Текст книги "Копье и кровь"

Крис не донес до рта хвостик мельфика и спросил:

– Он хуже Роймера был?

– Да как сказать… – Пилот задумчиво покачал в руке бокал. – Хуже, лучше… Это все относительно. Для кого как. Тут дело в другом. Вот, знаешь, бывает такое: лично тебе человек ничего вроде бы плохого не сделал, а нет у тебя к нему доверия. Это, наверное, где-то на уровне подсознания, инстинкт какой-то… Вот так и с Шацким. И не скажу, что двойное дно у него, а все равно как-то… – Дамдин поморщился и пошевелил пальцами свободной руки. – Даже не могу объяснить.

– Наверное, бывает и такое, – согласился Габлер.

Ему с подобными людьми сталкиваться не приходилось. Слова пилота всколыхнули его настороженное отношение к Солтио Шацкому, и Крис подумал, что правильно сделал, расположившись в съемной квартире, а не в собственной. А то нашли бы его через неделю утонувшим в ванне… Уснул, мол, в пьяном виде и захлебнулся. И в желудке при вскрытии обнаружили бы литра три алкоголя – грэнды позаботились бы.

Его мысли прервал сигнал унидеска. Габлер посмотрел, кто его вызывает, и чуть не выронил бокал. Это был Шацкий! Некоторое время Крис сидел, глядя на строчку с именем абонента, а потом отключил сигнал. С Шацким ему говорить совершенно не хотелось.

– И в кабаке норовят достать, – пробурчал он для пилота и убрал аппарат в карман.

Впрочем, Дамдин был поглощен перебиранием хвостиков и собственными воспоминаниями и, кажется, пропустил эти слова мимо ушей. Прежняя насупленность ушла, и пилот выглядел вполне благодушным. Да и кто не будет благодушным, если его угощают пивом с мельфиками!

Дамдин допил второй бокал, вытер пальцы салфеткой, посмотрел на остатки закуски:

– С удовольствием посидел бы с тобой еще, но… Когда жена ставит задачи, их надо выполнять. Для собственного спокойствия. А что не смог тебе помочь, так это дело такое…

– Да нет, ты мне помог, – искренне сказал Габлер.

Когда начнут выяснять, каким образом проскочила сквозь секретный саб некая частная яхта, то непременно доберутся и до Дамдина Игарты. Но вряд ли смогут сделать его виноватым. Так что ничего похожего на угрызения совести Крис не испытывал. Да и вообще, события последнего времени изменили его точку зрения на то, что считать хорошим поступком, а что – плохим. Выходило так, что поступок хорош, если он способствует достижению твоей цели. Всплыло в голове чье-то высказывание: «Цель оправдывает средства». Возможно, это стоило обдумать, но Габлер не стал этим заниматься. Пилот ушел, бережно унося в желудке пиво, но избавившись от некоторых недавних впечатлений. Вернее, избавленный искусными действиями двух служительниц Триединого. А Крис посидел еще немного и тоже покинул кабак «Утеха патриция». План, в котором главная роль отводилась двум беллизонкам, сработал на сто процентов.

Индилайнон ждал Габлера на стоянке, в уникаре. Там же сидели и обе олломинниа. На них были те же специфические наряды, но кукольную раскраску с лица они уже успели убрать.

– Он точно не вспомнит, что разболтал код? – спросил Габлер.

– Не вспомнит, проверено, – ответила Гелисинийра.

– А если у него в мозгах покопаются? – не унимался Крис.

Беллизонка слегка улыбнулась:

– Если покопаются, то могут найти. Картинка будет такой: две тени припали к нему и сосут кровь.

– Могут догадаться, что это за тени, – заметил Габлер.

– Догадаются в любом случае, – вклинился Индилайнон. – Но даллиа Анизателла уже будет… должна быть в храме. И это главное. Дело за малым, – он усмехнулся, – найти ее и вытащить. Надеюсь, что наш голубоглазый веронец не подведет.

– Голубоглазый? – удивился Крис. – Он же в очках был. С чего ты взял, что…

– Не все и не всегда удается скрыть, даже при всем желании, – не дал договорить ему беллизонец. – Особенно от олломинниа.

