Текст книги "Петля реки времени. Роман"

Утренний туман таял словно след от горячего дыхания на стекле. Природа просыпалась. Начиналась перекличка цикад. Пичуги также сообщали о своём пробуждении. С реки потянулись различные запахи.

«Сегодня будет жарко», – подумал Игорь и направился на противоположный конец островка посмотреть, не испарились ли вместе с туманом немцы, не рассосалась ли вся это чёртова фантастическая хренотень. Лёжа в траве, прилепил к глазам бинокль. Не рассосалась. Супостаты по-прежнему патрулировали мост. Вдруг, он услышал сзади шорох травы. Обернулся. Упёрся глазами в Лёшкины. Прочитал в них: что что-то стряслось.

– К нам гости! – в голосе Денисова читалась плохо скрываемая тревога.

– Кто?

– Наверное, фрицы, точно не знаю. На лодке. Далеко пока, без бинокля не видно. Оставшийся ты забрал.

– Откуда? Сколько?

– Оттуда, – Алексей указал на противоположную сторону острова.

Через минуту Игорь с Алексеем подползли к мужикам. Те уже заняли позиции за куцыми деревцами и похудевшими рюкзаками.

– Так, посмотрим, кто стучится в дверь моя. – Полковник сквозь окуляры увидел метрах в ста от берега трёх человек в вёсельной плоскодонке, направлявшейся явно в их сторону. Одеты в серые накидки, похожие на плащи. На голове такого же цвета шапочки.

– А вдруг это местные? Рыбачки какие-нибудь?

– Или разведка, – предположил Алексей. – Решили выяснить, есть ли кто на острове. Наверняка их командование связалось с отрядом в деревне, а там никто не отвечает. Примчались, увидели дело рук наших, и понеслось. Поиск и, так сказать, подать сюда тяпкиных-ляпкиных живыми или мёртвыми. Скорее, мёртвыми.

– Похоже, ты прав. Возможно, позавчера, кода началась вся эта фантастика и нас обстреляли, разведка доложила, что какие-то две лодки пристали к островку. Потом немцы сопоставили это с событиями в деревне. Решили прочесать окрестности и ближайшие островки. Вот теперь пожалте, гости дорогие.

– А если это всё же мирные жители? – Сергей, вцепившийся в маузер до белых костяшек на пальцах, на секунду оторвался от прицела. Гена деловито крепил барабан с патронами к пулемёту.

Между тем лодка неуклонно приближалась.

– Надо решать, мочить их на воде или на берегу. Конечно, если удостоверимся, что это действительно враги, – начал рассуждать Полковник. – Второй вариант: схватить на суше и допросить. Есть третий – спрятаться… хотя здесь негде.

У Гены были свои соображения: если расстрелять на подходе, то с берега и с моста услышат стрельбу и по рации запросят своих, мол, кто стрелял. Не дождутся ответа, подтащат минометы… От острова и, соответственно, от них ничего не останется, кроме фарша для рыб. Если даже замочить по-тихому после высадки, то опять же, в срок на связь не выйдут и – обстрел.

– А говорят, безвыходных ситуаций не бывает! – Полковник горько усмехнулся.

Глебов в ответ задумчиво произнёс:

– Как говорил мой любимый Ежи Лец, безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится.

– Послушайте, – подал из-за рюкзака голос Денисов. – Ведь с берега и моста наверняка наблюдают за лодкой. Вот только проследить своих могут лишь до высадки. Что делается в глубине острова, – не проглядывается. Я сам вчера в бинокль убедился.

– Ну и?

– Есть идея…

***

Лодка причалила тихо. Три фигуры, одетые действительно в серые пятнистые накидки, пригибаясь и бесшумно ступая, направились вглубь острова. В руках автоматы. У одного за спиной рация. Дальнейшие действия попаданцев были настолько быстрыми и неожиданными для немцев, что те не успели ничего понять. Как только разведчики миновали деревца, Денисов включил навыки годами нарабатываемые в спортзале. Из травы, словно молния, метнулась тень. Короткий удар костяшками пальцев в кадык заставил рухнуть впереди идущего. Через долю секунды второй корчился от точного удара кулаком в пах. Алексей помнил: ногой в промежность противнику очень трудно попасть, а кулак почти не промахивается. Радист, замыкавший группу, успел-таки нажать на спусковой крючок автомата. Но Алексей в кошачьем прыжке уже ушёл с линии огня. Пули срубили кусты над головой. Немец направил ствол в то место, где приземлился нападавший, но выстрелить ему было не суждено, – Генка, сидевший за другим кустом и пропустивший разведчиков вперёд, сильным ударом приклада в спину опрокинул радиста на землю. Перед лицом упавшего возникло дуло. Вынырнувший из травы Глебов негромко, но уверенно произнес по-немецки:

