Текст книги "Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы"

Джунгли Блефуску
Том 1. Великие мормонские трусы
Алексей Козлов

© Алексей Козлов, 2016

ISBN 978-5-4483-0750-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

Святой Вульвии Ворвилльской – святой заступнице

монархической Республики Блефуску посвящается

Автор с прискорбием сообщает, что персонажи, разбредшиеся по миру и убедившиеся в собственной безнаказанности, совершенно вышедшие из-под его контроля теперь сами выбирают, как им жить, что им делать и что говорить, а посему он, автор, изрядно помучившись с ними, раз и навсегда снимает с себя всякую ответственность за речи и поступки этих разочаровывающе-маргинальных существ, глупых существ, ужасных существ, неисправимых существ, отвратительных существ, ибо во многом не соглашается со взглядами и речами вконец обнаглевших персонажей, а заткнуть им рот и себе уши не может в силу господствующей тенденции и демократического духа величайшей в мире эпохи. Времена теперь такие, демократические! И если ты не займёшься политикой, политика всё равно займётся тобой! Вот что я теперь думаю! А вы как хотите! Я за всех не в ответе!

Глава 1
Конец Мезозоя и ли в Каменных Джунглях Блефуску

«Вы знаете эту чудесную историю про ослика Линкольна. Нет-нет, вы наверно осведомлены об ослике Вашингтона, а об ослике Линкольна ровным счётом ничего не знаете, да это как говорят в Бердичеве две большие разницы – ослик Линкольна и ослик Вашингтона. Единственное, что связывает этих двух ослов, так это то, что они оба были умнее своих хозяев».

Из журналов.

Ночью мне приснился странный сон.

Это был ужасный сон, но никогда я не чувствовал такой завораживающей приязни и привязанности ко всему тому, что проносилось теперь пред моими глазами.

Как будто я поехал на дачу, ближе к пятнице, кажется, и уже вроде бы иду по зелёной лесной тропинке через лес, радуясь песням птиц и шороху ветвей в вышине. Легки мои ноги! Чиста голова! Песня рвётся из моего юного сердца!

Да только тропинка к моему дому какая-то странная, по какой я никогда не ходил.

И вдруг вижу маленькую, жалкую избушку. Её и заметить-то сложно было! Два оконца, освещённых изнутри, и вход посредине – дощатое решето. Избушка такая, какие я видел в детстве, когда смотрел добрые мультики про Белоснежку или Дюймовочку. Тогда я плакал над этими сказками, просиживая целые часы перед книжкой, от которой ждал всё новых и новых чудес.

И я устремляюсь, сам не зная почему к этой избушке, может быть потому, что всю жизнь мечтал встретить свою Белоснежку или Дюймовочку, чтобы полюбить их и отдать им своё холодное сердце. А потом ввести в замок на горе, где не смолкает музыка и цикады. Отчего-то мне понятно, что именно в этой избушке живут Белоснежки и Дюймовочки! Вот зуб даю – живут!

Я лезу через всякий чертополох, завалы, чащобы, сквозь которые никогда и никто здесь не мог пролезть, перелезаю через какие-то окопы, канавы, перескакиваю несколько покосившихся загородок с повешеннвыми на них кувшинами и уже подхожу к ставшему огромным дому, окна которого которого освещены нестерпимо, колонны уходят прямов небеса, раздвигая устремлённые вверх дубовые вековые стволы, как вижу, о господи, что это, что это вовсе не дом в лесном мраке с горящими окнами, а морда колоссальной очковой змеи, уже начинающей поднимать от земли тяжкую как скала пятнистую голову и раскрывать пасть. И уголки пасти у неё нежно-розового цвета и из них капаетгорячая смоляная слюна. А в пасти у неё только два зуба, каким может позавидовать любой японский экскаватор, белые до ослепления, мега-зубы с маленькими дырочками на концах, и из этих маленьких дырочек бьют голубые фонтанчики смертельного яда.

И глаза у неё были умные-преумные, каких не бывает даже у святых!

