Текст книги "Гость внутри"

– Если ты поцелуешь барышню, – конспиративно шепнул богемный дядя, – она не будет сопротивляться. Жаргон у меня такой.

Этот жаргон настолько контрастировал с изяществом и аристократичностью, сквозившими в каждом движении актрисы, что Алексей несколько ошалел.

– Но ты не подумай, солнце, что я прям так с тобой трахаться полезу, – продолжала щебетать дама, выпустив еще одну струйку дыма. – Я не дешевая шлюшка. Хотя, пожалуй, что-нибудь веселое можно было бы устроить. Вечер во французских тонах. Я тебе хомяка заделаю, ты мне в пилотку языком.

– Натали! – крикнул кто-то издалека, перекрывая шум зала.

Актриса повернулась, заулыбалась лучезарно, изящно взмахнула тонкой белой рукой. Потом повернулась к Беляеву и Игорю.

– Увидимся, – сообщила Наталья. – А ты, зайчик, подумай о французской вечеринке. Я серьезно.

И упорхнула так же легко и непринужденно, как возникла.

– Ну, как она тебе? – поинтересовался богемный дядя.

– Еще не понял, – тактично ушел от ответа Алексей. – Немного грубовата, но это ее не портит.

– Немного?! Да батальон грузчиков перед ней средняя группа детского сада. Немного. Если она «немного грубовата», то я не знаю, кто тогда груб. Но ты не подумай, что она просто старая шлюха. Разврата много, но если, не дай бог, ты будешь допущен к телу, то поймешь, что это не она проститутка, а ты сам – дешевая шлюха.

– Это как? – не понял Алексей.

– Поживешь – увидишь. Хотя я тебе этого не советую.

– А она всегда такая? – попытался увести разговор чуть в другую сторону Беляев.

– Сколько себя помню. Это еще ничего. Она помешана на сексе. Одно время собирала байки и жизненные истории, касающиеся постели.

– Это как?

– Да так, – запнулся богемный Игорь. – Как кто-то собирает почтовые марки, а другой значки или монетки. Вот наша Наташа собирала всякую бытовую порнуху, если так можно выразиться. Потом ей наскучило, но истории-то в голове сидят. Вот и поминает их по поводу и без. Кстати, вот еще один интересный человечек.

– Который? – заинтересовался Алексей.

– Вон тот, – указал богемный дядя в толпу. – Идем, тебе стоит с ним познакомиться. Это верховный маг.

– Действительно маг? – Мысли о толпе шарлатанов Лешу забавляли все больше и больше.

– Действительно маг, – эхом откликнулся богемный Игорь. – Конрад!

На зов откликнулся высокий бородатый дядька в строгом дорогом костюме. Серебристая седина добавляла ему солидности.

– Конрад, – позвал Игорь. – Иди сюда, я хотел тебя кое-кому представить.

Богемный дядя повернулся к Лешке:

– Знакомьтесь, это Конрад Георгиевич, наш многоуважаемый маг. Магия любых цветов и оттенков.

– Игорь, – скривился маг. – Не ерничай.

– А это, – пропустил мимо ушей реплику Конрада богемный дядя, – мой новый друг Алексей… э-э-э…

– Николаевич, – протянул руку Беляев.

– Можно просто Конрад, – пожал протянутую руку маг.

– Можно просто Леша, – улыбнулся Беляев. – Скажите, а то, что Игорь про вас рассказывал, в самом деле правда?

Конрад окинул богемного дядю таким взглядом, что тот должен был бы превратиться в кучку пепла или как минимум провалиться под пол. Но Игорь только улыбнулся.

– Смотря что он вам рассказывал, – просопел Конрад.

– Ну, что вы маг.

– И все? – несколько опешил Конрад.

– Ну, – протянул Алексей. – Что вы верховный маг. Волшебство там всякое… и все такое.

– Молодой человек, – хмуро поглядел на Беляева маг, – вы просто не понимаете, о чем сейчас говорите. Это не шутки, это довольно серьезно. По крайней мере, не стоит говорить об этом языком какого-нибудь Бивиса.

– Вам так кажется? – усмехнулся Леша.

Конрад посмотрел еще суровее. Беляеву показалось, что он хотел сказать что-то резкое, но вместо этого только скрипнул зубами. Потом увел взгляд в сторону и сказал почти спокойно:

– Мне так не кажется. Я так знаю.