– Лежать! Одно неверное движение, и в твоей голове дырка. Мой друг очень нервный.

Но даже не эти слова, а зверское выражение Генкиного лица отбили желание у немца дергаться.

Между тем, Лёха и Игорь отобрали оружие у корчившихся на земле разведчиков. Денисов держал их на мушке, а Игорь дал три короткие очереди в землю перед носом обалдевших фашистов. Затем взял МG и пустил несколько очередей в воду. Затрещала рация – услышав выстрелы, фрицы на противоположном берегу забеспокоились.

– Ответишь, но не сейчас! – Сергей упёр ствол винтовки в щеку радиста. – Если хочешь жить, повторишь только то, что я скажу. Слово в слово. От этого зависит не одна твоя жизнь. – Он кивнул в сторону двоих других растерянных разведчиков.

Радисту на вид было лет двадцать пять. Испуганное лицо, дрожащие руки, шальные от страха глаза говорили, что парню очень не хочется умирать. В таком раннем возрасте. Решил не испытывать судьбу. Достал из-за спины рацию. Немец постарше и, судя по повадкам, офицер уже отошёл от удара. Попытался встать и что-то воскликнул, гневно метнув взгляд в сторону радиста. Алексей не дал ему договорить, вырубив ударом пальца в заушную ямку. Немец обмяк и отключился.

– Минут через десять очнётся, – Лёха, как бы извиняясь, пожал плечами и повернулся к сидящему на траве разведчику. – Сёрега, объясни, что ему делать.

Сергей произнёс несколько фраз. Генка поднял своего немца пинками и повёл к уже сложенным поодаль рюкзакам, палаткам и сдутым лодкам. Через минуту к нему присоединился и радист. Ребята время от времени постреливали в воздух, имитируя перестрелку. Через несколько минут всё было уложено в деревянную плоскодонку, которую немцы под дулами отогнали на место, не просматриваемое с берега и моста. Сами попаданцы на берег не выходили – держали фрицев на мушке из-за кустов. Затем развели друг от друга радиста и других двоих на такое расстояние, чтобы те не слышали разговоров по рации.

– Теперь включай и говори, – Серёга не спускал сурового взгляда с парня. – И учти, я знаю язык, как Шиллер, Гёте и ваш ублюдок Геббельс. – Он похлопал ладонью по винтовке. – Одно неверное слово… Передавай: на острове обнаружены десять-двенадцать вооружённых людей. Вступили в бой. У противника превосходящие силы и хорошее вооружение. Уходим. Поддержите отход огнём по острову. Повторяю, прикройте наш отход. Рация задета пулей, выходит из строя. Дальнейшая передача невозможна.

В наушниках послышалось дребезжание мембраны. Сергей прислонил чёрную лепешку к уху.

– Пообещали открыть огонь по острову, как только увидят лодку, отходящую от берега.

Радист посмотрел в глаза Сергею и встревожено начал что-то бормотать. Тот рявкнул в ответ и легонько пнул парня в бедро кроссовкой.

– Чего он хочет? – спросил Алексей.

– Догадался, падла, что наш план срабатывает. Жалуется, что мы не держим обещания сохранить им жизнь, вызываем огонь. А, мол, прислали их не убивать, а взять живыми нас.

– А ты ему скажи, что мы передумали, – жёстко произнёс Полковник и выразил мнение, что немец врёт! На хрен они фрицам нужны живыми. Свидетели нахождения вражеских войск в глубоком тылу. Серёга прав: у этих разведчиков задача обнаружить их расположение и, если не удастся кокнуть, отвалить. А миномёты-пулемёты, или что там у них, накроют островок плотным огнем. – Но облажались фрицы, мы отвалим вместо них. Впрочем, ты уже не переводи.

