Текст книги "Дом на болоте"

Алексей Калугин
Дом на болоте

Глава 1

Зона начинается с армейского блокпоста. Это известно каждому. Проникнуть в Зону можно разными путями. Можно подкупить часовых. Но это не защитит тебя от выстрела в спину. Можно найти брешь в окружающем Зону кордоне. Но это не значит, что, миновав колючку, ты не попадешь на минное поле. Можно наняться подсобным рабочим в очередную группу исследователей, отправляющихся в Зону, а по дороге как бы случайно свернуть не в ту сторону. Но это не спасет тебя от притаившегося среди развалин кровососа. И даже если тебе невообразимо повезет, настолько, что минует тебя кислотный туман, стая слепых псов не возьмет твой след, очередной выброс произойдет строго по расписанию, а не на сутки раньше, когда его никто не ждет, и тень Черного сталкера не коснется тебя, все равно считай, что ты уже покойник. Потому что все только начинается. Зона живет по своим законам, изучить которые невозможно. Впрочем, это только так говорится – «по своим законам», а на самом деле никаких законов нет. Так же, как нет правил. Нет системы, которая могла бы помочь выжить здесь. В Зоне можно доверять только самому себе – своему зрению, обонянию, слуху, своей интуиции, своей способности мгновенно оценить ситуацию и выстрелить, почти не целясь, или вовремя опустить оружие, чтобы дать понять, что у тебя нет враждебных намерений.

Ты сможешь считать, что смерть дала тебе отсрочку, только после того, как откупоришь банку дешевого пива в баре «Сталкер». Бывалые сталкеры говорят, что тот, кто добрался до бара, прошел крещение Зоной. Но даже это еще ничего не значит. Потому что смерть – она в Зоне повсюду. И на выходе из бара какой-нибудь вконец очумевший полтергейст, обосновавшийся в квартире двумя этажами выше, может скинуть тебе на голову наковальню. Или концертный рояль. Как в дурацком мультике про сумасшедшего кролика. Вот только смеяться будет некому.

Бар «Сталкер» отыскать несложно. Дорогу к зданию, в котором когда-то давно, еще до того, как рванула Чернобыльская АЭС, располагался универмаг, укажет любой. Слева от центрального входа в бывший магазин находится ведущая в подвал металлическая дверь. Спускаешься по лесенке в десять ступенек, проходишь по узкому коридору, и вот ты уже в баре. С десяток обшарпанных столиков, найденных черт знает где, и импровизированную стойку – загнутый по краям длинный лист железа, уложенный на две ржавые металлические бочки, – освещают три тусклые лампы с погнутыми жестяными рефлекторами. Хозяин – невысокий, кособокий человек с изуродованным ожогами лицом, прозванный Крысом за то, что никогда не покидает своего подвала, – пускает в бар каждого, кто смог до него добраться. Как и всякий другой торговец, Крыс продает и покупает все, что имеет реальную стоимость. Торг идет в отдельном помещении. Но место за стойкой бара будет предложено тебе лишь после того, как ты покажешь, на что способен. Как минимум ты должен уметь оставаться живым там, где жизнь невозможна в принципе.

Новички всегда привлекают внимание бывалых сталкеров. Человек, недавно оказавшийся в Зоне, может рассказать о том, что происходит за ее пределами. В Зоне ведь нет других новостей, кроме как о том, кто как погиб, где какая тварь выбралась из своей норы, сколько осталось до очередного выброса и кто нынче больше дает за найденное в Зоне барахло, ученые или торговцы.

В ночь перед выбросом в баре людно. Никто не знает, что происходит в Зоне в момент, когда из самого ее чрева, из-под руин дважды взорвавшейся Чернобыльской атомной станции, куда даже спьяну ни один сталкер не сунется, вырывается поток аномальной энергии. Потому что никто больше не видел тех, кто по неопытности или волей безразличной ко всему судьбы оказался во время выброса под открытым небом. Перед выбросом сталкеры заблаговременно ищут убежища в подвалах разрушенных домов, в норах безымянных тварей, покинутых обитателями, в старых канализационных коллекторах, в брошенных военными бронетранспортерах, – да где угодно, только бы укрыться с головой. Ну, а тот, кто оказывается неподалеку от бара, спешит в гости к Крысу. Почему бы не провести время вынужденного бездействия в покое и относительном уюте, закусывая отдающее жестью баночное пиво тушенкой с галетами из армейского рациона, что толкнул кому-то из торговцев предприимчивый начпрод из роты стройбата, недавно переброшенной в район пятого блокпоста? А как только волна аномальной энергии схлынет, сталкеры отправятся на добычу. После выброса в Зоне, новых артефактов – собирай – не хочу. Но и аномалии все по новым местам разбросаны, и уродищ богомерзких полным-полно. Казалось бы, отстреляли почитай что всех после прошлого выброса, а Зона – на тебе! – вновь разродилась монстрами.

