Текст книги "1945. Последний круг ада. Флаг над Рейхстагом"

Предусмотреть абсолютно все даже при самой тщательной подготовке невозможно. Инструментом, позволяющим влиять на изменяющуюся обстановку, всегда были резервы. Их не ставили в первую линию, а держали до поры до времени в глубине в готовности бросить свой вес на чашу весов сражения. В первом абзаце заявки Сталину на дополнительные силы и средства для наступления после артиллерийских и минометных дивизий карандашом было написано «армия Горбатова». Действительно, 1-й Белорусский фронт получал 3-ю армию А.В. Горбатова, высвободившуюся после боев в Восточной Пруссии. 40 эшелонов с пехотой, артиллерией и тяжелыми грузами прибывали 7–17 апреля 1945 г. Артиллерия на механической тяге, на конной тяге и обоз двигались походом. В назначенном районе в глубине построения войск фронта 3-я армия должна была сосредоточиться уже после начала операции – 20 апреля 1945 г. Где и когда ей придется пойти в бой, не знал не только командарм, но и сам Г.К. Жуков.

Козыри Маршала Конева

В положении, которое занимали войска И.С. Конева, были свои очевидные преимущества и не менее очевидные недостатки. Если в результате боев в Померании 1-й Белорусский фронт получил возможность собраться в кулак на 175-км фронте, то 1-й Украинский фронт занимал гигантскую дугу от немецкой реки Нейсе недалеко от Берлина до польского города Кракова. Сокрушение войск группы армий «Центр» в Силезии не состоялось. Операцию по окружению Силезии пришлось просто свернуть ввиду изменившейся обстановки на западном фронте. К началу Берлинской операции 1-й Украинский фронт был разбросан на фронте 390 км от Гросс-Гастрозе до Кракова. Кроме того, в тылу фронта был окружен гарнизон Бреслау, на периметре которого сидела 6-я армия. На эти почти четыре сотни километров и чемодан без ручки в лице Бреслау у Конева была 71 дивизия, столько же, сколько у Жукова.

Однако в таком расположении был один плюс, перевешивавший многие недостатки. Активность войск 1-го Украинского фронта на берлинском направлении доселе была минимальной. Напротив, в течение марта 1945 г. фронт вел активные боевые действия в Верхней и Нижней Силезии, в стороне от Берлина. Поэтому при соблюдении мер маскировки удар на новом направлении мог стать для противника неожиданным и сокрушительным. Резервы группы армий «Центр» также группировались в стороне от берлинского направления и не могли быть быстро выдвинуты навстречу удару с рубежа реки Нейсе.

Решающую роль в предстоящем сражении должны были сыграть две танковые армии: 3-я гв. танковая армия П.С. Рыбалко и 4-я гв. танковая армия Д.Д. Лелюшенко. И.С. Конев планировал решительным маневром этих армий снискать себе славу покорителя Берлина. Поэтому имеет смысл остановиться на их состоянии и вооружении поподробнее.

3-я гв. танковая армия не участвовала в Верхне-Силезской операции 1-го Украинского фронта и могла потратить оставшийся до начала Берлинской операции месяц на пополнение людьми и техникой и подготовку к предстоящим боям. Работа предстояла большая: после январских и февральских боев, а также контрудара противника под Лаубаном танковая армия П.С. Рыбалко являла собой жалкое зрелище. На 10 марта 6-й гв. танковый корпус насчитывал в строю 49 танков и 34 САУ, 7-й гв. танковый корпус – 19 танков и 3 САУ, 9-й механизированный корпус – 27 танков и 21 САУ, 50-й мотоциклетный полк – 6 танков, 14 бронетранспортеров. Только 57-й гв. тяжелый танковый полк, получивший 20 новых танков ИС-2, был достаточно боеспособным, и поэтому его включили в систему обороны 48-го стрелкового корпуса 52-й армии. Армия П.С. Рыбалко приводила себя в порядок на подступах к Бреслау. В случае попытки противника прорваться к осажденному городу потрепанные корпуса танковой армии могли преградить ему дорогу. Но в марте 1945 г. на внешнем фронте окружения Бреслау было тихо. Только по ночам над расположением войск армии стрекотали двигатели транспортников, летавших в «котел».

