Текст книги "О том, почему с нами происходят «случайные» события"

Рассказы о чудесах

Вот несколько рассказов для подтверждения того, что и в наше время совершаются чудеса.

Во время занятия в 1812 году Москвы французами, по плану Наполеона, весь Кремль должен был взлететь на воздух. От пяти ужасных взрывов дрожали стены зданий, трескались стекла, падали двери; железо, камни, бревна Никольской башни, арсенала и стены кремлевской, как перья, летели на воздух. Но на стене той же Никольской башни образ святителя Николая остался невредим – даже не оборвалась веревка, на которой висел фонарь со свечой. Хрупкое стекло киота погнулось, но не разбилось.

В Инкермане, у подножия скалы, которую намеревались взорвать динамитом, стояла хижинка, где проживало одно бедное семейство. Из нее, по распоряжению властей, приказано было выбраться всем. В тот момент, когда хотели поджечь динамит, к инженеру подошел рабочий и убедительно просил позволить ему войти в полуразвалившийся домик и вынести оттуда икону, оставленную проживавшей там старушкой в той уверенности, что святая икона помешает взорвать скалу. Выслушав рабочего, инженер пожал плечами, и все окружающие переглянулись; тем не менее рабочему дано было разрешение вынести из дома икону. В это время к толпе приблизилась старушка и потребовала, чтобы образ оставлен был на месте. Динамит подожгли, скала разлетелась на тысячу кусков и буквально придавила к земле жалкий домишко, оставив нетронутым лишь только угол, в котором стояла икона, и саму икону.

Однажды, когда академик живописи Алексей Максимович Максимов (скончался в Москве 20 августа 1865 года) был занят исполнением больших образов, крайняя нужда лишила его, а вместе с ним и его больного и слепого старца-отца и двух сестер художника, не только пищи, но грозила и окоченением их членов: ни ломтя хлеба, ни щепки дров не было в доме в лютый мороз. В ближайших лавочках в долг уже не отпускали. За несколько дней окна квартиры заледенели внутри; рука художника, подмалевывавшего на огромной доске образ св. Николая Чудотворца, едва была в состоянии водить кистью; дрожь пробегала по всему его телу; слезы выступали на глазах от неисходного горя; бодрость духа исчезала. При невольном ропоте отчаяния он взглянул на образ и сказал: «Помилуй мя, святитель, если для спасения мне близких я изрублю на дрова доску, на которой изображаю твой лик!» С болью в сердце он уже готовился привести намерение свое в исполнение, как вдруг в дверь квартиры кто-то постучал. То был офицер, родственник заказчицы св. икон, имевший от нее поручение вручить проездом через Москву Максимову деньги за производимые им работы. Обрадованный художник, как только заметил, что приезжий готов сбросить с себя шубу, просил его не делать этого, дабы не схватить мгновенную простуду, и тут же указал на обледеневшие стекла в окнах. Офицер перебил его словами: «Избавьте меня, Алексей Максимович, от обузы. Мужики привезли мне из деревни шесть сажень дров, которые мне положительно некуда девать, так как я сегодня же вечером уезжаю из Москвы. Позвольте предоставить их вам, вы меня этим очень обяжете». Максимов взглянул на лик св. Николая и, по уходе посланника Неба, как он назвал приезжего, пал ниц перед начатым образом. Старик отец и сестры присоединили свои молитвы к молитве художника. Вскоре запылали дрова в печах и закипел самовар.

Вот какой случай был в городе Малоярославце в 1868 году. В это время здесь произошел пожар при жаркой летней погоде и сильном ветре. Ветер разносил пламя по всем улицам города, а жара помогала огню истреблять городские строения. Некоторые из обывателей, уйдя от своих домов к своим знакомым, чтобы помочь им спасать их имущество, возвратившись к своим домам, находили их уже в пламени. В этот памятный для малоярославских жителей пожар сгорело до восьмидесяти домов, причем две улицы выгорели совершенно.