Габлер с восхищением и чуть ли не страхом посмотрел на скромно опустившую глаза Гелисинийру.

– Ничего себе… – покачал он головой. – Выходит, ты и Джанди… даллиа Джандинарья всех вокруг голыми видите?

– Нет, – весело блеснула зубами Гелисинийра. – Только если будет нужно. Или если захотим. А мне хотелось узнать, как он выглядит.

– Да и для дела знать такое нелишне, – добавил жрец. – Так, теперь переключаемся на поиски даллиа Анизателлы. Я всем уже сообщил, они ведут наблюдение в предполагаемых районах. – Индилайнон вывел на приборную панель спутниковую карту столицы и показал на ней места, в которых работали прибывшие в Грэнд Рому беллизонцы. – А мы поедем вот сюда, тут разных заборов тоже хватает. Разделимся и будем прочесывать.

Жрицы пересели в другой уникар, и обе машины влились в поток уличного движения. Столица жила своей обычной бурной жизнью, и где-то на этой территории площадью несколько тысяч квадратных километров стояло здание, в котором находилась служительница храма беллизонского бога. Гелисинийра уже не раз вступала с ней в контакт, но картина оставалась прежней. Не получалось выделить какие-то новые характерные детали соседствующих с этим домом зданий. Достаточно четко идентифицировался лишь Октагон, но из-за постоянно пасмурного неба нельзя было определить, в какой стороне от неведомой клиники он находится. Единственное, что удалось установить, да и то с солидным разбросом, – это расстояние от нее до правительственного центра Империи. Впрочем, не единственное – несколько зданий за оградами уже «попали под подозрение», и поблизости от них были установлены миниатюрные видеокамеры, которые фиксировали всех входящих и выходящих. Собственно, на этих камерах и строился весь расчет. Они сравнивали внешность с мнемой медика и при совпадении параметров должны были подать сигнал. Оставалось надеяться на то, что медик не сидит безвылазно в клинике, а приходит туда утром и уходит вечером. Или же работает по какому-то иному графику, однако с обязательным входом-выходом. До сих пор никаких сигналов не поступало, но ведь и прошло-то всего несколько часов с начала поисков. К тому же они пока велись малыми силами.

Казалось бы, трудно отказать в логичности утверждению: «Чем дольше ищешь и чем больше искателей, тем выше шансы на успех». Но жизнь подчас не следует логике и идет какими-то своими путями. Уникары не успели проехать и трех кварталов, как Индилайнону сообщили радостную новость. Одна из размещенных возле предполагаемых мест пребывания Анизателлы видеокамер опознала ромса, который был запечатлен на мнеме, сделанной Гелисинийрой! Эту крохотную видеокамеру прилепили к ветке дерева на улице Матери Венеры, и в поле ее зрения находилось довольно высокое здание в глубине двора. Была во дворе и дорожка, обсаженная деревьями. Мужчина вышел из дверей здания, миновал несколько выстроившихся в ряд разноликих уникаров. Прошагал по дорожке и исчез в будке, примыкающей к воротам. Вместо одежды медика на нем были обычные брюки и легкая куртка. Буквально через несколько секунд он вышел на тротуар из двери в противоположной стене будки – вероятно, там размещался КПП. Спустился в подземный переход, появился на другой стороне улицы и, удаляясь от видеокамеры, затерялся среди прохожих.

Итак, медика разыскали. Но этого было мало. Ошибка стоила бы слишком дорого – следовало убедиться в том, что он вышел именно из того здания, в котором держали Низу. Вдруг его привели на улицу Матери Венеры какие-то другие дела?

Именно об этом и сказал Габлеру Индилайнон, повернув уникар в сторону улицы с таким не очень понятным наименованием: то ли она была названа в честь Венериной родительницы, то ли сама Венера была чьей-то матерью… Второй уникар с двумя олломинниа послушно совершил такой же маневр.