– Зона – это преддверие Ада. Первый его круг… Хотя, может быть, и второй.

Произнесший эту фразу сталкер глотнул пива, озадаченно качнул головой и задумчиво почесал кудлатую рыжую бороду – должно быть, самого удивило то, что сказал. Прозвище его было Борода. Почему – понятно. По Зоне Борода бродил уже третий год. Зачем и почему пришел он в Зону, никто не ведал. У коллег по цеху Борода за годы сталкерства снискал хорошую репутацию. Разговорчив, незлобив, шутку понимает, тем, что есть, всегда поделиться готов. Многие удивлялись даже, как он жив-то еще с таким мягким характером. Однако на замечания приятелей насчет того, что нужно бы пожестче да поприжимистее быть, Борода только посмеивался в бороду. И продолжал себе топтать мертвую траву Зоны.

– Почему второй? – спросил молодой парень, сидевший за одним с ним столом.

Пятидневная черная щетина покрывала его подбородок и щеки. На застежке потрепанного, явно с чужого плеча защитного костюма очечки солнцезащитные болтаются, с тоненькими дужками, с кругленькими радужными стеклышками. По всему видно – новичок.

– Если Зона – второй круг Ада, тогда где же первый?

– Первый – за армейским кордоном, – усмехнувшись, ответил третий, сидевший за столом.

Этого звали Бычком. Маленький, коренастый, с непропорционально большой головой, которую делал еще больше круглый пластиковый шлем от скафандра, что ученые надевают, когда на зараженный участок влезть надумают. Сам по себе, без скафандра, шлем абсолютно бесполезен. Но Бычка в этом никто убедить не мог. Он даже в помещении никогда шлем не снимал, только пластиковое забрало открывал, если хотел что-то в рот кинуть. Говорят, что и спал он со шлемом на голове. Что, впрочем, маловероятно. Как бы там ни было, большая голова и шлем делали Бычка похожим на маленькую большеголовую рыбку, в засушенном виде очень хорошо под пиво идущую. Она-то и подарила сталкеру прозвище.

– Воистину так, – степенно наклонил голову Борода. – Мир, родившийся на границе между Раем и Адом, едва ли не с первого дня творения начал сползать в Ад, – сталкер провел ладонью по бороде. – Надеюсь, вы понимаете, что я выражаюсь фигурально. На самом деле я, конечно, знаю, что Вселенная родилась в результате Большого Взрыва.

– В таком случае, уточнение, – поднял руку молодой сталкер. – Мир стал превращаться в Ад не в тот момент, когда возник, а когда на планете Земля появился человек.

– Точно! – Бычок столь энергично мотнул головой, что едва не смахнул со стола банку пива. – Человек – это такая зар-р-раза…

Не зная, что еще к этому добавить, Бычок вскинул сжатые в кулаки руки и как следует ими тряхнул.

– И что из этого следует? – хитро прищурился Борода.

– Что? – спросил молодой.

– То, что Зона есть не аномалия, а следствие вполне закономерного процесса развития мира, населенного людьми! – Итожа фразу, Борода хлопнул ладонью по столу.

– Точно! – с воодушевлением повторил его жест Бычок. – Как говаривал один международный герой: я тебя породил – я тебя и убью! Зона всех нас сожрет. Всех! Рано или поздно!

– Не каркай, – угрюмо произнес сидевший за соседним столиком долговязый сталкер. Защитный комбинезон у него на спине, разодранный от воротника до самого пояса, был грубо стянут широкими стежками дратвы.

Бычок только рукой махнул.

– Природа! – Он строго погрозил потолку пальцем с обкусанным ногтем. – Природа мстит человеку!

– Какая там природа, – лицо Бороды сжалось, точно губка, из которой выдавили воду. – Сами мы дураки.