Маленькие шустрые ангелы летали около ядовитого фонтанчика, прочерчивая мягкие линии во мраке и окунали в звонкие струйки свои золотистые стрелы, а потом стреляли из больших красивых луков в матовую чернь листвы. А потом летели во тьму и возвращались оттуда со стрелами, пронзившими твёрдую зелень листов. Золотые жолуди на алмазных листьях были им наградой за доблесть.

Самое страшное заключалось меж тем в том, что гигантская Змея давно заметила, как я с радостью устремляюсь поближе к её сиющим ослепительным, как фантастические алмазы глазам. Пока я сражался в колючками, корнями и ветром, преграждавшим мне дорогу, уж казалось, сто лет прошло!

Я почему-то знал, что зовут её Сельма Арногль, и она принцесса Блефуску, дочь правителя моей родины.

– Шурик! Бойся согласных с тобой! Ты слишком доверчив к скверне! – сказала она довольно скрипучим старческим голосом, – И помни Стальные Усы! Стальные усы! Запомни эти слова! Стальные Усы! Запомни их, мальчик! Ш-шшшшш! Стаааааааальныаааааааеуууууууссссссссыыыыыыы!

Я был в шоке!

Она уползала мимо меня с такой скоростью, обдавая моё лицо влажным ветром, что волосы на моей голове шевелились.

Шумели дубы, сгибаемые ветром почти до земли, хвост змеи бил по ним с такой силой, что они падали со склона в речную долину, над которой вдали всходило солнце.

И меня пронзила мысль: «Что ты делаешь в лесу, когда солнце твоё далеко от тебя? Что ты делаешь в этом тёмном лесу, полном змей и тьмы?»

А уж и леса то не было.

Посреди развалин городов родины, возвышаясь до небес, стояло чистое зеркало, словно сделанное из океанской волны, и внизу, прикованные его магией, бесновались толпы женщин, выделяя положенные эндорфины. И зеркало показывало каждую изумительно красивой, такой, какими они не были на самом деле. красивой, что на минуту забывалось о разваленной до основания родине, и только верилось в космически прекрасное будущее.

И я проснулся!

Бр-рррр!

Я потом долго думал, что это за такие стальные усы, но ничего не понял, потому что мудрая змея предупреждала меня о том, что со мной будет в далёком будущем, когда я покину отчий дом и устремлюсь но поиски приключений.

А зря! У снов есть смысл, есть!

Господи, как она был права! Как мне нужно было бояться кое-кого из тех, кто входит в нашу жизнь в белых одеждах, тая под ней чёрную душу!!

А теперь я смешаю всё! Пусть туман неизвестности покроет тело моего романа и зазвучит белидерда и глупость, способные сокрыть удивительные вещи, сотворяемые провидением под пологом простых слов и забавных происшествий.

Раз! Два Три! Абренда Куклеви! Глупость, оживи!

Смотрите, первый эль шмыгнул за часы. Это хороший знак!

Друзья! Раз у нас нет никаких человеческих разговоров, давайте поговорим о библии! Ладно, я шучу! Успокойтесь! Я пошутил!

Мне виднее, о чём говорить! Тут есть о чём поговорить, вот только беда – не с кем! Вся земля наша великая усеяна могилами святых и честных! Нет места, нет уголка, где бы не выпирали из земли кости святых и честных, где бы когда-нибудь не убивали их, не подставляли, не замалчивали, не мучали! И вообще жизнь в Блефуску выглядит одной грандиозной подставой! Если я ошибаюсь, вы уж меня извините, я смотрю на всё со своей маленькой колоколенки!

Слова-то какие нечеловеческие: «культурный код»! И они употребляют их там, где царствуют разбойники, взяточники, где распущена такая неописуемая несправедливость, что криком кричи, где основной народ угнетён, ограблен открыто и со смехом, и причиной, по которой им теперь совсем не нужно заниматься – это то, что по мнению власти такой народ уже неоперабилен! Это они о нас!!! Мы виноваты! Мы им позволили веками попирать и пользовать Нас! Ха! Культурный код! Заткнитесь, суки!

