Текст книги "Совет Европы"

– Нет, просто я думал, что это будет исследовательская экспедиция, а не как у твоих предков-римлян, Максимус, «идущие на смерть приветствуют тебя», – процитировал древнее римское изречение Виктор.

– Не было у меня никаких римских предков, – Максим отмахнулся от Виктора. – А вообще же, ты прекрасно знал, что экспедиция на край известной нам Вселенной вполне может быть опасной. Это тебе не за хлебом выйти. Необъяснимые трагедии и на Земле случаются, что уж говорить о других планетах и спутниках.

– Но чтобы все сразу… – Виктор задумался, словно вспоминая похожие случаи. – Вообще да, было подобное на перевале Дятлова, когда целая тургруппа погибла разом на Урале в пятьдесят девятом году…

– Вряд ли эти события связаны между собой, – скептически заметил Максим.

– Как знать, Макс, как знать, – Виктора вообще было очень сложно переубедить, если он уже ухватился за какую-то мысль. – Мир большой и разнообразный, не всё о нём мы знаем досконально. Там, кстати, тоже было холодно. Как и на Европе.

– И что же, ты считаешь, что какие-то холодолюбивые существа специально отправились с Европы на Землю, убили группу Дятлова, а потом вернулись назад? Или полетели куда-то дальше?

– Да нет, конечно же, просто может быть холод и темнота в определённых обстоятельствах как-то влияют на человеческое поведение, что отключают инстинкт самосохранения? Вот, например, посмотри, сколько общего между двумя этими случаями: и те, и другие, в темноте, посреди белоснежной пустыни, на холоде, в замкнутой группе, лишённые связи с остальным миром. И те, и другие, погибли при очень странных обстоятельствах.

– Интересная мысль, – признал Максим. Виктор, когда хотел, вполне мог выдвигать здравые идеи: всё-таки навыки инженера давали о себе знать.

– Жаль, что у нас в команде нет психолога для исследования этого вопроса, – произнёс Виктор.

– Может быть, ты и прав, и мы действительно зря отправились в космос без психолога, – согласился Максим.

– Да уж, слишком сильно мы порой сосредоточены на внешних фактах, совсем забывая о внутренних, – продолжил Виктор. – Но ты знаешь… Сейчас меня в философию унесёт. Что там, долго ещё лететь до Европы?

– Завтра высаживаемся, – напомнил Максим.

– Да тут что завтра, что сегодня… Я тут вот вообще подумал, что космические путешествия совсем не такие интересные, как мне раньше представлялось. Сидишь тут сутками в железной банке, и даже заняться нечем.

– Читай книги, смотри фильмы. Отдыхай, в конце концов.

– Да всё не то… А ведь это мы только к Юпитеру отправились! А если бы к другой звезде? Что делать всё время полёта?

– Спать, погружаться в анабиоз.

– Ну да, так и вижу заголовки инопланетных газет: сонные земляне покоряют космос!

– Можно посмотреть на этот вопрос и с другой стороны: хорошо выспавшиеся земляне покоряют космос, – пошутил Максим. Виктор улыбнулся, но улыбка быстро сошла с его лица.

– Как ты думаешь, – вдруг произнёс он. – Почему Константин не сказал нам сразу?

– Возможно, он и сам не знал, – предположил Максим.

– Думаешь, это возможно? Что глава экспедиции о чём-то не знал?

– Вполне возможно. Очень многое у нас становится известно только в самый последний момент. Например, ему могли сообщить ровно перед вылетом с Луны.

– Нет, не так всё должно происходить.

– Витя, а что было бы, если бы тебе обо всём рассказали ещё на Земле? Ты бы отказался лететь?

– Нет, не отказался бы. Слишком долго я к этому готовился. Но в этом случае мой выбор был бы более осознанным, что ли…

«Да ничего подобного», – подумал Максим. – «Я вот знаю с самого начала, и не уверен, что сделал действительно осознанный выбор».

– Не знаю, как теперь доверять человеку, который показал, что может скрывать от нас самую важную информацию, – продолжал Виктор, и Максим представил, что будет, если вдруг Виктор узнает о том, что и Максим обо всём знал, но никому не сказал.