На одной из этих последних жила благочестивая старушка по фамилии Малютина. Когда забили в набат, она взяла с божницы икону Спасителя и обошла с нею вокруг своего дома, окропляя его при этом св. крещенской водой, всегда у ней имевшейся на божнице. И что же? Вся улица, где стоял дом этой старушки, выгорела по обеим сторонам; сгорело много домов и на других соседних улицах, а дом старушки уцелел со всеми пристройками. Все способствовало тому, чтобы он сгорел. Отчего же он спасся? Ответ возможен только при свете богооткровенной веры и Божественного провидения. Надобно заметить, что упомянутая старушка во всю свою жизнь отличалась благочестием; она умерла только в 1886 году, на 94-м году от рождения, отлично помня события 1812 года.

В номере 46 «Церковных ведомостей» за 1892 год помещена следующая замечательная выписка из письма от 24 декабря 1853 года преосвященного Исидора, экзарха Грузинского, впоследствии митрополита Новгородского и Санкт-Петербурского, к митрополиту Филарету Московскому.

«Генерал-майор, князь Багратион Мухранский, отличившийся в последнем сражении против турок, сообщил мне весьма занимательное сведение, о котором я с радостью сообщаю вашему высокопреосвященству. Пленные турки объявили нам открыто, что, когда сражение под Александрополем сильно разгорелось и весь русский отряд был введен в дело, турки увидели сходящую с неба светлую Жену, держащую знамя в руке и сопровождаемую двумя воинами. Свет от Нее был столь ярок, что подобен был солнечному сиянию, и никакой глаз не мог выдержать его. Это явление навело ужас в рядах сражающихся и было причиной того, что турки, видя явное заступление Бога за Русь, обратились все в бегство и проиграли сражение. Русские этого явления не видали. Божиим Промыслом о том свидетельствовали иноплеменные враги наши. Турки уверяют, что в армии их все это видели с ужасом, и все о том знают, но начальство их, под опасением смертной казни, запретило о том говорить и старалось замять это событие. Русские военачальники, поздравляя с победой, столь блистательной, главного начальника, воздали славу Богу, Который один мог дать нам победу над врагами, ожесточенными мусульманским фанатизмом, в силах много превосходящими наши, так что по человеческим соображениям трудно было ожидать столь блистательного успеха. Из некоторых частных писем из армии узнали мы радостное для христиан событие, что многие турки после того громогласно исповедали Христа, просили крещения и запечатлели мученической кровью признание всепросвещающего света – Христа. Прискорбно бы было, если бы мы, православные, умолчали о столь дивном событии страха ради европейского. Надобно желать, чтобы все листки, все ведомости в России разносили по православному народу радостную весть о великом заступлении Царицы Небесной в начале войны, подъятой за веру христианскую. Да всяк узрит, что, «если Бог с нами, никто – на нас». А кто постыдится исповедовать пред человеками, того Бог постыдится пред Ангелами Своими».

А сколько чудес совершалось и совершается при таинствах Св. Церкви!

Один священник, например, рассказывает следующий чудесный случай. Он был приглашен в соседнее село, по случаю отсутствия приходского священника, для напутствия больного. Во время преподавания больному Святых Таин запасная частица каким-то образом упала у него со лжицы (ложечки для раздачи Святого Причастия, Святых Даров), и сколько ни искали ее священник и хозяева, не могли найти. Больной был слепой старец и все время, пока продолжали искать частицу, лежал на своем одре, с беспокойством по временам спрашивая: «Не нашли ли?» Наконец через силу привстал с постели и, наклонив голову под лавку, произнес: «Это что, батюшка, под лавкой-то светится?» – и при этом указал пальцем. Благодатный свет никто, кроме старца-слепца, не мог видеть; но по указанию его священник нашел св. частицу и причастил ею чудного старца.

