Текст книги "Капкан"

– Почему заметаю и от кого?

– Не строй из себя умника, а из меня идиотку. Наши уже в курсе, что ты с этой… на «мерсе» раскатывал.

Ветлицкому стало неловко, что его так быстро рассекретили, и он только пожал плечами, а Светлана продолжала наседать:

– Ты думаешь, что Кирка тебе денег на книгу даст или Альберт посодействует? Накося выкуси! Левашову полковника не обскакать, и все это понимают, даже Комов, а ты распустил хвост павлином, но опять же: если Алику про жену настучат, то его ребята тебе башку в два счёта открутят, вместе с мыслями и стихами.

Такой вывод Ветлицкому не понравился. Конечно, он допускал утечку информации, но когда это будет, а с другой стороны, той же Куксовой ничего не стоит раскрыть Киркиному мужу глаза на заморочки его жены с «университетским другом».

– Зря та сердишься, – стал отрабатывать назад бывший Светкин любовник. – У Левашовых дача в Отрадном, вот Кира меня и подбросила… по пути.

– Ой, не лги, Андрюша! В прошлый раз словно кот прокрался по коридору мимо.

– Просто ребята сказали, что ты на вызове.

– Тоже нашёл скорую помощь. Впредь придумывай что-нибудь посерьёзней.

– И придумывать нечего. Лину Фёдоровну спроси.

Андрей правильно рассчитал, что у Лины его подружка ничего узнавать не станет, и та в самом деле поверила, верней принудила себя к этому – ей терять Ветлицкого не хотелось, а уже через полчаса она весело болтала голыми ножками в своей кровати, обнимая заблудшего ловеласа, который покорно сносил заполошные ласки азартной женщины.

Наигравшись вдоволь, Светлана убежала в ванную, а Андрей, полёживая в постели, вспоминал недавнюю ночь с Кирой. На фоне нынешних скоротечных отношений в куксовской затрапезной хрущёвке та любовь с шикарной дамой казалась почти сном.

– Ты о чём задумался? – подкралась к кровати хозяйка алькова.

– О сухофруктах.

– Компоту хочешь? – засмеялась угодливо Светлана.

«Знала бы ты, чего я хочу», – про себя усмехнулся Ветлицкий, но сердить сотрудницу «Енисея» не стал и, улыбнувшись, провёл рукой по щеке Светланы, потом по шее, потом по груди… От молодой женщины пахло чем-то свежим и необычным.

– Нет, нет! – отстранилась коварная соблазнительница. – Хорошо, у тебя свободный от уроков день, а мне работать надо, я же у Лины не отпросилась и от Солодовникова не жди пощады. Кстати, он к тебе неровно дышит, в смысле не очень-то расположен.

– Как понять… не очень?

– Да так, что на планёрке сказал: «Хватит нам из некоторых классиков местного пошиба делать…»

У Андрея снова испортилось настроение, он сразу вспомнил, что в редакции было за него кому заступиться, хотя бы той же Сунцовой, но, видимо, не заступилась. Светлана же, видя, что зря она ляпнула здесь про выходку главного редактора, пугливо поворошила волосы развенчанному поэту:

– Ладно, не переживай, я побежала. Если хочешь, можешь поваляться до прихода дочери, но с ней очень-то не шали, потом не отвяжешься.

– Я тоже, пожалуй, потопаю.

– Как хочешь, только выйдем порознь. Соседи – сам понимаешь.

– Понимаю.

– Не так понимаешь. Я после развода ни одного мужчину домой не водила. – На глазах у хозяйки квартиры появились слёзы. – Потому и мелькать не хочу, что не блядь какая-то.

Лёгкого расставания не получилось и Ветлицкий стал постигать, что он совсем запутался в своих отношениях с дамами.

13

Подрастерявший было предвыборные очки Пулькин торжествовал: после очередной встречи с избирателями ему позвонила женщина и доходчиво объяснила, что имеет на Комова компромат, а если ближе к делу, то пусть копает под заказ на изготовление для одной из иностранных фирм специальных контейнеров, который обошёлся заводу в минус несколько миллионов.

– Ну и что? – не сразу соориентировался Михаил Степанович. – Значит, завод-то понёс убытки?

