Текст книги "Откатчики. Роман о «крысах»"

Детей своих Гера больше никогда не видел.

Откатчики на отдыхе

С начала работы в «Ромашке» прошло полгода. Наступила весна. И вот в один из дней конца марта курьер вызвал Германа на проходную и передал ему приглашение от «Алюминиевой компании» – открытку из тонкого листа серебристого авиационного металла с выгравированным предложением ему, Герману, посетить конференцию в городе Стамбул с целью ознакомления с продукцией «АК» и уяснением того факта, что пиво, розлитое в алюминиевые банки, – это гораздо круче, чем пиво, розлитое во что-то другое.

Подобные «конференции», «семинары», «экскурсии», «выездные мероприятия» используют как инструмент привлечения внимания закупщиков многие поставщики, которым позволяет это делать их бюджет. И все эти поездки по сути своей – обыкновенные взятки. Ну в самом деле: на кой черт собирать полные самолеты весело галдящих и бухающих всю дорогу закупщиков и закупщиц и лететь на этих самолетах в самые разнообразные страны? Снимать для всей этой своры баловней судьбы номера в пятизвездочных отелях, кормить их до такой степени, как будто из них собираются сделать фуа-гра? Катать их на автобусах с кондиционерами, показывая всяческие местные достопримечательности, в общем – организовывать отличный полноценный отдых за границей? Только для того, чтобы повысить в закупщике лояльность к собственному продукту! И чертят небосвод лайнеры, уносящие довольных, гогочущих от осознания полной халявы откатчиков в Бордо для «ознакомления с производством и технологией купажа вин», в Малагу «для посещения заводов по производству легендарного Хереса», в Калифорнию «для наблюдения за виноградниками и процессом розлива», в Чили «на праздник молодого вина», в Италию «на купажирование новых вин» и бог весть куда еще. Впрочем, у самих закупщиков это на полном серьезе называется «повышением квалификационных знаний о продукте», но на самом деле все это выглядит следующим образом.

В аэропорту Шереметьево-2 за три часа до вылета собирается группа закупщиков со всей Москвы численностью человек в тридцать—сорок. Как правило, от каждой сети едут по одному, двое человек. Кто-то кого-то уже знает лично, кто-то о ком-то наслышан, и вообще «ворон ворону глаз не выклюет», и вот уже эта толпа, разбившись на небольшие кучки, берет штурмом полки шереметьевских магазинчиков «DUTY FREE». В чудовищных количествах закупается алкоголь самого высшего качества, как правило, коньяки выдержки XO и виски не ниже 18-летней выдержки. Ведь летят-то «профессионалы», а они «абы что» пить не собираются. Затем в ожидании посадки все разбредаются по ресторанам и пабам аэропорта, где начинают разминку пивом или чем-нибудь покрепче. К моменту посадки многие уже сильно навеселе: балагурят и начинают порой нецензурно выражаться и сплевывать под ноги. Но самое ужасное начинается на борту самолета, после того, как ремни уже отстегнуты и можно ходить по салону. Происходит ускоренное поглощение закупщиками всего закупленного ими в аэропорту спиртного. Несмотря на запрещение курить в самолетах, сперва прокуривается гальюн до состояния невидимости отверстия унитаза, затем некоторые «перекушавшие» начинают курить прямо на своих местах и иногда засыпают с тлеющими в руках сигаретами. Прямо вот идешь и видишь такую картину: откинувши спинку кресла и вытянув ноги в проход, полулежит-полусидит какой-нибудь известный всей Москве откатчик, например, Игорь Забелин – здоровенная туша лет сорока трех, и храпит эта туша на весь самолет. Под его сиденьем перекатывается опустошенная бутылка виски «Lagavullin», в левой руке он держит пустой стакан, в правой исходящую дымком сигарету, пепел от которой падает на брюки его соседа по кличке Слон, известнейшего откатчика из сети магазинов «Переросток». Слон не реагирует. Его также сразил сон, идет второй час полета по маршруту Москва – Стамбул, и заливные емкости обоих откатчиков полны до краев. За Забелиным и Слоном уютно расположились: девушка со странным именем Карелия и не менее редкой фамилией Ротевник и ассистент Слона, также работник «Переростка» Аркаша Тормошин. Распаленные алкоголем, они от легкого флирта уже перешли к жесткому петтингу, и рука Тормошина изучает что-то под юбкой Карелии, которая глупо хихикает и строит глазки.