«Дивлюсь величию и животворности Божественных Таин, – пишет кронштадтский пастырь о. Иоанн Сергиев. – Старушка, харкавшая кровью и обессилевшая совершенно, ничего не евшая, от причастия Святых Таин в тот же день начала поправляться. Девушка, совсем умиравшая, после Святых Таин в тот же день начала поправляться, кушать, пить и говорить, между тем как она была почти в беспамятстве, металась сильно и ничего не ела, не пила. Слава животворящим и страшным Твоим тайнам, Господи!.. Некто, бывши смертельно болен воспалением желудка девять дней и не получив ни малейшего облегчения от медицинских пособий, лишь только причастился в девятый день поутру животворящих Таин, к вечеру стал здоров и встал с одра болезненного. Причастился он с твердой верой. Слава всемогуществу, благости и благопослушеству Твоему, Господи!»

В «Русском Архиве» за ноябрь 1892 года сообщается следующий факт. Один из известных русскому обществу писателей подвергся тяжкой болезни. «Врач пришел, – пишет он, – довольно рано, пощупал пульс, посмотрел на язык и ни слова не сказал. Я спросил его, отчего по всей коже моей показавшиеся сперва красные пятна превратились в фиолетовые, а тут сделались черными? «Да у вас и язык уже весь почернел», – отвечал он. Кажется, довольно бы этого приговора. Он, выходя, остановился у дверей и вслух сказал слуге моему и случившемуся тут одному из инженерных офицеров: «Не мучьте его понапрасну, не давайте ему более лекарств; я думаю, он и суток не проживет»».

О здравии больного отслужен был молебен. Затем он удостоился Св. Причащения, в день воздвижения Креста. «По совершении этого вдруг так быстро стали приходить ко мне силы, – говорит больной, – без помощи лекарств, даже подкрепительных, о которых давно уже я слышать не хотел, а через два дня, 16 сентября, поправился… Надо мной совершилось чудо, точно чудо. Когда висел я над могилой и не упал в нее, на то была та же самая воля, без которой волос не спадет с головы человеческой. Многим ли удавалось быть одной узкой чертой отделенными от вечности и круто повернуть от нее вспять?.. Я могу сказать, что я отведал смерти…»

В житии святителя Григория Двоеслова, папы римского, рассказывается о знаменательном чуде, которое совершилось в пречистых Тайнах по молитве этого святителя. «Одна знатная римская женщина принесла просфоры для совершения Таинства Причастия; литургию в этот день совершал сам святитель Григорий. Когда настало время подавать людям Св. Причастие, то приступила и та женщина причаститься Святых Таин. При словах святителя: «Преподается животворящее Тело Господа нашего Иисуса Христа» упомянутая женщина усмехнулась. Видя смех ее, святитель удержал свою руку и спросил женщину: «Почто ты рассмеялась?» – «Удивительно для меня, владыко, что ты хлеб называешь Телом Христовым, который я испекла своими руками». Святитель Григорий, видя ее неверие, помолился Богу, и тотчас вид хлеба преложился в вид самого истинного тела человеческого. Это чудо увидала не только та женщина, но и все прочие, бывшие в храме, прославили Христа Бога и утвердились в вере относительно Пречистых Таин, что под видом хлеба преподается истинное Тело Христово, и под видом вина – истинная Кровь Господня. Святитель снова помолился – и вид тела человеческого претворился в вид хлеба. Со страхом и верою несомненно приняла женщина хлеб – как Тело Христово, также и вино – как Кровь Христову».

Вот какое чудо совершилось при Таинстве Крещения согласно сообщению «Церковных ведомостей» за 1892 год.

