Текст книги "Эталон зла (сборник)"

5

Получив сообщение Даргеля, майор Рундштед, командир танкового батальона, сперва принял его за неуместную шутку. Какие «неизвестные русские танки»? Но когда авиаразведка подтвердила факт боя группы Даргеля с какими-то танками, он перестал сомневаться. Ясность внес лейтенант Гарвиц. Его машины только что прибыли в расположение батальона.

Выглядел лейтенант неважно. Бледный, руки дрожат, губы сжаты.

Осушив флягу с водой, он сбивчиво рассказал майору, как три русских танка буквально за считанные секунды разнесли машины Даргеля в пух и прах, а потом подбили два истребителя.

После этого Гарвиц посчитал, что вступление в бой его взвода ничего не даст, и на всей скорости покинул поле боя.

– Можете отдавать меня под суд, господин майор. Или расстрелять лично. Но я сам видел, как снаряды «тигров» отлетали от брони русских танков. И как вспыхивали наши машины. А башня танка капитана улетела метров на двадцать от корпуса. И раскололась еще в полете на две части. Это… это невозможно передать.

– Успокойтесь, лейтенант! – брезгливо поморщился Рунд штед. – Я не обвиняю вас в трусости. Против танков ваш взвод ничего не мог сделать. Но вам придется идти в составе группы, которую я пошлю уничтожить русских.

И майор отдал приказ: оставшимся танкам из роты Даргеля под командой его заместителя обер-лейтенанта Видлинга и взводу PzIV выйти на перехват танков противника. Им майор придавал взвод пехоты Гарвица, еще один взвод из пехотной роты и два противотанковых орудия.

– Если русские будут отступать, доложите, в какую сторону. Я вызову авиацию, – наставлял Рундштед командира сводной группы обер-лейтенанта Видлинга. – И не лезьте на рожон. Похоже, русские использовали здесь какие-то новые машины. Я не хочу терять технику накануне наступления.

Отправив группы, майор поспешил в штаб, чтобы передать информацию командиру полка. Необходимо было согласовать действия с авиацией и соседними частями.

«И все же, что это за новые танки? – думал майор, идя к штабу. – И откуда такая неуязвимость? Неужели они придумали что-то особое? Или это больное воображение Гарвица? Но Даргель погиб. Значит, все правда…»

Терзаемый сомнениями, Рундштед поднял трубку и попросил соединить его с командиром полка.

Взвод лейтенанта Кравцова медленно продвигался к месту, где должен быть заброшенный хутор. Впереди по-прежнему шел командирский танк, за ним двигались танки Лапшина и Пестрикова. А БТР разведчиков шел слева, по краю дороги, контролируя чащу.

Только что они отразили третью атаку противника. И хотя немцы отошли, но, похоже, так и не оставили идею уничтожить их.

Второй бой был сравнительно долгим. Немцы на этот раз действовали осторожнее и не спешили выходить на открытую местность. Но такой маневр не принес ожидаемого результата. Т-96 мог бить с закрытых позиций ПТУ-Рами.

С танками противника было покончено. Больше хлопот доставила пехота. Один взвод немцев успел добраться до края чащи и исчезнуть в ее буреломах. А вот второй промедлил, и разведчики накрыли его огнем.

Потом Завадский спешил своих людей и повел наступление на врага. Кравцов приказал Лапшину поддержать их.

Силы оказались неравными, и немцы в конце концов отступили, оставляя убитых и тяжелораненых. Конечно, будь у обеих сторон одинаковое вооружение, численное преимущество позволило немцам зажать разведчиков.

Немцы, что ни говори, были солдатами умелыми, дисциплинированными и хорошо подготовленными. Тем более на их стороне огромный опыт войны.

А в отделении Завадского только сам старшина, наводчик БТР и пулеметчик имели за плечами по несколько лет службы и участия в локальных конфликтах. Остальные – срочники. Впрочем, они держались хорошо, не паниковали и не теряли головы от волнения. Да и старшина не давал скисать.

Давя противника огнем пулемета, подствольных гранатометов и автоматов, разведчики постепенно оттеснили немцев к краю чащи, под стволы БТР.

Поняв, что дело швах, немцы бежали. Оставив на поле боя девять танков, две разбитые пушки и не менее тридцати солдат.