Глебов повернулся к немцу и сказал:

– В лодке все не поместятся. Сейчас мы вас не расстреляем, значит, не соврали. У вас будет шанс остаться в живых даже при миномётном обстреле.

Мужики привязали фашистов к деревьям и затолкали в рот кляпы. Обрекая людей, пусть даже и врагов, на гибель, тяжело было справиться с омерзительным чувством, что делают что-то противное человеческому естеству.

– Эх! – вздохнул Писатель. – Как говорил Гёте, «когда и в ком негодованье людскую низость изменила? Что не толкуй нам в назиданье, но низость есть большая сила!»

– Это не низость, – возразил Полковник, – это инстинкт самосохранения подсказывает спасительные варианты. Кстати, ты, не задумываясь, размозжил бы пулей башку парнишке-радисту, если бы он дёрнулся?

– Наверное, меня всю жизнь будет мучить вопрос о допустимости убийства для сохранения собственной жизни. Знаешь, есть люди, которые даже при смертельной опасности не могут переступить черту и предпочитают погибнуть, чем самим выйти за пределы человеческого.

– А ты?

– Не знаю…

– Интеллигентские сопли! Достоевщина! А если бы твоему ребёнку грозила…

– Заткнись! – грубо оборвал Полковника Сергей. Некогда сейчас на эти темы…

– Кстати, ты уже переступил черту тогда в деревне, сунул «колотушку» в окно.

Из оружия разведчиков кроме запасных магазинов взяли два МР-40, третий полетел в камыши. Как выяснилось потом, Игорь сделал это специально. Рацию также погрузили в лодку.

– Да, совсем забыл. – Игорь вернулся к радисту и прикладом маузера вырубил парня. – Чтобы не рассказал своим дружкам, о чём передал по рации.

Потом на всякий случай связал его также как и остальных, затолкав в рот тряпку.

– Очнётся не раньше чем через минут двадцать.

Нагруженная плоскодонка тяжело отвалила от берега, оставляя на верную гибель тех, кто сам приплыл убивать.

Лёха лег на деревянное дно, чтобы с берега было видно, что в посудине трое. На голову мужики надели снятые с фрицев шапочки, на плечи серые накидки. Издали тем, кто отправлял к острову разведчиков, могло показаться, что в лодке назад плывут те же люди.

– Что-то немцы молчат. Ждут возвращения своих с докладом? – Глебов занервничал. – Срывается план?

И тут неожиданно с острова ударила автоматная очередь. Немцам удалось отвязаться и найти в камышах МР. Вояки попытались достать беглецов.

Игорь с братом огрызнулись с борта плоскодонки. Поднятая освободившимися фрицами стрельба стоила им жизни.

Пальба с острова, а перед этим имитация короткого боя, перестрелка с отчалившей лодкой заставили основные силы на берегу поверить в переданную радистом информацию. Фашисты приняли решение прикрывать отход своих.

Протяжный вой мин вспорол тишину. Дремлющая природа вздрогнула. Всполохи огня на островке смешались с фонтанами земли. Одни мины плотно ложились на поверхность острова, другие поднимали высокие гейзеры вокруг недавнего прибежища попаданцев. Треск пулемётов слился с миномётным воем и грохотом разрывов, распахивающих кусочек суши посреди реки. С острова уже не стреляли. Скорее всего, уже было некому. Гребцы резко развернули плоскодонку и направили в правое русло развилки реки.

Только бы течение не дало промахнуться мимо горловины правого рукава. Иначе они снова окажутся у косы. Лодку уже стало видно оттуда, но пока их принимают за своих.

Гребцы всё-таки справились с течением. Лодка вошла в правый рукав. Теперь их от косы отделяла не только водная гладь, но и кусок суши. До места, где петля рукава опять соединялась с основным руслом, оставалось около трех километров. Немцы так и не раскусили пока маскарада, однако не поняли, зачем их разведчики направились не к берегу, а ушли вправо из зоны видимости. Минут через пять затрещала рация. Естественно, приём никто не включал. Пусть думают, что аппарат действительно вырубился. Алексей поднялся с плоского дна и сел на скамейку рядом с Серёгой. Достали со дна складные вёсла от своих надувных лодок. Уже вчетвером грести стало легче. Жизненно важно было удалиться на максимальное расстояние, поэтому на галерах работали до темноты. После соединения с главным руслом прошли ещё километров пять, но поскольку река сильно петляла, по прямой получалось меньше. Высадившись на берег, разведали местность. Чувствовалось, что здесь редко ступала нога человека. Не найдя признаков обитания поблизости людей, усталые и голодные, мужики установили палатки, развели костёр и первый раз за эти три дня поели горячего.