У нас тут так повелось, что работают только двое – «Ярсогумба» и Солнце! Но солнце пока старается лучше! Щательней! Я его пока что уважаю за это! А всё остальное – в ж…! Нет, конечно чиновники, агенты и фараоны, как ярые защитники всего сущего, живут тут неплохо, правильно поживают, турбулентно, ездят конечно в санатории и в Египет, получают приличные зарплаты и вообще думают, что они типа в раю! И заслужили своими задами и гнилыми языками своей сытости и довольства! Ха! Тем более, что нефть из земли тут сама течёт круглый год! Ешь – не хочу! Её не добывать здесь надо, а надобно останавливать, чтобы не слишком пёрла! В общем, кто не знает, пусть знает, что тут не рай! Не рай!

Что страна захвачена инопланетянами было понятно сразу! И что эти двуногие инопланетяне миром не станут отдавать своё место под солнцем, тоже было понятно с пол-пинка!

Первыми это всегда понимали враги, которые какого-то… всё норовили это захватить и к рукам прибрать! Они не понимали, что такую территорию даже богу трудно контролировать, не то, что людям! Придя суда, они сталкивались с такими формами жизни, какие по их мнению были невозможны, и сталкиваясь с этими формами, а также счудесами природы, холодами, наводнениями, жарой и мухами, с невиданными трудностями и нехватками, и с такими людьми, каких нигде в мире нет, несмотря на свой бодрый дух, трудолюбие и порядочность, такого выдерживать долго не могли и быстро падали духом! Хотя в сражениях со всем этим местным ополчением порой показывали такой героизм, какого отродясь в истории не было! Французы, немцы – умные, культурные нации! Поэтому все их походы всегда оканчивались тут плохо к триумфу тех, кто веками продолжал править, почти не обращая на нас внимания! Кто мы такие были для них? Тараканы какие-то! Восставать не восставали, всё правильно делали, с такими тут не церемонятся! В бараний рог крутят! Хозяева жизни с Малой Арнаутской! Этих я хоть и упомянул, на называть не буду, потому что в моём языке нет таких слов, какими их можно назвать! Они для нас всегда были хуже самых жестоких врагов наших! Иногда мы бы и хотели помочь врагам, да они были всегда такие спесивые были, что чертям тошно, и нас тоже ни в грош не ставили! Жаль, конечно! Мы бы, будь они чуть поумнее, тут всё на уши поставили, по углам синекуру разнесли, да ещё клочки по закоулочкам растащили! А они этого не поняли! Мимо прошли! Я их не виню за это! Человек – тварь интересная – всегда задним умом силён, когда ему плохо, он воет, а когда хорошо, в упор соседа не видит! И они такие были! Люди, как люди!

Основная многовековая забава Блефускусканцев – это сокрытие трупов, ибо в грозные времена на трупы можно ухватить кусочек государственного кошта. Человек умер, а в списках он жив. И его функция в таком государстве начинате действовать без него самого! Он как бы жив, он – мёртвая душа! На него получают сахар, водку, соль и спички, списывают чужие преступления. Так было в оккупированных городах, так было во время так называемой перестройки, когда моя мать месяцами не могла добиться вычеркнуть фамилию умершего отца из их преступных списков!

Я раньше по-другому на всё это мракобесие Блефусканское смотрел, добрее что ли, легче, мягче, смиреннее, а потом почему-то утомнлась моя доброта и нежность иссякла! И будущее, в которое я верил с такой силой, вдруг затуманилось, задымилось, загорелось, как старая половая тряпка, а потом сморщилось и исчезло! И как сказал бы какой-нибудь библейский козёл, прозрели мои глаза и увидели всё! И столько кругом горя и несправедливости оказалось, что мне иногда закрадывается в голову мысль, что не просто так это, А для чего-то, вроде с назиданием каким, и будет за всё это такое наказание, что реки вздыбятся и планеты почернеют! Сколько же бог может терпеть такое? Почему он такое терпит? Почему не обрушит свои копья огненные на всё это безобразие? Почему не сметёт нечестивых в бараньих шкурах?