Впрочем, это, разумеется, пограничные примеры поведения закупщиков в период халявно-откатных трипов, и в последнее время встречается это безобразие все реже, ибо руководство сетей, где работают закупщики, с большой неохотой стало отпускать их в подобные поездки, а в некоторых сетях и вовсе на такие вояжи наложено табу…

Однако закупщики на это табу плевать хотели. Герман из опасения, что получит от Мурды официальный отказ и вместо него полетит его стервозная начальница, как известно, не меньшая любительница всяческой незаслуженной халявы, просто взял отпуск сроком на неделю и отдал в «АК» свои документы для оформления. Никакого особенного интереса ехать в Турцию у него не было, но хотелось встряхнуться после окончательного разрыва с бывшей семьей, переживаемого Герой, если честно сказать, очень тяжело, и, кроме того, вместе с ним в Стамбул летел Андрей Второй, приглашенный алюминиевыми королями в качестве дорогого и почетного гостя. А присутствие Андрея Второго, человека, обладающего неукротимой тягой к абсолютно «адским отжигам», любителя приключений и выпивки, да и просто интересного собеседника, обещало сделать это путешествие и полезным, и приятным во всех отношениях. Щедрость Андрея Второго не знала границ, и это понимал не только Герман, но и все закупщики, которые подобно ему также получили от «Алюминиевой Компании» выбитое на листе алюминия приглашение.

Забавно было наблюдать, как в день отлета Андрей Второй знакомил всех закупщиков, которые лично не знали друг друга. Все они вились вокруг него, словно птенцы вокруг матери, держащей в клюве вожделенного червяка. Но Андрей отмахивался от них, как от надоедливо чирикающих воробьев. Увидев подходящего к новому для него обществу Германа, Андрей сделал несколько шагов ему навстречу, дружелюбно пожал руку, пригласил в компанию коллег закупщиков и представил им Геру.

Пожимая руки своим братьям по откатам, Герман отметил для себя одну забавную особенность. Все они держали себя словно белые и пушистые овцы, изо всех сил пытаясь произвести друг на друга впечатление бессребреников. При этом отлично понимая, что на каждом из них и пробы негде ставить. Все эти коррумпированные «туристы» работали на своих местах гораздо дольше Германа и поэтому с любопытством принялись разглядывать новичка. Вскоре, видя, что Андрей Второй оказывает Герману неформальное и дружеское внимание, это любопытство переросло в некоторую ревность. Затем все пошло по традиционному сценарию: Андрей Второй и Гера купили в магазине беспошлинной торговли две бутылки коньяка «Hine XO» емкостью 0,7 литра, в самолете сели на соседние кресла и всю дорогу вначале произносили тосты, а после того, как темы иссякли, и вовсе пили коньяк просто так. В отличие от вышеперечисленных участников группы, ведущих себя откровенно по-свински, Гера с Андреем были на высоте: в самолете не курили, громко не матерились, под ноги не сплевывали и не приставали к стюардессам с предложениями заняться сексом в воздухе за некоторое вознаграждение.

Организаторы поездки – люди из администрации «А.К.» – мужественно перенесли этот перелет. Поначалу они страшно краснели, извинялись за свою беспокойную группу перед прочими пассажирами, но в конце концов махнули на все рукой и, приобретя прямо на борту какой-то, имеющийся у стюардесс специально для продажи алкоголь, довольно быстро настроились на волну приглашенных ими откатчиков и пивных торговцев. В Стамбул вся компания прибыла, источая мощнейший винно-солодовый запах, шумно загрузилась в зафрахтованный автобус и направилась в отель «Арарат Парк Хайят», пожалуй, лучший в Стамбуле, что было особенно смешно и исторически поучительно, учитывая всем известный геноцид армян турками.

