Текст книги "Эталон зла (сборник)"

– Так далеко в будущее мы еще никогда не заглядывали, брат Стамес, – с мягким укором произнес Хердал. – Не будем спешить и сейчас.

Часть 1
Негласный поиск

1. Большой Имперский Совет

Традиционные цвета императорского дома – синий с серебряным. Точь-в-точь как на государственном гербе, где гордый скратник с головой в профиль держит в лапах треугольный щит. А на щите два скрещенных топора и три звезды.

Сколько веков минуло, а тотем племени скратисов все еще жив. Из мелкого идола крохотного рода вырос в герб огромной державы, подмял под себя народы, крепко впился в завоеванное, не оторвешь. Красный, будто смоченный кровью клюв готов нанести сокрушающий удар, а крепкие когти растерзать непокорного.

Ныне, правда, клюв пообломался, а когти притупились. Но все еще могут сжать намертво жертву. Даже старый король – все еще король. А скратник всегда был королем небес…

Яфей Согнер – первый советник Его Богоподобия Императора Ракансора Шестого Багряного – отогнал от себя неподобающие мысли и сосредоточился на речи императора. Хоть и знал ее от начала и до конца практически наизусть, ведь сам писал, но сейчас следует внимать с должным уважением и благочестием. Подавая пример всем этим родовитым снобам.

Согнер перевел взгляд на ноги императора. По древней традиции на Большой Имперский Совет тот приходил в простых кожаных сапогах с грубой подметкой. В таких далекие предки прошли полмира и завоевали эти земли. Правда, сапоги императора сделаны из тончайшей кожи и выкрашены в синий цвет. И весят не больше, чем пять горстей[8]8
  Мера веса, приблизительно равна пятидесяти граммам.


[Закрыть]. И наряд традиционный, пришедший с древних времен: синие шелковые шаровары, серебряная туника навыпуск и золотой нагрудник с гербом императорского двора. А на плечах длинное, подбитое мехом корзно.

Император переступил с ноги на ногу, сделал паузу, обводя взглядом зал, и продолжил речь.

…Интересы империи… защита границ… стабильность и процветание, самоотверженность дворян… согласие знатных родов… сила и могущество!

Бас Ракансора звучал уверенно и четко. Как и должно звучать голосу властителя всех живущих в империи и по ту сторону Закрайнего моря. Пусть заморские колонии фактически отпали, а островные вот-вот выйдут из-под контроля…

Согнер опять поймал себя на том, что мыслями уходит в сторону, и перевел взгляд в зал.

В центре, у колонн и возле стен стояло около тысячи дворян. Старой исконной имперской знати гораздо больше, чем новоявленных баронов и графов. Первые разительно отличались от вторых. На них шелка и парча, расшитые накидки и тоги с затейливой драпировкой. На ногах сандалии со стразами. Вторые поголовно в латах, на ногах штаны, заправленные в сапоги. Поверх лат у некоторых плащи, но большинство щеголяет в броне, являя всем воинственный дух и мощь. Хотя впечатление на старую знать такой наряд производит противоречивый.

Лет сорок назад, когда особым указом дед нынешнего императора основал институт кордонного дворянства, само появление такого барона вызывало насмешки. Ну кто, скажите на милость, станет натягивать на себя груду кожи и железа, когда ближайший враг в нескольких сотнях верст? А эти чудовищные штаны, а сапоги? Что за варварская мода? И какому умному человеку придет в голову облачаться в это жарким летним днем? Другое дело, легкие тоги и туники! Удобно и хорошо!

Впрочем, одежда была только одним из поводов поострить насчет кордонных дворян. Сидят на границах, сражаются с варварами и подражают им! Значит, сами такие же варвары!

Но шло время, империя хирела, а враги набирали силу. Вместе с ними набирали силу и дворяне. Они чаще, чем имперские легионы, вступали в схватки с врагом и овеяли себя славой. Теперь уже мало кто осмеливался бросать в лицо барону оскорбление! И император стоял за них горой. Ибо от преданности кордонных дворян безопасность страны зависела не меньше, чем от преданности легионов.