А может он и обрушивает, да только как в том анекдоте про попа, не попадает туда, куда нужно, а в нас попадает. Мол, уворачиваться нужно! На то и карась в опере, чтобы щука в пруду!

И ответа на свой вопрос я не получил! А может и нет его ни у кого, ответа!

В последние годы я стал законченным мизантропом и научился видеть всё таким, какое оно есть на самом деле. Без розовых очков! То есть по преимуществу в чёрных и белых тонах! Как Василий Силыч Короедов, мой друг!

Надо пожалуй начинать издалёка!

Я сожалею о том, что моя мать спасала евреев в оккупированном Витебске! Надо было выдать этих людей законным властям! Может быть мир был бы сейчас другим! К нашему благу!

Славная история моего края давала немало примеров для таких изменений. Сколько видел я на своём веку восторженных юношей с пылающими очами, которых судьба потом так провозила по паркету, что их юмор стихал навеки. Сколько чудесных барышень гасло от такой жизни и превращалось в… Я задумываюсь, что мне сказать, ведь я совсем не хочу обидеть этих людей, наоборот, они близки мне и я искренне сочувствую им. Моя душа плачет над их судьбами! Во что же они превращались здесь, в Блефуску?

Я думаю, что истории нужно изучать не как науку, в которой там-то и тогда-то что-то произошло, а как некое множество разномастных фактов, демонстирирующих неизменность основых инстинктов разных поколений! То есть то, что поколения в принципе разные, а их основные инстинкты – одни и те же! Я кажется, туманно выражаюсь, да вы меня уж простите, лучше не могу, не получается что-то!

Историю Блефуску я вообще не беру, это какой-то непрерывный фильм ужасов был, ни одного светлого эпизода никакому историку из этого выудить не удалось! В нашем Ворвилле история была прикольной и было довольно много смешного, хоть чересчур серьёзные местные историки интерпретируют всё сикость-накость. Но это не моя вина, я всего лишь сказал, что Ворвильская история была более прикольной, чем любая другая!

Какой-либо стройной ворвилльской летописи по преимуществу не существует, как ввиду общего небрежения граждан к сохранению памяти и исторической науки, так и благодаря прагматическому соображению власть имущих, что архив лучше смотрится в печке, чем в руках столичного инспектора. Таким образом повсеместно летопись заменяют разрозненные статьи в жолтых краевых газетах «Речной Свисток», «Паровозный Гудок» и «Красная Клепсидра», на коих основаны сумбурные измышления нескольких ненормальных местных краеведов, в основном высосавших все свои псевдонаучные инсинуации из разных своих и чужих пальцев. К счастью эти представители наивной краеведческой науки, вечно находящейся в младенческом состоянии, никогда не совались в такие сугубые дебри, как политическая экономия 19 века, избирая простые описания быта аборигенов в его коматозной пещерной простоте. Или простате!

Итак, основные труды:

«Волшебный тамбурин глистианства».

«Чахотка для святых отцов церкви».

«Свинцовый часослов и покаяние для отцов-сусликов».

«Доказанный кобчик».

«Долбанное Благословение Столпников».

«Ватиканская чечётка».

«Кабатчик-Прозелит».

И всем этим нужно было заниматься!

Краеведов у нас всегда было несколько, но в основном этим какого-то… занимались упертые Тырченковы, лажовые Пастуевы-Коробочкины, до сих пор носящиеся со своими геральдическими построениями, и мутноспелые Грынжибековы-Спасские, славные исторические кланы края, и стоящие несколько одиноко Мускусовы-Рюхины, примкнувшие к первым трём много позднее, в начале двадцатого века, при переселении из Каракалмыкии. Автор соприкасавшийся с этими непредсказуемыми интер-претаторами истории, советовал бы неискушённому читателю ни в малой степени не полагаться на на Грынжибековых, ни на Пастуевых, ни на тем более Тырченковых, и с большой осторожностью выуживать любые древние публикации из «Красной Клепсидры», всегда славившейся своей залихватской брехологиею. А вот к Мускусовым следовало бы приглядеться, кое-что они по делу мололи!