Из окна автобуса Гера глазел на один из старейших городов земли, бывшую столицу Византии – Константинополь. Он пытался сфокусировать зрение на каких-то отдельных объектах, но зрение, солидно разбавленное коньяком, фокусироваться отказывалось, и поездка по Стамбулу для Германа запомнилась как череда ярких разноцветных пятен, минаретов в виде космических ракет и бестолковой, с его точки зрения, планировки городских улиц.

По прибытии в отель Андрей с Германом продолжили напиваться, затем пытались затащить в номер симпатичную горничную с очевидной целью принудить ее к двойному проникновению и прочим извращениям. После того как ушлая горничная вырвалась из их пьяных объятий и убежала, в номер через некоторое время постучали. Герман глянул в дверной глазок.

– Андрюха! Там полиция!!! – испуганным шепотом произнес он.

– Вот досада! Попали мы с тобой, ничего не скажешь.

Стук повторился. Прозвучала по-английски команда открыть дверь.

– А знаешь, Андрей, ведь мой номер через стену, и в нем открыто окно, которое точно так же выходит в сад, как и у тебя здесь. До земли недалеко. Давай вылезем из твоего номера в окно, захлопнем его и влезем ко мне. Тем более что закрывается оно «по-английски» – снизу вверх! Полицаи вскроют дверь, а тут никого нет. Горничная будет иметь бледный вид. Давай?! Есть, конечно, опасение, что нас засечет видеонаблюдение, если оно есть в том месте, но альтернативы, кажется, нет.

– Отличная идея, брат, и, кажется, единственная из возможных в качестве варианта спасти положение. Полезли!

…Через несколько минут троим полицейским, вызванным напуганной горничной, надоело стучать в закрытую дверь. Они потребовали, чтобы портье открыл ее при помощи имевшегося у него дубликата ключа. Тот немедленно выполнил просьбу полиции. Полицейские влетели в номер, держась за пистолетные кобуры, так как по собственному опыту знали, что русские, как известно, не сдаются. Мгновенно осмотрели весь номер, заглянули под кровать и в стенные шкафы, но никого нигде не обнаружили. Вопросительно поглядели на горничную. Та стала клясться и божиться, что тут только что были двое русских, пытавшихся затащить ее в номер, и никуда деваться они не могли, так как, пока она бегала вызывать полицию, за дверью следила вторая горничная. Тогда полицейские решили проверить соседние номера.

В то время как за стенкой слышался тарарам, протрезвевшие от осознания той опасности, которой они подвергаются, двое приятелей лихорадочно соображали, что им делать дальше. Герман страшно захотел курить. Вспомнил, что в чемодане лежат сигареты, и сделал попытку их достать. Чемодан, оснащенный кодовым замком, не открывался. Код отчего-то перестал подходить. Герман с остервенением, изо всей силы ударил по чемодану ногой, отчего тот с треском распахнулся. После того как крышка чемодана отлетела от повторного удара ноги и злосчастные пьяницы увидели, что в нем лежит, наступила небольшая пауза. Первым голос подал Андрей:

– Мммм… Какой, однако же, неожиданный поворот. Да ты, оказывается, любишь надевать на себя женское белье?!

В чемодане вместо Гериных трусов, носок, бритвы, одеколона, сигарет, рубашек и галстуков совершенно непонятным образом оказались упаковки с женскими чулками, косметичка, кружевные трусики танго, бюстгальтеры, комбидрессы, женские гигиенические девайсы в виде прокладок и прочее в этом роде.

Герман при виде этого удивился не меньше Андрея и лишь руками развел:

– Андрей! Да за кого ты меня принимаешь! Должно быть, у кого-то из группы похожий чемодан!

– Ну да, у девчонки какой-нибудь. Белье-то что надо. Такое для мужика надевается, чтобы он его поскорее стащил.