Не успел Кравцов дать команду на отход, как сверху навалилась тройка самолетов. На этот раз Пестриков опознал в них многофункциональные «фокке-вульфы». Они могли нести бомбовую нагрузку и имели сильное вооружение.

Незваных гостей встретил Завадский, использовав последний ПЗРК. Ракета развалила на части первый самолет. Второй попал под огонь спарки, задымил и вошел в пике.

Третий самолет, видя участь своих собратьев, отвернул в сторону и исчез в небе.

– Побежал жаловаться, – сплюнул Завадский и вызвал лейтенанта.

– Командир. Они сейчас сюда авиаполк пригонят. У нас патронов не хватит.

Кравцов только вздохнул.

Третий раз немцы атаковали уже на подходе к хутору. На этот раз на них шли семь машин. Пять «тигров», «четверка» и странная махина, опознанная Пестриковым как «фердинанд». Мощная неуклюжая самоходка ползла позади танков, с трудом преодолевая мягкий грунт луга. За бронетехникой шли пять машин с пехотой. У трех на прицепе были пушки.

– Серьезно за нас взялись, – закончил подсчет Кравцов. – Экипажам доложить о боекомплекте.

– Израсходовано восемь снарядов и два ПТУРа, – доложил Лапшин.

– Девять снарядов, один ПТУР, – ответил Пестриков.

– Семь снарядов, – закончил перекличку наводчик лейтенантского танка.

– А у меня «иглы» – ёк! – подал голос Завадский. – Выстрелов к гранатомету и патронов навалом. Но если еще часок нас потрясут, останемся на нуле.

– Ясно. Слушай приказ. Снаряды беречь. Работать ПТУ-Рами. Старшина, ты с танками не воюешь, на тебе пехота. Не дай развернуть пушки.

– Есть.

«Закончатся снаряды и топливо, будем рвать танки и уходить на броне Завадского, – опять начал подсчет лейтенант. – А когда у него баки опустеют – рванем и БТР. А потом…»

Дальше он планировать не стал. Надо еще дожить до «потом». Поправив шлемофон, он поймал в оптику передний танк и скомандовал: «Огонь!»

За схваткой немцев с неизвестным танками наблюдали три пары посторонних глаз. Наблюдение велось с заболоченного, заросшего камышами берега мелкой речушки. Там в засаде сидели три бойца из полковой разведки советской дивизии, державшей оборону у высоты «Зеленая».

Они сидели здесь уже час, имея задание подсчитать силы противника и попробовать узнать направление предстоящего удара. Командование дивизии не без оснований подозревало, что сил удержать позиции не хватит, и хотело знать, имеет ли смысл стягивать артиллерию и танки к высоте, чтобы встретить врага всеми средствами.

Вот и забрались сюда разведчики, отыскав удобное место для наблюдения. И уже приступили к работе, когда откуда ни возьмись возникли три странных танка и еще более странная машина аж на восьми колесах.

А потом они стали свидетелями невероятного боя. Неизвестные машины довольно быстро разделали немецкие танки. Командир разведчиков, сержант Опансенко, даже глаза протер. Горят фрицы! Да как горят!

– Шо це таке, Петро? – спросил его земляк, ефрейтор Горботенко. – Шо мы бачили?

– Ох, не х… себе! – сбил пилотку на затылок Гришка Добренков, третий разведчик. – Неужто наши?

Опанасенко во все глаза следил за странными танками, вспоминая модели советских машин, а также немецких, которые видел или о которых слышал. Эти чудовища не были похожи ни на один из них.

– Тикать надо, Петро. Не то они нас найдут и в пыль сотрут.

– Сиди, – ответил наконец сержант. – У нас задача – сосчитать немцев. Вот и будем выполнять.

– Их и без нас сосчитают, – кивнул на поле боя Гришка.

Там как раз началась вторая схватка. После нее разведчики и вовсе остолбенели. Странные танки поражали немцев из-за взгорков, не видя их. Из стволов вылетали огненные снаряды, похожие на ракеты «катюш». При попадании в танк они взрывались со страшным грохотом, отрывая башни, проламывая броню и выжигая все живое.