Голос мага прозвучал настолько твердо и уверенно, что Леше почему-то стало еще смешнее. Взрослые люди играют в какую-то дребедень, причем пытаются представить все так, будто это и не игра вовсе, а реальность. Ну что ж, во всяком случае, его никто играть в эту ахинею не заставит.

– А мне кажется, – невозмутимо заявил Беляев, – что вы просто кучка шарлатанов, каких полно в каждой газете с объявлениями: «Девственник в шестом поколении. Потомственный маг. Сниму, наведу порчу. Лечу запои. Привороты, отвороты и от ворот повороты».

Беляев хихикнул собственной шутке. Впрочем, его речь не возымела должного успеха. Конрад недружелюбно глянул в его сторону, потом посмотрел на откровенно развлекающегося Игоря.

– Ты кого привел? – спросил маг наконец.

– Хороший человек, – хитро подмигнул Игорь. – Тоже маг в какой-то степени. Во всяком случае, снадобья его способны создавать такие иллюзии, что…

– Что? – переспросил Конрад.

– Что диву даешься, – весело закончил Игорь.

– Я не в этом смысле «что», – обозлился маг. – Что ты несешь?

– А что?

Алексей почувствовал, как в воздухе буквально повисло напряжение, словно между Конрадом и Игорем протянулась стальная струна, натянутая до той крайней точки, когда малейшее неверное движение может порвать ее.

«Опа, да у них тут свои разборки, – подумалось Беляеву, – а я, видать, некстати. Или кстати? Просто нужен был предлог и этим предлогом стал я? Пойду-ка я… А то превратишься в бабочку какую-нибудь…»

Беляев поспешил отойти от хозяина клуба и верховного чудотворца.

«Пущай сами разбираются, а я… – Алексей остановился. – А между прочим, что делать? С кем-то познакомиться? Или, может быть, ну их к черту, полудурков. Лучше Сашку найти. Это существо хоть и совершенно невменяемо, но на общем фоне кажется более здравомыслящим, чем все в этом подвальном клубе».

Толпа шумела, гудела, мерно покачивалась. До Леши доносились обрывки фраз:

– …А он на это что?

– А он просто послал его куда подальше. Говорит, раз ты так крут, так и…

– …пробовал? Втыкает дай боже.

– Я не люблю синтетику, предпочитаю натурпро-дукт. Мне б травки…

– …леди энд джентльмены, чем могу быть вам полезен?

– Мишенька, что за намеки?

– Какие намеки? – не понял Мишенька.

– Какие намеки? – переспросил знакомый голос.

Беляев повернулся и уткнулся в сидящую за столиком знакомую актрису, вокруг которой вертелось несколько мужиков. Леша сместился с прохода и остановился чуть в стороне.

– Намеки у вас, мужиков, всегда одни и те же, – продолжала Наталья. – Вот только не пойму, на что ты намекиваешь, стручок гороховый.

Мишенька потупился, а актриса, не обращая на него внимания, продолжала, изящно закинув ногу на ногу:

– Тут один случай был. Не со мной, но мне рассказывали. Собрались как-то веселой компанией мальчишки и девчонки. Поразвлечься вроде как. Ну, ясно дело, каждый развлекается, как ему хочется. Кто-то в ванной лысого гоняет, кто-то нажрется и спать. Типа вся любовь и сиськи набок. Кому-то острых ощущений подавай. Но не суть. Так вот гуляют ребята, развлекаются. Тут одной девочке зачесалось сильно. Она мальчика своего за шкирман и на кухню, благо там свободно. Стала до него докапываться, а тому хоть бы хрен. Накушался парень и ничего не поднимается, как ни бейся. Но у мальчика своя креза. То ли он поражения потерпеть не мог, комплексы у всех случаются, то ли девочку расстраивать не захотел. В общем, решил схитрить, благо кухня – не спальня. Поработал ручками, возбудил девочку, благо та и так текла, поставил в интересную позу. А дальше больше, подхватил со стола какое-то подручное средство. Не то сосиску, не то колбаску, и вперед.

– Как же девочка не врубилась? – поразился кто-то.