– Вот-вот! А ты говоришь, что это я на себя напяливаю! Совсем ты, что ли, сдурел?! Ты меня за пидора принял?!

– Да ладно, Гера, извини. Сейчас чего только не встретишь. Уже ничему не удивляешься, если честно… Слушай! Так чемодан-то нам просто во спасение послан!

– В каком это смысле?! – подозрительно спросил Гера, с тревогой прислушиваясь к шуму за стеной. Кажется, он уже переместился в коридор.

– А вот в каком: раздевайся!

– Чего-чего?! Ты что, больной, что ли?!

– Да ничего я не больной! Полиция вот-вот здесь будет! Мы будем обязаны открыть дверь. А если они увидят, что на нас женские стринги и чулки, они вряд ли поверят горничной в том, что ее хотели оприходовать два убежденных педика!

Раздумывать было некогда, и оба неудачливых мачо ринулись к чемодану. Через пару минут на Андрее Втором были надеты красные чулки с поясом, стринги из блестящей ткани, похожей на парчу, также красного цвета, и красный же бюстгальтер. Герман неумело застегивал между ног крючочки атласного, с кружевной отделкой черного комбидресса. Наконец у него получилось, и он облачил свои буйно заросшие суровым черным волосом ноги в черные чулки с силиконовой лентой, пришитой сверху и предназначенной специально против сползания. Андрею подошли туфли на высоком каблуке без задника размера тридцать девять с половиной из девушкиного чемодана. Герман за неимением подходящей обуви с трудом нацепил какие-то тапочки в виде кроликов. Стыдясь взглянуть друг на друга, в таком отвратительном для честных гетеросексуалов прикиде приятели уселись спиной друг к другу по разные стороны разобранной Андреем «для правдоподобия» кровати и принялись ждать. Впрочем, ждать долго им не пришлось. Раздался настойчивый и долгий стук в дверь, похожий на автоматную очередь:

– Русски! Палис! Открывайт!

– Ну что, Андрей? Откроем?

– Пошли… Голубок, блин.

– Да отвали ты, скотина!

– Дай-ка я тебя обниму. Так будет правдоподобнее.

– Делай что хочешь, мне уже по фигу.

Дверь открылась, и взорам полицейских предстала пара мужиков: один поменьше и в туфлях на каблуке, другой повыше и в пушистых кроличьих тапках. В нижнем женском белье. В обнимку. Желание задавать вопросы у полицейских иссякло мгновенно. Они просто развернулись и бросились в уборную, где каждого из них долго и мучительно рвало от увиденного. И долго еще потом в полицейском управлении Стамбула над ними подшучивали их коллеги, прозвав этот полицейский наряд «полицией голубых нравов».

Андрей Второй и Гера пообещали сами себе никому и никогда не рассказывать о том позоре, который они вынуждены были пережить, лишь бы не попасть в тюрьму из-за несговорчивой горничной. Чемодан, в котором нашелся даже вибратор на батарейках, Гера пинками запихнул под кровать. Тот оказался принадлежащим той самой любвеобильной и известной в торговой московской тусовке откатчице Карелии Ротевник, наличие у которой мужа и ребенка не мешало ей одновременно близко встречаться с несколькими разными мужчинами. Она вернула по ошибке взятый ею чемодан Германа и безуспешно пыталась найти свой, точную копию Гериного. Гера же как-то вывернулся, заявив, что был очень пьян, никаких чемоданов не помнит, ее чемодана он не видел, и тому подобное. Как Ротевник вышла тогда из положения, так никто никогда и не узнает. Остается предположить, что все необходимое взамен утраченных прокладок она прикупила в стамбульских магазинах, а отсутствие шустрого вибратора на батарейках ей компенсировал не менее шустрый Аркаша Тормошин – изрядный любитель тормошить женский пол.

По Стамбулу в простынях

Чудеса тем временем продолжались. Гера и Андрей бурно отметили свое невероятное спасение от тюремной камеры и решили пройтись по городу с целью ознакомления с достопримечательностями. По пути они зашли в какую-то чайхану, где попробовали турецкого национального достояния: крепкой анисовой настойки под названием «ракы». После первого же глотка на лица обоих нельзя было взглянуть без смеха, так как они стали напоминать сушеные сморщенные яблоки.