– Это почему же? – Бычок обиделся – не то за себя самого, не то за все человечество.

– Кто атомную станцию в Чернобыле построил? А?.. А антенна на ней сама, скажешь, выросла?

– Антенна… – Не зная, что ответить, Бычок только руками развел. – Ну, ты скажешь, Борода…

– А сейчас еще и кризис нефтяной, – вставил невпопад молодой сталкер.

– Где? – чуть ли не с испугом уставился на него Бычок.

– В мире, – парень растерянно моргнул. – Мировой нефтяной кризис… Переворот в Саудовской Аравии.

– Это как же? – озадаченно наклонил голову Бычок. – Там что, тоже Зона образовалась?

– Дворцовый переворот, – объяснил молодой. – Наследный шейх убит, к власти пришел кто-то из военных, полковник, кажется… Имена у них у всех больно уж закрученные, не запомнишь… Ну, в общем, нефтепроводы взорваны, терминалы горят. Россия тут же вздула цены на свою нефть. Американцы в ответ говорят, что делиться, мол, надо, особенно в такую тяжелую для всех пору. Ну, и потихоньку войска натовские к границе российской подтягивает.

– Введут? – с чрезвычайно серьезным видом поинтересовался Борода – прямо не сталкер, а геополитик.

– Да кто ж их знает, – пожал плечами молодой. – Может, и введут… Американцы – они ж безбашенные.

– Пусть вводят, – согласился Борода. – После сами же пожалеют.

– Это почему вдруг? – живо заинтересовался таким раскладом Бычок.

– Потому что в обмен на нефть стотридцатимиллионное население кормить придется. Русские – они такие: ежели американцы к ним вопрутся, так они и вовсе работать бросят, гуманитарной помощи ждать станут. На фига, спрашивается, работать, ежели дядя Том всех в свою хижину на пирушку приглашает?

– А ты сам разве не русский? – искоса глянул на собеседника Бычок.

– Я – сталкер, – усмехнулся Борода. – У сталкера нет ни национальности, ни гражданства, ни долга перед родиной. У него только и есть, что Зона.

– Да-а, – с озабоченным видом покачал головой в круглом шлеме Бычок. – Вот так сидишь тут, в Зоне, и не ведаешь, что за дела в мире творятся. Я, Борода, в отличие от тебя – патриот. И, как истинный патриот, скажу тебе прямо…

– Ты когда последний раз газету читал, патриот? – перебил Бычка бородатый сталкер.

– Газету?.. – Бычок поднял руку, чтобы складки на лбу ногтями перебрать, а пальцы наткнулись на пластик. Бычок с досады плюнуть хотел, да вовремя сообразил, что плевок может в шлеме остаться. – Я как-то на Ростке подшивку газет за две тыщи шестой год нашел. Отволок Жабе, а он, жлоб, даже банку тушенки за нее дать отказался!

– Правильно, – кивнул Борода. – Кому нужны газеты пятилетней давности?

– А! – Бычок радостно хлопнул в ладоши и, выбросив правую руку вперед, нацелил палец на собеседника. – Ты тоже не понял!

Борода сурово брови насупил. Навалившись грудью на край стола, Бычок подался вперед.

– Это ж не просто подшивка старых газет. – Палец оказался переориентирован на потолок. – Артефакт!.. Врубаешься?..

Борода отрицательно покачал головой. Молодой тем временем переводил непонимающий взгляд с одного сталкера на другого.

– Подшивка газет за две тыщи шестой год, – медленно, как будто разговаривал с идиотом, повторил Бычок. – Откуда на Ростке подшивка газет за две тыщи шестой год? Чернобыль-то в каком рванул?

Поскольку Борода молчал, на вопрос ответил молодой:

– В восемьдесят шестом… Кажется.

– Во! – Бычок снова ткнул пальцем в потолок. – И с тех пор здесь никто газет не выписывал. И уж точно не подшивал.

– Ну и что? – пренебрежительно дернул плечом Борода.

– А то, что это артефакт был! Сиречь созданный Зоной таинственный предмет непонятного назначения.

– И что ты сделал с этим аномальным предметом, когда Жаба его у тебя не взял?

– Ну… – Бычок быстро отвел взгляд в сторону. – Извел потихоньку… На всякие там… бытовые нужды.