89-летний старец, из новокрещенных алтайцев, поведал о необычайном явлении, которое он удостоился видеть во время совершения таинства Св. Крещения над его семейством. Сам он крещен был ранее своей жены и детей (событие происходило в 1890 году в Улале), наставленный в вере одним миссионером (проповедником), а семейство крещено некоторое время позже, в его присутствии. Во время совершения Таинства Крещения внимание этого старца обратило на себя появление вверху храма необычайного света. День был пасмурный. Свет был подобен пламени многих горящих свечей. Спустившись в купель, он здесь как бы рассыпался, озарив всю внутренность ее. Старец подошел поближе, чтобы рассмотреть необычайное явление, и увидел, что свет, собравшись в одно место в виде яйца или шара, спустился на дно купели и исчез. О видении своем новокрещенный тогда же рассказал сперва крестной матери, прося ее объяснения, а потом – миссионеру. Это явление света младенцу веры, только что вышедшему из тьмы язычества в очевидное соответствие сказанному в одной церковной песни: «Где бо имел бы свет Твой возсияти, токмо на седящия во тьме, слава Тебе» – не было ли видимым знамением того благодатного света, который даруется крещаемому? Недаром Таинство Крещения именуется просвещением, а новокрещенные – новопросвещенными Святым Крещением.

Около 60-х годов XIX столетия особенное изумление пред величием силы Божией возбудило даже в обильной чудесами Сергиевой Лавре исцеление сухорукого – одного из лаврских сторожей, после бывшего ему ночного явления преподобного, при мощах его, в день его святой памяти.

В это же время в Москве, при мощах святителя Алексия, почти уже совсем лишившийся зрения, прозрел народный учитель, признанный врачами неизлечимым.

Затем все края России до самых пределов Китая наполнила слава чудес от святых мощей великомученика и целителя Пантелеимона. Многим Господь Бог привел быть довольно близкими свидетелями чудесного исцеления Дарьи Ивановны Колоколовой, которая была в течение одиннадцати лет скорченной и могла только ползать при помощи особо устроенных катков, которая в благодарность за дивную помощь Божию восприняла затем пострижение в иночество с наименованием в честь угодника Божия Пантелеимоною.

Нельзя далее не рассказать о чудесной помощи трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого мальчику при страшной опасности для его жизни. По сообщению «Церковных ведомостей» за 1889 год, № 27, дело было так. В селе Саблукове Арзамасского уезда Нижегородской губернии проживало семейство доброго, смиренного и правдивого мельника, крестьянина Кочеткова. Кочетков, старик, по своей честности и рассудительности был по выбору старшиной, а сын его Кодрат состоял в должности сельского старосты.

Семейство Кочетковых было многолюдное и состояло из 13 человек: отца-старика 57 лет, его жены, двух сыновей женатых с детьми и 15-летнего сына Петра. Кроткие и правдивые Кочетковы отличались нищелюбием и преданностью Святой Церкви. Они имели христианский обычай, унаследованный от предков, каждый день класть три земных поклона пред иконой святых трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, призывая их на помощь и прося у них милости и успеха в делах. Отправляясь на мельницу, они сначала помолятся дома пред почитаемой иконой и там, в стенах мельницы, также воздадут поклонение тем же трем святителям и потом пускают мельницу в ход. 28 января 1889 года, в самый полдень, бушевала страшная буря. Старшие братья Петра были заняты уборкой с току соломы и хлеба, и отец, за недосугом старших сыновей, послал молоть младшего сына Петра. Петр, не сообразив того, что была буря, пустил мельницу в ход и, по примеру братьев, сошел под пол осмотреть пяту вала: не требуется ли подмазать; но когда он близко подошел к валу и осматривал его вокруг, как-то нечаянно движением шестерни привернуло полы его полушубка и забрало его рубаху; еще одно мгновение, и Петр мог погибнуть. В минуту грозящей опасности он так взмолился святым от всего детского верующего сердца: «Угодники Божии, святые три святителя! Спасите меня, помогите мне! Погибаю я. Святые Божии! Защитите меня, не дайте умереть без покаяния! Верую, что вы все можете сделать, можете меня спасти!» Вдруг мельница сама собою останавливается, стоит неподвижно, несмотря на то, что буря продолжается. Чрез полчаса, или несколько меньше, на мельницу приходит один крестьянин узнать, смолота ли его рожь, и видит: мельница стоит, а мальчик скручен и привернут шестерней. Крестьянин немедленно взял бывший там топор, перерубил полы полушубка, рубашку и прочую одежду и освободил страдальца. Через час принесен он был домой, но был еще без сознания. При осмотре его тела нашли, что одна нога сильно ранена, но кость не повреждена. Когда пострадавший пришел в себя, то, перекрестившись, стал рассказывать окружавшим о своем несчастии на мельнице и в конце своего рассказа прибавил, что он своим спасением обязан единственно ходатайству угодников Божиих, святых трех святителей, им призванных на помощь.