– Не знаю, – пожала плечами актриса. – Может, тоже уже пьяна была, а может, настолько хотела, что ни на что уже внимания не обращала. Короче, мальчик работает, девочка постанывает, все идет своим чередом. И тут мальчика пробивает, что при свете-то как-то все это неправильно. И девочка заметить что-то может, и зайдет если кто, не дай бог. Мальчик и побежал свет погасить. Возвращается в темную кухню и получает по морде. Подручное средство вытащить забыл.

Мужики заржали, Мишенька покраснел и поспешил ретироваться.

«Про него, что ли, – подумал Беляев. – Если б не такая реакция со стороны этого парня, ни в жисть бы не поверил, что подобная ситуация возможна».

Наталья тем временем увидала его, приветливо взмахнула ручкой:

– Мальчик Леша, иди к нам, здесь весело.

«Здесь дурдом, – с каким-то мрачным весельем подумал Беляев, – или как минимум филиал дурки».

Но ноги сами понесли навстречу актрисе.

– Едем, – решила актриса. И сказано это было с таким видом, будто сейчас же должны бежать, запрягать лошадей и подгонять карету к парадному.

– Куда? – Алексей не ожидал от женщины такой прыти.

– Ко мне. Но сперва покишкоблудить. Тут неподалеку славный ресторанчик есть.

Ресторанчик и впрямь оказался славным и неподалеку. Уже через пятнадцать минут они сидели за столиком в ожидании официанта. Тот подбежал черно-белый и важный, как пингвин:

– Добрый вечер. Меню, пожалуйста. Даме. Вам.

– Спасибо, – кивнул Леша.

– Не уходите, – пресекла актриса попытку пингвинообразного мальчика испариться. – Все будет быстро.

Палец Натальи побежал по списку блюд, замирая на мгновение, чтобы нестись дальше.

– Вот эту феньку и вот эту. Ага. И салатик. Он у них очень недурственный. Здесь вообще повар хороший. И вот еще эту хрень и вот эту. Все. Тебе? – повернулась актриса к Беляеву.

Леша откинул меню, выставил руки:

– Полностью полагаюсь на твой вкус.

– Значит, ему все то же самое. – Актриса улыбнулась официанту так, словно осчастливила его этой улыбкой на всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо. – Официант, казалось, и впрямь проникся ощущением счастья. – Что будете пить?

– Абсент есть?

– Сожалею, но…

– Хорошо, тогда что есть? Виски. Вот это, которое черный лейбл.

– Сожалею, но… – снова начал официант.

– Что ж такое-то у вас тут сегодня! – вознегодовала Наталья. – Ладно, за неимением горничной будем трахать дворника. Тащи ред лейбл. Грамм четыреста и позже кофе с коньяком. – Актриса повернулась к Алексею. – Ты от висков не откажешься?

– Не откажусь, – кивнул Беляев.

– А кофе?

– Капучино, – попросил Леша.

Официант записал заказ, кивнул и растворился, будто и не появлялся никогда.

– Ну вот, – сообщила Наталья, словно весь день занималась какой-то жуткой работой типа намыливания головы собственному управляющему и порядком утомилась. – Теперь можно спокойно общаться. Скажи что-нибудь.

– Что?

– Ну, что-нибудь умное.

– Пылесос, – пожав плечами, выдал Беляев.

– Угу. Это все? – хмыкнула Наташа.

– Акваланг.

– А серьезно?

Появившийся вновь официант принялся расставлять принесенные деликатесы. От тарелок понеслись пряные ароматы. Беляев сглотнул наполнившую рот слюну, только теперь почувствовал, что голоден.

– А если серьезно, – произнес он, разворачивая салфетку и вооружаясь ножом и вилкой, – то все зависит от того, что ты хочешь услышать.

– Солнце, – актриса неспешно пододвинула к себе тарелку, оглядела так, будто проверяла на вшивость своего повара, – прояви фантазию. Самого-то тебя что-то интересует?

– В данный момент, – Беляев принялся за еду, потому разговор несколько затруднился, – меня интересуют только люди.

– Какие?

– В первую голову хозяин клуба. Кто он? Что он?

– Игорь? Коммерсант. Типичный случай чувака, который хочет денег и делает деньги. Правда, он с определенными клиньями, потому делает деньги несколько нестандартным способом, посредством этого гребаного клуба. А с другой стороны, почему нет? Мужик совмещает приятное с полезным

– А что, на клубе можно сделать большие деньги? – удивился Леша. – Он туда столько вбухивает.

