Текст книги "Бладхаунд. Играя на инстинктах"

И тогда Бладхаунд вновь затянул Сумеречную Колыбельную. Он кружил в тенях, изредка попадаясь на глаза своим жертвам, и каждый раз широко улыбался, до боли высовывая изо рта свой черный язык, капая кислотной слюной на измученную землю.

Он менял тональность и тембр, пел то тише, то громче, реагируя на каждый вздох, каждый удар сердца обреченных. А потом Скара закричала.

– Я больше так не могу! – девушка бросила пистолет на землю и ринулась прямо в лес, не разбирая дороги, с бесконечным ужасом в широко распахнутых глазах. Сумеречную Колыбельную тут же прервал удовлетворенный смешок. Охотник нашел ее слабость. Довел до предела. И она сломалась.

Глупую девчонку Бладхаунд настиг за сараем. Он схватил ее за горло и буквально впечатал в гнилые доски старой стены, которые от удара натужно захрустели и прогнулись внутрь. Скара захрипела, из уголков губ потекла кровь. Ничего, лишь пару ребер сломал, цела будет! Пока что.

Бладхаунд, продолжая прижимать жертву к стене, приблизил к ней свое лицо. Она вяло сопротивлялась, будто осознавая всю тщетность этих попыток. Ей казалось, что ее держат не человеческие пальцы, а стальные прутья, которые не разжать, не сдвинуть. Можно только неистово колотить по ним своими тонкими ручками, ломая ногти и срывая нежную кожу.

– А теперь зови на помощь, – прошептал он девушке в лицо, обдавая ее приторной волной гниющей органики. Запах тлена. Запах смерти. Запах Храма Тайн, оборотная сторона которого – Храм Наслаждений!

Скару вырвало ему на руку. Охотник не обратил на это внимания, лишь склонил голову на бок, уставившись ей прямо в глаза немигающим безумным взглядом. Он явно дал понять, что не намерен повторять свой приказ.

– Помо… – она закашлялась кровью, но страх пересилил физиологию. – Помогите! Прошу! Кто… кто-нибудь!

Бладхаунд кивнул и отпустил Скару. Девушка кулем рухнула на землю, но охотник тут же подхватил ее за шиворот вельветового пиджачка и потащил в лес, намеренно издавая как можно больше громких звуков. Он знал – Брейв, этот защитник невинных, уже спешит сюда. Ведь разве мог славный рыцарь бросить в беде столь лакомый кусочек, м?

Продолжая уходить дальше в лес и волоча за собой Скару, охотник почувствовал замешательство у колодца и на краткий миг ему показалось, что Хайт скомандует остальным двинуться вслед за Брейвом, чтобы сохранить группу. Но нет. Вместо этого старик приказал Нимблу начать Ритуал Очищения.

Спину Бладхаунда лизнул горячий огонек. Это парень достал из кармана артефакт Посвященных. Что ж, начинается большая игра!

Охотник остановился и швырнул скулящую девчонку вперед. Ее тело, пролетев с полсотни метров, сбрило все мелкие ветки на своем пути, со звучными шлепками ударяясь о более крупные. Вполне возможно, она получила серьезные повреждения и скоро истечет кровью. Но когда наступит это «скоро», все уже закончится.

Бладхаунд развернулся и, взрыв иссушенный чернозем вперемешку с опавшими листьями, ринулся обратно к колодцу. Он с такой скоростью пронесся мимо Брейва, который шел на отдаленные стоны Скары, что тот даже не понял этого. Лишь мгновение спустя боль в вывернутом запястье оповестила храбреца о том, что оружия у него больше нет.

Охотник на ходу разрядил пистолет, отщелкал из обоймы все патроны, передернул затвор, освободив тот, что уже был в стволе. Пистолет отправился в одну сторону, обойма – в другую. Пальцы охотника обтекли рукоятки возлюбленных топоров, вырывая их из кожаных тесемок.