– Точно определить… – пробормотал Крис, рассеянно глядя на проплывающие мимо дома. Он сидел впереди, рядом с ведущим машину беллизонцем. – Гели подключается к Низе, Низа видит какой-то четкий знак напротив клиники… А знак этот подаем мы… И таким образом устанавливаем, что она находится именно там… И какой же подать знак, хорошо заметный?

– Хорошо заметным в сумерках был бы взрыв ниби в бочке с напалмом, – сказал жрец. – Или костер на тротуаре. Но лучше бы без этого.

Габлер молча покосился на него, потер подбородок. Вновь задумчиво посмотрел на улицу. Слева от уникара череда зданий уступила место обширному открытому пространству – широкие дорожки, обсаженные подстриженными кустами и деревьями, вели к зеркальной громаде стадиона «Фламинио». Крис там уже был однажды, смотрел футбол. Кажется, накануне визита Гамлета Мхитаряна. У стадиона пестрели мелкие строения – шопы футбольной атрибутики.

– «Тибр» – чемпион! – с выражением сказал он. – Только «Тибр», только победа! Даллио Индилайнон, ты любишь футбол?

– Нет, – отозвался жрец. – Предпочитаю вайрон.

– Вайрон?

– Да, это подобие шахмат, но посложней.

– А я люблю, и сам в колледже играл. Знаешь, что вытворяют футбольные фанаты?

– Нет, – повторил служитель Триединого. – Но догадываюсь.

– Я не фанат, однако могу им прикинуться, – сказал Крис. – Поверни-ка назад, к стадиону.

Глава 5. Операция «Вызволение»

Комбинезон с капюшоном был хорош. Он облегал тело, но нигде не жал и не стеснял движений. Карманов на нем хватало, в них можно было разместить достаточно гранаток-ниби. Гладкая ткань не шуршала, ее тонкость сочеталась с прочностью, а упругие вставки на локтях и коленях служили хорошей защитой от ушибов. И расцветка комбинезона была, по мнению Габлера, подходящей, в ней виделась блеклая палитра осеннего леса: зеленоватое с желтоватым, сероватое с коричневатым… Этот комбинезон Крис подбирал сам, и был доволен своей покупкой.

Он еще раз осмотрел себя в зеркале, огладил бока, удовлетворенно кивнул и сел на диван. В соседней комнате, у Индилайнона, что-то бубнил тивишник, а обеих олломинниа в квартире не было, они еще не вернулись с шопинга. Как и уехавший вместе с ними Энгилейнон.

Энгилейнон дал о себе знать вчерашним утром. Он законнектился с Индилайноном, и тот отправился забирать освобожденного грэндами сородича из центральной части столицы. Встреча сварливого беллизонского силлона с Габлером особой теплотой, ясное дело, не отличалась. Ведь именно Крис поспособствовал тому, чтобы Энгилейнон оказался за решеткой. Да еще и нанес жрецу Триединого побои. Правда, выглядел тот вполне невредимым, но кроме физических, есть еще и моральные удары. Такие травмы не исчезают долго, а то и никогда. Судя по свирепому взгляду, которым Энгилейнон обдал Габлера, жрец ничего не забыл и от попыток размазать обидчика по стене отказался только потому, что у них сейчас было общее дело. Извиняться Габлер не стал. Во-первых, знал, что этот надменный тип не примет извинений, а во-вторых, не хотел он извиняться. Вот и все.

Да, у них было общее дело, и все прилетевшие на Вери Рому участники операции этим делом занимались. Уже были доставлены в столицу партии ниби – маленькие взрывчатые штуковины не вызвали у порссеров[24]24
  Порссеры (от англ. Port Security Service) – работники Службы безопасности космических полетов.


[Закрыть] никаких подозрений. Группа веронцев Каррина готовилась по своей программе, и вытаскивать Низу из клиники им предстояло совместно с беллизонцами. И с Габлером, естественно, – как и любой файтер Стафла, он владел экстрой, а служба в Твинсе позволила ему получить навыки действий в составе малых групп и в одиночку. Накануне состоялась встреча всех участников операции – на побережье Тирренского океана, в конспиративной обстановке, – и каждый получил четкое задание. Кроме Каррина и Здено Шатана, веронцев представляли здесь риги с Великолепной, разговаривавшие с характерным акцентом, и пиктимы – автохтоны Натали. Их отличала сероватая кожа и приплюснутая с боков голова. Были в группе Каррина и явные потомки земных колонистов, и кроссы. Лили Акимжанов отсутствовала. Обговорили все до мелочей, но это отнюдь не значило, что операция будет легкой прогулкой – предусмотреть кое-какие моменты просто не представлялось возможным.