– Задницу, выходит, подтирал артефактом, – расшифровал эвфемизм мрачный сталкер в драном комбинезоне.

– Слушай! – Бычок рывком повернулся в его сторону. – Не с тобой вообще разговаривают!

Мрачный буркнул что-то себе под нос и уткнулся в банку рыбных консервов.

Сообразив, что дальнейшему развитию темы газетного артефакта следует положить конец, Бычок умело перевел разговор в иное русло.

– Как, ты говорил, тебя кличут-то? – обратился он к молодому.

– Штырь, – процедил сквозь зубы парень, полагая, что так его прозвище прозвучит весьма внушительно.

– Сам придумал?

Молодой растерянно приоткрыл рот.

Борода усмехнулся. Ничто не меняется в этом проклятущем мире. Штырь… Сколько таких штырей повидал он на своем веку. Каждый молодец, возомнивший себя сталкером, тут же придумывает себе прозвище, звучащее резко, как гвоздь, заколоченный в доску с одного удара. И чтобы непременно с шипящей начиналось. Штырь. Штык. Чекан. Жало. Был один, который себя Чардашем называл. Должно быть, услышал где-то. Так и сгинул, не узнав, что слово сие означает. А прозвище – его ведь придумать невозможно. Прозвище невесть откуда берется и само к человеку прилипает. Так что, может быть, и этот парень, что Штырем себя называет, ежели еще полгода в Зоне протянет, свое прозвище получит.

– Ты давно в Зоне-то, Штырь? – продолжал между тем пытать молодого сталкера Бычок.

– Прилично, – попытался уйти от прямого ответа парень.

– А-а, – с пониманием кивнул Бычок. – Неделю, выходит?

– Три месяца, – огрызнулся парень.

И ведь врет еще, дурачок. По амуниции видно, что не больше месяца.

– Небось дальше Ростка еще не бывал? – все подзуживал парня сталкер в шлеме.

– Я на Милитари ходил.

– Ну, и как там, на Милитари? Кровососов много?

Штырь отвел взгляд в сторону.

– Ходил, но не дошел.

– А что так?

– На гравипакет в трубе наткнулся.

– Мощный?

– Нормальный.

– Как же ты его засек?

– Болт бросил.

– Надо же! – словно в изумлении вскинул брови Бычок. – И кто ж тебя такому научил?

– Никто. В книжке одной прочитал.

– Это что ж, про Зону теперь уже и книжки пишут? – Бычок откинулся назад и радостно хлопнул в ладоши. – Эдак, глядишь, скоро и кино снимут!

– Старая книжка. Еще до Чернобыля написана.

– А называется как?

– Не помню.

Бычок склонил голову к плечу и посмотрел на молодого недоверчиво.

– А не трындишь?

– Нет. Честно, читал… В школе еще.

– Отстань от парня, Бычок, – усмехнулся беззлобно Борода. – Сгоняй-ка лучше за пивом.

– А почему я? – вскинулся сталкер. – Пусть молодой сходит!

– Молодому Крыс «Клинское» даст. А у него, я знаю, «Черниговское» прибрано.

– Ну, ежели «Черниговское»…

Бычок поднялся на ноги, поправил шлем на голове и потопал в сторону крысовой подсобки.

– Ты действительно пытался на Милитари залезть? – спросил Борода у новичка.

– Ну да, – кивнул тот.

– Дурак, – поставил диагноз Борода. – С той амуницией, что у тебя, ты бы там и часа не протянул.

Вернувшийся Бычок поставил на стол две бутылки «Черниговского» и радостно сообщил:

– Последнее забрал!

– Если бы не гравипакет в трубе… – Штырь залпом допил остававшееся у него в банке пиво.

– Гравипакет в трубе можно было по потолку обойти. – Бычок ловко сорвал с принесенных бутылок пробки.

– Для этого липучки нужны.

– А я что говорю! – Борода сделал глоток пива и довольно крякнул. – Да, «Клинскому» не чета… Амуниция у тебя, – это он снова обращался к молодому, – не та, чтобы на Милитари лезть.

– Ты вокруг Ростка пошарь, – доброжелательно посоветовал Бычок. – Может, и найдешь что интересное – после выброса артефактов как грибов после дождя. Тогда и липучки купишь.