– Гер, ну и дрянь же тут пьют, а?!

– Не говори, Андрей! Похоже на микстуру от кашля из моего застенчивого детства под названием, кажется, «Пертуссин»!

– Это точно, чувак. Так и есть, галимый «Пертуссин».

– Эй, хозяин! Пива налей!

Хозяин чайханы подлетел к их столу с двумя кружками местного мутноватого пива. С дикой скоростью, вращая карими зрачками, затараторил:

– Рюсски! Наташчя нада? Тракацца нада? Наташчя карашо!

Приятели переглянулись:

– Чего это он про какую-то Наташу задвигает?

– Проституток предлагает вроде бы. Эй, крендель! Проститьюшен? Секс?

– Секс, секс! – закивал хозяин чайханы и, проведя указательным пальцем по длинным и острым, как у таракана, усам, высунул язык и совершил им несколько неприличных быстрых движений, которые выдавали в нем опытного куннилингера. – Рашен гёлс! Наташчя! Тракацца!

– Предлагает с какой-то Наташей потрахаться, – резюмировал Андрей. – Ты как? Не против?

– У меня, Андрей, к проституткам настороженное отношение. Я, видишь ли, все время боюсь заболеть чем-нибудь вроде сифилиса или еще какой-нибудь заразы, пострашнее него.

– Да забей ты! Я вот ничего не боюсь! От меня вся эта зараза отскакивает, словно черт от ладана.

– А черт отскакивает от ладана?

– А то!

– Ты уверен?

– Герыч! Мы идем к Наташам или нет?

– Скажи мне, Андрей, как человек более опытный в подобного рода вещах: вот почему иностранцы называют наших путан поголовно Наташами? Откуда у них такая ассоциация именно с этим прекрасным именем?

– Не имею понятия. Очевидно, первую девушку из России, залетевшую в постель к какому-нибудь популярному и влиятельному журналисту-международнику из, ну скажем, Би-би-си, звали Наташей, и она так смогла его очаровать, что в своей статье или передаче о русской продажной любви он ввел ее имя как нарицательное.

– Да. Ты прав, пожалуй. Вполне правдоподобная версия. Очаровала или кинула. К своим девкам вроде не так стремно ехать, правда? Эй, хозяин! Мы хотим к Наташьчям, натюрлих!

Турок, похожий на таракана, радостно закивал. Видимо, его настолько обрадовало согласие двоих русских, находившихся в изрядном подпитии, что он даже начал одновременно потирать руки, прищелкивать пальцами и притопывать одной ногой.

– Рюсски! Тавай мине писсот долляр. Тамам?

Гера и Андрей переглянулись:

– Пятьсот баксов требует, слыхал, Андрей?! Он что, сам, что ли, нас обслужить надумал? Ха-ха-ха!

– Да ладно тебе, Гера, – с видом знатока молвил Андрей Второй. – Здесь проституция вне закона, вот и старается чувачок, заколачивает посреднические. Видимо, есть схема. Деньги ему, а затем он со всеми делится.

Турок, словно понимая все, что сказал Андрей, осклабился и продолжил бубнить про «писсот долляр».

– Дам ему бабки.

Андрей достал из заднего кармана пачку долларов в банковской упаковке, подмигнул Герману:

– Начнем, Гера, новую пачечку? Обновим ее, так сказать?

Герман одобрительно кивнул. Андрей вытянул из пачки пять сотенных бумажек, кинул на стол:

– На, забирай. Где девочки?