А потом разведчики увидели пехоту, вылезшую из восьмиколесной машины. Нормальные парни в камуфляжной форме, как и у них самих, только другой расцветки. И оружие чудное.

Сержант внимательно смотрел за действиями неизвестной пехоты. Потом его отвлек Гришка, тыкавший пальцем в противотанковые пушки, что развернули немцы на краю дороги.

– Может, поддержим? До пушек метров триста. А ну как они подобьют танки?

– Сиди, помогальщик! Без нас справятся.

– А если нет?

Сержант кашлянул, прочищая горло и про себя раздумывая над вопросом.

– А тогда и влезем. Постреляем обслугу.

Влезать не пришлось. Разведчики видели, как один из танков, заметив угрозу с фланга, развернул башню (быстро, невероятно быстро) и плюнул огнем. Первая пушка исчезла в облаке взрыва.

Со второй разобрался пехотинец с помощью какой-то странной трубы. Он присел на колено, положил трубу на правое плечо, а потом оттуда вылетел длинный снаряд с дымным хвостом. Снаряд быстро понесся навстречу пушке, ударил ее в щит и…

И все. Ни пушки, ни обслуги.

– Мать моя женщина, – зашептал Гришка. – Что же творится?! Неужели это наши? Ведь фрицев положили несчитано.

Он повернул красное от волнения лицо к сержанту и, сверкая глазами, повторил:

– Что же происходит, сержант?

– Не знаю. Но чую, тикать нам надобно отседова. Вон еще немцы прут. Как раз через нас пойдут. Не ровен час засекут. Уходим!

И сержант первым пополз вдоль берега, уходя из опасного места. Разведчики уже не видели, как третья волна немцев накатила на неизвестные танки и разбилась о грозное оружие чужаков.

Теряя технику и людей, немцы опять отступили. Командир немецкого танкового полка, оставив на поле боя двадцать пять машин, решил отвести свои силы и предоставить действовать авиации и артиллерии.

Он и так из-за незапланированного боя сорвал наступление на высоту. И теперь вынужден будет брать ее ослабленными батальонами.

6

Третья атака вышла самой затяжной. Удачный выстрел немецкого танка повредил гусеницу на машине Лапшина. Правда, ремонт не занял много времени, но сам факт тревожил.

У Завадского были потери. Во время перестрелки у чащи одного разведчика ранили в ногу. Пуля карабина прошла навылет, не задев кость. Старшина обработал рану, наложил повязку и вколол промедол. Раненый был в сознании и в общем-то чувствовал себя нормально.

– Лейтенант, – вызвал Кравцова старшина после перевязки. – Надо уходить отсюда. Нас сейчас накроет авиация и гаубицы. Не станут немцы больше технику терять.

Кравцов и сам так думал, поэтому приказал после второй стычки отходить. Но если от артиллерии можно уйти, то как скрыться от авиации? Правда, у них есть зенитные пулеметы, здешние штурмовики и истребители отогнать можно. Но если навалятся все разом, будет трудно. Достаточно разбить гусеницу, и танки встанут.

Лейтенант провел перекличку, проверил боезапас и уровень горючего в баках, а потом приказал идти к хутору.

– Если там ничего нет, уходим на восток. К нашим… Если примут, – добавил он после паузы.

Неизвестно, как еще отнесутся к ним советские войска. Пестриков успел просветить командира относительно политического строя в прежнем СССР и характера отношений с чужаками.

По дороге к хутору они дважды замечали вражеские танки, но те не подходили ближе трех километров и не выказывали желания атаковать. Три километра не дистанция для Т-96, но тратить снаряды лейтенант не хотел.

В следующий раз немцев засекли уже на подступах к месту, где должен был быть хутор. На этот раз те подошли ближе.

Кравцов отдал приказ готовиться к бою, привычно (уже привычно!) распределив сектора наблюдения и огня. А когда Завадский доложил о появлении в небе трех самолетов, решил сам идти на сближение с противником, чтобы затруднить работу авиации и артиллерии.

Танки свернули с дороги и пошли по полю. Оно только со стороны выглядело ровным и гладким. Под высокой травой скрывались рытвины, колдобины и выбоины. Танки запрыгали на неровностях.