– Игорь, скажи честно, это ты нарочно привязал фрицев так, чтобы они освободились? – спросил Денисов, когда червяка не просто заморило а окончательно разорвало от еды.

– Нет, что ты! – Полковник сделал невинное лицо.

– Врёшь, гадёныш!

– Ну, вру.

– Ведь они могли раньше времени развязаться и просто расстрелять нас.

– Им нужно было сначала найти автомат. К тому же, я их хитро привязал. Такой узел в Интернете я как-то случайно подсмотрел. Минут на пять сучения ручками. Плюс какое-то время на поиски МР и уж потом – перестрелка с нашей лодкой.

– Ты поэтому и радиста вырубил, чтобы он не мог их отговорить стрелять в нас.

– В общем, э-э-э… да.

– Ну, ты и хитрожопая лиса. А если бы всё не срослось? Если бы они не освободились, если бы не нашли автомат и перестрелка не состоялось, если бы, в конце концов, попали в нас?

– Слишком много «если». Тогда, может быть, нам пришёл каюк. Но ведь срослось же. А победителей, как известно, не судят. Хотя, признаю, шансов, чтобы всё так удачно сложилось было не много. Но ведь сложилось. А если бы я вам всё рассказал, черта-с два вы мне не дали бы провернуть и организовали «круглый стол» с дискуссией о правомерности и допустимости. Времени для болтовни не было. К тому же немцы на косе не поверили бы в реальность перестрелки, если бы с берега по лодке никто не фигачил. Ведь приняли же они нас за своих отходящих с острова.

– Авантюрист хренов! – Лёха беззлобно махнул рукой и полез в палатку.

***

Алексей проснулся от чувства непонятой внутренней агрессии к окружающему миру. Сопевший рядом Глебыч стал проявлять признаки пробуждения, но потом вздохнул и перевернулся на другой бок.

«Ох, блин, падла! – подумал Денисов. – Спит он, видишь ли!»

– Встать, сволочь, выходи из палатки! – не осознавая себя, заорал Лёха. Наставил на друга отобранный у офицера-разведчика вальтер.

– Лёлик, ты чего? – Глебов спросонья начал тереть глаза.

– Быстро, гад! Убью, нахрен!

Через полминуты Сергей под прицелом Алексея стоял босиком перед палаткой. Из соседней высунулся Гек. В руках – автомат.

– Алекс, мудила, брось ствол!

МР-40, направленный в сторону Лёхи, казалось, не очень-то остужал Денисова. В его глазах пылала ярость, в одной руке вальтер, во второй крутился «мачете», которым парень владел виртуозно.

«А, собственно, зачем я, придурка, Денисова, должен оставлять в живых? – пронеслось в голове у Генки. – Такой ли уж он друг мне? Нажать на спусковой крючок, и закончится всё! Замочить козлов! Нафиг они мне нужны? Закончится противостояние и никому не нужные приключения! Тем более, Москва вот-вот будет взята. Третий Рейх господствует почти до Урала. К жене! Домой! К детям! К привычному быту, к телевизору, к тёплому пледу! Стоп, а как же я вернусь, если я в прошлом?»

– Н-е-е-е-т!!! – Генка, вдруг заорал так, что птицы покинули гнезда. Как без брата, Серёги и Лёлика?!!!

– Чего это он? – Полковник выглянул из-за полога палатки. – Чёрт, башка чего-то трещит.

Тем временем, Гену, казалось, скрутила судорога. Невольно сжались пальцы, дернулась рука. МР, нацеленный в сторону друзей и брата, выпустил очередь. Хотя Генка этого уже не хотел. Полковник, Алекс и Писатель инстинктивно кинулись в разные стороны. Каждый, ушедший от огня, перезарядил своё оружие.

