Текст книги "Дело об архиве Уильяма Шекспира"

– Жаль, – насмешливо улыбнулся инспектор.

Хвостов посмотрел на стоявший рядом с креслом кейс.

– С собой у меня первое издание сонетов «ин-кватро». Но вам, должно быть, известна эта книга.

– Если это издание Джорджа Элда 1609 года, – усмехнулся Шелуденко, – то я могу подарить вам один из имеющихся у меня экземпляров.

Хвостова задели не столько слова инспектора, сколько тон, каким они были произнесены.

– В таком случае, – сказал он, – можете взять один из своих экземпляров и прочитать имеющееся в книге посвящение.

– Я помню его наизусть, – все так же насмешливо ответил инспектор.

– А я хочу, чтобы вы еще раз на него взглянули!

Наклонившись, Хвостов быстро провел магнитным ключом по замку, открыл кейс и достал из него небольшую книжечку.

– Вот! – торжественно возложил он книгу на стол.

Как Шелуденко и ожидал, издание было ему знакомо. На титульном листе значилось:

«Сонеты Шекспира. Никогда ранее не издававшиеся.

В Лондоне. Д.Элд для Т.Т. Будут продаваться Уильямом Эспли. 1609».

Книжка выглядела совсем как новая, но, судя по качеству бумаги и печати, она, скорее всего, действительно была отпечатана в 1609 году.

– Это даже на контрабанду не тянет, – разочарованно покачал головой инспектор. – В свое время мы выдавали туристам разрешение на покупку в прошлом этого издания. Разумеется, в строго ограниченных количествах.

– Посмотрите на посвящение!

Возмущенный медлительностью инспектора, Хвостов сам перевернул страницу и ткнул пальцем в нужную строку.

– «Единственному вдохновителю следующих сонетов, мистеру Дабл-ю Эйч, всех благ, – вслух прочитал Шелуденко. – Все счастье и саму вечность, предсказанную нашим бессмертным поэтом, – благосклонному искателю приключений в момент отбытия. Т.Т.» – Закончив читать, он перевел взгляд со страницы книги на Хвостова. – Вы хотите сказать, что вам известно, кто такой этот таинственный «мистер Дабл-ю Эйч»?

– Во-первых, вы не совсем точно перевели текст со староанглийского, – тяжело и как-то даже обреченно вздохнул гость. – Следует читать не «единственному вдохновителю», а «исключительному подателю следующих сонетов». Ну а что касается инициалов, то «Дабл-ю Эйч» означает «Вальдемар Хвостов».

Шелуденко не успел никак отреагировать на сделанное замечание. Дверь кабинета без стука отворилась, и в помещение вошел присланный за рукописью практикант.

– А стучаться вас не учили? – недовольно глянул на парня с всклокоченной рыжей шевелюрой Шелуденко.

Парень словно и не услышал заданный ему вопрос.

– Я за рукописью, – с мрачным видом буркнул он. – Для экспертизы.

– А где контейнер? – поинтересовался инспектор.

– Да я так донесу, – махнул рукой практикант.

– Так донесу, – передразнил его инспектор. – А что, если это бесценнейшая рукопись?

Практикант скривил недовольную гримасу.

– Можно подумать, что вам ее доставили в стерильном контейнере.

Не вступая в дальнейшие дебаты, инспектор протянул практиканту рукопись. Парень взял стопку бумаг, прошитую дратвой, сунул ее под мышку и, не проронив ни слова, вышел за дверь.

Посмотрев на Хвостова, инспектор извиняющеся развел руками.

– Молодежь…

Хвостов с пониманием кивнул.

Шелуденко еще раз взглянул на страницу с посвящением лежавшей перед ним книги сонетов и решительно закрыл ее.

– Вот что, мистер Дабл-ю Эйч, рассказывайте-ка свою историю с самого начала.

Глава 5

Все началось очень давно, без малого двадцать восемь лет назад. Если вас интересует точная дата, то это было 27 апреля. Почему я так точно запомнил этот день? Да потому что это день моего рождения. В тот день мне исполнилось тридцать пять лет.