– Нисколечко, – заторопилась информаторша, – разницу компенсировали средствами из бюджета, отсюда и задержки в расчётах с учителями, врачами и прочими.

То, что разговор был такой или подобный, Андрею поведал Герман, а тому Сунцова рассказывала, хотя подобный факт из чёрного пиара предвыборной борьбы Ветлицкого задевал не очень. Окончательно запутавшись в отношениях с Куксовой, он и с Кирой не определился. Порой Андрею казалось, что всё само собой разрешится, но и Левашова в последнее время нервничала: избирательная кампания мужа не вытанцовывалась, полковник Орлов буквально наступал на пятки. Пулькин распетушился, а ведь расчёт был иным, и как бы жена продвинутого бизнесмена ни делала вид, что её личная жизнь и предвыборная кампания – вещи разные, но всё-таки уже не могла с прежней беспечностью флиртовать с Андреем. Дёргаясь и комплексуя, она ещё раз свозила его на дачу, после чего сказала, что муж, кажется, что-то пронюхал, да и немудрено – доброжелателей вокруг хватало.

В промежутках между встречами с Левашовой Ветлицкий ухитрился повздорить со Светланой, зато дважды наведывалась жена и в обоих случаях оставалась на ночь. Впрочем, Андрей привык к её нешумному существованию не вместе, но рядом, и та с этим вполне даже соглашалась, войдя в роль приходящей женщины настолько, что однажды, когда у их ворот тормознула чёрная «Волга», Людмила настолько переполошилась, что хотела спрятаться, вроде она-то и есть любовница. Ветлицкий вышел на улицу и сквозь затемнённые стёкла автомобиля различил Киру.

Оказалось, что Левашова взяла машину у своей подруги, так что, случись нарваться на местных гаишников… но Андрею такой прикол показался весьма забавным, и он, сообщив жене, что его вызывают в издательство, по-быстрому смылся из дому.

– Поедем к Лерке, страшно соскучилась по твоим бегающим глазам и растерянной физиономии, – иронизировала Кира по дороге. – Да, признаться, и надоело одной. Хорошо, когда есть отдушина.

– Выходит, старый друг – лучше новых двух? – заметил взволнованный пассажир.

– Ты ещё моих старых друзей не видел, и, к сведению, муж тобою интересовался. Зря мы тогда на митинге сунулись: «Альберт, познакомься…»

– Всё ты, а не мы, – вздохнул Ветлицкий.

– Я, я, строим скрытый матриархат. Ладно, это всё ягодки, теперь слушай меня внимательно. – Водительница чёрной «Волги» резко затормозила. – Выйдешь – и шагай вон до той девятиэтажки, квартира девяносто семь, подъезд третий и этаж тоже, но это минут через пять, я машину пока поставлю. Да не звони, заходи без стука, запомнил?

– Уже интересно, почти детектив.

– Интересно будет потом. Саёнара!

– Словечко из сунцовского лексикона?

– Не угадал, так японцы говорят «до свиданья», высаживайся быстрее.

Побродив, сколько было сказано, Ветлицкий пошёл к нужной девятиэтажке.

В указанной квартире его встретила Кира. Здесь, наедине, в чужой прихожей, она, почти как родная, прижалась к вошедшему, наверное, действительно соскучилась по своему новому любовнику, который, пока Левашова плескалась в ванной: «А то вся чужой машиной пропахла…» – успел послоняться по комнатам, снова завидуя хозяевам комфортабельного жилья. Потом пили вино, закусывали разной вкуснятиной, причём Андрею было неловко и за то и за другое.

– Зря комплексуешь, мне это ничего не стоит. Просто приятно посидеть вдвоём, посмотреть на этот снег за окнами, – тоже вроде бы оправдывалась Кира. – Представляешь, с удивлением поняла, что у меня, кроме тебя и сына, никого нет родней и ближе. Прости за откровенность, но я устала от левашовского кандидатства, от его друзей, лабазников и пройдох, устала от подозрений и назойливых телохранителей.

Андрей молча слушал Киру, а та становилась всё печальней и ближе. Ни о чём не хотелось думать: пусть всё останется как есть – чужая квартира, снег за окнами. Его собеседница подошла поближе. Запах, вернее, аромат чужого тела и дрожь желания накатили волной на ошалевшего мужчину. Андрею не верилось, что он уже обладал этой, с виду такой недоступной женщиной, столь тепла и приятна кожа, столь свежи и упруги груди, столь светла и щедра душа. Пусть всё длится до бесконечности.