Однако различия и, следовательно, противостояние сохранялись. Хотя и те и другие держали себя не в пример сдержаннее.

Согнер вынырнул из потока воспоминаний в тот момент, когда император закончил речь традиционным: «Да будет так!» – и весь зал дважды прокричал: «Славься, империя! Славься, император!»

Громче всех кричали стоявшие ближе к императору патриции метрополии. Кордонные бароны вскидывали руки вверх и били ладонями по ножнам мечей. Вместо железного стука выходили приглушенные хлопки. Мечи были завернуты в «чехлы мира». Вытащить меч, не разрезав чехол, невозможно. Баронам разрешалось носить оружие в столице только в таком виде.

Согнер отметил небольшую группу дворян, что стояли у дальней колонны рядом с оконным проемом. Они тоже кричали, но не так громко и без особого рвения.

Граф Теладор со своими приспешниками. Пожалуй, один из самых сильных кордонных дворян и новая головная боль первого советника императора. Весьма загадочная фигура, в мыслях о которой Согнер уже провел несколько бессонных ночей. Но забивать голову им сейчас не было никакого желания.

Согнер еще раз взглянул на статного графа, обвел взглядом его свиту и посмотрел на императора. Тот поднял обе руки на уровень пояса и сделал жест, означающий окончание Совета. Теперь подходило время пира!

* * *

Когда-то пир после Большого Имперского Совета проходил в Сиреневом зале. Колонны, украшенные барельефами, мраморные столики, горячие фонтаны, низкие ложа. Огромные окна и полуоткрытый потолок пропускали солнечный свет и свежий ветерок. Гости сидели и лежали, вели неторопливые беседы, почтенно внимали императору, поднимали чаши с вином в его честь. Все чинно, неторопливо, спокойно.

Ныне же император идет на поводу новых веяний. И большая часть этих веяний привнесена кордонным дворянством. Теперь никаких фонтанов и лож. Огромный зал, несколько шеренг столов, камины по углам. Император восседает на троне, трон на помосте. Властитель видит всех, и все видят его.

И пир больше напоминает застолье в замке какого-нибудь барона. Но императору нравится. Он увлечен нововведением и вообще всем новым. К чему это только приведет?

Согнер миновал рослых преторианцев в сине-серебристых одеждах и вошел в небольшое помещение, ярко освещенное факелами, дававшими ароматный дым. Он замер на пороге и склонил голову.

– Проходи, Яфей, – раздался негромкий властный голос, – не стой в дверях. Сквозняк мне еще вреден.

Согнер сделал два шага вперед, и стоявший возле дверей слуга быстро захлопнул их и задвинул тяжелый занавес.

Император сидел на низком стульчике с высокой спинкой, рядом с ним суетился Беламай – личный лекарь Его Богоподобия. Одну руку он держал на запястье императора, второй перебирал фарфоровые пузырьки на столе.

– Как вы себя чувствуете, Ваше Богоподобие? – спросил Согнер, подходя еще ближе.

– Терпимо. Вот только мой строгий надсмотрщик не согласен с этим!

В голосе императора слышалась насмешка. Но лекарь никак не отреагировал, продолжал щупать пульс и шевелить губами, считая удары сердца.

– Может быть, отложить пир?

– Ты серьезно, Яфей?

– Ваше самочувствие…

– Позволяет мне даже уделить внимание наложнице! Да-да. Беламай скормил мне своих растворов на десяток золотых, так что почему бы и не попробовать.

Несмотря на бодрый тон, вид у императора был плоховат, а с лица еще не сошел нездоровый румянец. Однако голос звучал твердо. Император просто устал.

– Нуммер не вернулся?

– Верховный магик должен прибыть только завтра.

Беламай отнял руку от запястья императора и вновь зазвенел пузырьками.