Поскольку 3-я гв. танковая армия наступала, подбитые боевые машины эвакуировались и могли быть восстановлены. Но ремонтный фонд был, конечно же, не единственным источником пополнения техникой. В течение марта месяца на пополнение армии поступило 187 танков и 75 САУ, 4360 человек. К началу Берлинской операции в составе 3-й гв. танковой армии насчитывалось исправными 397 Т-34–85, 12 Т-34–76, 22 ИС-2, 51 ИСУ-122, 39 СУ-100, 27 СУ-85, 45 СУ-76 и 39 СУ-57[52]52
  ЦАМО РФ, ф. 315, оп. 4440, д. 538, л. 60.


[Закрыть].

Распределение этих боевых машин по корпусам и отдельным частям было следующим. 6-й гв. танковый корпус к началу Берлинской операции имел в строю исправными 133 танка и 49 САУ. 51-я танковая бригада корпуса насчитывала 40 танков, 52-я гв. танковая бригада – 37 танков, 53-я гв. танковая бригада – 38 танков. 7-й гв. танковый корпус имел в строю 133 танка и 54 САУ. 54-я гв. танковая бригада корпуса насчитывала 39 танков, 55-я гв. танковая бригада – 43 танка, 56-я гв. танковая бригада – 42 танка. 9-й механизированный корпус имел в строю 105 танков и 50 САУ. Соответственно 69-я механизированная бригада насчитывала 19 танков, 70-я механизированная бригада – 20 танков, 71-я механизированная бригада – 18 танков, 91-я танковая бригада – 38 танков. 57-й гв. тяжелый танковый полк насчитывал 22 танка ИС-2, 16-я самоходно-артиллерийская бригада – 39 САУ.

Напомню, что численность танковой бригады по действовавшему на весну 1945 г. штату составляла 65 танков Т-34, штатная численность тяжелого танкового полка и самоходно-артиллерийского полка – 21 машина. По штату 1944 г. танковый корпус должен был иметь 208 танков Т-34 и 49 САУ. Таким образом, при средней численности танковой бригады около 40 машин, части 3-й гв. танковой армии были укомплектованы танками примерно на две трети штата. Однако, поскольку танковые армии были одним из главных средств борьбы, армия П.С. Рыбалко была пополнена личным составом почти до штатной численности. К 16 апреля 1945 г. армия имела 50 266 человек личного состава, что составляло около 90% штата. Однако армия к началу сражения за Берлин находилась в худшем состоянии, чем перед началом кампании 1945 г. К началу Висло-Одерской операции 3-я гв. танковая армия имела 55 674 человека личного состава, что составило 99,2% штатной численности. Укомплектованность танками и САУ перед Берлинской операцией также была хуже, чем перед Висло-Одерской: в январе 1945 г. в армии П.С. Рыбалко было 640 танков Т-34–85, 22 Т-34–76 (танков-тральщиков), 21 танк ИС-2, 63 ИСУ-122, 63 СУ-85, 63 СУ-76, 49 СУ-57. Бригады перед Висло-Одерской операцией имели практически 100-процентную комплектность. В сражение за Берлин армия П.С. Рыбалко вступала в куда худшем состоянии.

Выведенные после окончания Верхне-Силезской операции в район Оппельна три корпуса 4-й гв. танковой армии начали марш на берлинское направление 7 апреля. Марш в район Зорау протяженностью 400–450 км проходил в период с 7 по 12 апреля. Проведение крупной наступательной операции после кровопролитных боев февраля – марта настоятельно требовало пополнения техникой. В период подготовки к операции 4-я гв. танковая армия получила с заводов промышленности 241 танк и САУ (215 Т-34–85, 11 ИСУ-122 и 15 СУ-76). Еще 20 танков ИС-2 поступили с ремонтных баз фронта. Качество пополнения не вызвало бурных восторгов. В отчете управления бронетанкового снабжения и ремонта указывалось: «Прибывшие механики-водители с новыми танками подготовлены были слабо, не имели достаточной практики вождения, не имели практических навыков в обслуживании, слабо знали периодичность осмотров и обслуживания танков»[53]53
  ЦАМО РФ, ф. 236, оп. 2704, д. 211, л. 62.