Сконцентрировавшись на ритуале, Хайт допустил ошибку – он выставил Кьюти со стороны кукурузы. О, как легко было ее убить! Просто снести голову одним ударом. Или легким росчерком распороть от горла до промежности. Или перебить одновременно оба колена. Но охотник не хотел этого делать. Он не убьет никого из этих пяти, чтобы все они достались Эссенциалу. Это искупит его просчет.

Топор со свистом рассек воздух и ударил в землю между ног Кьюти, обдав ее розовые леггинсы брызгами сухой земли. Девушка подпрыгнула, крепче сжала винтовку, но не стала стрелять. Охотник мысленно похвалил ее. Дура дурой, а послушная. И учится быстро.

– А ведь Скара мертва, – его тихий шепот просочился через стебли кукурузы неуловимым шорохом зловещего ветра. – И ты отправишься за ней, если только…

– Не слушай его! – завопил Хайт и дал несколько выстрелов по кукурузному полю. Ни один из заговоренных свинцовых конусов не отведал плоти Бладхаунда, и даже не приблизился к ней на потенциально опасное расстояние.

– …если только не уйдешь, – закончил охотник, не обратив внимания на Хайта, который загородил девчонку собой, выступив вперед. Его глаза, превратившиеся в две узкие щели, до боли всматривались в кукурузу. Ствол автоматической винтовки хищно рыскал из стороны в сторону.

– Ведь мне нужны эти двое, ты же понимаешь, – шепот Бладхаунда зазвучал увереннее, но источник его находился уже не в кукурузе, а в голове девушки. Будто это были ее собственные мысли… Кьюти мотнула роскошной шевелюрой, пытаясь выти из-под чарующего влияния голоса охотника. Но не смогла. И он надавил.

– Элиас ждет, – жестко припечатал он, имея ввиду Брейва. – Та глупышка истекла кровью у него на руках и сердце воина разбито. И некому взять его в ладони, чтобы собрать воедино. Если только…

Он не договорил. Хайт заорал и снова начал стрелять. Но было поздно. Пролепетав что-то нечленораздельное, Кьюти бросилась туда, где минутой раньше скрылся Брейв, а до него – Скара. Она слепо бежала к лесу, продолжая бездумно сжимать в руках холодный ствол винтовки.

Бладхаунд презрительно хмыкнул.

Слабости. Они есть у каждого.

Он внимательно посмотрел на Хайта и Нимбла сквозь просветы в кукурузной стене. Мальчишка вот-вот должен закончить ритуал. Он стоит над колодцем с закрытыми глазами и читает свои отвратительные мантры, от которых охотника уже начинало мутить. Обе его руки вытянуты над черным провалом, обложенным мшистым серым гранитом. Меж сомкнутых замком пальцев Нимбл держит артефакт, который для смертных выглядит как кусок фульгурита, по форме напоминает корень растения.

Но охотник видел его иначе.

Он видел суть этого древнего предмета, истоки которого уходят в те же области Вселенной, где обретаются тенебрисы. Хайт, Нимбл и подобные им удивились бы, узнав, что сила, которую они используют в борьбе с Порчей, не чужда ей самой. А что бы они сделали, узнав? Бладхаунд мысленно фыркнул. Само собой – не поверили бы! Слепые пасынки полуправды. Таких не переубедить. Зато можно отправить на перевоспитание. В Храм Тайн.

– Я недооценил тебя, признаю, – прошептал Бладхаунд над самым ухом Хайта, на миг повернувшегося к кукурузному полю спиной. Ему пришлось это сделать, ведь читающий мантру Нимбл абсолютно беззащитен, поэтому нужно контролировать всю территорию по периметру колодца.

Мужчина развернулся, вскинул винтовку. Тут же получил удар обухом топора в челюсть и отлетел к колодцу, глухо ударившись о него спиной.

– Не останавливайся! – рявкнул он Нимблу, вскакивая на ноги. Бывший Страж звучно сплюнул кровь вместе с парой раздробленных зубов, не отрывая взгляда от стены кукурузы. Стебли были неподвижны. Даже ветра не стало.

