Текст книги "Christe eleison!"

 
Священный свѣтъ увидѣвъ, онъ
Былъ дикой sлобой поражёнъ,
Не въ силахъ слышать тихій гласъ,
Что звалъ его въ полнощный часъ.
Въ пещерѣ тёмной засіялъ
Прекрасный чистый свѣтъ. Сказалъ
Онъ тѣмъ, кто ждалъ его: «Пора.
Борьбы духовная игра
Уже окончена. Теперь
Вамъ въ вѣчный свѣтъ открыта дверь.
Въ священный свѣтъ войди и ты,
Слуга бездонной пустоты,
Ты много каялся тогда.
Тебя простилъ Я навсегда.
Но самъ ты выбралъ эту тьму,
Что ближе духу твоему».
Но боль пронзила пустоту.
«Перешагнулъ я ту черту!
Ты былъ отвергнутъ мной навѣкъ,
Ты чуждъ мнѣ, Богъ и Человѣкъ!
Но sло не вѣчно. Можетъ быть,
Въ душѣ своей желая жить,
Съ Тобой я встрѣчусь, и тогда
Не разлучитъ насъ никогда
Ничто. Отцомъ Ты будешь мнѣ,
Тебѣ я сыномъ. Но въ огнѣ
Горитъ пока душа моя.
Ты знаешь, сколько грѣшенъ я!» —
Отвѣтилъ падшій. Свѣтъ сказалъ:
«Какъ долго Я тебя искалъ,
Простить желая! Только тьма
Милѣй для твоего ума.
Её забылъ въ тебѣ Я, ты
Забылъ небесныя мечты».
И падшій выкрикнулъ тогда:
«Тогда забудемъ навсегда
Другъ друга мы! И потому
Я нынѣ ухожу во тьму,
Гдѣ буду вѣчно пребывать».
«Тебя Я вѣчно буду ждать! —
Тогда съ надеждой молвилъ свѣтъ. —
А вы, что ждали столько лѣтъ,
Прошу, на пиръ идите Мой,
Пребудьте въ вѣчности благой,
Нахоръ и Ѳевда! Дивный гласъ
Съ Небесъ давно зовётъ ужъ васъ».
И свѣтъ исчезъ. И этотъ міръ,
Уйдя съ нимъ на небесный пиръ,
Они покинули. Пророкъ
Въ кровавой мантіи изрёкъ:
«Уймись во мнѣ, небесный гласъ!
Ещё не пробилъ этотъ часъ,
Когда и я Тебя найду!
Ну, а пока душа въ аду
Страдаетъ, мучится моя.
Христосъ, къ Тебѣ взываю я!
Услышь во мнѣ небесный гласъ!
Прошу, ускорь Ты этотъ часъ!»
 

16. 08. 2008

Легіонъ

I. Штиль

 
Слѣпое зеркало воды
И тишина… Но жди бѣды
Средь этой адской тишины.
При свѣтѣ мертвенной луны
Плыла печальная ладья,
Въ ней грёбъ неслышно, боль тая,
Незримый блѣдный человѣкъ.
Онъ ненавидѣлъ этотъ вѣкъ,
Плывя неслышно въ тишинѣ,
Взывая мысленно къ лунѣ:
«О, одинокая! Съ тобой
Навѣкъ мы связаны судьбой!
Скажи, печальная луна,
Скажите, ночь и тишина,
Прошу, скажите моему
Во тьмѣ бродящему уму,
Какъ превзойти мнѣ міръ земной,
Блаженный обрѣтя покой?
Храня завѣтныя мечты,
Я не обрѣлъ ихъ. Но тщеты
Вкусилъ я много. Ничего,
Для счастья въ мірѣ моего
Я не нашёлъ. Мнѣ тошенъ онъ.
Здѣсь адъ во плоти, боль и стонъ,
Здѣсь нѣтъ возвышенной любви,
Здѣсь счастье строятъ на крови,
Здѣсь похоть свойственна сердцамъ,
А власть довѣрена глупцамъ,
Здѣсь мѣста нѣтъ мнѣ. Какъ мнѣ быть?
Усталъ я! Ненавистно жить».
Лишь тусклый свѣтъ дала луна,
И отмолчалась тишина.
 

II. Призракъ

 
На мелкой ряби свѣтъ луны
Пронзилъ пространство водной тьмы
Слѣпой дорогой въ пустоту.
«Безсильны вы! Не обрѣту
Я истину въ теченьѣ дней», —
Такъ думалъ онъ, плывя по ней.
Тоска и боль владѣли имъ,
И, тяжкой мыслію томимъ,
Онъ плылъ неслышно. Въ чёрный брегъ
Уставилъ взоръ свой человѣкъ,
Безъ смысла глядя въ мракъ дали —
Полоску чёрную земли.