[Закрыть].

Всего к началу Берлинской операции в составе 4-й гв. танковой армии насчитывалось исправными 412 танков и САУ (265 Т-34, 26 ИС-2, 10 ИСУ-122, 2 СУ-122, 28 СУ-100, 10 СУ-85, 27 СУ-76, 48 СУ-57 и 1 «Валентайн»)[54]54
  Там же, л. 65.


[Закрыть]. Еще 83 танка и САУ числились в ремонте. Для трехкорпусной армии четыре сотни танков – это не так много. Перед началом Висло-Одерской операции тогда еще двухкорпусная и не гвардейская 4-я танковая армия насчитывала боеготовыми аж 750 танков и САУ. Наличие танков и САУ перед Берлинской операцией составляло лишь 38% от штатной численности. Распределение боевых машин по частям и соединениям 4-й гв. танковой армии перед битвой за Берлин показано в таблице.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ТАНКОВ И СУ ПО ЧАСТЯМ И СОЕДИНЕНИЯМ 4 ГВ. ТА НА 20.00 15.4.45 Г.

Таблица составлена по ЖБД 4-й гв. ТА (ЦАМО РФ, ф. 323, оп. 4756, д. 87, л. 5).

В таблице не показан 13-й гв. тяжелый танковый полк, который ни одного боеготового ИС-2 не имел, его матчасть на 15 апреля ограничивалась одним танком в среднем и одним в капитальном ремонте. 91-й инженерно-танковый полк был единственной частью 4-й гв. танковой армии, в которой имели танки Т-34–76, все остальные перевооружились на Т-34–85. Для танков-тральщиков пушка не была основным «орудием труда», и длинный ствол только мешал бы при подрыве тралом мин. Также в армии сохранились почти антикварные по меркам 1945 г. СУ-122. Эта самоходка со 122-мм гаубицей на шасси танка Т-34 выпускалась короткое время, уступив место ИСУ-122 и ИСУ-152.

Как видно из таблицы, 5-й гв. механизированный корпус, понесший большие потери в ходе Верхне-Силезской операции в марте месяце, так и не был укомплектован техникой к началу битвы за Берлин. Командование армии предпочло довести до уровня 60% штата два старых корпуса и оставить на голодном пайке новый. Прибывших на пополнение танков и самоходных установок едва хватило, чтобы подтянуть численности 10-го гв. танкового и 6-го гв. механизированного корпуса. Кроме того, по приказу И.С. Конева 5-й гв. механизированный корпус сдал немногочисленные оставшиеся после Верхне-Силезской операции боевые машины 31-му танковому корпусу 4-го Украинского фронта. Только 14 апреля 1945 г. на укомплектование 5-го гв. мехкорпуса поступили 11 ИСУ-122, 15 СУ-76 и 30 танков. По иронии судьбы именно этому корпусу придется сражаться с последними резервами немцев в лице армии Венка.

Перспективы использования вновь приобретенного механизированного корпуса, по численности танков не дотягивавшего до бригады, были, прямо скажем туманные. В сущности, третий корпус армии стал для Д.Д. Лелюшенко тем самым чемоданом без ручки, который и бросить жалко, и нести неудобно. Относительную ценность представляла пехота корпуса – к началу операции она насчитывала 11 135 человек. Командующий 4-й гв. танковой армией поставил 5-му гв. мехкорпусу задачу «обеспечить левый фланг армии от возможных ударов противника с юго-запада»[55]55
  ЦАМО РФ, ф. 5-го гв. мк, оп. 1, д. 15, л. 3.


[Закрыть]. Буквально за два дня до начала наступления на Берлин 5-й гв. мехкорпус сменил командира. Вместо генерал-майора танковых войск Б.М. Скворцова был назначен генерал-майор танковых войск Иван Прохорович Ермаков. До этого И.П. Ермаков был командующим бронетанковыми и механизированными войсками 3-й гв. армии. Причиной смены командира были не просчеты в командовании соединением, а состояние здоровья Б.М. Скворцова. Талантливый генерал-танкист, герой Сталинграда и Курска, умер уже в 1946 г. от анемии сердца.