– Ни хера он туда не вбухивает, – обрубила актриса. – Что он вкладывает? Обстановка только что впечатляющая, а на самом деле дешево и сердито. Выпивка, наркота и прочие радости? Так мы все это сами у него и перекупаем. Так называемые членские взносы. А если учесть вступительный взнос, за который это членство покупается, то можно сказать, что Игоряша денежки гребет лопатой. Такой, знаешь ли, широкой, какими дворники снег убирают. И потом, у него есть другие источники доходов.

– Хорошо, – кивнул Леша, проглатывая кусок какого-то искусно зажаренного мяса. – А Конрад?

– Конрад маг. Не смейся. Он не из шарлатанов, действительно кое-что может. Поссорился он там с кем-то когда-то. Какие-то свои разборки, магические. Перестань так скептически ухмыляться. Кроме того, у него некоторая склонность к дешевым спецэффектам. На публику работает замечательно. Поэтому Игорю он нужен. Он это понимает и чуть-чуть наглеет.

– Почему?

– Ну, не нравится ему Игоряша. Уж не знаю, чего у них там вышло, но антипатия присутствует. А Игоря его наглость тоже бесит, потому между ними идет игра в вежливые подлянки и издевательства.

– Это я заметил. А…

– Слушай, – оборвала актриса. – Ты говоришь о ком угодно, но ни слова не сказал о себе. Спрашиваешь обо всех подряд, но не заикнулся обо мне. Это что, такой способ ухлестывать за девушкой?

– Ты же сама спросила о том, что интересует меня. И потом, мне кажется, что между нами и так все предельно ясно, – пожал плечами Леша. – Каждый знает, чего он хочет.

Актриса ухмыльнулась, но тут же одернула себя, нацепила маску:

– И чего я хочу? Тебе ясно? Ни хрена тебе не ясно. Может, я хочу матерные частушки орать.

– Сомнительно.

– А вот и хрен. – Наталья прокашлялась и заголосила пронзительно:

 
Девки в озере купались,
Хер резиновый нашли,
Целый день прокувыркались
И на танцы не пошли.
 

– Перестань, – скривился Беляев.

– Почему?

– Люди смотрят.

– Ну и что? Если я молчу, то на меня головы только мужики выворачивают, а если пою, то еще и бабы. Прикольно. Так что я лучше петь буду.

 
Не ходите, девки, замуж,
Ничего хорошего.
Утром встанешь: сиськи набок
И…
 

– Нас отсюда выставят, – предсказал Беляев.

– Ничего подобного, – рассмеялась актриса. – У меня денег хватит на то, чтобы вместо выдворения меня выставить всех тех, кто начнет возмущаться. Я могу позволить себе купить такой ужин, который нравится мне. И если я хочу орать матерные частушки, то им придется их слушать. А нет, пойдут отсюда лесом, полем, раком задом.

– Ты действительно хочешь орать матерные частушки?

– Нет. – Голос Натальи стал бархатным, в манерах появилось знакомое жеманство. – Ты знаешь, чего я хочу.

– Тогда поехали. – Беляев потянулся поцеловать женщину, но та ловко увернулась.

– Нет. Сперва допьем виски, а еще должны принести кофе. И пожалуй, я мороженое закажу.

– Ты хочешь мороженое?

– Ты знаешь, чего я хочу, – проворковала актриса.

– Тогда почему?

Наталья рассмеялась, открыто и радостно:

– Из вредности.

Леша лежал на спине. Почему-то страшно хотелось спать. Ему. Женщина, лежавшая рядом, его мыслей не разделяла, ее после диких в своей необузданности игр потянуло на разговоры.

– Тут забавная история получилась, – вспомнила актриса. – Золотая молодежь гуляла. Родители на даче, все идет как надо. Хозяйка дома со своим мальчиком в родительской комнате на папином и мамином тра-ходроме угнездились. Хозяйка эдак по-французски к вопросу подошла. Мальчик расслабился, лежит удовольствие получает. И тут замечает, что удовольствие постепенно на нет сходит. Смотрит, девочка засыпает потихоньку. Ну, мальчик, понятно дело, возмутился, возопил: «Света!» Света проснулась. «Ой, – говорит. – Извини». И давай дальше продолжать. Мальчик снова расслабился, через какое-то время ситуация повторяется. Он: «Света!» Она: «Ой, извини». И так несколько раз к ряду. Картина вторая. Утро. Приезжают с дачи родители. Люди довольно раскрепощенные, ко всему готовые и ко всему привыкшие. Проходят они, значит, в квартиру, видят зеленые не опохмеленные тени, что по квартире шастают. Ну, шастают и шастают, родителям не привыкать.