Возвращаясь со встречи с Кирой, неожиданно по-королевски облагодетельствованный чужим вниманием школьный учителишка только крутил от удивления головой:

«Это надо же провернуть такое, возится со мной, как с мальчишкой, – думал Ветлицкий, подходя к городскому скверу. – Сегодня она была особенно привлекательна, и это несмотря на незнакомую обстановку, чужую постель». Андрей остановился под большим деревом, слегка кружилась голова, но удивительно легко дышалось прогорклой свежестью зимнего сада. Прохожих не было, только вдали по аллее шёл навстречу какой-то парень и, кажется, разговаривал по мобильнику. Подойдя поближе, крутой мен сунул телефон в карман и вежливо осведомился у слегка рассеянного поэта: «Закурить не найдётся?» Ветлицкий только пожал плечами и даже не успел сострить, мол, сотовый имеешь, а курева нет, как был сбит резким ударом в голову. Потом его долго пинали, перебрасывая с ноги на ногу, как тряпичную куклу, ещё двое откуда-то подвернувших хулиганов. Возможно, и покалечили бы, но помешал армейский патруль.

О своих спасителях пострадавший узнал в больнице, где его восстанавливали до прежней кондиции. Полёживая в больничной постели, любитель чужих жён и высокой поэзии с трудом сводил концы с концами в той ситуации, в которой он оказался. Выходит, права была Куксова, когда предупреждала о чём-то подобном, и та словно почувствовала, что о ней думают, не заставила себя ждать, появившись у постели больного.

– Ты как про меня узнала? – удивился Ветлицкий.

– В горотделе.

– Специально ходила?

– Брала информацию уголовной хроники.

– Я уже в хрониках фигурирую. Поздравляю себя – любимого: «Наш постоянный автор А. А. Ветлицкий в среду вечером подвергся нападению неизвестных». Да?

– Почти; только можешь добавить: «…и был спасён от неминуемой гибели солдатами местного гарнизона». Теперь всё ясно, кроме одного: а что ты делал в этом скверике ночью?

– Где же ночью, просто зима и… темнеет рано.

– В глазах у тебя потемнело рано, – улыбнулась Светлана. – Ничего, ты пока выздоравливай, завтра следак пожалует, я уже узнала в отделе.

– Что за фрукт, зачем? – переполошился Андрей. – Просили тебя?

– Не суетись, он бы и сам нагрянул, а следователь хороший, по особо важным…

– Господи, что ещё за «особо важные»? Три качка одного подвыпившего ротозея побили! – возмутился Ветлицкий и прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего, но Куксова сразу смекнула, здесь какая-то собака зарыта.

– Ты ещё и пьян был в придачу?

– Только самую малость.

– Уже теплее, колитесь, подследственный.

– Всё может быть, когда после сопоставления ряда факторов станет ясно, что жертва могла бы являться участником неких тёмных дел, которые ей помешали совершить случайные молодые люди…

– Добавь к этому, что ещё и переговаривались по мобильникам…

Положительно, у избитого хулиганами поэта какие-то шарики в голове сдвинулись!

– По мобильникам, значит, за вами, гражданин, специально следили?

– Да брось ты комедию ломать, сил нет отвечать. – Андрей стал слегка изображать усталость, но Светлана уже, кажется, крепко вошла в роль настоящей следачки.

– Ничего не брось, сердцем чую, что при твоей шустрости выйти на искомый объект можно, только хорошо организовав наблюдение. Говори, ты у Кирки был?

Андрею и вправду стало плохо.

– Какая Кирка, что ты несёшь?

– Всё логично, выследить тебя могли только её ребята, а верней, Альберта, и если даже я тебя в пять минут расколола, то они-то и впрямь башку оттяпают, и никакой патруль не спасёт, а сейчас, видимо, просто пугнули. Ладно, я побежала, выздоравливай, – крутнулась журналистка и, воровато оглянувшись по сторонам, сунула руку под одеяло. – Всё на месте? – и засмеялась, а виновник подобного рода внимания хотел рассердиться, но сумел сдержаться.