– Братцы, зомбируют нас! – крикнул Денисов и схватился вдруг за голову руками – почувствовал боль, будто её сжали тисками. Пронзила мысль: «Не Генка это действовал. В глазах – другая сущность. Кто-то чужой вдавливал говно в мозги». Но остальные участники безобразной сцены не хотели слушать Алексея.

– Ах, сука, – Глебов всё-таки выстрелил из автомата в Лёху. Не попал. Перед Писателем возник Полковник. Подсечка. Серж зарылся носом в землю. Игорь сорвал автомат с плеча:

«Давай, жми! Фойер!» – как будто прозвучала команда в голове Полковника. Почти нажал. Каким-то чудом в последний момент сдержался.

– Только дёрнись! Урод!

Метнувшаяся из кустов тень сбила Полковника с ног. В свете восходящего солнца сверкнул нож. Игорь, лёжа перехватил руку с клинком. Генка!

Брат убивал брата!!!

Автоматные пули вошли в землю рядом с головами дерущихся!

– Всем стоять!!! Постреляю, падлы, к едрене матери!!! – Денисов не шутил. Игорь, встал, чуть дёрнулся, но, наткнулся на упёртый в грудь МР. В следующую секунду Лёха отступил на шаг в сторону Сергея. Во-первых, для того, чтобы Полковник, сопротивляясь, не схватился за ствол, во-вторых, чтобы Писатель тоже оставался на расстоянии шага. В одной руке Алексей держал автомат, вторая сжимала уже занесенный над головой Глебова «мачете». Серёга затих, сверля полными ненависти глазами Лёху.

– Уходить надо, здесь нас зомбируют. На убийство друг друга!!! Про психотронное оружие, слышали? – прохрипел Денисов.

Братья, бросая друг на друга косые взгляды и тяжело сопя, потирали ушибы.

– Что же это, братан? – пробормотал виновато Генка, – я же мог тебя… Башка болит… как же больно!…Почему мне хочется всех порвать?

– У всех болит, всем хочется порвать, – ответил за Игоря Денисов. – Здесь какая-то херня. Типа «аномалки!» Или электромагнитная пушка бьёт. Прицельно по нам бьёт.

Мужики, превозмогая адскую головную боль, начали грузиться в лодку.

– Я сейчас приду, отлить надо. – Глебов, сжимая виски руками, пошёл на пригорок. Оттуда открывался вид на суетящихся внизу друзей. Снял со спины «эмпэшку», передёрнул затвор. Боль кувалдой стучала в мозгах. «Положу всех разом». Вскинул автомат. Через прорезь прицела увидел, как суетились «муравьи». При этом частенько наставляли оружие друг на друга. Ругались.

«Божьи коровки, раздавишь – не заметишь!» – Глебова пронзило вдруг неотвратимое желание дать очередь. Осталось нажать на спусковой крючок. Боль в голове становилась невыносимой. «А может, сами перестреляют друг друга. Чего же медлят? Давайте уже! Не хотят. Поможем!» – Указательный палец правой руки начал своё медленное движение… Нет. Снял с крючка. «Гранатой! Разом! Никто не уйдёт!» И тут же где-то издалека, как из тумана всплыла другая, очень слабая мысль: «Что ты делаешь?! Это же друзья твои!» И тут боль в голове невероятно резко отступила. Через несколько секунд он с облегчением и в тоже время озадаченно пробормотал:

– Что за фокусы?

Скатившись чуть ли не кубарем с пригорка, заорал внезапно севшим голосом:

– Убрали все оружие! Повелительное наклонение вам в печень!

Долго плыли молча.

Глебов первым нарушил молчание:

– Боже мой, ещё недавно я мучился нравственным вопросом, смогу ли я просто даже ударить человека, а несколько минут назад чуть не убил своих лучших друзей.

– Как пить дать, геопатогенная зона. Энергетика гнилая. Она-то чуть и не привела к непоправимому. – Алексей, оставив на секунду весла, потёр виски. – А, скорее всего, это электромагнитное излучение. Заметили, как в одночасье наваждение схлынуло?

– Не поверите, я Генку, брата, готов был замочить!

– А я вас с пригорка положить хотел. Всех. Как будто голос какой-то бубнил об этом, и я не мог сопротивляться. – Серёга сплюнул за борт и поправил на боку гранату. – Но, слава Богу, вовремя отпустило.