Кравцов старался удержать в поле зрения танки немцев, не обращая внимания на рывки машины. Поэтому не среагировал на ощутимый толчок снизу. Только на миг оторвал взгляд от перископа, а когда приник к нему опять, то увидел прямо перед собой сруб сарая.

– Куда катишь, сворачивай! – заорал он, на миг забыв, что для его танка эта груда бревен не опаснее листа фанеры.

Но механик автоматически свернул влево, обходя препятствие, и крикнул в ответ:

– Он как из воздуха появился! Не заметил.

А лейтенант вдруг увидел у края дороги два бронетранспортера и три танка. Не отойдя еще от недавнего боя, он едва не скомандовал «огонь», но потом узнал силуэты машин и понял, что видит своих.

И тут же в шлемофоне раздался раздраженный голос ротного:

– Кравцов, мать твою за ногу! Где тебя носит?! Ты уже сорок минут как должен быть на стрельбище!

– Ур-ра! – заорал вдруг Лапшин. – Свои! Вышли!

Взгляду разозленного капитана Макарова предстала странная картина. Из вставших у полуразваленной избы машин вылезли счастливые танкисты и разведчики. Глаза шальные, лица красные. Прыгают, кричат. И на начальство совершенно не обращают внимания.

Когда капитан подошел к ним, на него отчетливо пахнуло гарью из стволов пушек.

– Что, черт возьми, происходит? Кравцов? Вы где стреляли?

Сияющий от радости лейтенант вскинул руку к шлемофону и дрожащим голосом произнес:

– Разрешите доложить, товарищ капитан. В бою вверенным мне взводом и приданным отделением разведки были уничтожены двадцать пять немецких танков и самоходных орудий, четыре противотанковые пушки и около шестидесяти человек пехоты. А также четыре самолета. Потерь нет, ранен один разведчик. Докладывает командир взвода лейтенант Кравцов.

Капитан решил было, что лейтенант спятил. Как и остальные. Хотя коллективное умопомешательство выглядело странным. Не желая устраивать разнос на месте, Макаров скомандовал:

– Всем в расположение части. Там разберемся. А раненого заберет вертолет. Выполнять!

Происшествие наделало шуму. Командир части сначала хотел отправить Кравцова и остальных в больницу. Но потом приехала комиссия, состоящая наполовину из сотрудников госбезопасности, наполовину из врачей и ученых.

Они забрали всех участников с собой и подвергли их десятидневному обследованию. А потом отпустили, предупредив, чтобы те не распускали языки.

– Пойми, лейтенант, – объяснял Кравцову чин из КГБ, – это дело такое деликатное, что нужно быть очень осторожным. Не стоит пугать всех россказнями о провале в прошлое.

– Но это же правда!

– Да, правда. И мы вам поверили. Потому что совершенно определенно это знаем. Но болтать все равно не надо.

К моменту возвращения группы Кравцова сотрудники про водившего эксперимент НИИ с помощью коллег из других институтов и того самого инженера, высказавшего оригинальную догадку, уже отыскали следы выносного блока. Как и следовало ожидать – в далеком прошлом.

И хотя вернуть его пока не смогли, зато разобрались в причине странного феномена. Так что работой НИИ теперь был обеспечен по самое горло.

Кравцов и его товарищи вернулись в часть и продолжали служить. А через две недели после этого пришел приказ из Москвы. Наградить всех участников провала орденом Мужества третьей степени.

Всех, кроме Кравцова. Его высокая комиссия представила к Звезде Героя России. «За умелое и грамотное руководство вверенным подразделением в сложной обстановке, быструю адаптацию в незнакомых условиях, нанесению крупного урона врагу и сохранение техники и личного состава…»

Так и было написано в приказе. Надо сказать – заслуженно. Как ни крути, а воевал с врагом. Пусть и в прошлом. И не важно, что техника у врага была отсталая. Воевал-то он всерьез!

А еще через месяц Кравцову досрочно присвоили следующее звание и назначили командиром роты.

Уже потом эксперты исследовали всю документацию, относящуюся к периоду лето – осень 43-го года в поисках любого упоминания о странном бое в тылах немецкого танкового полка, но ничего не нашли. Так что с немецкой стороны все было тихо.

Впрочем, как и с советской. Что стало с теми разведчиками: погибли при выходе к своим или просто не рискнули докладывать об увиденном – неизвестно. Но никаких записей нигде не обнаружено.