Турок при виде пачки денег с видимым трудом пришел в себя. Глаза его вспыхнули каким-то, словно черным, огнем. Впрочем, он мгновенно взял себя в руки. Сгреб со стола доллары и пригласил приятелей за собой. Вышли на улицу через черный ход, пройдя по пути до двери через какие-то подсобные помещения, кухню, чуланы, где стояли ведра, стремянки и ползали огромные черные тараканы. На улице не было ни души, лишь перед самым выходом из заведения этого сводника стояло такси с выключенным мотором. Внутри дремал турок-шофер, положив голову на руль. Сводник пнул по колесу автомобиля. Таксист открыл глаза, встрепенулся, выскочил из своего такси и открыл заднюю дверь машины, приглашая Германа и Андрея внутрь. Те переглянулись, смутно понимая, что именно сейчас-то и есть как раз самое время для того, чтобы отказаться от сомнительного сексуального приключения, но нежелание одного мужика показать слабину в кураже перед другим забило им нужные слова обратно в глотки. Такси рвануло с места и принялось петлять по невообразимо кривым стамбульским улицам.

Ехали около сорока минут. Довольно долго, если учесть, что машина ни разу не застряла в пробке и все время двигалась со скоростью около восьмидесяти километров в час. Водитель совершенно игнорировал красные сигналы светофоров, орал на каких-то зазевавшихся прохожих, на таких же, как и сам он, таксистов, на остальных водителей… Словом, он орал на все, что попадалось в его поле зрения и имело способность двигаться, и все это в свою очередь отвечало ему тем же. Такова манера общения в этом городе. Андрей несколько раз зевнул и задремал. Герман пытался хоть как-то запомнить дорогу, но понял, что сделать это невозможно. К тому же каких-то особенно запоминающихся ориентиров – больших зданий, телевышек, крупных торговых центров – по пути не встречалось. У Германа мелькнуло подозрение, что они ездят кругами, но Андрей спал, и поделиться своими выводами Гере было не с кем.

Наконец такси остановилось на улице, которая была очень похожа на ту, откуда они уехали сорок минут назад. Такая же безлюдная и очень тихая. Даже шум города, казалось, не нарушал этой тишины. Таксист открыл дверь, Андрей проснулся и сперва начал рассеянно осматриваться по сторонам, затем, вспомнив, где он и с какой целью они с Герой приехали, живо выбрался из машины. Герман за ним. Таксист, не давая им оглядеться по сторонам, открыл дверь в стене и, буквально толкнув в нее Германа, шедшего за Андреем Вторым в спину, захлопнул дверь, а сам остался снаружи.

Они оказались в помещении размером примерно в тридцать квадратных метров с огромной кроватью, стоящей посредине. Окон не было, но освещение, которое давали точечные светильники в потолке, было достаточным для того, чтобы увидеть, что на кровати в самой неприличной позе, раздвинув лепестки пальцами с длинными наманикюренными ногтями, лежала довольно симпатичная девица и облизывала языком пухлые губы. Из одежды на ней был золотой браслет на ноге и на правой ягодице цветная татуировка в виде пышной розы.

От такого зрелища оба закадычных собутыльника немного растерялись, но, впрочем, растерянность эта длилась не более двух секунд. С пыхтением и сопением они стянули с себя одежду, побросав ее на пол как попало, и, похотливо мыча, полезли на кровать к ожидавшей их девице.

– Мальчики, – произнесла проститутка, внезапно приняв вместо позы вавилонской блудницы позу миссионерки, – не так быстро. Давайте-ка я принесу вам презервативы.

И не успели два голых секс-туриста что-либо ответить, как ушлая гетера спрыгнула с кровати, обогнула ее и нагнулась над незамеченной ранее Герой и Андреем тумбочкой, явив их взору свой запретный плод, столь многими ранее уже вкушенный.

Внезапно погас свет, и в комнате наступила кромешная темнота. Спустя несколько мгновений в этой темноте на секунду появился светлый прямоугольник – дверной проем, затем дверь захлопнулась и послышался шум отъезжающего автомобиля.