– Я уже нашел, – Штырь заговорщически понизил голос и по сторонам глянул, как будто хотел убедиться, что их никто не подслушивает. – Только не знаю, кому предложить.

– Отдай Крысу. – Борода не проявил того интереса, на который рассчитывал молодой сталкер. Он вообще не проявил никакого интереса – мало ли, что парень плетет. – У Крыса расценки чуть ниже, чем у других торговцев, да только стоит ли дороги мерить из-за одного артефакта?

– Вещь необычная, – прищурился Штырь.

– Да ну! – Бычок сделал вид, что удивился. – И где ж ты ее откопал?

– В той самой трубе, что на Милитари ведет.

– Не заливай, – презрительно скривился Бычок. – Там все хожено-перехожено.

– Артефакт возле самого гравипакета лежал, поэтому никто и не обращал на него внимания. А если кто и видел, то достать не мог.

– А ты, выходит, смог?

– У меня тоже не сразу вышло. Когда я палкой к артефакту потянулся, силовое поле палку в сторону откинуло. Да так, что я ее в руках не удержал. Еще пару раз попробовал – ладонь отшиб, плюнуть решил. А потому сообразил, что палку нужно под таким углом к гравипакету поднести, чтобы он сам развернул ее в нужную сторону.

– Долго мучился? – участливо поинтересовался Борода.

– Долго, – признался Штырь.

– Делать, видно, было нечего, – усмехнулся Бычок.

– И стоило оно того? – спросил Борода.

– Сам посмотри.

Штырь наклонился, вытянул из-под стула рюкзак, расстегнул левый клапан, – дернул за ремень нервно, едва не оторвал, – и выложил на стол серый овальный камень, размером чуть поболе хорошего кулака.

Бычок протянул руку, поскреб камень ногтем, усмехнулся.

– Если ты мне за каждый такой булыжник по червонцу платить станешь, я еще до выброса пару мешков приволоку.

Молодой стиснул зубы так, что на скулах желваки выступили.

– Да не злись ты, не злись, – замахал на него руками Бычок. По природе своей он был миролюбивым человеком. В том смысле, что не видел смысла в драке без причины. – Со всяким случается. Понимаю, очень хотелось тебе найти хоть что-нибудь необычное. Ну, в самом деле, – театрально взмахнул руками сталкер, – не являться же в бар с пустыми руками!

– Посмотри как следует! – Штырь схватил камень, перевернул его и грохнул о стол так, что стоявшие на нем бутылки звякнули, а пустые пивные банки задребезжали. – Вот! – Штырь поочередно ткнул пальцем в четыре неглубокие выемки на поверхности камня. – Это же явно под руку сделано! – Парень схватил камень, вложил пальцы в выемки. – Как пульт дистанционного управления!

– Глупая и бессмысленная шутка природы, – поставил диагноз Бычок. – Я как-то раз, еще до Зоны, дома нашел на берегу кусок белого камня, похожий на такой здоровый… – Сталкер, как рыбак, обозначил руками нешуточные размеры найденного предмета. – Эрегированный, короче… Ну, и что мне с ним было делать?

Тут же из разных концов зала было дано одновременно несколько взаимодополняющих ответов на прозвучавший вопрос, после чего Бычок понял, что снова дал маху.

Борода тем временем взял у Штыря камень, повертел его в руках, положил на ладонь, приложил пальцы по меткам.

– Не вижу смысла.

– Точно! – поддакнул Бычок. – У каждого артефакта есть какое-то свое свойство. А с этим камнем что?

– Когда он лежал рядом с гравипакетом, выемки светились.

– Остаточная радиация, – махнул рукой Бычок.

– Проверь счетчиком Гейгера!

– Ну вот еще, стану я из-за каменюги какой-то батарейки сажать!

– Извини, парень, но я с Бычком согласен. – Борода вернул молодому камень, который тот пытался выдать за артефакт. – Нет свойств – нет артефакта.

– Есть артефакты, которые проявляют свои свойства при взаимодействии с другими предметами или аномалиями Зоны.

– Есть, – не стал спорить Борода. – Но этот, – он коснулся пальцем камня, – не из их числа. Поверь мне, парень. Вместо того, чтобы выдавать желаемое за действительное, займись лучше стоящим делом. Хочешь, я Крысу за тебя словечко замолвлю?

– И что? – Штырь глянул на бородатого сталкера исподлобья. – Он мне пиво разносить доверит?