– Что это было? – спросил Игорь.

– Несомненно, психотронное оружие?

– Воздействие на психику?

– Конечно, все об этом слышали… – Денисов задумался. – А вдруг, всё, что с нами происходит – психотронное воздействие.

– Согласился бы, – кивнул Глебов. – Но пробоины в лодках…

– А вдруг, и пробоины нам сняться?

– То есть, всем снится один и тот же сон?

– Если про сон сказать, что это не сон, а про не сон, сказать, что это сон… Короче, сон – не сон, но боль, усталость, жажду и эмоции мы ощущаем не понарошку.

– Но и это внушаемо. – устало вздохнул Алекскй.

***

Ужас, полнейший ужас охватил ребят, когда они увидели перед собой тот же самый «фашистский мост», после которого трое суток назад начались их приключения. Те же вышки, те же уложенные песком укрепления, часовые на мосту, брустверы… Петля реки? Петля времени?

Прожекторы, слепя уставшие от постоянного напряжения глаза, били в лицо.

– Разворот! Табань! – крикнул Полковник.

– По-моему, это уже где-то было, – пробормотал Лёха, загребая против течения. – Только кричал я.

– Не стоит направляться к острову. Вы – под прицелом достаточного количества оружия, чтобы вас потом и по кускам не собрали. – Голос, возникший вдруг сзади, звучал громко и уверенно. По-русски. – Будем стрелять, если дёрнитесь.

На лодке, подплывающей с кормы, стоял человек. Ослепляя, светил мощный фонарь. Лёхе показалось, что он где-то слышал уже этот голос. Бесстрастный, ничего не выражающий. Переводчик?

– К берегу, – скомандовал голос. – На косу.

– Лёх, ты можешь включиться? – с тайной надеждой шёпотом спросил Гек.

– Смогу, если лампочку проглочу.

***

На берегу пленников посадили в тот же «опель», оставленный ребятами перед отплытием на остров, привезли в ту же деревню и заперли в том же сарае. Вот только отсутствие мужиков избавляло Лёху и Гека от де жавю.

– Это та самая конюшня, из которой мы Генку с Алексом освободили? – При подходе к сараю Сергей в темноте не узнал его.

– Самей не бывает, – грустно отозвался Гек.

– Лёлик, что скажешь? – Игорь в сумраке сарая потерял Денисова.

Алексей не отвечал. Погрузился в медитацию.

– Не слышит он, опять ушёл в свой грёбаный астрал, – махнул рукой Генка.

– Шоб я так жил. – Глебов посмотрел на сидящего в «лотосе» Денисова. – Если б умел и сам так… Железные нервы. Такое впечатление, что все события Лёлик воспринимает, как само собой разумеющиеся. Как снег, дождь или ветер, на которые злиться бессмысленно. Но при этом, в нужный момент действует адекватно. То есть как унитаз, когда нажмёшь на спуск. Заметили, как он на острове вырубил двоих. Если бы не Лёлик… такой манёвр, когда одного, потом второго… ушёл перед этим от нас ненадолго. Настраивался.

– Хватит гундеть, – прогундел тихо Лёха. – Игорь в итоге разрешил всю ситуацию на острове, не я. Да и какая разница, кто. Вы мне мешаете сосредоточиться.

– Ох-ох-ох, наш герой! Да пошёл ты! – непонятно, почему сорвался Гена. – Плевать тебе на нас! – Твой главный фетиш – личное спокойствие! За своей грёбаной медитацией людей не видишь! С их эмоциями, переживаниями, проблемами!

– А ты видишь их проблемы, и тебе от этого легче? Ты их решаешь? – Алексей оставаясь в «лотосе», к удивлению для самого себя, ответил в раздражении. За ним этого не водилось. Сказывалось напряжение минувших дней, перенасыщенных событиями.

– Ша-а-а! – взорвался Серёга. – Думайте, как выбираться, а не занимайтесь вшивыми интеллигентскими рассуждениями, кто виноват. Это моя прерогатива. А вообще, из вечных русских вопросов сейчас актуален только второй.

– Боже! Ну почему? Каким образам мы сюда?!.. – как бы не слыша Сергея, воскликнул Генка. – Хотя, есть предположение.