К своему тридцатипятилетию я подошел с весьма неплохим, как самому мне тогда казалось, заделом на дальнейшую жизнь. Я являлся научным сотрудником Академии литературоведения, специализирующимся в области литературы эпохи Ренессанса. У меня имелось около тридцати статей, опубликованных в сетевых журналах, и три монографии, также размещенных в инфо-сети. У специалистов мои работы вызывали интерес. Среди отзывов, естественно, встречались и критические, но, в процентном отношении, их было абсолютное меньшинство, появление которого вполне можно объяснить личной неприязнью. В довершение всего у меня была почти готова книга объемом в тридцать девять авторских листов с условным названием «Становление классической драматургии на рубеже XVI и XVII веков», которую планировалось издать в печатном варианте. Я заключил договор с издательством «Три Слона», которое, как вам должно быть известно, специализируется в области интеллектуальной литературы.

В личной жизни у меня тоже как будто все было в порядке. Я не был женат, но у меня имелась хорошая знакомая, с которой мы регулярно встречались. Это были ни к чему не обязывающие встречи, но, поскольку продолжались они на протяжении нескольких лет, мы уже начинали подумывать о том, чтобы начать совместную жизнь. Тем более что никаких серьезных препятствий к тому не было.

Я рассказываю все это, чтобы вам стало ясно: не существовало никаких объективных предпосылок к желанию радикально изменить мою жизнь. Я сам не могу найти никаких разумных объяснений тому, что произошло со мной. Должно быть, в какой-то момент между мной и человеком, встреча с которым вовлекла меня в бесконечную цепь событий, противоречащих не только привычному для меня образу жизни, но и всем моим представлениям о том, что следует и чего не следует делать разумному индивиду, возникла необъяснимая, мистическая связь, разорвать которую мы оба оказались не в силах. Конец всему положила лишь смерть одного из нас.

Но ведь это нельзя считать разумным объяснением?

Впрочем, вы сможете судить об этом только после того, как услышите всю историю.

Итак, в день своего тридцатипятилетия я получил подарок, о котором может только мечтать литературовед. Моя знакомая купила для меня место в туристической группе, отправляющейся на однодневную экскурсию в Лондон XVI века. Тот год, о котором идет речь, был сопряжен с 1589 годом. Следовательно, я имел реальную возможность своими глазами увидеть Уильяма Шекспира, который в то время перебрался из Стратфорда в Лондон, присоединился к театральной труппе «Комедианты Пембрука» и даже, возможно, уже пробовал себя как драматург, занимаясь переложением чужих пьес.

Конечно, я мог и сам купить для себя экскурсию в прошлое, но не делал это по одной простой причине – мне было страшно прикоснуться к объекту собственных исследований. Я ужасно хотел увидеть живых Марло, Нэша, Грина, Джонсона и, конечно же, самого Шекспира, но при этом боялся, что реальные образы окажутся несоответствующими тем представлениям, которые сложились у меня об этих людях в результате изучения их творчества. Именно поэтому я постоянно откладывал экскурсию в прошлое.

Теперь же, когда мне в руки был торжественно вручен билет с датой и временем отправления, у меня не оставалось иного выбора, как только подчиниться судьбе. Что я и сделал, следует признаться, не без радости.

Вместе с остальными членами экскурсионной группы я прослушал трехчасовую лекцию о правилах поведения во время путешествия в прошлое, после чего все мы дали подписку об ответственности за нарушение требований, с которыми нас ознакомили. На другой день каждому участнику предстоящей экскурсии была введена универсальная вакцина, которая должна была защитить нас от инфекционных болезней, свирепствовавших на территории Европы в Средние века. Еще один день ушел на то, чтобы с помощью ускоренного психотехнического курса усвоить староанглийский язык и кое-что из обычаев и манер поведения, свойственных тому времени. А в довершение всего – имплантат под кожу левого плеча был введен с персональным кодом, позволявшим оператору, наблюдающему за группой, безошибочно определить местонахождение каждого туриста. Сам же турист, в случае необходимости, мог с помощью этого устройства подать сигнал бедствия.