Мускусовы очень постарались в раскрытии тёмных пятен истории родного края и даже попробовали обследовать монастырские пещеры, отрытые в 18 веке под холмами и рекой благодаря глубокому освоению знаменитых Пылевских Архивов, но обломались, когда младшенького Мускусова завалило в одном из проходов глиной и гигантскими ледниковыми валунами.

Наверно в этих пещерах находится ещё много тайных сокровищ и свежезаваленных спелеологов. Так что наша наука, наша история никогда не будет посрамлена и найдётся ещё много таких путаников, которые предпочтут спокойное прозябание в городской управе фотографированию неизвестных галактик и поиску подземных ходов, ведущих к нашему Чернозёмному Граалю! Среднему классу это очень нужно!

В восемнадцатом веке над городом распростёрлась дружеская длань полковника Уржум-Дрючеева, прославившегося выжиганием Хорезма и изумительной Джалалабадской резнёй.

Он же при помощи дивизии сапёров за один день откопал Хорезмскую обсильваторию – любимое детище императора Улугбека. До этого раскопки подобных объектов были такими заторможенными, что порой при помощи кисточек и дыхания ангелов удавалось откопать одну античную ложку в пять лет. Ударная археология при помощи дивизий сапёрных лопат и ядерных взрывов малой мощности сильно упростила и ускорила дело.

Судя по количеству слёзных обращений губернатора к подрастающему поколению, можно было с полным основанием предположить, что губернатор был полностью сложившийся латентный педофил.

При нём цвели разнообразыне цветоводческие кружки и центры вышивания крестиком и на рояле.

В Ворвиле, где я живу уже без малого пятьдесят лет, в девятнадцатом веке главный пожарник сошёл с ума от скуки и забравшись глубокой ночью на колокольню в одних калисонах и рваных ноусках, стал отчаянно звонить во все колокола, и орать во весь голос, проклиная всё и вся. То ли он настоящий карбонар был, то ли человек, внезапно застигнутый белугой!? То ли прозревший святой, пошедший с протазанчиком на кривду! Кто знает! Не только в Испании производятся на свет рыцари печального образа! Это вообще войственно Европе! Дон Кихотов и тут полным полно! Пруди – не состаришься! Никто не разбирался тогда! Не до того было! Не до презумпции! Короче! Он дал всем жару! И всё это, вопя и размахивая руками! Снизу видно было, как его причиндалы мотаются по ветру вместе с колоколами! Страшное, но и прекрасное было зрелище! Поучительнейшее зрелище! Представляю, какой драйв он при этом испытывал!

– Но власть думала не только так! Вернее власть думала только не так!

«Я… вас всех! Жалкие государственные поддувалы!» – кричал он, выражая жестами свои чувства, – Ахтунг Панцир! Товарищи! Чернуш! Отманди! Не возьмёшь, сука! Рявкну! Клешнёй подцеплю!».

Его попыталась было снять с колокольни железными кошками профессора Жостова рота барабанщиков лейб-гвардии гусарского Иванишкиного полка, но так как пожарник не сдавался, сотрудничать с барабанами желаниея не проявлял, и слезать с колокольни категорически не желал, отказывался, отбрыкиваясь ногами и швыряясь в нарядсвятыми камнями, выдранными из стен библейских гробниц и прикарманенными рачительным звонарём Тишкой, его лестницей сбросили с колокольни вниз, на стаю жирных, до одури объевшихся маной голубей.

С тех пор водворение полицейской правды стало обычным делом в нашем славном городе Ворвилле!

Так же, как вновь и вновь возрождавшиеся по разным поводам и разных частях города Карбонарские проявления.

Так как пожарник был не только обычным в городе сумасшедшим, но и ещё единственным в городе честным человеком, пожары после его смерти никто тушить не собирался по крайней мере лет сто. Они и горели, подожженные многими рачительными руками.