– Э! Что за дела! Куда! Свет включи! Ты где, Наташа, еб твою мать! – почти в унисон завопили приятели. Но никто им, понятное дело, не ответил. Кряхтя и матерясь, они слезли с кровати и, болтая враз поникшими членами, принялись искать выключатель. Наконец Гера нащупал на стене его клавишу и с остервенением ударил по ней. Свет загорелся. Наташи, как и следовало ожидать, след простыл. Но самое ужасное было в том, что также простыл и след одежды обоих незадачливых любителей перченой клубнички. Все, вплоть до носок, трусов и ботинок исчезло вместе с Наташей и ее маникюром. И произошло это все настолько быстро, что, казалось, просто не могло быть реальностью! Однако же более реального и отвратительного положения вещей сложно было себе представить.

Во-первых, совершенно очевидным был тот факт, что Андрея Второго и Германа самым свинским образом надули, сделав их персонажами целого заранее срежиссированного спектакля. Никакая Наташа вступать в интимные отношения с двумя изрядно бухими товарищами не собиралась, а ловко провела простаков, сославшись на необходимость облачения их понапрасну воспрявших было инструментов в презервативы.

Во-вторых, входные билеты на столь короткий эротический спектакль обошлись обоим по крайне высокой цене. Андрей расстался с загранпаспортом, бумажником, в котором находились платиновые карточки нескольких известнейших банков, начатой пачкой стодолларовых купюр из заднего кармана и часами «Harry Winston» стоимостью свыше ста тысяч долларов. Герман также лишился нескольких тысяч долларов наличными, загранпаспорта, кредитных карточек и часов «Panerai», хоть и не настолько дорогих, как часы Андрея, но тем не менее стоивших эквивалент приличного легкового автомобиля.

В-третьих, с небывалой остротой зазвучал извечный национальный вопрос: «А какого, собственно, лешего теперь делать?!», ответа на который не было. Второй раз в течение одного дня двое собратьев по облому сели по разные стороны разобранной кровати спинами друг к другу и принялись, тяжело посапывая, пытаться оценить положение.

– Андрей! Я говорил тебе, что не стоило ехать! Что теперь делать! Это же просто ужас какой-то!

– Да не ори ты! И так понятно, что это полный, тотальный пиздец! Документов нет! Денег тоже нет! А без денег я себя чувствую просто кучей дерьма!

– Это точно. У тебя денег много, значит, ты должен чувствовать себя просто огромной кучей дерьма, а у меня по сравнению с тобой их почти вовсе нет, поэтому я себя чувствую просто одной маленькой какашкой! Никому не нужной, валяющейся в углу и отвратительно пахнущей!

– Влипли… Да кто же знал-то! Ну, дайте мне только до телефона добраться!

– И тогда что?

– Тогда?! Что тогда?! Я тебе скажу, что будет тогда! Я позвоню в Москву, и через несколько часов в этот говенный город прилетит полный самолет быков, которые перевернут здесь все и камня на камне не оставят, а этого вонючего таракана, который нас так грамотно опрокинул, его просто повесят вниз головой, сдерут с живого кожу, а потом обработают паяльной лампой до состояния кебаба, которым здесь все питаются. Будет такой кебаб с начиночкой, мать его!

От предвкушения расправы с обидчиками у двух неудачников появились силы и жажда деятельности. Понятно было, что каким-то образом необходимо было добраться до отеля, и самым главным препятствием на пути к этой цели являлось отсутствие какой бы то ни было одежды.

– Как по городу пойдем? Здесь не нудистский пляж, на раз-два загремим в полицию! Прикинь, картина: миллионер и откатчик из России сидят голыми задницами на неструганой скамейке в полицейском обезьяннике, и над ними гогочут все, кто в состоянии это делать.

– А знаешь, Андрей, ведь у нас на кровати есть простыня! И довольно большая простыня! Может быть, разорвем ее пополам, сделаем что-то наподобие набедренных повязок и так дойдем до ближайшего полицейского?

– Нет! Ни в коем случае! То есть идея, разумеется, прекрасная, что касается простыни, но в полицию заявлять я бы не стал. Давай сначала выберемся из этой дыры, а то меня не покидают опасения, что сейчас сюда ворвется взвод янычар-гомосексуалистов, и они сделают из нас с тобой по крупноячеистому решету!