– Ваше Богоподобие не доверяет мне? – с обидой спросил он. – Наверное, я плохо лечу вас…

Ракансор махнул рукой и извиняющимся тоном проговорил:

– Я полностью доверяю твоему мастерству, Беламай! И доверял всегда. Но Верховный магик может вернуть мне силы одним словом.

– Я не знаю заклинаний и наговоров, Ваше Богоподобие, – с достоинством произнес лекарь, – но я тоже могу дать вам силу немедленно. Однако это сделает только хуже. Вы исчерпаете свой резерв и сляжете, а болезнь все равно не уйдет. Ее надо изгонять постепенно и правильно, не надрывая себя.

Беламай склонил голову и отступил.

– Ну вот, все же обиделся! Пойми, мой добрый мастер, я не сомневаюсь в тебе и знаю, что твоими стараниями скоро стану полностью здоровым. Просто сейчас мне нужны силы для пира. А ты не хочешь помочь.

Лекарь взял со стола два пузырька, открыл их и смешал содержимое в небольшой чаше. Потом добавил туда воды и сыпанул какой-то порошок из маленького мешочка. А следом капнул несколько капель вина из высокого узкого кувшина. Поднял чашу перед собой.

– Вот то, что вы хотели, Ваше Богоподобие. Это даст вам силы просидеть до конца пира, а потом, если такова будет ваша воля, вы можете навестить своих наложниц. Но после этого вы несколько дней будете лежать в кровати, а мне придется потратить еще много золотых, чтобы поднять вас на ноги!

Император посмотрел на чашу, перевел взгляд на лекаря и медленно кивнул:

– Хорошо, Беламай. Поставь чашу на стол. А теперь прошу оставить меня. Я должен поговорить с советником наедине. И вы, – Ракансор обернулся к стоящим у стены стражникам, – идите. Ждите за дверьми!

Подождав, пока комната опустеет, Ракансор встал, сделал несколько шагов вдоль стены и вздохнул. Лицо побледнело еще больше.

– Ты видел их глаза, Согнер? – спросил он, поворачивая обратно. – Видел, как смотрели на меня мои преданные слуги?

– Да, Ваше Богоподобие!

– Мы одни, Яфей, а ты опять величаешь меня богоподобием. Опять просить тебя пять раз или обойдемся меньшим количеством?

– Да, мэор[9]9
  Обращение к благородному.


[Закрыть] император!

– Мало кто верил, что я смогу быть на Совете. И мало кто думал, что я стану говорить о том, что империя терпит поражение!

– Они были готовы принять ваше поражение. Они боятся большой войны.

– Наша старая знать перестала наслаждаться звоном стали! Она выродилась и больше не хочет проливать кровь! Они просто одряхлели! А их предки спали с оружием в руках, хотя и не носили шелка!

Император встал у стола. Посмотрел на пузырьки, мешочки и чаши, на ступку и пестик, испачканные чем-то рыжим.

– Жаль, у Беламая нет порошка, чтобы вернуть им отвагу.

– Зато кордонные дворяне готовы воевать.

– А этих надо одергивать. Их задор тоже опасен. В империи нет равновесия. Нет согласия. Я старался сказать об этом, напомнить, чем сильно государство и что может разрушить его. Но боюсь, меня мало кто понял. А что хуже, мои слова приняли либо за испуг, либо за излишнюю браваду.

Согнер подошел к императору, с поклоном взял его под руку и помог опуститься на скамейку. Император послушно сел, вытер со лба испарину и протянул руку к кувшину. Советник опередил его и наполнил самую глубокую чашу до краев. Подал Ракансору. Тот жадно выпил.

– Мои люди были среди дворян, слушали их разговоры.

– Неужели наши гости так наивны, что выбалтывали секреты прямо в зале? – усмехнулся император.

– Нет. Но ваши слова и события Совета они обсуждали.

– И чего звучало больше?