Изъ мрака тихо вышла тьма.
Созданьемъ бездны иль ума
Былъ этотъ тёмный силуэтъ?
Мертвенно-блѣдный лунный свѣтъ
Не освѣщалъ тотъ сгустокъ тьмы.
«Скажи мнѣ, призракъ тишины! —
Въ безсильѣ крикнулъ человѣкъ. —
Жестокой жизни скорый бѣгъ
Меня изранилъ. Онъ убилъ
Всё то, что въ жизни я любилъ.
Хоть ты услышь меня! Скажи,
Какъ избѣжать мнѣ міра лжи?
Какъ мнѣ узрѣть любовь и свѣтъ?
Скажи мнѣ, тёмный силуэтъ!»
И тьма заговорила съ нимъ:
«Я ждалъ тебя. Я былъ однимъ
Изъ тѣхъ, кто призракамъ служилъ.
Недолгую я жизнь прожилъ
Въ своёмъ безумнѣйшемъ аду.
Я думалъ: «Можетъ быть, приду
Я къ пониманью. И прозритъ
Душа, что столько лѣтъ болитъ».
Безсильнымъ призракомъ бродить,
Искать покой, не находить
Усталъ я, тщетностью томимъ
Найти спасителя, чтобъ имъ
Я жилъ, и онъ бы сжился съ мной,
Печальной, страждущей душой.
Ты, человѣче, зришь меня!
Ты помоги мнѣ отъ огня
И бездны демонской спастись!
Душа моя стремилась ввысь,
Къ незримому. Но, падшій духъ,
Я къ истинѣ священной глухъ.
Ты помоги оставить тьму!»
«Но ты скажи мнѣ, почему
Меня избралъ ты? Можетъ быть,
Я вовсе не желаю жить.
Я ненавижу этотъ свѣтъ», —
Такой послѣдовалъ отвѣтъ.
«Но нѣтъ! – отвѣтилъ призракъ. – Вѣдь
Не зря земная эта твердь
Твои удары сноситъ ногъ.
Я вижу, ты къ себѣ не строгъ,
Ты слабый смертный. Только я
Тебѣ открою не тая:
Желая истину найти,
Свернулъ ты съ вѣрнаго пути.
Я помогу тебѣ“. „Но тьмѣ
Какъ мнѣ довѣриться вполнѣ?» —
Отвѣтилъ смертный“. „Можетъ быть,
Ты вѣчно такъ желаешь жить
Въ невѣдѣньѣ и пустотѣ,
Надеждъ и поисковъ тщетѣ?
Послушай, смертный, кинь ты сѣть
Ошую лодки – жизнь и смерть
И громкій, молчаливый гласъ
Уловишь ей ты въ тотъ же часъ», —
Отвѣтъ послѣдовалъ. А тьму
Услышать грѣшному уму
Легко, вѣдь вслѣдствіе родства
Ея правдивѣе слова.
И очень скоро при лунѣ
Былъ удовлетворёнъ вполнѣ,
Сребро считая рыбьихъ спинъ,
Тотъ человѣкъ. «Мой господинъ! —
Онъ крикнулъ. – Вижу, ты пророкъ!»
«Я знаю, что наступитъ срокъ,
Ты съ истиной захочешь быть,
Людей научишься ловить,
И я смогу тебѣ помочь», —
Промолвилъ призракъ. «Я не прочь.
Прошу, веди меня скорѣй!
Я буду первымъ средь людей!
Я буду знаніемъ владѣть,
Мнѣ покорятся жизнь и смерть,
И этотъ міръ, и этотъ вѣкъ!» —
Съ надеждой молвилъ человѣкъ.
Сказала тьма: «Иди за мной».
И смертный ужъ не спорилъ съ тьмой.
Пришли на кладбище. «Смотри!
И ничего не говори», —
Услышалъ смертный страшный гласъ.
И онъ увидѣлъ въ тотъ же часъ
Усопшихъ пляску при лунѣ.
Они, танцуя въ тишинѣ,
Другъ друга хоронили. «Ты, —
Промолвилъ сгустокъ темноты, —
Остави мёртвымъ мертвецовъ
На погребенье. Тѣхъ глупцовъ
Ужъ не измѣнитъ ничего.
Но ты, желая одного —
Прозрѣнья для души своей —
Отвергни ложь пустыхъ людей
И мнѣ довѣрься. И со мной
Ты справишься съ давящей тьмой
И мнѣ поможешь видѣть свѣтъ.
Скажи, согласенъ или нѣтъ
Ты мнѣ служить, чтобъ я тебѣ
Служилъ наsло своей судьбѣ?»