Через сто лет его подвиг был повторен и в колокола всю ночь звонил уволенный за неуместные речи в канун царя батюшки чиновник Абрахам Продуманов.

Обстановка в провинции была настолько тревожна и непредсказуема, что местная святая Оливия Ладожская, обладательница лучших персей Черноземья и титула «Сладкий Голос Ворвилля», прекратила своё непревзойдённое чревовещание и только изредка куковала поутру. Её провозвестник Гриша Гамаюшин, специалист по чистке обуви а по совместительству провозвестник чистой правды, уединился под перевёрнутой лодкой и пил беспробудно до смерти и покаяния. Тяжко вздыхали совы.

Блефуску соредотачивалась на главном, как клятвенно обещал президент Ухти Тухти. Наверно по мнению такого президента это сосредоточение чем-то напоминает скульптуру Родена Философ. Там изображён мизантропического вида пердун, который весь согнулся, как безнадёжный туберкулёзник, голову в колени уткнул и всё о чём-то думает, думает, не забывая показывать миру, какой он хороший! Чего в ней нашли, не знаю! Смешно на всё это смотреть!

Правда, благодаря попустительству кровожадной власти, кроме пожарника в городе постоянно появлялись обиженные, готовые идти до конца.

С ими разбирались по разному, но кое-кому удавалось что-то сломать или взорвать!

Суперлузер Нахохликов был скромен, но свою злость на неисправимую власть проявлял только в дикий стычках с Фараонами, каждый год всё сильнее накатывавших на Фигнеленд в последние годы его существования. Он был в числе первых на баррикадах и последним уходил пред превосходящими силами врага, оставляя после себя только развороченные камни мостовой, горящие магазины, перевёрнутые машины и валяющихся, как кегли, незадачливых блюстителей порядка. Дома он снова превращался в грустного гражданина и утром покорно шёл на работу в мойку.

«Ложь, с которой согласно большинство – и есть правда большинства!

Сначала они обчистили его как липку, потом высосали, как лимон и наконец выбросили, как шкурку банана. Жителям Африки, не осведомлённым о том, что это такое я готов раскрыть глаза. Банан – это плод бананового дерева, чья высокие стволы и пышные кроны поныне украшают песчаные берега Берлимундии. Не все праповерные чтят Берлимундию, полагая её чертогом языческого беспредела, но я уверен, мой читатель, что без Берлимундии мир неполон. Такое утверждение, что без меня мир неполон. Эти слова, как известно, принадлежат моему земляку писателю Платанову.

Меньшинство не должно иметь своей правды. Но кто сказал, что остальные должны существовать, лишённые подпитки и лигитимности, уличённые в посягательстве на якобы универсальные устои. Грабёж и враньё не являются на самом деле унивесальными устоями. Это наше правительство так считает, а не Провидение и Бог! А что такое наше правительство с точки зрения провидения? Ничто! Кто сказал, что мнение большинства создано осознанным выбором, а не оголтелой обработкой по телевизору. Кто сказал, что большинство – не стадо, лучше всего подчиняющееся бичу пастуха? Нынешнее воздействие на толпы – это не добровольное убеждение, а самое настоящее клятое принуждение. Сколько среди нас героев, способных восстать и длительное время противостоять многократно превосходящей силе? Наверно единицы! Но чудо в том, что они здесь вообще появляются, эти очистители общественного эфира, эти волки человеческого леса.

Опять меня тянет в эту политику. Конечно, политика чистой воды гадость, но уж никуда от неё не уйти! В последнее время я вправду понял, что если ты не идёшь к политике, политика всё равно завалит к тебе! И нечего стараться увильнуть! Если ты не лезешь в политику, политика залезет в тебя!

Итак, правда меньшинства – это олигархия! А правда большинства – это демократия! Чуешь ничтяк? Или я что-то путаю? Эй, спящий пингвин в третьем ряду, проснитесь! Не до сна тут!

До этого я верил в справедливость и в то, что мир, какой бы он ни был, всё равно идёт к справедливости и правде. Теперь я не хочу об этом говорить, хотя можно было бы по… ть – есть повод посмеяться!