Последнее мне особенно не понравилось. Я не могу сказать точно, в чем тут было дело, но мне казалось, что тот мир, то время, которое я собирался покинуть, хотело поставить на мне свое клеймо, привязать меня к себе, чтобы я, не приведи господи, вдруг не исчез навсегда. Почему-то сразу пришли на память эпизоды исторических фильмов о странах с тоталитарным режимом, где каждый гражданин в той или иной форме получал свой идентификационный номер, чтобы идти с ним по жизни, словно маркированная деталь механизма, которую, в случае надобности, не составляло труда заменить на аналогичную.

Впрочем, подобные ассоциации приходили на ум только мне одному. Остальные члены группы относились ко всем предварительным процедурам как к должному и с нетерпением ждали назначенного дня, когда нам предстояло с головой окунуться в прошлое, чтобы, что называется, на собственной шкуре почувствовать, как жили наши далекие предки. Почему-то все, с кем мне предстояло провести вместе всего один день, только и говорили о том, как это удивительно, как необычно, как щекочет нервы, – как будто путешествие в прошлое в сопровождении опытных гидов и в самом деле казалось им опасным, но одновременно и захватывающим приключением.

Когда я спросил о потенциальной опасности у одного из инструкторов, занимавшихся с нашей группой, тот в ответ сначала рассмеялся, а затем ответил мне, что за двенадцать лет существования службы путешествий в прошлое не было ни одного случая, чтобы с туристом что-то случилось. Как он объяснил мне, безопасность туристов обеспечивают специально подготовленные гиды, превосходно знающие соответствующий исторический период и страну, которую предстояло посетить.

Со своими гидами мы познакомились за день до отправки. Обычно один гид берет с собой не более двух человек, поэтому нашу группу, состоявшую из десяти человек, требовалось разбить на пять пар. Для того чтобы объединить пары по интересам, инструктор предложил каждому из нас сообщить, что именно он хотел бы увидеть в Лондоне 1589 года.

Меня поразило, что ни один из членов группы даже не вспомнил, что мы отправлялись во времена Шекспира. Ни у одного из присутствующих не возникло желания посетить «Театр», «Розу» или «Куртину», где к тому времени уже давали регулярные представления лондонские театральные труппы. Мне пришлось довольствоваться компанией господина лет пятидесяти пяти, изъявившего желание посетить питейные заведения Лондона и попробовать подающееся в них пиво. Гид, вызвавшийся сопровождать нашу пару, заверил меня, что знает таверну, в которую частенько заглядывает Шекспир.

Вечером нас ожидал еще один инструктаж. Проводили его на этот раз гиды, которые должны были дать своим подопечным наставления, соответствующие выбранной ими программе. Ничего нового для себя я не услышал. По большей части это было похоже на повторение пройденного материала, протекающее в форме непринужденной беседы. Должно быть, каждому из гидов нужно было убедиться в том, что их подопечные – взрослые, вполне самостоятельные, здравомыслящие люди, умеющие контролировать свои поступки, а если потребуется, то и отвечать за них. Я их прекрасно понимал – нет ничего хуже, чем, оказавшись в чужой стране, в чужом времени, в иной культурной среде, среди абсолютно незнакомых людей, вдруг обнаружить, что один из тех, за жизнь кого ты отвечаешь, попросту не понимает, где он находится и что вокруг него происходит.

Глава 6

В пять утра, за час до отправки, все десять человек нашей группы собрались в большом полукруглом зале ожидания центрального здания Бюро по туризму во времени, в подвале которого был расположен стационарный темпоральный модулятор, позволяющий перебрасывать в прошлое большие группы людей. Вскоре к нам присоединилась и пятерка гидов.