И человѣкъ отвѣтилъ: «Жить
Въ раздумьѣ свѣтломъ, можетъ быть,
Ты жаждешь болѣе, чѣмъ я.
Прозрѣнья ждётъ душа моя!
Съ тобой едины мы въ пути.
Веди же! Можетъ быть, найти
Смогу я истину съ тобой.
Но погоди, вернусь домой
И разберу я свой уловъ».
«Забудь про свой надёжный кровъ!
Желая истину искать,
Не оборачивайся вспять, —
Сказала тьма. – Со мной ты, но
Пусть будетъ твердо рѣшено:
Иди за мною!» Молвилъ – вдругъ
Въ безумной ярости вокругъ
Огонь взвился. Исчезла тьма.
Фигурой красною она
Въ огнѣ явилась. «Видишь ты,
Каковъ служитель пустоты» —
Взревѣлъ тотъ страшный человѣкъ. —
Я ненавижу этотъ вѣкъ,
Какъ ты! Теперь ты – часть меня.
Пойдёмъ, спасёмся отъ огня».
И человѣкъ пришёлъ безъ словъ
Туда, гдѣ рыбъ лежалъ уловъ.
И страшенъ былъ безмолвныхъ взглядъ:
Пылая, отражался адъ
Въ ихъ круглыхъ, мертвенныхъ глазахъ.
Обжёгъ холодный, липкій страхъ,
И молвилъ человѣкъ: «Со мной
Что сдѣлаешь ты, демонъ мой?»
И рыбы вспыхнули огнёмъ,
И стало вдругъ свѣтло какъ днёмъ,
И въ душу смертному вошли,
Пылая Бездною. Нашли
Пріютъ въ ней демоны себѣ.
«Свершилось! Ввѣрена тебѣ
Теперь иная будетъ боль:
Соединилось много воль
Въ тебѣ. Довѣрься имъ. Съ тобой
Навѣки мы, прозрѣвшій мой! —
Отвѣтилъ демонъ. – Мнѣ внимай
Душой своею, смертный. Знай
Предназначенье жизни сей:
Иди, стремись душою всей
Быть свѣтомъ истины, любви
И души падшія зови
Къ прозрѣнію. Самъ богомъ будь,
Души скитанія забудь.
Нѣтъ sла, ни дѣлъ его, а тьма —
Лишь измышленіе ума.
Средь тщетныхъ, суетныхъ идей
Забыли то среди людей.
Ты просвѣти ихъ, и тогда
Они забудутъ навсегда
Всю sлую тщетность. Вѣчный свѣтъ
Собой избавитъ ихъ отъ бѣдъ.
И души вырвутся изъ тьмы,
И рухнетъ царство сатаны.
Ты приготовься. И забудь
Земныхъ исканій долгій путь.
Дамъ имя новое тебѣ.
Прошу, покоренъ будь судьбѣ!»
И голосъ вдругъ возвысилъ онъ:
«Своё знай имя, Легіонъ!»
 

III. Легіонъ

 
Очнулся онъ въ кромѣшной тьмѣ.
«Я гдѣ?» – подумалось въ умѣ.
Во тьмѣ сталъ щупать онъ вокругъ.
Рука его наткнулась вдругъ
На что-то мягкое. И онъ
Былъ мыслью страшной поражёнъ,
Пронзилъ его холодный страхъ:
Предъ нимъ, сокрытый въ пеленахъ,
Лежалъ безчувственный мертвецъ.
«О, это смерть! И мнѣ конецъ!
Я запертъ въ склепѣ! Гдѣ же ты?
Услышь меня изъ темноты!» —
Въ отчаяньѣ воскликнулъ онъ.
И изъ груди прорвался стонъ,
И сердце разорвала боль.
И молвила одна изъ воль:
«Отнынѣ ты прозришь во тьмѣ,
Рабъ, преданно служащій мнѣ».
И онъ прозрѣлъ, и въ тотъ же часъ
Какъ будто свѣтъ изшёлъ изъ глазъ,
Вскрывая мракъ внутри sлыхъ стѣнъ:
Сырой гробницы мрачный плѣнъ
Давилъ его со всѣхъ сторонъ.
Остановился взглядомъ онъ
На тѣлѣ. «Женщина», – на мигъ
Промчался мысли сжатый крикъ.
Его манило что-то къ ней,
И онъ пошёлъ, и съ силой всей
Онъ ткань съ главы ея сорвалъ
И склепный духъ въ себя вобралъ,
И въ ледяную сладость губъ
Онъ впился. «Какъ же былъ я глупъ,
Не зная страсти къ мертвецамъ!
Но что со мной? Ужель я самъ,
Иль это тотъ, другой, во мнѣ,
Что видѣть можетъ и во тьмѣ,
Къ губамъ жены умершей льнётъ?