Состояние с укомплектованностью техникой частей армии Д.Д. Лелюшенко иллюстрирует наличие техники в бригадах и полках 10-го гв. танкового корпуса (см. таблицу).

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ТАНКОВ И САУ ПО БРИГАДАМ И ПОЛКАМ 10-ГО ГВ. ТАНКОВОГО КОРПУСА ПЕРЕД БЕРЛИНСКОЙ ОПЕРАЦИЕЙ

Таблица составлена по ЖБД 10-го гв. ТК (ЦАМО РФ, ф.323, оп. 4756, д. 89, л. 6).

Разница с данными в предыдущей таблице объясняется естественным движением техники между состоянием «боеготовая» и «в ремонте», а также прибытием танков с рембаз фронта и с заводов промышленности. Так, по армейскому журналу боевых действий в 10-м гв. танковом корпусе на 20.00 15 апреля числится 168 танков и САУ боеготовыми и 29 – в ремонте. Также в таблице по 10-му гв. танковому корпусу не показан 425-й гв. самоходно-артиллерийский полк, который в операции не участвовал, так как находился на переформировании.

Как мы видим, состояние бригад и полков 10-го гв. танкового корпуса далеко от идеала: части корпуса были укомплектованы техникой примерно на две трети. В корпусе насчитывалось 74 легковые, 730 грузовые, 154 специальные автомашины и 7 мотоциклов. Штат танкового корпуса предусматривал около 1300 автомашин, так что 10-й гв. танковый корпус недотягивал до штата примерно на треть. Только один численный показатель состояния корпуса был на высоте. Советское командование справедливо оценивало танковые войска как основу успеха операции, и поэтому корпус был укомплектован личным составом практически по штату. К началу операции он насчитывал 10 425 человек (1517 человек офицерского состава, 3650 сержантского и 5258 рядового состава). На фоне стрелковых дивизий 1945 г. численностью 4–5 тыс. человек при штате 11 тыс. человек танковый корпус почти в штатной численности солдат и командиров смотрелся очень хорошо. Всего в боевых частях танковой армии Д.Д. Лелюшенко перед битвой за Берлин насчитывалось 42 481 человек.

Резюмируя все вышесказанное, можно оценить состояние находившегося в руках И.С. Конева «танкового меча» как удовлетворительное, но не блестящее. «Запас прочности» двух танковых армий на случай столкновения с крупными резервами противника в глубине обороны был небольшой.

Благоприятствовал плану Конева тот факт, что его главный козырь, танковые армии, в сжатые сроки скрытно от противника перебрасывались на новое направление главного удара. Обе танковые армии 1-го Украинского фронта, задействованные в марте 1945 г. в Верхне-Силезской операции, рокировались с левого крыла фронта на правый. 3-я гвардейская танковая армия выводилась в район южнее Зоммерфельда в полосу 13-й армии. 4-я гвардейская танковая армия выводилась в район южнее Зорау в полосу 5-й гвардейской армии. Выдвижение танковых армий в новые районы сосредоточения происходило в период с 8 по 14 апреля. Первой в период с 8 по 10 апреля из района Оппельн в район Трибель выдвигалась 4-я гв. танковая армия. В период с 11 по 14 апреля из района Бунцлау в район Гассен выходила 3-я гв. танковая армия. В целях маскировки движение танковых частей и соединений производилось только ночью. Скрытности перегруппировки способствовали леса в районах сосредоточения войск. К 15 апреля все танковые соединения двух армий вышли в новые районы сосредоточения. Отследить эту рокировку немцы уже просто не имели времени.