– Однако… Ну и воображение у тебя…

Они разорвали простыню на две почти что равные половинки и принялись приспосабливать эти куски ткани в качестве одежды. Для набедренных повязок простыни оказалось даже слишком много, и получились два подобия тог. Оглядев себя и оставшись вполне довольными результатом, два этих клоуна поневоле вышли через незапертую дверь обратно на тихую и безлюдную улицу. Первое, что они увидели, были их паспорта, брошенные аферистами-грабителями прямо на мостовую. Это сильно облегчило их положение, ибо необходимость все-таки заявлять в полицию о пропаже паспортов, а затем и нудная процедура по восстановлению документов в российском консульстве отпали сами собой. Проплутав несколько кварталов, наступив по нескольку раз босыми ногами в чьи-то экскременты и будучи подвергнутыми освистыванию и улюлюканью со стороны местных мальчишек, чувствуя себя персонажами Марка Твена, которых обрекли к суду Линча, эти двое несчастных неожиданно вышли на одну из центральных площадей Стамбула и оказались почти возле самого входа во дворец Топ-Капы, где, как известно, задолго до их появления проживал почтенный турецкий султан вместе со всеми своими визирями, восточными пряностями, евнухами и, разумеется, гаремом.

Совершенно протрезвевшие от непосильного позора и унижения, смотрящие вниз, эти двое немедленно привлекли внимание целой толпы разнообразных туристов, высаживающихся из автобусов и направлявшихся в Топ-Капы с целью изучения султанского быта.

Все началось с того, что один из почтенных отцов семейства, англичанин средних лет, указывая двум своим отпрыскам и сухопарой супруге на нашу парочку, изрек:

– Смотрите, ведь это византийские Басилевсы, покоренные османами! Помните, дети, как в прошлом году мы фотографировались возле Колизея в Риме с самыми настоящими гладиаторами? Полагаю, что сейчас у нас есть счастливая возможность сделать отличное фото на память и в компании этих двух Басилевсов!

Герман, отлично понимающий английский, остановился и дернул не являющегося полиглотом Андрея Второго за его тогу:

– Андрюха! С нами сейчас захотят сняться туристы!

– Чего?! Ты с ума сошел, что ли?! Я им что, аттракцион в Парке Горького?! Скажи, пусть идут на третий рог носорога! А не скажешь, я и сам в состоянии сказать fuck off!

– Да тише ты, дурья башка! Как ты думаешь без денег добраться до отеля?! Мы сейчас на такси влегкую заработаем!

Англичанин уже направлялся к ним, но не успел он и слово вымолвить, как Герман обратился к нему сам:

– Do you need your family’s photo with us?

– Oh! Sure! What is your price?

– Fifty dollars, sir.

– But it’s too much! It’s very expensive!

– But our service is absolutely exclusive and we have no one competitor in this area! Our price is good!

Англичанин, привыкший везде и всюду торговаться, сбавил цену до сорока долларов и передал фотокамеру своей сухопарой супруге. Сам же с двумя веснушчатыми близнецами лет десяти расположился возле Германа и Андрея Второго. Герман вошел в роль и честно отработал свои деньги. Приняв театральную позу, он выставил вперед правую ногу и поднял правую руку, словно бы собирался произнести речь. Речь он не произнес, а, вспомнив увиденный им где-то скабрезный стишок, торжественно и со значением, пылко и честно глядя в камеру, произнес:

 
Всем участникам «Зарницы»
Военрук кончал на лица!
 

Андрей, который, как мы знаем, эту затею хоть и не одобрял, но смирился с неизбежным и просто стоял, набычившись, и притом со зверским выражением лица, что вполне подходило к этой композиции. Затем англичанка и ее супруг поменялись местами. Англичанин пощелкал своей фотокамерой, с видимым сожалением извлек из кошелька две двадцатки и отдал их Герману. Довольное британское семейство удалилось, оживленно обсуждая, что лучше съесть на ужин: гамбургеры и картошку или чизбургеры и пиццу.