Но холодящій сладокъ мёдъ, —
Такъ думалъ онъ, – пріятенъ столь…
Но нѣтъ! Не рабъ я этихъ воль! —
Отпрянувъ, выкрикнулъ онъ. – Нѣтъ!
Хочу я Солнца видѣть свѣтъ!»
И смертный яростно взревѣлъ.
Зубами sло онъ заскрипѣлъ
И стѣну крѣпкую пробилъ,
И свѣтъ глаза ему пронзилъ.
«О Солнце страшное! Ты мнѣ
Глаза палишь въ своёмъ огнѣ», —
Онъ возопилъ, и потому
Обратно онъ ушёлъ во тьму.
Но былъ уже безсиленъ онъ,
Въ нёмъ правилъ нынѣ Легіонъ,
И тысячи незримыхъ воль
Погнали вновь его на боль.
Кровавый потъ съ лица стекалъ,
Взглядъ Солнца очи выжигалъ,
Но молча шёлъ онъ возвѣщать
О томъ, что каждый можетъ стать
Безъ Бога богомъ на землѣ,
И умъ, блуждающій во мглѣ,
Очистить, истину познавъ
И цѣпи міра разорвавъ,
Его законы отмѣнить
И новый міръ въ себѣ творить,
Въ себѣ узрѣвъ спасеньѣ. Но
Лишь равнодушіе одно
Встрѣчалъ онъ на пути своёмъ:
Иной безумца видѣлъ въ нёмъ,
Другой пророковъ изучалъ:
Въ мечтахъ Мессію онъ встрѣчалъ,
Разрушенный онъ видѣлъ Римъ
И думалъ: лицемѣрья гримъ
Тетрархомъ сдѣлаетъ его.
Иной былъ простъ, и оттого
Не понималъ ни слова онъ.
И раздражёнъ былъ Легіонъ.
«Глупцы! – взревѣлъ онъ. – Видно тьма
Милѣй для вашего ума!
Я научу васъ видѣть свѣтъ!
Таковъ вамъ будетъ мой отвѣтъ:
Невинная земная твердь
Узритъ сегодня кровь и смерть!»
И человѣка увидалъ
Безвиннаго, и разорвалъ
Его на части Легіонъ,
И страхомъ былъ онъ поражёнъ,
Убійца сильный. Побѣжалъ
Онъ въ склепъ, гдѣ хладный трупъ лежалъ.
Но тѣла не было тамъ. «Ты,
Слуга бездонной пустоты! —
Въ отчаяньѣ воскликнулъ онъ. —
Какимъ безумствомъ поражёнъ
Я въ одержимости. Со мной
Что дѣлаешь ты, демонъ мой?»
Сказалъ въ нёмъ голосъ: «Ты пойми,
Добиться власти надъ людьми
Не сможешь ты легко въ сей вѣкъ:
Погибшій, падшій человѣкъ
Вполнѣ доволенъ самъ собой.
И тошной жизнію земной
Онъ наслаждается вполнѣ.
Міръ обречёнъ сгорѣть въ огнѣ.
Онъ уничтожитъ самъ себя,
Тщету порока возлюбя.
И близко sло въ людскихъ сердцахъ.
Забывъ совсѣмъ про Божій страхъ,
Спасенія любой цѣной
Желаетъ міръ порочный твой,
Мессію ждётъ онъ. Но найдётъ
Онъ вѣру ли, когда придётъ
Въ порочный, страшный, дикій міръ?
Не для Него здѣсь будетъ пиръ!
Пріюта не обрящетъ Онъ
Тамъ, гдѣ Мессія обречёнъ
Лишь на забвеніе и боль.
А множество порочныхъ воль
Въ послѣдній свой, предсмертный, часъ
Искать спасенья будутъ въ насъ:
Священнымъ sлое назовутъ,
Съ небеснаго пути собьютъ
Себя безъ насъ онѣ. Затѣмъ,
Наполнивъ Бездну тьмою темъ,
Собою переполнятъ адъ,
И міръ уйдётъ во тьму и хладъ».
«Убилъ я нынѣ одного!
Скажи мнѣ, сколько же всего
Ещё я долженъ погубить,
Желая истину любить?
Что я творю въ своей любви?
Любовь не строятъ на крови!
Мой Покровитель, ты скажи,
Служу ль я правдѣ или лжи,
Несу ли я въ себѣ порокъ,
Или любовь?» – спросилъ пророкъ.
«О чемъ спросилъ ты, Легіонъ?
Міръ полонъ sла, пороченъ онъ!
Но ты не вѣрь ему, вѣрь мнѣ,
Но Аваддону-сатанѣ
Не вѣрь ты: демонъ полонъ лжи.