– Давай покороче, – попросил внимательно слушавший Беляев.

– Хорошо. Заходят они к себе в спальню и видят. Картинка маслом! На родном траходроме лежит полуголая дочка с каким-то парнем. Причем аппарат этого парня у дочки за щекой. Оба спят. То ли папа в больший шок от этого пришел, то ли выдержки у него все-таки побольше было. Черт его знает, только он промолчал. Мама не выдержала. Но так как в шоковом состоянии пребывала, то ее только на то и хватило, чтобы выдавить из себя одно-единственное: «Света…» На что дочь пробормотала: «Ой, извини» – и начала такое вытворять, что родителям совсем поплохело. Чем все это закончилось, история умалчивает. Ну, в общем, трындец.

Беляев скривился, повернулся к Наталье:

– Слушай, Наташ, ты могла бы не ругаться?

– А что тебе не нравится? – взвилась актриса. – Слово не понравилось? Трындец? Да я его десять раз повторю, если хочешь.

– Не хочу, – торопливо отозвался Алексей.

– Ишь какие мы нежные, – продолжала заводиться актриса. – Могу и еще сказать. Херня. Что, кто-нибудь умер? Эстеты, блин! Слова им не нравятся. Богема. Что, уши вянут? А чего в этом плохого, кроме того, что общество считает, что эти слова произносить некрасиво? И почему некрасиво, собственно? Б…ство, например, очень даже приятно на слух звучит.

– Да не в этом дело, – попытался прервать Алексей.

– А в чем? Эти слова не делают никому ничего плохого. В русском языке есть гораздо более плохие слова. Что может быть хуже слов «да» и «нет»?

– А чего в них плохого? – не понял Беляев.

– Всё. Они обрекают. Разумеется, такие слова могут нести созидательную функцию. Но вместе с тем скольких людей довели до отчаяния, если не до могилы, эти «да» и «нет». Есть еще отвратительные слова. «Не знаю». «Возможно». «Может быть». «Посмотрим». И дальше в том же духе. Эти слова заставляют человека надеяться, в результате убивают медленно.

– Это не слова, – не согласился Беляев. – Такие слова есть в любом языке. Это чувства, намерения, которые люди обозначают этими словами.

– А кому помешало мое чувство? Под тем же самым трындецом ничего, кроме восторженности и грубоватости, нет. Это слово не уничтожает, не разъедает ничего, кроме ушей сибаритствующих эстетов. Почему я должна говорить, что пахнет не фиалками, когда откровенно воняет дерьмом?

– Да я ж не об этом. То есть не только об этом. Все эти твои матюги, жаргон этот идиотский, истории похабные… Не стоит ли быть посерьезней? Ты же…

Алексей запнулся. Актриса смотрела на него теперь с таким пренебрежением, с каким какие-нибудь гра-фья могли смотреть на провинившуюся челядь.

– Ну, давай, – бросила она холодно. – Скажи, что я уже не молода. Не девочка. Это ты хотел сказать? Это ты имел в виду, когда говорил про мою серьезность? Да, я не девочка. Далеко не молода. А ты знаешь, что это такое – ощущать, что и тело, и лицо уже не те? Дряблые становятся, несмотря на всякие тональные крема и прочие гребаные подтяжки. Закрашивать подступающую седину знаешь как приятно? Морщины пересчитывать каждое утро с пигментными пятнами. Хорошо! Я просто на себя не налюбуюсь. А еще не могу себе позволить того, что позволяла в двадцать лет. Нет, ты не представляешь себе, что это такое. Мальчишка сопливый! Или ты хочешь, чтобы я шла и кричала на каждом углу: «Верните мне молодость!»? Дудки! Обойдетесь. А вот быть излишне эксцентричной и откалывать штуки, достойные пустоголовой юности, я себе могу позволить. И никто, слышишь? Никто не может мне помешать вести себя так, как мне того хочется. А теперь пшел вон!