Этой встрече предшествовали события, позволившие точно установить местопребывание Анизателлы и выяснить всякие важные детали. Одно такое событие произошло на улице Матери Венеры вечером того дня, когда видеокамера обнаружила медика. Точнее, одного из тех, кто пытался разобраться в уникальных способностях жрицы горного храма. Немногочисленные прохожие стали свидетелями выходки здоровенного молодого мужчины в темном свитере и джинсах, впрочем, довольно безобидной и не очень-то редкой. И не только в столице. Мужчина, кажется, был слегка навеселе, он размахивал сине-бело-зеленым шарфиком – атрибутом фанатов столичного «Тибра» и то и дело выкрикивал: «Да, «Тибр» – это сила! Да, «Тибр» – это гол! Наш «Тибр» – это фаны, любовь и футбол!» А потом остановился, взмахнул рукой – и над улицей вспыхнул и растекся в воздухе эфемерный сине-бело-зеленый баннер с изображением футбольного мяча на волнах. Мужчина явно решил потренироваться в преддверии финального матча Континентальной лиги. Через полминуты баннер развеялся, мужчина, уже больше ничего не выкрикивая, скрылся за углом, и вокруг вновь стало тихо.

За углом горлопана ждал уникар. Там сидели Индилайнон и две олломинниа. Пока Габлер изображал на улице Матери Венеры фаната футбольного клуба «Тибр», обе жрицы вошли в контакт с Низой. И каждая из них «увидела» одно и то же: сине-бело-зеленый баннер с мячом, взмывший над забором напротив здания, где находилась Анизателла. А значит, это и было то место, которое требовалось найти!

Теперь следовало решить вторую задачу: выудить как можно больше сведений у медика. Та же расположенная на дереве видеокамера засекла его возвращение в клинику, и оставалось только ждать, когда закончится его рабочий день. И он закончился. Медик сел в один из стоявших во дворе уникаров и выехал за ворота. К этому времени обе жрицы уже перебрались в свою машину, и два уникара отправились вслед за транспортным средством медика. Накрутив с десяток километров по вечерним улицам, медик завершил свою поездку на стоянке, расположенной почти впритык к многоэтажному дому. Вероятно, где-то тут он и жил. Когда он вышел за ворота стоянки и направился к дому, его окликнула миловидная девушка, которая высунулась из стоявшего поблизости уникара. Что-то там у нее не ладилось с управлением. Медик, разумеется, не отказался помочь. Забравшись в уникар, он обнаружил, что там находится еще одна не менее симпатичная девушка – она беспомощно уставилась на открытую панель управления. Медик принялся разбираться, в чем проблема… и очень быстро превратился в такое же изваяние, каким на время стал пилот Дамдин Игарта в кабаке «Утеха патриция». А тут подъехал еще один уникар, и Индилайнон с Крисом составили компанию двум олломинниа.

На все вопросы медик отвечал без запинки и сведений выложил много. Еще на Нова-Марсе Гелисинийра сказала Габлеру, что перед умениями олломинниа не устоит никакая мозговая блокада. «Знающие все пути» не взламывали блокаду, а как бы просачивались сквозь нее. И у того, кто попал к ним в руки, не было никаких шансов что-либо утаить. Медик назвал свое имя: Перилан Кринтиас. По его словам, Анизателла действительно находится в клинике на улице Матери Венеры, и группа специалистов самыми разными средствами пытается понять природу ее удивительных способностей. Пока ничего не получалось, а объекту исследования все эти попытки ничего полезного не приносили. Кринтиас опасался, что эксперименты, которые проводят он и его коллеги, могут плохо кончиться. Низе грозило в лучшем случае сумасшествие (если это можно назвать словом «лучший»), а в худшем – смерть. Но у него был приказ…

Кринтиас рассказал о расположении помещений клиники, и теперь стало ясно, каким путем нужно добираться до Низы. Выложил все что знал о системе пропусков и охраны, однако проблема была в том, что знал он меньше, чем хотелось бы группе освобождения. Охранников он ни на территории клиники, ни в самом здании никогда не видел и имел дело лишь с техническими устройствами. Тем не менее, выуженные у медика сведения значительно повышали шансы на успех операции.