Не можем не упомянуть еще о следующем чуде. По сообщению того же журнала за 1889 год, № 11, дело происходило так. Дня за четыре до праздника Рождества Христова 1887 года пришел в Николо-Бабаевский монастырь крестьянин Костромской губернии, Буйского уезда, отставной рядовой Филимон Васильев-Отвагин, страдавший расслаблением всей правой стороны тела, причем вовсе не мог владеть правой рукой и волочил правую ногу, не имея никакой возможности двигаться свободно и совершая путешествие при помощи постороннего лица. В свидетельстве, выданном ему из вологодской земской больницы от 31 мая 1887 года за № 145, за подписью ординатора Сняткова, удостоверенным старшим врачом Ульрихом, значится, что он, Отвагин, «с 1 февраля по 1 июня 1887 года находился на излечении в означенной больнице от неполного полупаралича правой половины тела, происшедшего от эмболии головно-мозговых сосудов, болезни совершенно неизлечимой и препятствующей ему заниматься личным физическим трудом».

В ночь с 25 на 26 декабря, передает Отвагин, в сонном видении видел он стоящих у изголовья его святителя Николая чудотворца, а правее – Царицу Небесную, Пресвятую Богородицу. Святитель сказал ему: «Потрудись и помолись у меня, тебе Господь дарует исцеление». Царица Небесная, стоявшая тут же у изголовья больного, сказала ему то же самое. Когда он, Отвагин, проснулся, то стал чувствовать силу в невладевших членах, и правую руку он донес до своей головы, чего прежде совершенно не мог делать (даже крестное знамение он изображал левой рукой). Придя 26 числа к ранней литургии, он мог уже свободно осенять себя крестным знамением правой рукой. В благодарность за исцеление он пожелал окончить дни своей жизни в Бабаевском монастыре.

В журнале «Кормчий» за 1894 год в № 49 рассказывается следующий случай дивной помощи святителя Николая. «Полковница Ранцова имела постоянное местожительство на Волге, в десяти верстах от посада Рубовки. Занималась она сельским хозяйством и все, что получала от своего имения, употребляла на пользу ближних, в чем и находила единственное удовольствие в жизни; ее знали все окрестные жители и почитали как благочестивую и добродетельную женщину.

«В одну из тяжелых зим, – рассказывала она, – я получила с нарочным письмо от своей матери, которая, извещая о болезни отца, просила меня поспешить к ним с приездом. Недолго думая я в тот же день отправилась в путь. Переезд с Волги на речку Иловлу, где жили мои родители, простирался на шестьдесят верст степью, но на половине пути есть село Ивановка, в котором я намерена была заночевать, чтобы на другой день пораньше приехать к своим. При выезде моем со двора в путь погода была неблагоприятная – шла мокрая метелица, а когда мы выбрались в степь, к вечеру того дня подул холодный западный ветер, и к ужасу моему в ночь поднялась страшная снежная вьюга, так что в двух-трех шагах не видно было ничего. Сильный холодный ветер не давал ходу лошадям. Хотя я сама была защищена от непогоды, но несчастный кучер мой боролся с ней открыто и выбивался уже из сил.

– Что, не видать ли Ивановки? – спрашивала я кучера сквозь маленькое окошечко возка, желая по возможности развлекать его.

– Нет, барыня, ничего не видно; глаза мне залепило вьюгой, да и сам я зябну…

– Что же мы будем делать, Иван? – спросила снова я кучера.

– Не знаю, – отвечал он нерешительно. – Не пойти ли поискать дорогу? – сказал он, помолчав немного.