– Но потом ты совершил ту же ошибку, – раздалось со стороны брошенного особняка. Хайт мгновенно обернулся на звук (быстрее, чем мог бы обычный человек) и лишь чудом увернулся он брошенного в него топора. Не удержав равновесия, он шлепнулся на задницу, но тут же снова поднялся.

– Нужно было начинать ритуал немедля, – насыщенный порывами вновь поднявшегося ветра, шепот Бладхаунда зазвучал сразу со всех сторон и Хайт лихорадочно завертел головой, водя дулом винтовки.

– Тогда все уже закончилось бы, – продолжал охотник, закутанный в переливчатое марево Нареченной Мглы. Он кружил на самой границе зрения Хайта. На границе лживого сумрака и истиной тьмы.

– А теперь, – он с сожалением вздохнул, и его вздох ледяным порывом вздыбил волосы на загривке мужчины. – Теперь ваше причастие к Храму Тайн – лишь вопрос времени. Выходит, – он горько хмыкнул, – мы не такие уж разные. Оба ошиблись в одном…

– Я не такой, как ты! – внезапно закричал Хайт. Слева что-то мелькнуло в тени и он трижды выстрелил. – Ты – дитя ночных кошмаров, порождение вселенского зла! А мы – белые фигуры в этой партии!

– Белое – не значит чистое, – парировал Бладхуанд, материализуясь за спиной Хайта и нанося ему удар топором под левое колено.

Вот она, слабость фанатика! Охотник усмехнулся, понимая, что все-таки лучше переоценить свою жертву. Но время аперитива прошло, и пора переходить к главному блюду.

Бладхаунд дважды ударил Хайта по ребрам, сломав почти все из них, прежде чем правая голень мужчины отделилась от тела и он повалился на землю. Охотник намеренно не забрал его оружие – винтовка ему еще понадобится. Чтобы сделать выбор.

Бладхаунд скользнул к Нимблу, который все это время читал мантру, следуя приказу отца. Паренек оказался стойким, не поспоришь. Но какое это теперь имеет значение? С его губ уже сорвались последние звуки древнего заклинания и осталось лишь разжать пальцы, бросив артефакт в колодец. Разумеется, охотник убьет их обоих раньше, чем грозовой камень достигнет дна черного провала. Он и тех троих успеет убить, пока артефакт не поразит сердце Порчи. Но они все равно победят. И для них это – главное, и любые жертвы – всего лишь статистика, безликие строки на предвечном монументе славы, который никогда не возведут.

Или нет?

– Я брошу, – процедил Нимбл сквозь плотно сжатые зубы. Охотник стоял у парня за спиной, держа его за волосы и подставив к горлу лезвие топора.

– Конечно, бросишь, – ядовито улыбнулся Бладхаунд, глядя в глаза Хайта поверх головы его сына. Хайт полулежал напротив, целясь в охотника из винтовки. – Если только твой отец не запретит тебе.

– С чего бы ему… – начал было паренек.

– Заткнись! – тут же перебил его Хайт. – Не говори с ним! И не слушай!

– А с того, что если ты не закончишь ритуал, один из вас останется в живых, – пояснил Бладхаунд, с наслаждением уловив предательскую рябь сомнения в глазах Хайта. – Я обещаю, – добавил он и плотнее прижал лезвие топора к шее парнишки, так что на коже выступила кровь.

А вот и вторая слабость. Что судьба целого мира против жизни собственного отпрыска? Эссенциал однажды сказал ему: не путай грязное с темным. Бладхаунд запомнил это. Как и прочие наставления своего владыки.

Руки Нимбла, по-прежнему сцепленные в замок с зажатым меж побелевшими пальцами артефактом, медленно двинулись в сторону от колодца. Взгляд Хайта лихорадочно метался с охотника на сына и обратно, рука, поддерживающая винтовку за цевье, мелко тряслась.

Бладхаунд улыбнулся так, что затрещала кожа в уголках губ.