Если в пользу танковых армий работало их скрытное выдвижение в новый район, то залогом успеха 3-й гв. армии должен был стать мощный артиллерийский кулак. Армия В.Н. Гордова не выделялась в ряду других объединений на берлинском направлении. К началу Берлинской операции в ее составе были девять стрелковых дивизий в трех корпусах. Численность дивизий колебалась от 4949 до 5347 человек. «Запас прочности» таких соединений был небольшим. При этом армии предстояло прорвать оборону, а затем идти на Берлин. Для успешного выполнения этой задачи требовалось минимизировать потери на этапе прорыва обороны противника. Этого Конев и Гордов планировали достичь за счет сильной артиллерийской поддержки. 3-я гв. армия получила две артиллерийские дивизии прорыва – 1-ю и 25-ю, по семь артиллерийских бригад каждая. Противотанковый резерв армии составляла 7-я гвардейская истребительно-противотанковая бригада. Всего в армии Гордова к началу операции насчитывалось:

Минометы:

     82-мм – 520;

     120-мм – 577;

     160-мм – 64;

Орудия:

     45 мм – 137;

     57-мм – 5;

     76-мм полковых – 57;

     76 мм дивизионных – 475;

     100-мм – 28;

     105-мм – 4;

     122-мм гаубиц – 295;

     122-мм пушек – 11;

     152-мм гаубиц – 63;

     152-мм пушек-гаубиц – 59;

     203-мм – 23;

Реактивная артиллерия:

     М-13–48 установок;

     М-31–72 установки;

Всего 2202 (без реактивных минометов)[56]56
  ЦАМО РФ, ф. 312, оп. 4245, д. 295, л. 110.


[Закрыть].

Из указанного количества стволов 293 орудия были в полосе 76-го стрелкового корпуса, а 1909 – сосредоточены в полосе прорыва 120-го и 21-го стрелковых корпусов на фронте шириной 8 км. Плотность артиллерии составляла 239 стволов на километр фронта, вполне на уровне армий 1-го Белорусского фронта на подступах к Зееловским высотам. Укомплектованным едва ли на 50% стрелковым ротам прокладывали дорогу более чем 2 тыс. орудий и минометов, не имевших проблем с боеприпасами. Интересно отметить, что орудий новых типов сравнительно немного – всего пять 57-мм ЗИС-2, двадцать восемь 100-мм БС-3 и шестьдесят четыре 160-мм миномета. Ядро артиллерии составляли старые добрые 76-мм пушки ЗИС-3 и 122-мм гаубицы М-30.

Однако если артиллерийская поддержка 3-й гв. армии была выше всяких похвал, то состояние ее танковых войск оставляло желать много лучшего. Крупных масс тяжелых ИСов, как в 8-й гвардейской и 5-й ударной армиях, у В.Н. Гордова не было. 25-й танковый корпус 3-й гв. армии на 15 апреля представлял собой жалкое зрелище. В 111-й танковой бригаде было 4 боеготовых танка и 6 в ремонте, в 162-й танковой бригаде – ни одного боеготового и 7 танков в ремонте, только 175-я танковая бригада могла похвастаться 22 боеготовыми танками при 7 в ремонте, входивший в состав корпуса 262-й гв. тяжелый самоходно-артиллерийский полк насчитывал 15 боеготовых ИСУ-152 и 9 в ремонте[57]57
  ЦАМО РФ, ф. 312, оп. 4251 д. 44, л. 194.


[Закрыть]. Отдельные танковые части 3-й гв. армии принципиально не изменяли ситуацию. 87-й отдельный тяжелый танковый полк насчитывал всего 11 боеготовых танков и еще 3 в ремонте. 938-й самоходно-артиллерийский полк насчитывал боеготовыми только 9 СУ-76. В некоторой степени плачевное состояние танковых войск 3-й гв. армии сглаживалось вводом в бой в ее полосе 3-й гв. танковой армии.

«Фаустники»

Одной из острых проблем, возникших перед Красной Армией в 1945 г., стало массовое применение противником ручного противотанкового оружия. Сорок пятый настолько прочно ассоциируется с фаустпатронами, что имеет смысл посвятить этому вопросу отдельный раздел. Динамореактивные гранатометы фаустпатрон («панцерфауст») и вооруженные ими солдаты – «фаустники» – стали головной болью советских танкистов и пехотинцев. Последнее отнюдь не оговорка: гранатометы активно использовались немцами как «карманная артиллерия» мелких подразделений. Ввиду большого веса боевой части фаустпатроны обладали заметным разрушительным действием. Массовое применение фаустпатронов наблюдалось уже в первые дни Висло-Одерской операции и достигло пика в боях за немецкие города в феврале – марте 1945 г.

