом двинулись бронетехника и пехота, поддержанные добровольцами из всех стран Лиги. Арабы долго готовились к этому дню, накапливая оружие и ярость для реванша.

За войсками шли колоннами и ехали на личном транспорте «мирные люди» – народные мстители, проще говоря, мародеры. К ним присоединялись и жители Палестины от мала до велика. Те уже знали о судьбе арабского населения, которое жило в пределах Стены безопасности, и хорошо помнили об участии Израиля в кампании против Ирана.

Когда не армии, а народы сражаются за право выжить, правых и виноватых не бывает.

Новая война Судного дня была скоротечной, и в этот раз детей Сиона не спасло ни техническое превосходство, ни то, что за оружие взялись все, кто мог его поднять. Без американских друзей за спиной они могли только продать жизни подороже, захватив с собой побольше старых врагов. Последний бой ЦАХАЛа, Армии обороны Израиля, был страшен. От Синайского полуострова до Западного берега реки Иордан сошлись в бою моторизированные части. Французские «Леклерки» Саудовской Аравии были хороши, а русские Т-95, которые закупило правительство Египта за год до войны, – еще лучше, хотя сами арабские танкисты звезд с неба не хватали. Но сколько бы техники ни сжигали израильские «Меркавы» и противотанковые гранатометы, на место каждого убитого врага становилось десять, и совсем скоро, щедро удобрив трупами песок, захватчики прорвались через заслоны и устроили среди библейских долин ветхозаветную бойню. За собой они оставляли города и поселки, где больше не было даже кошек и собак, только смрадный дым поднимался к небу. Спаслись единицы, в основном элита, отчалившая до первых залпов в неизвестном направлении.