Молчание. Долгое молчание.

– Червоточина, – почти неслышно произнес Писатель.

– И я о том же, – Гена его всё же услышал.

– Да много ты знаешь об этом, – в голосе Писателя сквозило превосходство.

– Эй, ты, клуб знатоков в одном флаконе! – Генка схватил Глебова за грудки. – Умней всех себя считаешь? Да я, если хочешь знать, в теории Эйнштейна лучше тебя шарю.

– Шариковы шарами шарят на шару! Ну, объясни мне, Шарик, парадокс времени, пространства, теорию относительности, – Серёга смерил друга насмешливым взглядом. Сам удивился своей хамоватости, но почему-то не смог остановиться. – Небось, кроме формулы E=MC в квадрате, ничего вразумительного сказать-то и не можешь?

И тут Генка вдруг расслабился, отпустил Глебыча, развалился на соломе, закинул руки за голову и просто начал «убивать» присутствующих:

– Послушайте-ка, мистер Знайка, на ночь сказку.

Гена, как мог, рассказал, что согласно старику Эйнштейну в нашем мире существует, или, скорее, МОЖЕТ существовать так называемая «червоточина», «worm hole» по-английски, она же «кротовая нора». Благодаря этой «норе», связываются пространство и время в двух разных удаленных точках вселенной. В общей теории относительности существование туннелей, «червоточин» – возможно. То есть, человек, попадая в такую «червоточину», «нору», или «туннель», как угодно можно назвать, остаётся самим собой, но вот только реальность для него – другая. Параллельная. Однако, для стабильного существования «норы» необходима материя. То есть земля, вода, в конце концов, люди. Но не это главное. Главное – гравитационное поле. Если оно очень, очень и очень сильное, и есть соответствующая материя, то происходит отталкивание. В данном случае получается, что их четверых трое суток назад оттолкнули на другой конец «туннеля». Проще говоря, в параллельное измерение. Самое хреновое, что обратное «схлопывание» «норы» невозможно. То есть невозможно вернуться. Теоретически, «кротовая нора», даёт возможность… путешествий во времени и пространстве, но только в одну сторону. Николишин, однако, заметил, что это лишь теория.

– Я сам в это не верю, точнее, не верил, – Гек помедлил, посмотрел на притихшего Глебова и довершил монолог:

– По теории, если один из выходов – в сильном гравитационном поле, тогда течение времени замедляется. То есть в одной реальности, на первом входе-выходе в «червоточину» – одно время, на втором входе-выходе – другое. Из-за вышеупомянутого замедления.

Игорь с Лёхой из всего этого понял только одно: в это замедление они, похоже, и вляпались!

Серега, откинувший амбиции, с уважением посмотрел на Генку, почесал репу и глубокомысленно произнес:

– А ведь мы попали в петлю. В ПЕТЛЮ РЕКИ ВРЕМЕНИ. Не просто так мы опять приплыли к «фашистскому мосту». И то, что говорит Геша, похоже, правда. Нам – конец! Мы в параллельном мире!

– !!!

– ???

У Генки, до которого только сейчас дошло, что озвученная им же сейчас теория уже реальность, перед глазами возникли лица жены и сыновей. Вспомнил, как они всей семьей ещё неделю назад на даче жарили шашлыки, смеялись, дурачились, пели песни под гитару. Утром ходили с парнями на рыбалку. Неужели этого больше не будет?! Кто поднимет и поставит на ноги пацанов?

– А это значит, что нам не увидеть больше ни родных, ни детей, ни жён, ни «удобный», продвинутый и, в общем-то спокойный для лично нашей жизни двадцать первый век.

– Ура! – воскликнул Полковник, – на работу можно не ходить!

– Шутка не удалась! Идиотина!!! – Генка растопырил пятерню перед лицом брата.

– Простите, похоже, это правда… – в словах Игоря Александровича Николишина, сорока пяти лет от роду, неженатого, но любящего жизнь и свой «удобный» двадцать первый век, уже не было бравады. Он отвернулся. Кажется, соринка в глаз попала…

– Лёха! Твою мать! – иди на совет! – взорвался Гек, расталкивая Алексея.