Собственно, это заведение не являлось каким-то особо охраняемым объектом. Это была именно клиника – одно из лечебных учреждений грэндов, в котором велась и научная работа. Поскольку, как считали грэнды, никто не знал, что Низа жива, вряд ли они стали бы организовывать какую-то усиленную охрану. Но группе освобождения нужно было исходить из того, что такая охрана тут все-таки может иметься.

Когда беллизонки сняли с медика свои «чары», Индилайнона и Габлера в уникаре уже не было. Перилан Кринтиас, разумеется, ничего о своем допросе не помнил и был уверен в том, что только что забрался в машину и подсел к панели управления. С неполадкой (естественно, подстроенной) он разобрался довольно быстро, но еще некоторое время провел в компании беллизонок, выслушивая многочисленные слова благодарности. Кстати, распознать принадлежность Гелисинийры и Джандинарьи к беллизонкам он не мог, потому что они вновь потрудились над своими лицами. Затем Перилан Кринтиас продолжил путь домой, а группа Индилайнона поставила отметочку о том, что и вторая задача тоже решена.

И вот близилось время приступать к выполнению третьей задачи.

Габлер прислушался к звукам, доносящимся из соседней комнаты. Они свидетельствовали о том, что по тивишнику уже началась трансляция финального матча Континентальной лиги. Столичный «Тибр» и «Лигурия» из Савоны-Дуо вышли на поле стотысячного стадиона «Фламинио». Габлер испытал что-то вроде самодовольства, но тут же придержал эмоции. Да, именно он предложил еще одну идею, связанную с футболом, однако «предложить идею» и «реализовать идею» – это совсем не одно и то же… И был в этом предложении элемент случайности. А если бы финальный матч состоялся не сегодня, а через неделю? А если бы он, Крис, не пошел к стадиону за футбольной атрибутикой и не узнал об очень подходящей дате финала? Впрочем, тогда был бы разработан иной план.

Шла десятая минута матча, когда вернулись Энгилейнон и обе олломинниа. Габлер даже не ожидал, что девушки выберут именно такую одежду для операции, и одобрил их выбор. А приобрели они два одинаковых темных комбинезона с капюшонами – что может быть удобнее для таких дел? Энгилейнон же облачился в длинный свитер, а брюки от костюма менять не стал. Впрочем, согласно плану, он и Индилайнон не должны были уходить дальше будки у ворот клиники. Индилайнон от своей пиджачной пары не отказался, только надел куртку, а лицо, как и его сородич, намеревался скрыть с помощью шапочки-маски с прорезями для глаз и рта – в Твинсе такой головной убор называли «клава». В эту съемную квартиру группа возвращаться не собиралась – погрузили все вещи в уникары и отправились туда, где их должен был ждать отряд Здено Шатана. Именно ему Каррин поручил командовать двумя десятками веронцев, отряженных на освобождение беллизонской жрицы. Точнее, командовать ими не требовалось – каждый знал свой маневр. Но ведь кто-то же должен быть главным! Ни сам Каррин, ни Лили Акимжанов в число участников операции не входили.