– Дурак ты, – сказано было от чистого сердца. – У Крыса вся необходимая амуниция имеется.

– Так он мне ее и даст.

– Даст, если возьмешься несколько его поручений выполнить. Отработаешь, и новый защитный костюм твой.

– Нет, – покачал головой Штырь. – Я в Зону не затем пришел, чтобы на Крысов всяких там работать.

– А зачем тогда, позволь спросить?

– Мое дело, – усмехнулся парень.

Нехорошо усмехнулся, с чувством собственного превосходства. А такого в компании своих ребят допускать нельзя. И уж тем более в компании бывалых сталкеров, каждый из которых столько всего повидал, что тебе, может быть, и за всю оставшуюся жизнь не увидеть. Разве кто обещал, что жизнь у тебя будет долгая?

– Понятно, – с бутылкой пива в руке Борода откинулся на спинку стула, заскрипевшую так, словно готова была сломаться. – Вознамерился деньжат намыть и свалить отсюда по-быстрому.

– А что? – Штырь прищурился и слегка втянул голову в плечи, будто в ожидании удара.

– Да ничего, – Борода провел горлышком бутылки слева направо. – Ровным счетом ничего. Кроме того, что таких молодых да прытких каждую неделю грузовик из Зоны к блокпосту свозит. В гробах цинковых. И что самое интересное, никто не знает, кто их в те гробы укладывает.

– Слышал, – натянуто усмехнулся Штырь. – Еще одна легенда Зоны.

Короткие, прерывистые звуковые сигналы раздались одновременно из разных концов зала. Борода недовольно поморщился и посмотрел на стоявший у ножки стула рюкзак, в кармашек которого он сунул свой ПДА. А вот у Бычка ПДА был под рукой. Вернее, на руке, на левом запястье, повыше многофункциональных часов Casio китайского производства. Надпись на дисплее ПДА лаконично извещала о том, что в двенадцатом секторе второго уровня, совсем неподалеку, погиб сталкер Семецкий.

– Не к добру это, – озабоченно покачал головой в шлеме Бычок. – Ох, чую я, не к добру. Мощный, наверное, будет выброс.

– Не, ты, дружище, не прав, – подал голос сталкер в разорванном на спине комбинезоне, сидевший, как и прежде, в одиночестве. – Смерть Семецкого – это добрый знак. Я как-то раз чуть было в призрачный очаг не вляпался. Уже и ногу занес. Но тут ПДА просигналил. Я смотрю на дисплей – Семецкий погиб. А в это время крыса какая-то чумная у меня меж ног проскочила и прямехонько в очаг. Вспышка! Была тварь, и – нету. А могло бы и меня не стать. Так что спасибо огромное Юрию Михайловичу.

Сталкер отсалютовал банкой с пивом в пространство и выпил.

Вопреки обыкновению, Бычок на этот раз спорить не стал.

– Кто такой этот ваш Семецкий? – спросил Штырь.

Лица всех, кто услышал вопрос, обратились в сторону молодого сталкера.

– Ты не слышал о Семецком?

– Слышал ерунду всякую, – натянуто усмехнулся Штырь. – Ну, вроде как еще одна легенда Зоны.

– Легенда, говоришь? – Борода откинулся на спинку стула, провел ладонью по бороде. – А я вот Семецкого лично знал.

– Я тоже пару раз с ним встречался, – поддакнул Бычок. – До того еще, как он Вечным сталкером сделался.

– Сказки все это. – Штырь оперся рукой о край стола и поднялся на ноги. – Я лучше за пивом схожу.

– Ну, сходи, сходи, – кивнул задумчиво Борода.

Парень достал из-под стула рюкзак, закинул лямку на одно плечо, взял лежавший позади него на стуле «калашников» – старенький, с трещиной на прикладе.

– Далеко собрался? – участливо поинтересовался Бычок.

– Я же сказал, за пивом, – кивнул в сторону подсобки молодой.

– Тогда вещички-то оставь, приглядим.

– Ничего, – криво усмехнулся парень. – Своя ноша не тянет.

– Так-то оно так, конечно, – не стал спорить Бычок. – Да только… А, ладно, – махнул он рукой. – Иди с богом.

– Как думаешь, сколько такой продержится? – спросил Борода, когда парень скрылся за дверью подсобки.

