Текст книги "Ученик мага"

Михаил Костин, Алексей Гравицкий
Ученик мага

Пролог

Я бежал в простор лугов

Из-под мертвенного свода,

Где зловещий ход часов —

Круг, замкнутый без исхода.

Николай Клюев

Лес был первозданно дик. Высоченные сосны устремлялись янтарными стволами в лазурное небо. А внизу сухие хвоинки путались в мохнатом мху. Тот лежал здесь, словно ворсистый ковер. Укутывал землю, облеплял выбеленные солнцем камни.

Между камней юркой лентой бежал ручей. Звонкий, шустрый, холодный. В одном месте он зачем-то делал изрядную петлю, огибая небольшой полуостровок. Посреди этого куска земли торчали толстые, в три обхвата, столбы с резными ликами. Вытесанные из дерева нечеловеческие лица смотрели по сторонам грозно и неприязненно. Словно старичье, осуждающее молодежь за само ее существование.

Среди идолов прямо на земле сидела молодая женщина седая, как лунь, с глубокими синими глазами, что смотрели, казалось, внутрь.

Мужчина в изумрудном балахоне остановился перед идолами и сидящей меж них женщиной и низко поклонился.

– Дозволь говорить, Великая Мать.

Женщина не пошевелилась. Лишь взгляд ее вынырнул из неведомых глубин, ведомых только ей.

– Подойди, – голос Великой Матери оказался бархатным, мягким, как облепивший камни мох.

Мужчина поспешно шагнул ближе. Замер на почтительном расстоянии и снова чуть склонил голову, словно боялся поглядеть седой богине в глаза.

– Говори, – мягко, но властно разрешила женщина.

– По последним сообщениям, еретики, променявшие владык стихий на духа из машины, набирают силы, Великая Мать. Если их не остановить, то уже совсем скоро они возьмут под свою руку весь рубеж. Вера в духа из машины крепка на рубежных землях и продолжает набирать силу. Дары стихий под запретом. К стихиям смеют взывать лишь избранные. Те, кто делает это своевольно, подвергается гонениям. Юг рубежных земель уже поддался этому помешательству. И зараза постепенно ползет на север.

– Мне это известно.

Мужчина замолчал, хотел было поднять глаза на седую богиню, но не осмелился.

– Продолжай, – поторопила Великая Мать.

Мужчина распахнул полы балахона и вытащил тубу на кожаном ремешке. Крышка на тубе сидела плотно, но снялась легко. Пальцы ловко подцепили скрученные в рулон бумаги, извлекли их на свет, развернули. Мужчина пошелестел листами и принялся передавать их один за другим Великой Матери.

– Последний указ о запретах на магию. Это о распространении запретов по всей территории ОТК. Это о продвижении идей в северные земли… Вот еще.

Женщина с интересом просмотрела документы. На лице ее мелькнула тень удивления.

– Они это сами придумали? Или?

– У нас нет доказательств ни того, ни обратного, Великая Мать.

– Но у тебя должно быть собственное мнение.

Часть первая
Беглец

1

Пантор стоял, нарочито небрежно закинув за плечо холщовый сверток, и таращился на листовку. С обшарпанной бумаги, кое-как прилепленной на стену, смотрело странное женское лицо. Под грубо выполненным портретом значилось имя «Ионея Лазурная», сопровожденное уточняющим описанием, из которого следовало, что женщина красива, хитра и коварна.

Оценить коварство врага государства по портрету Пантор не взялся бы, а вот красивой ту, что намалевана на картинке, назвать было нельзя даже с очень большой натяжкой. Вообще молодой человек давно отметил для себя, что по картинкам, которые развешивают по столице, найти и опознать преступника практически невозможно. Сходство у портретов с оригиналом обычно было такое же, как у стула с табуреткой. Конечно, у обоих по четыре ножки и на то и другое можно сесть, но на этом, собственно, сходство и заканчивается.