Для начала у каждого из нас проверили туристические визы. Затем – тест иммунного ответа на универсальную вакцину. У одной из дам тест показал слишком слабый иммунный ответ, и ее тут же вывели из состава группы, принеся извинения и заверив, что она сможет совершить путешествие в другой раз, когда у врачей не будет сомнений по поводу того, что визит в прошлое не нанесет вреда ее здоровью. Дама была крайне возмущена, но крики ее не оказали никакого действия на подписывающих выездные документы медиков. Вызванные ими охранники, действуя вежливо, но настойчиво, помогли даме покинуть зал ожидания.

Последним этапом стала проверка эффективности работы имплантатов. С электроникой ни у кого проблем не возникло, и все оставшиеся в составе группы получили предложение пройти в следующее помещение, которое оказалось значительно меньше зала ожидания. Здесь с помощью лазерного сканирования с каждого туриста была снята мерка, после чего мы прошли в отдельные кабинки, чтобы переодеться в костюмы, соответствующие эпохе, в которую отправлялись.

Я получил одежду, которую мог носить преуспевающий торговец того времени: широкую рубашку из грубого серого полотна без ворота, со шнуровкой, стягивающей разрез на груди, темно-синий кафтан, синие обтягивающие панталоны, короткие прямые верхние штаны коричневого цвета, кожаные башмаки с ремешками, как на сандалиях, и черный берет со шнурком и узкими отогнутыми вниз полями.

Одевшись, я вышел из кабинки. Остальные члены группы, успевшие переодеться, стояли перед зеркалами, одергивая и поправляя на себе непривычную одежду. А двум дамам, которые, судя по их костюмам, собирались посетить королевский бал, помогала привести одежду в порядок женщина-гид, также облаченная в роскошный наряд.

Как ни странно, в новом, непривычном костюме я чувствовал себя так уверенно и легко, словно все время только его и носил. И даже гид, придирчиво оглядев меня со всех сторон, не сделал ни единого замечания. Зато с нашим третьим спутником ему пришлось повозиться, – помимо прочих мелких огрехов, он умудрился натянуть верхние штаны задом наперед.

К слову заметить, костюмы нашей троицы оказались наиболее скромными. Остальные, не в пример нам, были разодеты так, словно собирались на костюмированный вечер.

– Держите, – гид протянул мне и моему спутнику, успевшему переодеть штаны и как полагается пристроить на голове берет, кожаные кошельки. – У каждого из вас по пять фунтов мелкими монетами. По курсу XVI века это очень большие деньги. Так что следите, чтобы кошельки у вас не вытащили. В том времени, куда мы направляемся, в Лондоне полно ловких карманников.

Перед самым выходом на площадку темпорального модулятора мы оказались в совсем крошечной комнате, где на пару минут погрузились в плотное облако серебристого тумана, пахнущего лавандой и еще чем-то очень знакомым.

– Это репеллент пролонгированного действия, – услышал я голос гида. – Вы и представить себе не можете, сколько в XVI веке паразитов.

После обработки репеллентом, который должен был в течение суток отпугивать от наших нежных, непривычных к грязи тел блох, клопов, вшей и прочую кровососущую и переносящую заразу нечисть, мы наконец-то оказались на площадке темпорального модулятора.

Круглая площадка с темно-серым матовым покрытием была ограничена невысоким поручнем, за который нам посоветовали взяться.

– Между прочим, меня укачивает! – с тревогой сообщила одна из дам, облаченная в бальное платье из зеленого бархата.

– Ни качки, ни тряски не будет, – успокоил ее и всех остальных один из гидов. – Перемещение во времени не связано ни с какими неприятными ощущениями. Скорее всего, мы с вами вообще ничего не почувствуем.

– Для чего же держаться за поручень? – поинтересовалась все та же дама.

– На всякий случай, – ответил гид.

– Внимание! – произнес оператор, находившийся на небольшом возвышении, расположенном чуть в стороне от площадки темпорального модулятора. – Прошу всех держаться за поручни и оставаться на своих местах!

– Мы уже отправляемся?! – взволнованно воскликнула все та же дама.

Одной рукой она держалась за поручень, а другой суетно поправляла волосы, уложенные в прическу «ан бишон», прикрытую сверху крошечной четырехугольной шапочкой из розовой парчи.