– Константин очень толковый человек и грамотный руководитель, – сообщил Максим. – Я могу даже предположить, что он сообщил нам обо всём почти сразу, как только сам об этом узнал. Может быть, у него были инструкции сказать нам правду только после прибытия на Европу. Мы этого не знаем. Как не знаем и того, когда именно ему самому сообщили эту правду. Так что вот так вот обвинять человека, основываясь только на каких-то предположениях, я бы не стал.

Максим вспомнил свою встречу с Константином в Ленинграде. Тогда Константин никак не показывал, что знает о гибели европолярников, не смотря на некоторые попытки Максима выудить из него какие-то признаки осведомлённости. Так что, может быть, Максим был полностью прав в том описании ситуации, которое сейчас дал Виктору.

– Ну, может, ты и прав, Макс. Может, он и вправду ничего заранее не знал.

– А тебе не приходило в голову, что мы сейчас похожи на героев фантастического фильма конца двухтысячных? – Максим решил немного сменить тему.

– Летим к неизведанному, не смотря на то, что знаем о том, что там нас может ждать смерть? Ну, наверное, да.

– В фильмах они всегда побеждают. Значит, и мы должны победить.

– Жизнь будет посложнее, – со вздохом заметил Виктор.

– Ну и мы не так просты, – подбодрил его Максим. – Мы же настоящие советские исследователи, и нам есть на кого ровняться!

– И то верно, – Виктор вновь улыбнулся. – Ну что ты там говорил, фильмы посмотреть предлагал? Давай что-нибудь такое и посмотрим, про столкновение с неизведанным.

– Давай, – согласился Максим, и они отправились в отсек отдыха.

6. Европа

Предельно замедлив ход, «Юрий Гагарин» вышел на орбиту скованной льдом Европы. Если бы у взрыволёта были иллюминаторы, космонавты сейчас увидели бы рядом с собой внушительную махину Юпитера, но иллюминаторов не было, а линзы камер видеонаблюдения в этот момент были направлены именно на поверхность спутника. Огромный экран демонстрировал однообразные белые равнины, иногда пересекаемые длинными сдвоенными хребтами или небольшими холмами.

– Есть какая-нибудь связь с автоматикой на станции? – спросил Константин Павла, колдующего за пультом управления.

– Нет, станция молчит, хотя электроснабжение не нарушено, и я видел огни внешнего освещения, когда мы пролетали над ней. Электромагнитная защита от радиации тоже работает.

– А ты знал, что случилось там? – спросил Виктор.

– Спутник отвечает, а станция – нет, – пропустив мимо ушей вопрос Виктора, продолжил Павел.

– То есть спутник в полном порядке? – продолжил выяснять Константин.

– Да, спутник в норме.

– Долго он ещё проработает?

– Год, как минимум. На нём стоит самый надёжный наш ядерный реактор с термоэмиссионным преобразователем, – в голосе Павла послышалась такая гордость, что можно было бы подумать, словно он сам сделал этот реактор.

– Я пытался установить связь с челноком, но он тоже не отвечает, – сообщил Павел.

– И чем это нам грозит? – осведомился Константин.

– Ну, обычно дело бывает так: когда «Гагарин» подходит к Европе, европолярники грузятся в челнок и выходят на нём на орбиту. Здесь «Гагарин» их подхватывает, они высаживаются на корабль, топливные баки заменяются, следующая смена забирается в челнок и на нём отправляется на Европу, – объяснил Павел. – Челнок имеет радиоуправление на экстренный случай, как раз вроде нашего. То есть его можно было бы запустить радиокомандой прямо с борта «Гагарина». Я попытался это сделать, но ничего не вышло.

– Нет топлива? – предположил доктор Симада.

– Нет, дело в том, что он вообще не отвечает на радиопозывные, – напомнил Павел. – Автоматика и станции, и челнока должна была отсигналить в ответ на мои запросы. Но отвечает только спутник. Значит, наше оборудование в порядке. А неисправно всё, что осталось на поверхности Европы.