– Непонимания. Простите, мэор император.

– Не извиняйся! Этого я и боялся! Одни считают, что я слишком решителен, другие – что робок. И тем и другим я не угодил.

– Но есть и те, кто полностью на вашей стороне…

– Это те, у кого нет своего мнения или им все равно?

– Это ваши верные слуги!

– Яфей! – перебил советника Ракансор. – Мы оба знаем, что Совет разделен на три лагеря. Те, кто готов воевать, те, кто не хочет воевать, и те, кто ждет, куда подует ветер. Знаешь, я бы предпочел, чтобы на моей стороне были сторонники разных мнений, но я не хотел бы иметь среди них последних, тех, кто не способен к самостоятельным решениям. Хотя они и есть опора империи.

– Надеюсь, мэор император, меня вы не числите среди последних?

Ракансор улыбнулся.

– Как и себя! Но сейчас… скоро пир. Надо быть готовым.

Он посмотрел на приготовленное лекарем лекарство и протянул руку к чаше.

– Ваше Богоподобие, – попытался остановить его Согнер.

Император взял чашу, зачем-то понюхал и недовольно скривился.

– Иди, Яфей. У тебя много дел. Жди меня в зале. Я обязан быть сильным даже тогда, когда от болезни не повинуется тело. Император не имеет права на слабость!

Согнер отметил брезгливое выражение на лице императора и понял, что сделанное лекарем лекарство пахнет отвратительно. А император не хочет, чтобы кто-нибудь видел его с перекошенным лицом. Даже первый советник.

Согнер вышел за дверь, сам закрыл ее и, не обращая внимания на замерших поблизости преторианцев, глубоко вздохнул.

* * *

Как всегда, император появился в зале последним, когда дворяне уже сидели за столами, а слуги успели наполнить кубки золотистым вином.

При появлении Ракансора все дружно встали, подняли кубки и троекратно прокричали: «Вечная слава императору!» Орали, надрывая глотки, на пределе возможности. Как когда-то их предки на племенном сборе, выбирая вождя или одобряя его решение. Кто громче кричит, тот больше согласен с вождем. Со временем, когда племенная демократия сошла на нет, громкий крик стал выражением верноподданнических чувств. Хотя бы их внешним проявлением.

Ракансор милостиво кивнул, умело скрывая раздражение от оглушающего рева, и поднял свой кубок. Дворяне стоя осушили кубки и вновь прокричали здравицу императору.

По знаку распорядителя пира, одного из дальних родственников императора, негромко заиграли виолы и арфы. Под их звучание гости начали пир.

Согнер, сидевший за ближним от императорского столом, внимательно посмотрел на Ракансора. Тот выглядел слегка бледным, но держался хорошо, бодро. Лекарство помогло, и император должен выдержать этот долгий пир.

Когда-то, когда империя была раз в пять меньше нынешней, Большой Совет проводили в четыре дня. Но когда границы Скратиса раздвинулись до немыслимых пределов, за столь малый срок даже просто обговорить все вопросы и темы стало невозможно. И теперь Большой Имперский Совет проходил одиннадцать дней. А съезжались на него задолго до начала. С самых дальних уголков империи: из-за моря, с островов, из-за гор и степей. Каждый дворянин ехал со свитой. Это и охрана, нелишняя на дорогах, и почетный эскорт. В столице прибывшие занимали постоялые дворы, где заранее для них подготовили комнаты, либо останавливались у родственников.

До начала Совета многие успевали познакомиться с другими приехавшими, пообщаться с соседями, узнать новости и выведать придворные сплетни. Тоже нелишнее дело, особенно для тех, кто ехал сюда с жалобой, прошением, а то и просто за деньгами.

Первые пять дней на Совете разбирали дела дворян: тяжбы, ссоры, споры. Решали дела тех, кто приехал лично, и тех, кто отсутствовал.