А потом прозвучал выстрел.

Оглушительный хлопок с одновременной вспышкой непереносимо яркого света заставил охотника зажмуриться. Ослепленный, он отступил на несколько шагов, мысленно призывая на помощь Нареченную Мглу. Но та не ответила.

Он замахнулся топором в пустоту. Снова хлопок, снова вспышка и что-то остановило его, легко коснувшись груди. Затем какая-то неземная сила мягко забрала у него из рук оба топора, а потом и тот, что он носил за поясом со спины. Та же сила аккуратно, но уверенно уложила Бладхаунда на землю, и тогда привычные звуки и запахи исчезли, он будто оказался в вакууме. И дышать становилось все труднее.

Внезапно шею обожгло.

– Какого?.. – глухо прозвучал незнакомый голос. – Он не отрубается!

– Так вколи еще! – нервно ответил другой, тоже незнакомый.

– И так двойная доза! – возмутился первый. – И не забывай – в нем две дырки уже…

– Коли! – грубо перебил третий. Низкий зловещий бас. – Поверь, если он сейчас придет в себя, будет хуже. А ты ведь стоишь ближе остальных…

Бас сказал что-то еще, но охотника вновь ужалило в шею и слова говорившего тут же превратились в бессмысленную абракадабру. Он по-прежнему ничего не видел, вокруг расплескалась белая пустота, медленно поглощавшая его сознание. Он пытался бороться, но тело не слушалось…

Во второй раз охотник пришел в себя плавнее и сразу стал анализировать обстановку. Итак, он находится в горизонтальном положении и обездвижен. Марк (что? Марк? чье это имя?) ощущает холодный металл на шее, запястьях и лодыжках. Все тело жутко болит, особенно грудь – ее при каждом вдохе будто обливают кислотой изнутри.

– Так это правда он? – спросил кто-то над самым ухом. Молодой и звучный, но неуверенный голос. Кажется, охотник уже слышал его. – Тот, за кем все Стражи Арк-Сити гоняются без малого полгода?

– Ага, – второй голос был ниже, старше… Стоп! Это те самые голоса, которые говорили что-то об уколах и двойной дозе. Но это же было… А когда это было? Сколько времени он спал? И почему ничего не видит?

Марк (точно! это мое имя!) понял, что его веки закрыты. Он попытался распахнуть их. Никак. Попробовал повернуть голову. Не вышло. О Порча, он даже языком не может шевельнуть!

– Тридцать пять смертей за двенадцать месяцев, – продолжил второй голос. – Немыслимо!

– Было бы сорок, – хриплый бас донесся с другой стороны. Или с той же? Охотник (кто, твою мать?) совсем потерялся в пространстве, потому что почти не чувствовал собственного тела. Зато смутно ощущал мерные покачивания из стороны в сторону. Похоже, они едут в кузове крупногабаритного автомобиля, грузовика.

Сознание двоилось, страх (эмоция, которой охотник никогда в жизни не испытывал) родился где-то внизу живота и теперь поднимался вдоль позвоночника, обжигая отвратительным холодком. Марк понял, что если бы язык и губы слушались его, он заорал бы во все горло.

– А вы хорошо сработали, – бас говорил тихо, гулко. – Департамент отметит вас обоих. Но я должен уточнить. Вы же понимаете, что все произошедшее этой ночью никому больше не должно быть известно?

– Но, тэн, – вяло запротестовал первый голос. – Сеть все равно узнает. Рано или поздно…

– Это так, – прервал его бас. – Но в этот раз будет поздно. И в том виде, в каком нужно нам.

– Ладно, ладно, мы законопослушные граждане и все понимаем, – зачастил второй. – Спасибо за оказанное доверие, тэн! Вы можете не беспокоиться, мы с Квином все надлежащие документы подпишем без разговоров.