– Могла какая-то естественная причина вывести из строя радиооборудование на Европе? – спросил Константин. – Резкая вспышка космического излучения, радиация или магнитное поле Юпитера?

– Теоретически, да, но, во-первых, оборудование хорошо защищено от подобных проблем, а во-вторых, если бы было какое-то негативное влияние на электронику, оно бы затронуло всё. А свет на станции по-прежнему горит, что значит, что электроника в целом в порядке, – пояснил Павел.

– Странно, – раздалась реплика Виктора.

– И как же мы теперь сядем на Европу? – спросил Джон. – Воспользуемся запасным челноком?

– Запасного челнока у нас нет, – ответил Павел.

– Как это – нет? – удивился американец.

– Исследования космоса – очень дорогостоящая процедура. Страна буквально напрягает все силы, чтобы обеспечить нас, первопроходцев космоса, всем необходимым, но во многом мы сейчас подобны тем мореплавателям, которые отправлялись искать путь в неизведанные страны на ненадёжных деревянных судёнышках. Мы не можем себе позволить сейчас иметь по два челнока на экспедицию, – ответил Константин вместо Павла.

– Если бы вы, американцы, помогали не только болтовнёй, но и делами, всё было бы куда проще, – с укором добавил Виктор. – А вы там у себя только в потребительстве прозябаете.

Константин сурово посмотрел на Виктора, и тот замолчал. Максим, чтобы увести тему подальше от конфликтов, спросил Павла:

– Но ведь у нас есть и другие способы оказаться на Европе?

– Конечно, есть, – подтвердил Павел. – «Гагарина» я на Европу посадить не могу, но есть посадочная капсула. Правда, взлететь на нём вы не сможете. Как только окажетесь на станции, вам придётся починить челнок.

– Иначе нам не выбраться с Европы? – сделал вывод Джон.

– Нет, к следующему визиту «Гагарина» мы найдём способ вытащить вас с Европы, – сказал Павел. – Но мало ли что может случиться раньше? Вдруг вам придётся экстренно покинуть поверхность Европы?

– А что там может случиться? – спросил Джон.

– Может быть всё, что угодно, – Константин присоединился к сказанному Павлом. – Нам по технике безопасности нужно иметь возможность эвакуации. Витя, Макс, ваши первоочередные задачи будут следующие: выяснить, почему челнок не отвечает и починить его. Павел, мы сможем с собой в посадочную капсулу взять топливо для челнока?

– Капсула не рассчитана на транспортировку топлива, – запротестовал Павел. – В ней места впритык на шесть человек!

– Топливо поместится? – продолжил настаивать на своём глава экспедиции.

– Без шансов, – ответил Павел. – Объёма челнока не хватит на размещение даже одного баллона.

– И что же мы будем делать, если челнок не заправлен? – спросил Константин.

– На станции должен быть экстренный запас, – сообщил Павел.

– Хорошо, если так, – проговорил Константин.

– Вашим предшественникам просто некуда было летать, они бы его не успели потратить, – уверял Павел. Константин кивнул.

– Ну что ж, давайте готовиться к спуску, – распорядился глава экспедиции. – Всем надеть скафандры!

– Спуск капсулы на следующем витке, поэтому пора занимать свои места, – добавил Павел.

Команда отправилась к посадочной капсуле. Павел не обманул: места внутри действительно было едва-едва на шесть человек. Шесть кресел с ремнями, и всё. Никаких пультов, экранов, никакой другой электроники в капсуле не было. Капсула вообще больше всего походила на бочку. Максиму сразу вспомнилась сказка о царе Салтане, в которой его жену и сына отправили плавать по морю-океану в бочке. Там, правда, всё кончилось хорошо, а вот в их действительности могло приключиться и по-другому.

– Я не вижу здесь никаких органов управления, капсула пойдёт на спуск в автоматическом режиме? – спросил Джон.

– О да, в самом надёжном автоматическом режиме, известном человечеству вот уже более сорока тысяч лет, – саркастично заметил Виктор. – В баллистическом!

– То есть капсулу просто сбросят вниз? – догадался Джон.

– Именно, – подтвердил Виктор.