Следующие пять дней проходили в решении вопросов самой империи. Налоги, сборы, подготовка военных кампаний, увеличение флота, уменьшение срока службы в армии. Внешняя политика: с кем дружить, с кем воевать, от кого откупиться, кого припугнуть.

И хотя по большинству вопросов уже были фактически приняты решения, все же формально их утверждали на Совете.

Одиннадцатый день по традиции – прощальный пир. Для многих мелких провинциальных дворян – это самое главное и значительное событие в жизни. Ведь до следующей очереди приезда на Большой Совет можно было просто не дожить.

Пир был фактически продолжением десятого дня Совета. Только здесь решались частные вопросы. Император объявлял свою милость какому-либо дворянину, одаривал его землями, золотом, правом на беспошлинную торговлю. А кого-то и наказывал. Хотя это скорее было публичное порицание. Настоящие императорские кары обрушивались на головы виновных в другое время.

А еще пир – прекрасное место для выяснения настроения среди знати, выявления тайных и явных союзов. Иногда император и его приближенные именно здесь окончательно принимали какие-то важные решения, о которых подданные узнавали несколько месяцев спустя.

Взгляд Согнера вновь отыскал графа Теладора. Тот сидел за столом возле колонн в окружении приятелей. Они вели беседу, изредка поглядывая по сторонам и еще реже в сторону императора.

Согнер заметил, что и император разок взглянул в ту сторону. Помнил о докладе советника полгода назад. Тогда Согнер в первый раз обратил внимание Его Богоподобия на нового хозяина замка Теладор и окрестных владений.

* * *

…Прежний владелец графства пожилой дворянин Этраг Теладор принял гостем одного из дальних родственников, приехавших в поисках покровительства. Видимо, приезжий чем-то понравился графу, и тот оставил гостя при замке. Этот поступок особо никого не удивил, старый граф не имел наследника и был холост. Более удивительной стала внезапная смерть графа во время объезда владений. А дальний родственник стал полноправным владельцем замка.

Подобных историй в империи происходит немало. Иногда императорский дом требует расследования причин смерти, иногда не обращает внимания. Вот и в этот раз известие о смене владельца графства дошло до столицы где-то через три месяца после событий. Император, занятый проблемой колоний, смерть Теладора не посчитал чем-то подозрительным. И одобрил передачу наследнику титула и владений.

Правда, один из помощников Согнера собрал кое-какие слухи о десятке зарытых в лесу на окраине владений графства трупах, о пропавшем караване с полуночи и о том, что к умершему графу полдня никого не подпускали. Но слухи слухами и остались. И Согнер тогда расследование не проводил.

А через год первый советник уже сам наводил справки о новом графе. И причин для этого хватало.

По обычаю, в ходе пира дворянин, особенно тот, кто получил награду, отличие или выиграл спорный вопрос на Совете, коротко напоминал об этом и славил императора как справедливого защитника чести и достоинства. Желал ему долгих лет процветания и властвования. И конечно, заверял в верности и готовности служить ему до конца времен.

Разумеется, не все дворяне были довольны исходом тяжб и споров, не все выиграли от решения Совета, но почти все старались высказать слова верности императору. Пусть и не очень искренне.

И в этот раз многие вскакивали с места, громко славили Ракансора и клялись идти за ним, куда бы он ни повел. Даже недовольные, даже явные противники. Ибо открытое противопоставление себя императору смерти подобно.

Славили многие. Но не граф Теладор и его приятели-бароны. За весь пир они не произнесли ни одного слова и только молча пили вместе со всеми.

И это отметил не только Согнер. Такое демонстративное равнодушие выглядело весьма подозрительно. Но графу, похоже, было все равно.

2. В пути

После пира дворяне разъезжались из столицы целых три дня. Кто ждал спутников, кто приходил в себя, кто решал свои дела. Но постепенно Скрат проводил последних гостей. Через Синие, Красные, Белые, Черные, Алые ворота выезжали кавалькады всадников, за которыми следовали повозки и телеги.