Беляев встал с постели, принялся одеваться. Движения его были чисто механическими.

– В прихожей на тумбочке деньги лежат, – презрительно бросила актриса. – Возьми.

– За что? – сипло произнес Леша.

– За все, – отозвалась Наталья.

Беляев прошел в прихожую, быстро оделся. Крикнул:

– Дверь за мной закрой!

Актриса вышла не одеваясь. Несмотря на сказанное, выглядела она прекрасно. Леша невольно залюбовался. Но тут же одернул себя. Шагнул к двери.

Наталья кинула беглый взгляд на тумбочку, на нетронутые деньги, зло усмехнулась.

– Посторонись!

Леша отступил в сторону, она открыла дверь, пихнула в бок:

– Мотай, мальчик.

Беляев вышел. Он пытался, но ретироваться гордо не вышло. Рядом с аристократичностью актрисы вся его гордость выглядела жалким муляжом. Так мог пытаться распушиться пощипанный петух в павлиньей стае. Дверь громко захлопнулась.

Леша чувствовал себя паршиво. Хмурый и побитый, он вышел на улицу. Рука полезла в карман за сигаретами, пальцы нащупали что-то постороннее. Алексей выудил из собственного кармана на свет божий пачку денег. Те самые деньги, что остались лежать на тумбочке.

«Но ты не подумай, что она просто старая шлюха, – зазвучал в голове голос богемного Игоря. – Разврата много, но если, не дай бог, ты будешь допущен к телу, то поймешь, что это не она проститутка, а ты сам – дешевая шлюшка».

Беляев горько усмехнулся.

«Не такая уж и дешевая, – прикинул он, пересчитав купюры. – А и хрен с ним. Пусть я проститутка. Если ты уже опустился до уровня шлюхи и торгуешь собой как угодно, так зачем отказываться от немалых денег, которые так усиленно впихивают?»

Зачем приперся в клуб, Беляев и сам себе объяснить не мог. Кого искал, кого хотел увидеть? Во всяком случае, не Наталью, это он решил для себя сразу.

Но именно ее и нашел. Сразу от входа уткнулся в нее взглядом. Актриса сидела в окружении веселой молодежи и что-то щебетала. Увидала его издалека, замахала рукой:

– Мальчик Леша, иди сюда!

Беляев хотел отмахнуться и пойти в другую сторону, но ноги сами понесли вперед к вульгарной аристократке.

– Здравствуй, – улыбнулась она.

– Привет, – кивнул он.

Наташа поманила, притянула к себе, чмокнула в щеку.

– Прости меня за вчерашнее, – горячо шепнула в ухо.

– Я не обижаюсь, – с трудом выдавил Алексей.

– Подходит мальчик к папе, – провозгласила актриса во всеуслышание. – Говорит: «Пап, а проститутки бывают?» А папа ему: «Да, сынок, это фантастика».

Публика поддержала шутку радостным хохотом, а Наталья повернулась к Беляеву и, окинув его оценивающим взглядом, сообщила:

– Алексей Беляев. Прошу любить и жаловать, леди энд их бойфренды.

Леша скрипнул зубами, но, кажется, обидного намека никто, кроме него, не услышал.

– А мы тут философствуем, – радостно сообщила актриса.

– В чем суть вопроса? – вежливо поинтересовался Леша.

– Добро и зло. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? – процитировала актриса.

– Я не буду с тобой спорить, старый софист, – парировал Беляев.

Актриса кинула на Алексея недобрый взгляд, видимо, по ушам ей резануло слово «старый». Беляев усмехнулся, насколько же все-таки закомплексован этот, казалось бы, развязный человек.

– Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже упомянул: ты глуп[2]2
  Наталья и Беляев пикируются цитатами из романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.


[Закрыть], – ядовито ответила Наташа.

– Тогда я удалюсь, с вашего позволения, – ехидно ухмыльнулся Леша.

– Конечно, – пожала плечами актриса. – Но только сперва мне интересно твое мнение.

– Мое мнение по поводу добра?

– И зла, – поддакнула рыженькая девушка, что стояла рядом и наблюдала за перепалкой.