– Но ведь у Европы нет атмосферы, парашют нам бы не помог, как мы не разобьёмся? – недоумевал американец.

– Надувные баллоны из кевлара смягчат вам падение, но приземление будет жёстким, – пояснил подоспевший Павел. – Погружайтесь быстрее, и хорошо закрепите ремни! Спуск будет неконтролируемым, вас может перевернуть вверх ногами, но по всем подсчётам, вы не должны пострадать.

– По всем подсчётам? Эту штуку что, никогда не испытывали? – не унимался Джон.

– Джон, садись. Всё неоднократно испытано, никому не надо отправлять нас сюда для того, чтобы угробить, – сказал Константин. Джон какое-то время колебался, за это время в капсуле уже успели устроиться Виктор и доктор Симада.

– Эй, Джон, упустишь лучшие места! – насмешливо крикнул Виктор. Американец фыркнул и тоже сел в капсулу.

– Все всё взяли? – решил напоследок удостовериться глава экспедиции. – Максим, запчасти для радио? Виктор, инструменты? Михаил Петрович, медикаменты? Остальные – вода, пищевые рационы?

Получив от каждого подтверждение, Константин успокоился и закрыл люк. Повисла тишина.

– И что дальше? – услышал Максим в радиопередатчике шлема слова Виктора. В тот же миг капсулу вышвырнуло из взрыволёта. Ускорение было резким, но перед отправкой в космос Максим проходил такие тренировки, что это было уже не страшно. Максим почувствовал, что они с огромной скоростью падают на Европу.

«А что, если баллоны не надуются?» – подумал Максим. – «Мы ведь тогда даже не узнаем об этом до последнего».

Казалось, спуск продолжался бесконечно. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Вот и сейчас Максим успел прокрутить в голове едва ли не всю свою жизнь. Но вот капсула ударилась в поверхность планеты, подскочила, ударилась снова, ещё раз подпрыгнула, несколько раз перекувыркнулась так, что люди внутри оказывались то вниз головой, то в нормальном положении, и куда-то покатилась. Максим услышал искажённый голос Константина:

– А что, остановить её никак нельзя?

Но очевидно, сделать этого действительно было нельзя. Капсула ещё какое-то время катилась, пока, наконец, не замерла. Половина команды оказалась спиной к земле, другая половину повисла в своих креслах на потолке.

– Вы только не подумайте первыми отцепляться, – глядя наверх, произнёс Виктор, вместе с доктором Симадой и Константином оказавшийся внизу.

– Отцепляемся только по моей команде! – распорядился Константин. – Я первый.

– Мы вроде благополучно приземлились? Все живы? – спросил Михаил Петрович. Все члены экспедиции наперебой начали говорить, что всё в порядке.

– Да живы все, – сообщил Константин. Он отцепил ремень своего кресла, принял вертикальное положение и начал крутить рукоять запорного механизма капсулы. Потом открыл люк и вылез наружу.

– Проклятье! – услышал Максим.

– Что там произошло? – спросил Джон.

– Виктор, отцепляйся и помоги спуститься сначала Максиму, а потом Джону, – вместо ответа, скомандовал Константин. – Потом ваша очередь, доктор Симада. Потом, Виктор, надо будет помочь Михаилу Петровичу. Всё ясно?

– Да, – ответил Виктор и начал отцепляться. Он помог Максиму спуститься, и Максим сразу же вышел наружу.

– Где мы? – спросил Максим, оглядываясь по сторонам. Станции нигде не было видно.

– Похоже, нас занесло совсем не туда, куда планировалось, – произнёс Константин. – Даже огней станции не видно.

– Что же нам делать? Куда пойдём?

– Понятия не имею, – отозвался Константин и взглянул на часы. – До выхода спутника на сторону станции ещё целый час.

– А если связаться с кораблём?

– Не выйдет. Он уже ушёл за горизонт. Наши передатчики слишком слабы, чтобы выйти на связь с ним отсюда. Он сделает ещё несколько витков вокруг Европы прежде, чем направиться назад, к Луне. Но времени ждать у нас попросту нет. Может быть, нас унесло так далеко, что он нас найдёт далеко не сразу.