– Убедилась, что не отшибли?

– Ага, значит будем рассчитывать. – И чмокнув «героя» в безобразный синяк под глазом, пошла к выходу, шутливо покачивая бёдрами.

Светлана ушла, а, взволнованный только что услышанным, друг почувствовал себя очень маленьким и беззащитным, почти как в детстве, но там за него было кому заступиться, сейчас же не Кирке Левашовой жаловаться? «Пропаду, – подумал Ветлицкий, – и добрым словом никто не помянет. Из родных-то осталась одна жена, и та стала какой-то зашуганной, ишь как в прошлый раз испугалась, когда “Волга” к дому подъехала, только лучше бы характер проявила. Кто поймёт этих женщин, то они принципиальны сверх меры, а то ниже травы, тише воды, за-ра-зы!»

14

Благодаря чьим-то молитвам обещанный Куксовой следак в больницу к Ветлицкому так и не пришёл, а сам больной упросил врачей, чтобы его выписали пораньше – в школе заканчивалось первое полугодие, нужно было выставлять ученикам отметки, да и здоровье восстановилось, не считая головокружения и редких болей в груди.

Первым делом Андрей решил меньше болтаться по городу, а вплотную засесть за рукопись, тем более всё ещё теплилась надежда на сапрыкинские средства, но тут вскорости надвинулись новогодние праздники, а следом за ними и выборы, которые оказались удачными для Алексея Орлова.

Толпа, собравшаяся на принятие присяги новым главой правительства, шумела и волновалась, почти не слушая выступления победителя, да тот мало что говорил по существу, сам ещё до конца не поверив в случившееся.

Выстояв инаугурацию, Андрей решил заскочить в Союз писателей погреться, заодно прощупать почву насчёт помощи, которую обещала ему Мирра. Только в Союз ему в этот день так и не суждено было попасть: на переходе, у столовой «Гидропроекта», откуда-то сбоку вывернулась со своим репортёрским магнитофоном Куксова.

– Андрей! – замахала она поэту, и Ветлицкий понял, что никто за него тот узел, который он завязывал собственными руками, развязывать не собирается. Светлана была не одна. Рядом с ней пробиралась навстречу женщина в потёртой шубке и в чёрном кружевном шарфе, глядя на который ему показалось, что дама переживает траур.

– Знакомься, моя подруга. Может, заскочим в столовку, перекусим?

– Нина Штурова, – протянула руку высокая незнакомка.

– А я – Ветлицкий.

– Андрей, – вмешалась Светлана, – ей всё известно – и какой ты писака, и какой непостоянный.

– Постоянство – признак ограниченности.

– Завёлся, – констатировала журналистка и первой двинулась ко входной двери заведения общепита.

В обеденном зале, за церемонией подготовки к трапезе, Ветлицкий получше разглядел куксовскую подругу: с виду очень странную и, по всей видимости, несчастную женщину. Подтвердила его догадку и сама Нина. Уже доедали первое, когда она неожиданно громко сказала, почти ни к кому не обращаясь:

– Я читала ваши стихи в газетах, но сначала не поняла, что они столь грустны, а когда умер Володя…

– Брат, – поспешно пояснила Светлана.

– Да-да, мой брат, то после я поняла, в них какое-то странное начало, хотя пишете вы от лица мужчины.

– От чьего же лица мне ещё писать?

– Конечно, вот и Света… нет-нет, не подумайте ничего плохого…

Нина не нашлась, о чём говорить дальше, и слегка смутилась, а Ветлицкий подумал, что у его собеседниц нечто большее, чем простая дружба. Эта мысль неприятно удивила проницательного поэта. Он внимательно посмотрел в глаза своей новой знакомой, потом перевёл взгляд на Куксову. Возможно, его соседки что-то почувствовали, потому что обе как по команде повернули головы к окну и Светлана удивлённо воскликнула:

– Ой, народу на площади почти не осталось!

– А ты ещё хотела интервью у сторонников Орлова взять, – поддакнула ей Нина.

– У меня возьми, – пошутил Андрей.

– А правда, – обрадовалась Куксова и, достав диктофон, защёлкала кнопками.

– Прямо здесь надрываться? – переспросил интервьюируемый.