– Они это специально делают, – проскрипел из-за плеча старческий голос.

Пантор внутренне сжался и обернулся. Рядом стоял сухонький старичок с постоянно двигающейся нижней челюстью, будто жевал что-то.

– Рисуют так, чтоб непонятно было, – словно бы прочитав его мысли, поведал старикашка.

– Зачем? – не понял Пантор.

– Знамо дело зачем. Чтоб вознаграждение не платить.

И старикашка хитро кивнул на весьма ощутимую цифру, обещанную в качестве вознаграждения тому, кто схватит изменницу и сдаст властям.

Юноша оценивающе поглядел на старика. Или провокатор, или в маразме. Кто ж иначе начнет на улице среди бела дня выдавать столь нелепые обвинения в адрес всенародно избранной власти. Это ж все равно, что против воли народа восстать и основ демократии. А кто против народной воли, на того патрули есть.

– Я думаю, вы ошибаетесь, – вежливо отозвался Пантор и поспешил отойти.

– А я думаю, что ты врешь, маленький засранец, – завопил вдруг старик на всю улицу.

Юноша поспешно перебежал на другую сторону улицы и зашагал прочь.

– В этом городе все заврались! – надрывался за спиной старик. – Все врут себе и друг другу. И радуются той враке, которую себе придумали. Позор на мои седины! Я пережил свой город. Веролла умерла раньше, чем старый Кади склеил ласты!

Старик все надрывался, но Пантор, уже не слушая, завернул за угол. И какого демона его потянуло торчать возле этой несчастной листовки с Ионеей-преступницей? Правда, в тот момент, когда он шел мимо, казалось естественным для добропорядочного гражданина остановиться и уделить внимание важной информации. Не задержись он возле листовки, это выглядело бы подозрительно. А выглядеть подозрительно он не мог себе позволить. Ведь если его задержат с содержимым свертка…

Пантор поежился. И зачем он только заглянул внутрь? Не знал бы, что в свертке, чувствовал бы себя теперь спокойнее.

«Нет, не чувствовал бы», – отогнал он мысль. И это была правда, потому что о содержимом холщовой тряпицы он догадывался. Как догадывался и о том, чем занимается его учитель.

Стараясь выглядеть естественно, Пантор свернул на широкую улицу и направился к центру города. Движение здесь было оживленным. По тротуарам сновали толпы горожан и приезжих, а мостовая грохотала под колесами повозок и мобилей.

В отличие от основной части города, что расползлась вокруг зеленью садов, пестрела крышами невысоких, изящных особняков, обнесенных высоченными ажурными оградами, а на окраине кучилась одинаковыми неприглядными доходными домами, центр Вероллы устремлялся к небу высотными постройками. Среди изящных зданий немыслимой высоты выделялось здание Консорциума. И хотя власти если не боролись с магией и магами, то притесняли их, создать такое архитектурное сооружение без помощи магов, кажется, было невозможно.

Еще мальчишкой Пантор с друзьями бегал в центр глазеть на «высотки», как окрестила их ребятня. И посмотреть было на что. Один только шпиль Консорциума, сверкающий на солнце и словно готовый продырявить небо, выглядел на редкость впечатляюще. Так что вовсе не мудрено, что центр Вероллы привлекал не только тех, кто попадал сюда по делам служебным, но и кучу зевак со всех концов Объединенных Территорий Консорциума.

По служебной надобности и личным делам сюда также тянулись вереницы ходоков: ведь помимо здания Консорциума, в недрах которого обосновались основные властные структуры, в центре располагалось все, что давало Веролле, да и всем Объединенным Территориям жизнь. Здесь находились суд и управление патрульной службы, центральная клиника и конторы прочих служб. Здания всех этих учреждений были не столь величавы, как здание Консорциума, но любое из них заставляло всякого смотрящего задирать голову и невольно разевать рот от восторга.