По пути к месту сбора сначала Гелисинийра, а потом, для верности, и Джандинарья «соединились» с Низой. И оказалось, что инминниа то ли спит, то ли находится без сознания. И Габлеру, как, наверное, и другим, сразу вспомнились слова медика Перилана Кринтиаса о том, что эксперименты с ней могут кончиться печально…

…Кто знает, видала ли когда-нибудь такое отдаленная от центра столицы тихая улица Матери Венеры? Не прошло и четверти часа после окончания финального матча на стадионе «Фламинио», как на нее повернул огромный длинный фургон из тех, что развозят по столице разные грузы. Фургон медленно покатился по освещенной фонарями дороге, а на его крыше веселились какие-то личности. Они прыгали, размахивали шарфиками и трехцветными флагами с эмблемой футбольного клуба «Тибр», запускали ввысь такие же баннеры, и с грохотом летели в небо гроздья фейерверка – многокрасочного, яркого, брызжущего во все стороны. В этих неистовых всполохах почти затерялся висящий над столицей, под облаками, герб Империи. Сквозь грохот неслись над улицей, отражаясь от стен домов, радостные крики:

– «Тибр» – чемпион!

– «Тибр» – это класс! «Тибр» – это школа! «Тибр» – звездный час нашего футбола!

– Соперника совсем не жалко! «Тибр» – чемпион «континенталки»!

– От Древнего Рима до наших времен Спартак – гладиатор, а «Тибр» – чемпион!

Вряд ли хоть кто-нибудь из тех, кто видел это шоу, мог предположить, что у его устроителей есть и атрибутика другого участника финального матча – «Лигурии» из Савоны-Дуо. И она пошла бы в ход, если бы победила «Лигурия».

Фургон находился в трех кварталах от серого забора клиники, которую здешние жители называли «октагонкой», когда из дверей расположенного в глубине двора здания вышел Перилан Кринтиас. На нем была зеленоватая одежда медика. Он сбежал по ступеням, открыл дверцу одного из стоящих в ряд уникаров и забрался в машину. Посмотрел на часы на приборной панели и, рассчитывая время, направил уникар к воротам. Если бы Кринтиаса спросили, зачем он это делает, медик ответить бы не смог. Потому что понятия не имел о том, что одна из беллизонских жриц заложила в него команду: «В такое-то время выехать из ворот клиники». А вот тот, кто управлял фургоном, об этом знал и должен был подвести свое транспортное средство к воротам в нужный момент. Доехав до будки, Перилан Кринтиас притормозил уникар и поднял левую руку, чтобы продемонстрировать открытую ладонь объективу контрольно-пропускной системы. Одностворчатые ворота стали медленно сдвигаться вправо от него, параллельно забору – и в это время приближавшийся фургон с крикунами на крыше вильнул к обочине и остановился. Да так, что длинной своей коробкой полностью перегородил выезд из ворот.

Дальнейшие события, рассчитанные буквально по секундам, происходили быстро, под несмолкающие крики о непобедимом «Тибре», грохот фейерверка и мельтешение шарфиков, флагов и баннеров. Ворота клиники еще продолжали открываться, когда такое же движение возникло в стенке фургона. Отъехала вбок широкая дверь, и на тротуар посыпались участники операции. Одежда на них была разной, но лица они постарались скрыть. Габлер выпрыгнул из фургона одним из первых – капюшон он опустил до бровей, а воротник комбинезона доходил до самых губ. Группа рванулась в ворота и уже во дворе разделилась. Несколько участников операции, включая Индилайнона, бросились к будке КПП, чтобы нейтрализовать охранника и отключить системы наблюдения и оповещения. В дверь полетели ниби – и их разрывы добавились к грому фейерверка и продолжающим нестись с крыши фургона фанатским кричалкам. Второй отряд остался у ворот. А третий устремился к зданию клиники. Врубивший экстру Габлер мчался первым, Здено Шатан почти не отставал от него. За их спинами, с интервалом в несколько метров, бежали по дорожке под деревьями обе беллизонские олломинниа и веронцы. Энгилейнон сидел в уникаре за ближайшим перекрестком и должен был появиться в нужный момент. Из проезжающих мимо клиники машин невозможно было увидеть, что творится во дворе – мешал фургон. А от тех, кто мог наблюдать за происходящим с верхних этажей окрестных домов, бегущую к зданию группу скрывали деревья.

Дверь в вестибюль клиники не открывалась, но Крис не стал с ней возиться.

– За машины! – крикнул он и, отскочив от крыльца, метнул в дверь миниатюрную гранату.