– Не в редакцию же к твоей Кирочке, – огрызнулась Светлана. – Да она и не в духе по поводу проигрыша Альберта, хотя можно и к Магде подвалить, она к тебе хорошо относится. Тут на днях говорит: «Сколько бездарей в нашем Союзе, а Ветлицкий такой способный, только книжки своей не имеет».

– Чего ты хочешь, – заоправдывался Андрей, – столько лет не писал, – и обернулся к Нине. – Так вышло, что крепко меня в Красногорске достали.

– У вас характер, – откликнулась грустная Нина. Чувствовалось, что она сбилась с отлаженного тона и не хотела больше возвращаться к тому разговору, который так неловко прервался её неожиданным откровением, а Ветлицкий вспомнил про позицию редактора «Енисея» и сказал, теперь уже обращаясь к своей подруге:

– Всё равно шеф не пропустит моего трёпа.

– Почему?

– Ты же сама говорила, что он против из кого-либо делать кумиров.

– Всё, Нина, пошли на площадь, пока последние ротозеи не разбежались и плёнка не кончилась.

– Ты что, разговор наш записывала?

– Ага, для истории… – И уже на крыльце столовой Светлана, покрутив колесики диктофона, сунула его к Ветлицкому: – Как вы относитесь, Андрей, к победе господина Орлова и чего ожидаете от новых людей в правительстве?

– От новых и ЖДУ нового, – неожиданно для себя дежурно ответил Ветлицкий, – тем более обстановка в стране не позволяет действовать по старинке.

– О, да вы не только в стихах разбираетесь, тогда коротко о себе…

– О себе? – растерялся Ветлицкий. – Я учитель – историк.

– Всё, плёнка кончилась! – Светлана засунула диктофон в сумочку. – Мы пошли, будешь в городе – заглядывай, а то прогуляйся с нами. Нина, возьмём доморощенного историка, тем более он такой находчивый… – и, помолчав, добавила: – …в сложных жизненных ситуациях?

Нина протянула руку Андрею:

– Рада была познакомиться.

Ветлицкий картинно раскланялся и потом ещё долго смотрел им вслед. Кого-то ему эта Нина напоминала. «Нина, Нина Штурова, впервые слышу такую фамилию, – подумал невезучий поэт, – и Светка, тоже мне штучка, то на шею вешалась, а то… “Правда, Нина?” “Будешь в городе – заходи!” – передразнил он Куксову. – Буду, зайду». Но в городе Ветлицкому удалось побывать не скоро. Сначала в классе случилось ЧП: выяснилось, что кое-кто из мальчишек его класса ходит к одному старшекласснику и там пробуют курить травку. Потом на школьном вечере КВН бдительный классрук простыл, и пришлось лечь в постель. Изредка наведывалась жена: ставила горчичники, варила обед и всё ждала чего-то, но Андрей думал только о Кире, как она пережила поражение своего мужа на выборах, впрочем, Кира не заставила себя долго ждать. Андрей ещё бюллетенил, когда в сенях стукнула дверь и вошла она, всё такая же красивая и почти неприступная. Не знай Ветлицкий вошедшую, можно было подумать, что такими земные женщины не бывают.

– Привет подпольщикам! – пошутила с порога Кира. – Ты куда исчез? Пока узнала о твоих злоключениях. Надеюсь, ты не считаешь, что это Левашов подослал ребят?

– Ничего я не считаю, нарвался и получил.

– Осуждаешь меня, что в больнице не засветилась? Была бы на сто процентов уверена, что не наши тебя мочили – пришла бы, а так… и тебе, и мне – одни неприятности.

Андрей отметил, что Кира проговорилась, и не сдержался:

– Значит, у тебя неприятности всё же были?

– Были, – вздохнула нестрогая дамочка, – но оставим это. Лучше расскажи, как тебя угораздило заболеть?

– В школе простыл, на празднике песни и строя.

– Лихо маршировал?

– Почти угадала.

– Жалея твою молодую жизнь и зная, что заботиться особенно некому, захватила гуманитарную помощь, и не вздумай отказываться, – застрожилась Левашова, видя, как больной замахал руками. Он сидел на кровати, свесив ноги в домашних шлёпках, и вид имел далеко не геройский, а посему Кира заговорила с ним таким строгим тоном, как врач с пациентом. – Здесь лекарства, продукты. Я могу и денег тебе предложить, но ведь мы гордые, не возьмём, а съестное – это как передача в больницу.