Одна из самых больших кавалькад покидала столицу через Черные ворота. Во главе ехали пять дворян, за ними десятка три воинов, а за теми вереница повозок.

Дворяне оторвались от отряда шагов на пятьдесят, чтобы их никто не слышал, и негромко разговаривали.

– …Империя вновь будет править миром! Каково?! Заморская колония Салемис и островная Щенна захвачены, за проливом на Гтагу постоянно нападают племена вердиян. Мы даже не можем навести порядок внутри империи! А он говорит – править миром!

– А нелюдь? А хординги? С полуденных королевств приходят плохие вести! Эти бестии и их еще более дикие соседи грозят новым походом!

– Легенды говорят, что набеги хордингов происходят раз в сто-двести зим. Но ни разу они не доходили до границ империи.

– Раньше полуденные королевства были сильнее… да и империя тоже. А сейчас полуденные границы прикрывают всего два легиона. И то неполного состава!

Сур Найлор – благородный дворянин в пятом колене, барон, властитель замка, восьми больших и девяти малых поселений, двух озер, леса и двух мостов – осадил саврасого жеребца и посмотрел на ехавшего слева собеседника.

Им был барон Рото Эрмер. Тоже благородный дворянин аж в шестом колене. Имевший на один поселок больше Найлора, но на один мост меньше.

Как и Найлор, Эрмер был в длинной кольчуге, перепоясанной широким ремнем из буйволиной кожи. Хороший доспех выдавал достаток владельца. Немногие дворяне могли себе позволить кольчугу из фрудерской стали. Еще меньшие – клинок работы фрудерских оружейников семейства Оголми.

Среди ехавших дворян трое имели такие кольчуги и мечи. Лишь молодой барон Доне Огробор был в кожаном панцире, обшитом стальными пластинами. Его извинял тот факт, что он имел только два поколения благородных предков и не получил большого наследства. Впрочем, с таким напором и решительностью, как у Доне, долго ходить в кожаных латах ему не придется.

– Император либо слеп, либо… не слишком умен! – продолжил Найлор. – Я перестал понимать его политику! Вместо того чтобы увеличить армию и разогнать эту шайку болтунов из Малого Совета, он твердит о единении знати!

– Не стоит говорить об Его Богоподобии в таком тоне! – оборвал собеседника граф Шеам Куфор. – Даже среди тех, кому доверяешь всецело. И у камней есть уши. И потом император Ракансор далеко не глуп. Надо ли кричать о слабости империи и проблемах на границах? Надо ли лишний раз напоминать о врагах? Об этом достаточно сказано на Совете. А призыв к единству верен по сути. Хотя ошибочен по факту. Старая имперская знать, особенно из метрополии, никогда не встанет вровень с кордонным дворянством.

– Придет время, и эти надутые снобы сами приползут к нам, прося защиты! – воскликнул Огробор.

– Все может быть, юноша, – кивнул Куфор. – Но пока они сильны и богаты. И влиятельны! Император больше слушает их.

– И напрасно делает, – поддержал Огробора Эрмер. – Мы не только держим значительные участки границы, но и боремся с нелюдью и варварами. Мы храним спокойствие столицы, а не знать.

– Конечно, свое дело мы делаем. Но свое дело также делают легионы. А знать их содержит.

– И все же кордонному дворянству действительно пора объединяться! – сказал Найлор.

Он глянул назад, на скакавших воинов, понизил голос и добавил:

– Вместе мы – сила, с которой вынуждены считаться как враги империи, так и сам император.

– Если император не решит, что для него мы более опасны, чем все враги, вместе взятые. Об этом вы нас предупреждали, граф, не так ли?

Барон Эрмер адресовал вопрос пятому собеседнику. До сих пор хранившему молчание.

Был этот человек высок ростом, статен, в седле сидел с прямой спиной, демонстрируя хорошую осанку и умение верховой езды. Его тело закрывала кольчуга с двойным плетением на плечах и прямоугольным стальным нагрудником. На голове немного вытянутый вверх шлем. С плеч спадал темно-зеленый плащ.