Здесь же располагались несколько огромных торговых центров. Торговать под открытым небом в столице, сколько помнил себя Пантор, не разрешалось. Разве что свежей прессой. Словно подтверждая эту мысль, мимо промчался мальчишка с сумкой через плечо, размахивающий газетой.

– «Огни Вероллы»! Покупайте «Огни Вероллы»! Свежие новости! Ионея Лазурная в розыске! Вступили в силу новые указы кодекса! Скандально известный Санчес О’Гира начинает новое журналистское расследование!

Мальчишка кинулся Пантору под ноги, чуть не сбив.

– Купите газету! – потребовал юнец вместо извинений.

Новые указы Пантора интересовали не слишком, скандальный сочинитель газетных «уток» и того меньше, потому он лишь молча помотал головой и пошел своей дорогой.

Мальчишка скорчил в спину несостоявшегося покупателя рожу, но тут же о нем и забыл, устремившись дальше по улице и рекламируя актуальность свежей прессы.

Толпа вокруг все густела, и Пантор решил все же обойти самое сердце города. Ни к чему туда соваться с его ношей. И без того страшно нарваться на патруль. И пусть возле Консорциума народу больше и шанс попасться на глаза патрульным меньше, но и патрули там злющие. Уж если обратят на тебя внимание, так с живого не слезут. И даже если ты новорожденный, все одно придумают, в чем ты провинился перед законом, правительством и народом.

Мимо протарахтел старый, разваливающийся мобиль. Грохоту от него было, пожалуй, больше, чем от упряжки в четыре лошади. Такую колымагу и в ремонт-то тащить стыдно. Почему власти не запретят использовать старые мобили? Пантор подумал, что он подписался бы в пользу такого указа.

Впереди замаячил темно-синий полицейский китель с серебристыми погонами. Сердце екнуло. Захотелось бросить холщовый сверток и прыснуть наутек от греха подальше. Пантор взял себя в руки, подавил страх и, чинно прошагав мимо, свернул за угол. Главное – без паники. Он выглядит добропорядочным гражданином. Он добропорядочный гражданин, который идет по своим делам. И ничего плохого никому не сделал. А сверток… Что сверток? Он просто выполнял поручение лорда Мессера. Взял сверточек, где было велено, и понес учителю. Он и не знает, что внутри. Не должен знать. Просто выполняет просьбу. И, чтобы ее выполнить и не накликать беду на себя, а главное – на учителя, надо просто забыть о том, что внутри свертка. Просто забыть.

Вновь попавшееся на глаза здание отвлекло от беспокойных мыслей и переживаний. В душе всколыхнулись воспоминания. Академия. В этом здании он проучился шесть лет на кафедре бытовой магии.

Пантор улыбнулся. Опасное это направление, но так уж сложилось, что способности у него были выше среднего и интерес к магии родился, кажется, раньше него самого. Кафедра бытовой магии давала не столь серьезные знания и навыки, но поступить он смог только на бытовой факультет. Так сложилось.

Поступали они вместе с Винсом. Винсент магией не интересовался, но пошел за компанию и даже поступил. Впрочем, интерес к предмету обучения у него так и не проявился, зато во втором семестре он сильно заинтересовался молодой преподавательницей. Интерес оказался достаточно активным и не остался без взаимности. Потому на второй курс Винс не перешел. Вылетел из Академии. А вместе с ним осталась без работы и преподавательница. В свете этого их интерес друг к другу сильно поостыл и вскоре сошел на нет.

Винсента с тех пор Пантор видел считаные разы. Сам же он Академию закончил вполне успешно, и пути перед ним было ровно три. Либо применять полученные знания на благо Объединенных Территорий, либо пойти в науку и заняться преподаванием. Но юный маг остановился на третьем варианте – рискнул предложить свою кандидатуру в ученики мага с лицензией. Только таким путем Пантор мог развить свои способности, получить новые знания, а в конечном итоге и собственную лицензию, стать магом с разрешением на неограниченную деятельность.