Этого оказалось достаточно – не рассчитанная на такое воздействие плита не только оказалась продырявленной, но и, сорвавшись с петель, влетела в вестибюль и грохнулась на пол. Габлер и Шатан тут же вбежали в клинику, за ними последовали остальные.

Вероятно, не все у ворвавшихся в будку КПП пошло гладко, потому что ворота, не открывшись до конца, начали двигаться в обратную сторону. Там продолжал стоять уникар Перилана Кринтиаса. Судя по тому, что его машина не давала задний ход, медик просто впал в ступор от происходящего. Хотя нет – при виде приближающейся массивной плиты он открыл дверцу и выскочил из машины. Его тут же схватил один из остававшихся там веронцев. Оттащил в сторонку, что-то с ним сделал – и Кринтиас осел на траву под кустом. А плита ворот остановилась в каких-то сантиметрах от бока уникара – видимо, в будке с этим все-таки разобрались. Другой веронец моментально забрался в машину и отогнал ее вглубь двора. Одновременно с этим фургон с крикунами на крыше сдал назад, освобождая проезд, и на территорию клиники заехал уникар, за панелью управления которым сидел Энгилейнон. Он направил машину к входу в здание и остановился у крыльца.

Пока все это происходило, группа Габлера и Шатана занималась своим делом. Оказалось, что в вестибюле не безлюдно – у стены застыла девушка в белом халате, а в углу сидели в креслах оцепеневшие от взрыва пожилой мужчина в домашних тапочках – по всей видимости, пациент, и женщина в короткой яркой куртке – вероятно, посетительница. К ним сразу бросились веронцы, повалили на пол лицом вниз. Габлер с Шатаном уже бежали вверх по лестнице, перепрыгивая через ступени – еще при разработке операции лифтом в этом случае решили не пользоваться. Их путь вел на третий этаж – именно там, как сказал Перилан Кринтиас, находилась Низа. Крис первым вбежал с лестничной площадки в помещение с двумя дверями лифтов. Зато Шатан первым бросил из-за его плеча гранату в дверь, ведущую к палатам. Кто-то остался у лифта, остальные ринулись мимо, в коридор, сквозь открывшийся проем.

Габлер повернул налево, чуть не сбив с ног женщину в белом халате. Кое-где из дверей палат выглядывали пациенты.

– Всем на пол! – на ходу гаркнул Шатан. – У нас гранаты!

Один из веронцев метнул ниби в видеокамеру под потолком, а Габлер уже рванул на себя последнюю дверь справа по коридору. За его спиной дважды грохнуло, издалека донесся женский крик.

– На пол! – вновь заорали в коридоре, но это был уже не Шатан.

Низа лежала на узком ложе возле стены, под тонким светлым одеялом, почти закрывшим ее подбородок. Лицо беллизонки было обращено к потолку и казалось выточенным из белого мрамора – такого же, из которого в древние времена воздвигли храм ее бога в Пятнистых горах. Глаза ее были закрыты. И вряд ли она просто спала – невозможно не проснуться от такого шума! У изголовья поблескивали какие-то штуковины, но Габлер почти не обратил на них внимания. Точнее, обратил, поскольку состояние экстры не позволяло упускать ни одной детали, но тут же переключился на беллизонку. Он молниеносно пересек палату и буквально одним движением подхватил на руки ее легкое тело. Стремительно развернулся и широкими шагами направился назад, к двери. Навстречу один из веронцев уже катил каталку, заставив Шатана отойти в сторону. Габлер опустил туда Низу, и Гелисинийра с Джандинарьей дружно положили ладони ей на лоб.

– Вперед! – бросил Габлер.

В коридоре витала пыль, и из палат больше никто не высовывался. Женщина в белом халате ничком лежала на полу у медицинского поста. Плечи ее подрагивали, а значит, она была жива. Веронцы стояли вдоль стен, а один выглядывал из проема, ведущего к лифтам. Изуродованную взрывом дверь оттащили в другую сторону коридора, чтобы она не мешала проходу. Девушки убрали руки со лба Низы, и Гелисинийра успокаивающе кивнула в ответ на вопросительный взгляд Криса. Все устремились к выходу, и тут в дальнем конце коридора, где, как сообщил Перилан Кринтиас, находилась еще одна лестница, показались фигуры в сером. Габлер мгновенно разглядел парализаторы в их руках и выдохнул:

– Охрана!