– Благодарю за содействие, – бесстрастно констатировал бас, и на несколько мгновений в машине воцарилась монотонная тишина. Марк вновь попытался сделать хоть что-то, но тело по-прежнему не слушалось. Паника продолжала неумолимо захлестывать его сознание, но хотя бы отступило ощущение двойственности.

– А что с ним вообще? – внезапно спросил первый голос. Похоже, именно его звали Квином. – Я такое впервые увидел – глаза черные-черные, вообще без белков. И за что он парнишку того с дядькой хотел укокошить? Топорами!

– Ты файл не читал? – удивился второй голос, пока безымянный. – Тебе ж прислали сводку, когда вызвали.

– Дим, да я спал, когда вызов пришел! – обиженно протянул Квин. – Машина уже ждала, времени не было. – Послышался шорох одежды. – Ну сейчас вот гляну…

– Он в Нетлинке работал, – Дима все-таки снизошел до пояснений. – Ведущим нейро-дизайнером.

– О как! – с задержкой откликнулся Квин, видимо уже успевший что-то прочитать. – Да он чуть ли не топовый мнемопластик Арк-Сити! Точнее, был им… ага, вот! Как раз год назад начал затягивать со сдачей проектов, а зимой вообще забил на работу.

– Ну да, – протянул Дима. – Опоздания, срывы дедлайнов. Грязный приходил, вонючий. Но всегда улыбался, представляешь, и не уставал повторять, что жизнь прекрасна! – он фыркнул. – На этом и спалился, кстати. А еще знаешь на чем? Как-то коллеге сказал, что городской турнир в сетевой регицид выиграл. Не знаю даже, что это.

– А я знаю, – ошарашено ответил Квин. – Но я сам играю давно и почти со всеми топами хорошо знаком. Его среди них точно нет.

– То-то и оно! – подытожил Дима. – Тогда и стали проверять. Оказалось, что полгода назад он со съемной квартиры переехал в заброшенный дом на Южном холме. И жену туда перевез.

– А жена у него тоже?.. – к вопросу Квин присовокупил мелодичный свист.

– Ага, – Дима глубоко вздохнул. – Но у нее по-другому. Она просто овощем стала. И он о ней, представь себе, все это время заботился. А когда в конторе ему платить перестали, как-то умудрился свою старую Венанди толкнуть.

– Венанди? – Квин ахнул. – Да их уже не выпускают сколько лет, пятьдесят? Эта дрянь даже за антиквариат не сойдет.

– А все же продал, – Дима невесело хмыкнул. – Короче, пока неясно ничего, но вроде как у него крыша поехала на игрушке из Аниматики. Хоррор какой-то. Стал ассоциировать себя с одним из персонажей. Ну и… вот.

– Не сказать, чтобы типично, – Квин откашлялся, – но не из ряда вон. А из-за чего, собственно? Причина ж должна быть.

– Ты про аварию на Темном лугу слышал? – Дима задал встречный ответ. – В прошлом году за городом. Где ремонтная мастерская давно была. Там еще кладбище это стремное у реки, и ферма зеленых.

– Точно, точно! – тут же подхватил Квин. – Да все про это слышали. Человек сорок тогда погибло! Говорят, дрон-дальнобой заглючил. Там с десяток тачек в гармошку смяло его фурой.

– Наш парень был в одной из этих тачек, – сухо пояснил Дима. – С семьей. С женой и дочкой. На нем и жене ни царапины.

– А… дочка? – после некоторого молчания спросил Квин.

– Бедняжке ногу оторвало по самый тазобедренный сустав, – Дима сглотнул. Энтузиазм, с которым он минутой раньше начинал рассказывать эту историю, испарился, как иней на стекле под теплым дыханием. – Ее не успели спасти.