Ему повезло. Его выбрал лорд Мессер. Немолодой и весьма уважаемый маг. Отчего лорд выбрал именно его, Пантор старался не задумываться. Он просто был благодарен судьбе и Мессеру. Потому ради учителя он готов на все. Даже тащить через город треклятый сверток, содержимое которого могло подвести под монастырь и ученика, и наставника.

Наконец центр со своими невероятными «высотками» остался за спиной. Вокруг потянулись сады, парки, ограды особняков. Впереди замаячил дом лорда Мессера, и Пантор с облегчением вздохнул.

– Документы! – вдруг гаркнул хриплый голос за спиной.

Он замер. Полиция! Холодок пробежал по спине, забрался в желудок и сжался там комком страха. Невесомый холщовый сверток мгновенно стал тяжелым, словно его содержимое отливали из чугуна.

Сейчас они досмотрят его, заглянут в сверток, а там… И никакие оправдания не помогут, сразу станет ясно, что он и его учитель занимаются запрещенной магией. А это ссылка. В лучшем случае. А в худшем…

– Документы, – снова рыкнул голос и закашлялся.

Ноги вдруг стали ватными, колени ослабели. Стараясь сохранить достоинство, Пантор медленно обернулся. Перед ним стоял полицейский в темно-синем мундире, правда, не такой грозный, как показалось сначала. И совсем не внушительных размеров.

«А голос-то звучал куда серьезнее и солиднее, – метнулась мысль. – Или это с перепугу так показалось?»

Рядом с полицейским топтался невысокий крепыш в штатском и с любопытством рассматривал испуганного Пантора.

– Ты что, глухой? – раздраженно спросил полицейский.

Пантор судорожно сглотнул. Достал из кармана удостоверение, заверенное шестиугольной печатью Консорциума, и протянул документ блюстителю порядка.

– Чего руки-то дрожат? – полицейский небрежно взял бумаги.

– П-похмелье, – выдавил Пантор первое, что пришло в голову.

Блюститель порядка добродушно рассмеялся и передал удостоверение человеку в штатском.

– Гражданин Пантор, – сквозь зубы процедил крепыш, – род вашей деятельности?

Пантор вздрогнул и опустил глаза.

– Я маг… Ученик мага. Лорда Мессера.

Крепыш пристально посмотрел на Пантора. Потом в удостоверение. Затем сложил документ, поднял руку с бумагой, словно намереваясь возвратить ее хозяину, но так и не протянул удостоверение. Задержал руку.

– Как же, знаю господина Мессера, – вполголоса произнес он, – забавный такой старик.

Мелкие глазки крепыша яростно буравили ученика мага. Пантор набрался храбрости и протянул ладонь, требуя назад документы. Это было наглостью, и если бы наглость не сработала…

Крепыш фыркнул и сунул удостоверение Пантору. Не веря своему счастью, ученик мага поспешно вцепился в документ.

– Всего хорошего, – процедил сквозь зубы человек в штатском голосом, ничего хорошего не предвещающим.

Затем молча развернулся и пошел прочь. Полицейский тут же потерял к Пантору всякий интерес и послушно засеменил за штатским. Кто в этой компании главный, можно было понять с первого взгляда.

Патруль удалялся, но отчего-то это не принесло облегчения. Пантор стоял, не в силах двинуться с места, смотрел в удаляющиеся спины и молился про себя высшим силам, вознося самые искренние благодарности за то, что ни синий мундир, ни штатский костюм не полезли в сверток.

Кое-как заставляя ноги шевелиться, ученик мага поплелся к дому учителя.

2

– Вот то, что вы просили принести, лорд Мессер.

Пантор оставил на столе злосчастный сверток и поспешил отойти в сторону. Касаться того, что было завернуто в кусок холщовой ткани, юному помощнику явно не хотелось.