Конь под ним вороной, могучий, способный носить изрядный вес долгое время. Настоящий рыцарский скакун, стоимостью в баронский удел.

Звали всадника граф Дарк Теладор. Всего лишь граф, хотя по количеству и размеру подвластных ему земель он вполне мог претендовать на титул маркиза.

Пожалуй, самый могучий из кордонных дворян и самый влиятельный из провинциальной знати. А также самый загадочный и грозный. И щедрый. Но только по отношению к своим союзникам.

А к врагам как раз наоборот – беспощаден. Всем памятна прошлогодняя схватка между Теладором и его бывшим соседом бароном Сюдэром. Тогда дружина графа буквально за два часа захватила замок барона, хотя его обороняли сорок воинов. А самого барона, бежавшего в начале осады, граф лично зарубил на опушке леса.

Еще два кордонных барона расстались с владениями и жизнями, повздорив с Теладором. Остальные соседи сочли за благо сохранить с ним хорошие отношения. Даже если ради этого пришлось стать вассалом графа.

Много чего говорили о Теладоре. И не только в провинции. Шептали о его могуществе и колдовстве. О щедрых подношениях префекту провинции и легатам.

Говорили о его стремлении подмять под себя все кордонные владения заката. А кое-кто говорил, что граф Теладор метит куда как выше. Но на этом обрывали сами себя, испуганно вжимали головы в плечи и подозрительно смотрели по сторонам.

Так или иначе, но граф Теладор расширил свои владения чуть ли не вчетверо, приобрел союзников и вассалов и заставил считаться с собой не только префекта провинции. Он заставил говорить о себе при дворе императора. И все это всего за два года с того момента, как он появился в замке!

Теладор ответил не сразу. И заговорил медленно, словно подбирая слова:

– Всякие самовольные действия подданных наводят властителя на мысль о том, что это объединение направлено против него. Это верно даже для сильной империи в мирное время. А уж для Скратиса в нынешней ситуации верно вдвойне. Но если мы сейчас не сделаем того, что хотели, нас сомнут. Имперский двор, знать метрополии или еще кто. С другой стороны, мы должны доказать императору, что продолжаем верно служить ему и защищать его интересы.

– Если он поверит нам, – вставил Куфор.

– Именно! Но даже если не поверит… Помните его слова на первом дне Совета? Враги империи слишком сильны и их слишком много, чтобы мы могли позволить себе раздоры внутри страны.

– И что? – спросил Огробор.

– То, что император косвенно дал знать, что не станет затевать внутренних конфликтов в такой момент, – опередил Теладора Найлор.

Тот довольно кивнул. Он всегда уважал графа за ясный ум и способность быстро соображать. Такой союзник всегда предпочтительней, чем простоватый Эрмер или молодой горячий Огробор. Хотя нужны всякие союзники. И чем их больше, тем лучше.

– Словом, мы будем делать то, что делаем. И не забывать своевременно выражать верноподданнические чувства Его Богоподобию. И преподносить префекту нашу благодарность.

Впереди на дороге показался высоченный столб пыли. Зоркие глаза скакавших впереди двух дозорных разглядели повозки торгового обоза. Один из дозорных дал знак, что все спокойно. Теладор проследил за ним и предложил:

– Не сделать ли нам привал, мэоры?

– Хорошая идея! – одобрил Найлор. – Вон та рощица вполне подходит для отдыха. Ручаюсь, и ручей там есть, и удобная полянка.

И он первым повернул коня с дороги.

Когда расстояние в пути переваливает за сто верст, любой выезд превращается в долгое путешествие, ничем не отличимое от похода.

Снаряжается целый отряд – охрана, повар, кузнец, слуги. С собой берут запасы продовольствия и фуража, шатры, котлы для пищи, кузнечные принадлежности. Под это снаряжают от двух до пяти повозок. И весь табор бредет по пыльной грунтовой дороге со скоростью не выше шести-семи верст в час.