Однако на долю «фаустников» приходилась все же куда меньшая часть потерь, чем на артиллерийский огонь. По статистике, собранной на 1-м Украинском фронте за период с 12 января по 5 апреля 1945 г., наблюдалась следующая картина. Из числа 37 потерянных фронтом ИС-2 25 машин было поражено артснарядами, 5 фаустпатронами и 7 подорвались на минах. Из числа 1235 потерянных войсками Т-34 1072 было поражено артснарядами (в основном 88-мм), 115 фаустпатронами, 33 авиапушками, 13 подорвались на минах и 4 было разбито авиабомбами. Столь же массовая, как Т-34, самоходная установка СУ-76 демонстрировала схожую картину: 296 САУ были поражены артиллерией, 16 фаустпатронами, 3 авиапушками, 8 подорвались на минах и 4 разбито авиабомбами. Как мы видим, фаустпатроны существенно отставали от огня артиллерии в качестве причины потерь советских танков. Огнем артиллерии (точнее, огнем танковых и противотанковых пушек) было поражено в 5–10 раз больше танков, чем «фаустниками». Другой вопрос, что говорили о них, в отличие от привычных «болванок», намного больше. Вследствие этого могло создаться впечатление о решающей роли ручного противотанкового оружия в борьбе с советской бронетехникой в последние месяцы войны.

Однако, несомненно, фаустпатроны стали важным моральным фактором, сковывавшим действия танковых частей в борьбе за города. Не в последнюю очередь потому, что попадания «фаустов» чаще всего приводили к гибели экипажа.

Может возникнуть закономерный вопрос: «Почему не получили широкого распространения противокумулятивные экраны на танках и САУ?» Опыт-то был получен еще в январе – марте 1945 г. Соответствующая доработка танков перед Берлинской операцией теоретически могла снизить потери бронетехники от фаустпатронов. Якобы экипажи были вынуждены самостоятельно приваривать к танкам кроватные сетки. Однако такая возможность спасти жизни танкистов существует только теоретически. Испытания экранов проводились, но результаты этих испытаний были разочаровывающими. Разумеется, ни о каких кроватных сетках не могло быть и речи. Такая сетка слишком мягкая и при попадании гранаты фаустпатрона просто промнется до брони.

Фольксштурмист рассматривает пробоины от «фаустпатронов» в бортах башни и корпуса советского танка Т-34-85

Во 2-й гв. танковой армии проходили испытания сетчатые экраны, набранные из стального прутка диаметром 4 мм с шагом 40 мм. Получившаяся сетка укреплялась на кронштейне на расстоянии 600 мм от борта танка. Результаты испытаний были следующими:

«Выстрел из фауста «2» (модернизированный фаустпатрон для тяжелых танков) производился по танку с расстояния 12 метров [типичной дистанции применения этого оружия в уличном бою. – А.И.]. В результате выстрела поверхность сетки была разорвана на площади 4200 кв. см и имела прогиб в сторону брони. Пробоина в наклонном листе борта танка была сквозной, эллипсной формы, с малой осью, равной 30 мм. Отверстие на внутренней стороне брони отклонений в размерах не имело»[58]58
  ЦАМО РФ, ф. 2-й гв. ТА, оп. 4163, д. 85, л. 43.


[Закрыть].

«Модернизированный фаустпатрон» – это «Panzerfaust 60M» или «Panzerfaust 100M». Вторым вариантом экрана, испытанного управлением бронетанкового снабжения и ремонта 2-й гв. танковой армии, был стальной лист толщиной 1,5 мм, укрепленный так же, как сетка. «Выстрелом из фауста «2» с того же расстояния лист был разорван, пробоина в нижней части башни была сквозной, круглого сечения, диаметром 30 мм»[59]59
  Там же, л. 44.


[Закрыть].