Мессер отвлекся от старинной массивной книги и поглядел на сверток. Пантор переступил с ноги на ногу и отвел глаза, словно боялся увидеть, как под взглядом мага содержимое тряпицы поползет в сторону или прыгнет на пол, а то и вовсе на него самого. Но сверток не шелохнулся.

Мессер поднялся из-за стола. Стоя он не выглядел таким ссутулившимся, совсем даже наоборот, он был утончен и статен. Удивительно прямая для человека, долгие часы проводящего за книгами, спина держалась гордо. На расправленные плечи ниспадали длинные, ухоженные, с проседью волосы.

– Внутрь заглядывал? – лукаво поинтересовался маг.

– Нет, – Пантор старался придать голосу уверенность. Вышло неважно.

– Врешь ведь, – усмехнулся Мессер.

Тонкие пальцы отдернули холщовую тряпицу. Из свертка смотрел пустыми глазницами череп. Пантор забормотал себе что-то под нос, украдкой делая оберегающие знаки. Мессер на ученика не обратил ровно никакого внимания. Он довольно крякнул и огладил бороду. Груда костей под черепом сложилась перед внутренним взглядом в скелет. Вроде бы полноценный, но…

– Тут все? – небрежно спросил маг.

– Да, лорд Мессер, все, что передали.

– Спасибо, Пантор, – поблагодарил маг.

Тонкие пальцы накинули обратно тряпку. Холстина скрыла выбеленные не то временем и природой, не то химией и человеческими руками кости.

– На сегодня, друг мой, ты свободен.

Пантор вежливо кивнул и направился к выходу. Мессер вышел из-за стола и направился следом. Стоило проводить ученика и запереть дверь от греха подальше. Но в дверях Пантор вдруг резко обернулся и застыл, глядя в глаза учителю.

– Лорд Мессер, может, не надо?

– Ты о чем? – удивился Мессер, хотя прекрасно все понял.

И Пантор понял. Давно. Но не сдал властям учителя, хотя и мог. Мог, но не сдал. Именно поэтому Пантор был его единственным учеником, а не кто-нибудь другой. Хотя других, жаждущих занять свято место, было не мало.

– Не надо, лорд Мессер, – повторил ученик. – Это ведь запрещено.

– Занимайтесь своим делом, молодой человек, – ледяным тоном произнес Мессер, но мягкий и бархатный голос должной хладности ученику не явил.

– Лорд… – начал было ученик, но, получив от учителя испепеляющий взгляд, потупился и поспешил ретироваться.

Мессер запер двери, проследил в окно, как уходит ученик, и поспешил вернуться к столу.

Ученик, хоть и зелен еще одергивать Мессера, в одном был прав. Человеческая магия, некромантия и прочее, касающееся жизни и смерти, было категорически запрещено к применению. Всплески подобной магии отслеживались и карались. Опальных магов, пойманных на подобных экспериментах, ссылали на острова. Вот только Мессер не мальчишка какой-нибудь. Не родился еще тот маг, который смог бы его отследить, если бы не настраивался именно на него заранее.

А так как Мессер был законопослушен, то и следить именно за ним никто бы не стал. Зачем? У магов Консорциума и без того полно работы.

Маг вернулся в кабинет. Здесь пахло старыми книгами, теплой пылью, травами и химикатами. Вместе запахи складывались в такой причудливый букет, что разложить его на составные части сторонний человек вряд ли сподобился бы.

Маг опустился на колени перед столом и отдернул в сторону огромную медвежью шкуру. Под шкурой, прямо на полу, таился загодя приготовленный магический круг. Почти завершенный. Не хватало всего нескольких штрихов и заклинания. Но всему свое время.

Мессер поднялся на ноги и вернулся к столу. Тряпицу с костями взял бережно, словно ребенка. Так же нежно и осторожно, плавными движениями перенес в центр круга и уложил на заготовленное место. Груда костей так грудой и осталась. Мессер не видел надобности собирать из деталей нечто целое согласно учебнику анатомии.