Марк слушал их и не верил. Точнее – отказывался верить. Даша сошла с ума? Лара погибла? Что за бред вообще? В той аварии никто из них не пострадал! А его работа? Его увлечения? Ведь все это – его жизнь, она ведь… почти идеальна! И он близок к…

…горячая кровь на губах. Он облизывается, наслаждаясь соленым металлическим привкусом. Затем проводит языком по лезвию топора. Тот же вкус, и он сводит с ума. Перед ним – располосованное тело молодой девушки, руки-ноги раскинуты пятиконечной звездой, горло обращено кровавым месивом, и судя по характеру ран, плоть здесь рвали зубами…

Нет! Марк мысленно замотал головой, потому что тело все еще не слушалось. Жуткие образы отступили, подернулись дымкой забвения и воспоминания превратились в тщательно забытый ночной кошмар. Да к черту, это ж явный сбой…

– Заканчивайте, – третий голос, имени которого он так и не узнал, прозвучал резко и громко, словно выстрел в замкнутом пространстве. – И забудьте все это. Вас на этом задании не было. Этого задания вообще не было.

– А с ним что? – поинтересовался Квин. – Он ведь выживет, походу.

– В Клинику Мебиуса его отвезут, – с неохотой ответил бас. – Все! Сейчас вас высадят. Еще раз от имени Департамента благодарю за содействие…

– В дурку значит, – Марк расслышал тихий вздох Квина даже сквозь патетичную браваду сурового баса.

А потом машина остановилась, хлопнули двери. Шарканье и шорохи оповестили Марка о том, что Квин и Дима спешно покинули авто. Двери снова хлопнули, ренж-двигатель гулко заурчал, как сытый кот. Машина тронулась.

Марк изо всех сил напрягал голосовые связки, пытаясь закричать. Он хотел сообщить Виктору, что в аниматическом синхронизаторе сбой и нужно срочно отключить его от ложемента.

Он никогда не слышал о таких сбоях, но что еще это могло быть? Это уже явно не Офферинг, хотя некоторые слова этих людей… Каких, блин, людей? Он же подключен к ложементу, он в игре!

Марк напряг все мускулы и попробовал целенаправленно глубоко вдохнуть, не обращая внимания на кислотное пламя в груди, а потом медленно выдохнуть, чтобы привести мысли в порядок. Вроде получилось. Похоже, к телу возвращается чувствительность.

Твою мать, это определенно программный сбой, возможно – первый за всю историю Аниматики! Хотя кто знает, ведь официальные источники в Сети умеют скрывать и не такое. Марк попробовал успокоиться, хоть немного разжать холодные тиски паники, уже готовые раздавить его голову.

А потом все, что он услышал и запомнил из этого диалога в авто, обрушилось на него отрезвляющим ливнем.

Авария.

Темный луг.

Сорок смертей.

Лара. Его Лара…

– Нет, – с жаром прошептал он. Губы плохо слушались, но язык уже мог ворочаться. – Моя девочка. Моя красавица. Нет. Нет! Ты не могла, – он глотал слова, так что они сливались в нечленораздельное мычание, – ты не могла! Не могла… умереть.

– Не стони, – бас грубо выдернул его из пограничного состояния. Марк уже и забыл, что в машине был третий человек. Страж.

Внезапно фрагменты воспоминаний начали собираться, как кусочки паззла. Один за другим, один за другим. Не хватало последнего. Самого важного. Марк неосознанно уступил охотнику и тот сфокусировал свою волю на единственном желании – вспомнить. И этого оказалось достаточно, чтобы взломать аутоментальный барьер, возведенный в его памяти почти год назад. Озарение обожгло словно льдом.

– Нет, нет! Ты не понимаешь, – закричал Марк. Он чувствовал, что уже может немного ворчать головой. Его речь стала четче, но зрение по-прежнему не возвращалось. – Лара была жива, я вспомнил! Умирала, но была жива! И ее… – он осекся. – Там были какие-то люди. В форме Стражей…

– Не было там никого, – оборвал бас. – А ты теперь псих. И никто тебе не поверит.

Машина въехала в ворота Клиники Мебиуса, над которой собирались черные тучи с алыми прожилками злобно мерцающих молний. Погода менялась слишком резко для этого времени года. Снова будет гроза. И это к лучшему. Гром заглушит крики обреченных. И хохот их палачей.