И то хорошо. Меньше хлопот.

Фрагмент 3

1

Август 2004 года. Западный район России. 13:15

– …Так, пацаны! Смотрим еще раз, все ли загрузили. Ничего не оставили? А то в лом возвращаться.

– Все в норме.

– В норме? Лады. Проверим. У кого там список? У тебя, Витьк?

– Угу.

– Читай.

– Угу.

– Чё – угу?! Читай, а не жуй.

– Тьфу! Чего читать? Загрузили все. А чего нет – значит забыли дома. Туда теперь никто не попрет. Давайте лучше двигать. Не то местные ненароком забредут, тогда будет шум.

– Лентяй ты, Витька. Скажи, читать неохота.

– Ну неохота. Потому как без толку.

– Эй, сверяльщики! Давайте на броню. Не хрена ждать.

– Ладно, пошли. По пути проверим.

При взгляде вниз с высоты птичьего полета можно увидеть стоящую неподалеку от леса большую машину странной конфигурации и четверых молодых парней, одетых в одинаковую военную форму. Тоже довольно странную.

В полутора километрах от дороги маленькая деревенька, в которой большая часть домов брошена. В остальных еще теплится жизнь, но довольно вялая. Однако деревня никого не интересует, а вот машина и парни…

Им около тридцати. Все как на подбор высокого роста, мощного, можно сказать, богатырского сложения, с короткими спортивными стрижками. Есть некоторые схожие черты во внешности, хотя родственниками друг другу они не доводятся.

Одеты парни, как уже было сказано, в военную форму. Давно не существующей структуры. Черные бриджи и кителя, черные сапоги, белоснежные рубашки, черные фуражки с высокими тульями. На рукавах – свастика, на погонах знаки различия. Специалист их легко назовет. Не будем скрывать и мы. Пожалуйста. Трое гауптштурмфюреров и один штурмбанфюрер. В переводе на армейский язык – капитаны и майор.

Кто еще не догадался – это форма гестапо. Пояснять не стоит, в России об этой организации знают все. И никогда не забудут.

Четверка парней загружала сумками, упаковками, ящиками, рюкзаками и баулами большую машину. Издалека ее можно принять за импортный джип, но при более пристальном взгляде мнение менялось. Длинный корпус, багажное отделение скрыто за металлическими бортами, причем сталь явно не та, что шла на легковые машины. Шесть колес, три двери. Две впереди, одна двойная сзади.

Большинству марка машины незнакома, но люди военные, особенно в возрасте, без труда назвали бы не только модель, но и ее ТТХ. Это был советский бронетранспортер БТР-152, созданный на базе американского грузовика «студебекер» и немецкого бронетранспортера «Ганомаг» времен Второй мировой войны.

БТР давным-давно сняли с вооружения, но некоторое количество машин все еще стоят на армейских складах. Один такой экземпляр, разумеется, без вооружения и был выкуплен неким гражданским лицом для собственного пользования.

Сделка была полулегальной, но так как рассекать по улицам города новый владелец не собирался, до сих пор никто не предъявлял никаких претензий.

Впрочем, у блюстителей порядка, появись они вдруг здесь и сейчас, претензий было бы навалом. А у владельца БТР – навалом проблем с законом.

Машина выкрашена в зелено-коричневый цвет, на бортах опознавательные знаки немецкой армии времен Третьего рейха. Над кабиной, на турели – пулемет MG-42. Настоящий пулемет в хорошем состоянии, с заправленной лентой, в которой тускло поблескивают патроны.

Кроме него четверка имела на вооружении три пистолета-пулемета МР-40, штурмовую винтовку StG-44[1]1
  Штурмовая винтовка StG-44 первоначально имела наименование Mkb-42(H). Потом выпускалась под названием МР-43. Свое окончательное название получила в 1944 году. Здесь приводится именно этот вариант наименования.


[Закрыть], снайперскую винтовку Маузера и три пистолета «Вальтер Р-38». И еще десятка полтора гранат. Как «лимонок» Ф-1, так и немецких, прозванных «колотушками».