– Хорошо. – Беляев вытащил сигареты, какой-то парень из Наташиного окружения предложил зажигалку. Леша затянулся. – Добро и зло – категории относительные, как и все в этом мире. Нельзя делать только добро, потому что-то, что добро для одного, – зло для другого. И наоборот, причиняя кому-то зло, ты делаешь что-то доброе для кого-то стороннего. Люди не задумываются об этом. Даже ваши философские диспуты на тему лишь пустое словоблудие. Вы не думаете о том, что говорите. А между тем так оно и есть. Люди упрощают, пытаются разделить мир на черное и белое, хорошее и плохое, моральное и аморальное, сильное и слабое. Некоторые интуитивно в разговоре о черном и белом вспоминают серое. Но это лишь интуитивно, неосознанно. Мир как подкинутая монета. Одна сторона белая, другая черная. Монета падает, черное и белое сливаются в серое. Так видно со стороны, но это видимость. А на самом деле черное и белое просто с неимоверной скоростью меняются местами. Только и всего.

– Интересная концепция, – подал голос мужик в кожаных штанах и с серьгой в ноздре. – А как вы относитесь к мысли о том, что добро должно быть с кулаками?

– Добро должно быть с кулаками, – развеселилась актриса. – И во-о-от с таким хреном!

– Никак, – пожал плечами Леша. – Расхожая истина. Истину берем в кавычки. Кто-то умный ляпнул не подумав, множество дураков повторяет.

– По-твоему, в этом нет смысла? – заинтересовалась актриса.

– Смысл есть во всем, даже в том, в чем его нет, – отмахнулся Алексей.

– Не понял, – выпучился мужик с серьгой в ноздре.

– Смысл есть там, где есть человек, – объяснил свою позицию Леша. – Потому как человеку хочется все осмыслить. Природа у него такая. Вот я смотрю на вас и думаю, что значит серьга в ноздре.

– Выпендривается, – рассмеялась рыжая девушка.

– На ушах место кончилось, – оценила актриса, оглядев уши мужика, что подверглись жесточайшему пирсингу.

– Лариска, Наташка! – взревел мужик, но моментально успокоился, поглядел на Алексея. – Просто мне так по кайфу.

– Вот, – кивнул Беляев. – А я пытаюсь осмыслить. И они попытались, как смогли, конечно. Смысла нет, а мы его ищем.

Актриса улыбнулась, несколько раз демонстративно хлопнула в ладоши:

– Браво, душка. Немного банально, но в целом хорошо. Должен быть кто-то, кто говорит, не стесняется говорить банальности. На их фоне все остальное выглядит по-другому. Все эти монеты, черное-белое, серое. Молодец. Просто и дешево. Не стоит, правда, забывать, что монета иногда становится на ребро. Ты об этом знать не можешь, но все равно молодец.

– Допрос окончен? – поинтересовался Беляев небрежно. – Тогда я пошел. Коньячку хочется хорошего.

Наталья ничего не ответила, только немного удивленно подняла бровь…

Коньячок и впрямь оказался хороший. Кроме всего прочего, народу в баре почти не было, а те, кто сидел, облюбовали дальние столики, так что Беляев торчал за стойкой и упивался коньяком и гордым одиночеством. Впрочем, одиночество его вскорости было нарушено.

– К тебе можно? – приветливо поинтересовался молодой женский голос.

Леша повернулся. В двух шагах от него стояла та самая рыженькая девушка, что только-только «философствовала о добре и зле».

– Пожалуйста, – кивнул Алексей.

Девочка вскарабкалась на высокий стул, улыбнулась бармену. Тот зарделся, спросил вежливо:

– Что вам?

– То же самое, что и молодому человеку.

Бармен кивнул, выволок из-под стойки бутылку коньяку. Золотисто-коричневатая струйка резво ударила в мерный стаканчик, оборвалась так же неожиданно, как и полилась. Леша еще раз поразился мастерству бармена, тот наливает четко, грамм в грамм, будто работает машина, а не человек. Коньяк перекочевал в широкую посудинку с узкой горловиной, рюмочка встала на стойку перед девушкой. Рядом возникло блюдце с тонко нарезанным лимоном.

– То же, что и у молодого человека, – улыбнулся бармен и отошел в сторону, дабы не мешать беседе.

Рыжая задорно покосилась на Беляева:

– Кстати, как зовут молодого человека? Давай еще раз по новой на всякий случай. Лариса.

– Алексей, – кивнул Беляев.

– Так официально? – развеселилась Лариска.