– Да разве мы сбились с дороги?

– Кажись, что так. – С этими словами кучер соскочил с козел и пошел отыскивать дорогу.

Оставшись одна, я поручила себя великому угоднику Божиему святителю Николаю, образ которого имела на груди, и стала внутренне молиться ему. Спустя немного времени кучер мой с трудом возвратился к возку и радостно объявил мне, что увидел вдалеке огонь.

– Держи же и не теряй его, это, верно, Ивановка. В правой стороне от нас огонь, а мы сбились далеко влево; вишь, теперь выезжаем к красному кусту, а от него до села рукой подать.

Кучер, ободренный внезапным появлением огня, весело погнал усталых лошадей. Я поминутно предупреждала его, чтобы он, по возможности, не спускал глаз с путеводного огня. Наконец он сообщил мне, что слышит лай собак, ясно доказывающий приближение наше к селению. Еще через несколько минут кучер положительно сказал, что подъезжаем к Ивановке.

– Барыня, – вскричал в восторге мой Иван, – ведь мы доехали! Слава Тебе, Господи! Да нас здесь, верно, ждали, – добавил он, – делая крутой поворот.

Действительно, пред нами раскрыты были ворота, и два зажженных фонаря висели на высоких шестах. Мы благополучно въехали на довольно просторный двор; за нами затворил ворота дюжий парень, старший сын хозяйки дома. Он подошел к возку с низким поклоном и громко проговорил:

– Здравствуйте, барыня, небось озябли; идите скорее в хату, а мама заждалась вас.

И парень помог мне выйти из возка. На пороге встретила меня хозяйка дома, старуха лет шестидесяти, ласково приветствуя меня.

– Здорово, Фоминична, ждала ли ты гостей в такую пору?

– А когда б я не ждала тебя, моя кормилица, то не вывесила бы и фонарей, – говорила радушно старуха, кланяясь мне почти до земли. – Как тебя Господь Бог милует, – продолжала она, хлопотливо осматривая меня с головы до ног, – не обморозилась ли, моя болезная, дай-ка я тебя раздену. Бабы, скорей самовар, озябла барыня, наша кормилица…

Восторгам старухи не было бы конца, если бы я не прервала ее моим вопросом:

– Как же, Фоминична, ты сказала, что ждала меня, – почему же ты, моя голубушка, знала о моем приезде?

– Ах, кормилица моя, поди нарочный-то твой больше уже часу прошло, как прискакал под окно, разбудил нас и говорит под окном на улице: «Прикажи-ка, Фоминична, поскорей Сергею зажечь два больших фонаря и повесить повыше, чтобы виднее было, барыня, мол, сейчас будет». Распорядился и ускакал. Я и говорю Сергею: поди-ка поскорее сделай, как требуют, да узнай-ка, далеко ли барыня. Вот и ждем тебя, дорогая наша, уже давненько; я хотела было посылать к тебе навстречу Сергея, ан, глядь и ты подъехала к воротам.

– Нет, дорогая моя старушенька, нарочного никакого от меня послано не было.

– А кто же это такой разбудил нас и говорил за окном?

Я открыла грудь мою и указала ей икону святителя Николая, сказав: верно, он, великий угодник Божий, путеводил мне, потому что я, видя неизбежную гибель в степи, молилась ему горячо. Старуха пристально посмотрела на меня; невольный вздох вырвался из груди ее, и глаза заискрились слезой.

Я принесла благодарственную молитву Богу за чудесное избавление меня от угрожающей опасности в степи заступничеством скорого помощника и защитника от всех бед и напастей святителя Николая».