Если кто-то решил, что здесь идут съемки фильма о войне, то он ошибается. И клип не снимают. Тут дело совсем в другом…

– Шарики воздушные взяли? – спросил самый рослый среди четверки – Герман, когда машина тронулась с места.

– Взяли-взяли, – успокоил его Артем, тот, кто требовал проверить имущество. – В крайнем случае используем гондоны. А девочки надуют.

Сзади раздался смех. Сидевшие возле багажа Виктор и Олег скалили зубы.

– Ну, смотрите, – показал парням кулак Герман. – Будете по газетам и коробкам стрелять.

– Было бы из чего, а мишени всегда найдем, – примирительно сказал Олег и протянул Герману открытую банку пива.

Тот кивнул и сделал глоток, разом опустошивший половину банки. Глотка у Германа безразмерная.

* * *

Загадка. Едут по лесу на бронетранспортере четверо одетых в нацистскую форму бритоголовых парней, увешанных немецким оружием. Кто они? Нет, не скинхеды. И не неонацисты. Не баркашовцы из РНЕ или прочих мини-партий нацистского толка. Бандиты? Верно. Но в прошлом. А сейчас вполне порядочные, местами легальные бизнесмены средней руки. Те, чей ежемесячный доход превышает двадцать тысяч долларов. Впрочем, сейчас модно считать в евро.

Зачем им маскарад, не очень уместный в стране, шестьдесят лет назад пережившей ужас нашествия гитлеровцев и их прихлебателей? Ответ – это такая форма отдыха. Релаксация после дел насущных, проблем бизнеса и прочих неурядиц, коими богата жизнь в России начала двадцать первого века.

Каждый отдыхает на свой лад. Кто-то лезет в горы, кто-то едет на курорт, кто-то участвует в новомодных ролевых играх, бегает по лесам и полям с «толкиенистами», «викингами», «рыцарями» и прочими «героями». Есть еще любители пощекотать себе нервы в перестрелках пейнтбольной или страйкбольной войнушки.

Кстати, эта четверка тоже увлекается «войнушками». Но у них есть еще одна фишка. Во время отпуска (в основном летом и ранней осенью) едут они в западные области России, подальше от городов и поселков, там, где еще шумят бескрайние леса и чащобы, заезжают в самые уж глухие районы и отрываются на всю катушку.

Натягивают гестаповскую форму, берут оружие (настоящее) и устраивают что-то вроде полевых сборов. Со стрельбой, купанием, рыбной ловлей по-военному (то бишь с гранатами), поеданием шашлыков, поглощением довольно большого количества водки. Ну и с общением с прекрасным полом. Куда ж без него?!

Проходит все более или менее мирно и безобидно. Из оружия палят в глубоких оврагах, чтобы ненароком кого не задеть, водку пьют в меру (спортивный режим-с), баб… ну, с ними тоже мирно. Но много.

Местный народ не трогают. Да и мало осталось здесь, кого трогать. Разве что шальные охотники или грибники.

Вот такое развлечение у парней. Нравится им подобный отдых, и все тут. А что немецкая форма… Уж очень она красивая. Видная. Это давно все признали. Особенно когда Вячеслав Тихонов в ней одиннадцать серий расхаживал, образ Штирлица передавал. Да и Табаков в ней выглядел вполне презентабельно. И даже вечный комик Куравлев смотрелся представительно. А кому она не идет?

Да, немецкая, запятнавшая себя кровью сверх всякой меры. Но ведь и язык немецкий многие ветераны до сих пор спокойно слушать не могут. Так ведь никто не запрещал его. И Берлин до сих пор стоит. И Германия существует.

Вот такой юридический парадокс. Особенно с запрещением демонстрации эмблемы Третьего рейха – свастики. Хотя любой начинающий историк знает – этому символу больше трех тысяч лет. И к гитлеризму он имеет такое же отношение, как и истинные арийцы, – то бишь никакого. Ладно, не будем о грустном.

Словом, уже пятый год приезжают они сюда, оставляют свой транспорт в соседней деревне, переодеваются, достают из схронов оружие, выкатывают бронетранспортер и едут отдыхать на всю катушку. Артем, Герман, Олег и Виктор. Четыре друга, четыре кореша, партнеры по бизнесу и вообще неплохие парни.

– …Ты с Генкой связывался? Когда они приедут?