Вслед за костями он сам устроился внутри круга. Достал из кармана угольный стерженек и принялся завершать рисунок. Теперь главное не ошибиться, а ошибиться он не мог. Все инструкции были не просто прочитаны и перечитаны много раз, а вызубрены на зубок. А если ошибки быть не может, то через час он будет знать, насколько действенно это некромантическое заклинание. И если старый фолиант не врет, то вслед за этим несчастным Мессер сможет контролировать смерть. Побороть саму смерть, разве это не достойно настоящего мага? А когда он явится перед Консорциумом с успешным результатом, никто не посмеет его осудить за какие-то нарушения. Победителей не судят.

Штришок, еще один штришок. Угольный стержень забегал по кругу, заканчивая рисунок. Линии замкнулись. Теперь другого выхода из круга, кроме как довести ритуал до конца, у Мессера не было. Маг глубоко вздохнул, расправил плечи и прикрыл глаза. Звук зародился внутри и, сохраняя свою утробность, пошел наружу. Странные вибрации голоса. Если ты на них не способен, ты никогда не сможешь стать магом. Но если у тебя замечены подобные способности, даже если ты никогда не станешь магом, то всю жизнь проживешь под пристальным наблюдением Консорциума. Ведь ты потенциально опасен.

Мессер прошел это на собственном опыте. Магом он быть не хотел, но понял, что придется им стать. К прошедшим обучение и доказавшим свою законопослушность не столь пристальное внимание, как к неучтенным потенциальным самоучкам. В университете им не один год вправляли мозги. А у тех, кто специально не учился профессиональной этике, отсутствует понимание того, что позволено, а что – нет. Зато способностей иногда вдоволь.

Резонирующий звук вырвался наружу. Узор на полу начал светиться, словно рисовали его не углем, а фосфоресцентной краской. Воздух в комнате сгустился и дрожал. Пол вибрировал, дребезжали кости в центре круга.

У него должно получиться. Не может не получиться…

Витиеватое заклинание сорвалось с губ. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

Произнесенное слово и в самом деле обладало страшной силой. Оно не просто вылетело, оно взорвалось. Вспыхнуло внутри черепа, раздирая мозг несчастного колдуна на клеточки. В ушах стоял гул, перед глазами вспыхнул яркий свет и замельтешили черные слепые пятна. В мгновение он ослеп и оглох. Только почувствовал металлический привкус на языке… Кровь… А потом все перемешалось, и Мессер потерял сознание.

Он лежал на полу. Циклеванную поверхность дорогого паркета из восемнадцати сортов дерева пора было циклевать заново. Во всяком случае там, где остались нечеткие следы от магического рисунка. Мессер прислушался к ощущениям. Ощущения были странными. Будто его вынули из тела и засунули куда-то. Он поднял голову. Хрустнуло. Не иначе шея затекла. Огляделся. Рядом ничком лежал человек с длинными волосами.

Маг замер. Получилось! Неужели получилось!!!

Он хотел подняться, уперся рукой в пол и окаменел, увидев собственную кисть. Перед глазами была голая, выбеленная ветром и временем кость. Ни мяса, ни сухожилий, ни кожи. Рука его выглядела так, словно бы его хранили в шкафу мединститута и иногда выволакивали оттуда, показывая студентам строение человеческого скелета.

Это бред. Это просто… просто особенности зрения после обряда… он видит глубже… а может, это морок…

Мессер с трудом поднялся и, сделав пару шагов, склонился над человеком. Это просто…

Это просто отговорки. Хватая тело за плечо и переворачивая его на спину, лорд Мессер уже знал, что увидит там свое лицо. Некромантическое заклинание имело силу. Оно сработало. Но как! Мессер вздрогнул и отпрянул. Тело шлепнулось на пол. Маг с жутким завыванием отполз в сторону. Его можно было понять. Не каждому человеку удается заглянуть себе в глаза. И уж точно мало кому удавалось посмотреть в свои мертвые глаза…