Жизнь человека – непрерывная цепь различных действий Промысла Божия

Да и незачем нам приводить много примеров для подтверждения раскрываемой мысли. Вся жизнь человека от рождения до смерти, со всеми ее переменами, есть не что иное, как непрерывная цепь различных действий Промысла Божия, направленных к тому, чтобы отвратить грешника от гибельного пути его и привести в благодатное Царство Христово. Нет мгновения, когда находились бы мы вне благодатного Промысла Божия; нет, поэтому ни малейшего случая в жизни нашей, который не зависел бы от воли Божией. Потому в каждом обстоятельстве жизни нашей, сколь бы ни казалось оно малым, можно и должно усматривать перст Божий. История представляет много примеров этого.

Случается видеть, что человек с переменой должности в кругу гражданском или местожительства изменяет и образ жизни и поведения, особенно когда перемена во внешней его жизни случается неожиданно и против его воли. Внезапно постигающие бедствия всегда почти обращают сердце грешника к Богу. Нечестивый Манассия, царь иудейский, отведенный пленником в Вавилон, «стал умолять лице Господа Бога своего и глубоко смирился пред Богом отцов своих, и помолился Ему» (2 Пар. 33, 12–13). Покаяние его принято; возвращенный опять на царство, он старался всю последующую жизнь загладить следы прежнего нечестия. Несправедливые притеснения от других и другие несчастья или так называемые неудачи, обращая внимание людей на самих себя, нередко побуждают их обращаться к Богу с искренним раскаянием. «Вместе с положенным на меня крестом, – пишет один подвижник, – началась новая жизнь моя. Я все сделал, что от меня зависело, по внушению человеческого благоразумия, чтобы обнаружить терпимую мною несправедливость: писал, объяснял, просил суда, рассмотрения. Оставленный людьми без внимания и без ответа, я прибегнул к Богу и начал в глубине души моей предаваться Его святой воле. Вот как вечно действующая Любовь рассудила за благо привлечь меня к Себе по ожесточению моего сердца – мерой жестокой. Входя в себя и рассматривая свое отношение к Творцу моему, увидел я с удивлением, что не Богу я поклонялся, но тварям и миру, наполнявшим все мое сердце, так что для Бога и места не было; познал оскорбительное для Бога самолюбие мое и ужаснулся. Одним словом, я увидел мое окаянство и обратился к Спасителю, взывая: благо ми, Господи, яко смирил мя еси. Обрати мя, и обращуся, спаси мя и спасуся!»

Непредвиденная удача, счастливое окончание важного и трудного дела, избавление от великой опасности невольно обращают сердце с благодарностью к Богу; но бывают случаи, когда такое временное обращение к Богу делается началом обращения постоянного.

Военачальник Петр (после названный Афонским) взят был в плен сарацинами и заключен в темницу. Там, рассматривая жизнь свою, он вспомнил, что не раз давал обет посвятить себя Богу, но не исполнил его по нерадению, и начал со слезами молиться Богу. Освобожденный чудесно из темницы, не возвращаясь уже в дом свой, ушел на Гору Афонскую.

Приятные или неприятные случаи семейной жизни чем чувствительнее для сердца, тем глубже трогают его, тем скорее располагают к раскаянию. «Я родился в Фиваиде, – говорит о себе преподобный Павел Фивейский, – имел сестру, которую родители мои еще при жизни своей выдали в замужество за язычника. Пред кончиной своей они разделили нам богатое имение свое. Корыстолюбивый зять мой, по кончине родителей, чтобы воспользоваться принадлежащей мне частью имения, решился предать меня как христианина нечестивому князю на мучение. Видя, что ни сестрины слезы, ни родственный союз не действует на корыстолюбивое сердце зятя, и чувствуя угрожающую мне опасность, я оставил все и удалился в эту пустыню».

Нечаянные встречи и случайное обращение с людьми, до настоящего времени неизвестными, преимущественно с людьми благочестивыми, нередко приводят в раскаяние упорных грешников.

Таинственный голос

Иногда нам кажется, что мы как будто слышим какой-то тайный голос, который неотступно требует от нас чего-либо. Этот тайный голос есть голос Промысла Божия.