Последний эксперимент был воспроизведен на НИИ БТ полигоне в Кубинке обстрелом оснащенного штатными экранами-«шурценами» трофейного танка Pz.Kpfw.IV. Попадание фаустпатрона (судя по прилагавшемуся к отчету снимку «Panzerfaust 60M» или «Panzerfaust 100M») в экран привело к его разрушению и поражению башни танка. Кумулятивная струя пробила башню Pz.Kpfw.IV от борта до борта насквозь.

Некоторый эффект от преждевременного срабатывания фаустпатрона все же наблюдался. Если граната фаустпатрона попадала в неэкранированный танк, то диаметр пробоины достигал 70 мм (чаще 45–50 мм), с конусообразным отколом с внутренней стороны брони диаметром выходного отверстия до 80 мм. Таким образом, экран не давал решения проблемы защиты танков от поражения фаустпатронами наиболее распространенных в 1945 г. модификаций. Экраны из тонкой листовой брони защищали в лучшем случае от пуль противотанковых ружей, кумулятивных снарядов калибром около 75 мм и ухудшали условия пробития брони бронебойными снарядами небольших калибров.

Столь же разочаровывающими были результаты экранирования в других частях 1-го Белорусского фронта. Так, в отчете 7-й гв. тяжелой танковой бригады указывалось: «Приварка кронштейнов рем. силами бригады не дает должных результатов вследствие большой силы взрыва (от фаустпатронов), кронштейны не выдерживают»[60]60
  ЦАМО РФ, ф. 233, оп. 2309, д. 54, л. 89.


[Закрыть]. Картина, как мы видим, такая же, как на испытаниях во 2-й гв. танковой армии и на Кубинке – разрушение экрана с пробитием брони.

Единственным встреченным автором документом, в котором позитивно оценивались экраны, была сводка боевого опыта 5-й ударной армии. В подчиненных армии танковых частях устанавливался сетчатый экран, сваренный из прутка на раме. Экран устанавливался на бортах корпуса и башни, а также крыше башни на расстоянии 200 мм от брони. Обстрел привел к незначительному разрушению экрана и отметине-лунке на броне. Тип использованного для испытаний в 5 ударной армии противотанкового гранатомета, к сожалению, не указывался. Скорее всего, это был менее мощный Panzerfaust 30 (Фаустпатрон 1). Возможно также, что определенное влияние на успех испытаний оказал тот факт, что экранами оснастили тяжелый танк ИС с более толстой броней. По результатам испытаний неизвестное количество танков и САУ 5-й ударной армии оснастили экранами и использовали в боях за Берлин.

Однако в целом можно констатировать, что массовая установка экранов на танки и САУ, наступающие на Берлин, была бы бесполезной тратой сил и времени. Экранировка танков только ухудшила бы условия посадки на них танкового десанта. Боевые машины все равно бы поражались «фаустниками». Кроме того, как отмечалось в отчете той же 5-й ударной армии по Берлинской операции, увидев экранированные танки и САУ, немцы стремились поражать их выстрелами с верхних этажей зданий. Танки не экранировались не потому, что мешала косность мышления или отсутствовали решения командования. Экранировка не получила широкого распространения в последних сражениях войны вследствие доказанной опытным путем ее низкой эффективности.

В сводке боевого опыта 2-й гв. танковой армии впоследствии отмечалось: «Широкое применение получило индивидуальное оружие «фаустпатрон» и «офенрор». Введение на вооружение этих реактивных средств объясняется необходимостью увеличить средства борьбы с танками, при отсутствии противотанковых средств дальнего боя»[61]61
  ЦАМО РФ, ф. 233, оп. 2356, д. 776, л. 213.


[Закрыть]. Обратите внимание: «при отсутствии противотанковых средств дальнего боя». То есть противотанковые пушки были, безусловно, более эффективным оружием против танков, чем фаустпатроны. Однако их оставалось мало, и батальоны фольксштурма их почти не получали. В этих условиях ручное противотанковое оружие было единственным средством борьбы с многочисленными советскими танками и САУ. Без них эффективность фольксштурма упала бы до нулевой отметки. В сущности, фаустпатроны стали заметными на фоне общего снижения потерь от обычных средств борьбы – противотанковых орудий и танковых пушек.