Я столько лѣтъ ему служилъ!
Съ тобой мы станемъ боги. Знай:
Мы собственный построимъ рай!
Пока же мукамъ нѣтъ конца», —
Отвѣтилъ призракъ безъ лица.
И, утомлённый, Легіонъ
Какъ будто погрузился въ сонъ.
И время потекло предъ нимъ.
Истомой сонною томимъ,
Не замѣчалъ онъ ничего,
Желая только одного:
Спастись и вырваться изъ тьмы.
А падшихъ многіе умы
Ему твердили: «Погоди,
Не торопись, не уходи!
Ты не избавишься отъ насъ!
Зри, Легіонъ, свой судный часъ:
Нераздѣлимою судьбой
Соединились мы съ тобой,
Навѣки съ нами ты вполнѣ.
Служи, презрѣнный, нашей тьмѣ!»
И, страхомъ дикимъ одержимъ,
Чужою волею гонимъ
Онъ былъ – нести ученье вновь,
И снова проливалась кровь
За человѣка божество.
Души израненной вдовство
Стенало, мучилось. Ему
Ужъ тошно было видѣть тьму.
Объятый ею, онъ какъ могъ
Кричалъ: «Во мнѣ глаголетъ богъ!
Внемлите, люди, вѣрьте мнѣ!
Горѣть вы будете въ огнѣ!
Внемли пророку, падшій людъ,
Насъ скоро демоны убьютъ!
Уже я чую тьмы приходъ.
Въ душѣ своей запретный плодъ
Срываетъ каждый, вноситъ sло.
Куда васъ, люди, занесло!
Въ забвеньѣ вы погружены,
Вамъ свѣтъ и мудрость не нужны,
Sлыхъ мыслей стая хищныхъ птицъ
Порой не вѣдаетъ границъ.
Безумнѣйшіе! Sло въ аду
Приблизитъ страшную бѣду.
Долой порока сладкій ядъ!
Пусть непріятенъ будетъ смрадъ
Дѣлъ гибельныхъ нечистоты,
Пустыхъ усилій и тщеты
Людскихъ мечтаній – кратокъ путь,
И sло возможно обмануть,
Въ себѣ увидѣвъ силу. Вамъ
Отверзта лестница къ богамъ!»
Пророкъ безумнѣйшихъ идей
Посѣялъ страхъ среди людей,
Угрозу жизни ихъ тая.
Вилась въ нёмъ адская змѣя,
Пронзали душу боль и плачъ,
И демоническій палачъ
Глумился надъ его душой.
И рокового дня ещё
Печальный духъ не забывалъ:
Въ ловушку демоновъ попалъ
Онъ въ жаждѣ жизни видѣть свѣтъ.
И проклятыхъ безумный бредъ
И обречённыхъ плачъ и стонъ,
Истошный вопль со всѣхъ сторонъ
Онъ слышалъ. И душой своей
Въ забвеніи безумныхъ дней
Рванулся къ людямъ онъ – металлъ
Цѣпей холодныхъ плоть сковалъ,
Но инфернальный легіонъ
Порвалъ оковы. Страшный сонъ
Его продолжился тогда:
Безумныхъ демоновъ орда
Гнала на проповѣдь. И кровь
Невинныхъ проливалась вновь.
И звалъ онъ падшій духъ огня:
«Не знаю, слышишь ли меня
Въ своёмъ огнѣ безумномъ ты!
Кто я средь чёрной пустоты?
Отвѣть мнѣ, призракъ безъ лица!
Помилуй жалкаго глупца!
Ты просвѣти печальный умъ,
Спаси отъ тьмы безумныхъ думъ,
Отвѣть, прошу мнѣ, почему
Вокругъ себя я вижу тьму
И ей служу я? Защити!
Избави отъ сего пути!
Я не могу тебѣ помочь!
И рвётъ мнѣ душу эта ночь.
Спаси, о Покровитель мой!
Дай справиться съ манящей тьмой!»
И тьма разверзлась передъ нимъ,
И, пустотой ея томимъ,
Предъ нимъ явился демонъ. Онъ
Сказалъ: «Напрасно, Легіонъ.
Тебѣ помочь я не могу:
Я своему служу врагу,
Не въ силахъ справиться съ собой.
Я сдѣлался твоей судьбой,
Но, мучаясь въ своёмъ аду,
Я къ истинѣ не приведу.
Я знаю, мой безумный бредъ
Твоей душѣ принёсъ лишь вредъ.
Въ нёмъ свѣта нѣтъ, въ нёмъ только тьма —
Творенье моего ума.
И ты не справишься со мной:
Повсюду окружённый тьмой,
Себя обрёкъ на гибель ты.
Такъ не сбылись твои мечты.