Это как сказать! Справедливость – не пустые слова! Вот сколько лет они то заявляют, что нужно вводить профессиональную армию, то вопят, что профессиональная армия у нас невозможна! Я переведу на простой язык то, что они говорят. Они говорят: Нам не хочется тратить деньги на наших простых граждан, мы уже привыкли, что они всегда покорны и ничего не требуют, мы не будем тратить на них деньги, а будем тратить деньги на лживую пропаганду и затыкать рты недовольным! А платить будем где захотим! Полиции, к примеру!

Прекрасна философия наркомана – истратить всё на наркотики и развлечения, а потом штопать старые, чужие трусы!

Послушайте, какой бред они нам несут! Когда я слышу их речи, хочется так бзднуть, чтобы у них крышу снесло! Хотя лучше они не станут! Свинья везде грязь найдёт!

В этот момент я погрузился в сон, который впервые за долгое время можно было назвать глубоким. Внизу, слегка освещённые ярким голубым светом, шустрили крысы, как будто ожидая от жизни чего-то феноменального. И лица у крыс были не чета людским – благородные, приятные, улыбающиеся. На них сидело крепко приклеенное выражение египетских фараонов. Таких хороших лиц даже в гламурных журналах не встретить! Не крысы, а голливудские мегазвёзды! А над этим крысиным счастьем высилось новейшее, царственное сооружение «Спёрбанка», как говорили закупленные гуртом критики Тукитукич, Кошкаренко и Луж – «здание гармоничное по стилю и донельзяуместное в контексте новой городской архитектуры Ворвилля». Но этого никто пока не видел, потому что вся эта красота была закрыта простынёй. Тут главная крыса, густо украшенная орденами и медалями и освещённая теперь невыносимо красным светом, рявкнув:

«Урди Шламуш Дора!», – одним движением сдёрнула покрывало, которое рухнуло прямо в толпу, и все увидели стоэтажную, уродливую, как собачья конура, халупу изободранной фанеры, почти без окон, но с тысячами разнополых существ, всё это было похоже на какой-то бункер для зерна, прибитых голыми к крестам по фасаду этойнеописуемой красоты – бывших, как оказалось, сотрудников славного «Спёрбанка», кто прямо, а кто вниз головою. У кого язык свисал, у кого глаз вытек! Ужасное зрелище! Паноптикум! Картина была надо сказать престранная, и всего страннее, что у тысяч распятых на груди была прибита аккуратная табличка:

ШУШЕРА N 97583

Я ВИШУ ЗДЕСЬ

ЗА СОУЧАСТИЕ

В ПРЕСТУПНОМ ГРАБЕЖЕ

СБЕРЕЖЕНИЙ

НАСЕЛЕНИЯ

Не то Я девочка делала!!!!!

А у подножия этой халупы лежали навало и в мешках старые деньги, заляпанные кровью и потом их былых неведомых миру обладателей! И крысы бегали по ним, и улыбались, как черти! Я проснулся.

Это было где-то в конце Мезозоя! Точнее в 2018 году, который все запомнят надолго благодаря смуте, объявшей в то время Блефуску. Смутное было время, бандитское. Честно говроря, не хочется вспоминать! В прошлом тоже были бандитские времена, но не смутные, или наоборот, смутные, но не бандитские. Теперь эта пропасть былапреодолена! Теперь здесь все времена смутные и бандитские! Впрочем, в Блефуску нет и не будет других времён! Все времена тут бандитские, только с небольшими отличиями. То смута тут, то бандиты! То бандитов чуть больше, чем смутьянов, и нравы свирепее, то разбойников меньше, чем карбонариев, и нравы тогда чуть помягче. Но в принципе всё одно и тоже! Котиные яйца, короче! Стрельба, пальба, грабёжь и насилие! Когда разбойников много, бюджет пилят органы, когда разбойников мало, деньги тащат чиновники!

И мирному человеу от бандитов и чиновников в общем-то некуда податься!