И если на Большой Имперский Совет дворяне ехали без задержек в пути, то обратно можно было не спешить. Не возбранялось заехать к знакомому, побывать на пиру, устроенному в честь дорогих гостей, поучаствовать в охоте, а потом снова посидеть на пиру.

В результате месяц в дороге выглядел вполне обычным делом. А то и два. За этот срок можно было обсудить массу дел и договориться по многим вопросам. А также выпить немереное количество вина.

До центральной части провинции Корша Теладор с друзьями дворянами ехал почти три недели. Здесь отряд распался. Барон Эрмер и граф Куфор свернули на полночь, барон Огробор повернул на полдень. Теладор и Найлор проследовали вместе до границы владений графа.

– Завтра приедут бароны Лопадор и Гяльер, – сказал Найлор. – Наверняка будут спрашивать о вас, мэор. Может быть, тоже приедете? Думаю, в нынешней ситуации они все же решатся примкнуть к нам.

– Расскажите им новости, уважаемый Найлор. И не забудьте упомянуть о последнем выступлении императора. Пусть хорошенько подумают. А спешить с предложением не стоит. Они должны сами понять, с кем надо быть в такое время.

Найлор подумал, потом кивнул, бросил закрытую латной рукавицей руку к груди, отдавая салют, и дал шпоры коню. Теладор проводил барона взглядом, обернулся к своему помощнику, молодому рыцарю Аврену.

– Прибавим шаг, до дома уже недалеко.

Замок графа стоял на крутом берегу реки, окруженный широким рвом. Стены высотой в десять аршин, узкий подъемный мост на цепях. Сторожевые башни с бойницами и пороками.

Поле вокруг замка без единого кустика. Все вырублено подчистую, чтобы никто не мог подойти незамеченным. Отряд графа только выехал из-за опушки леса, а над надвратной башней уже взвился вымпел.

Стражники издалека опознали стяг хозяина, и, когда отряд подскакал ко рву, мост уже опустили. Копыта скакунов глухо простучали по настилу и выбили искры из каменного покрытия двора.

Владельца замка встречали рыцари-вассалы, воины и слуги. Теладор спрыгнул с коня, бросил повод слуге, ответил на приветствие вассалов и кивнул командиру дружины капитану Комберу:

– Что у вас тут?

– Все спокойно, мэор. Все в порядке.

– Нелюдь?

– Не появляется. Только у соседей в лесу видели эльфов, да и то один раз.

– Хорошо. Я отдохну с дороги, а вечером поговорим о делах.

Капитан склонил голову и проводил хозяина взглядом.

В сопровождении оруженосца и слуг граф прошел в зал. Здесь ему помогли снять доспехи и оружие. Слуги отнесли железо в мастерскую, там его почистят, приведут в порядок и уберут в хранилище. В замке граф доспехов не носил и не держал их при себе. Поначалу это вызывало удивление, но потом все привыкли.

Оруженосец довел графа до внутренних покоев замка. Здесь, у широкой двери, он почтительно склонил голову и замер.

– Не беспокоить, – велел граф. – Если приедет кто-то из соседей – пусть встретит Комбер. С остальными делами к кастеляну.

– Да, мой мэор.

– Воинам, которые ездили со мной, – три дня отдыха. И заплатить жалованье за три месяца. Передай Комберу.

– Передам, мой мэор.

Граф усмехнулся.

– И отдохни сам, ты устал не меньше воинов.

– Благодарю, мой мэор.

– Кастеляну скажи, пусть к ужину будет в большом зале. Все, иди.

Оруженосец поклонился и отошел назад. По заведенному порядку никто из дворян и обслуги не мог войти во внутренние покои под страхом наказания. Так что молодой парень даже смотреть на дверь не стал, дабы ненароком не увидеть то, чего видеть нельзя.