– Мы уже прибыли на место, мадам, – с улыбкой, изобразив галантный полупоклон, ответил ей гид.

Глава 7

Я потому так подробно останавливаюсь на отдельных моментах подготовки нашей туристической группы к отправке в прошлое, которые вам, инспектор, скорее всего, кажутся рутинными и незаслуживающими того внимания, которое я им уделяю, что мне кажется, каким-то образом они сыграли свою роль в событиях, произошедших чуть позднее. Это было мое первое путешествие в прошлое, и я обращал особое внимание на все детали, которые опытный путешественник пропускает мимо своего сознания, поскольку считает их вполне обычными. Если вы изо дня в день поднимаетесь по одной и той же лестнице, то, скорее всего, даже не сможете дать точный ответ, если вас спросят, сколько в ней ступенек. В то время как человек, впервые ступивший на ту же самую лестницу, не только мысленно пересчитает все ее ступени, но еще и обратит внимание на незначительные детали вроде щербин или трещин на краях. Впрочем, все эти мелочи вскоре выветрятся из его памяти, если дорога станет для него привычной.

Подготовительный этап, который мне пришлось пройти, прежде чем впервые в жизни ступить на площадку темпорального модулятора, определенным образом настроил мое сознание на восприятие последующих событий. Находись я в тот день в несколько ином расположении духа, будь мое душевное состояние немного другим, и ничего бы не произошло.

Но помимо обычного волнения, которое, наверное, испытывает каждый человек, впервые отправляющийся в прошлое, я чувствовал еще и раздражение.

Должен признаться, впервые направляясь на собрание группы, я был уверен, что посещение спектакля театральной труппы «Комедианты Пембрука», одним из актеров которой являлся Уильям Шекспир, станет основным пунктом программы визита в Лондон конца XVI века. Но нет же! Похоже было, что никто, кроме меня, даже не помнил о том, что мы отправляемся в шекспировские времена! Глядя на лица своих спутников, я задавал себе вопрос: а для кого, собственно, я написал свою книгу?

Но одновременно с этим я испытывал еще и удивительную легкость, как после бокала хорошего вина. Но вот на вопрос, откуда вдруг возникло это приятное, но вместе с тем и немного пугающее ощущение, я не мог ответить даже самому себе. Мне лишь пришло в голову сравнение с людьми, которых я прежде считал, деликатно выражаясь, чудаками. Привязав к ногам упругие канаты, они прыгают вниз головой в пропасть. Как я понимаю, их приводит в дикий восторг то, что, пробегая по самому краю, они все же остаются целы. Что-то подобное испытывал и я, стоя на площадке темпорального модулятора и держась обеими руками за прохладный металлический поручень. Мне казалось, что я стою на краю. У меня захватывало дух от одной только мысли о том, что здесь, сделав всего лишь шаг в неверном направлении, можно сорваться. И не было рядом никого, кто мог бы указать мне, где та черта, за которую нельзя ступить. Я был один на один со временем.

Глава 8

Вторая площадка темпорального модулятора располагалась в подвале трехэтажного кирпичного дома в западном предместье Лондона. Если я не ошибаюсь, это было то самое место, где значительно позднее построили Падингтонский вокзал. Как сообщил нам гид, дом принадлежал одному из работников Бюро по туризму во времени, который постоянно находился в XVI веке, изображая из себя преуспевающего торговца ячменем. В доме помимо жилых комнат имелся еще и большой амбар, заваленный ячменем, в глубине которого находилась крошечная дверца, через которую мы и выбрались на свет.

Встретивший нас хозяин дома с дежурной улыбкой на лице поздравил всех туристов, впервые прибывших на экскурсию в Лондон 1589 года, и выразил надежду, что нам здесь, конечно же, понравится и в скором времени мы захотим вновь сюда вернуться. После этого он вместе с гидами ненадолго отошел в сторону. Насколько можно было понять из обрывков фраз, доносившихся до нас, речь шла о согласовании планов, которые имели туристы, с реальной ситуацией на данный день. Вскоре выяснилось, что никаких серьезных проблем не возникло, и гиды пригласили вверенных их заботам туристов начать экскурсию.