– Или в тюрьму.

Такое высказывание снова напомнило обоим о прошлой драке.

– Вот же чертовщина какая, – скривила губы опростоволосившаяся женщина, – до сих пор себя виню, что позволила тебе засветиться. Да Радик кого хочешь выследит.

– Кто такой Радик?

– Левашовский начальник охраны.

– Сам начальник меня курировал?

– Почему тебя, они меня охраняли.

– Охраняли тебя, а досталось мне?

– Ты, Андрей, как маленький, всем досталось от Левашова. Ну не сердись, я на минуточку заскочила, уже бегу!

– Боишься, выследят?

– Нечего бояться, меня Алик в машине ждёт.

– Ну и дела, значит, муж, тогда беги и передавай привет.

– Не кривляйся, а выздоравливай и запомни: муж – он и в Африке муж. Целоваться не будем, а то у тебя шторы нараспашку. Бывай!

Андрей ничего не успел возразить на это – Кира вышла, и только по свету фар снаружи Ветлицкий понял, что машина Левашовых развернулась и укатила, оставив рефлексирующего поэта в весьма растрёпанных чувствах.

15

Мирра Нестеровна встретила Ветлицкого доброжелательно. Кроме того, не забыла, что обещала помочь молодому дарованию с изданием книги. Она уже была наслышана о случившейся драке, но не стала донимать Андрея расспросами, а, мельком справившись о здоровье, стала знакомить со сложившейся ситуацией.

– Недавно я с Рамзиным виделась. Он до этого на заводе в Сосновоборске работал, а теперь его Орёл к себе первым замом переманил. Всеми деньгами Эльдар Аркадьевич распоряжается. – Мирра поднялась из-за секретарского стола, отошла к форточке и закурила.

– Рамзина я немного знаю, видел его однажды, – поспешил выказать свою осведомлённость Ветлицкий.

– Так вот, если вставит этот твой немножко знакомый человече нашу статью расходов в бюджет, то будут и командировочные, и презентации, а главное – книги, а если нет – пиши пропало. Набираю я нужный номер и слышу на другом конце провода голос, этаким громовым раскатом распекает кого-то. Понимаю, что не в мой адрес, ну и жму напрямую: «Секретарь Союза такая-то. У вас, – говорю, – там выражается кто-то или я, Эльдар Аркадьевич, не туда попала?» – «Туда-туда, что вам нужно?» Договорились о встрече без проволочек, и я заявляюсь почти тотчас в Совмин, у меня пропуск просрочен, но менты знакомы. Захожу к Рамзину, а он улыбается: «Это я электриков распекал. Извините, и ближе к делу». Башковитый он, этот Эльдар, согласился с моими доводами насчёт финансирования Союза. Вот и прикинь. – Председательница докурила сигаретку и заторопилась. – Мне ещё к археологам надо.

Андрей тоже заметил, что ему нужно увидеться со Старцевым, и в приподнятом настроении выскочил из апартаментов писательской организации, впрочем, встреча с Германом слегка поостудила пыл обнадёженного поэта.

– На ловца и зверь идёт, – раскинув руки, встретил друга на полпути к редакции «Енисея» его собкор. – Ты вчера телевизор смотрел, нашу студию?

– Телевизор, вчера? Не помню.

– Ха, не помнишь, значит, не смотрел, – оживился Старцев, – иначе бы помнил. Там в разделе хроники рейд показывали. Я сначала не вник, а потом глянул – менты руки мужику крутят, а тот кричит: «Посажу всех, сниму погоны! Я – племянник самого Орлова!» – Оказалось – Гриня Сапрыкин, пьян в доску. Сегодня утром ребят встречаю. Всё, Андрюша, плакали наши денежки, теперь Григорий пока от блюстителей порядка откупится, много воды утечёт.

– Почему так безбожно?

– Наоборот, по-божески. Он им после, когда телевизионщики уехали, говорит: «Развяжите руки, не убегу». Сняли с него наручники, а Сапрыкин – в драку, так что всё логично, да ещё за «племянника» придётся отдуваться, если не хочет, чтобы Орлов на него наехал: тоже, нашёлся родственничек.