– Ещё раз вспомнишь мою мать, тебе пи… ец, – спокойно, без всякого напряга в голосе, даже как-то тихо произнёс Денисов, высвобождая ноги из «лотоса». В голове начало крутится: «Откуда агрессивность? Гек, конкретно не имел ввиду мою маму. Просто выражение такое… Я повёлся. Опять головная боль. Началось»?

Алексей хоть и пытался абстрагироваться от внешних раздражителей, но слышал всё, что рассказал о «червоточине» Гена. Отключить в медитации внимание не удалось. В голове вертелась дурацкое прозаическое: теперь жене придется устраиваться на работу, а ведь у неё нет одной почки и давление зашкаливает. Дети ещё институт не закончили. За них надо платить. За двоих. Людка одна не потянет. Знания по своей профессии программиста за двадцать лет растеряны, а, вернее, устарели. Все эти годы была домохозяйкой. Если идти на неквалифицированную работу, много не заработаешь.

– Мужики, голова у кого-нибудь болит?

– Блин, как кувалдой по голове, снова и внезапно! Я опять просто подыхаю от боли! – ответил ушедший вглубь сарая Гена.

– Аналогично, – проскрипел Полковник.

Серёга, валяющийся на соломе, поднял руку.

– Братцы, может, кто заныкал анальгин?

– Всё ясно, – покивал головой Алексей, заваливаясь в сено, – опять началось! Похоже, из нас делают подопытных крыс!

Через несколько секунд мужики, хватаясь от адской боли за головы, повалились вслед за Денисовым в сено.

Сколько времени прошло неизвестно, пока внезапно начавшаяся боль не стихла.

– Зачем-то мы стали нужны им живыми, – произнёс Игорь. – Ведь не грохнули нас.

– «Побьют? – Накормят!» – помнишь из старого фильма «Армия Трясогуски?» – Впрочем, голос Гены не звенел надеждой.

– Значит так, – Алексей поднял палец вверх, выныривая из своего астрального погружения. – Всё равно никак не сосредоточиться. Присоединяюсь к совещанию. Мы из будущего, так? Так! Что-то знаем больше этих уродов. Надо как-то этим воспользоваться.

– То есть?

– Ну, я не знаю, ошеломить, может чем-то. Мозги вынести знаниями какими-нибудь.

– Что это даст практически? – Полковник оставался реалистом.

– Может, оттянем момент расправы… вдруг притупим бдительность фрицев, а там по ситуации… сымпровизируем.

– Что ж, думаете, какая-то инфа «убьёт» фашистов, заставит побросать оружие и кинуться в ужасе врассыпную? Ржунимагу, как пишут в Интернете! – Полковник картинно схватился за живот.

– Мне всегда нравился твой оптимистический взгляд на жизнь, – беззлобно ответил Денисов.

– Как будем выбираться? – Игорь мерил ногами конюшню поперёк. – Может, решимся на рывок?

В ответ на это Лёха сипатым голосом изобразил диалог:

– А где арматурный? – Там. – Где там? – Там. – Да какой же это арматурный, это слесарный. – Ты не свисти, арматурный там… А говорил порожняком пойдём.

Отсмеялись, и Денисов спросил: – А куда бежать, Доцент?

– На кудыкину гору, – буркнул Полковник. – Не ждать же, пока нас кокнут или не подадут в качестве подопытных кроликов на стол фрицев-вивисекторов.

– Выходит, какие-то шизофреники экспериментируют с нами. Всё, что мы видим и даже ощущаем физически, по Лёхиной версии, может быть результатом опытов?

– Не факт, – Алексей покачал головой. – Но очень похоже.

В сарае повисло напряженное молчание.

– Предложения?

– Когда охранники войдут, неожиданно напасть, разоружить и дёру! – предложил порывистый Гек. – Лёха опять каким-нибудь приёмчиком… – Гена вдруг наткнулся на тяжёлый, но не враждебный, а, скорее, тоскливый взгляд Алексея и замолчал.

– Слинять-то мы, может быть, и слиняем, – угрюмо усмехнулся Денисов. – Даже, возможно, оружие захватим. Но опять же куда бежать?

– В лес, подальше, землянку там устроим, а потом посмотрим, – никак не мог угомониться Генка.

– Я поддерживаю предложение, – кивнул Полковник. – Хотя, не представляю, сколько и как будем выживать в лесу, но это лучше, чем…