– А на сколько хватит воздуха у нас в скафандрах?

– Семь часов. Плюс-минус полчаса. И минус те полчаса, что мы уже в скафандрах.

– Так что же будем делать? Сидеть и ждать спутника?

– Сидеть и ждать просто так нельзя, – ответил Константин. – Неизвестно, как далеко мы от станции, мы могли вообще упасть вдали от орбиты спутника. У меня есть только одна мысль. Мы все должны разойтись в разные стороны и осмотреть свой участок Европы. Есть надежда, что кому-то повезёт, и он увидит огни станции. Расстояние до горизонта тут примерно два с половиной километра, можно пройти за полчаса. Будем стараться расходиться правильной пятиконечной звездой. Один останется здесь, будет работать маяком. По радиопеленгу потом найдём путь к нему. Идём полчаса каждый в свою сторону, после этого выходим на связь и передаём маяку информацию, что видим. Он ретранслирует остальным.

– Полчаса туда, да ещё полчаса обратно, да ещё час как минимум потом ещё идти до станции. Итого два часа в самом лучшем случае, – посчитал Джон, тоже уже выбравшийся из капсулы. – А что, если мы не увидим станцию? Если нас занесло гораздо дальше, чем ты думаешь?

– То нам останется надеяться только на то, что мы дождёмся спутника, – сдержанно ответил Константин.

– Которого ждать ещё непонятно сколько, а потом нам нужно будет два часа на то, чтобы дойти до станции, – продолжил свои подсчёты американец. – Успеем ли? А если нас за десять-двадцать километров закинуло? Это идти два с половиной-пять часов.

– А чем поможет спутник, я не понял? – проговорил Виктор, только-только выбравшийся из капсулы. – Станция не отвечает на радиопозывные. Мы всё равно не поймём, в какой она стороне.

– Вот чёрт, – выругался глава экспедиции. – Ты прав. Остаётся только надеяться на то, что нас занесло не так далеко. Выбирайтесь все из капсулы, времени терять нельзя ни минуты!

Из капсулы появился доктор Симада, Виктор, напротив, вернулся в капсулу и помог спуститься Михаилу Петровичу. Когда врач и инженер оказались снаружи, Джон спросил:

– Что произошло вообще? Почему нас занесло не туда?

– Не знаю, мы должны были оказаться прямо возле станции, – сообщил Константин. – Тут уже и вправду подумаешь о диверсии.

– Да, скорее всего, нас просто отнесло из-за прыжков по поверхности, – предположил Виктор, поглаживая кевларовый баллон вокруг капсулы. – Смотрите-ка, наша подушка безопасности отлично справилась со своей работой!

– Кто-то должен пожертвовать собой ради команды, – вдруг заговорил японец, доселе молчавший.

– Что? – Константин и американец разом обернулись к нему.

– Это будет правильно и с точки зрения логики, и с точки зрения биологии, – отозвался доктор Симада. – Один должен пожертвовать собой, чтобы сохранить жизнь группе.

– Что, будем тянуть жребий? – предложил американец. – Профессор предлагает правильные вещи. Если разделим чей-то запас воздуха, это даст нам ещё как минимум час.

– Не нужно тянуть жребий, – произнёс доктор Симада. – Я готов отдать свой запас воздуха добровольно.

– Никто не будет жертвовать собой в моей экспедиции! – закричал Константин.

– Но это если это наш единственный способ спастись?

– Пусть даже так – это недопустимо!

– Я старый человек, я уже прожил эту жизнь. Я видел очень многое, я вырастил детей и внуков. Теперь я готов уйти. Я бесконечно рад тому, что сейчас я стою здесь, за миллиард километров от своего дома, и вижу всю эту бескрайнюю ледяную пустошь. Я счастлив, и я хотел бы, чтобы моя жизнь окончилась как раз так, в миг моего высшего триумфа.

– Нет! – стоял на своём Константин.

– Профессор говорит дело. А мы тут стоим и рассуждаем! А ведь у нас каждая минута на счету, решать надо быстро, упущенного времени мы уже не вернём! – поддерживал Симаду Джон.