– Вряд ли станет Алексей Иванович с ним связываться. Простит в честь вступления в должность новоявленного «Отрепьева».

– Значит, так, Андрей, сам понимаешь, что плакали наши денежки. Рукопись можешь пока засунуть подальше или самостоятельно ищи пенсы, не надеясь на Гришу Сапрыкина.

– Не рано ли пасуем?

– Нисколечко, ты сейчас куда путь держишь?

– Да вот к тебе шёл, а теперь, может, в книжный магазин зайду. Не составишь компанию?

В магазине Герман с неудовольствием покопался в книгах:

– Мура вселенская.

– Наши лучше были бы?

– А что, при нынешней-то полиграфии, пожалуй, не хуже, чем у тех, кто из себя небожителей корчит. – И снисходительно пощёлкал пальцем по корешкам поэтических сборников. Ветлицкий только хмыкнул, а про себя решил, что его новый товарищ просто бахвалится.

16

Принимая местный бюджет, депутаты рассорились – нестыковка получалась солидною. Андрей с тоской следил за их спорами по ТВ. «Не утвердят писательскую заявку, – думал он. – Кроме нас ещё художникам и театру надо». Недавно Магда рассказывала, что на приглашённого режиссёра уйму денег потратили, а выручка от спектакля – пшик. Короче, дотации нужны всем, и чего бы Рамзин ни обещал, но в конечном итоге писателям достались крохи.

Когда Ветлицкий заглянул в Союз, то в прихожей, у стола, где сидела Фаинка, сгрудились трое молодых парней. Они с удовольствием заигрывали с хорошенькой секретаршей и, завидев Андрея, недовольно покосились на вошедшего.

– Начальство у себя, проходи! – сказал один из них, высокий, в чёрном пальто. Чувствовалось, что ребята нездешние. Ветлицкий зашёл в кабинет к Мирре. Та сердито спорила с Василием Степановичем, но, видать, спор подходил к концу.

– Сдадим приезжим ваш кабинет, и это моё последнее слово.

– Помилуйте, голубушка, там документация, телефон.

– Не сдадим – всё равно за неуплату обрежут, а так ребята готовы и за связь платить.

Василий Степанович махнул рукой:

– По мне, так всё по ветру пустите! – и вышел из кабинета.

– Обиделся старикан, – кивнула Мирра, – бизнесменам из Красногорска боковушку в аренду сдаём под офис «Рога и копыта», так что придётся слегка потесниться ради общего дела. Посиди, я к ним выйду.

Андрей понимающе кивнул. Думая о своём, он плохо улавливал через полуоткрытую дверь суть разговора, но в конце беседы один из гостей сказал:

– Замок новый врежем, и ключей всем хватит.

– Или к нашему парочку дубликатов изготовим, – уточнила Мирра.

– Можно и так, значит, до понедельника. – И незнакомцы стали прощаться.

– Потихонечку ужимаемся, – вздохнула, возвратившись, глава писательской организации. – Прежде этих апартаментов казалось мало, а теперь комнатушки внаём сдаём. Эх, неплохо бы тебе, Ветлицкий, напечататься самостоятельно. В члены приём по первой книжке устроим, у меня связи в Москве остались. Жаль, что Влад на Союз не вытягивает, а ломать – упрямый, и ещё одно, как сказал бы классик: «А деньги где?» – так что уходим в свободное плаванье.

Разговор с Миррой явно не получался, и прежде чем уйти из Союза, Андрей мучительно соображал: куда податься? В редакцию «Енисея» – не улыбалось: после того как Солодовников объявил его едва ли не персоной нон грата, Ветлицкий стал замечать на себе косые взгляды редакционных сотрудников. Конечно, «стихоплёт» понимал, что пора переходить от простых публикаций к чему-то большему, вот если бы сборник издать…

Бесцельно слоняясь по городу, Андрей постигал, что если он не найдёт возможности достать денег, то так и останется до конца своих дней мальчиком, подающим надежды. Даже Кира к нему, кажется, не вполне серьёзно относится, а ведь поначалу Ветлицкому казалось, что между ними нечто такое… Ему нравилось чувствовать на себе взгляды завистливых свидетелей их беспечной связи, но постепенно пришло понимание, что всё это просто ширма, за которой у обоих ничего нет. Из прежних друзей осталась одна Светлана. Она по-прежнему с завидным упрямством носилась с его стихами, а также разрывалась между дочерью и газетой.