Разбившись на тройки, одна из которых – женская – оказалась неполной, мы покинули дом и почти сразу же разошлись в разные стороны. Собраться вместе в том же самом доме нам предстояло только около полуночи, когда придет пора возвращаться назад, в свое время.

Еще во время первой встречи мой спутник по группе солидно представился Владимиром Ромуальдовичем Ручинкиным и попросил, чтобы именно так его и называли. Но гид потребовал, чтобы во время экскурсии мы обращались друг к другу только по именам, да к тому же еще и сократил имя моего напарника до Влада. Гида нам следовало именовать Алексом. Мое имя Алекс счел вполне созвучным эпохе и оставил его без изменений.

Пока мы быстро шли по разбитой грунтовой дороге в направлении видневшихся на горизонте домов, Алекс еще раз дал нам короткое наставление относительно того, как нам следовало вести себя в городе. Во-первых, разговаривать между собой мы должны были только на староанглийском, во-вторых, прямые контакты с местным населением следовало свести до минимума, в-третьих, решение любых вопросов, которые могли у нас возникнуть, предоставить гиду; самостоятельные действия мы могли предпринимать только с его согласия. И, наконец, в-четвертых, мы должны были все время держать друг друга в поле зрения. В случае, если один из туристов замечал отсутствие другого, ему следовало незамедлительно поставить в известность об этом гида. Ну, а если же, не дай бог, терялся гид, туристу надлежало немедленно поднять тревогу, использовав для этого имевшийся у него имплантат.

Как вы помните, одной из целей прогулки нашей троицы по Лондону было посещение питейных заведений. Как выяснилось, в городе таковых имелось немало.

Мы начали с безымянного постоялого двора на окраине столицы, в котором зал с тремя длинными столами, сколоченными из оструганных досок, и такими же длинными скамьями отделяла от скотного двора лишь длинная жердь, переброшенная от стены к стене. Лошади, уныло опустив морды, наблюдали за тем, как пили и ели немногочисленные посетители постоялого двора, а люди, по мере необходимости, поднимались со скамеек и неверной походкой добирались до лошадей, чтобы рядом с ними справить нужду. В полутемном помещении воняло прелой соломой и мочой.

– В этом году не свирепствует чума, – негромко заметил наш гид. – Иначе у входа, на мусорной куче, непременно лежала бы парочка трупов.

По счастью, долго мы в этом месте не задержались, – пиво на постоялом дворе оказалось отвратительным, а царившая вокруг атмосфера совершенно не располагала к тому, чтобы предаться наблюдениям за особенностями взаимоотношений местного населения.

Не стану описывать вам все наше путешествие от окраин Лондона к центру – вы и сами, должно быть, представляете себе, с чем нам пришлось столкнуться. Больше всего меня поразило то, что, вопреки моим наихудшим ожиданиям, улицы, по которым мы шли, вовсе не были похожи на сточные канавы. На окраинах порою еще встречались кучи гниющего мусора, в которых копались тощие, облезлые дворняги. Но, чем ближе к центру, тем чище становилось на улицах. Да и таверны, в которые мы заходили, хотя и не могли похвастаться изысканным меню и культурой обслуживания, все же приобретали все более опрятный и, я бы даже сказал, респектабельный вид.

Когда я обратил на сей факт внимание нашего гида, Алекс только улыбнулся.

– Вам повезло, что вы выбрали Лондон, а не Париж, – сказал он. – В настоящее время столица Франции, по сравнению с Англией, настоящая помойка.

– Не может быть, – недоверчиво глянул на гида Ручинкин.