– Никто не будет жертвовать собой в моей экспедиции, – Константин повторил эти слова медленно и с нажимом, так, что в его голосе слышалась явная угроза.

– Но это верно даже с точки зрения биологии, – не сдавался японец. – Я поставлю свой передатчик в режим радиопеленга и сниму баллон. Я буду маяком. А вы, когда вернётесь, заберёте воздух.

– Советский человек давно перешагнул примитивные биологические инстинкты, – ответил Константин. – Либо мы спасёмся все вместе, либо погибнем все вместе!

– Я всё решил, Тихонов-сан, – поведал японец. – Примите моё решение как заслуженную жертву. Когда-то мой народ причинил очень много бед соседним народам, и вам, – японец поклонился Константину, – и вам, – японец поклонился американцу. – Теперь я хочу своей жертвой искупить вину моего народа за все те грехи, которые мы совершили в прошлом, как Иисус своей жертвой искупил грехи человечества.

– Ничего ты этим американцам не должен! – воскликнул Виктор. – Они на вас ядерную бомбу сбросили!

– Придёт черёд и американцев отвечать за грехи свои, – сдержанно ответил японец.

– Никто не будет здесь жертвовать собой, и никто не будет разыгрывать из себя Иисуса! Ты идёшь туда, ты – туда, а я остаюсь здесь и жду вас! Чего стоим?! Пошли немедленно! – рявкнул Константин. Советские космонавты дисциплинированно разошлись по своим направлениям. Американец и японец сначала растерянно озирались по сторонам, но потом тоже отправились в путь.

Максим побрёл в свою сторону по мутному льду Европы, освещая свой путь установленным в скафандре фонариком. Солнце с Европы выглядело как бледный шарик где-то в глубине чёрного мира, и от одной мысли о том, как же далеко они забрались, Максиму становилось не по себе.

– Идите, идите, не останавливайтесь! – услышал Максим голос Константина. – Я сейчас включу периодический сигнал, как только перестанете его слышать, немедленно сделайте несколько шагов назад, до возобновления контакта, и доложите, что видите! Подтвердите, как поняли!

Один за другим, члены экспедиции подтвердили, что поняли командира. Далее Максим действительно услышал мерное пиканье сигнала, исходящего от радиопередатчика Константина. На душе как-то сразу стало спокойнее, он понял, что теперь уже не потеряется в этой ледяной пустыне.

Поверхность Европы для перемещения была попроще, чем Антарктида. Здесь не было рыхлого или обманного снега, скрывающего под собой смертельно опасные провалы, только сплошной твёрдый лёд. Наверное, должно было быть очень скользко, но тяжёлые шипованные сапоги скафандра были разработаны как раз для такой поверхности, поэтому Максим ни разу не почувствовал, что скользит. Здесь не было и ветра, отнимающего последнее тепло, швыряющего в лицо пригоршни колючих ледяных кристалликов. Но цвет льда под ногами, мутный, матовый, постоянно напоминал, что он уже не дома. И надо вести себя осторожнее, ведь кто знает, что может встретиться на следующем шаге?

Провалиться под лёд Максим не боялся. Тридцатикилометровая толща ледяного панциря Европы никак не могла треснуть под ним, наоборот, чтобы добраться до подлёдного океана, люди должны были не один год бурить её. Конечно, Максим знал, что где-то есть криовулканы, которые должны бы выбрасывать лёд сквозь трещины во льду, но это должно было быть далеко отсюда, да и криовулкан вряд ли можно было бы не заметить сразу.

По собственным ощущениям, Максим уже прошёл пару километров, но станции нигде не было видно. Он шёл до тех пор, пока не потерял сигнал Константина. Тогда Максим, как и было указано, сделал несколько шагов назад. Периодический сигнал возобновился. Максим доложил, что дошёл до предела, и сообщил, что не видит станции.

«Что же остальные?» – подумал Максим. – «Все уже должны бы дойти. Неужели никто так и не увидел станции?»