Знай: невозможно богомъ быть
И вмѣсто истины любить
Лишь ложь и похоть – но тому
Ты слѣдовалъ, идя во тьму.
Тебя тому училъ я. Знай:
Ты въ этомъ не обрящешь рай!
Въ грѣхѣ и похоти своей
Ты пропадёшь въ безумьѣ дней.
Чужда намъ истина. Но ей
Разрушитъ ложь моихъ идей
Тотъ, Кто спасенье въ міръ несётъ.
Найдёшь Его ты, Онъ найдётъ
Погибшій духъ твой. И тогда
Освободишься навсегда
Отъ насъ ты, падшій Легіонъ».
И воплемъ разразился онъ:
И крикнулъ: «Гдѣ же этотъ часъ,
Когда избавлюсь я отъ васъ!»
 

IV. Мессія

 
Небесныхъ молній яркій свѣтъ —
И грома гнѣвъ – безумный бредъ
Свистящей бури. На кормѣ
Дремалъ Онъ въ мирномъ полуснѣ.
Двѣнадцать съ Нимъ, и въ ихъ глазахъ —
Жестокой смерти дикій страхъ.
Хлестала черезъ бортъ вода,
И неминуемо бѣда
Къ нимъ приближалась: смерть и штормъ
И дикій хохотъ бури, громъ
И молній искры – всё для нихъ,
Средь бури брошенныхъ однихъ,
Перемѣшалось. Только Онъ
Былъ въ сонъ невинный погружёнъ.
«Проснись, наставникъ! Можетъ быть,
Ты вовсе не желаешь жить,
Разъ бури разъярённой вой
Тебѣ внушаетъ лишь покой?» —
Ему кричали, чтобы Онъ
Былъ общимъ страхомъ поражёнъ.
Сказалъ, проснувшись, Онъ тогда:
«Умолкни, бурная вода!» —
И стихла буря. Тишина
Настала на море, она
Манила призрачно. Луной
Объятъ, плывя въ ладьѣ земной,
Мессія былъ. «Въ васъ вѣры нѣтъ!
Ничтожной бури жалкій бредъ
Вамъ бы не страшенъ былъ. Со Мной
Съ жестокой бурею земной
Вы справитесь. Со Мной въ пути
Покой вы сможете найти», —
Такъ Онъ всѣмъ спутникамъ Своимъ
Сказалъ – и дивно было имъ.
Прибилась къ берегу ладья.
Предъ ними, горечь не тая,
Нагой явился человѣкъ.
Онъ крикнулъ: «Проклялъ я свой вѣкъ!
Но Ты, Святой, не мучь меня!
Пусти! Пусти! Душа огня
Моя боится Твоего.
Прошу я только одного:
Пусти!» Но властно молвилъ Онъ:
«Твоё какъ имя?» «Легіонъ!
Насъ много. Но передъ Тобой
Склоняюсь я, мучитель мой.
Мнѣ надоѣлъ мой тошный адъ!
Я не хочу итти назадъ.
Боль духа падшаго прими,
Помилуй духовъ! Изгони
Въ свиное стадо падшихъ насъ!» —
Они сказали. Въ тотъ же часъ
Мучительный раздался стонъ —
Освободился Легіонъ.
Взревѣло стадо. На бѣгу
Сметая всё на берегу,
Оно рванулось съ крутизны,
Въ набѣгѣ яростной волны
Оно сокрылось, и тогда
Оставила людей бѣда.
И, видя страшное, народъ
Пришёлъ увидѣть. Смотритъ: вотъ,
Сидитъ, одѣтъ и здравъ въ умѣ,
Кто нѣкогда бродилъ во тьмѣ.
И говоритъ Мессіи: «Страхъ
Посѣялъ Ты въ людскихъ сердцахъ.
Уйди отсюда, чуждый намъ!»
Онъ, повинуясь тѣмъ словамъ,
Ушёлъ. Но въ комъ былъ легіонъ
Догналъ Его, и крикнулъ онъ:
«Позволь остаться мнѣ съ Тобой!»
Сказалъ Мессія: «Милый мой!
Останься здѣсь, благодари
За всё ты Бога. Говори,
Какъ исцѣлилъ Онъ здѣсь тебя.
Всѣмъ сердцемъ Господа любя,
Его въ душѣ ты обрѣтёшь
И въ небесахъ себѣ найдёшь
Покой, спасенье и любовь,
Преображенье, міра новь
Увидишь ты. Теперь прими
Ты даръ пророка надъ людьми».
Когда-то бывшій Легіонъ
Стоялъ какъ громомъ поражёнъ
И думалъ: «Предо мною Тотъ,
Кто человѣчество спасётъ,
И въ Нёмъ сіяетъ Жизни свѣтъ:
Въ мгновеньѣ я нашёлъ отвѣтъ
На всѣ вопросы, и меня
Уже не мучитъ духъ огня…
Что чую я въ душѣ своей?