– Месяца не протянет, – уверенно заявил Бычок.

Борода задумчиво наклонил голову.

– Дурак он, конечно, но ведь осторожный. Смотри-ка, никому не верит.

– Нельзя никому не верить, – покачал головой в шлеме Бычок.

– Оно, конечно, так, – согласился Борода. – Да только верить каждому тоже нельзя… Одним словом, я полагаю, что этот Штырь месяца три все же продержится. Если сразу по дури своей к реактору не полезет.

– Да какой там реактор, – скроил презрительную гримасу Бычок. – Его в Припяти зомби съедят, ежели он туда сразу после выброса сунется.

– Забьем? – предложил Борода.

– По сколько?

– По две сотни.

– А срок?

– Ты назвал месяц.

– Да, но ты-то сказал – три!

– Хорошо, если через два месяца Штырь все еще будет жив, значит, я выиграл. Нет – деньги твои.

– Идет!

Сталкеры ударили по рукам.

Тут и сам объект спора вернулся. С банкой «Клинского» пива.

– Что-то долго выброса ждем, – произнес он с видом знатока.

– А чего ему торопиться-то? – пожал плечами Бычок. – Жахнет, когда придет пора.

– У меня перед выбросом, минут за пятнадцать, зубы ныть начинают, – сообщил сталкер в рваном комбинезоне. – Пока ничего не чувствую.

– Бред какой-то, – презрительно фыркнул Штырь. – При чем тут зубы?

– При том, что я ими хлеб жую, – ответил сталкер и отвернулся.

– В Зоне происходит много такого, чему нет и не может быть рационального объяснения, – сказал Борода. – Нужно уметь наблюдать, сопоставлять факты и делать соответствующие выводы. Для нас главное – выжить. А что, как и почему – с этим пусть ученые разбираются.

– А вот интересно, – дернув за кольцо, парень откупорил банку пива. – Что, если поймать этого вашего Семецкого и ученым оттащить, сколько они за него заплатят?

– Вот когда встретишь Вечного, сам у него и спросишь. – Бычок бросил на Штыря взгляд настолько недружелюбный, что еще самую малость, и его можно было бы назвать враждебным. – Охота беду накликать, – пожалуйста, – широкий взмах руки. – Только я при этом рядом с тобой находиться не желаю.

– Я ж пошутил, – осклабился парень.

– А Семецкий, говорят, шуток не понимает.

– Ну, а если серьезно? – Штырь глотнул пива и недовольно поморщился – кислое. – Откуда у этой легенды про Вечного сталкера ноги растут?

– Оттуда же, откуда и у тебя, – ответил Бычок. – Из жопы.

– Будет тебе, – решил все же утихомирить приятеля Борода. – Парня не дразнить надо, а объяснить ему, что к чему.

– Ага, – ехидно сощурился Бычок. – Точно, точно. Чем больше ты ему расскажешь, тем больше у тебя самого шансов выиграть пари.

– Какое пари? – насторожился молодой.

– А, так, – пренебрежительно махнул рукой Борода. – Не о том разговор. Ты про Монолит слышал?

– Слушайте, если вы опять собираетесь меня своими сказками потчевать…

– Слышал или нет?

– Слышал, что дальше?

– Так вот, имей в виду: был только один человек, которому удалось до Монолита добраться и назад живым вернуться.

– Ну, насчет живого я сильно сомневаюсь, – вставил Бычок.

– Но он и не мертвый.

Бычок сделал движение рукой, которое можно было расценить как знак согласия, хотя и не очень уверенный.

– И он не зомби, – добавил Борода.

– Я бы так сказал: Семецкий пребывает в неком странном, неизученном состоянии, промежуточным между жизнью и смертью. Он одновременно и жив, и мертв.

– Как это? – озадаченно сдвинул брови Штырь.

– А вот так, – развел руками Бычок. – Живой человек может пережить выброс на открытой местности?

– Нет, – уверенно качнул головой Штырь. А что сомневаться – это аксиома, которую нет смысла проверять на собственной шкуре.

– А Семецкому выброс хоть бы что, – Бычок стукнул ладонью по столу. – Вот так!

– А как же сообщения о смерти Семецкого, которые приходят на ПДА?

– Если бы кто знал, – Борода свистнул негромко. – Одни считают, что это ловушка такая. Другие говорят, что сообщение о смерти Семецкого непременно совпадает по времени с реальной гибелью одного из сталкеров.