– Английские врачи обратили внимание на то, что периодически возникающие эпидемии чумы начинаются в больших городах и чаще всего в бедных окраинных районах, – ответил на замечание Влада Алекс. – Не сумев найти правильное объяснение тому, почему так происходит, они тем не менее смогли сделать из своих наблюдений верные выводы. Теперь за чистотой улиц следят городские власти. Тот, кто рискнет сваливать мусор в ненадлежащем месте, может серьезно поплатиться за это. Конечно, Лондон – город большой, и здесь трудно за всем уследить. А вот в небольших городках сельской Англии, население которых не превышает полторы тысячи человек, на улицах царят поразительные чистота и порядок. Поэтому и чума добирается до них нечасто. И представители знати во время эпидемий чумы, которые, как правило, случаются летом, а с холодами сходят на нет, спешат укрыться в своих загородных владениях.

По пути мы заглянули еще в пять или шесть таверн, в каждой из которых Ручинкин непременно пробовал пиво. Сам я небольшой любитель этого напитка, но должен признать, что в любом заведении, в которое мы заглядывали, пиво действительно имело свой особенный вкус. По всей вероятности, это было связано с тем, что пиво либо готовилось здесь же, хозяином таверны или его женой, либо закупалось у знакомого пивовара.

Ручинкин от этой дегустации, судя по всему, получал истинное наслаждение. Взяв в руку очередной оловянный стакан, наполненный до краев пивом, он сначала осторожно отпивал из него глоток, после чего смачно чмокал губами и проводил по ним кончиками пальцев. Затем он делал глубокий вдох, подносил стакан к губам и опорожнял его почти наполовину. После этого он обычно давал свое квалифицированное заключение относительно качества испробованного напитка. Но, вне зависимости от оценки, стакан неизменно осушался до дна. Следует отметить, что суждения Ручинкина о том или ином сорте пива чаще всего совпадали с мнением завсегдатаев данного заведения.

Алекс, как я обратил внимание, только чисто символически пригублял свой стакан, внимательно наблюдая при этом за мной и, главным образом, за Ручинкиным, который все больше нагружался пивом. Вскоре гид выдал Владу пару отрезвляющих таблеток, но действие их оказалось весьма непродолжительным. После двух стаканов портера Ручинкин вновь захмелел, отчего сделался улыбчивым и разговорчивым. Когда Влад стал порываться угостить пивом соседей по столу, Алексу пришлось урезонить его, сказав несколько резких слов. Новоявленным приятелям Ручинкина это не понравилось, но Алекс их быстро успокоил, назвав пару имен, услышав которые парни быстро покинули таверну. Помимо этого, наш гид был вынужден все внимательнее следить за тем, чтобы подвыпивший клиент не принялся болтать лишнего.

– И часто вам приходится возиться с такими туристами? – поинтересовался я у Алекса.

– Это еще не худший экземпляр, – мрачно усмехнулся Алекс. – Он по крайней мере хочет только напиться.

Чего требуют иные клиенты, Алекс уточнять не стал. А я не стал приставать к нему с расспросами.

– Сегодня «Комедианты Пембрука» дают представление в «Театре». Это неподалеку от прихода Святого Леонарда в Шордиче, – сказал Алекс. – Будет показана пьеса Марло «Трагическая история доктора Фауста». Пьеса новая, и я сам с удовольствием посмотрел бы ее.

– Проблема в нашем спутнике, – догадался я.

Алекс невесело улыбнулся, но поспешил успокоить меня:

– Надеюсь, нам удастся ее решить. Я выстроил маршрут таким образом, чтобы к началу представления, которое назначено на шесть часов вечера, как раз добраться до «Театра». Надеюсь, наш друг не сразу разберется, что мы оказались не на очередном постоялом дворе, а в театре, и останется доволен пивом в бутылках, которое подают зрителям. А мы с вами сможем посмотреть пьесу.

Меня такой план вполне устраивал. Как ни странно, хождение по постоялым дворам и тавернам, заполненным по большей части изрядно подвыпившей и потому не особенно интересной публикой, ничуть не тяготило меня. Я по-прежнему пребывал в удивительно приятном состоянии легкой эйфории, которое ощутил, ступив на стартовую площадку темпорального модулятора.

И все же я позволил себе напомнить:

– Мы договаривались зайти в таверну, в которой бывает Шекспир.

– Я помню об этом, – заверил меня гид. – Именно там мы сегодня пообедаем.