– К вечеру. У них были небольшие проблемы, потому и запоздают.

– А девок захватят?

Артем глянул на озабоченное лицо Германа, фыркнул. Успокаивающе подтвердил:

– Конечно. Их очередь.

– Это хорошо, – кивнул Герман. – Неделю без баб я не выдержу.

– Да ты и два дня не выдержишь! – влез в разговор Виктор. – Побежишь по здешним деревням искать бабусю помоложе.

– Но-но! – показал ему кулак Герман. – Я не геронтофил. К старым испытываю почтение, а не влечение.

Артем бросил хитрый взгляд на Витьку, подмигнул и очень серьезным тоном произнес:

– Да мы знаем. Ты у нас на другое западаешь. Небось и форму для девок прихватил самую что ни на есть подходящую? Чтобы все как в кино.

Витька дернул головой, зажал ладонью рот, но потом не выдержал и заржал во все горло, невольно вырывая из полудремы Олега. Артем тоже прыснул, на миг упустил руль, и тяжелая машина вильнула в сторону.

Герман привстал на месте, ткнул ладонью Витьку в бок и пообещал:

– Приедем – голову сверну! И тебе тоже, водила хренов!

Артем вжал голову в плечи, спасаясь от разгневанного кореша, а сам все скалил зубы. Это была старая шутка в их компании, и Герман всегда на нее попадался.

Лет в восемнадцать посмотрел Герман один порнофильм, где фигурировали девчонки в военной форме. Особенно запала ему в душу блондиночка, затянутая в гестаповскую форму, в черной кожаной мини-юбчонке. И все. С тех пор Герман полюбил секс с переодеваниями. Сколько он перетрахал подружек и проституток, одетых в немецкую, милицейскую, совет скую военную или медицинскую форму.

Со временем у него даже развился условный рефлекс. Как увидит девчонку в форме, сразу бежит знакомиться. Братва офигевала от такой активности. Любвеобильный Герман успел уложить в постель трех милиционерш, пять сверхсрочниц, с десяток медсестер и врачих.

Дошло до того, что с другими подружками у него не выходило. Когда не видел обтянутых мини стройных ножек, не ласкал упругих грудей под белоснежной рубашкой, его агрегат давал сбой.

В конце концов, потерпев подряд два фиаско, Герман побежал к врачу. Тот, проведя обследование, направил его к психиатру. А врачеватель душ поставил диагноз – фетишизм. И назначил лечение. Поэтапное. С привлечением гипноза, просмотром определенных фильмов и участием девочек. Одетых несколько иначе, чем привык Герман.

За полгода душевный недуг прошел, и стал Герман опять «всеяден». Фетишизмом больше не увлекался, хотя тяга к женщинам в форме до конца не прошла. Но хоть теперь не мешала.

* * *

Сзади в кузове шел разговор на другую тему.

– Парни из Смоленска предлагают две самозарядные немецкие винтовки в хорошем состоянии, – рассказывал Виктор.

– Какие, не уточнил? – спросил Олег.

– Нет. Можно узнать.

– Было два вида винтовок. «Вальтер» G-41 и G-43. Первые – сырые, слабые. Вторые – лучше, но тоже не ахти какие.

– Думаешь, не стоит брать?

– Надо уточнить. Посмотреть, пострелять. Если цена приемлемая – почему бы одну не взять? Но лучше еще один StG. Кстати, как там дела с поставками патронов и гранат? Мой канал иссяк.

– Будут, – успокоил Виктор. – Знакомые обещали.

– Только проверять поеду я сам.

– Само собой. Как обычно.

В вопросах оружия и военной техники в их компании лучше всех разбирались Олег и Артем. Что совсем не удивительно. Артем служил срочную в спецназе ГРУ. А Олег – в спецназе внутренних войск. И оба успели повоевать.

В армию Артема отправила, как ни странно, братва. В девяностом году его, еще семнадцатилетнего бойца одной из бригад, старший решил определить в армию, чтобы тот научился работать с оружием, взрывчаткой и усвоил специальные тактические приемы. В общем, прошел профессиональную подготовку.

Для молодого пацана такое внимание со стороны бригадира было лестно. Тем более тот брал на себя все заботы о семье новобранца.