Прозрѣніе грядущихъ дней
Мнѣ открывается. Теперь
Я въ свѣтъ небесъ увижу дверь».
И онъ пошёлъ, и на пути
Онъ говорилъ: «Легко найти
Прозрѣнье свѣта и покой.
Есть Жизнь надъ жизнію земной.
И эта Жизнь явилась къ вамъ.
Но вы сказали: «Чуждъ Ты намъ!
Уйди отсюда!» Почему
Глядѣли вы не въ свѣтъ, а въ тьму?
Въ Нёмъ – свѣтъ и вѣчная Любовь,
И мудрости священной новь.
Но вамъ чужда она: кумиръ
Для васъ во sлѣ лежащій міръ.
Восплачевопльствуй, народъ!
Спасенье вѣчное грядётъ.
Прими его и обратись:
Порокъ отвергнувъ, устремись
Къ Живому Богу. Свѣтъ, не тьма
Пусть станетъ пищей для ума!»
«Но кто нашъ Богъ? Скажи, отвѣть?
Не эта ли земная твердь
Насъ носитъ? Мы обречены
На смерть – землёю стать должны!
Чего глаголешь ты, пророкъ!
Вѣдь скоро твой настанетъ срокъ —
И самъ землёю станешь ты.
Твои небесныя мечты
Сгніютъ съ тобой. Безумный, знай,
Твой иллюзоренъ жалкій рай!» —
Пророкъ услышалъ. На него
Летѣли камни. Оттого
Онъ, sлобою людской гонимъ,
Пошёлъ во Іерусалимъ,
Во градъ Великаго Царя.
И думалъ: «Можетъ быть, не зря
Тамъ прозвучатъ мои слова.
Іуды славнаго глава
Безславна будетъ, знаю я».
«Такъ говори же, не тая!» —
Господь сказалъ ему съ небесъ.
И, не щадя своихъ словесъ,
Онъ говорилъ на площадяхъ:
«Внемлите, люди! Боль и страхъ
Я вижу въ городѣ святомъ.
Забвенье – и въ забвеньѣ томъ
Падётъ святой великій храмъ,
Святилище инымъ богамъ
Въ священномъ мѣстѣ возведутъ.
Тысячелѣтій тяжкій трудъ
Въ мгновеньѣ рухнетъ. Надъ главой
Sловѣщій мѣсяцъ золотой
Поддѣнетъ землю на рога —
То вы распяли какъ врага
Мессію вашего, Христа,
И Бездны чёрной пустота
Вселилась въ души глубоко.
Сокрывъ Небесное Млеко,
Ученье Свѣта, подъ землёй
Вы волей падшею и sлой
Сокрыли Крестъ, въ своёмъ умѣ
Сокрывъ служенье ваше тьмѣ.
И нынѣ правды съ вами нѣтъ.
Теперь я вижу: меркнетъ свѣтъ
Въ священномъ градѣ на горѣ,
И въ демонической игрѣ
Вы проиграли: вопль и стонъ
Отчаянья исторгнетъ онъ.
Война и страхъ обымутъ градъ,
А разореніе и гладъ
Sвѣрями сдѣлаютъ людей:
Въ удушливомъ теченьѣ дней
Они другъ друга кровь испьютъ,
И рѣки крови потекутъ
По града улицамъ, и плачъ
И вопль младенцевъ, что палачъ
Нещадно рубитъ, вижу я,
И вопль безумнаго sвѣрья,
И труповъ вонь на площадяхъ —
Забвенье въ проклятыхъ сердцахъ.
Услышьте, люди, гласъ суда!
Восплачевопльствуйте, тогда
Всѣмъ сердцемъ вѣруйте въ Того,
Кто въ міръ пришёлъ не отъ него.
Рыданій слёзы разобьютъ
Сердца изъ камня пусть. Поймутъ
Вашъ вопль святыя небеса,
И дивной силы голоса
Прорвутъ реальность, и тогда
Не совершатся тѣ года.
Но въ ужасѣ и горѣ тѣ,
Кто Бога распялъ на крестѣ!» —
Къ толпѣ людской пророкъ взывалъ.
Но камень въ голову попалъ,
И, обезсилѣвъ, Легіонъ
Упалъ на землю. Умеръ онъ.
 

V. Іерусалимъ

 
Забвеніе. Въ нёмъ бредъ тѣней
Въ застывшемъ ужасѣ тѣхъ дней.
И бродятъ жалкіе, и прахъ
Глотая, корчатся въ ногахъ
Они мучителей своихъ
И просятъ, умоляютъ ихъ
Добить ихъ жалкія тѣла.