– Нет, – откликнулся Леша. – Официально Алексей Николаевич.

– У вас в Ленинграде все такие мрачные?

– Во-первых, он давным-давно Санкт-Петербург, а во-вторых… А ты что, приезжая?

– Я из Москвы. Недавно приехала.

– К кому-то или просто так? – поинтересовался Леша.

– Просто так, – честно призналась девочка. – Все надоело, решила сменить обстановку. Сбежала сюда, сняла квартиру…

– Богатый муж, – перебил Алексей. Ему почему-то неприятно было думать, что у этой милой девушки может быть муж.

– Зачем? – рассмеялась Лариса. – Небедные родители.

– А почему сюда?

– Не знаю. – Лара пригубила коньяка. – Так захотелось.

– А в клуб-то ты как попала?

– А мама попросила тете Наташе кое-что передать, я заехала, передала, а тетя Наташа меня сюда затащила. Я здесь никого не знаю, мало что понимаю, но занятно.

– Чего занятного? – Беляев залпом влил в себя остатки коньяка, жестом попросил бармена повторить.

Тот бодро подхватил бутылку, принялся колдовать с емкостями.

– Интересно, необычно. Люди, говорят, занятные. Вот тебя мне рекомендовали как умного интересного человека. – Лариса скептически оглядела Беляева с ног до головы.

– Что, не похож? – усмехнулся Леша.

– Не знаю, – улыбнулась рыжая. – Не очень пока.

– А Наташку ты откуда знаешь? – спросил только для того, чтобы не получилось паузы, Алексей.

– Мама с ней работала одно время.

– Мама тоже актриса?

– Нет, она художник. Гример.

– Угу. – Леша влил в себя подставленный коньяк, попытался заказать еще, но Лариса остановила:

– Бери мой, я все равно не пью такое крепкое.

– Зачем тогда заказывала? – нахмурился Алексей.

– Ну, надо же было с чего-то начинать разговор с «умным, интересным молодым человеком», – подмигнула ему девушка. – Кстати, о тебе еще много чего хорошего говорили…

* * *

– Ну, и что тебе еще про меня хорошего говорили? – Леша без зазрения совести курил в постели.

Рыжая москвичка лежала рядом. Девочка откровенно выдохлась.

– Не скажу, – промурчала она.

– Ладно, как хочешь. – Алексей выпустил под потолок струю дыма. – Но это хоть на правду похоже?

– Более чем.

Беляев удовлетворенно хмыкнул, встал с кровати и начал не спеша одеваться.

– Уже уходишь? – вздохнула Лариса. – Там на журнальном столике какие-то деньги лежат…

Леша замер, почувствовал, как темнеет в глазах.

В клуб влетел злой и страшный как черт. Распихал всех, кто попался на пути, пронесся по всему залу в поисках актрисы. Когда обошел все доступные помещения от бара до туалета и вернулся назад, Наталья сама подошла к нему.

– Приветики, – весело помахала ручкой актриса. – Ты меня искал, говорят?

– Ты мне тут уже рекламу раскрутила?! – зло рявкнул Алексей.

– Ах, ты об этом, – вздохнула актриса. – А тебе не понравилось?

Беляев хотел сказать резкую грубость, но вместо этого выдохнул тихо:

– Что ты делаешь?

– Обеспечиваю тебе веселую, беззаботную жизнь. Независимую в материальном плане. Кроме того, по-моему, вам обоим это было нужно.

Леша до крови закусил губу. Очень хотелось послать Наталью куда подальше, обматерить и больше никогда не видеть. Так бы и поступил, если бы была любая другая женщина, но вместо этого только повторил тихо:

– Что ты со мной делаешь?

* * *

Леша просто жутко напился. Он лежал, и перед мутным взором его шла какая-то дикая пляска. Было ли это наяву или только бредом затуманенного сознания, он понять не мог. Учитывая окружение, в котором надрался Беляев, могло быть и то и другое.

Плясали черти и ангелы. Их было много. Взлохмаченные, с потрепанными крыльями и пропитыми лицами ангелы и прилизанные, втиснутые в дорогие костюмы черти. Леша наблюдал за ними давно. Теперь они разбились на несколько группок, одна выплясывала канкан, другая выводила хоровод, напевая какую-то чушь вроде «идет ниточка за иголочкой».