– Хорошо, сказку я вашу выслушал. – Штырь повертел в руках полупустую банку и поставил ее на стол – пиво ему не понравилось. – И в чем тут мораль?

– Мораль в том, что не суйся туда, куда тебя не зовут, – ответил Бычок.

– И десять раз подумай, прежде чем сделать шаг, – добавил Борода.

– Прямо сталкерский дзэн какой-то, – усмехнулся Штырь.

– Дзэн не дзэн, но запомни, парень: прежде чем обживать Зону, нужно самому стать ее частью. Только тогда у тебя будет шанс остаться в живых.

Штырь откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

– Это как же прикажете понимать?

– А вот как хочешь, так и понимай.

– Есть хочется, Борода, – пожаловался приятелю Бычок.

Борода недовольно поджал губы.

– Как тряхнет при выбросе, так весь харч наружу.

– Да сколько его еще ждать, выброс этот!

Бычок выставил на стол банку мясных консервов и пачку галет с перцем. Борода ловко открыл жестянку ножом, вывалил содержимое на одноразовую тарелку, после чего перевернул нож и вытянул из рукоятки вилку. Бычок вооружился одноразовой пластиковой вилкой, и приятели принялись за еду.

Штырю присоединиться к трапезе никто не предложил, поэтому он сидел с жутко независимым видом, оглядывая зал и осторожно рассматривая посетителей. Не сказать чтобы это было ему очень интересно, просто нужно было чем-то занять время.

– Скоро тряхнет, – ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил сталкер в разорванном комбинезоне. – Зубы заныли.

Дверь бара приоткрылась, пропуская в помещение невысокого худого человека с прямой и длинной палкой в руке. Войдя, он аккуратно прикрыл за собой дверь, поставил палку у стены и откинул на спину широкий капюшон пыльника, скрывавший почти все его лицо. Затем настала очередь респиратора и больших мотоциклетных очков. На вид вновь прибывшему можно было дать лет пятьдесят, может быть, чуть больше. Узкое, худое лицо с длинным носом, широким лбом, выступающими скулами и ввалившимися щеками, отмеченными глубокими вертикальными морщинами, трудно было отнести к какому-либо ярко выраженному национальному типу. Длинные седые волосы, зачесанные назад, открывали глубокие залысины на висках. Бородка клинышком могла бы сделать человека похожим на испанского гранда, будь она аккуратно подстрижена или, на худой конец, причесана.

– Всем доброго дня, – произнес человек негромким, чуть сипловатым голосом.

Ответом ему был нестройный хор голосов. Казалось, каждый, находившийся в баре, непременно хотел поздороваться с новым гостем. А кое-кто даже поднялся на ноги, чтобы пожать ему руку.

– Кто это? – спросил негромко Штырь.

– «Кто это», – передразнил Бычок. – Это, друг ты мой ситный, Доктор с Верхних Болот. Еще одна легенда Зоны.

– И чем же он знаменит?

– Тем, что ежели вляпаешься по-серьезному в какое-нибудь дерьмо, но при этом чудом жив останешься, единственный, кто, быть может, сумеет тебя спасти, – это Болотный Доктор. Он лучше, чем кто-либо другой, разбирается в специфических болезнях Зоны и знает, что как лечить. Любой другой специалист, взглянув на тебя, только руками разведет, а Доктор, глядишь, и вытащит с того света.

– Доктора в Зоне ни одна тварь не трогает, – добавил Борода. – Говорят, он даже контролеров и изломов лечит, если раненого или больного встретит.

Доктор тем временем подошел к свободному месту за крайним столом, снял пыльник, сложил аккуратно и повесил на спинку стула. Под пыльником на нем был новенький защитный костюм со специальным покрытием, усиленный биометаллическими пластинами на груди и спине. Такой не всякая аномалия пробьет. Рюкзак у Доктора был такой же новенький, емкий, на раме. Судя по тому, как легко, одной рукой Доктор скинул его и поставил у стены, рюкзак был пустой. Последним легла на стул легкая штурмовая винтовка с откидным прикладом LR-300, на фоне «калашниковых», «ингремов» и даже редких «галил» смотревшаяся как топ-модель международного класса, непонятно зачем явившаяся на провинциальный конкурс красоты.