Вспомнив про Куксову, Ветлицкий зашёл на почтамт с намерением поговорить со своим верным оруженосцем по телефону, хотя и Светлана с появлением Штуровой вроде бы стала отбиваться от рук. В редакции подняли трубку, но это был кто-то иной. Андрею не хотелось называть себя, и он вежливо попросил, чтобы пригласили Куксову.

– А со мной не хочешь поговорить? – чуть ли не издевательски спросила неузнанная собеседница.

– Кира? – наугад произнёс любимец женщин.

– Почти. Так о чём ты, милый?

– Брось дурачиться. Это я – Ветлицкий.

– Вот беда-то, не узнаёшь? Магдалена с тобой беседует.

– Ну, озадачила, а чего у тебя голос такой, девчоночий? Молодеешь?

– Спасибо за комплимент.

– На здоровье.

– О, узнаю, моя школа. Не случайно шеф стал тебя придерживать.

– Конечно, до тебя ему не добраться. Высоко летаешь.

– Не выше некоторых.

– Слушай, Магда, – Андрею пришла интересная мысль, – что, Орлов разобрался с хозяйством? Вчера, выступая по телевизору, о каких-то долгах говорил, вроде их Комов успел наделать?

– Ты, я вижу, не только в поэзии разбираешься, только это не телефонный трёп, вовсе не телефонный.

– Где же мне с тобой встретиться?

– Вот пристал: я сегодня до трёх работаю, а потом презентация с половины пятого. Приходи в забегаловку возле редакции, угостишь кофейком, посекретничаем.

– О чём речь, бегу. – Ветлицкий прикинул свои возможности – расходы не бог весть какие, тем более если не увлекаться, то на кофе хватит, и с нетерпением посмотрел на часы.

На свидание с Магдой новоявленный разведчик заявился в три, но Сунцова уже сидела за крайним столиком. Завидев Андрея, отхлебнула из чашечки и сказала:

– Тебе тоже сейчас принесут, присаживайся.

– Так вроде бы я за тобой ухаживаю? – смутился Ветлицкий.

– Не страдай, сочтёмся. Гонорар за стихи отхватишь, тогда и бабки подбивать станем. Рукопись-то готова или всё по девчонкам бегаешь?

– Шутишь, как всегда?

– Почему, серьёзно. Так о чём секретничать станем?

Принесли кофе, и Андрей заказал шоколадку.

– Смотри-ка, разговор на сто тысяч тянет, – удивилась Сунцова.

– Просто мне с тобой интересно, Магда.

– Ох и льстец ты, Ветлицкий. Так чего, старче, нужно?

– Да хотел понять, о чём Алексей Иванович говорил, выступая по ТВ?

– А чего он такого наговорил? У меня телевизор смотреть времени не хватает.

Андрей задумал сходить к Орлову, попросить денег на сборник, но посвящать собеседницу в такие планы пока не спешил, а просто хотелось прощупать почву на предмет финансовой самостоятельности нового управленца.

– Векселя какие-то от предшественников нашлись. Говорят всё в республике продано. Теперь власть боится, что платить придётся.

– Векселя, платёжки… Комов действительно подписал кой-какие бумаги, а для чего тебе это?

– Старшеклассники интересуются, – извернулся Андрей, – я же толком объяснить не могу.

– Ты, учитель, скажи мне лучше, о чём с Германом по углам шушукаетесь?

– С Германом? Просто он стихи пишет и я…

– И Светлана Куксова?

– И Светлана – тоже.

– Так ты ей по этому поводу звонил нынче?

– Угадала. Не пойму только, как на твой аппарат попал?

– В номерах цифры схожие, у неё последняя – двойка, а у меня – тройка. Случается – ошибаются.

– Теперь буду внимательней.

– Ох ты и проныра, Ветлицкий. Сознайся – фамилия у тебя не того. – «Далась ей эта фамилия», – подумал Андрей, но сдержался, всё-таки не терял надежды прощупать почву насчёт Орлова, только Магда упорно не желала распространяться о том, что ей было известно, а может, просто не понимала, куда клонит сосед по столику.