Безъ хлѣба жизни смерть была
Освобожденьемъ. Страшнымъ сномъ
Явилась жизнь во градѣ томъ.
Не прекращался этотъ сонъ.
Изсохли слёзы. Плачъ и стонъ
Уже ничью не рвали грудь,
И можно было бы взглянуть
На мёртвыхъ съ завистью: въ пыли
Повсюду на лицѣ земли
Они лежали. Мёртвыхъ смрадъ
Въ жарѣ удушья страшный адъ
Не завершалъ. И sлой топоръ
Уже свой вынесъ приговоръ,
Малюткѣ въ черепъ впившись. «Ты,
Дитя моё, средь пустоты
Отнынѣ пищей станешь мнѣ.
Пусть духъ мой мечется въ огнѣ,
Но я изжарю плоть твою
И въ пищу адскому sвѣрью
Тебя отдамъ: пусть видитъ градъ,
Въ какой онъ погрузился адъ!» —
Вскричала женщина. Шакалъ
На запахъ мяса прибѣжалъ,
Зубами лязгая, и онъ
Былъ безсердечіемъ сражёнъ:
Впервые ужасъ, дикій страхъ
Осѣлъ въ безжалостныхъ сердцахъ.
Такъ было. Одинокій храмъ
Не возводилъ ужъ къ облакамъ
Молитвъ небесныхъ. Онъ одинъ
Стоялъ разрушенъ. Средь руинъ
Явился ангелъ. «Легіонъ
Мнѣ было имя, – молвилъ онъ. —
Одинъ я горестно бродилъ,
Искалъ покой, не находилъ
Его я въ ненависти: боль
И легіонъ безумныхъ воль
Терзали душу. Sло и тьма,
Плѣнивъ исканія ума,
Вели меня, и я забылъ
Всё то, что въ жизни я любилъ.
Я былъ безуменъ: Бога нѣтъ,
Гдѣ извратили жизни свѣтъ,
Забывъ о жертвенной любви,
Гдѣ проповѣдникъ на крови
Несётъ безумныя слова,
Гдѣ въ сердцѣ истина мертва.
Я былъ такимъ. И безъ числа
Въ печальный міръ явилъ я sла.
Безуменъ, гордъ и одинокъ,
Въ своихъ скитаніяхъ я смогъ
Познать безуміе своё,
Но адское во мнѣ sвѣрьё
Гнало меня. И шёлъ тогда
Я по дорогѣ въ никуда.
Я не искалъ, но смогъ найти
Меня Спаситель на пути.
Я испугался. Но меня
Онъ исцѣлилъ, и жаръ огня
Уже не мучаетъ мой духъ.
Къ спасенью мой отверзся слухъ,
Что мнѣ явилъ Небесный Свѣтъ,
И захотѣлось мнѣ въ отвѣтъ
Нести свѣтъ міру. Только имъ
Я былъ не понятъ и гонимъ.
Рыдая горько, боль и хладъ,
Безумствомъ душу рвущій адъ,
Души прозрѣнья дикій страхъ
Читалъ я въ суетныхъ сердцахъ.
Забывъ небесное, въ тщетѣ
Міръ къ утопической мечтѣ
Въ забвеньѣ рвётся. Только онъ
На пораженье обречёнъ».
Сказавъ, исчезъ онъ. Дикій крикъ
Изъ Бездны адовой проникъ
До сердца міра. Возопилъ
Пророкъ безумствующихъ силъ.
«Себя я проклялъ. Обречёнъ
Я на забвенья страшный сонъ.
За правду ложь принявъ во тьмѣ,
Безумство, скрытое въ умѣ,
Стремилось къ свѣту. Только свѣтъ
Забытъ средь безконечныхъ лѣтъ.
И, преданъ роковой судьбѣ,
Взываю я въ нѣмой мольбѣ:
Спаси отъ тьмы печальный духъ,
Отверзи къ Истинѣ мой слухъ
И просвѣти ослѣпшій умъ!
Избавь отъ тьмы печальныхъ думъ
И къ свѣту выведи. Тебя
Я не обрѣлъ, порокъ любя.
Но я ищу Тебя, мой Свѣтъ,
Въ забвеньѣ безконечныхъ лѣтъ
Тебя я жажду обрѣсти…
И ненавижу. Ты прости
И ненависть мою разрушь.
Снисходишь Ты до падшихъ душъ,
Сойди въ мой адъ, молю, Христе,
Въ мой духъ, томимый въ тѣснотѣ!
Твой Свѣтъ сжигаетъ. Но съ Тобой
Я справлюсь съ Бездною и съ тьмой».
 

X – 28. XII. 2008; 2015.