В «Воскресном чтении» за 1885 год в номере 19 сообщается следующий поучительный случай: один ремесленник (по занятию портной) работал в той комнате, в которой в колыбели спал его ребенок. Вдруг среди веселости, без всякого видимого повода им овладел какой-то непонятный страх, словно от спазмы сжалось его сердце, и какое-то смутное чувство говорило ему, что жизни спящего в колыбели его ребенка угрожает какая-то опасность. Мало этого, он совершенно отчетливо услыхал внутри себя голос, кратко и определенно говоривший ему: «Встань скорее и возьми ребенка из колыбели».

Ремесленник не послушался сейчас же этого неизвестного голоса. Он старался даже успокоить себя разными соображениями. Ребенок спал по-прежнему крепко в своей постельке; ничто его не беспокоило в комнате; на улице также все было тихо. Откуда же может грозить опасность его жизни? Должно быть, это воображение создало такое беспокойство душевное; нужно его прогнать, решил портной и, взяв опять иглу для работы, постарался даже затянуть песню. Действительно, ему удалось успокоиться на несколько мгновений; но потом вдруг по-прежнему объял его страх, на этот раз гораздо сильнее прежнего, и опять он услыхал внутренний голос, более определенный и почти угрожающий: «Встань скорее и возьми ребенка из колыбели».

Опять отец прекращает свою работу, и песня сама собой как бы замерла на его устах. Внимательно он озирается кругом и осматривает всю комнату, начиная от своего рабочего стола и до самого последнего, отдаленного уголка ее. Так как он решительно нигде не нашел какого-либо повода опасаться за ребенка, а последний по-прежнему крепко спал в своей постельке, то ему показалось неразумным из-за какой-то воображаемой опасности беспокоить ребенка и вынимать его из теплой постельки. Не слушая, таким образом, голоса, он опять занял свое место за рабочим столом и принялся за работу; но у него уже исчезла прежняя веселость: он не напевал более песни.

Тщетно употреблял теперь он все усилия к тому, чтобы преодолеть какими-либо соображениями свой страх. Через несколько мгновений страх снова возвратился, и гораздо сильнее прежнего; в сердце же с силой громового удара опять раздался голос: «Встань скорее и возьми ребенка из колыбели». Теперь наконец он сделал то, чего требовал предостерегающий голос. Мгновенно он был уже у колыбели ребенка, поспешно взял его и отнес на свое место, где сам перед этим сидел.

Едва только он успел занять свое место, как в том углу комнаты, где находилась колыбель, раздался сильный грохот. Весь потолок мгновенно рухнул, повалился на колыбель, покрыв ее совершенно мусором и отвалившимися кусками штукатурки. Ребенок проснулся от сильного шума и заплакал; но он был цел и невредимо покоился на руках отца, прижимавшего его к своему сердцу. Какой живой радостью объята была бедная мать, когда, заслышав громкий шум, со смертельной бледностью в лице вбежала в комнату; она боялась, что муж и ребенок убиты, а они оба остались целы и невредимы. Преисполненное глубокой набожностью ее сердце, равно как и сердце ее мужа, налилось искреннейшей молитвой к Господу, когда муж рассказал ей, как чудесно был спасен дорогой им ребенок.

Кем мы живы по настоящую минуту? Кто дает нам силы к трудам? Кто поддерживает жизнь нашу, милует, терпит нас, помогает во всех благих предприятиях наших, подкрепляет в несчастьях, спасает и избавляет от всех зол – кто, как не Господь? «О Нем бо живем, и движемся, и существуем», – говорит апостол. Если бы не Господь хранил нас через Ангела Своего в годы детства нашего, если бы не терпел Он неправды наши в лета юности, зрелости нашей, если бы не восхотел ждать обращения нашего и поступил бы с нами по правосудию Своему, давно бы нас не было на свете, давно бы тела наши лежали в могиле, были пищей червей, а души, быть может, томились бы во мраке бесплодным раскаянием, что мы по собственному нерадению лишились надежды на лицезрение Бога. Да, все это бесчисленное множество даров, которыми мы незаслуженно пользуемся в жизни своей, все это от Бога.