Сейчас Максим испытывал даже не столько страх за свою жизнь, сколько досаду по поводу того, что его путешествие кончится вот так нелепо, едва начавшись. И не в схватке с неизвестным, а всего лишь из-за ошибки автоматики, которая не туда забросила капсулу с европолярниками. Подглядев по сторонам, Максим попросил разрешения продолжить путь вперёд. Но Константин строжайше запретил двигаться дальше.

– Если ты сейчас потеряешь сигнал, ты уже не вернёшься, Максим! – предупредил Константин. – Возвращайся назад по радиопеленгу!

Максим заколебался. Константин говорил правильные вещи. Но что-то подсказывало Максиму, что станция где-то совсем неподалёку, надо только пройти ещё километр-другой, и он непременно увидит её! Максим попытался прикинуть, как можно было бы пройти дальше, а потом вернуться к капсуле, используя тусклое солнце как ориентир. И в последний момент, когда он уже почти решил пойти дальше, ему в голову пришла мысль задать последний вопрос:

– Как там остальные? Тоже дошли до предела?

– Нет, Максим, ты оказался самым быстрым, – ответил Константин. Максим с облегчением выдохнул – ну, значит, ещё не всё потеряно! Развернувшись, Максим пошёл на сигнал главы экспедиции. Он успел пройти около полукилометра, когда услышал:

– Все возвращаемся! Доктор Симада нашёл станцию! Только не бежим, идём быстрым шагом, но не бежим!

Максим пошёл быстрее. Вскоре он заметил вдали огонёк скафандра Константина. Очевидно, до этого Константин либо стоял спиной к нему, и потому света не было видно, либо вообще выключал фонарь, чтобы не тратить зря энергию. Максим подошёл к главе экспедиции и спросил:

– В какую сторону нам?

– Туда, – показал Константин. – Но сначала дождёмся остальных. Доктор Симада останется там, где стоит, чтобы мы по его сигналу нашли верное направление.

– Понятно, – произнёс Максим. Один за другим, начали подходить остальные европолярники. Сначала Максим видел огни их скафандров, но когда они подходили ближе, становились различимы и фигуры. Когда все оказались в сборе, Константин скомандовал идти на радиосигнал доктора Симады.

– Что, Константин, прям как в Антарктике? – спросил Джон.

– Чем-то похоже, но тут поспокойнее, – ответил Константин.

– А ты помнишь, как мы заблудились в пургу и не знали, в какой стороне станция?

– Это ты не знал, а я знал точно, и потому вывел нас, – возразил Константин.

– Да ладно, тебе просто повезло, – хлопнув Константина по плечу скафандра, сказал Джон.

Через некоторое время стал виден доктор Симада, который зачем-то включил фонарь своего скафандра в режим периодических вспышек, что было лишне в мире, лишённом других источников яркого света. Но самой станции ещё не было видно. Лишь дойдя до японца, европолярники увидели пятно яркого света, лежащее перед ними на горизонте. Приободрившись, они пошли быстрее.

– Здесь реголита нет, только лёд, – начал рассказывать Виктор. – И поэтому строения здесь другие, не такие, как на Луне. Метеоритную опасность никто не отменял, но здесь с ней борются кевларовыми надувными баллонами, вроде тех, которые были в нашей посадочной капсуле. А сам каркас станции – из полимерных материалов, лёгких, но очень прочных.

Хотя Виктор рассказывал интересные вещи, Максим не слушал его. Он знал о том, что они найдут сейчас у входа на станцию, и это занимало все его мысли. Как отреагируют на находку остальные? Максим даже не знал, как отреагирует он сам.

Станция «Совет» выглядела именно тем, чем она являлась: форпостом другого мира в этой бесконечной матовой ледяной пустыне под чёрными небесами. Несколько куполообразных строений расположились на небольшой площади. Вокруг стояли вышки с фонарями, заливающие всю округу тёплым белым светом, таким домашним и приятным. А центр человеческих владений на Европе отмечал высокий столб электромагнитного излучателя, самая вершина которого была не иначе как по традиции отмечена красным мигающим огоньком. На краю территории станции Максим увидел буровую установку и тарелки станции межпланетной связи.