Благодаря связям братвы угодил Артем сначала в ВДВ, а потом и в спецназ. Данные у него были подходящие. Кандидат в мастера по дзюдо, второй разряд по биатлону. Рост метр восемьдесят пять, вес восемьдесят три.

Таких – выносливых, сильных и ловких – и отбирали в элитные войска тогда еще Советского Союза. Служба Артему нравилась, проблем с «дедовщиной» в части, только недавно вышедшей из Афганистана, не было, а вот боевой учебы, наоборот, вдоволь.

И он учился. Старательно, упорно, как и привык. Помня наказ старшего и, конечно, по собственной инициативе.

Полученные навыки пригодились ему, когда их часть стали бросать из одной горячей точки в другую. Карабах, Армения, Азербайджан. За полтора года почти непрерывных боевых действий стал Артем опытным воином. Не обошли его награды и звания. На дембель пошел сержантом, заместителем командира группы. С медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Служба кое-что изменила в мозгах парня. Возможно, он и ушел бы из бригады, но общий бич страны – нищета – ударила по его родителям. Заводы и фабрики закрывались, работы не было, денег тоже. И бывший защитник родины стал тем, кем должен был стать. Боевиком.

Через год после его возвращения в бригаду пришел Олег. Он отслужил срочную в ОбрОНе[2]2
  Отдельная бригада оперативного назначения внутренних войск.


[Закрыть], тоже повоевал. К концу службы исполнял обязанности командира взвода. Старшина. Такие спецы бандитам были нужны. А стране – нет. И встал Олег в стройные ряды братков.

Лес был огромным, прямо-таки гигантским. Буреломы, завалы, заросшие травой и кустарником овраги, на дне которых журчали холодные ручьи. Среди этой глухомани встречались островки, свободные от деревьев и кустарников. Залитые солнцем опушки, лысины, небольшие озера. К ним вели узкие, едва заметные тропки и наезженные грунтовки. Если забраться на высоту птичьего полета, можно увидеть сложный рисунок лесных дорог, напоминающий паутину.

По одной такой к небольшому лесному озеру и ехал броне транспортер. На берегу было удобное место для палаточного лагеря. А неподалеку, в длинном и глубоком овраге – импровизированный тир. Словом, все удобства рядом. Отдыхай не хочу…

– Нет уж! – резко мотнул головой Виктор. – Тот раз мы сунулись к шоссе, и что вышло? Хорошо ночью. А если бы днем? Да за нами все менты района рванули бы! Выехали, блин, фрицы на большую дорогу пострелять.

– Ну и ладно, – пожал плечами Герман. – Нет и нет. Обойдемся. Только за шоссе удобное место. Лощина длинная, глубокая. И прямо к реке выходит. Можно спокойно отстреляться. А до ближайшей деревни километров пять.

Пацаны обсуждали, где удобнее пострелять из пулемета. В лесу расстояние до цели не превышало ста метров, что для автоматов и пистолет-пулеметов достаточно. А вот для пулемета и винтовок маловато. Вот и искали подходящее место.

– Можно махнуть через реку. Там удобно.

– И там засечь могут. Тем более поля колхозные рядом. Не хрена вообще вылезать из леса. В крайнем случае на опушке постреляем.

– Всего-то сто пятьдесят метров! – фыркнул Артем.

– Хватит.

– Да ладно. Обойдемся.

Герман недовольно поморщился, но дальше спорить не стал. В самом деле, рисковать ради того, чтобы лишний раз пострелять с дальних дистанций, не стоило. Они и так часто ездили на стрельбище армейского полка и там отводили душу.

Кстати, позвольте представить. Герман Круглов. Конкретный пацан, нормальный браток. Впрочем, нет, так не пойдет. Круглов Герман Максимович. Семьдесят второго года рождения. Рост – метр девяносто. Вес – сто десять кэгэ. Плечи – в дверь не пролазят, кулаки пудовые. От груди лежа жмет сто восемьдесят, на бицепс берет сотку. В шестнадцать получил первый разряд по боксу. Потом перешел в кикбоксинг и стал кандидатом в мастера. В бригаде с восемьдесят девятого года. Начинал, как и большинство, с вышибания дани из кооператоров и цеховиков. Был рядовой «торпедой», потом поднялся до бригадира.