Наверное, он мог это и не говорить, потому что одновременно с его предупреждением сразу трое веронцев запустили туда шарики ниби. Под этот грохот Крис вывез каталку к лифтам – там стоял веронец и держал двери одного из них открытыми – и втолкнул в кабину. Обе жрицы заскочили туда вслед за ним, и кабина пошла вниз.

В вестибюле не было заметно никого, кроме двух веронцев. Габлер, толкая каталку перед собой, довез ее до выхода и вновь подхватил Анизателлу на руки. Спустился с крыльца и нырнул в открытую дверцу уникара. Энгилейнон сидел за панелью управления, а его сородич стоял у будки КПП. Гелисинийра и Джандинарья тоже забрались в салон, и машина поехала к так и не закрывшимся воротам. Габлер сидел сзади, продолжая держать Низу на руках, по бокам от него устроились ее коллеги. В зеркале заднего вида мелькали фигуры веронцев – они выскакивали из здания клиники и бежали к воротам. Псевдофанатов на крыше фургона уже не было, но светящиеся баннеры все еще плавали в воздухе и продолжал грохотать фейерверк. Медик Перилан Кринтиас неподвижно лежал под кустом. Что бы с ним ни сделали веронцы, Крису было его ничуть не жалко.

Энгилейнон притормозил возле будки, и второй силлон так лихо запрыгнул в машину, словно проделывал подобное каждый день. Быстро окинул взглядом тех, кто сидел сзади, удовлетворенно кивнул и плюхнулся в кресло рядом с сородичем.

– Сигнал в полицию успел пройти, – сообщил он.

– Ничего, гнать не надо, – сказал Крис. – На каре не написано, что мы тут были… Это же не банк ограбили.

– А вы там не очень? – повернулся к нему Индилайнон.

– Не очень, – коротко ответил Габлер.

Они выехали из ворот. Энгилейнон притормозил, пропустив приблизившуюся со стороны фургона машину, вывел уникар на противоположную сторону улицы и повернул налево. Когда они проехали мимо фургона, стало видно, что его задняя дверь открыта, и по пандусу одна за другой сползают две вместительные машины. На них предстояло уехать в разные стороны от места операции веронцам. Те из них, кто отработал в одной группе с Габлером, должны были в ближайшие секунды появиться из ворот.

Вся операция заняла считанные минуты, а до местного полицейского участка было восемь километров по прямой – это выяснили заранее.

Стражи правопорядка показали хорошую выучку – едва Энгилейнон свернул на перекрестке и повел машину к окраине столицы, как из-за крыш выскочил вертолет, озаряя небо красными мигающими огнями. Почти одновременно с ним на перекресток выехал один из уникаров веронцев. Сделал поворот направо и неторопливо двинулся к центру Грэнд Ромы – обычная машина среди других машин. Можно было не сомневаться в том, что другой уникар тоже не стоит до сих пор возле клиники, а удаляется от нее. Возле ворот остался только фургон – пустой и безлюдный. Несомненно, полицейские выяснят, где он арендован, но это вряд ли им поможет.

Вертолет снизился и исчез за домами. Энгилейнон, немного увеличив скорость, продолжал уводить уникар от улицы Матери Венеры. Теперь предстояло выполнить еще одну задачу – покинуть столичную планету…

Крис осторожно прижимал к себе Низу – как заболевшего ребенка, которого нельзя тревожить. Девушка не приходила в сознание, и глаза ее по-прежнему были закрыты. Одеяло сползло с ее горла. Розоватого желе там уже не было. Более того, на коже не осталось и следа от страшной раны, нанесенной жрице патриархом Братства Хранителей. Гелисинийра и Джандинарья сосредоточенно водили ладонями возле головы сообщинницы. Габлер старался разобраться в своих чувствах, понять, что он сейчас испытывает к этой девушке.