Почти подойдя к станции, все вдруг остановились. Это произошло безо всякой договорённости. Словно каждый из них боялся переступить некую черту, за которой их могла ждать смерть, уже забравшая предыдущую смену европолярников. Максим вдруг обратил внимание на резкий взлёт показателя датчика электромагнитного поля. Европолярники вошли в защищённую от радиации область. Фактически граница искусственного электромагнитно поля и определяла границы владений землян на Европе.

– Ну, что встали? – вырвал всех из оцепенения голос Константина. – Вперёд!

Группа продолжила движение. Максим сейчас предпочёл бы оказаться где-то позади от остальных, но так уж вышло, что он шёл одним из первых, прямо рядом с Константином. И лежащего возле входа в главный купол станции человека он тоже увидел одним из первых. В простой одежде, даже не в костюме водяного охлаждения, что указывало на то, что человек даже не пытался надеть скафандр, а просто выскочил наружу в чём был.

– Михаил Петрович, осмотрите тело, – буднично распорядился Константин, так, словно он часто видел замёрзших насмерть людей. «Хотя, может быть, и видел», – подумал Максим, вспоминая, что как раз в условиях экстремального холода, в Антарктике, Константин и провёл половину своей жизни.

Врач экспедиции, не проронив ни слова, деловито подошёл к телу, попытался перевернуть его – не получилось.

– Вмёрз, – только и произнёс Михаил Петрович. – С этой стороны видимых повреждений нет, но надо более тщательное исследование.

– Мы сейчас не можем терять время, надо пополнить запасы кислорода, – произнёс Константин. – Поэтому пока придётся перешагнуть через него.

– На станцию можно входить? – спросил Джон. Виктор, не дожидаясь распоряжения главы экспедиции, уже стоял над телом погибшего европолярника, осматривая вход в шлюзовую камеру.

– Автоматика, судя по всему, сработала правильно, – сообщил он после осмотра. – Гермодверь закрыта, повреждений и следов разгерметизации я не вижу, – в подтверждение своих слов, Виктор принялся крутить ручку гермодвери, и через несколько секунд жёлтый мигающий огонёк на ней сменился зелёной лампочкой, сообщающей, что дверь можно открыть. Виктор потянул дверь на себя, открыл её и вошёл внутрь атмосферного шлюза, где ярко и буднично горел свет, словно и не было здесь непонятной трагедии несколько недель назад.

– Заходите, все! – позвал он. Остальные члены экспедиции вошли следом за ним. Виктор закрыл дверь, и световое табло на двери внутрь станции возвестило о том, что начинается заполнение камеры воздухом. Следующий сигнал сообщил, что процесс завершён и теперь можно пройти на станцию. Константин, едва сделав шаг за порог, остановился, обернулся лицом к шлюзовой камере и сообщил:

– Датчики скафандра показывают нормальный состав воздуха на станции. То есть система жизнеобеспечения в порядке, следов диверсии нет. Сейчас мы войдём внутрь, чтобы пополнить запасы кислорода. После этого ты, Виктор, должен будешь включить процедуру обеззараживания.

Константин прошёл внутрь, остальные последовали за ним. Ячейки-ниши для скафандров, где можно было пополнить запасы воздуха, находились прямо возле входа. Из восьми ячеек семь были пусты. В одной ячейке всё ещё находился скафандр: он принадлежал тому бедолаге, который замёрз снаружи. Две ячейки были резервные, на случай, если экипаж станции когда-нибудь будет увеличен. Константин вытащил один из скафандров из ниши и первым подсоединился к регенерационному воздушному шлангу. Другие европолярники последовали его примеру, заняв места в пустых ячейках. Удивительно дело – Максим знал, что у него уже осталось мало дыхательной смеси в баллонах, но когда он тоже подключился к шлангу, он не испытал ни малейшего чувства облегчения. Как будто бы он и не спасся только что от неминуемой смертельной опасности. «Возможно», – подумал Максим, – «Наши предшественники тоже не чувствовали, что вот-вот умрут. Ведь пока не начнёшь задыхаться, не поверишь, что дышать тебе больше нечем».