Когда ты юн и находишься в розовой романтической поре, смотреть на эти бесконечные орды прихлебателей и уродов довольно прикольно, а потом, честно вам скажу, немного поднадоедает. Скучно становится! Одно и то же! Одно и то же! Как будто в сортир с тремя дырками попал – на какую не сядь – всё равно дует! Только в сортире этом гербы и гимны меняются, то одна голова, то две, то три или ещё сколько, а всё остальное, дырки их вонючие всегда на одном месте остаются! Сколько у них голов, мне всё это по …, честно говоря, не в коня корм, сколько головок не будет – все отстрижем! Но мне до них никогда дела не было!

И тогда я про себя решил! Не моё дело – в ихних грязных сортирах время проводить!

Президент Буш давно ушёл в политическое небытиё, а мы продолжали топтать поверхность земли. Буш мне всегда нравился. И запомнился он потому, что чем-то мне нравился! То, что не нравится, сразу из головы вылетает! А этот засел в голове, как гвоздь! Это был человек, который специально тупил, изображая из себя эдакогополуграмотного батрака в кальсонах, хотя почти наверняка таким не был. Он был хитрым парнем и понимал, что нужно теперь америкашкам! Он озвучил массу клеевых, зажигательных речей, в которых склонения воевали со спряжениями, окончания были ничем не лучше приставок и сукффиксов, вы надеюсь знакомы с этими словами?

И общее впечатление от его речей было удивительным. Все ржали, да слушали, может чего ещё учудит парень! Ну, он и учудил! Стал на чистую воду «Аль-Кайду» выводить! Это теперь всем понятно, что это был просто жупел, и никакой «Аль-Кайды» никогда не существовало, а тогда его россказни все за читую монету шли! В Бунде стихи об «Аль-Кайде» сочиняли. Особенно когда он затеял войны с террористами. Сам выдумал террористов и сам повёл с ними беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть! Уж у него правая рука знала, что выделывает левая, и наоборот! Хотя левый глаз не знал, куда смотрит правый!

Я был бы готов ему помочь, если бы понимал, к чему он клонит!

 
Загорелись небоскрёбы,
Запылали там и тут,
Глядь, американцы в ж…
Страны целые е…!
 

«Мои взгляды – это те, которыми говорит свобода»! – говорил тогда президент Буш. Он знал, что буробил! Знаменитый арканзасский винтокрыл!

Это же надо было так отличиться! Библейский пророк в электронную эпоху!

Честно говоря, я долго был наивным простаком и верил, что в Блефуску всё в конце концов будет хорошо. Оно и было! Но лучше верить в чудеса, в хождение по водам, в оживление мёртвых, или во что-нибудь подобное, во что всегда дебилы верили, чем в возрождение Блефуску. Как может что-то возродиться, когда кругом одни воры и разбойники? Они тут ничего другого не оставили! Только пилят бюджет! Теперь я вижу, что тут твориться! Надо быть Хичкоком и Гоголем в одном лице, чтобы описать это! Но не боги обжигают горшки, а горшки обжигают богов, придётся мне взяться за перо!

Итак, мы живём в Блефуску! Что это такое? Блефуску – это величайшая микро-империя на просторах Восточно-Южно-Азиатской платформы. Восточно-Южно-Азиатская Платформа – это огромный, слава богу неподвижный, не подверженный землетрясениям и цунами камень посреди планеты Земля. Планета Земля… Я в школе про это узнал, у нашей учительницы Виктории Тимофеевны Шмуц. Больше от неё, правда, ничего узнать не привелось! Кричала она больно сильно! Но по делу! А Блефуску – это Блефуску! Я смотрю на Великую Республику Блефуску, как энтомолог смотрит на скопление паразитирующих насекомых, в тщетной попытке выявить хоть какие-то закономерности существования этой странной людской общности. И не нахожу их. Может, их и нет вовсе!

То есть с известного момента я не нахожу разумных доводов для патриотизма и лояльности к чему бы то ни было. Их нет!

Тут много было всякого. История Блефуску, когда ей начинаешь заниматься, походит на свалку, в которой собраны обломки всего, чего угодно.